Реферат: Даосизм и Конфуцианство

Русский ХристианскийГуманитарный Институт Кафедра Антиковедения и Медиевистики.

РЕФЕРАТ

На тему: Даосизми Конфуцианство.

СОСТАВИЛ: МасловСтепан, Iк.

ПРОВЕРИЛ:………………………

Санкт-Петербург 2001 г.

Китайская школа мысли уходит своимикорнями в глубь веков. Её история насчитывает более чем два с половинойтысячелетия, в течение которых формировалась традиция, которую называют китайским мышлением. К 221г до н.э.,когда династия Цинь объединила Китай, в стране существовали разные философскиетечения, причём основными были школы конфуцианского и даосского направлений,возникшие в VI в.до н.э.

Конфуцианство(жу цзя — школа великих книжников) — так же, как и даосизм, зародилось в Китаев VI — V веке до н.э. Входит в Сань цзяо — одну из трех главных религий Китая.Философская система конфуцианства была создана Кун-Цзы (Конфуцием). Предшественникамиконфуцианцев были выходцы из потомственных чиновничьих семей, которые в случаепотери официального поста превращались в бродячих учителей. Эти люди зарабатывалина жизнь преподаванием древних книг, ставших впоследствии частью ТринадцатикнижияШицзин, Шуцзин, Лицзи, а также утраченной впоследствии Юэцзин (Книга о музыке).Первым этапом конфуцианства была деятельность самого Кун-цзы, тоже принадлежавшегок бродячим учителям. В его изложении конфуцианство было этико-политическимучением, в котором центральное место занимали вопросы нравственной природычеловека, семьи и управления государством. Исходной для Кун-цзы можно считатьконцепцию «неба» и «небесного веления», то есть судьбы.Человек, наделенный небом определенными качествами, должен поступать в согласиис ними, с моральным законом Дао и совершенствовать их при помощи обучения. Цельэтого совершенствования — достижение уровня «благородного мужа»(цзюнь-цзы), соблюдающего Ли — этикет.

Центральное место в учении Кун-цзызанимает концепция Жэнь (человечности) — идеальных отношений между людьми всемье, обществе и государстве. Основным принципом этой концепции является:«Чего не желаешь себе, того не делай другим». На этой же базе Кун-цзыразвивал свои политические концепции, выступая за четкое разделение обязанностеймежду членами общества, образцом для которого должна служить семья. При этомКун-цзы отвергал закон. Характерной чертой учения Кун-цзы является антропоцентризм.Его практически не интересуют проблема космогонии, он уделяет мало вниманиядухам и потустороннему миру, хотя и считает небо не только частью природы, но ивысшей духовной определяющей силой в мире, а жертвоприношения предкам — важнейшим выражением почтения к ним. Особое место у Кун-цзы занимала концепцияСяо — сыновней почтительности, уважения к родителям и к старшим вообще. Сяосчиталось основой Жэнь и других добродетелей и самым эффективным методомуправления страной. Большое место придавалось Юе — музыке, как лучшему средствуизменения плохих нравов и обычаев, а также Ли — этикету, правиламблагопристойности, регулирующим поведение человека в различных жизненныхситуациях. Всеобщее признание конфуцианство получило только после смертиКун-цзы. В отличие от даосизма, конфуцианство поддерживало китайскуюгосударственную иерархическую систему. Одно из главных положений конфуцианства- учение чжэн мин (выправление имен), которое требовало от каждого человекатвердо помнить свое положение в обществе. После смерти Кун-цзы конфуцианствораспалось на школы:

·<span Times New Roman"">       

·<span Times New Roman"">       

Мэн-цзы(371-289 до н.э.).Мэн-цзы считал, что путь к справедливомуправлению лежит через совершенствование личности. Если правитель действует всогласии с народом, это одобряется волей неба, если нет, то он утрачиваетдоверие неба и может быть низложен. Нужно управлять, опираясь на природучеловека, она добра и справедлива, негодное же правление ее искажает. Путьсовершенства человека — через развитие человеческой доброты, гуманности,сострадания, милосердия, скромности и других врожденных этических качеств.

Мэнцзы писал: «Стремление природычеловека к добру подобно стремлению воды течь вниз». Эти слова указываютна отождествление социального и природного, этическое качество человекауподобляется природной необходимости.

Сюнь-цзы(313-238 до н.э.). Иную позицию занял Сюньцзы, крупнейший мыслительконфуцианской школы. В трактате «Сюньцзы», в двадцать третьей главе«О злой природе человека» сказано, что человек рождается с желаниемнаживы, завистливым и злобным. «Поэтому необходимо воздействие на человекас помощью воспитания и закона, нужно заставить его соблюдать нормы ритуала ивыполнять свой долг, только тогда у человека появится уступчивость и он станеткультурным, что приведет к порядку.» Сюньцзы подверг критике учение Мэнцзыо природной (изначальной) доброте человека: зачем тогда нужны были бы ритуалы ивоспитание чувства долга? Они появились не из врожденных качеств человека, а врезультате деятельности мудрецов и законодателей. Люди потому и стремятся бытьдобродетельными, что человек по природе зол. Ничтожный человек может статьсовершенным, но он этого не хочет. Поэтому, чтобы стать совершенным, нужна моральнаядеятельность.

Взгляды Сюньцзы вполне соответствовалиортодоксальным конфуцианским положениям об общественной иерархии и чувстведолга каждой социальной прослойки. Это был крупный философ, которогоинтересовали общие проблемы мироздания. Разделив природу на верх и низ, небо иземлю, Сюньцзы говорил о естественном происхождении вещей: «силы инь и янвызывают великие изменения», «через гармонию этих сил рождаются вещи,они получают (от неба) все необходимое, чтобы существовать исовершенствоваться. Человек не видит совершаемого (внутри), он видит лишь егорезультат и поэтому называет его происходящим от духа… Когда деятельностьнеба осуществлена и результат достигнут, рождается человек, сначала плоть, азатем дух.

Сюньцзы считает, что человек самустанавливает законы поднебесной, т.е. человеческого общества, естественное —только предпосылка его существования, человек должен научиться использоватьсилу неба в своих интересах. Способность познавать — прирожденное свойствочеловека, также как возможность быть познанным — закономерность вещей.

Сюньцзы придавал большое значениечувственному опыту (с помощью зрения, слуха и т.д.), который составляет основу»сбора знаний". Особое место в его теории познания принадлежитпроблеме «освобождения от заблуждений» (Гл. 21 трактата «Сюньцзы»).Односторонность подхода к вещам — основа заблуждений. Мышление позволяетвыделить общее в вещах — познать их сущность. А главное, в чем, как считаютисследователи, проявилась оригинальность его теории познания — это связь теориис практикой, умение соблюдать принципы своей теории в жизни.

Учение Сюньцзы систематизировало идеиконфуцианства и явилось предпосылкой и источником его дальнейшего развития всредние века.

Идеи Сюнь-цзы оказали значительное влияниена философов периода Хань (206 год до н.э. — 220 год н.э.), но затем вплоть доXIX века доминировало учение Мэн-цзы.

Конфуцианство имеет пантеон богов, ккоторым причислен и Кун-цзы. Практикуются жертвоприношения. Значительное местозанимает культ предков и вера в духов.

Конфуцианство заняло господствующееположение в Китае при императоре У-ди, когда Дун Чжуншу предложил ликвидироватьдругие учения и сделать единым объектом почитания конфуцианство. Дун Чжуншусоединил конфуцианство с учением о космических силах Инь и Янь и пяти первоэлементахУ-син. Чувства — источники зла — часть природы человека; посредством воспитанияона становится доброй и завершенной. Воспитывать людей должен правитель,выполняя этим волю неба (в этом моменте Дун Чжуншу противостоит Мэн-цзы). Этатрактовка отношений между правителем и подданными развилась в дальнейшем вконцепцию «трех связей»: правитель-подданный, отец-сын, муж-жена, гдепервые компоненты соответствуют доминирующей силе Янь и являются образцом длявторых, соответствующих подчиненной силе Инь.

Философское направление в конфуцианстве ввиде натурального дуализма началось лишь с конца XI века н.э.

Даосизм— другое, не менее значимое, чем конфуцианство, и возникшее одновременно с нимфилософское учение Древнего Китая. Его создателем явился мистический философЛаоцзы (или Лао Дань). Китайский писатель Лу Синь в своих сатирических сказкахдаже изобразил предполагаемую встречу двух великих мыслителей древности.Даосизм испытал судьбу буддизма, постепенно превратившись в религиозную секту,которая и сегодня действует в Китае.

Лаоцзы.Лаоцзы приписывают авторство знаменитой книги древности — «Даодэцзин»,которая, безусловно, имеет не только национальное, но и мировое значение, как яркийдокумент мышления древнего человека. Исследователи творчества Лаоцзы отмечаютблизость идей Лаоцзы и идей Гераклита, древнегреческого философа. Они жилипримерно в одно время и трудно говорить о взаимовлиянии их друг на друга, носовпадения поражают воображение.

«Даодэцзин» в переводе означает«Книга о пути и добродетели». «Дао» означает«путь», «русло реки», «дэ» — закон поведения,образец нравственности. Книга «Даодэцзин» состоит из афоризмов, вкоторых проводится параллель между законом естественности и закономерностьючеловеческого поведения — дэ. Трактат состоит из двух частей: в первой большеговорится о природе, во второй — о человеке.

«Дао» — это не вещь, а скрытыйот ощущений человека закон изменений вещей — «дао пусто, но, действуя, онокажется неисчерпаемым». Небо и земля долговечны. Дао невидимо, неслышимо иназывается мельчайшим, но в действии оно непреодолимо, оно растекается повсюду.«Дао рождает одно, одно рождает два, два рождает три, а три — все существа.Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию.» (Даодэцзин,2 ч, 42.) «Ци» — это энергия материальных частиц, мировой эфир.

<span Times New Roman",«serif»;text-transform:uppercase">инь-ян

Теория инь-ян уходит корнями в глубину ве­ков, но своему концептуальномуоформлению она обязана Цзоу Яню,жившему в IV в. до н.э. Столетие спустя вышли комментарии к «Книге перемен»,где также рассмотрена теоретическая основа этого учения.

Инь(темное/женское) и ян(светлое/мужское) олицетворяют два типа вселенских сил, воплощенных в пятиэлементах, которые в свою очередь составляют суть проявленного мира. Так же какДао устанавливает равновесие, инь и ян нужда­ются в нем. Подобно солнечной итеневой сто­ронам горы (именно этот образ лег в основу терминологическогооформления концепции), инь и ян нераздельны и дополняют друг друга.Жизнь не может быть окрашена лишь в темные цвета и наоборот; думать иначе —значит прояв­лять безрассудство.

Графически  концепцию выражает тайцзи (символ великого предела):

<img src="/cache/referats/6900/image002.gif" v:shapes="_x0000_i1025">

Черный цвет символизирует инь, а белый — ян. Двепротивоположности составляют единое целое, дополняя одна другую и перетекаядруг в друга. Символ демонстрирует изначальный дуализм всего сущего. При этомвсе вещи характеризуются на­личием как мужского, так и женского начала, проявлениемкак темных, так и светлых аспек­тов, причем женкоеначало обязательно содер­жит элемент мужского, и наоборот.

Заметим, что символ олицетворяет непрерыв­ноедвижение, незатихающий процесс. В этом смысле теория не оставляет местастатичному рав­новесию, утверждая динамичность баланса сил.

Даосизм рассматривает мир как потоквечного изменения и развития: бытие превращается в небытие, пустоту, а из нееопять рождаются вещи, согласно закону «дао». Дао содержит в себепотенции всех возможных вещей, и они опять возвращаются в дао, как в свойпервоисточник. Действие дао — борьба противоположностей. «Даодэцзин»демонстрирует образцы высокой диалектики взаимопроникновенияпротивоположностей: «неполное становится полным; кривое становится прямым;пустое становится наполненным; ветхое сменяется новым; то, что мало, становитсямногим» («Даодэцзин», 1 ч., 2?). Идея развития выражена вположении: «В мире самые слабые побеждают самых сильных».«Человек при рождении слаб, а после смерти тверд и крепок. Все существа ирастения при своем рождении нежны и слабы, а при гибели тверды и крепки.Твердое и крепкое — это то, что погибает, а нежное и слабое есть то, что начинаетжить.» Также с водой: «Самое мягкое и слабое существо непобедимо впреодолении твердого и крепкого. Слабые побеждают сильных, мягкое преодолеваеттвердое.» («Даодэцзин», 2 ч., 76,78.) Этика Лаоцзы — это учениео золотой середине. Мудрец избегает крайностей, он действует, но не борется,постоянно совершенствуется. Нужно сливаться с «естественностью»,понимая, что она не знает цели. Естественное дао напоминает натягивание лука.Когда его растягивают, он сжимается, результат — полет стрелы. Если народ угнетать,он восстает и уничтожает своих притеснителей. Мудрый человек довольствуетсямалым. Идеал Лаоцзы — простота и естественность людей древнего общества, кудаон предлагает вернуться, так как там не было ни богатых, ни бедных, не быловойн и насилия, не было орудий труда и оружия, не было письма, но люди былисчастливы. Тайные общества Китая, выступавшие в оппозиции к государственнойвласти, находили опору в этих даосских идеях.

КромеЛао-цзы нельзя не назвать другого даосского мыслителя, Чжуан-цзы (IV-III вв. дон.э.), автора трактата, названного его именем. Впрочем, “Чжуан-цзы” даже нехочется называть сухим словом “трактат”: так много в нем парадоксов, притч,эксцентричных образов, перетолкованных в духе даосской философии илитературного блеска.

Чжуанцзы(369-286).Книга «Чжуанцзы» состоит из трехчастей: внутренняя, внешняя и смешанная. Внутренняя часть излагает философскиепроблемы. Чжуанцзы (Чжуан Чжоу) склонялся к мистицизму. Чтобы достигнутьпознания дао, нужно отказаться, отвлечься от всего реального как иллюзорного. “Однажды Чжуану Чжоуприснилось, что он — бабочка, весело порхающая бабочка. (Он) наслаждался отдуши и не осознавал, что он — Чжоу. Но вдруг проснулся, удивился, что (он) — Чжоу, и не мог понять:снилось ли Чжоу, (что он) — бабочка, или бабочке снится, (что она) — Чжоу. Этои называется превращением вещей, тогда как между мною (Чжоу) и бабочкойнепременно существует различие.”

Чжуанцзы — философ-поэт, полагающийся наметафору, олицетворение природы, интуицию. Для его понимания требуетсясоответствующий интуитивный подход. «Безумные речи» Чжуанцзы каквыражение парадоксальности его мышления, выворачивающего наизнанку сущностьистины — таков взгляд на Чжуанцзы В.В. Малявина, автора очень оригинального иинтересного исследования о Чжуанцзы. Может ли западноевропейская установка нарационализм помочь понять китайского мыслителя? Нет, считает В.В. Малявин. Поздниедаосы опирались не только на натурфилософию и диалектику Лаоцзы, но и намистицизм и релятивизм Чжуанцзы. И эти тенденции способствовали преобразованиюдаосской философии в религию.

Так что жетакое даосизм? Вопрос этот с давних пор привлекает внимание исследователейКитая, однако дать на него краткий и ясный ответ оказалось очень сложно. Ибо“даосизм” – понятие весьма многомерное и многозначное.

Само слово “дао” вовсе не является исключительным достояниемдаосизма. Оно принадлежит всей китайской мысли, и каждый философдревнего Китая видел в нем обозначение истины или, точнее,глубочайшей правды и праведного пути жизни. Все китайские мудрецы – приверженцыДао. И хотя это понятие дало название даосизму (дао цзяо), ничего собственно даосского в нем  нет. Это одна из важнейших категорий всейкитайской культуры. Специфично лишь ее осмысление даосизмом. Если вконфуцианстве Дао – путь нравственного совершенствования и правления на основеэтических норм, то в даосизме Дао космологизируется, приобретая значениевысшего первопринципа, мировой субстанции, источника бытия всего сущего.

Даосживет тем, что живо вовеки – капиталом духа. Даосизм есть прежде всего оправданиетрадиции. Правда Дао – это то, что дается нам прежде, чем мы познаем сами себя,и она есть то, что перейдет от нас к будущим поколениям после того, как мыуйдем. Что же это? “Классики” даосской традиции дают по видимости туманный, апо сути очень точный ответ: все то, что существует “само по себе” (цзы жань), что не порождено людскимумствованием и озабоченностью, что не несет на себе печати натуги, напряжения,насилия.

Мудростьприверженца Дао – это не знание и не искусство, а некое умение – совершеннонеумелое – “не затемнять суетным деланием великий покой бытия”. Даосизм, такимобразом, воплощает самую сердцевину восточной мысли, всегда требовавшей отчеловека обрести полноту своего бытия через самоустранение, явить глубину нежелания,которая таит в себе самое одухотворенное желание.  Поэтому даосизм не является философией вклассическом понимании этого слова, ибо он не интересуется определениямипонятий, логическими доказательствами и другими процедурами чистого умозрения.Не является он и религией трансцендентного Бога, требующего от своих поклонниковверы и послушания. Его нельзя, наконец, свести и к искусству, мастерству,практике в собственном смысле слова, ибо мудрость Дао не утверждает необходимостичто-нибудь делать. Скорее, даосизм — это “путь цельного существования”, вкотором умозрение и действие, дух и материя, сознание и жизнь оказываютсясобранными в свободном, беспредельном, хаотическом единстве (и сюй). Такое единство, как ибольшинство основных понятий даосизма, насквозь парадоксально, и потомудаосские учителя умолкают, когда у них просят это объяснить. Как сказано в“Дао-дэ цзин”, главном каноне даосизма: “Знающий не говорит, а говорящий незнает”. И в другом месте: “Когда низкий человек слышит о Дао, он смеется. Еслибы он не смеялся, это не было бы Дао”.

Даосские мудрецы ничего недоказывают и не проповедуют. Они даже не учат какому-нибудь определенномуобразу жизни.  Их цель — дать вернуюжизненную ориентацию, указать путь к средоточию жизненного опыта – вечно отсутствующемуи вездесущему.

Не будучи в строгом смысле,как уже говорилось, ни философией, ни религией, даосизм сочетает в себе чертытого и другого. По учению даосов, воистину существует лишь великое Дао –предвечное, бесконечное, немыслимое, не имеющее “образа, вкуса или запаха”,никем не сотворенное, оно “само себе ствол, само себе корень”, охватывающее ивмещающее в себя все сущее. Даосы называют его “высшим Учителем”, “небеснымпредком”, “матерью мира” или “творцом вещей”, но они не ждут от него конкретнойзаинтересованности в их личной судьбе или судьбе Вселенной, ибо в мире всепроисходит “само собой”, каждое мгновение времени и каждая частица бытиясовершенно самодостаточны.

 Это означает, что и само Дао не является, всущности, принципом мироздания. Дао, утверждается в даосской литературе, “неможет владеть даже собой”, оно “обладает, не владея”. Дао мгновенно инепрестанно изменяется, “теряет себя в мире конечного и преходящего”. Но,“поистине, нет ничего постояннее непостоянства” — в своем самопревращенииДао пребудет вечно.

Отсюдато важное место, которое занимает в даосизме учение о космогенезе — творении всего сущего. Даосы учат, что мир возник из первозданного Хаоса,который они именуют также Единым дыханием (ици), Изначальным дыханием (юань ци) или Великой пустотой (тай сюй). Творение же мира естьрезультат самопроизвольного деления первичной целостности Хаоса. Сначала Хаос,или Единое дыхание, разделилось на два полярных начала: мужское, светлое,активное Ян и женское, темное, пассивное Инь; из “двух начал” выделились“четыре образа”, соответствующие четырем сторонам света; “четыре образа”породили “восемь пределов” мироздания и т.д. Эта схема записана в древнейшемкитайском каноне “И цзин” (“Книга Перемен”), содержащем общий для всей китайскойтрадиции свод графических символов мирового процесса Дао.

Мир,по представлениям даосов, есть “превращенное Единое”, плод метаморфозы Дао. Вдаосской традиции в этой связи говорилось и о превращении первочеловека, каковымсчитался полулегендарный основоположник даосизма и верховное божество даосскойрелигии Лао-цзы. Мир для даосов – это “превращенное тело” (xya шэнь) Лао-цзы. А это значит, что между сердцем человека и теломпредвечного Дао существует глубочайшая внутренняя связь. Человек и мир вдаосизме нерасторжимы и взаимозаменяемы.

Тема превращения, творческихметаморфоз бытия – центральная тема даосской мысли. Для даосов ни формы, нибесформенное не являются реальными. Или, как говорится в даосских книгах,“пустота не может одолеть десять тысяч вещей”. Подлинная реальность для даосов– это самое превращение. Даосы мыслят в категориях не сущностей или идей, аотношений, функций, влияний. Для них в мире “ничего нет”, но сами связи междувещами, несомненно, реальны. Истины, может быть, вовсе нет. Но метафора истины,бесчисленные отблески реальности точно существуют.

Итак, даосская картина мира– это бесконечно сложный, подлинно хаотический узор явлений, где нет одногопривилегированного образа, одной “единственно верной” идеи. Как писалЧжуан-цзы: “Вся тьма вещей – словно раскинутая сеть, и нигде не найти начала”.

Говоря о китайской культуре,мы привыкли рассматривать ее как нечто единое и цельное. Однако, это совершенноневерно применительно к китайской древности. Подобно тому, как сам Китай (тогдацарство Чжоу) был разделен, начиная с середины 1-гo тыс. до н.э., на множествоотдельных, враждовавших между собой царств, также и культура его являла собойкартину значительного многообразия; существовало несколько типов культур,только позднее сплавленных в великом обще китайском синтезе.

Внаибольшей степени отличались друг от друга культуры севера и юга Китая. Еслидля севера, давшего начало конфуцианству, характерно внимание к этическойпроблематике и ритуалу, рассудочное стремление к рациональному переосмыслениюархаических основ цивилизации, то на юге господствовала стихия мифопоэтическогомышления, процветала экстатичность шаманских культов. И даосизм, созревший,видимо, в лоне южной традиции, тем не менее соединил в себе экзальтированнуюархаику юга и рациональность севера. Первая дала ему содержание, втораянаделила формой, предоставив созданный ею философский способ освоениядействительности для выражения смутных и неосознанных творческих потенций. Безюжной традиции даосизм не стал бы даосизмом, без северной – не смог бы сказатьо себе языком великой культуры и книжной образованности.

В“Дао-дэ цзине” речь идет о едином первоначале всего сущего – единой субстанциии одновременно мировой закономерности – Дао. Это понятие дало название даосизму(дао цзяо).  Впрочем (как уже было сказано), ничего собственно даосского в самом понятии “дао”нет, это одна из важнейших категорий всей китайской культуры.

Для традиционной китайской философии была нехарактерна вера вбессмертие конкретно души. Реальной признавалась только единая психофизическаяцелостность живого существа. Сам дух понимался вполне натуралистически: какутонченная материально-энергетическая субстанция (ци). После смерти тела это “ци” рассеивалось в природе. К тому жедаосизм унаследовал от шаманизма учение о множественности душ – животных (по) и мыслящих (хунь). Тело выступало единственной нитью, связывающей их воедино.Смерть тела приводила к разъединению и гибели душ. Поэтому уже в глубокойдревности огромное значение придавалось средствам продления физической жизни, адолголетие (шоу) стало одной изважнейших ценностей китайской культуры.

Однакодаосизм не удовлетворился идеалом простого физического, пусть даже ибесконечного, продления жизни. Истинный даосский бессмертный (сянь) в процессе движения по путибессмертия радикально трансформировал, преображал свое тело, которое согласнодаосскому учению приобретало сверхъестественные силы и способности: умениелетать по воздуху, становиться невидимым, одновременно находиться в несколькихместах и даже сжимать время. Но основная трансформация в процессе занятийдаосской медитаций — духовная: бессмертный в полной мере ощущал и переживал даосскуюкартину мира, реализовывая идеал единства (единотелесности)со всем сущим и с Дао как таинственной первоосновой мира.

Путьк бессмертию по даосскому учению предполагал занятия сложными методами особойпсихофизической тренировки, во многом напоминавшей индийскую йогу. Онапредполагала как бы два аспекта: совершенствование духа и совершенствованиетела. Первый заключался в занятиях медитацией, созерцанием Дао и единствамира,  единением с Дао. Применялись иразличные сложные визуализации божеств, символизировавших собой особые состояниясознания и типы жизненной энергии.

Второйзаключался в специфических гимнастических (даоинь)и дыхательных (син ци) упражнениях,сексуальной практике для поддержания энергетического баланса организма изанятиях алхимией. Именно алхимия и считалась высшим путем к обретению бессмертия.Алхимия разделялась даосами на два типа — внешняя (вэй дань) и внутренняя (нэйдань). Из них только первая являлась алхимией в собственном смысле этогослова. Она предполагала создание в алхимической реторте как бы действующеймодели космоса, в котором под воздействием огня вызревает эликсир бессмертия. Главноеотличие китайской алхимии от европейской – ее исходная теснейшая связь с медициной:в китайской алхимии даже золото “изготовлялось” как эликсир бессмертия.Даосскими алхимиками был накоплен ценнейший эмпирический материал в областихимии и медицины, значительно обогативший традиционную китайскую фармакологию.

    К Х в. “внешняя”алхимия пришла в упадок, и ей на смену пришла “внутренняя” алхимия. Онапредставляла собой алхимию только по названию, поскольку была ничем иным, какупорядоченным комплексом сложных психофизических упражнений, направленных натрансформацию сознания адепта и изменение ряда его психофизиологическихпараметров. Однако, она заимствовала у собственно алхимии ее терминологию,способы описания

практики, сделав названия минералов и веществ символамипсихофизических процессов и их структур.

    Последователи “внутренней” алхимии исходилииз положения о полном подобии микрокосма и макрокосма, человеческого тела ивселенной. А раз в теле человека есть все, что есть и в космосе, то нет никакойнеобходимости создавать его модель в тиглях и ретортах: само тело являетсяподобной моделью. Следовательно, можно создать новое бессмертное тело извеществ, соков и энергий собственного тела. Особое внимание в практике“внутренней” алхимии уделялось управлению энергиями, протекающими, согласно еетеории, по особым “каналам” (цзин)тела, и накапливающимися в особых резервуарах (дань тянь, инд. чакры).Управление же энергиями достигалось при помощи концентрации сознания ивизуализации (ци гун).Подобно “внешней” алхимии, “внутренняя” также собрала весьма богатый материалдля китайской медицины.

   Даосизм иногда называют национальнойрелигией Китая, но это определение не совсем верно. Во-первых, даосизмраспространился и среди некоторых других народов, живущих по соседству скитайцами. Во-вторых, даосы не только не проповедовали свою религию в обществе,но, напротив, тщательно скрывали свои секреты от непосвященных и даже непозволяли мирянам присутствовать на наиболее важных молебнах. К тому же даосизмвсегда был разделен на множество самостоятельных сект, где “искусство Дао” передавалосьот учителя к ученику в тайне от посторонних.

     Тем не менее даосизм без преувеличенияможно назвать подлинным фокусом китайской культуры, ведь он обеспечивал преемственностьмежду элитарной мудростью Дао и верованиями простонародья, принципами внутреннегосовершенствования и всем жизненным укладом китайцев. Для даосов их религия былалишь чем-то вроде “полезной иллюзии”, ведь образы богов, как и весь видимыймир, представляли собой, по их понятиям, только “отблески” сокровенного Дао.Служа свои молебны, даосы в действительности не поклонялись духам, а, скорее,вовлекали их в беспредельную гармонию Великой Пустоты. Вместе с тем самоесуществование божеств, как и всего мира форм, являющего собой “превращенноетело” Дао, оставалось для даосов совершенно необходимым.

                                       Отцы даосизма.

Наверное, главная особенность даосской мысли состоит в том,что это мысль, во всех своих проявлениях обращенная к истокам вещей: истоку времен,сокрытых в незапамятных глубинах истории; истоку сознания, вечно ускользающегоот света разума, истоку всех наших душевных движений, таящемуся в бездоннойтолще жизни. И даосы настолько верны своим поискам подлинного, абсолютногоИстока сущего, что даже не поставили ему предел в виде какого-либометафизического принципа, перводвигателя, “первичной материи”, первоначала и т.п. Ведь исток бытия, если он в самом деле реален, не может быть нихронологическим рубежом, ни “данностью” опыта, ни умственной абстракцией по той простой причине, что такое начало вносит ограничение в мир и в итоге само оказывается условным, придуманным, неживым. Мысль же даосов – о Начале,которое само безначально; об истоке,который являет собой, скорее, вольное проистечение самой жизни и который, вечноуклоняясь от собственной сущности, вечно же возвращается к самому себе.

   Странная реальность,пребывающая как раз там, где ее нет. Странные люди, всерьез размышляющие обезначальном Начале. Их наследство – дума о Дао: Пути всех путей, неизменнойизменчивости. Кажется, они и приходят-то в мир лишь для того, чтобы уйти, и темсамым вернуться к земному бытию. “Настоящие люди древности не знали, что такоерадоваться жизни и отворачиваться от смерти, не гордились появлением на свет ине противились уходу из мира. Отрешенно они приходили, отрешенные уходили, недоискиваясь до начала, не устремляясь мыслью к концу, радуясь тому, чтодаровано им, и самозабвенно возвращаясь к своему естеству. Разум их погружен взабытье, облик бесстрастен, чело величественно. Прохладные, как осень, итеплые, как весна, они следовали в своих чувствах течению времен года. Они жилив беспредельной гармонии с миром, и никто не знал, где положен им предел...”(“Чжуан-цзы”, гл. “Дацзунши”.)

Главный учитель даосизма – Лао-цзы, Старый Ребенок, носившийимя Ли Эр. Он “родился от самого себя”, из себя же развернул весь мир, и сам же72 раза являлся миру. Но он же и человек, проживший долгую и неприметную жизнь.Легенда изображает его хранителем царских архивов, старшим современникомКонфуция. Лао-цзы встречался с будущим основателем конфуцианства, но прохладноотнесся к вере Конфуция в действенность нравственной проповеди, что, наверное,вполне естественно для знатока человеческой истории. Вконец разуверившись влюдях, он сел верхом на буйвола и отправился куда-то на Запад, да так и невернулся. А на прощание по просьбе начальника пограничной заставы, черезкоторую он покинул Китай, Лао-цзы оставил потомкам небольшую книжку “в пятьтысяч слов”. Это сочинение, обычно именуемое “Трактатом о Пути и Потенции”(Дао-дэ цзин), стало главным каноном даосизма.

Рядом с Лао-цзы в ряду пророков Дао стоит философ Чжуан Чжоу,он же Чжуан-цзы, который был, несомненно, реальным историческим лицом и притомодним из самых обаятельных мыслителей древнего Китая. Время жизни Чжуан-цзыприходится на последние десятилетия IV в. до н.э. – время расцвета свободноймысли и острого соперничества различных философских школ. Чжуан-цзы был большимэрудитом, но предпочитал держаться подальше от самодовольных ученых-спорщиков,подвизавшихся при дворах царей и удельных владык. Много лет он занимал скромнуюдолжность смотрителя плантации лаковых деревьев, а потом вышел в отставку идоживал остаток дней в родной деревне. Перед смертью он просил своих учениковне обременять себя похоронами учителя, а бросить его тело в чистом поле, ибомогилой ему станет весь мир. Скромная, непритязательная жизнь и далеко негероическая, даже почти позорная смерть, в глазах самого Чжуан-цзы, явно неумаляли его подлинного достоинства. Ведь истинный даос, говоря словами Лао-цзы,“выходит к свету, смешиваясь с прахом, в суете будней хранит тайну вечности, вмногоголосье Земли постигает безмолвие Небес”.

Пророки Дао существуют для того, чтобы претворить своесуществование в неизбывное Присутствие. Они столь же невозможны, сколь и неизбежны,как самое начало “мысли о Дао”. Их явление не есть факт хронологии или личнойсудьбы. Оно знаменует, скорее, пробуждение мысли к своему немыслимому истоку,которое есть сама полнота творческой жизни.

     Итак, традиция Дао– это странные, сторонние люди. Недаром Лао-цзы уже в древности получилпрозвище “темного учителя”. А Чжуан-цзы сам называл свои писания “нелепыми и безумственными речами”. Изъясняются даосы парадоксами,туманными сентенциями и экстравагантными притчами. Одни исследователи пытаютсяразглядеть в этом жанровом винегрете ту или иную “философскую систему”. Другиевидят в даосах наследников “мифопоэтического” мышления. Третьи считают, что всяэта даосская заумь есть чуть ли не намеренная мистификация, скрывающая истинноеучение о Дао. Но ни одна из этих трех точек зрения не помогает лучше объяснитьдаосские тексты такими, какие они есть. Вместо того, чтобы отворачиваться от буквыдаосских книг или объявлять их создателей просто неумелыми мыслителями, небудет ли более плодотворным допустить, что классики даосизма были искренними исерьезными писателями, которые, как все настоящие писатели, писали о самомважном и сокровенном в своей жизни?

     Признаем, чтоподлинный импульс говорения о Дао – это сама жизнь сознания, непрестанноустремляющегося за свои собственные границы, каждое мгновение возобновляющегосвою связь с творческой стихией жизни. Это сознание сознает, что оно несводимони к опыту, ни к знанию и потому живет в вечном “(само) забвении”. Но оно самопроницает собою жизнь, творя новое, одухотворенное тело мира и новую, разумнуюприроду. Это сознание совпадает с полнотой бытийствования. Оно дарит высшуюрадость бытия, но само не напоминает о себе, как не ощущается нами нашесобственное тело, пока оно здоровое и сильное. Или, как сказал Чжуан-цзы,“когда сандалии впору, забывают о ноге”.

    Но почему именноафоризмы? Почему эксцентричные притчи и анекдоты? По нескольким причинам.Во-первых, афоризм, притча или анекдот по-своему парадоксал