Реферат: Мифология в литературе
Диплом.
Теоретическая часть.
В связи с тем, что в современномлитературоведении отсутствует термин «мифологические элементы», в начале даннойработы целесообразно дать определение этому понятию. Для этого необходимообратиться к трудам по мифологии, в которых представлены мнения о сущностимифа, его свойствах, функциях. Гораздо проще было бы определить мифологическиеэлементы как составные части того или иного мифа (сюжеты, герои, образы живой инеживой природы и пр.), но, давая такое определение, следует учитывать иподсознательное обращение авторов произведений к архетипическим конструкциям(как замечает В.Н.Топоров, «некоторые черты в творчестве больших писателейможно было бы понять как порой бессознательное обращение к элементарнымсемантическим противопоставлениям, хорошо известным в мифологии»[1],Б.Гройс говорит об «архаике, относительно которой можно сказать, что она такженаходится в начале времен, как и в глубине человеческой психики в качестве еебессознательного начала»[2]).
Итак, чем же является миф, авслед за ним — что можно назвать мифологическими элементами?
Мифология как наука о мифахимеет богатую и продолжительную историю. Первые попытки переосмыслениямифологического материала были предприняты еще в античности. Изучением мифов вразные периоды времени занимались: Эвгемер, Вико, Шеллинг, Мюллер, Афанасьев,Потебня, Фрейзер, Леви-Строс, Малиновский, Леви-Брюль, Кассирер, Фрейд, Юнг,Лосев, Топоров, Мелетинский, Фрейденберг, Элиаде и многие другие. Но донастоящего времени так и не оформилось единого общепринятого мнения о мифе.Безусловно, в трудах исследователей существуют и точки соприкосновения.Отталкиваясь именно от этих точек, нам представляется возможным выделитьосновные свойства и признаки мифа.
Представители различныхнаучных школ акцентируют внимание на разных сторонах мифа. Так Рэглан (Кембриджская ритуальная школа) определяет мифы как ритуальные тексты, Кассирер( представитель символической теории) говорит о их символичности, Лосев (теория мифопоэтизма) — на совпадение в мифе общей идеи и чувственного образа,Афанасьев называет миф древнейшей поэзией, Барт — коммуникативной системой.Существующие теории кратко изложены в книге Мелетинского «Поэтика мифа».[3]
Различные словари по-разномупредставляют понятие «миф». Наиболее четкое определение, на наш взгляд, даетЛитературный энциклопедический словарь: «Мифы — создания коллективнойобщенародной фантазии, обобщенно отражающие действительность в видечувственно-конкретных персонификаций и одушевленных существ, которые мыслятсяреальными».[4] Вэтом определении, пожалуй, и присутствуют те общие основные положения, покоторым сходится большинство исследователей. Но, без сомнения, это определениене исчерпывает все характеристики мифа.
В статье А.В.Гулыги[5]перечислены так называемые «признаки мифа»:
1. Слияние реального иидеального (мысли и действия).
2. Бессознательный уровеньмышления (овладевая смыслом мифа мы разрушаем сам миф).
3. Синкретизм отражения (сюдавходят: неразделенность субъекта и объекта, отсутствие различий междуестественным и сверхъестественным).
Фрейденберг отмечаетсущностные характеристики мифа, давая ему определение в своей книге «Миф илитература древности»: «Образное представление в форме нескольких метафор, гденет нашей логической, формально-логической каузальности и где вещь, пространство, время понятынерасчлененно и конкретно, где человек и мир субъектно-объектно едины, — эту особую конструктивную систему образных представлений, когда она выраженасловами, мы называем мифом».[6]Исходя из данного определения становится понятным, что основные характеристикимифа вытекают из особенностей мифологического мышления. Следуя трудам А.Ф.ЛосеваВ.А.Марков утверждает, что в мифологическом мышлении не различаются: объект исубъект, вещь и ее свойства, имя и предмет, слово и действие, социум и космос,человек и вселенная, естественное и сверхъестественное, а универсальнымпринципом мифологического мышления является принцип партиципации («все естьвсе», логика оборотничества).[7]Мелетинский уверен, что мифологическое мышление выражается в неотчетливомразделении субъекта и объекта, предмета и знака, вещи и слова, существа и егоимени, вещи и ее атрибутов, единичного и множественного, пространственных ивременных отношений, происхождения и сущности.[8]
В своих трудах разные исследователи отмечаютследующие характеристики мифа: сакрализация мифического «временипервотворения», в котором кроется причина установившегося миропорядка (Элиаде);нерасчлененность образа и значения ( Потебня); всеобщее одушевление иперсонализация (Лосев); тесная связь с ритуалом; циклическая модель времени;метафорическая природа; символическое значение(Мелетинский).[9]
В статье «Об интерпретациимифа в литературе русского символизма» Г. Шелогурова[10]пытается сделать предварительные выводы относительно того, что понимается подмифом в современной филологической науке:
1. Миф единогласно признаетсяпродуктом коллективного художественного творчества.
2. Миф определяетсянеразличением плана выражения и плана содержания.
3. Миф рассматривается какуниверсальная модель для построения символов.
4. Мифы являются важнейшимисточником сюжетов и образов во все времена развития искусства.
5. Мифом может стать созданнаяавтором «по законам художественной правды» новая реальность, котораямоделируется в соответствии с предполагаемыми законами древнего сознания.
Нам кажется, сделанныеавтором статьи выводы касаются не всех существенных сторон мифа. Во-первых, мифоперирует фантастическими образами, воспринимаемыми как реальность либореальными образами, которые наделяются особым мифологическим значением. Во-вторых,необходимо отметить особенности мифического времени и пространства: в мифе «время мыслится не линейным, а замкнутоповторяющимся, любой из эпизодов цикла воспринимается как многократноповторяющийся в прошлом и имеющий быть бесконечно повторяться в будущем»(Лотман).[11] Встатье «О мифологическом коде сюжетных текстов» Лотман также отмечает:«Циклическая структура мифического времени и многослойный изоморфизм пространства приводят к тому, что любаяточка мифологического пространства и находящийся в ней действователь обладаеттождественными им проявлениями в изоморфных им участках других уровней…мифологическое пространство обнаруживает топологические свойства: подобноеоказывается тем же самым».[12]В связи с таким циклическим построением понятия начала и конца оказываются неприсущими мифу; смерть не означает первого, а рождение второго. Мелетинскийдобавляет, что мифическое время — это правремя до начала исторического отсчетавремени, время первотворения, откровения в снах. Фрейденберг говорит также обособенностях мифологического образа: «Для мифологического образа характернабезкачественность представлений, так называемый полисемантизм, т.е. смысловоетождество образов».[13]Наконец, в-третьих, миф выполняет особые функции, основными из которых (помнению большинства ученых) являются: утверждение природной и социальнойсолидарности, познавательная и объяснительная функции (построение логическоймодели для разрешения некоего противоречия).
Что же исходя из этого можноназвать мифологическими элементами?
Как отмечено в Литературном энциклопедическом словаре[14],изучение мифологии в литературе затрудняется тем, что общеобразовательноеопределение границ мифологии не установилось. Мифологические элементы неограничиваются мифологическими персонажами. Именно структура мифа отличает егоот всех других продуктов человеческой фантазии. Следовательно именно структураопределяет принадлежность некоторых элементов произведения к мифологическим.Таким образом, мифологическим элементом может быть и нечто реальное,интерпретированное особым образом (битва, болезнь, вода, земля, предки, числа ипр.) Как выразился Р. Барт: «Мифом может быть все».[15]Работы, связанные с мифами современного мира — тому подтверждение. В кругемифологических элементов необходимо также упомянуть мотивы связанные сархетипами мифотворческого мышления. В статье Маркова «Литература и миф:проблема архетипов» дается их определение как «первичных, исторически уловимыхили неосознаваемых идей, понятий, образов, символов, прототипов, конструкций,матриц и т.п., которые составляют своеобразный «нулевой цикл» и одновременно«арматуру» всего универсума человеческой культуры».[16]Марков выделяет три модальности архетипов:
1. Архетипы парадигмальные,т.е. образцы для подражания, программы поведения с помощью которых человеческоесознание освобождается от «ужаса истории».
2. Юнговские архетипы какструктуры коллективного бессознательного, в которых контролируются основныемыслительные интенции человека. Статус архетипов имеют мифические персонажи,первобытные «стихии», астральные знаки, геометрические фигуры, образцы поведения,ритуалы и ритмы, архаические сюжеты и др.
3. Архетипы «физикалистские».Они отражают единство структур космических и ментально-психических, понятийныхи художественно-образных.[17]
Е.М. Мелетинский включает вкруг мифологических элементов очеловечивание природы и всего неживого,приписывание мифическим предкам свойств животных, т.е. представления,порожденные особенностями мифопоэтического мышления.[18]
Говоря о мифологическихэлементах, необходимо обратить внимание и на исторические элементы в некоторыхпроизведениях. В частности у Брюсова исторические личности и события предстаютв художественном тексте, наделенные чертами мифических персонажей, а элементыистории несут те же функции, что и мифологические элементы. Наше мнениеподтверждается словами М.Элиаде. Мирча Элиаде отмечает «одну из важнейшиххарактеристик мифа, которая заключается в создании типичных моделей для всегообщества», признавая «общую человеческую тенденцию… выставлять в качествепримера историю одной человеческой жизни и превращатьисторический персонаж в архетип».[19]Справедливость этого высказывания по отношению к некоторым стихотворениямБрюсова будет доказана в практической части работы. Элиаде приводит в примеробраз Дон Жуана, который возникает в творчестве многих писателей (в том числе иу Брюсова) в разных трактовках: как политический или военный герой,незадачливый любовник, циник, нигилист, меланхолический поэт и т.д. Элиадеутверждает, что все эти модели продолжают нести мифологические традиции, которые их топические формы раскрывают в мифическом поведении. «Копирование этихархетипов выдает определенную неудовлетворенность своей собственной личнойисторией. Смутную попытку… снова очутиться в том или ином Великом Времени»[20](это является одной из причин обращения писателей к мифологическим элементам всвоих произведениях). Сведения о процессе мифологизации истории закреплены дажев Литературном словаре, где наряду с этим утверждается возможность и обратногопроцесса — историзации мифа. Не удивительно, что еще во времена античностивозникла так называемая эвгемерическая трактовка мифа, объясняющая появлениемифических героев обожествлением исторических персонажей. Барт также считает,что «… мифология обязательно зиждется на историческом основании...».[21]Показательно в этом отношении и высказывание А.Л. Григорьева о том, что мифы уБрюсова «историчны и подразумевают сознание поэтом своей связи с историейчеловечества».[22] Всвязи с вышесказанным нам кажется возможным не выделять исторические реалии изкруга мифологических элементов, а причислив к кругу мифологизированныхисторических элементов исследовать вместе с ними.
Миф, использованный писателем в произведенииприобретает новые черты и значения. Авторское мышление накладывается намышление мифопоэтическое, рождая по сути новый миф, несколько отличный отсвоего прототипа. Именно в «разнице» между первичным и вторичным («авторскиммифом») кроется, по нашему мнению, заложенный писателем смысл, подтекст, радивыражения которого автор воспользовался формой мифа. Чтобы «вычислить»глубинные смыслы и значения, заложенные авторским мышлением или егоподсознанием, необходимо знать, каким образом может отражаться в произведениимифологический элемент.
В статье «Мифы» вЛитературном энциклопедическом словаре названо 6 типов художественногомифологизма:
« 1. Создание своейоригинальной системы мифологем.
2. Воссоздание глубинныхмифо-синкретических структур мышления (нарушение причинно-следственных связей, причудливое совмещениеразных имен и пространств, двойничество, оборотничество персонажей), которыедолжны обнаружить до- или сверхлогическую основу бытия.
3. Реконструкция древнихмифологических сюжетов, интерпретированных с долей вольного осовременивания.
4. Введение отдельныхмифологических мотивов и персонажей в ткань реалистического повествования,обогащение конкретно-исторических образов универсальными смыслами и аналогиями.
5. Воспроизведение такихфольклорных и этнических пластов национального бытия и сознания, где еще живыэлементы мифологического миросозерцания.
6. Притчеобразность,лирико-философская медитация, ориентированная на архетипические константычеловеческого и природного бытия: дом, хлеб, дорога, вода, очаг, гора, детство,старость, любовь, болезнь, смерть и т.п.»[23]
В книге «Поэтика мифа» Мелетинский говорито двух типах отношения литературы 17-20 вв. к мифологии:
1. Сознательный отказ оттрадиционного сюжета и «топики» ради окончательного перехода от средневекового«символизма» к «подражанию природе», к отражению действительности в адекватныхжизненных формах.
2. Попытки сознательногосовершенно неформального, нетрадиционного использования мифа (не формы, а егодуха), порой приобретающие характер самостоятельного поэтическогомифотворчества.
Третий вариант классификациипредставляет Шелогурова. В рамках русского символизма она выделяет два основныхподхода к использованию мифов:
1. Использование писателемтрадиционных мифологических сюжетов и образов, стремление достичь сходстваситуаций литературного произведения с известными мифологическими.
2. Попытка моделированиядействительности по законам мифологического мышления.
Изложенные выше точки зренияпомогут нам в процессе выявления мифологических элементов в конкретных текстах.
Однако, не следует забывать,что мы изучаем миф в связи с его использованием в произведениях символических.Е.М.Мелетинский справедливо утверждает, что «мифологизм — характерное явлениелитературы 20 века и как художественный прием, и как стоящее за ниммироощущение».[24]Обращение символистов к мифу отнюдь не является случайностью. Каковы же причиныстоль широкого использования мифологии представителями данной литературнойшколы? Это обусловлено, во-первых, тесной диалектической взаимосвязью мифа исимвола. На нее указывают многие исследователи.
В начале рассмотрим, чтопонимают символисты под термином «символ». Определению понятия «символ» многовнимания уделил Андрей Белый. В книге Белого «Символизм как миропонимание»[25]встречаем высказывание о трех характерных чертах символа:
1. Символ отражаетдействительность.
2. Символ — это образ,видоизмененный переживанием.
3. Форма художественного образанеотделима от содержания.
Белый представляет символкак триаду «авс», где а — неделимое творческое единство, в котором сочетаются:в — образ природы, воплощенный в звуке, краске, слове; с — переживание,свободно располагающее материал звуков, красок, слов, чтобы этот материалвсецело выразил переживание.
Брюсов отмечает, что символвыражает то, что нельзя просто «изречь». «Символ — намек, отправляясь откоторого сознание читателя должно самостоятельно прийти к тем же «неизреченным»идеям, от которых отправлялся автор».[26]
Итак, основные свойствасимвола:
1. особая структура:нераздельное единство образа и значения (т.е. формы и содержания)
2. символ выражает нечтосмутное, многозначное, «неизобразимое», относящееся к области чувствования, кобласти вечного и истинного, некое идеальное содержание.
Такие выводы подтверждаются трудамиисследователей. В частности Ермилова дает такое определение символу в пониманиисимволистов: «Символ — образ, который должен выразить одновременно и всюполноту конкретного, материального смысла явлений, и уходящий далеко по«вертикали» — вверх и вглубь — идеальный смысл тех же явлений».[27]В главе «К понятию «символ» вышеназванной монографии справедливо отмечено, что символ являетсянеразложимым единством двух планов бытия (реального и идеального), лишеннымоттенка переносного смысла. Кроме того, символ — признание за образомневыраженного содержания. В монографии приводятся слова Е.И.Кириченко,сказанные о символе: «Предмет, мотив есть то, что он есть, и одновременно знакиного содержания, всеобщего и вечного. Внешнее и внутреннее, видимое и незримоенеразрывны».
Сарычев подчеркивает, чтосимвол — соединение разнородного в одно. «Символ — соединение двух порядковпоследовательностей: последовательности образов и последовательностипереживаний, вызывающих образ».[28]Сарычев также считает, что символ всегда отражает действительность. ВЛитературном энциклопедическом словаре встречаем высказывание о том, чтокатегория символа указывает на выход образа за собственные пределы, наприсутствие смысла, нераздельно слитого с образом, но ему не тождественного. ВФилософской энциклопедии — определение символа как неразвернутого знака.
Теперь мы легко можемустановить взаимосвязь между символом и мифом. Во-первых, структурную. Именностроение в первую очередь сближает символ и миф. Сами символисты акцентировалина этом внимание. Брюсов в статье «Смысл современной поэзии» утверждает, чтобольшая часть мифов построена по принципу символа, мало того иные символистыдаже любили называть свою поэзию «мифотворчеством», созданием новых мифов.
Говоря о мифе, мы отмечалинераздельность в нем формы и содержания, то же наблюдается и в символе: образ изначение, форма и содержание неразрывны. В Литературном энциклопедическомсловаре находим тому подтверждение: «… мифический образ… содержательнаяформа, находящаяся в органическом единстве со своим содержанием, — символ».[29]Лосев также подчеркивает, что миф не схема или аллегория, а символ, в которомвстречающиеся два плана бытия неразличимы и осуществляется не смысловое, авещественное, реальное тождество идеи и вещи.
Известно высказывание Бартао том, что миф разрабатывает вторичную семиологическую систему, не желая нираскрыть, ни ликвидировать понятие, он его натурализует. Символ у символистов,с его «верностью земле», также натурализует понятие, в котором, однако, смыслне исчерпывается самой «вещественностью». Леви-Строс считает, что именно своейнеизменной структурой миф выполняет свою символическую функцию. Известно такжемножество высказываний, сближающих понятия символ и миф, указывающих насимволическое значение мифа. Подобное встречаем у Кассирера, трактующего мифкак замкнутую символическую систему (миф — символическая форма, посредствомкоторой человек упорядочивает окружающий его хаос); вообще символическая школатрактовала мифы как символы, в которых древние жрецы запрятали свою мудрость;Барт в своих работах по мифологии утверждает, что миф имеет символическоезначение; Мелетинский, говоря о литературе двадцатого века, замечает, чтомифология в ней воспринимается как прелогическая символическая система, отмечаятем самым, что мифология исконно символична.
Связь мифа и символаусматривается нами и в самих функциях мифа и символа: миф и символ передаютчувства, то, что нельзя «изречь». Подтверждение тому находим у Барта: «… вмифическом понятии заключается лишь смутное знание, образуемое изнеопределенно-рыхлых ассоциаций», то же справедливо можно отнести и к символу;«… обыкновенно миф предпочитает работать с помощью скудных образов, где смыслуже достаточно обезжирен и препарирован для значения, — таковы, например,карикатуры, пародии, символы и т.д.».[30]
Если рассматривать миф исимвол с точки зрения соотношения в них общего и единичного — тоже можно найтисходство. По мнению Шеллинга, мифология создает в особенном всю божественностьобщего, символ же — это синтез с полной неразличимостью общего и особенного вособенном.
Последний пункт сходстваобъясняет все предыдущие: миф и символ связаны не только структурно,семантически, функционально, но и генетически. Многие исследователи обращали наэто свое внимание. Например, Потебня говорит о метафорической (символической)природе мифа, Сарычев утверждает: «Символ неизбежно приводит к мифу, мифвырастает из символа. Символическое искусство обязательно искусствомифотворческое»[31],Ильев также соглашается с тем, что символизм мифологии изначален: «Мифпрорастает из символа. Символ — ядро мифа. Эмблематический ряд не только ведетчитателя к символу, но и творит миф, опираясь на подсознание читателя».[32]Этого же мнения придерживаются сами символисты: «В круге искусствасимволического символ естественно раскрывается как потенция и зародыш мифа.Органический ход развития превращает символизм в мифотворчество» (В. Иванов).[33] Природа символа и мифа одна — этосубъективное переживание реальной действительности. Такая тесная природнаявзаимосвязь не может не привести к функциональной зависимости символа и мифа:только в процессе развертывания символического ряда реализуется миф, но символможет осуществиться только в русле мифа. Из этого следует, что «в искусствесимволизма категория символа и мифа — две универсальные категории, без которыхнемыслимы… конкретные произведения».[34]
Глубинное сходство мифа исимвола привело даже к утверждению (см. Литературный энциклопедическийсловарь), что существует опасность полного размывания границ между мифом исимволом.
Тем не менее границы междумифом и символом пока существуют. Мифический образ не означает нечто, он есть это «нечто», символ же несет в себезнаковость, следовательно, нечто означает.Именно условный характер символа отличает его от мифа. Идейно-образная сторонасимвола связана с изображаемой предметностью только в отношении смысла, а несубстанционально. Миф вещественно отождествляет отображение и отображаемую внем действительность. Этой точки зрения придерживается такой авторитетныйученый как Лосев: «… все феноменально и условно трактованное в аллегории,метафоре, символе, становится в мифе действительностью в буквальном смыслеслова...»[35]
Вторая причина, по которойсимволисты используют миф, своими корнями уходит глубоко в философию символизмакак миропонимания. Одной из ведущих идей символистов является идея всеединства(почерпнутая в философии Вл. Соловьева). Под «всеединством» у символистовподразумевалось «братское общение, непрерывный духовно-прибыльный обмен,осуществление «истинной жизни» в «другом как в себе». Посредником такогобратского общения между символистами и народом являлся миф. Символисты хорошо осознавалиоторванность культурного слоя от народа и пытались преодолеть ее. Их мечтойбыло создание народной символической поэзии. Наверное поэтому символ заговорило «неличном», в том числе о начале «соборном», о приобщении к народной душе, амиф, диалектически связанный с символом и близкий народу, стал орудием этогоприобщения. Попытки учиться у народа истинам иррационального познания (мы ужеговорили о том, что миф способен выражать заложенные в коллективном подсознании«идеи») тоже существовали. Например, Вячеслав Иванов в свое время выдвинулпрактическую программу мифотворчества и возрождения «органического» народногомироощущения с помощью мистериального творчества. Таким образом, ясно, что мифстановится как бы связующим звеном: во-первых, между поэтом и народом (ведь«важнейшая функция мифа и ритуала состоит в приобщении индивида к социуму, вовключение его в общий круговорот жизни...»); во-вторых, между народом и поэзией(«народ именно через миф становится создателем искусства»). В этом как раз и заключаетсятот духовно-прибыльный обмен, о котором мечтают символисты, в этом должна былаотчасти проявиться идея «всеединства» Вл. Соловьева.
Использование мифа такжеобусловлено стремлением символистов выйти за социально-исторические ипространственно-временные рамки ради выявления общечеловеческого содержания.Переосмысливая события недавнего прошлого Брюсов в статье «Вчера, сегодня изавтра русской поэзии» пишет о том, что стремление символистов к идеям«общечеловеческим в период расцвета углубляло и усложняло эту поэзию»[36].Символисты пользуются мифом как способом выражения своих идей, подобно тому какмифы были способом выражения идей в эпоху «детства человечества» (миф каксвоего рода иероглифический язык). Позиция Брюсова касательно данного вопросасовпадает с позицией символистов в целом. Следует отметить, что Брюсов в ранниепериоды творчества видел назначение поэзии в «исследовании тайн человеческогодуха», а позднее заявлял, что она должна «сознательно стать выразителемпереживаний коллективных». С этой точки зрения миф используется как инструмент,с помощью которого поэт проникает в историю человеческого духа, он же (миф)является выражением коллективных переживаний. Миф близок Брюсову и каксвоеобразная модель мира. Говоря о задачах искусства в статье «О искусстве»,Брюсов провозглашает: «Пусть как к цели художник стремится к тому, чтобывоссоздать весь мир в своем истолковании».[37]
Миф у символистов тесносвязан с современностью. Мир архаики и мир цивилизации объясняют друг друга.Брюсов отмечает умение символистов «художественно воплощать вопросысовременности в фигурах истории и в образах народных сказаний (мифы)»[38](заметим, что здесь Брюсов не видит функционального отличия междумифологическими и историческими элементами; это еще раз подтверждает нашемнение о возможности рассматривать элементы истории не вычленяя их из элементовмифологии). Воплощая вопросы современности в фигурах истории и мифологии,символисты преследуют несколько целей:
1. Найти образец утеряннойгармонии (согласно Элиаде одна из функций мифа — установить пример, достойныйподражания).
2. Миф как живая память опрошлом способен излечить недуги современности. «… мифология способствуетпреобразованию мира...», — утверждает Барт.[39]По всей видимости, символисты придерживаются той же точки зрения. Посредствомвоссоздания мифа в своем сознании современный человек, представитель«бестрепетных» времен, может убедиться, какая здоровая, полная жизни,первозданная почва скрывается под густым слоем его «цивилизации». В прообразахпрошлого символисты видели будущее человечества. Представление отерапевтической силе памяти характерно для мифологического мышления. Элиадеговорит о том, что «исцеление», а следовательно, и решение проблемы бытия,становится возможным через память об изначальном действии о том, что произошлов начале»[40].Ермилова говорит о восприятии символистами культуры как «живого наследия,способствующего переживанию событий прошлого как насущных проблем сегодняшнегодня, чреватых событиями будущего».[41]Символисты обращаются к мифологизированию в поисках жизнестроительных мифовсовременности. Мелетинский отмечает, что мифотворчество 20 века используетсякак «средство обновления культуры и человека».[42]Говоря об этом, мы приближаемся к третьей причине использования мифа. Мифпомогает современному человеку выйти из рамок личного, встать над условным ичастным и принять абсолютные и универсальные ценности. Стоит заметить, что«вспоминательная» тенденция была характерной чертой культуры 20 века в целом.Она заключалась в «открытиях» старого, в утверждении культуры как суммыдостигнутых человечеством в разной мере и в разных формах воплощенных истин. Всвязи с этим вполне закономерным выглядит предположение, что существовалиистины в форме мифологии. «Искусство должно видеть Вечное», — говорит Белый.[43]«В искусстве есть неизменность и бессмертие...», — присоединяется Брюсов.[44]И если в мифе сохраняется это «неизменное» и «бессмертное», то простонеобходимо привнести его в поэзию, иначе она рискует встать на путь служенияпреходящим ценностям. Использование мифа — это также и поиск «нового» в«старом», его переосмысление: «… в этом порыве создать новое отношение кдействительности путем пересмотра серии забытых миросозерцаний — вся… будущность… нового искусства...» (А. Белый).[45]Мелетинский отмечает «сознательное обращение к мифологии писателей 20 векаобычно как к инструменту художественной организации материала и средствувыражения неких «вечных» психологических начал или хотя бы стойких национальныхкультурных моделей».[46]В произведениях символистов миф как вечно живое начало способствует утверждениюличности в вечности.
3. Последнее замечание связанос именем Топорова, который определяет мифологизацию как «создание наиболеесемантически богатых, энергетичных и имеющих силу примера образов действительности».[47]
Теперь нам кажется возможнымопределить функции мифа в символических произведениях:
1. Миф используетсясимволистами в качестве средства для создания символов.
2. С помощью мифа становитсявозможным выражение некоторых дополнительных идей в произведении.
3. Миф является средствомобобщения литературного материала.
4. В некоторых случаяхсимволисты прибегают к мифу как к художественному приему.
5. Миф выполняет рольнаглядного, богатого значениями примера.
6. Исходя из вышеперечисленногомиф не может не выполнять структурирующей функции (Мелетинский: «Мифологизмстал инструментом структурирования повествования (с помощью мифологическойсимволики)»[48]).
В следующей главе мырассмотрим насколько справедливы сделанные нами выводы для лирическихпроизведений Брюсова. Для этого исследуем циклы разных времен написания,целиком построенные на мифологических и исторических сюжетах: «Любимцы веков»(1897-1901), «Правда вечная кумиров» (1904-1905), «Правда вечная кумиров»(1906-1908), «Властительные тени» (1911-1912), «В маске» (1913-1914).
[1] Топоров В.Н. Миф. Ритуал.Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. — М.: Изд.Группа «Прогресс» — «Культура», 1995. — С. 155.
[2] ГройсБ. Русский авангард по обе стороны черного квадрата.//Вопросы философии, 1990,№11.
[3] Мелетинский Е.М. Поэтикамифа. — М.: Наука, 1976. — 406с.
[4] Литературныйэнциклопедический словарь.
[5] ГулыгаА.В. Миф как философская проблема//Античная культура и современная наука. — М.:Наука, 1985. — С.275.
[6] ФрейденбергО.М. Миф и литература древности. — М.: Наука, 1978. - С.28.
[7] Марков В.А. Литература имиф: проблема архетипов//Тыняновский сб. — Рига,1990. — С.137.
[8] Мифологический словарь подред. Мелетинского Е.М.
[9] См. по кн. Мелетинского Е.М. Поэтика мифа. — М.: Наука, 1976. — 406с.
[10] Шелогурова Г. Обинтерпретации мифа в литературе русского символизма//Из истории русскогореализма конца 19 — начала 20 веков под ред. Соколова А.Г. — ИздательствоМосковского университета, 1986.
[11] ЛотманЮ.М. О мифологическом коде сюжетных текстов//Сборник статей по вторичныммоделирующим системам. — Тарту, 1973. — С.86.
[12] там же
[13] ФрейденбергО.М. Миф и литература древности. — М.: Наука, 1978. — С.182.
[14] Литературныйэнциклопедический словарь.
[15] Барт Р. Мифологии. — М.:Издательство им. Сабашниковых, 1996. — С.234.
[16] Марков В.А. Литература имиф: проблема архетипов//Тыняновский сб. — Рига,1990. — С.133.
[17] там же
[18] Мифологический словарьпод ред. Мелетинского Е.М.
[19] Элиаде М. Мифы.Сновидения. Мистерии.
[20] там же
[21] Барт Р. Мифологии. — М.:Издательство им. Сабашниковых, 1996. — С.234.
[22] Григорьев А.Л. Мифы впоэзии и прозе русских символистов.
[23] Литературныйэнциклопедический словарь.
[24] Мелетинский Е.М. Поэтикамифа. — М.: Наука, 1976. — С.
[25] Белый А. Символизм какмиропонимание. — М.: Республика, 1994. — С.
[26] Брюсов В.Я. Смыслсовременной поэзии//Сочинения в 2-х томах. — М.: Худ. лит., 1987. — Т.1. — С.432.
[27] Ермилова Е.В. Теория иобразный мир русского символизма. — М.: Наука, 1989. — С.
[28] Сарычев В.А. Эстетикарусского модернизма. — Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1991. — С.
[29] Литературныйэнциклопедический словарь.
[30] Барт Р. Мифологии. — М.:Издательство им. Сабашниковых, 1996. — С.234.
[31] Сарычев В.А. Эстетикарусского модернизма. — Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1991. — С.
[32] Ильев С.П. Русскийсимволистский роман.
[33] Цитируется по статьеШелогуровой Г. Об интерпретации мифа в литературе русского символизма//Изистории русского реализма конца 19 — начала 20 веков под ред. Соколова А.Г. — Издательство Московского университета, 1986. — С.
[34] Ильев С.П. Русскийсимвол