Реферат: Оценка петровских реформ в историографии

Московский Государственный Педагогический Институт

им. В.И.Ленина

Исторический факультет

первый курс четвертаягруппа

Курсоваяработа

Оценка петровских реформ в отечественной историографии

Научный руководитель: Маландин В.В. Автор: Сентюрин Олег

Москва 1997

Введение

Эпоха ПетраПервого в истории России, личность этого выдающегося государственного деятеля,полководца, дипломата пользуется вниманием как в отечественной, так и взарубежной исторической науке.

Изучение этой эпохи имеет богатую традицию — ведь началосьоно еще при жизни самого великого реформатора; сейчас же литература о ПетреВеликом и его времени может составить целую библиотеку.

Большие достижения во многихобластях общественной и государственной жизни,превращение России из расположенной на задворках Европы страны в великуюмировую державу,ставшее своего рода феноменом истории, объясняют устойчивый повышенный интерес к эпохе Петра в мировойисторической науке.

Почти все крупнейшиеученые — историки, специалисты по истории России за рубежом, начиная свосемнадцатого столетия и до наших дней так или иначе откликались на событияпетровского времени.

Зарубежнойлитературе о России эпохи Петра Великого, несмотря на различия в подходе ученыхк оценке событий того времени, присущи некоторые общие черты. Отдавая должноеправителю, тем успехам, которые были достигнуты страной, иностранные авторы,как правило, с некоторой недооценкой или с открытым пренебрежением судили одопетровской эпохе в истории России.

Большое распространение получили взгляды, согласно которымРоссия совершила скачок от отсталости, дикости к более передовым формамобщественной жизни с помощью «Запада» — идей, заимствованных оттуда, имногочисленных специалистов, ставших помощниками Петра Первого в проведениипреобразований.

Столь же давнюютрадицию имеет распространенное в зарубежной, и отчасти отечественнойисторической науке противопоставление России и стран Запада, антитеза «Россия — Запад», «Восток — Запад».

Изображение России и СССР в качестве антипода Западу,европейской культуре, зачастую помимо исторической имело и политическуюнаправленность (особенно во время «Холодной войны»). Стоит отметить, что этоотносится не только к трудам недавнего прошлого, существовала такая точказрения и в дореволюционный период.

До сих пор можно встретить утверждения о кардинальномотличии исторического пути России в сравнении с западными странами, «разныхкорнях» их исторических традиций, отсталом «азиатском» характере хозяйства,общественной жизни, культуры России в отличие от передовой европейской цивилизации,будто бы представлявшей некое единство и противостоявшей тому, что имелось иимеется в отсталой России.

Эти два мира являют-де две «противостоящие» друг-другукультуры. Представления о фатальном расхождении исторических путей России иЗападной Европы (да и всего Запада вообще) питаются, среди прочего,концепциями, согласно которым на формирование русской государственности сильноеили даже решающее влияние оказали византийские традиции, монголо-татарское иго,которые сыграли свою роль в том, что развитие Руси а затем России пошловсторону, противоположную от Европы.

Сторонники так называемой «Евразийской теории», корникоторой восходят к государственной школе и славянофилам, проповедуют идеи отом, что Россия, будучи «смесью восточного и западного» остается мостом междуВостоком и Западом. Отсюда утверждения о благодетельном воздействии ЗолотойОрды на эволюцию государственности в Северо-Восточной Руси, о некоем симбиозеОрды и Руси, положившем сильный отпечаток на всю последующю историю Россиицарской и императорской эпох.

(К историкам, разделяющим это мнение принадлежит, например,Л.Н. Гумилев.)

В данной работе будут рассматриваться позиции русских ученых«государственников», таких как Соловьев,Богословский.

Их можно сгруппировать не по историографическим направлениями классовым установкам, а по характеру, содержанию их трудов (специальные ониили же общие), по позициям авторов, одни из которых рассматривают эпоху Петрана фоне предыдущего периода русской истории, другие- сравнивая с положением втогдашней Европе, третьи- в плане ее значения для последующего развития России.

---1---

Значительнаячасть исторической литературы о России 18-ого века посвящена реформам Петра Первого; объясняется это например тем, чтодореволюционные историки рассматривали связанный с ними узел проблем как ключевой,центральный в истории России.

После 1917 годаэти проблемы несколько отошли на второй план, но и в советской историографиипетровская эпоха считается одним из важнейших периодов в истории нашегогосударства.

Интересы жезападных исследователей сосредоточились прежде всего на внешней политике Россиии биографии Петра Великого;после Наполеона царь характеризовался ими как личность, наиболее поразительнаяв истории Европы, как «самый значительный монарх Европы этого века»[1]

Основная часть литературы по этой теме- специальные труды,посвященные отдельным аспектам преобразовательной деятельности Петра. Выводы,содержащиеся в этих работах по большей части несопоставимы вследствии различий в объектах исследований, подходеавторов к теме и тому подобных факторов.

Таким образом, вобщих дискуссиях о петровских реформах может участвовать лишь малая частьлитературы по данной теме, но и она содержит чрезвычайно широкий спектр оценок.Возможно, объяснение крайнего несходства точек зрения состоит в том, чтосложность, комплексный характер темы, делают невозможным для отдельного ученогоее всестороннее раскрытие, и поэтому многие историки превращают оценкиотдельных аспектов реформ в составную часть общей характеристики преобразований,придавая им при этом весьма различный вес.

Не менее разнообразен и фон, на котором исследователиоценивают реформы Петра. Здесь можно выделить три основных направления: одни историки рассматриваютэту тему преимущественно в сравнении с предыдущим периодом русской истории,чаще всего непосредственно предшествовавшим эпохе Петра (кон. 16-17 век),другие сравнивают сложившуюся ситуацию с положением в Европе начала 18 века,третьи же оценивают историческое значение деятельности Петра сквозь призмупоследующего развития России.

Первая из названных точек зрения естественно порождаетвопрос о том, в какой степени петровская эра означала разрыв с прошлым(или, напротив, продолжала тенденции развития 17 века).

Вторая заставляет уделять повышенное внимание дискуссии озарубежных прообразах реформ, и их адаптации в российских условиях.

Третья точка зрения, актуализирующая вопрос о следствияхреформ и их пригодности в качестве образца, уступает первым двум в научнойплодотворности: так,реформы Петра Первого превратились в дореволюционной России в излюбленную темудля публичных дебатов. Эта тема таким образом была политизирована задолго дотого, как началась ее научная разработка.

Хотя и существуетмнение, высказанное П.Н. Милюковым, что не дело историка пускаться врассуждения о том, были ли события прошлого позитивными или негативными, чтоисторик обязан целиком сосредоточиться на «своей деятельности в качествеэксперта» выявляющего подлинность фактов, тем не менее мало кто из историковпреуспел в стремлении уйти от бесконечных публицистических дискуссий о том, насколькореформы Петра были вредны или полезны, предосудительны или достойны подражанияс точки зрения морали или интересов нации.

М.М Богословский в своей фактографической биографии Петра ссожалением констатировал, что более или менее обобщающие оценки петровскойэпохи были выработаны главным образом под влиянием общефилософских систем,постоянно вторгающихся в область исследования источников.

Видимо, эта характеристика Богословского вполне годится дляоценки всей предшествовавшей истории исследования темы.

---2---

В большинстве обзорных трудовпетровский период рассматривается как начало новой эпохи в истории России.Однако сильные разногласия царят среди историков, пытающихся ответить навопрос, в какой степени эпоха реформ означала кардинальный разрыв с прошлым, иотличалась ли новая Россия от старой качественно.

Рубежи, разделяющие участников этой дискуссии в большей мереисторически обусловлены, поскольку по мере все более основательного исследованиякак 17 так и 18 веков, увеличивалось число сторонников концепции, согласнокоторой реформы петровского времени являются закономерным результатом предшествовавшегоразвития страны.

Существует ипротивоположная, «революционная» концепция, по которой реформы не имели почтиничего общего с предшествовавшим развитием страны. Ярким выразителем одной изкрайних точек зрения в рамках «революционной» концепции был С.М. Соловьев,который своей «Историей России» сделал крупный вклад в научное исследованиеэпохи правления Петра. Его взгляды находятся в прямом родстве с представлениями,господствовавшими во всей предшествовавшей этому труду историографии ипублицистике.

Он интерпретирует петровский период как эру ожесточеннойборьбы между двумя диаметрально противоположными принципами государственногоуправления и характеризует реформы как радикальное преобразование, страшнуюреволюцию, рассекшую историю России надвое, и означавшую переход из одной эпохив истории народа в другую.

Однако, в противоположность славянофилам, Соловьев считает,что реформы были вызваны исторической необходимостью и поэтому должны рассматриватьсякак целиком и полностью национальные.

Русское общество17 века находилось, по его мнению, в состоянии хаоса и распада, что иобусловило применение государственной властью радикальных мер- «точно так же,как серьезная болезнь требует хирургического вмешательства»[2]

Таким образом, ситуация в России накануне реформ оцениваетсяСоловьевым негативно.

Богословский, не придерживаясь четко материалистическихпозиций представлял реформы как радикальный и полный разрыв с прошлым.

Схожая точка зрения, но с позиций марксистской историографииприводилась М.Н. Покровским и Б.И. Сыромятниковым — оба этих историка основываютсвое мнение относительно революционного характера преобразований на переменах врасстановке классовых сил в начале 18 века.

В западной литературе также имеются отдельные примеры оценкиреформ как революции или по крайней мере «трансформации».

Существует ещеодин взгляд на эту проблему, более нейтральный, а именно — «эволюционная» концепция.

Среди ученых, отстаивающих эту концепцию необходимо выделитьВ.О. Ключевского, С.Ф. Платонова. Эти историки, глубоко исследовавшие допетровскийпериод, и в своих опубликованных курсах лекций по отечественной историинастойчиво проводящие мысль о преемственности между реформами Петра и предшествовавшим столетием. Оникатегорически против данной Соловьевым характеристики 17 века как эпохи кризисаи распада. В противоположность такому взгляду они утверждают, что в этомстолетии шел позитивный процесс создания предпосылок для реформаторскойдеятельности, и была не только подготовлена почва для большинствапреобразовательных идей Петра Великого, но и пробуждено «общее влечение кновизне и усовершенствованиям».

«17 столетие не только создало атмосферу, в которой вырос икоторой дышал преобразователь, но и начертало программу его деятельности, в некоторыхотношениях шедшую даже дальше того, что он сделал. Петр в порядках старой Русиничего кардинально не менял, он продолжал возводить постройку в развитие ужесуществовавших тенденций. Обновление же состояло лишь в том, что онпереиначивал сложившееся состояние составных частей».[3]

По мнению Ключевского и Платонова, если в реформах Петра ибыло что- то «революционное», то лишь насильственность и беспощадность использованныхим методов.

На сегодняшний жедень в науке преобладающим является мнение, что реформы Петра не означаликардинального разрыва с прошлым, хотя и в двадцатом веке отдельные крупныеисторики, как, например, ученики Ключевского — М.М. Богословский и М.Н.Покровский в этом вопросе были солидарны с Соловьевым.

Начиная с середины тридцатых годов для советских историковбыло характерно убеждение в том, что сущность петровской России по сравнению с17 веком не изменилась. Точка зрения Сыромятникова в этом смысле исключение. Нов то же время и советские и западные историки едины во мнении, что реформыПетра дали резкий толчок к акселерации важных тенденций развития России, именноэта черта в первую очередь придает петровской эпохе ее особый характер.

---3---

Вторая из наиболееотчетливо поставленных проблем в общей дискуссии о реформах Петра содержит всебе вопрос: в какоймере для реформаторской деятельности были характерны планомерность исистематичность?

У Соловьева реформы представлены в виде строгопоследовательного ряда звеньев, составляющих всесторонне продуманную ипредварительно спланированную программу преобразований, имеющую в своей основежесткую систему четко сформулированных целевых установок: «В этой системе даже войне отведенозаранее поределенное место в числе средств реализации общего плана»[4]

В этом отношении труд Соловьева испытал влияниепредшествовавшей его написанию историографии и публицистики. Его основные идеимогут во многих случаях быть прослежены до работ непосредственно послепетровскойэпохи.

Задолго до Соловьева всеобщим стало мнение, что деятельностьПетра и ее результаты были порождением почти сверхчеловеческого разума: осуществлением дьявольскогоплана или проявлением высшей мудрости, реформатор традиционно характеризовалсякак «антихрист» (раскольниками) или «человек, Богу подобный» (М.В.Ломоносовым).

Но не все историки придерживаются столь лестного для Петравзгляда на реформы. Точка зрения относительно очевидной бесплановости инепоследовательности преобразований Петра разделяется В.О. Ключевским, которыйподчеркивает, что движущей силой преобразований была война. Ключевский считает,что структура реформ и их последовательность были всецело обусловлены потребностями,навязанными войной, которая, по его мнению, тоже велась довольно бестолково. Впротивоположность Соловьеву Ключевский отрицает, что Петр уже в ранний периодсвоей жизни ощущал себя призванным преобразовать Россию; лишь в последнее десятилетие своегоцарствования Петр, по мнению Ключевского, стал осознавать что создал что — тоновое, одновременно и его внутренняя политика стала утрачивать чертыскоропалительности и незавершенности решений. Этот взгляд положил начало рядудругих точек зрения, более сосредотачивающихся на различных нюансах реформ.

В советскойисториографии по вопросу планомерности реформ тоже не существовало единоговзгляда. Как правило предполагался более глубокий смысл преобразований, нежелитолько повышение эффективности военных действий.

С другой стороны, распространенным было мнение, что ходвойны имел решающее влияние на характер и направленность петровскихпреобразований. Отмечалось и то, что реформы приобретали все более отчетливыйхарактер планомерности и последовательности по мере неуклонно возраставшего перевесаРоссии над Швецией в Северной Войне.

Для авторов таких исследований характерным являетсястремление провести границу между первой «лихорадочной» фазой войны, когдавнутренние реформы имели хаотичный и незапланированный характер, и последнимдесятилетием жизни Петра, когда правительство располагало достаточнымколичеством времени для обдумывания более перспективных решений. К этомупериоду и относятся самые эффективные и существенные преобразования.

---4---

Существует еще одна тема, вызывающая сильные разногласия — это историческая сущность реформ. Воснове понимания этой проблемы лежат либо воззрения, основанные на марксистскихвзглядах, то есть считающие, что политика государственной властиоснована и обусловлена социально — экономической системой, либо позиция,согласно которой реформы — это выражение единоличной воли монарха. Эта точказрения типична для «государственной» исторической школы в дореволюционнойРоссии.

Первый из этого множества взглядов — мнение о личномстремлении монарха европеизировать Россию. Историки, придерживающиеся этойточки зрения считают именно «европеизацию» главной целью Петра.

По мнению Соловьева встреча с европейской цивилизацией былаестественным и неизбежным событием на пути развития русского народа. НоСоловьев рассматривает европеизацию не как самоцель, а как средство, преждевсего стимулирующее экономическое развитие страны.

Теория европеизации не встретила, естественно, одобрения уисториков, стремящихся подчеркнуть преемственность эпохи Петра по отношению кпредшествовавшему периоду.

Важное место вспорах о сущности реформ занимает гипотеза о приоритете внешнеполитическихцелей над внутренними. Гипотеза эта была выдвинута впервые Милюковым иКлючевским.

Убежденность в ее непогрешимости привела Ключевского квыводу, что реформы имеют различную степень важности: он считал военную реформу начальнымэтапом преобразовательной деятельности Петра, а реорганизацию финансовойсистемы — конечной его целью. Остальные же реформы являлись либо следствиемпреобразований в военном деле, либо предпосылками для достижения упомянутойконечной цели. Самостоятельное значение Ключевский придавал лишь экономическойполитике.

Последняя точка зрения на эту проблему — «идеалистическая».Наиболее ярко она сформулирована Богословским — реформы он характеризует какпрактическую реализацию воспринятых монархом принципов государственности. Нотут возникает вопрос о «принципах государственности» в понимании царя. Богословскийсчитает, что идеалом Петра Первого было абсолютистское государство, такназываемое «регулярное государство», которое своим всеобъемлющим бдительнымпопечением (полицейской деятельностью) стремилось регулировать все стороныобщественной и частной жизни в соответствии с принципами разума и на пользу«общего блага».

Богословский особенно выделяет идеологический аспектевропеизации. Он, как и Соловьев, видит во введении принципа разумности, рационализма радикальный разрыв спрошлым. Его понимание реформаторской деятельности Петра, которое можно назвать«просвещенный абсолютизм», нашло множество приверженцев среди западныхисториков, которые склонны подчеркивать, что Петр не являлся выдающимсятеоретиком, и что преобразователь во время своего зарубежного путешествияпринимал во внимание прежде всего практические результаты современной ему политическойнауки.

Некоторые из приверженцев этой точки зрения утверждают, чтопетровская государственная практика отнюдь не была типичной для своего времени,как это доказывает Богословский. В России при Петре Великом попытки воплотить вжизнь политические идеи эпохи были гораздо более последовательными и далекоидущими,чем на Западе.

По мнению таких историков русский абсолютизм во всем, чтокасается его роли и воздействия на жизнь русского общества занимал совершенноиную позицию, чем абсолютизм большинства стран Европы. В то время, как в Европеправительственную и административную структуру государства определял общественныйстрой, в России имел место обратный случай — здесь государство и проводимая имполитика формировали социальную структуру.

В этой связи нужно отметить и то, что в дискуссии о сущностирусского абсолютизма, завязавшейся в советской историографии, нашлисьсторонники той точки зрения, что государственная власть в России занималазначительно более сильную позицию по отношению к обществу, чем европейскиережимы. Но эта точка зрения в советской историографии доминирующей не являлась.Советские историки, которые стремились дать петровскому государству и его политикесвою характеристику, как правило уделяли особое внимание экономическим исоциальным преобразованиям; приэтом отношения классов служили отправной точкой. Единственное в чем здесь былирасхождения — это в понимании характера классовой борьбы и соотношенияпротивоборствующих сил в этот период.

Первым, ктопопытался определить сущность реформ Петра с марксистских позиций былПокровский. Он характеризует эту эпоху как раннюю фазу зарождения капитализма,когда торговый капитал начинает создавать новую экономическую основу русскогообщества.

Как следствие перемещения экономической инициативы к купцам,власть перешла от дворянства к буржуазии (т.е. к этим самым купцам). Наступилатак называемая «весна капитализма». Купцам необходим был эффективный государственныйаппарат, который мог бы служить их целям как в России так и за рубежом.

Именно по этому, по мнению Покровского, административныереформы Петра, войны и экономическая политика в целом, объединяются интересамиторгового капитала.

Некоторыеисторики, придавая торговому капиталу большое значение, связывают его синтересами дворянства. И хотя тезис о доминирующей роли торгового капитала былотвергнут в советской историографии, можно говорить о том, что мнениеотносительно классовой основы государства оставалось в советской историографиис середины 30-х до середины 60-х годов господствующим. В этот периодобщепризнанной была точка зрения, согласно которой петровское государствосчиталось «национальным государством помещиков» или «диктатурой дворянства».Его политика выражала прежде всего интересы феодалов — крепостников, хотявнимание уделялось и интересам набирающей силу буржуазии.

В результате проводимого в этом направлении анализаполитической идеологии и социальной позиции государства, утвердилось мнение,что сущность идеи «общего блага» демагогична, ей прикрывались интересыправящего класса. Хотя это положениеразделяет большинство историков, есть и исключения. Например, Сыромятников, всвоей книге о петровском государстве и его идеологии, полностью присоединяютсяк данной Богословским характеристике государства Петра как типичноабсолютистского государства той эпохи. Новым в полемике о российскомсамодержавии стала его интерпретация классового фундамента этого государства,которая базировалась на марксистских определениях предпосылок ЕвропейскогоАбсолютизма. Сыромятников считает, что неограниченные полномочия Петраосновывались на реальной ситуации, а именно: противоборствующие классы (дворянство и буржуазия) достигли вэтот период такого равенства экономических и политических сил, которое позволилогосударственной власти добиться известной независимости по отношению к обоимклассам, стать своего рода посредником между ними.

Благодаря временному состоянию равновесия в борьбе классов,государственная власть стала относительно автономным фактором историческогоразвития, и получила возможность извлекать выгоду из усиливающихся противоречиймежду дворянством и буржуазией.

То, что государство стояло таким образом в известном смысленад классовой борьбой, ни в коем случае не означало, что оно было полностьюбеспристрастно. Углубленное исследование экономической и социальной политикиПетра Великого привело Сыромятникова к выводу, что преобразовательная деятельностьцаря имела в целом антифеодальную направленность, «проявившуюся, например, вмероприятиях, проведенных в интересах крепнущей буржуазии, а также в стремленииограничить крепостное право».[5]

Эта характеристика реформ, данная Сыромятниковым, не нашлазначительного отклика у советских историков. Вообще советская историография неприняла и критиковала его выводы (но не фактологию) за то, что они были оченьблизки к отвергнутым ранее положениям Покровского.

К тому же многие историки не разделяют мнение о равновесиисил в петровский период, не все признают едва народившуюся в 18 веке буржуазиюреальным экономическим и политическим фактором, способным противостоять поместномудворянству.

Подтвердилось это и в ходе дискуссий, шедших в отечественнойисториографии в 70-х годах, в результате которых было достигнуто относительнополное единство мнений относительно неприменимости тезиса о «нейтральности» властии равновесии классов применительно к специфическим российским условиям.

Тем не менее,некоторые историки, в целом не соглашаясь с мнением Сыромятникова, разделяютего взгляд на петровское единовластие, как относительно независимое отклассовых сил. Они обосновывают независимость самодержавия тезисом о равновесиив новом варианте. В то время, как Сыромятников оперирует исключительнокатегорией социального равновесия двух различных классов — дворянства ибуржуазии, Федосов и Троицкий рассматривают в качестве источникасамостоятельности политической надстройки противоречивость интересов внутриправящего класса. И, если Петр Первый смог провести в жизнь столь обширныйкомплекс реформ вопреки интересам отдельных социальных групп населения, тообъяснялось это накалом той самой «внутриклассовой борьбы», где с одной сторонывыступала старая аристократия, а с другой — новое, бюрократизированноедворянство.

В то же время, нарождающаяся буржуазия, поддерживаемаяреформаторской политикой правительства, заявила о себе, хоть и не столь весомо,выступая в союзе с последней из названных противоборствующих сторон — дворянством.

Еще одна спорнаяточка зрения была выдвинута А.Я. Аврехом, зачинателем дебатов о сущностироссийского абсолютизма. По его мнению абсолютизм возник и окончательноукрепился при Петре Первом. Его становление и невиданно прочное положение вРоссии стало возможным благодаря относительнонизкому уровню классовой борьбы в сочетании с застоем в социально — экономическомразвитии страны.

Абсолютизм следовало бы рассматривать как форму феодальногогосударства, но отличительной чертой России было стремление проводить вопрекиявной слабости буржуазии именно буржуазную политику, и развиваться в направлениибуржуазной монархии.

Естественно, эта теория не могла быть принята в советскойисториографии, ибо противоречила некоторым марксистским установкам.

Это разрешение проблемы не нашло особого признания и в ходепродолжавшейся дискуссии советских историков об абсолютизме. Тем не менееАвераха нельзя назвать нетипичным участником этой полемики, котораяхарактеризовалась во первых явным стремлением акцентировать относительнуюавтономию государственной власти, а во вторых единодушием ученых в вопросе оневозможности характеризовать политическое развитие только посредством простыхзаключений, без учета особенностей каждого периода истории.

Вне связи сдискуссией об абсолютизме историки обсуждали проблему личного вклада царя Петрав реформы. Фигура Петра давно приковывала внимание многих авторов, нобольшинство из них ограничивалось общими, и преобладающе положительнымипсихологическими портретами противоречивой личности царя (причем такие работыпоявляются и в западной историографии).

Почти все эти характеристики возникли на основепредположения, что незаурядная личность Петра наложила отпечаток на всюполитическую деятельность правительства и в положительном, и в отрицательномсмысле.

Хотя подобная оценка достаточно интересна сама по себе, она лишьизредка находит подтверждение в серьезных исследованиях, касающихся степени и характеравлияния Петра на процесс преобразований. Чаще же ученые довольствуютсяопределениями роли монарха, основанными на представлениях о наличии илиотсутствии рамок, ограничивающих деятельность великих людей, и их функции висторическом процессе (тут интересно отметить, что попытки воссоздатьпсихологический портрет Петра Первого делались даже на основе записей егоснов.)

Первым открыто усомнилсяв величии Петра П.Н. Милюков. Основываясь на выводах своего исследованияпреобразовательной деятельности в фискально — административной области, которуюон полагал вполне репрезентативной для оценки личного вклада царя в реформы,Милюков утверждает, что сфера влияния Петра была весьма ограниченной, реформыразрабатывались коллективно, а конечные цели преобразований осознавались царем лишь частично, да и тоопосредованно его окружением.

Таким образом, Милюков, в ходе своего исследования обнаруживаетдлинный ряд «реформ без реформатора».[6]

В свое время, точка зрения Милюкова привлекла большое внимание,однако распространенной она стала позднее, когда появились обобщающие трудыМ.Н. Покровского, в которых Петр предстает уже вовсе безвольным орудиемкапитала.

Вызов, брошенныйМилюковым, был принят другими историками.

Например, уже в 1897 году русский историк Павлов-Сильванскийопубликовал две работы с совершенно противоположной оценкой роли Петра впреобразованиях.

Одна из этих двух работ посвящалась теме отношения царя к рядупроектов реформ, другая — законодательной деятельности Верховного ТайногоСовета непосредственно после смерти Петра. Эти архивные исследования позволилиПавлову-Сильванскому сделать вывод, что в области реформ именно царь Петр, иникто иной, был побудительной и движущей силой. Петр часто действовал без учетамнений своих советников;более того, после смерти царя его ближайшие прижизненные помощники зачастуювели себя как принципиальные противники реформ.

Но, если Павлов-Сильванский, как и Милюков, исследовалсравнительно ограниченные архивные комплексы, то советский историк Н.А.Воскресенский посвятил всю свою жизнь изучению огромной массы законодательных актов петровской эпохи,в ходе которого он стремился при помощи анализа проектов и черновиковустановить, какие конкретно лица, административные органы и социальные группыоказывали влияние на формирование отдельных законоположений. Эта весьмапримечательная в методологическом отношении работа укрепила позицииПавлова-Сильванского, так как в ней Воскресенский пришел к выводу, что кабинет,то есть личная канцелярия царя, оказывал на законодательство решающее влияние,роль самого монарха в преобразовательной деятельности была «руководящей,многосторонней, полной энергии и творчества. Им были формулированы все наиболееважные нормы, отразившие основные тенденции, задачи, содержание и приемыпредпринимаемых им реформ».[7]

Воскресенский не мог, естественно, в ходе своей работы собрать всеотносящиеся к теме материалы, освещающие вопрос о том, кто был инициатором созданиямногих законоположений, и полемика о личной роли Петра в выработке отдельныхзаконов эпохи преобразований продолжается.

Влияние Петра на внешнююполитику государства не стало предметом систематических исследований, но,согласно общепринятому мнению, император использовал большую часть своеговремени и энергии именно на то, чтобы изменить отношения России и окружающегомира; кроме того,многие историки документально, на основе внешнеполитических материаловподтвердили активную и ведущую роль Петра в этой области государственнойдеятельности.

Заключение

Из всегосказанного видно, что взглядов на Петра, его эпоху — великое множество.Пожалуй, ни одна личность в отечественной истории не вызывала столько жаркихспоров.

В деятельности Петра невозможно выделить однозначноположительные или отрицательные стороны, ибо то, что одни считают величайшимблагом, другие считают непоправимым злом.

Вряд — ли в настоящее время можно говорить о категорическомпреобладании какого — либо взгляда. В спорах о петровских деяниях на первый план выходит глубина историческогоанализа, объективность ученого — историка.

Вообще, споры о Петре великом — нечто большее, нежели споры ободном отдельном периоде русской истории, одном отельном правителе.

Это — непрекращающийся уже столетия спор между западниками иславянофилами, норманистами и антинорманистами, церковью и светским миром.

Но в любом случае, самым наглядным свидетельством величия Петра,грандиозности его времени, значимости его реформ, на мой взгляд, являются самиэти споры, непрекращающиеся уже на протяжении трех столетий.

Список использованной литературы:

1. Анисимов Е.В. «Время петровских реформ. О Петре 1». Ленинград,1989г.

2. Баггер Ханс «Реформы Петра Великого». Москва,1985г.

3. Ключевский В.О.«Исторические портреты». Москва,1991г.

4. Ключевский В.О. «Курсрусской истории». Москва,1957г.

5. Лебедев В.И. «РеформыПетра Первого». Москва,1937г.

6. Поляков Л.В. Кара-Мурз

еще рефераты

Еще работы по политологии, политистории

Реферат по политологии, политистории

Реформы Петра Великого

29 Августа 2013