Реферат: Культурологические и семиотические исследования Ролана Барта

Министерство общего и высшего образования РФ

Удмуртскийгосударственный университет

Исторический факультет

Кафедра историидревнего мира и средних веков

Реферат покультурологии

Тема:Культурологические и семиотические исследования Ролана Барта.

Выполнил: студент гр.141 Пресняков С.А.

Проверил: к.и.н. доцент Мерзлякова Л.В.

Ижевск 2002

<span Times New Roman",«serif»; mso-fareast-font-family:«Times New Roman»;mso-fareast-theme-font:minor-fareast; letter-spacing:.5pt;mso-font-kerning:16.0pt;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language: RU;mso-bidi-language:AR-SA">
Оглавление

TOC o «1-1» h z Оглавление. PAGEREF _Toc9077704 h 2

Вступление. PAGEREF _Toc9077705 h 3

Семиотическое понимание мифа уРолана Барта… PAGEREF _Toc9077706 h 3

Заключение. PAGEREF _Toc9077707 h 4

Литература… PAGEREF _Toc9077708 h 4

Вступление

Сведения о Ролане Барте крайнепротиворечивы и разрознены. Его творчество перекликается с трудами почти всехкрупных исследователей XXвека. Тем не менее, мы с уверенностью можемговорить, что Ролан Барт (1915-1980) – французский семиотик, критик, эссеист.Окончил Париж, университет по специальности «классическая филология». В 30-40-хгг. долгое время был оторван от столичной литературной жизни: годами лечился втуберкулезных санаториях, преподавал в Румынии и Египте. С 1955 работал вПарижской Высшей школе практических знаний, а с 1976 занимал должностьпрофессора Коллеж де Франс. Известность приобрел после выхода первой книги«Нулевая степень письма» (1953); в 1954 вышла вторая книга Барта «Мишле сам осебе». В 50-е гг. Ролан Барт активно сотрудничал как театральный критик вжурнале «Театр попюлер». С середины 50-х гг. он один из лидеров французскогоструктурализма, теоретик семиотики; он применял структурно-семиотический методдля анализа массовой бытовой культуры («Мифологии», 1957), моды («Системамоды», 1967), художественной литературы («О Расине», 1963). Новый период еготворчества связан с разработкой постструктуралистских моделей культуры, гдесподвижниками Барта стали критики журнала «Тель кель»: Ф. Соллерс, Кристева.Появляются его новые книги «Сад, Фурье, Лойола» (1971), «Империя знаков»(1970), «Удовольствие от текста» (1973), «Фрагменты любовного дискурса» (1975).В 1975 вышла книга-автометаописание «Ролан Барт о Ролане Барте»; последняякнига Барта «Камера люцида» (1980) посвящена теории фотографии. Ролан Бартпринадлежит множество теоретических статей и критических эссе, частичнообъединенных в нескольких прижизненных сборниках. В этой работе мыпопытаемся выявить на основе изученногоосновные идеи ученого в рамкахсемиотического подхода к культуре и мифологии.

Семиотическое понимание мифа у Ролана Барта

Ролан Барт рассматривает миф каксемиологическую систему. Иными словами, подход Барта отличается как отдиалектики мифа Лосева, так и от «творческой герменевтики» М.Элиаде.Лосев с помощью диалектического метода онтологически раскрывает смысловуюсущность мифа. Элиаде герменевтически погружается в сам миф, раскрывая егоисторичность, его реальность для сознания человека. Ролан Барт рассматриваетмиф исключительно семиотически, то есть как некую знаковую систему, в которойспецифическим образом раскрывается связь между знаком, означаемым и означающим.Именно в контексте такого понимания Барт определяет миф как «слово»,«высказывание», а выражаясь более точно — как «коммуникативную систему».

Для целей этой работы очень важноподчеркнуть тот факт, что, несмотря на принципиально отличный подход Р.Барта отподходов Лосева и Элиаде, он дает то же самое понимание основополагающиххарактеристик мифа, хотя и выраженное в иной терминологии и иной парадигме.

Остановимся на самом определениимифа у Ролана Барта. В своей работе «Миф сегодня» Р.Барт предлагаетрассматривать мифологию как часть семиологии. Семиологию он понимает как наукуо значимостях, то есть в ее предметную область попадают любые факты, которыеявляются «что-либо значащими». Причем значимости здесьрассматриваются как чистые формы, отвлеченные от их содержания. Семиологияанализирует исследуемый предмет в отношениях между знаком, означаемым иозначающим. Именно в этих отношениях и стремится Р.Барт рассмотреть миф.

Барт обнаруживает в мифе ту жесамую трехчленную структуру: означаемое, означающее и знак. Однако спецификамифа заключается в том, что эта семиологическая структура создается на базе ужесуществующей семиологической структуры, то есть на уже существующей до негопоследовательности знаков.

Под знаками Р.Барт понимает нетолько слова, но и вообще любые предметы, которые могут что-либо значить:фотографию, живопись, рекламу, ритуалы, какие-либо вещи и т.д.

В связи с этим Барт определяет мифкак вторичную семиологическую систему. «Знак (то есть результатассоциации, концепта и акустического образа) первой системы становится всеголишь означающим во второй системе… материальные носители мифическогосообщения… как только они становятся составной частью мифа, сводятся кфункции означивания, все они представляют собой лишь исходный материал дляпостроения мифа...»[1].

Любое содержание мифическогосообщения, объединяющее в знаке означиваемое и означивающее, само становитсяозначивающим по отношению к новому мифологическому смыслу (то есть к новомуозначиваемому). Сам миф, используя знаковое единство первичной семиологическойсистемы, превращает его в означивающее более глобального знака, выражающегоозначиваемое уже мифа.

Об этом Р.Барт пишет так:«Идет ли речь о последовательности букв или о рисунке, для мифа онипредставляют собой знаковое единство, глобальный знак, конечный результат, илитретий элемент первичной семиологической системы. Этот третий элементстановится первым, то есть частью той системы, которую миф надстраивает надпервичной системой. Происходит как бы смещение формальной системы первичныхзначений на одну отметку шкалы»[2]. Это смещение Ролан Бартизображает с помощью следующей схемы:

означающее

означаемое

Знак

ОЗНАЧАЮЩЕЕ

ОЗНАЧАЕМОЕ

ЗНАК Структура языка Структура мифа

Первые два столбца данной таблицыпоказывают структуру языка, два последних раскрывают структуру мифа.

Этой схемой Р.Барт показывает, чтов мифе имеются две семиологические системы, одна из которых частично встроена вдругую. С одной стороны — это сам язык, который в качестве объекта поступает враспоряжение мифа. Миф же строится на основе этого языка-объекта. С другойстороны, это сам миф, который в данном случае выступает как «метаязык»,он является как бы вторым языком, на котором говорят посредством перового.

Для иллюстрации данногосемиотического истолкования мифа Ролан Барт приводит два наглядных примера.

Первый пример: высказывание изБасни Эзопа «quia ego nominor leo» (потому что я зовусь львом),приведенное в учебнике грамматике.

В этой фразе два смысла. Первыйсмысл — непосредственный, показывает, что речь идет о льве. Второй смыслобращен именно к ученику пятого класса, а не к слушателю басни Эзопа. Онсообщает следующее: я есмь пример, который должен проиллюстрировать правилосогласования предикатива с подлежащим.

Истинное значение фразы не в том,чтобы передать что-либо о льве, а в том, чтобы привлечь внимание копределенному типу грамматического согласования. Но второй смысл определяетсясемиологической системой, настроенной над первой.

Второй пример: изображение наобложке журнала молодого африканца во французской военной форме, который, беряпод козырек, глядит на развивающийся французский флаг[3].

Однако это лишь непосредственныйсмысл изображения, над которым выстраивается вторичная семиологическая система.

Мифологический смысл этого изображениязаключается в том, что Франция — это великая Империя, и все ее сыны, независимоот цвета кожи, верно служат под ее знаменами.

В обоих примерах можно выделитьозначаемое, которое в качестве элемента первичной семиологической системы, тоесть языка, Барт называет смыслом, и его же в качестве элемента вторичнойсистемы, то есть мифа, называет формой. Означиваемое он во всех случаяхназывает концептом.

Третий элемент первичнойсемиологической системы Р.Барт называет знаком, а вторичной, чтобы избежать терминологическойпутаницы называет по-другому, т.е. значением.

Предложенное Р.Бартом пониманиемифа выражает ту же идею, что и у Лосева, и у Элиаде, а именно — воплощение вчастном более общего смысла. Элиаде говорит о воплощении в действительностимифологического архетипа, в соответствии с которым эта действительностьосмысляется. Лосев говорит о воплощении в вещи более общего смысла, изменяющегосами свойства вещи. Барт же рассматривает единство означающей что-либо вещи иозначаемого ей как некий знак, который сам становиться означающим для новогомифологического смысла.

Иными словами, модель Барта можноиспользовать не только для семиотического анализа мифа вообще, но и длясемиотического анализа концепций мифа Лосева и Элиаде в частности.

Используя данную семиотическуюмодель мифа, Р.Барт переходит к его анализу и обнаруживает те же характерныечерты, которые в рамках других подходов были выделены А.Лосевым и М.Элиаде.

Основополагающей существеннойчертой мифа Лосев считал конкретно-чувственное выражение мифологическогосодержания: «Для мифического сознания все явлено и чувственноощутимо»[4].Подобно этому и Р.Барт подчеркивает, что означающее мифа имеет чувственнуюреальность, в отличие от означающего языка, которое имеет сугубо психическуюприроду: «означающее мифа содержательно: именование животного львом,приветствие африканского солдата — все это достаточно вероятные события,которые легко себе представить»[5]

Однако обозначающее мифа двулико.Оно не только представляется как смысл, заполненный чувственной реальностью, нои как форма, которая в то же время пуста.

Иными словами, когда смыслстановится формой по отношению к мифу, он утрачивает свою конкретность,опустошается и обедняется. Ролан Барт пишет: «Становясь формой, смысллишается своей случайной конкретности, он опустошается, обедняется, историявыветривается из него и остается одна лишь буква. Происходит парадоксальнаяперестановка операций чтения, аномальная регрессия смысла к форме, языковогознака к означающему мифа»[6].

Так, выражение «quia egonominor leo» с точки зрения языка повествует о конкретных событиях, оконкретном льве, претендующем на власть среди животных. Однако с точки зренияучебника грамматики, обращенного к пятикласснику, все что касается конкретного льваиз этого предложения исчезает. Остается само это предложение как языковаяформа, передающая уже другой смысл.

Аналогичным образом и конкретныйафриканский солдат со своей судьбой, своим миром чувств исчезает, когда егопомещают на обложку журнала. Остается лишь некий образ солдата, которыйозначает величие Французской империи.

Буквальный смысл содержания, накотором раскрывается миф, содержит целую систему значимостей относящихся кистории, географии, морали, зоологии, литературе. Как только он становитсяформой, все это богатство исчезает и образовавшаяся бедность компенсируетсяприобретением нового мифологического значения, которое снова заполняетопустошенную форму.

Смысл, превращаясь в форму,соотносится концептом мифа. Это соотношение Ролан Барт называет деформациейсмысла: «язык целиком поступает в услужение концепту, концепт именнодеформирует смысл, но не упраздняет его, это противоречие можно выразить так:концепт отчуждает смысл»[7].

То, что Р.Барт называетдеформацией, А.Лосев называет мифологической отрешенностью. Под мифологическойотрешенностью Лосев понимал отрешение от частного смысла вещи. У Ролана Бартаможно обнаружить аналогичное наблюдение: обеднение смысла при понимании его какформы.

Лосев показывает, что этоотрешение от частного смысла связано с воплощением в конкретно-чувственной вещиболее общего смысла. Аналогично и у Р.Барта: опустошенная форма должназаполниться новым мифологическим значением: «смысл теряет свою собственнуюзначимость, но продолжает жить, питая собой форму мифа»[8].

Иными словами, то, к чему Лосевприходит в результате диалектического анализа мифа, Ролан Барт обнаруживаетблагодаря семиотическому анализу.

Еще одно свойство, котороевыделили и А.Лосев, и Р.Барт — это реальное взаимодействие субъекта познаниямифа с самим мифом. Лосев показывает, что принципиальным отличием мифа от наукиявляется наличие субъекта. Наука никоим образом не может указать на субъектпознания науки или создателя научной теории. Миф есть противоположность этому:«Всякий миф если не указывает на автора, то он сам есть всегда некийсубъект»[9].

Ролан Барт также показывает, что миф не может быть безотносителен ксубъекту. Он всегда имеет свою адресность, всегда направлен на конкретногочеловека: «В этом смысле можно утверждать, что фундаментальным свойствоммифологического концепта является его предназначенность: пример награмматическое правило предназначен для определенной группы учащихся, концепт»французская империя" должен затронуть тот, а не иной круг читателей;концепт точно соответствует какой-то одной функции, он определяется кактяготение к чему-то"[10].

Присутствие субъекта в мифеА.Лосев и Р.Барт раскрывают по-разному. Однако и в том и в другом случае безприсутствия субъекта миф сам по себе невозможен.

Идея мифологической отрешенностиЛосева и деформации Р.Барта заставляют признать, что к мифу неприменимырациональные требования непротиворечивости. Лосев аргументирует это тем, что рационалистическиетребования раскрываются как раз на том смысловом уровне, от которого иотрешается мифологическое сознание. Следовательно, к мифологии необходимопредъявлять свои мифологические, а не рационалистические требования.

Ролан Барт обосновывает эту мысльиначе, через идею алиби. Алиби предполагает такие два места, находясь в одномиз них, человек доказывает, что он не находится в другом («я не там, гдевы думаете, а в другом месте»). Однако если следователь наконец-тоустанавливает, где именно находился обвиняемый, то мифолог не может этогосделать по отношению к смыслу мифа.

Ролан Барт пишет «Миф жепредставляет собой значимость и не может рассматриваться с точки зрения истины;ничто не мешает ему сохранять вечное алиби; наличие двух сторон у означающеговсегда позволяет ему находиться в другом месте, смысл всегда здесь, чтобыманифестировать форму; форма всегда здесь, чтобы заслонить смысл. Получаетсятак, что между смыслом и формой никогда не возникает противоречия, конфликта;они никогда не сталкиваются друг с другом, потому что никогда не оказываются водной и той же точке»[11].

Для иллюстрации Р.Барт приводитпример, когда человек смотрит через стекло на пейзаж. Когда онсосредотачивается на пейзаже, он не замечает стекло, когда — на стекле, незамечает пейзаж. Если на это смотреть с позиции чередования внимания, то стеклобудет с одной стороны реальным, с другой стороны — нет, также как и пейзаж.

Подобно этому чередование в мифесмысла и формы порождает сразу и присутствие, и отсутствие смысла. Этопротиворечие можно заметить только в том случае, если прекратить чередованиевнимания и сосредоточится на каждом из них как объекте, отличающегося от другого.Такую остановку Р.Барт называет статической процедурой расшифровки мифа,которая, собственно, с самим мифом дела не имеет, так как подлинное содержаниемифа всегда динамично, всегда раскрывается именно в этом чередовании внимания.

Проделанный анализ позволяет Бартуговорить о логике мифа. Основным принципом мифологической логики является, помнению Барта, мотивированность мифа.

Слово не нуждается в какой-либомотивации или обоснованности того, что оно связано с определенным смыслом. Мифже всегда мотивированно указывает на смысл. Р.Барт пишет: «Значение жемифа никогда не является совершенно произвольным, оно всегда частичномотивировано и в какой-то своей части неизбежно строится по аналогии»[12].

Так, например, чтобы африканскийсолдат выражал мифологический концепт «Французская империя»,необходимо наличие идентичности между его приветствием и приветствиемфранцузского солдата.

Барт утверждает, что мотивированностьявляется необходимым условием двойственности мифа, благодаря чему обыгрываетсяаналогия между смыслом и формой. Таким образом, динамизм мифа, выражающийся вчередовании его смыслов, определяется мотивированностью, которую и необходимоанализировать для понимания структуры мифа.

На основании сказанного можно сделать вывод, что семиотический подход,представленный Р.Бартом, не только не противоречит другим подходам изучениямифа, но существенно дополняет их. Он позволяет подтвердить выводы, сделанныедругими людьми в другое время и предоставляет удобный инструмент для анализамифа в антропологическом и культурологическом плане. Результаты исследованийР.Барта имеют общезначимый смысл, могут интерпретироваться в разных философскихпарадигмах и не связаны только с тем или иным конкретным направлением вфилософии.

Заключение

Ранние работы Барта создавалисьпод влиянием Сартра и Маркса: разрабатывая марксистское понятие отчуждения,Р.Барт применил его к анализу продуктов культурной (в частности,художественной) деятельности. В развитие сартровской идеи «ангажированности»,социальной ответственности пишущего молодой Барт также формулирует свое понятие«письма», такой категории, характеризующей ценностную окраску дискурса, способ,которым текст заявляете своем социальном (властном, профессиональном и т.д.)статусе. Понятое т.о. письмо является, вообще говоря, орудием закрепощения,отчуждения слова, слово фатально означает не только то, что хотел бы сказатьсам говорящий, но и то, что требует говорить общество. Встав на позицииструктурализма и познакомившись с теоретической лингвистикой Соссюра иЯкобсона, Барт дает этой проблеме точную семиотическую формулировку: обществонаделяет знаки социального дискурса вторичными, коннотативными значениями,«вписывает» в них свои обязательные, часто не сознаваемые говорящим смыслы.Независимо от материальной формы дискурса языковой, визуальной или какой-либоиной, коннотативные смыслы, которыми он наполняется, всегда возникают вестественном языке, и потому, по мысли Барта, семиотика (семиология)оказывается лишь частью лингвистики, ее приложением к вторичным смыслам, черезязык распространяющимся на всю культуру.

Стоящая перед современнойлитературой задача борьбы с языковым отчуждением может решаться, согласноБарту, двумя способами. Во-первых, формой борьбы оказывается разоблачительнаядеятельность семиолога-структуралиста, тонким анализом выявляющего в якобы«естественных» фактах культуры (образах, обычаях, риторических приемах и т.д.)условное и социально тенденциозное содержание. Скрытые социальные коды(«социолекты»), сплетающиеся в социальном разноязычии, классифицируются уР.Барта по их отношению к власти на энкратические (опирающиеся на властныеавторитеты) и актарические (лишенные такой опоры и утверждающие себятеррористическими методами). Для их обнаружения в конкретной литературе илиином тексте требуется точный аналитический инструментарий, в частностиструктурная теория повествовательного текста, т.к. именно нарративная структурапозволяет особенно эффективно протаскивать в текст контрабандой идеологическиесмыслы. Работы Р.Барта[13] дали толчок развитиюнарратологических исследований во Франции 60-70-х гг.

Двойной установкой на научнуюточность и идеологическую разоблачительность анализа учёный противопоставлялсвой метод господствующему литературоведческому позитивизму, которыйнекритически принимает и «вчитывает» в литературный текст бытующие в обществеидеологические предрассудки. Нашумевшая печатная полемика Р.Барта с одним изпредставителей такого литературоведения, Р. Пикаром, отразилась в памфлете Барт«Критика и истина» (1966). Во-вторых, борьба с отчуждением культуры должнавестись и в формах литературного творчества. Р.Барт — критик систематическиподдерживал те течения современной литературы и искусства, в которых усматривалтенденцию к идеологической демистификации: в «белом», «бесцветном» письме Камю(«Посторонний»), в «эпическом театре» Брехта, в «новом романе» А. Роб-Грийе иФ. Соллерса. Авангардные течения сулят реализацию «утопии языка», которыйтворческим усилием избавляется от социального отчуждения: сквозь сомнительную,социально ангажированную сеть означаемых (смыслов) проступает «реалистическая»буквальность конкретных вещей, не означающих ничего, кроме самих себя: такпроисходит в конкретно-описательных японских стихах хокку, в «вещистском»буквализме Роб-Грийе, на некоторых фотографиях, где идейному замыслу автора неудается затушевать какую-либо «выступающую» внесистемную деталь.

В 70-е гг. пафос создания-новоготипа творчества, способного освободить слово от отчуждения, привел Р.Барта кпостулированию «смерти Автора» и обоснованию понятия «Текста», которыйпринципиально отличается от традиционного «произведения» (хотя и можетсодержаться в нем как некоторый аспект) своим открытым, деятельностнымхарактером. В Тексте сама собой, помимо завершающей авторской воли, реализуетсямножественность смыслов и кодов, их свободная игра порождает у читателя неосмотрительное «удовольствие» читателя классической литературы, а экстатическое«наслаждение», полное освобождение подавленных эротических влечений. К понятиюТекста, в стихийно-игровой природе которого проявляется влияние философииНицше, близко и новое осмысление термина «письмо», упоминавшееся выше исложившееся у Р.Барта с конца 60-х гг. отчасти под влиянием «грамматологии»Деррида: это «новое» письмо служит уже не отчуждению культуры, а, наоборот,построению языковой утопии, оно характеризуется принципиальной незавершенностьюсмысла. Соответственно и знак (языковой или иной), который дляБарта-структуралиста служил объектом разоблачительного анализа, впостструктуралистской деятельности должен быть вообще разрушен, «опустошен», изнего необходимо изгнать всякое (даже идеологически «правильное», например,политически левое) стабильное означаемое, заменив его бесконечной вольной игройозначаемых. Образцы таких пустых знаков, избавляющих человека от тиранииозначающего, Р.Барт находил, помимо искусства авангарда, также в традиционныхкультурах Дальнего Востока: китайской и особенно японской («Империя знаков»).

Пересмотр идеальных представленийо литературном тексте повлек за собой у Р.Барта и новый метод критическогоанализа текстов реальных. Если в 50-е — начале 60-х гг. критик стремилсявычленять в тексте либо устойчивые и упорядоченные по уровням структуры — социокультурные либо психоаналитические (в частности, в духе психоанализасубстанций Башляра), то начиная с книги «S/Z», посвященной подробному анализутекста одной новеллы Бальзака, он отказывается от строго объективного подхода,принимает произвольное членение текста на фрагменты – «лексии» и при их анализеисходит из нагруженности каждой из них одновременно многими, лишь отчастиупорядоченными смыслами и кодами.

Поздние книги Барта-критика имеютцелью раскрыть продуктивный, неупорядоченный характер литературного «письма» (вновом смысле этого термина), будь то плюралистичность современного «Текста» илиже металингвистическая деятельность таких создателей новых идеологическихкодов, как маркиз де Сад (код жестокости), Шарль Фурье (код удовольствия и егосоциально справедливого распределения) или Игнатий Лойола (кодрационализированного мистицизма). С произвольной фрагментацией изучаемоготекста сочетается и фрагментарность собственного письма позднего Р.Барта,возможно, связанная с мыслями Бланшо о дисконтинуальности «множественногослова». Вопрос об организации фрагментов в единое целое заставлял Р.Бартапроявлять особенный интерес к таким традиционным алеаторным формам композиции,как дневник и словарь; словарная алфавитная структура фрагментов принята,например, в книгах Р.Барта «Удовольствие от текста» и «Фрагменты любовногодискурса». К сожалению, литературное и научное наследия Р.Барта оказалосьвостребованным только сейчас, поэтому и переводов этого исследователя крайнемало.

Литература

1.

Барт Р.Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. С. 130.

2.

Барт Р. Мифсегодня // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. — М.: Издательскаягруппа «Прогресс», «Универс», 1994.

3.

4.

Барт Р. Нулевая степень письма // Семиотика, М., 1983.

[1]

Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.:Прогресс, 1989. С. 78.

[2]

Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.:Прогресс, 1989. С. 78.

[3]

Работа Ролана Барта была написана в 1956 году, тоесть тогда, когда Франция обладала обширными колониальными владениями в Африке.

[4]

Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Миф. Число. Сущность.М.: Мысль, 1994. С. 33.

[5]

Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы:Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. С. 81.

[6]

Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы:Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. С. 82.

[7]

Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы:Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. С. 88.

[8]

Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы:Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. С. 82.

[9]

Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Миф. Число. Сущность.М.: Мысль, 1994. С. 26.

[10]

Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы:Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. С. 84.

[11]

Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы:Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. С. 89.

[12]

Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.:Прогресс, 1989. С. 92.

[13]

Например: Roland Barthes «S/Z», P.,1961.

еще рефераты

Еще работы по культурологии

Реферат по культурологии

Средневековое рыцарство: история возникновения, ритуалы, символика, кодекс чести

19 Июня 2015

Реферат по культурологии

Молодёжная субкультура во второй половине ХХ века

29 Августа 2013

Реферат по культурологии

Москва и Петербург

29 Августа 2013

Реферат по культурологии

Киберпанк жив или "исчезновение реальности"

29 Августа 2013