Реферат: Культурологические представления П. А. Кропоткина
Содержание:
1. Введение.
2. Важнейшие биографические данные.
3. Почему анархия по Кропоткину –высшая степень возможной культурности.
4. Влияние тюрем. Антикультурностьэтого явления.
5. О том, что закон – зло.
6. Религия и Бог – обязательные лиэто части культуры.
7. Прочие интересные высказыванияКропоткина касательно культурной жизни общества.
8. Отношение культурных ценностей идеятельности П. А. Кропоткина к современной культуре.
Введение.
Этатема доклада выбрана мной не случайно. Мне даже доставит некоторое удовольствиепроанализировать причину собственного выбора.
Вкакой-то момент своей жизни я прочла на стене в подъезде – «Анархия матьпорядка!», в другой момент стала относить себя к тем, кто это думает и говорит,и примерно в это же время стала читать книги об анархии, книги русских изарубежных анархистов. Потенциально тяготея к тем или иным взглядам, яобнаружила, что из всех них ближе мне именно Кропоткин. Дело в том, что ПётрАлексеевич – мой кумир, если можно так выразиться по отношению к этомучеловеку. Моё уважение и трепет перед всей его личностью просто безграничны. Ондля меня – идеал мужчины, отца, общественного деятеля, короче, человека во всехего проявлениях. В докладе я постараюсь как можно меньше затрагивать политическийаспект, хотя это, наверное, невозможно по причине того, что многие его дела итруды связаны с этим неприятным словом.
Итак,Пётр Алексеевич Кропоткин – великий русский анархист, продолжатель, как многиесчитают, идей и деятельности М. А. Бакунина (вопрос очень спорный, т. к. еслианализировать, то многие взгляды и позиции этих людей не сходятся), жившегопрактически в одно время с ним. Развитие доктрины российского анархизма обычносвязывают именно с этими именами. Но я лично считаю, что именно Кропоткин послепобега в 1876 году пока ещё из русской тюрьмы стал главным идеологом ивдохновителем российских анархистов.
Вообще,культурный облик этого человека не имеет, на мой взгляд, ни одного изъяна.Анархический коммунизм по Кропоткину представлял собой союз или федерациювольных общин, объединённых свободным договором, где личность получитнеограниченные возможности для своего развития.
Такимобразом, вся его деятельность направлена на человека, на его «окультуривание»(будь то хождение в народ или написание книги, участие в восстании или съездеинтернационала). И чьи, кроме как не его культурологические представлениядействительно стоит рассматривать, делать из них выводы, просто обращатьвнимание, изымать для себя что-то ценное? Более или менее неплохаяподкованность в его биографии и общественно-культурной деятельности, надеюсь,помогут мне донести и исчерпать суть плана и раскрыть тему доклада.
Важнейшие биографические данные.
ПётрАлексеевич родился в 1842 году в Москве. Древний род, ведущий своёпроисхождение от Рюрика, всегда был предметом гордости его отца, но не егосамого. Стоит, думаю, сразу заметить, что с самого детства огромные бездныразделяли этих людей. А вот мать, умершую очень рано – в 1846 году, братьяКропоткины – Пётр и Саша – (Александр старше) помнили и любили всю жизнь. Намой взгляд, оба они пошли именно в мать, т. к. с отцом и того, и другого малочто объединяло. Он был типичным николаевским офицером. Этим всё сказано.
Домашнееобучение ему, скорее всего, нравилось больше, чем в пажеском корпусе (хотяименно там он увлёкся физикой, химией…), куда он, собственно, попал по чистойслучайности, сыскав благосклонность царя Николая и его супруги, будучи ещёвосьмилетним ребёнком, на балу в честь Николая 1.
Кстати,о его детских годах. Он был очень впечатлительным и умным ребёнком. Это можнопонять из того, что не каждому дано запомнить свои ранние переживания, темболее что переживания были на довольно высоком интеллектуальном уровне: поповоду жестокости самого явления крепостничества (особенно его возмущали бракипо приказу), страсть к изучению разных гуманитарных наук (языки, история) и к музыке.
Вунивер после пажеского корпуса он не мог поступить, т. к. это означало быполностью порвать с отцом, а как следствие – безденежье и голодная смерть. Но ивыбор полка оказался не менее сложным решением, чем отказ от дальнейшей учёбы.В гвардию он не пошёл по причине своей неприязни к светской жизни (балам,парадам). Самым реальным местом для службы ему казалась Сибирь – бесконечноеполе для применения выработанных или задуманных реформ, широкое поприще для«настоящей деятельности».
ВСибири он провёл в целом 5 лет. Если рассказывать обо всём, ни в какой рефератне влезет. Там он пообщался и познакомился с кучей народу. Там он пыталсяоблегчить жизнь ссыльных и заключённых. Везде, куда его направляли, или он сам«направлялся», Пётр Алексеевич стремился реформировать, реформировать в лучшуюсторону. Там прошли его первые опыты в научно-исследовательской деятельности(исследование Западных Саян, Олёкминско-Витимская экспедиция). По сути деланастоящей службой он не занимался, точнее, занимался, но в каком-то другомрусле.
Ион, и брат решили расстаться с военной службой после восстания поляков и послетого, как задуманные реформы парализуются властью. Таким образом, в 1867 годуони поселились в Питере, где Петр Алексеевич поступил–таки в университет наматематическое отделение физико-математического факультета. Честно говоря, дляменя остаётся загадкой: как такой гуманитарный до мозга костей человек могвсерьёз интересоваться точными науками, и не просто интересоваться, а вближайшем будущем достигнуть приличных высот. При всём этом стоит заметить, чтоотец вовсе не выражал желания помогать материально. Так что приходилосьрассчитывать исключительно на литературный заработок (он с братом сталпереводить «Основы биологии» Спенсера и т. д.), совмещая всё это сзаинтересованностью в географии (он много работал для Географического общества).
Черезгод после смерти отца, в 1872 году Кропоткин впервые посещает Европу, где изнакомится со взглядами Бакунина М. А. и деятельностью Юрской федерации 1Интернационала. В этот-то момент революционность анархизма и производят наКропоткина большое впечатление. По возвращении в Россию он активно включается вдеятельность русского революционного подполья, примыкает к группе «чайковцев»,ведёт пропагандистскую работу среди рабочих. В марте 1874 его арестовывают изаключают в Петропавловскую крепость. После двух лет заключения ему удалосьбежать из Николаевского военного госпиталя и скрыться за границей. Тутначинаются долгие – более сорока лет – годы жизни вне Росси.
Онпродолжает активно участвовать в русском и европейском революционном движении(сотрудничает в анархистских газетах, выступает на митингах). За этудеятельность Кропоткина арестовали вторично, уже французские власти,заключившие его в тюрьму Клэрво.
Вообще,в годы эмиграции Пётр Алексеевич сотрудничал с различными научнымииздательствами, написал свои основные сочинения («Записки революционера»,«Великая Французская революция» и т. д.).
Итолько после февральской революции он вернулся в Россию. Всё то, чтопроисходили в последующие годы, не смогло как-либо изменить его веру вчеловека, справедливость и добро, в неутопичность идей анархии.
ВстречиКропоткина с Лениным не смогли переубедить этого помешавшегося на своихсобственных идеях деспота в том, что бюрократизация неизбежна при ставке толькона крупное государственное машинное производство и т. д.
УмерКропоткин в 1921 году, многое сделав и для России, и для всего мира, написавпроизведения, до сих пор волнующе неравнодушные к человечности умы.
Почему анархия по Кропоткину – высшая степеньвозможной культурности.
Начнёмс того, что такое анархия. В переводе с греческого – «безначалие»,«безвластие». Кропоткин писал, что «это есть миросозерцание, основанное на механическомпонимании явлений, охватывающее всю природу, включая сюда и жизньчеловеческих обществ». Анархия родилась из указаний практической жизни. Яглубоко убеждена, что у этого термина просто не может быть какого-либонегативного значения, даже негативного оттенка. Концепции понимания анархизмакак социально-философского явления у разных мыслителей построены на разныхоснованиях, но одно непоколебимо общее – это то, что главная причинасоциального угнетения, несправедливости – государство. «Равенство возможно, ноникак не механическое выравнивание самих личностей», — это слова Бакунина. Этослова любого анархиста. Бакунин считал, что суть анархии выражена в словах:«предоставьте вещи их естественному течению». Отсюда одна из центральных идейанархизма – идея свободы личности как её естественного состояния, которое недолжно нарушаться никакими государственными институтами. Итак, не менее важное,чем устранение государственности, в теории анархии – это Личность. ПётрАлексеевич тоже ставил Личность и её свободу на первое место. Несведущие людитут могут усмехнуться и сказать: «Так что ж, все смогут, если захотят убивать играбить, ведь это тоже будет свобода личности?» Но, уважаемые несведущие, ктособирается отменять моральные ценности, то есть обычные человеческие
ценности,которые служат идеалом для всех здоровых нравственно и умственно людей, коимимогут стать все абсолютно, если в них не убивать так же здоровую жажду свободыи самовыражения с самого рождения? Здесь между терминами «культура» и«ценности» можно поставить знак равно, ведь чем выше уровень моральныхценностей, тем выше и уровень культуры. Приведу определение слова ценности изучебника по культурологи: «Ценности – социально одобряемые и разделяемыебольшинством людей представления о том, что такое добро, дружба и так далее.Ценности служат идеалом для всех людей». Это не законы, не дурацкие устоиобщества, это то, что отличает человека от животного.
Всвоём реферате я ещё вернусь к теме рассмотрения угнетения и растления личностис позиций Кропоткина на основе его соображений по поводу влияния тюрем, где онпровёл не один год и с лихвой познакомился со всеми «прелестями» этогоантичеловеческого заведения.
Кропоткинобосновал теорию анархо-коммунизма (безгосударственного коммунизма), основаннуюна идее полного равенства, взаимопомощи и солидарности всех людей. Цельюанархстов-коммунистов была «социальная революция» — полное уничтожениекапитализма и государства и замена их анархическим коммунизмом. Анархическийкоммунизм по Кропоткину представлял собой союз или федерацию вольных общин,объединённых свободным договором, где личность получит неограниченныевозможности для своего развития. Моя любимая фраза о государстве у Кропоткина:«Тогда, когда падут созданные и поддерживаемые государством преимущества дляотдельных лиц и классов, существование государства потеряет свой смысл.»Анархо-коммунисты выступали за экспроприацию (принудительное отчуждение,изъятие собственности – прим. из словаря) всего, что служило эксплуатации, запередачу земли во владение общины.
Кропоткинскаяанархия подразумевает отсутствие всякого навязывания отдельному лицу каких быто ни было действий под угрозой общественного наказания или жесверхъестественного мистического возмездия: общество ничего не требует ототдельного лица, чего это лицо само не согласно добровольно в данное времяисполнить.
Анархияпредставляет собой известный общественный идеал, существенно отличающийся отвсего того, что до сих пор восхвалялось большинством философов, учёных иполитиков, которые все хотели управлять людьми и давать им законы. Идеаломгосподствующих классов анархия никогда не была. Но зато она часто являласьболее или менее осознанным идеалом масс. Такое понятие, как идеал масс тожеможно причислить к культурным явлениям, как ими можно назвать субкультуры,традиции и так далее.
Влияние тюрем. Антикультурность этого явления.
Науроке культурологи, столкнувшись с вопросом о нормативной функции культуры иплавно перейдя к рассмотрению наказаний, выраженных в тюремном заключении ивообще смертной казни, меня повергли в шок высказывания некоторых моихкровожадных одногруппников. Как можно не понимать, что тюрьма – бесполезнаязатея, придуманная государством для пущего угнетения и деморализации общества!
«Ужево время моего пребывания в Лионе я начал понимать то страшно деморализующеевлияние, которое тюрьма имеет на арестантов. И эти наблюдения впоследствии, вовремя трёхлетнего пребывания в Клэрво, заставили меня решительно высказатьсяпротив всей тюремной системы вообще», — это цитата из «Записок революционера».
Лионскаятюрьма, куда поместили Петра Алексеевича, была типа «современной» тюрьмой,построенной по камерной системе одиночного заключения; она занимала огромноепространство, окружённое двойным поясом высоких каменных стен. Об этой тюрьмеон писал так: «Тюремный воздух насыщен прославлением той страсти к азарту,которая составляет самую сущность воровства, плутовства и другихпротивообщественных поступков того же порядка. В этих питомниках, которыегосударство содержит, а общество терпит только потому, что не желает слышатьобсуждения и анализа его собственных зол, воспитываются целые поколения будущихпреступников (это о детях, воспитывающихся в тюрьме – мои прем.)».
Конечно,стоит учесть разницу во времени, отделяющую события тех лет и наше время, но,думаю, мало что изменилось во многих аспектах.
Впервые же недели заключения Петра Алексеевича поразило ещё одно обстоятельство,которое, однако, ускользало от внимания судей и криминалистов: тюрьма, вбольшинстве случаев, не говоря уже об ошибках правосудия, представляетнаказание, карающее людей совершенно невинных гораздо более сурово, чем самихосуждённых. Он имел ввиду то, что почти все его товарищи — типичныепредставители французского рабочего населения – поддерживали своим трудомкакую-нибудь сестру, жён и детей, или старуху-мать. Оставшись без поддержки,все эти женщины сделали всё возможное, чтобы достать работу. Некоторые достали,но ни одна из них не могла зарабатывать достаточно для поддержки себя и детей.Это означало, конечно недоедание, расстроенное здоровье… Кропоткин понял тогда,что приговоры, постановляемые судом, в сущности налагают на совершенно невинныхлюдей всякого рода страдания, которые в большинстве случаев хуже выпадающих надолю самих осуждённых.
Кропоткинне просто высказывается негативно по отношению к тюрьме, но и довольно-такичётко поясняет свою точку зрения: «Принято полагать, что закон наказываетпреступника, налагая на него всякие физические и нравственные мучения. Ночеловек – существо, привыкающее мало-помалу ко всяким условиям жизни. Если онне может изменить их, он принимает их как нечто неизбежное и мало-помалуприспособляется к ним точно так же как он привыкает к хронической болезни истановится нечувствительным к ней.» Таким образом, выходит, что подобное наказаниепросто неэффективно по отношению к как-либо провинившемуся человеку и, какследствие, бесполезно. Интересен ещё один факт, который поразил меня, когда язадумалась о тюрьмах вообще: по идее, они призваны для перевоспитания человекав лучшую сторону, но сам тип, так сказать, тюремного хозяйства со всей егонегигиеничностью и прочими отрицательными чертами, менее всего способен развитьв человеке что-то положительное. Вообще, познакомившись с позицией ПетраАлексеевича, мне многое стало понятно, логические заключения и выводы приходилив голову один за другим, и, таким образом, формировалась собственная позиция. Ещёслужа в Сибири, Кропоткин видел, какими безднами мерзости и очагами физическогои нравственного развращения являются старые, грязные переполненные арестантамиостроги. Тогда, двадцатилетнему юноше, ему казалось, что эти учреждения могутбыть значительно улучшены, если камеры не будут переполнены, если арестантовразделят на категории и дадут им здоровую работу. Но он отказался от этихиллюзий, так как смог убедиться, что самые «реформированные» тюрьмы – всёравно, будут ли они одиночные или нет, — в отношении к арестантам иотносительно пользы для общества так же плохи, как и старые остроги. Что они неисправляют заключённых, а имеют в громадном большинстве случаев самое пагубноевлияние, так как вор и плут, проведший несколько лет в тюрьме, выходит оттудаещё более готовым приняться за старую профессию. Он теперь лучше подготовлен:он изучил все тайны ремесла и более озлоблен против общества.
Ещёнесколько показательных слов о Клэрво: «…если наказание за непослушание оченьжестоко, зато нет сечения, которое практикуется ещё в английских тюрьмах. Такоенаказание было абсолютно невозможно во Франции. В общем можно сказать, чтоКлэрво – лучшая тюрьма в Европе. А между тем результаты, получаемые здесь, также плохи, как во всякой другой тюрьме старого типа. «Все твердят теперь, чтозаключённые исправляются в наших тюрьмах, — говорил мне один из членов тюремнойадминистрации.- Всё это вздор. Я ни за что не позволю себе поддерживатьподобную ложь». И ещё о старых арестантах: « Старые арестанты представлялисамое печальное зрелище. Для многих из них тюремный опыт начался в детстве илис ранней юности; другие попали в тюрьму в зрелом возрасте, но… «Раз попал втюрьму, значит, тюрьма на всю жизнь». Такова поговорка, сложенная на основанииопыта. И теперь, перевалив за шестьдесят, старики знали, что им предстоитокончить жизнь в заключении. Как бы для того, чтобы ускорить их смерть,тюремное начальство отправляло их в мастерские, где изготовлялись из разногошерстяного отброса войлочные чулки. Пыль, стоящая в мастерских, быстрозарождала в них чахотку, которая и уносила их».
Многоещё всяких ужасных вещей описывается Кропоткиным и в книге «В русских и Французскихтюрьмах». Очень интересна подача подобного материала. Современный читательпривык знакомиться с тюремным уставом с помощью каких-то приблатнённых книг.Пётр Алексеевич же рассматривает эту проблему с позиции высококультурного иглубоко рефлексирующего интеллигентного человека. Думаю, такой способ болееприемлем для понимания всей ситуации, так как вы ещё и имеете право сами прийтик тому или иному выводу.
О том, что закон – зло.
Когдамне приходится рассказывать людям о своей приверженности к анархическимвзглядам, самый смешной вопрос, который они обычно задают – а как же беззаконов? И приходится объяснять как… Но сейчас мы рассматриваем не моикультуролокические представления. В своей книге «Современная наука и анархия» многоеобъясняется, приводятся и практические примеры, и теоретические разработки.Всё, что можно сделать в рамках моего реферата – это лишь привести выдержки изэтой грандиозной по своему содержанию книги.
«Всенеобходимые гарантии для жизни в обществах, все формы общественной жизни вродовом быту, в сельской общине и средневековом городе, все формы отношениймежду отдельными племенами и позднее меду республиками-городами, послужившиевпоследствии основанием для международного права, — одним словом все формывзаимной поддержки и защиты мира, включая сюда суд присяжных, были созданытворческим гением безымянной народной толпы. – Между тем как все законы, отсамых древних до наших дней, состояли всегда из следующих двух элементов:первый утверждал и закреплял известные обычные формы жизни, признанные всемиполезными, а второй являлся приставкой, часто даже простой, но хитрой манеройвыразить словами существующий уже обычай, но эта приставка всегда имела цельюнасадить ил укрепить зарождающуюся власть господина, воина, царька исвященника, укрепить и освятить их власть, их авторитет».
«Мыпредставляем себе общество в виде организма, в котором отношения междуотдельными его членами определяются не законами, не какими бы то ни быловластителями, а взаимными соглашениями, свободно состоявшимися, равно как ипривычками и обычаями, также свободно признанными. Но эти обычаи, однако, недолжны застывать в своих формах и превращаться в нечто незыблемое под влияниемзаконов или суеверий. Они должны постоянно развиваться, применяясь к новымтребованиям науки и изобретений и к развитию общественного идеала, всё болееразумного, всё более возвышенного». Это высказывание Кропоткина одно из самыхценных, на мой взгляд. А ведь действительно, если задуматься над тем, какмалоэффективны те многочисленные поправки, вводимые нашим правительством вконституцию, и как незыблемы обычные человеческие ценности, можно прийти квыводу, что вторые на много более действенны, живучи и востребоанны, чемпервые. «Таким образом – никаких властей, которые навязывают свою волю,никакого владычества человека над человеком, никакой неподвижности в жизни, авместо того – постоянное движение вперёд, то более скорое, то замедленное, какбывает в жизни самой природы. Каждому отдельному лицу предоставляется, такимобразом, свобода действий, чтобы оно могло развить все свои естественныеспособности, свою индивидуальность, то есть всё то, что в нём может бытьсвоего, личного, особенного». Здесь стоит подметить, что Кропоткиндействительно часто проводит параллель между человеческим миром и миромприроды. Это он делает вполне обоснованно, так как жизнь есть жизнь в любом еёпроявлении. Изучая и наблюдая природу подолгу в экспедициях, Пётр Алексеевичувидел в ней ту желаемую человеческую модель взаимопомощи. Животные обходятсябез всяких законов, и, если бы не вмешательство человека, их мир существовалпросто идеально. Можно усомниться в том, что у животных нет главных. Тут мневспомнилась фраза на счёт Юрских часовщиков, которыми Кропоткин простовосхищался, точнее, устройством их организации: «Здесь работники непредставляют стада, которым вожаки пользовались бы для своих политическихцелей. Вожаки здесь просто были скорее люди почина, чем руководители».Получается, что и у зверей есть звери почина, а не руководители. Да, скореетак, чем не так. Пётр Алексеевич очень основательно изучил такое явление, какзакон. Придя в конце концов к его отрицанию, он написал всё же многие главы онём, рассматривая его, в том числе и с исторической точки зрения, то есть длячего и чем являлся закон и право в разные эпохи жизни общества. «Например,закон, подтверждая разные полезные обычаи, вводит или утверждает рабство,деление на классы, власть главы семьи, жреца или воина; он незаметно вводиткрепостное право, а позднее – порабощение государством. Таким образом, на людейвсегда умели наложить ярмо, так что они этого даже не замечали, — ярмо, откоторого они впоследствии не могли освободиться иначе как путём кровавыхреволюций».
Короче,не нужны никакие законы. Всё бы и так было хорошо. Без них и без государства,которое их придумало, ими же лишь укрепив свою власть в народе и ничего емулично не дав. Неужели действительно так трудно представить себе нормальноездоровое общество? «Мы представляем себе общество равных, не допускающих всвоей среде никакого принуждения; и, не смотря на такое отсутствие принуждения,мы нисколько не боимся, чтобы в обществе равных вредные обществу поступкиотдельных его членов могли бы принять угрожающие размеры. Общество людейсвободных и равных сумеет лучше защитить себя от таких поступков, чем нашисовременные государства, которые поручают защиту общественной нравственности полиции,сыщикам, тюрьма – то есть университетам преступности, — тюремщикам, палачам,судам. В особенности сумеет оно предупреждать самую возможностьпротивообщественных поступков путём воспитания и более тесного общения междулюдьми.» Освободите человека от не нужных никому законов, дайте ему свободудействий и вообще личности и, я уверена, он никогда не совершит никакогопротивообщественного поступка, а уж тем более, серьёзного преступления. Ему этопросто окажется не нужно. Ещё греческий стоик Зенон, проповедовавший свободнуюобщину, указывал на инстинкт общественности в человеке, который, по его словам,природа развила как противовес эгоистическому инстинкту самосохранения.
Религия и бог– обязательные ли это части культуры.
Своюпозицию по отношению к религии вообще могу выразить словами М. А. Бакунина:«Если Бог существует, то у человека нет свободы, он – раб; но если человекможет и должен быть свободным, то, значит, бога нет». И действительно, зачембыть рабом божьим? Зачем вообще быть чьим-то рабом. Я, конечно, понимаю, когдапопадаешь в зависимость насильно – туту уж деваться некуда, но добровольно… Этоиз разряда паранормальных явлений. А ведь многие люди так и поступают, до концани в чём не разобравшись. Мне удалось разобраться и не попасть в эту нелепуюдобровольную зависимость.
Весьмаинтересны, так сказать, религиозные наблюдения Кропоткина. Он пишет: «Не убий,- гласил, например, закон Моисеев, — не укради, не лжесвидетельствуй». Но кэтим прекрасным правилам поведения прибавлял также: «не пожелай жены ближнегосвоего, ни раба его, ни осла его», и этим самым узаконил надолго рабство иставил женщину на один уровень с рабом или вьючным животным. «Люби ближнеготвоего», говорило позднее христианство и тут же спешило прибавить устами апостолаПавла «Рабы да повинуются господам своим» и «Несть власти еще не от Бога» — узаконяятаким образом, обожествляя разделение на господ и рабов и освящаявласть негодяев, царивших тогда в Риме.
Самыеевангелия, проповедуя высшую идею просвещения, которая является главною сутьюхристианства, говорят, однако, всё время о боге-мстителе и проповедуют этимместь». Рассуждая об увеличении числа свободных организаций, Кропоткин как бымимоходом выразил ещё и такую интересную мысль: «Достаточно было, чтобыдуновение свободы немного обуздало церковь и государство, чтобы свободныеорганизации начали появляться тысячами. И можно предвидеть, что, как толькоправа этих двух вековых врагов свободы будут ещё более ограничены, сейчас жеещё шире разовьют свою деятельность свободные организации». Думаю, эти слова вомногом оказались пророческими. С тех пор, как церковь, собственно, потерялапрежнюю силу и вообще вес в умах большинства людей, в обществе появилось намного больше всяких вольных объединений (экономические, земледельческие,художественные, молодёжные и так далее).
Мнеочень понравилось так же высказывание Элизе Реклю: « Мы исповедуем новую веру;и эта вера, которая и есть наука – станет верою всех ищущих истины, она начнётпереходить в своё воплощение, потому что основной закон истории тот, чтообщество всегда формируется сообразно своему идеалу».
Моявера – анархия. Кто-то может сказать, что это есть своеобразный фетиш. Но я ненуждаюсь в боге. Современное общество в силах найти красоту в другом – вискусстве, в творчестве, в силах найти надежду – надежду в собственных силах,собственном разуме. Я заменила себе крест буквой «А» в кружочке, и этоединственное, во что я верю свято и беззаветно, не смотря на кажущееся другимприсутствие противоречий. Плюс моей веры в том, что она ни к чему меня необязывает: ни к постам, ни к поклонению, не создаёт мне ни границ, ни правил,ни кумиров, коим всё же является бог для верующих. Конечно, слово «вера» яиспользую весьма метафорично, даже гиперболизировано по отношению к явлениюанархии. Но если есть необходимость провести параллель – то вот она.
Ия действительно считаю более культурным человеком того, чьи мозги не засоренылишними суевериями, приверженностью к тому, или иному вероисповеданию, секте(христианство, кстати, первоначально тоже было сектой, как и любая другаярелигия; оно, по сути дела, ей и осталось, просто называется теперьпо-другому). То есть религия уж точно не является мерилом культурности, инеобходимости в таком параметре не существует. Я даже думаю, что рано илипоздно все религии изживут сами себя и просто перестанут существовать. Не то,чтобы мне присущи нигилистические подходы к рассмотрению тех или иных вопросов,но, с точки зрения практичности, вера в мистическое существо совершенно ненужна человеку.
Прочие интересные высказывания Кропоткина касательнокультурной жизни общества.
ПётрАлексеевич был сторонником равенства полов во всех отношениях. Вдореволюционные времена женщины не могли ни учиться, ни работать на достойныхинтеллектуальных работах. И лишь ближе к революции начали появляться всякогорода женские движения. Вот что он пишет о них: «Появились общества переводчиц,издательниц, переплётчиц и типографщиц, в которых женщины, съезжавшиеся в Петербурги готовые взяться за всякий труд, лишь бы добиться возможности получить высшееобразование, могли бы получать занятие. <…> Без сомнения, то было великоедвижение, изумительное по своим результатам и крайне поучительное вообще.Победа была одержана благодаря той преданности народному делу, которую проявилиженщины.<…> Права, за которые они боролись, — как вожаки, так и массаэтих женщин – были вовсе не на право получения лично для себя высшегообразования, а гораздо больше: право быть полезными деятельницами среди народа.В этом и была причина их успеха». Из этого высказывания можно вынести, что немаловажным в жизни каждого человека, в том числе и женщины, Пётр Алексеевичсчитал полезность в обществе, то есть некую востребованность. Еслипроанализировать политику государств в разные времена, то волей-неволейобнаружатся попытки помешать людям действительно быть востребованными, как,например, Александр 2 пытался помешать женщинам в их начинаниях.
Ещёодна интересная вещь задела меня очень глубоко: рассуждения Петра Алексеевичапо поводу науки, её роли в жизни общества. Как было уже сказано, Кропоткин былнеравнодушен к науке вообще и, в частности, к географии и геологии. В этихсферах своей деятельности он принёс не меньшую пользу, чем в общественной и политической.Но в какой-то момент ему пришлось выбирать. Между любимым делом – наукой – ипризванием – помогать обществу стать свободным и, собственно мочь пользоватьсяэтой наукой. «Наука – великое дело. Я знал радости, доставляемые ею, и ценилих, быть может, даже больше, чем многие мои собратья. И теперь, когда явсматривался в холмы и озёра Финляндии, у меня зарождались новые,величественные обобщения (имеются ввиду труды по географии – мои прем.).<…>Но какое право имел я на все эти высшие радости, когда вокруг меня – гнетущаянищета и мучительная борьба за чёрствый кусок хлеба? Когда всё, истраченноемною, чтобы жить в мире высоких душевных движений, неизбежно должно бытьвырвано из рта сеющих пшеницу для других и не имеющих достаточно чёрного хлебадля собственных детей? У кого-нибудь кусок должен быть вырван изо рта, потомучто совокупная производительность людей ещё так низка. Знание – могучая сила.Человек должен овладеть им. Но мы и теперь уже знаем много. Что, если бы этознание, только это, стало достоянием всех? <…> Все эти слова на счётпрогресса, произносимые, в то время как сами деятели прогресса держатся всторонке т народа, все эти громкие фразы — одни софизмы. Их придумали, чтобыотделаться от разъедающего противоречия…» Тогда Кропоткин отказался от хорошегоместа в географическом обществе. Да, в долгие годы своей эмиграции онсотрудничал с множеством научных журналов, так как просто не мог не работать,но всё же на первое место он поставил душу, а не разум, сердце, а не науку.Получается, что нужно сначала научиться ввести, приобретённые знания во всеслои, точнее, категории общества, а уж затем идти к новому прогрессу.
Я,как человек, интересующийся литературой и прочим писательством, в том числередакторским и издательским делом, при чтении книг, написанных ПетромАлексеевичем, непременно обращала внимание на его суждения об этих, касающихсяменя непосредственно, вещах. К примеру, об учителе литературы он пишет: «Одинтолько преподаватель литературы, руководствующийся лишь в общих чертах программойи которому предоставлена свобода выполнять её по своему усмотрению, имеетвозможность связать в одно все гуманитарные науки, обобщить их широкимфилософским мировоззрением и пробудить таким образом в сердцах молодыхслушателей стремление к возвышенному идеалу. В Росси эта задача, естественно,выпадает на долю преподавателя русской словесности». Какая чёткая ибезукоризненно правильно сформулированная мысль! Я горжусь этими словами так,как если бы сама произнесла их в толпу и услышала одобрительные отклики. Кропоткинмного лет подряд участвовал в создании нескольких газет революционнойнаправленности. Я, будучи главным редактором нашей лицейской газетёнки и жаждясделать её по-своему революционной, обратила внимание и на такое высказывание:«Заставить человека почувствовать себя заодно с бьющимся сердцем всегочеловечества, с зачинающимся бунтом против вековой несправедливости и спопытками выработки новых форм жизни – в этом состоит главная задачареволюционной газеты».
Мнечасто говорят, что то, во что я верю – невозможно, утопично, даже сказочно. Необладая природным ораторским талантом, я часто не могу объяснить доходчиволюдям, что анархия – вовсе не утопия, а даже более возможное состояниеобщества, чем демократия, к примеру (я так говорю, так как ни о какойдемократии по-крайней мере у нас в стране речь не идёт). У Петра Алексеевича,думаю, получилось это сделать более доходчиво: «…было бы ошибочно сказать, чтоанархический идеал общества представляет собой утопию. Всякий идеалпредставляет стремление к тому, что ещё не осуществлено, тогда как к слову«утопия» в обыденной речи придаётся значение чего-то неосуществимого.
Всущности, слово «утопия» должно было бы применяться только к такимпредставлениям об обществе, которые основаны лишь на том, что писателюпредставляется теоретически желательным, и никогда не должно прилагаться кпредставлениям, основанным на наблюдении того, что уже совершается в обществе.<…> Но совершенно ошибочно применять слово «утопия» к предвидениям,которые подобно анархии, основаны на изучении направлений, уже обозначающихся вобществе в его теперешнем развитии». Далее Кропоткин говорит о научномпредвидении. Действительно, утопией можно назвать сказку Томаса Мора,Республику Платона, но никак не анархию Бакунина.
Вообще,много всяких интересных вещей можно встретить у Кропоткина. Каждая глава любойего книги – кладезь знаний, советов, примеров из жизни, объяснений различныхситуаций и так далее.
Отношение культурных ценностей и деятельности П. А.Кропоткина к современной культуре.
Чтособой представляет современное культурное общество? Конечно, оно на столькоразношёрстно, что едва ли теперь найдутся два человека с абсолютно схожимивзглядами на всё. Зато найдётся многим более двух, кто и слыхом не слыхивал отом, кто такой Кропоткин Пётр Алексеевич. Хотя… Учась в 11-ом классе, я судивлением и радостью открыла для себя, что имена Кропоткина и Бакунина широкоиспользуются и в учебниках истории, когда речь идёт о нарастании разнообразияпартий и течений в предреволюционный период и даже в некоторых, но немногих,учебниках обществознания, где школьников пытаются познакомить с как можнобольшим количеством всяких там философских течений, учений и так далее. Дажесреди более сотни прорешанных мной вариантов глупозерного ЕГЭ где-то в половинебыли смешные вопросы типа «кто из следующих людей вошёл в историю России какидеолог анархизма». Фамилии всегда были написаны парами, и одной из пар,соответственно, были Кропоткин и Бакунин. Как же бесила меня эта формулировка!Во-первых, не в историю России, а в историю человечества, а во-вторых, нетолько как идеологи анархизма, но ещё и, к примеру, Кропоткин какестествоиспытатель и географ, не мало сделавший для науки вообще.
Вообще,слово анархия всегда пугало моих одноклассников, и они с какой-то трепетнойопаской спрашивали меня, что да как. Но это же прекрасно, что их хотя бынемного заинтересовало всё это. И теперь, можно сказать, из-за меня, они будутзнать, будут иметь отдалённое представление, может, даже проникнуться чем-то.
Ну,как то, чем жил Кропоткин, что думал может повлиять на современное общество икультуру? Да так же, как обычно один человек влияет на другого. Разница лишь втом, что идеи и мысли Петра Алексеевича, как бы это выразиться, не то чтобыобщепризнанные, но, общедоступные и широко распространённые.
Выразивв своих трудах основополагающие человеческие морали и ценности, Кропоткин темсамым приобрёл уважение множества людей, их внимание и понимание.
Немаловажным мне кажется тот факт, что его идеи объединяют определённые группылюдей. Вы бы знали, как смотрели на нас библиотекари в нашем городишке, когдамы часами сидели и читали его книги, статьи из всяких словарей, словом всё, чтотак или иначе связано с анархией. Библиотекари, верно, думали, что панки неумеют читать. А ведь мне действительно удалось собрать постоянную группу из 4-5человек и по вторникам каждой недели осаживать библиотеку. Естественно, что приэтом происходил своеобразный культурный обмен знаниями, советами типа «чтопрочитать» и т. п. В общем, просто замечательно всё было.
Бесспорно,Пётр Алексеевич имеет огромное влияние на молодые и горячие умы. Думаю, человек,хотя бы частично познакомившийся с его, так сказать, писательским творчеством,уже, возможно, не станет каким-нибудь бюрократом, вором, антиобщественным и,как следствие, антикультурным элементом. Кропоткин умел достучаться до умов исердец людей. Десятки составленных им листовок тому пример. Слишком долгоприводить их целиком, но могу сказать, что они одновременно и просты, и умны, ирассчитаны на действительно широкий круг читателей. Помочь людям понять самихсебя, свои потребности, словом, эти естественные желания, заглушённыегосударственным гнётом, — это призвание он чувствовал в себе, осуществляя«хождения в народ», переодеваясь для этого в простого рабочего и крестьянинадля маскировки. Кстати, в отличие от своих единомышленников (чайковцев) он иговорить мог как они и вести себя подобающе.
Сейчасна любом анархическом сайте первое, что вы найдёте, будет…ну, «Настольная книгаанархиста», конечно, но и многие сочинения Кропоткина непременно (всякие главыиз книг, часто даже то, чего нет во многих библиотеках). В гостевых на этихсайтах извечно ведутся разговоры о Кропоткине. Жаль, что я ненавижу компьютер,а то так бы уделяла этому на много больше времени. Вообще, поражает размахсуществующего анархического движения и в Росси, и в других странах. Можетпоказаться, что ничего этого и нет, но она самом деле выпускается некотороеколичество газет анархической направленности в больших городах. У меня самойтоже была такая идея, но пока придумала только название – «ОСА» (Обществосвободных анархистов) — по аналогии с романом Войнич «Овод», который произвёлна меня огромное впечатление. Я уверена, что смысл в деятельности такихорганизаций и издательств безусловно есть. Во многих случаях в «поражении иисчезновении» якобы в 1922 году анархического движения в России винятразобщённость этих групп. Что ж, в бомбе всегда сомневаются, если оназамедленного действия. На самом же деле проблема совершенно в другом: людипросто не хотят поверить в то, что все смогут, если захотят, быть и честными, исправедливыми, и равными. За века, привыкшее к порабощению и духовному насилию,к своеобразному удалению фантазии, как у героев замятинского «Мы»,человечество, к сожалению, сомневается в своих силах и возможностях. Вместотого чтобы верить в себя, оно верит в бога. Не скажу, что мы безудержно катимсяв пропасть, как гласит философия панков, нет, надежда, конечно, есть, но нужноприложить максимум усилий, чтобы она не исчезла. Ещё не известно, от чегопридётся отказаться мне ради этого звучного слова – АНАРХИЯ...
Список используемойлитературы:
1. Кропоткин П. А. «Запискиреволюционера» (М.: Советская Россия – 1992 г.);
2. Кропоткин П. А. «Хлеб и воля»;
3. Кропоткин П. А. «Современнаянаука и анархия» (М.: Правда – 1990г.);
4. Кропоткин П. А «Этика» (М.:Политиздат – 1991 г.);
5. Маркин «Неизвестный Кропоткин»
6. Собственные выписки из ранеепочтённых книг;
7. Мозг, точнее, ум.