Реферат: Фантастика и миф: использование мифологических образов в современной фантастической литературе

ОРДЕНА ДРУЖБЫ   НАРОДОВ 

РОССИЙСКИЙ  УНИВЕРСИТЕТ  ДРУЖБЫ  НАРОДОВ

 

 

ФАКУЛЬТЕТ:            ИСТОРИКО-ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ

КАФЕДРА:              РУССКОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

АВТОР:                        Шпеньков  Алексей Николаевич

 

Фантастика и миф: использование мифологических образов всовременной фантастической литературе.

НАПРАВЛЕНИЕ:                          ФИЛОЛОГИЯСПЕЦИАЛИЗАЦИЯ:                    ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕДИССЕРТАЦИЯ

НА СОИСКАНИЕ УЧЕНОЙСТЕПЕНИ МАГИСТРА ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ НАУК

НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ:              Коваленко Александр Георгиевич

ЗАВЕДУЮЩИЙКАФЕДРОЙ:               Карпов АнатолийСергеевич

МОСКВА -1995 г.

ВВЕДЕНИЕ.

Данная работа ставит перед собойцелью обратить внимание на такое явление в современной фантастическойлитературе, как симбиоз фантастики и мифологии.

Работа состоит из трех глав:

Первая главаназывается «Зачем необычное в фан­тастике?».  Она посвящена фантастике, как литератур­номуявлению. Здесь даются ответы на такие вопросы: Что представляет из себяфантастическая литература? Как происходил процесс ее становления и развития?Есть ли разница между фантастической и художественной литературой? В чемпреимущества и недостатки фантас­тики?

Вторая глава называется «Фантастикаи миф. Использование мифологических персонажей в современной фантастическойлитературе». Здесь основной упор сделан на анализ четырехфантастических произведений, авторы которых включили в свои работы некоторыемифологичес­кие персонажи. Здесь же делается попытка ответить на вопрос: Длячего, с какой целью были включены в эти произведения персонажи, взятые изнародной мифологии? Что приобрели эти произведения с включением в них подобных«героев»?

Третья часть данной работыозаглавлена как «Мифо­логический зоопарк». Она представляет собойсвоеобраз­ный бестиарий, включивший в себя представителей мифо­логий различныхстран Европы, Азии, Северной и Южной Америк и России. Здесь делается попыткадать возможно полную характеристику каждому мифологическому персонажу ипроследить историю его развития как образа.

Глава1

Зачем необычное  в  фантастике ?

Фантастика! Вот стоят на книжнойполке, спрятав­шись в книжные переплеты, тесно прижавшись друг к дру­гу, роботыи пришельцы, прибывшие на Землю на ракетах, летающих тарелках или неведомо как.Рядом с ними люди с жабрами или с крыльями, отважные победители динозав­ров,ураганов и вулканов, всех болезней, старости и смерти, путешественники в недра Земли и на Луну, на звезды и в другиегалактики и пространства, в прошлое и будущее. И тут же, неподалеку от людей,бродят зна­комые всем с детства странные существа: домовые, лешие, русалки,оборотни...

Так сложилось в литературе, чтохудожественное изображение будущего — не только техники, но и общест­вабудущего -  и всего невероятного  как бы поручено фантастике.

— Ну и рассказывайте об этом вучебниках, в научно-популярных журналах, — отмахиваются равнодушные к фантас­тикечитатели. — Ведь литература описывает подлинное прошлое и настоящее, а невымышленное будущее.

Тогда любители фантастики возразят:

— Разве литература обходится безвымысла? И вы всерьез думаете, что в дворянских родословных книгах записан родОнегиных, что археологи сумеют разыскать могилу Ленского, что студентРаскольников действитель­но убил старуху-процентщицу, а Берлиоз — герой романа«Мастер и Маргарита» — на самом деле проживал в квартире № 50в доме по Садово-Кудринской?

Некоторыечитатели действительно так и думают, даже пишут в редакции с просьбой сообщитьим адрес по­любившегося им героя.

Правда через вымысел! Давайтеостановимся и поду­маем над этим противоречием, так как без него нельзя понятьлитературу, и фантастическую литературу в част­ности.

Увлеченные фантастикой люди знают,что  фантасти­ческая литературачрезвычайно разнообразна. В одних произ­ведениях фантастика — содержание, вдругих — только фор­ма, литературный прием. Мало того, прием этот можетприменяться писателем для самых различных целей: для попу­ляризации науки, Илиже для романтической героики, или для едкой сатиры.

Да, мы встречаем вфантастической литературе кни­ги, посвященные изображению будущего: обществабудуще­го, семьи, школы, искусства будущего, моральных, техни­ческих и научныхпроблем будущего — такие произведения называются утопическими.

Есть в фантастике и путешествияв прошлое, каза­лось бы, противоположность. Впрочем, для чего мы загля­дываем впрошлое? Учимся у прошлого строить будущее.

Можно встретить в фантастике иромантические меч­ты разного масштаба и разной обоснованности: и смелый полетничем не связанной фантазии, и фундаментально выстроенные идеи, чуть ли непроекты с расчетами для осуществления самых невероятных фантазий.

И что самое удивительное, можновстретить фантас­тику, осуждающую и критикующую саму себя;  фантастику, высмеивающую беспочвенныемечтания.

Природу фантастики невозможнопонять на примере одного произведения. Поэтому нам придется говорить о разных.Одному мы отведем несколько слов, а иному — несколько страниц.

Фантастикатрудна и непривычна не только для школьников, но и для взрослых, и поэтому мыначнем с книг, не вызывающих никаких сомнений и хорошо извест­ных большинствучитателей.  Обратимся к великому писа­телю-классикуДжонатану Свифту. Возьмем для начала очень известное, вошедшее в фонд мировойлитературы произведение — «Путешествия Гулливера». Конечно же, все мычитали эту книгу в детстве. Не поленимся же перечитать ее ещё раз всерьёз изададим себе вопрос: зачем автору понадобились крошечные лилипуты, страшныевеликаны и говорящие лошади?

ДжонатанСвифт. «Путешествия в некоторые отдален­ные страны света ЛемюэляГулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей». Книгавышла в свет в 1726 году — почти 270 лет назад. Напомним ее содержа­ние.

Лемюэль Гулливер, английскийврач среднего возрас­та и среднего достатка, отправляется в дальнее плавание излюбви к странствиям и для поправки дел. В Индийском океане корабль терпиткрушение. Гулливеру удается доплыть до берега, где он засыпает в изнеможении, апросыпается уже пленником. Руки и ноги его связаны, волосы колышка­ми прибиты кземле, а победители разгуливают по телу. Победители эти — крошечные люди, в 12раз меньше Гулли­вера по росту и в 1728 раз  (12 3 ) — по весу.

Вернувшись домой после долгих иопасных приключе­ний у лилипутов и в Блефуску — государстве их соперни­ков,таких же маленьких,  беспокойный Гулливеруходит в новое плавание. Снова открывается неведомая земля, теперь уже в Тихомокеане. На этот раз Гулливер оказы­вается в стране великанов, где всегромадное: колосья, крысы, насекомые, птицы и люди — все больше нормальных в 12раз по росту, в 1728 раз по весу. Здесь уже сам Гулливер — в роли лилипута. Издесь с ним происходит множество приключений — опасных, смешных, а иногда — иунизительных. Он попадает к королевскому двору, где вынужден играть жалкую рользабавной игрушки: развле­кать придворных и королевское семейство. В конце кон­цоворел уносит ящик, который служил Гулливеру домом, и роняет его в воду. Ксчастью, ящик вылавливает прохо­дящий мимо корабль.

И третье плавание не обходитсябез приключений. Пираты захватывают корабль Гулливера, а самого его выса­живаютна необитаемый остров. Вскоре над этим необи­таемым островом появляется другойостров — летающий. Гулливера замечают и поднимают наверх.  На Лапуте — летающем острове — живут людиобыкновенного роста, но необычайной учености. Заняты они только математикой имузыкой; все прочее ими пренебрегается. И так они погружены в свои расчеты, чтоничего не видят и не слышат вокруг себя; специальные слуги хлопают их по ушам игубам, если нужно кого-то выслушать или кому-то ответить. Премудрой Лапутеподчинена нищая, вконец разоренная страна, где дома разваливаются, полязарастают сорняками, но зато громадный квартал отведен Академии Прожектеров.Великие ученые изобре­тают здесь несусветные вещи: извлекают солнечные лучи изогурцов, навоз превращают в пищу, ткут платья из паутины, выращивают новуюпороду овец без шерсти, строят дома, начиная с крыши, пытаются делать откры­тияна основе случайных сочетаний слов...

Далее, возвращаясь домой черезЯпонию, Гулливер посещает Глаббдобдриб — остров чародеев, умеющих вызы­вать стого света тени умерших. Гулливеру удается побе­седовать со многимиисторическими личностями. Самыми уважаемыми и несравненными он считаетшестерых, в том числе благородного Брута — политического деятеля Рима, древнегреческогофилософа Сократа, а из людей нового времени — одного лишь Томаса Мора.

Наконец — государство Лаггнегг.Самое удивитель­ное там — струльдбруги, бессмертные люди. К глубокомуразочарованию Гулливера, они оказываются дряхлыми, сварливыми, жадными ивыжившими из ума старцами.

Отправившись в свое четвертоепутешествие, Гулли­вер оказывается в стране гуигнгнмов — разумных, члено­раздельноговорящих лошадей, живущих высоконравственной патриархальной жизнью. А вкачестве рабочего скота у них используются йэху — гнусные, грязные и омерзитель­ныелюди. Глядя на них, Гулливер проникается величайшим презрением ко всему родучеловеческому, стыдится, что принадлежит к числу людей. Зная порочностьтошнотвор­ных йэху, благородные лошади в конце концов изгоняют Гулливера изсвоей страны. В унынии он возвращается в Англию, подавленный тем, что емупридется кончать жизнь в окружении обыкновенных людей, своих соплеменников, нов его восприятии — презренных йэху.

Итак, содержание мы вспомнили.Теперь давайте обдумаем его, попробовав ответить на вопрос: что хотел сказать ипоказать автор своим читателям в этой книге?

Вопрос первый: ктоглавный герой этого произве­дения?  Книганазывается «Путешествия Гулливера», и главным героем, очевидно,должен быть сам Гулливер. Следовательно, нужно раскрыть его характер и просле­дить,с какими героями он приходит в столкновение, какие в том столкновении рождаютсяконфликты и как они развиваются?

Но что мы узнаем о Гулливере,прочитав всю книгу?

Он врач, хирург. Но о врачебнойпрактике сказано ничтожно мало — только у одной фрейлины-великанши он срезалмозоль. А суть его жизни — в путешествиях. Однако, в путешествия онотправляется всякий раз ради заработка, только потому, что дела на суше плохи.

Гулливер расчетлив. Незабывает сообщить, что получил за женой 400 фунтов приданого, продал лили­путскихкоров за 600 фунтов, унаследовал поместье дяди Джона, приносящее в год до 30фунтов дохода, да взял в аренду харчевню «Черный бык»… Расчетлив,но, пожалуй, не жаден. Старается обеспечить семью. Гулливер добросовестен.Обстоятельно излагает все события, не приукрашивая, откровенно признаваясь всвоих промахах.

Гулливер не героичен. Он покорносдается в плен пиратам, терпеливо живет в странах, куда его забросила судьба,покорно подчиняется крошечным лилипутам.

Можно немало сказатьеще о вкусах, привычках и политических взглядах Гулливера, но в сущности всеэто не имеет большого значения. На месте Гулливера мог бы быть не хирург, акапитан, купец или пассажир,  не лю­бительстранствий, а путешественник поневоле, не плен­ник, а борец — но в основном история была бы такой же: история отом, как некий человек встречает людей меньше себя в 12 раз, а потом попадает клюдям, которые больше его в 12 раз.

Если бы Свифтдействительно хотел рассказать нам о корабельном хирурге, он описал бы работуврача, ок­руженного пациентами, офицерами, матросами и аборигенами.    Если бы автор желал поведать нам о любителестранствий, он противопоставил ему береговых жителей и, в зависимости от своегоотношения к странствиям, показал бы либо возвращение блудного сына в родительс­коегнездо, либо триумфальное прибытие в мир домоседов, нагруженного заморскимисокровищами героя-победителя. Литература знает такие романы.

Если бы Свифт хотел подчеркнутьрабскую покорность Гулливера, он изобразил бы рядом отважного рыцаря.

Значит, можно сделать вывод, чтоне Гулливер — главный герой «Путешествий Гулливера». У него служеб­наяфункция; он — глаза, которыми автор видит мир, он — выразитель идей автора.

В фантастике такое бываетнередко: основной персо­наж является лишь посредником между изображаемым мате­риаломи читателем. Но кто же главный герой? Видимо, лилипуты, великаны, рассеянныелапутяне, дряхлые бес­смертные, великолепные гуигнгнмы.

Но ведь они вымышлены. Развевымышленные страны с выдуманными народами — достойный предмет для изобра­жения?Оказывается — да!

Давайте сравним«Путешествия Гулливера» с тем, что происходило на родине Свифта — Англии — перед выходом этой книги в свет. Только не следует, как это делаютнекоторые читатели, в каждой строчке искать намек на конкретные события иконкретных людей: дескать, под именем Флимнапа изображен глава вигов(политической пар­тии, защищавшей интересы буржуазии в английском парла­менте),а тут подразумевается королева Мэри, а тут королева Анна, а тут наследный принцГеорг. Иногда у Свифта, действительно, есть намеки на подлинные собы­тия, ноесли бы вся суть книги ограничивалась бы только этим, «ПутешествияГулливера» не пережили бы века. Злободневность, очевидно, послужила писателютолько материалом, и в нем он разглядел общечеловеческое.

Свифт знал придворнуюжизнь и изобразил ее в Лилипутии особенно смешной, потому что нелепа была возняэтих самонадеянных крошек, этаких лягушек, надувающихся, чтобы сравниться сволом! Вот, добиваясь высоких должностей, придворные пляшут на канате (насмешканад пронырливой ловкостью английских поли­тиков): кто выше всех прыгнет, тот истановится ми­нистром. Другие прыгают через доску или ползают по ней, этиполучают в награду нитки — синюю, зеленую или крас­ную (синий цвет — намек наорден Подвязки, красный — орден Бани, зеленый — орден Святого Андрея). Орденадобывают, ползая на брюхе, говорит Свифт. А финал пу­тешествия в Лилипутиюнапоминает финал войны за испанс­кое наследство: одержана победа, победитель,Гулливер, проявляет умеренность, ведет переговоры с послами Блефуску,  за это его обвиняют в измене, хотятказнить… ослепить из снисхождения, но он убегает к бывшим вра­гам. Гулливерапытаются вытребовать из страны  (подоб­ноглаве партии тори).

Тем не менее, мы видим здесь нехронику давно забытых событий, а историю о подлой неблагодарности королей, обинтриганах-придворных, о законниках, выво­рачивающих истину наизнанку, чтобыотправить на тот свет неугодного им человека. Карликовый же рост лилипутов всевремя подчеркивает несоответствие между их дутыми претензиями и ничтожествомкоролевского двора.

А что увидел Гулливер увеликанов? Чтобы понять суть, отвлечемся от занятных приключений героя в этойстране. Что остается? Гулливер видит этих людей, как бы рассматривая их черезувеличительное стекло. Какое неприглядное зрелище! Грязные, потные, плохопахнущие, с родимыми пятнами величиной с тарелку, выпивающие це­лые бочки вина,пожирающие окорока и караваи, грубые и безжалостные, всегда готовыепоиздеваться над малень­ким беззащитным существом. Лишь для короля великановСвифт делает исключение. В отличие от своих подданных король мудр. До сих порГулливер выглядел куда умнее тупоголовых громадин. Пе­ред королем же онпредстает как представитель в сущнос­ти жалкого человеческого племени. Выслушаврассказ о парламенте, религии, законах и суде англичан, король великановприходит к заключению, что соотечественники Гулливера — «выводок маленькихотвратительных пресмы­кающихся, самых пагубных из всех, какие когда-либоползали по земной поверхности».1 А на весьма неосторож­ноепредложение Гулливера познакомить великанов с огне­стрельным оружием  король отвечает, что он «скореесогласится потерять половину своего королевства, чем быть посвященным в тайнуподобного изобретения».2

Не   только  европейское   оружие,   но   и   европейскую политику

1 — Джонатан Свифт “Путешествия Гулливера”, М., Детская литература, 1974.

2 — Там же.

отвергаетэтот великан: «все искусство управ­ления он ограничивает самыми теснымирамками и требует для него только здравого смысла, разумности, справед­ливости,кротости, быстрого решения уголовных и граж­данских дел… По его мнению,всякий, кто вместо одно­го колоса… сумеет вырастить на том же поле два, ока­жетчеловечеству большую

услугу,чем все политики, взя­тые вместе”.1

Третья часть книгипосвящена науке. Свифт подробно и с цифрами описывает конструкцию летающегоострова, дно которого состоит из алмаза и магнита, поднимающего, опускающегоили перемещающего остров. Описывая все это, Свифт старательно и насмешливособлюдает наукообразие. А как же рисует нам астрономов автор? Комичные, неле­пые,страшно рассеянные чудаки, один глаз уставлен в зенит, другой — неведомо куда,беспомощные, неуклюжие. Заняты ненужными рассуждениями, волнуются по пустякам — из-за комет каких-то, боятся, что Солнце погаснет, что Земля сгорит. А чтотворится рядом, не замечают. На столбы натыкаются, в ямы падают...

Почему же с такойнасмешкой изобразил Свифт уче­ных? Да потому, что он знал не только ученыйЛондон с существовавшим в нем с 17 века Королевским общест­вом — Английскойакадемией наук, но и Ирландию, голодную, обобранную, нищую полуколонию,сочувствовал обни­щавшему народу. Вот он и нарисовал мир, где мудрецы, в прямоми переносном смысле, витают в облаках, а хозяйст­во в запустении, домаразваливаются, поля заброшены, простые люди голодны и оборваны, как в Ирландии.

В своем четвертом путешествииГулливер приходит к выводу, что все люди — отвратительные, порочные су­щества;что любое животное благороднее, разумнее и чище. С точки зрения Свифта,гуигнгнмы — говорящие ло­шади — идеал. Каковы же они? Дружелюбны, доброжела-

1 — Джонатан Свифт „Путешествия Гулливера“.- М., Детская литература,1974.

тельны,спокойно-бесстрастны. Умирая, не горюют, умер­ших не оплакивают, женятся безлюбви, только для про­должения рода. У них есть хозяева и есть слуги-работ­ники,причем потомственные, сословие слуг. Фермеры жи­вут независимо, ведянатуральное хозяйство. Раз в четы­ре  года   хозяева   собираются  для    решения  общих  дел — этакая

деревенскаясходка. Что касается культуры, то она не очень высока. Городов нет, нетторговли и море­плавания. Гуигнгнмы занимаются земледелием и скотовод­ством,умеют строить дома и лепить посуду, но орудия у них каменные, им неведом металли неизвестна пись­менность. Как мы видим, для идеальной жизни по Свифтуграмотность совсем не нужна...

Но подведем итоги. Какие жезадачи ставил перед собой автор ?

Отправившись к лилипутам, он какбы взглянул на человечество в бинокль: увидел мелочную суету тех, ктовоображает себя великими,  почтивладыками мира.

В королевстве великанов Свифтразглядывает чело­вечество вплотную, как бы в лупу,  и видит здесь гру­бость и невежество.

А что же думают самыеумные и самые ученые? Они витают в облаках на каком-то летающем острове,занимают­ся ненужными абстракциями, знать ничего не хотят о под­линных нуждахнарода. Власть имущие пыжатся, простые люди прозябают в грязи, мудрецыэгоистично повернулись к ним спиной.

Плохой народ — люди. Лошади и тегораздо лучше их.

К горькому выводу пришел писатель,не видящий бу­дущего, критикующий мир с позиций уходящего прошлого.

Итак, мы пришли к главномувыводу:  изображая ли­липутов, великанов,лапутян и говорящих лошадей, Свифт имеет в виду людей.  Фантастика здесь — обрамление, условность,литературный прием.

И теперь перед нами возникаетследующий, не ме­нее интересный вопрос: зачем же понадобилось невероят­ное в романе, изображающем человека?

Всем известно, что Свифт — неединственный писа­тель, который вводил в свои произведения фантастичес­киеобразы. Вспомним лермонтовского Демона, пушкинскую Русалку, в повести Гоголя — Нос, превратившийся в само­стоятельного человека;  в произведении Бальзака волшеб­ная шагреневаякожа укорачивает жизнь героя при испол­нении любых его желаний, а в»Фаусте" Гете Мефистофель (западноевропейский вариант черта)возвращает главному герою молодость.

Зачем гениальный немецкий поэтввел в свое произ­ведение черта? Говорят, что был у него друг, язвитель­ныймолодой человек, все отрицавший, послуживший прооб­разом Мефистофеля. Ну ипусть изобразил бы язвительного молодого человека. Для чего же понадобилосьпревращать его в черта? Что вообще приобретает сюжет любого произ­ведения свключением в него фантастического существа ?

Три качества:      1)ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТЬ ;

2) НАГЛЯДНОСТЬ ;

3) ЗНАЧИТЕЛЬНОСТЬ ВЫВОДА.

Интерес кисключительному — характерная черта че­ловеческой психологии. Общее мы лучшепонимаем через единичный пример, примеры же предпочитаем броские. Сотни детей,играя, выбегают на проезжую часть дорог — рискованно, но привычно, и прохожиеидут мимо, занятые своими мыслями. Но вот мальчик, погнавшийся за мячом, попалпод машину — все сбегаются в ужасе от случивше­гося. И дома расскажут спотрясением о происшедшем, добавив: «Вот до чего доводитбеспечность!»

Аналогично внимание кчрезвычайному и в литерату­ре. Не ростовщик, не вор, не судья — ДЬЯВОЛсамолично явился в гости. Не о доме, не о саде, не об имуществе — о бессмертнойдуше торгуются! И именно ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТЬ вносит Мефистофель в историю одокторе Фаусте.

Второе достоинствофантастического образа — НАГЛЯД­НОСТЬ. Вопрос, волновавший Гете: в чем счастье челове­ка? Автор отвечает: не вмолодости, не в любви, не в вихре наслаждений, не в почете и придворной жизни,счастье — в творческом труде на благо народа. Но чтобы выяснить, в чем жесчастье, человеку (Фаусту) надо было перепробовать все, о чем мечтается. Однаков реальной жизни все иметь нельзя. Все дать и даже вернуть моло­дость героюможет только сверхъестественное существо. С точки зрения построения сюжета рольМефистофеля при Фаусте служебная: он — исполняющий желания. Впрочем, у негоесть и самостоятельное значение: он — олицетво­рение сомнения, насмешки,скептического отрицания, оправдывающего бездействие и равнодушие; он — оборотная сторона самого Фауста, выражение усталости и разочаро­ваниястареющего ученого.

О трагедии Гете написаны целыетома, нет нужды и нет возможности пересказывать все их. Тем более, что в данномслучае мы ведем речь о фантастике, о том, зачем понадобилось фантастическое влитературе вообще и  как фантастическоепомогает писателю при построении сюжета и выявлении главной идеи, в частности — зачем понадо­билось Гете фантастическое в его глубоко философской трагедии«Фауст»?

И вот мы видим, что мистическийобраз делает яснее историю поисков человеческого счастья. А в итоге у чи­тателявозникает обобщенный глобальный вывод: даже черт не смог предложить иногосчастья, кроме благородного труда.

То же стремление к глобальностивыводов можно наб­людать и в научной фантастике. Например, повесть АлексеяТолстого «Аэлита» заканчивается апофеозом любви. Слово«любовь» несется через космические просторы от Марса к Земле. Нет длялюбви никаких преград.

И если место действияотнесено в космос, то автор как бы убеждает нас: «Так будет везде!» Аесли время действия отнесено в будущее, автор как бы говорит: «Так будетвсегда!» Именно в этом и состоит ЗНАЧИТЕЛЬ­НОСТЬ ВЫВОДА.

Итак, повторяем: у литературыневероятного есть три основных достоинства — исключительность, нагляд­наяпростота и значительность выводов.

Мефистофель — невероятноесущество, сразу привле­кающее внимание читателя. Исключительность этого образаего достоинство. Но у такой исключительности есть и обратная сторона — егонедостоверность. Во имя значи­тельности выводов автор как бы приглашаетчитателей смириться с недостоверностью образа — принять его как условность.Ведь без условности, как известно, нет и искусства. И в каждом виде искусства — свои условности.

Например, условность кино — вплоском экране, в неимоверных масштабах крупного плана, в мгновенной сме­неточек зрения, в переброске через тысячи километров и сквозь десятки, сотни итысячи лет в прошлое или бу­дущее.

Условность театра — в сцене,этой комнате с тремя стенами, в которой поочередно высказываются герои, де­лаявид, что не замечают полного зала свидетелей. Опера добавляет еще и условностьпения: герои объясняются друг с другом ариями или речитативами. В балете жевыра­жают свои переживания танцем и пластикой.

Вот и у литературы — свои условности, свои правила, Но мы часто забываем о них, читая художественныепроиз­ведения. Условность заключена в печатности текста; ус­ловность во«всезнайстве» автора: самые сокровенные чувства и мысли откуда-тоизвестны ему; условность в том, что герои, не знающие русского языка, говорят идумают на этом языке. Условно говорят на современном языке историческиелица,  и т.д.

Для полноты следует отметить иеще одно литературное достоинство фантастики: она весьма удобна, если, конечно,так можно выразиться, для ОСТРАНЕНИЯ.

Что означает слово«отстранение»? Это изображение знакомых предметов с необычной точкизрения. Угол зре­ния непривычен, и в знакомом открывается нечто новое,обыденное становится странным. Хрестоматийный пример тому: сцена военногосовета в Филях в романе Л.Н.Тол­стого «Война и мир». Совещаниегенералов описано там так, как его видит крестьянская девочка, лежащая наполатях. Не протокол, не запись речей, а просто наблю­дения девочки. Подобногорода приемы привычны для фантастики. То путешественники прибыли на чужую плане­туи удивляются странным тамошним обычаям, а читатель подводится к выводу:«Значит, можно и иначе жить, ду­мать, смотреть на мир». То пришельцысо звезд прибывают на Землю и искренне удивляются нашим обычаям, а чита­тельзадумывается: «Значит и наша жизнь может кому-то показатьсястранной». Вот и у Свифта добросердечному королю великанов страннойпоказалась такая естествен­ная для современников автора готовность Гулливеравыс­лужиться, предлагая абсолютное огнестрельное оружие. Гулливер ждет похвал,но великану отвратительны хитрая политика и губительные войны. И читателювнушается мысль о том, насколько отвратительны привычные европейские порядкитого времени.

Но вот мы снова вернулись к«Путешествиям Гулли­вера».

Лилипуты, великаны, говорящиелошади и летающий остров! Зачем тонкий и глубокий, язвительно-насмешли­выйписатель Джонатан Свифт рассказывает людям сказки?

Как мы сказали выше, писательиспользует сказоч­ность, фантастичность в своем творчестве с определен­нойцелью, а именно: для придания своему повествованию исключительности,доступности, значительности обобщаю­щего вывода и  нового взгляда на предмет.

Исключительно все, чтоописывает Свифт: и лилипу­ты, и великаны, и лапутяне, и гуигнгнмы. Доступностьнаиболее ярко реализована писателем в последней части своей книги: человекупротивопоставлены животные. И отсюда обобщающий вывод: плохи все люди. То же иво второй части: все (почти) люди грубы и неопрятны. То же и в третьей: всеученые отворачиваются от реальной жизни.

Да, достоинств у фантастикимного. Но, как мы уже отметили выше, есть у нее и недостатки. И самый главныйиз них — недостоверность. Небывалое вызывает сомнение и, как следствие,недоверие читателя.

Попробуем, однако, вообразитьсебя на месте Свифта. В какой форме можно было написать сказку о великанах илилипутах так, чтобы она выглядела убеди­тельной ?

Как известно, фантастика, какрод или, вернее, вид литературы, выросла из сказки. Выросла и почти что пол­ностьюушла от сказочной формы. Ведь сказка была изуст­ной, она«сказывалась» для слушателей. Когда же была изобретена письменность,а вслед за тем и книгопечата­ние, появилась письменная форма речи. Само слово«лите­ратура» происходит от слова «литера» — т.е. буква.Литература — письменное искусство, со своими особыми средствами выразительностии со своим стилем изложения. Причем литературные стили менялись от эпохи кэпохе. И убедительности ради фантастика «рядится» в литературныеодежды своей эпохи.  А чтобы не бытьголословным, да­вайте посмотрим на параллельные примеры из сказки и изфантастического произведения:

… Заснул на дощечке.

Проснулся Садко во синем море,

Во синем море на самом дне.

Сквозь воду увидел пекучись красноесолнышко,

Вечернюю зорю, зорю утреннюю.

Увидел Садко: во синем море

Стоит палата белокаменная.

Заходил Садко в палатубелокаменну.

Сидит в палате царь морской...

Былина «Садко»

«Стая крупных черных рыб,толстых и неповоротли­вых, проплыла над самым дном, то и дело поклевываячто-то. Потом появилось еще какое-то красное неуклю­жее существо, вроде морскойкоровы...

Я уже упомянул, что волнистаясерая долина была вся испещрена маленькими холмиками. Один, более круп­ный,высился перед моим окном метрах в десяти. На нем был какой-то странный знак…У меня замерло дыхание и сердце на миг остановилось, когда я догадался, что этизнаки… высечены рукою человека !

...- Ей-ей, это резьба! — воскликнул Сканлэн. -… Слушайте, хозяин, да ведь мы без пересадки приехали внастоящий подводный город...»

                                                А. Конан Дойль«Маракотова бездна».1

И еще одинпараллельный пример:

… Ив хрустальном гробе том                                                                  Спитцаревна вечным сном.                                                                

Ио гроб невесты милой       

Онударился всей силой.                                                                        ------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 — А. КонанДойль «Маракотова бездна».- Собр. соч. в 10 томах, том 7.- Москва,Слог, 1994.- 480 с.

Гроб разбился. Дева вдруг                                                             Ожила.Глядит вокруг                                                                  Изумленными глазами…                                                                   И встаетона из гроба...

                                         А.Пушкин «Сказка о мертвой царевне...1

»Вспыхнувшаябыло надежда вновь померкла в душе Николая, когда он увидел близко лицо (Анны — А.Ш.) с полуоткрытыми глазами, подернутыми мутной свинцовой дымкой… Риданмедлил. Ему оставалось теперь сделать одно только маленькое движение: повернутьвыключатель «ГЧ», настроенный на ту волну мозга, которая возбуждаладея­тельность сердца...

— Даю волнусердца, — сказал он глухо и нажал ры­чажок. Прошла минута. Медленно потянуласьдругая… И вдруг рычажок… еле заметно

дрогнул! СердцеАнны начало биться! Первый короткий трудный вздох..."                             Ю. Долгушин «Генератор чудес».2

Видимо, и Свифту с его сказочнымигероями, достовер­ности ради необходимо было придерживаться стиля эпохиначинать, как принято было в английском романе 18 в., с обстоятельного описанияпроисхождения героя, детства. Так он и пишет:

«Мой отец имелнебольшое поместье в Ноттингемшире;

я былтретьим из его пяти сыновей… Хотя я получал весьма скудное содержание, но ионо ложилось тяжким бременем на моего отца, состояние которого было весьманезначительно; поэтому меня отдали в учение к мистеру Джемсу Бетсу, выдающемусяхирургу в Лондоне, у которого я прожил четыре года...

1 — А.С. Пушкин „Сказка о мертвой царевне и осеми бога­тырях“.- Соч. в 3 томах, том 1.- Москва: Худож. лит., 1985.- 375с.

2 — Ю.Долгушин „Генератор чудес“.- Москва:Худож. лит., 1972,- 346 с.

Вняв советам родных неоставаться холостяком, же­нился на мисс Бертон, второй дочери Эдмунда Бертона,чулочного торговца на Ньгогейт-стрит, за которой получил четыреста фунтовприданого.

Но таккак спустя два года мой добрый учитель Бетс умер, а друзей у меня было немного,то дела мои пошат­нулись… Прождав три года улучшения моего положения, япринял выгодное предложение капитана Вильяма Причарда, владельца судна»Антилопа"… 4 мая 1699 года мы снялись с якоря в Бристоле..."1

Обычная рядовая историяжителя Англии той эпохи. Указаны фамилии, адреса, даты. Нет оснований не веритьрассказчику. Свифт живет в Англии, островной стране. В портах ее ежедневнобросают якорь корабли, прибывшие из экзотических стран, капитаны рассказывают,пишут и пуб­ликуют отчеты о своих странствиях и приключениях, под­линных илимнимых. Серьезные люди читают эти отчеты не без интереса. Прочтут и«Путешествия в некоторые отда­ленные страны света Лемюэля Гулливера,сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей», написанные впривычном стиле с обстоятельными описаниями, где ясно проявляется знаниеморского дела:

"… Когда буря стихла,поставили грот и фок и лег­ли в дрейф. Затем подняли бизанъ, большой и малыймар­сели. Мы шли на северо-восток при юго-западном ветре. Мы укрепили швартовык штирборту, ослабили брасы у рей за ветром, сбрасонили под ветер и крепкопритянули булиня… Во время этой бури, сопровождающейся сильным 3-Ю-З ветром,нас отнесло, по моим вычислениям, по крайней мере на пятьсот лиг к востоку, такчто самые старые и опытные моряки не могли сказать, в какой части света мынаходимся...

---------------------------------------------------------------------------------------------

1 — Дж. Свифт «Путешествия Гулливера».-Москва: Детск. лит., 1974.- 308 с.

16 июня 1703 года стоявший набрам-стеньге юнга увидел землю. 17-го мы подошли к острову иликонтиненту..."1

Правдоподобно? Без сомнения.Чувствуется, что пи­сал опытный моряк, хорошо разбирающийся в ветрах и па­русах?Безусловно. Мог он наткнуться на неведомую зем­лю в отдаленных морях? Вполневероятно. Доверие чита­теля завоевано. А стало быть, на этой земле можно посе­литьи великанов, и лилипутов, и вообще кого душе угодно.

Однако самыенедоверчивые, самые придирчивые чита­тели все-таки могут спросить:

— Отдаленныеморя? Какие именно, как называются? Для великанов нужна обширная земля — целыйконтинент. Где он, покажите на глобусе…

С проблемой местонахождениячудес столкнулась еще сказка.

— Где она, баба-яга? Сколько летпрожили, ни разу не видели.

«В темном лесу», — отвечала самая старая сказка.

Но темный лес, как обиталищеведьм, «пригоден» не для всякого слушателя, а только для суеверного инаивного. Пока основная масса людей верила, что в лесу полным-полно всякойнечисти, можно было поселить там и бабу-ягу, и кикимору, и дракона. Кстати,даже в сов­ременной фантастике можно встретить таких