Лекция: Anyone Else But You 4 страница

Глава 6

Глава 7

Утро понедельника началось ужасно. В моей квартире не обнаружилось горячей воды, вообще нигде. И уборщик лениво сказал мне, что на починку уйдет, как минимум, неделя. Приняв ледяной душ, который мог бы соперничать с купанием в Атлантическом океане, я сделала ногтем две затяжки на колготках, из-за чего пришлось идти с голыми ногами, и пролила на юбку апельсиновый сок. Естественно, все это должно было произойти в день, когда Стефан начинал свою работу в компании, а я обязана была находиться там с утра, чтобы помочь. Конечно же, я опоздала.
Стены кабинета Дэймона были из стекла, поэтому, когда я приехала, то успокоилась, увидев, что еще и следа другого брата нет, только Дэймон сидит, закинув ноги в лакированных туфлях на стол, и оживленно разговаривает по телефону. Я тихо открыла дверь и зашла, виновато пожимая плечами в ответ на его приподнятые брови.
— Здорово было поговорить с вами, Миранда, я скоро позвоню. Ладно… вам того же, до свидания.
Я уставилась на своего начальника, когда он положил телефон обратно в чехол, не совсем веря тому, что слышала.
— Подожди, это была Миранда… моя мама? – недоверчиво спросила я, думая, о чем это могут разговаривать моя мама и Дэймон.
Он широко улыбнулся:
— Та самая, – и, опустив ноги на пол, встал, вытянув руки высоко над головой. – Мы иногда разговариваем, скажу тебе, я хороший слушатель, Елена. И мы обмениваемся нашими сверхсекретными рецептами желе.
Качая в недоумении головой, я начала:
— Ммм, в этом я уверена. Как ты вообще…, – и потом подняла руки в знак того, что сдаюсь. – А знаешь что? Я даже спрашивать не буду, для этого слишком рано. Стефана еще нет?
Дэймон сгримасничал.
— Нет, к счастью для тебя, которая совсем припозднилась, он тоже опаздывает.
— Да, извини за это. Было целое фиаско с горячей водой, а уборщик протягивает ноги. – Подходя и беря со спинки кресла галстук, который Дэймон небрежно там оставил, я накинула его своему начальнику на шею и сосредоточилась на завязывании. – Ты можешь носить эти штуки дольше пяти минут? У меня такое ощущение, словно я постоянно надеваю их назад.
Он с улыбкой передернул плечами:
— Они стягивают, а это не мое. – Его глаза смотрели мне на макушку. – Готова к первому дню свободы и что король средств для укладки снимет с тебя часть нагрузки?
— Дэймон, – предупредила я, закончив завязывать галстук и дважды хлопнув начальника по груди, – помнишь, мы говорили о том, что ты честно дашь шанс? И это означает умеренную вежливость.
— Но я же могу немного позабавиться, ведь так?
Я встретилась взглядом со скачущими туда-сюда глазами и не смогла сама не улыбнуться в ответ.
— Просто веди себя хорошо, ладно?
Его глаза наткнулись на что-то поверх моего плеча, и когда я развернулась, то увидела стоявшую в дверях Роуз. Осознавая, на что это должно было быть похоже, раз мои ладони до сих пор покоились на груди Дэймона, я покраснела и убрала руки, понимая, что из-за нервной реакции выгляжу еще более виноватой.
— Извините, – пробормотала Роуз, развернувшись на каблуках и уходя той же дорогой, что пришла.
Дэймон хотел было пойти за ней, но зная, что неправильное впечатление у Роуз сложилось по моей вине, я остановила его:
— Постой, позволь мне.
Может, она лучше послушает человека женского пола или как-то так.
— Роуз, подожди! – позвала я, побежав за ней и догоняя. – Это не то, что ты подумала, – пролепетала я, морщась от затасканности слов.
Она скрестила руки на груди.
— Послушай, Елена, я не знаю, что между вами, – покачав головой, она поправилась. – Хорошо, есть у меня четкое представление, но по правде, я не знаю, и у меня ощущение, словно я попала в центр того, где быть не должна.
— Между нами нет ничего предосудительного, – запротестовала я, огорченная, что каким-то образом плохо повлияю на ее отношения с Дэймоном. – Честное слово.
Проводя пальцами по своим коротко стриженным волосам, она тихо засмеялась.
— Здесь всегда будет что-то, признаешься ты или нет, – и, останавливая возражения, которые, как она, я уверена, знала, последуют от меня, призналась: – Веришь или нет, я пошла на это с открытыми глазами. Конечно же, мне не было известно о тебе, но я знала, что Дэймон не такой парень, который влюбится всем сердцем и будет дарить цветы. К счастью, в этом мы очень схожи. Нам вместе весело и интересно, но дальше мои чувства не заходят.
— Ааа, – ответила я, не размыкая губ, не зная точно, как воспринять ее признание.
— Все же, действительным решающим фактором стало то, что он напился вдрызг как-то вечером и назвал меня твоим именем, пока мы были вместе в постели, это стало последней каплей. Немного унизительно, конечно, но по крайней мере, я знала причину. – Спокойно заканчивая, она упомянула: – Я бы смогла смириться, будь это у него одностороннее увлечение, но если нет? Кажется, мне надо распрощаться. – Она вручила мне небольшую плетеную корзинку, накрытую клетчатой тканью. – Я принесла ему обед, скажешь, что я позвоню позже?
Я даже не собиралась притворяться, что шокирована ее признанием. Дэймон прямо в лицо сказал мне о своих чувствах, и не стоит удивляться, что они не исчезли волшебным образом, как мы притворялись. Хотя, к сожалению, они проявили себя в постели. Заставляя себя улыбаться, я заверила:
— Я передам.
Я начала верить, что все, кроме меня, видели, что мы с Дэймоном были как магниты, без всякой надежды избежать друг друга.
Откуда ни возьмись за моим плечом появился Стефан, что послужило двойной цели – отвлечься от наблюдения за тем, как Роуз уходит, и снова увернуться от надвигающейся в моей личной жизни катастрофы. Я была уверена, что та постоянная настойчивость, с которой я всем пренебрегала, аукнется мне самым причудливым способом.
— Вот, любишь шоколадное печенье? – предложила я Стефану выпеченные штуки, достав их из корзинки Роуз и зная, что сам Дэймон посчитает их слишком сладкими. И мрачно предрекла: – Ты, наверно, захочешь воспользоваться шансом поесть, какое-то время тебе, может, не удастся.
— Ну да. Спасибо, – он взял печенье у меня из руки, решив, серьезно я говорила или нет, и слегка надкусил.
— И во сколько это называется прийти, братец? – спросил Дэймон, вываливаясь из кабинета и нехорошо улыбаясь, стукнув Стефана по спине сильнее, чем, возможно, было необходимо.
Стефан просыпал крошки и вытер их с уголков рта.
— У меня не совсем надежная няня, – он повернулся лицом к Дэймону с вновь появившейся гордостью в глазах. – Мне нужно было проследить, что за Лидией присмотрят. Я сделаю все, чтобы этого больше не повторилось.
Уже теряя интерес к его оправданиям, Дэймон махнул рукой и ушел, окликнув:
— Постарайся. Мне нужно идти на встречу, Елена начнет показывать тебе приемы работы.
Мы наблюдали за его удаляющейся спиной, и я задумалась. Стефан же должен понимать, что он вынужден сносить все оскорбления, брошенные в его сторону, ради благополучия своего ребенка, но также в каком-то запутанном смысле должно было присутствовать ощущение, что он искупает прошлые ошибки.
— Ну ладно, – велела я, не совсем уверенная, как же управлять младшим Сальваторе. – Можем начать с того, какой способ организации документов нравится Дэймону.
Я кратко объяснила самые обычные и простые задания, которые он должен был научиться выполнять для повседневной работы. Я вручила ему Стефану коробку с бумагами и стала смотреть, как он потянулся к розовому степлеру, желая показать, что чего-то стоит.
— Это мой степлер, – рявкнула я, передавая ему черный, чтобы заменить тот.
— Извини, – он с широко раскрытыми глазами забрал предмет.
— Господи, это ты извини, – засмеялась я, уничиженная собственной реакцией. – Пожалуйста, если хочешь, пользуйся розовым, не знаю, о чем я только думала. Просто это странно, понимаешь? – я резко поняла причину своего замешательства; в течение пяти лет были я и Дэймон, а теперь появился Стефан, и я вела себя как ребенок, деля его брата.
Лицо Стефана просветлело, и он с пониманием заявил:
— Чувствуешь, будто я зашел на твою территорию, а?
— Что-то вроде того, – призналась я. – Мы можем начать заново?
С нетерпением кивнув, он приступил к работе:
— Конечно, не переживай.
После снятия напряжения все стало проще и дружелюбнее. Стефан на лету схватывал, желая угодить, и натянутость между нами испарилась. Прежде чем я успела понять, моя половина дня закончилась, и наступило время идти домой проводить свои недавно приобретенные выходные. Теперь Стефан будет работать по понедельникам и вторникам, в то время, как в моем распоряжении были оставшиеся три дня.
— Мистер Сальваторе, – свистнула я, просовывая голову в дверь. – Я освободилась, вам что-нибудь нужно, прежде чем я уйду?
Дэймон оторвал взгляд от монитора ноутбука, за которым работал:
— Нет, я уверен, ты оставляешь меня в способных руках, – и поправил себя: – Ну, в настолько способных руках, какие могут быть у Стефана. – Он бросил на меня игривый взгляд. – А это что за чушь с «мистером Сальваторе»? Ты не называла меня так наедине уже очень долго.
— Просто пытаюсь подать хороший пример новичку, – подмигнула я. – А теперь, наверно, я пойду и еще немного поругаюсь с уборщиком.
— Нет необходимости, – сообщил он. – Я позвонил мистеру Уинну, у нас с ним был милый и долгий разговор, и после этого он пошел чинить твой нагреватель.
— Дэймон, не то чтобы я совсем неблагодарная, но тебе не нужно было этого делать.
Склонность Дэймона исправлять все трудности в моей жизни оставляла меня с чувством еще большего долга перед человеком, с которым я никогда не смогу полностью расплатиться.
Он усмехнулся и указал головой на выход.
— Ничего сложного. А теперь давай, вали отсюда и отдыхай.
— Хорошо, ухожу, ухожу.
Вышло так, что первая пара выходных была не такой плодотворной, как я надеялась. В обязательном порядке, каждый раз, когда я садилась писать или что-то сделать, на линии оказывался один из братьев Сальваторе. Дэймон жаловался на ожидаемую некомпетентность нового помощника, а Стефан паниковал из-за абсурдных требований своего начальника. Видимо, у Дэймона таинственным образом развился вкус к определенному кофе, которое можно было достать лишь на другом конце Манхэттена, и он считал, что вполне разумно ожидать возвращения брата через двадцать минут. Часто мне приходилось удерживать звонок от одного Сальваторе, пока другой скулил в трубку.
Среда наступила быстро, и снова чем-то заняться казалось практически облегчением. К несчастью, у нас была запланирована короткая однодневная поездка в Нью-Джерси. Значит, мы воспользуемся самолетом компании, небольшим «Сessna», в котором летать мне всегда было нелегко. Обыкновенные пассажирские самолеты? Регистрируюсь на вылет, никаких проблем. Крошечный самолет, в котором ощущение, будто ты пляшешь по прихоти ветра? Избегала любой ценой. Однако сегодняшнюю поездку я никак не могла пропустить.
Держа в руке большую сумку, я только-только открыла дверь, чтобы уйти, но чье-то тело втолкнуло меня назад в квартиру.
— Джон, – провозгласила я, попятившись и опуская багаж. Дядя Джон, брат моего папы, буйный алкоголик, у которого были проблемы с азартными играми, и который появлялся лишь тогда, когда хотел что-то. Он вел кочевой образ жизни, спал на диванах своих друзей по всему восточному побережью, а во время своего последнего ко мне визита в конечном итоге «одолжил» мои бриллиантовые сережки, чтобы сдать их в ломбард. – Сейчас действительно не самое подходящее время, я только собиралась уходить, – намекнула я, надеясь, что смогу воздержаться от встречи с ним еще на пару лет.
— Теперь ты так встречаешь своего любимого родственника? – невнятно проговорил Джон, закрывая за собой дверь и подло улыбаясь. Кажется, у него был самый разгар одного из его печального известных запоев.
Я позволила обнять себя на минуту и с силой вырвалась из хватки.
— Давай покончим с этим. Сколько будет на этот раз? Пятьдесят долларов или сто?
Он казался сокрушенным после моих правильных догадок. И потом признался:
— Мне просто нужна небольшая помощь, эти ростовщики у меня на хвосте, и если я смогу от них избавиться, все снова будет в шоколаде.
— Сколько, Джон? – устало спросила я.
— Сорок тысяч, – выпалил он. – Обещаю, я все верну.
В полном шоке я уставилась на дядю.
— Сорок тысяч долларов? Как ты вообще можешь так завышать? Извини, с такой суммой я никак не могу помочь.
— Разве ты не близка с этим парнем, Сальваторе? Должно быть, у него такие деньги будут через час. – Возле волос на лбу выступили капли пота, и я слышала, как в его голосе нарастает отчаяние. Очевидно, я была последней лазейкой, чтобы получить наличные. – Хочешь, чтобы я умолял? У тебя есть связи.
— Даже если бы и могла, то не стала бы. Это не его проблема, чтобы ее решать, и также не моя, – посмеиваясь над его нахальством, я положила руку дяде на плечо, намереваясь вывести его за дверь. – Думаю, тебе пора идти, надеюсь, ты сможешь получить необходимую помощь.
Явно разозлившись на мою непочтительность и то, как я положила руки ему на плечи, он развернулся, схватив меня за ладони. Для человека, находящегося под действием чего-то, у него была на удивление сильная хватка.
— Джон, черт побери, мне же больно, – выпалила я, пытаясь извернуться из-под его побелевших пальцев, впивающихся в мою плоть.
Я знала, на какие выходки способен мой дядя, но никогда раньше не видела, что он склонен к насилию. Но в эту минуту, под действием отчаяния и гнева, он занес руку и ударил меня по лицу, обжигающая боль разлилась по всей щеке. Я поднесла пальцы, чтобы осторожно потрогать глаз, и поморщилась.
— Выметайся. Живо. Или я вызову полицию, к черту семью.
— О черт, я не хотел, – проревел он, словно не имел власти над собственным телом. Он поднял руку, словно собирался меня успокоить, но, увидев выражение моего лица и подумав лучше, торопливо смылся, бросая взгляды через плечо, пока не исчез из виду.
У меня было около двух секунд, чтобы успокоиться и отмести все мысли в сторону, это у меня получалось исключительно хорошо, и затем ехать к маленькому аэропорту, откуда по расписанию мы с Дэймоном должны были вылететь. Перед тем, как выйти из машины, я посмотрела в зеркало заднего вида и судорожно посыпала пудрой щеку, чувствуя раздражение от того, что не могла скрыть синяк, расцветающий целой призмой оттенков.
Дэймон стоял и ждал меня возле лестницы, ведущей к двери самолета, уже вытянув руку и готовый забрать мой багаж. Я наклонила голову вперед, надеясь, что волосы прикроют от него мою травму, и я избегу последующих любопытных вопросов. Не повезло.
— Господи, Елена, – воскликнул он, закладывая волосы мне за ухо и видя мое лицо более разборчиво. – Что с тобой случилось, черт побери?
— Ничего серьезного, не преувеличивай. Поскользнулась и упала.
— На чей-то кулак? – недоверчиво съязвил он и взял меня за руки, пытаясь заставить посмотреть на него. Я отшатнулась, когда его пальцы задели синяки, оставшиеся от Джона. Дэймон в замешательстве закатал рукава моего свитера, и его лицо помрачнело, когда он отчетливо рассмотрел следы от пальцев, покрывавшие мои запястья. Он осторожно взял меня за подбородок, наклоняя мою голову влево и затем вправо. – Не ври мне.
Высоко ценя, что он бы ни за что не отступил так просто, я кивнула в знак согласия:
— Я расскажу внутри, нам нужно лететь.
Дэймон без особого энтузиазма подчинился и пошел следом за мной по лестнице в самолет, остановившись лишь, чтобы выхватить что-то из небольшого холодильника. Когда мы сели и пристегнулись, он вытащил предмет – кусок фланелевой ткани, в которую был завернут лед.
Не спрашивая разрешения, он нежно прижал его к моему глазу, приятное облегчение от холода более чем стоило того.
— Я жду, Елена, – строго предупредил он. Я не могла не вспомнить ситуацию с очень похожими обстоятельствами после ареста Дэймона, только теперь роль оказывающего первую помощь была отведена другому.
Дэймон знал о Джоне и понимал, что тот был не совсем здоров.
— Мой дядя приехал в город, ему нужна была значительная сумма денег, и он разозлился, когда я отказала в просьбе, – я поморщилась, когда лед переместили. – Джулия Робертс просто в точку попала, когда сказала, что парни знают, как ударить женщину по щеке, чтобы глаз взорвался*.
— Подожди, я еще доберусь до него, – пригрозил Дэймон, стискивая зубы. – Этот гад сильно пострадает.
Я плавно накрыла его ладонь, сжимающую лед, и откинулась в кожаном сиденье. Таким он пугал меня больше всего – непредсказуемый и воинственный Дэймон никогда не подчинялся голосу разума, и дело обычно заканчивалось неприятностями для него самого.
— Нет, Дэймон, и я серьезно. Я не хочу, чтобы ты приближался к нему, неприятностей будет больше, чем оно того стоит, – успокоила я, отговаривая его. – Я с ним долго не увижусь, уверена.
Скрестив руки на груди, он поддался моим просьбам.
— Ладно, на этот раз мы сделаем по-твоему, но если я услышу, что он снова в Нью-Йорке, все уговоры отменяются.
Я издала ничего не значащее бормотание.
— Мы столько раз пытались ему помочь, а он просто не хочет этого. Мои родители больше не будут иметь с ним дела, наверно, поэтому он пришел прямо ко мне, – рассказывала я, нужно было кому-то высказаться. – Я даже папе не могу рассказать о его денежных неприятностях, он будет так разочарован.
— Как насчет моей небольшой помощи? Я бы мог одолжить Джону деньги и также проверить, что он получит некоторую профессиональную помощь, – уверенно предложил он. – Не ради его благополучия, а ради твоей семьи. Чтобы подобного больше не случалось.
В груди поднялась благодарность на это искреннее предложение, но в то же время сердце ухнуло. Вот поэтому я не хотела рассказывать ему, что произошло утром. Нагреватель и предложение погасить долг моего дяди в сорок тысяч долларов, и бесчисленное множество всего остального, что он сделал мне во благо, всплыло в голове. Мне нужно было доказать себе и всем остальным, что я смогу выжить без Дэймона Сальваторе, исправляющего мои промашки.
— Спасибо, Дэймон, но нет, – я твердо отклонила его предложение. – Если снова возникнет проблема, то это то, с чем мне нужно справиться самой.
— Ладно, – скептически кивнул он. – Но знай, что предложение в силе.
— Так, – начала я, пытаясь сменить тему разговора, – расскажи мне, как справляется Стефан.
Он приподнял руку, показывая «так себе», и с неохотой признался:
— Он не совсем плох, – и, продолжая мысль, добавил: – он по-прежнему многое понимает неверно, он не Елена Гилберт.
Стараясь не слишком улыбаться этому псевдокомплименту, чтобы не раздражать щеку, я ответила:
— Что ж, вы хотя бы еще не убили друг друга. Полагаю, это прогресс.
Вскоре мы оба задремали на время короткого перелета из штата в штат и проснулись с чуть улучшенным настроением. К счастью, конференция прошла успешно и, что самое важное, быстро. Возвращаясь домой, я наблюдала, как облака, мимо которых мы пролетали, становились темными и наполнялись дождем. Я задернула занавеску на своем окошке, когда вновь почувствовала приступ легкой фобии – я боялась летать на этом до смешного маленьком самолете.
Первый черед турбулентности наступил, когда мы пролетали над границей Нью-Йорка. Слегка подпрыгнув, я оторвалась от чтения «Вога» и автоматически глянула на Дэймона, сидевшего лицом ко мне, который лишь покачал головой и ободряюще улыбнулся в ответ. Я заставила себя читать статью «Этой весной в моде будут юбки», облизывая палец, чтобы переворачивать страницы.
Через пять минут – еще один грубый толчок, достаточно мощный, чтобы самолет отклонился в сторону, по меньшей мере, на несколько футов. Вазочка с арахисом на моем столике подскочила и перевернулась, содержимое незаметно покатилось по проходу. Дэймон сделал глоток бурбона, полоская им рот, – знак, что его что-то гложет.
Когда начал хлестать дождь, то стал слышен устойчивый грохот. Через треск по селектору раздался голос пилота:
— Беспокоиться не о чем, но мы будем лететь через грозу, и нам нужно убедиться, что у всех надежно пристегнуты ремни безопасности.
Я подчинилась и крепко затянула конец своего ремня, наклоняя голову и пытаясь дышать по-прежнему равномерно.
Дэймон легко взял меня за ладони, успокаивающе выводя круги большим пальцем.
— Елена, посмотри на меня, – спокойно велел он. – Посмотри на меня, – повторил мой начальник, видя, как я наконец поднимаю взгляд. – С тобой ничего не случится, понятно?
Затем, словно специально противореча обещанию Дэймона, самолет ухнул вниз, поднялся и снова резко ухнул. Когда огоньки замерцали, то загораясь, то потухая, по кабине вновь разнесся голос пилота, на этот раз заметно более обеспокоенный:
— Мы полетим дальше и запланируем аварийную посадку в ближайшем аэропорту. Просто мера предосторожности.
— Смотри только на меня, – посоветовал Дэймон, усиленно глядя мне в глаза и крепче сжимая мои ладони. С его лица отхлынула кровь. Если на него происходящее действовало так же, как и на меня, то перспективы были не очень хорошие. – Здесь только ты и я, и ничего не происходит.
Пока самолет мотало из стороны в сторону, а вокруг нас стоял рев, я так и не отводила глаза.
— Твой галстук, – в истерике указала я.
— Что? – Дэймон растерянно посмотрел на свою грудь.
— На тебе галстук, ты же их терпеть не можешь, – пояснила я. В голосе появилась паника, и на самом деле я не знала наверняка, почему было важно сказать это ему.
— Ладно, ты псих**шь, – обеспокоенно пробормотал он. В отчаянно неудачной попытке отвлечь меня Дэймон слабо пошутил: – Эй, зато с какой обалденной историей ты вернешься к Кэролайн. Она высоко ценит такой вздор.
— О Господи, мы умрем.
На этот раз он крепко обхватил мое лицо ладонями.
— Мы. Не. Умрем. Была бы совсем невезуха, если бы тебе пришлось умирать лишь в моей компании.
Он снова подначивал, но эти слова взывали к чему-то внутри. Отметая романтику, моя связь с ним была гораздо глубже, чем с кем-либо до этого. Побуду на секунду мелодраматичной – если бы это были мои последние минуты на свете, я не могла придумать другого, кого бы мне больше хотелось видеть рядом. Хотя было очевидно, что Дэймон и сам содрогался, он не позволял себе это показывать, думая лишь обо мне. Этот его принцип отражал, как мы всегда вели себя в жизнях друг друга, защищая и пережидая шторм вместе. Не то чтобы я не понимала это за годы, проведенные вместе, но в этот раз значительность изменилась. Было нечто почти осязаемое, что связывало нас, или это не могло или не будет игнорироваться.
Когда пилот заговорил, говоря, что мы начали снижаться к такси на запасной посадочно-взлетной полосе, я знала, что если мы этого избежим, то придется принять решение – поступить верно, несмотря на последствия. Только когда колеса грубо дотронулись до асфальта, я позволила себе снова дышать и отпустила руку Дэймона, сгибая затекшие пальцы.
— Видишь, я говорил тебе, с нами все будет нормально, – хвастанул он лишь с намеком на свое обычное самодовольство.
— Кажется, меня сейчас стошнит.
Снаружи нас ждала машина, чтобы вернуть домой теперь более долгой дорогой, и без всяких слов я поняла, что на сегодняшнюю ночь останусь у Дэймона. Это было просто естественное побуждение не расходиться после того, что мы вместе испытали, банально, как может показаться после свершившегося. Мы ехали назад в молчании, по венам по-прежнему бежал адреналин, и в первый раз со времен Лас-Вегаса казалось абсолютно нормальным вновь очутиться в наших прежних ролях – приятелей, сообщников, пособников. И миллион других определений, которые я использовала для нашего описания.
Смотря на свое отражение в зеркале ванной комнаты гостевой спальни, я плеснула воду на лицо и не обратила внимание на желтеющий синяк, расплывшийся на левой щеке. Теперь это казалось таким далеким и неважным. Смывая дневной макияж, я изо всех сил старалась понять пристрастие Дэймона видеть меня со свежевымытым лицом и не могла.
На меня давило утомление, такая сокрушительная усталость, которая бывает, если еще не оправился после подавляющего события. Но я отмела это в сторону и медленно спустилась вниз – сделать то, что надо было сделать, пока я не растеряла запас адреналина.
Дэймон стоял перед зажженным камином, когда я сделала последний шаг по ковру в гостиной. Когда я проникла внутрь, он, будто чувствуя, что я зашла, отхлебнул из одного из своих бесчисленных стаканов, и, не оборачиваясь, стал размышлять:
— Я продаю самолет, наконец-то я тебя послушал и решил приобрести самолет побольше.
— Да, конечно, – неопределенно ответила я, не очень-то прислушиваясь. Пока он лепетал о возможной замене пилота, я за плечи развернула его к себе.
— Просто помолчи секунду, хорошо? Мне нужно кое-что попробовать.
Балансируя на цыпочках, я поискала взглядом его глаза, в которых проступило недоумение, и положила руку ему на шею, неторопливо прижимаясь губами к его губам.
Я хотела, чтобы это был милый и быстрый поцелуй, только прикосновение, а через мгновение он стал неотвратимым. И затем вдруг, прежде чем у меня был шанс отойти, Дэймон грубо схватил меня за талию и рывком притянул к себе, его язык провел по моей нижней губе и впился в очертания рта. И только когда он оторвался от меня, я смогла полностью осознать, что стою, одетая в хлопковую пижаму, целуюсь с Дэймоном Сальваторе, и это длилось достаточно долго. Я по-прежнему ощущала его вкус – голод и возможность продолжения.
— Господи, Елена, – дрожащим голосом пробормотал он, прислонившись своим лбом к моему. – Что это было? Какое-то посттравматическое расстройство? Ты все еще в шоке после сегодняшнего, нас обоих просто тряхануло.
От его неопределенности во мне появилось какое-то мужество. Теперь я была готова к этому разговору.
— Ты все еще любишь меня? – тихо спросила я.
Его взгляд потух, и Дэймон отодвинулся, не желая находиться так близко.
— Пожалуйста, не спрашивай меня об этом. Так нечестно.
— Дэймон, – выдохнула я.
— Хочешь правду? Тогда я скажу тебе, но потом не вини меня, потому что не можешь вынести. В первый раз, когда я решил вывалить все на тебя, словно ты мой священник, получилось не так уж хорошо.
Он обхватил мое лицо, следя, что я не могу ничего сделать – только слушать ответ на свой вопрос.
— Я так на тебе зациклен, что это даже не смешно. Я пытался двигаться дальше, и неважно, скольких женщин я использовал, чтобы забыть, я вижу лишь твое лицо. Да, я по-прежнему тебя люблю, Елена. – Помолчав для пущего впечатления, он продолжил: – Я знаю, ты не любишь меня, но если бы ты могла дать мне шанс, всего лишь раз.
Раз он предпочел быть честным и открытым, я отнеслась к этому с пониманием:
— Ты опасный, Дэймон. Ты несносный, упрямый и темпераментный, и это даже не упоминая о том, как быстро ты меняешь женщин. – Потерпев поражение, он опустил руки, и я чувствовала, что он сдается. Пальцем я приподняла его подбородок. – А еще ты добрый, преданный, склонен защищать и никто не может рассмешить меня так, как ты. И что бы я ни делала, я не могу от тебя избавиться, во всех смыслах этого слова.
Его глаза стали искать мои.
— Тогда в чем проблема?
— Мне страшно, Дэймон, я ужасно боюсь полностью тебе открыться. Что, если я просто стану очередной пометкой? Я работаю на тебя, как это сможет продолжаться, если все пойдет наперекосяк?
— Как по мне, ты используешь чертовски много оправданий, чтобы перестать искать то, чего ты хочешь, – обвинил он, и в его голосе появился намек на юмор. – Я не могу тебя ни в чем убедить, тебе придется позволить мне доказать. Тебе придется решить, стоит ли это риска.
Я кивнула, понимая, что он прав, как и девяносто девять процентов времени.
— Ты был прав. Я не люблю тебя, Дэймон, я не позволяла себе… по крайней мере, пока. Но может, я могу научиться наверстывать?
— О чем ты говоришь? – теперь он широко улыбался.
Страх притупился, словно все это ожидало от меня искренности и открытости.
— Как насчет свидания? – спросила я, звуча более робко, чем хотела бы.
Он засмеялся, прищурив глаза.
— Свидание… это я могу.
Сегодня вечером я не буду волноваться, что из всего этого выйдет и не пожалею ли я об этом. На этот раз я всего лишь девушка, стоящая перед симпатичным ей парнем. Завтра я могу паниковать из-за того, что сделала, из-за шага, который предприняла.
— Знаешь, – задиристо припомнил он, легко обхватывая меня за плечи, – мы долго шли к этому поцелую, он опоздал на пять лет.
— Мне пришлось его задержать, так как во время нашего первого ужина ты напоил меня тем отвратительным виски, – насмешливо и столь же дерзко отпарировала я.
Кивая с поддельным согласием, он признался:
— Так и думал, я окажусь виноватым, – и наклонился так близко, что я почувствовала на своих губах его дыхание. – Кажется, нам надо кое-что наверстать.
— Неужели? – прошептала я, наши губы были на ничтожно малом расстоянии друг от друга. Как только он наклонился, я увернулась и осторожно поцеловала его в щеку, выходя из предела досягаемости.
— Спокойной ночи, мистер Сальваторе.
Он нахмурился, но его глаза сверкнули.
— Спокойной ночи, мисс Гилберт.
Кажется, сегодня были сделаны первые шаги.

* — цитата героини Джулии Робертс в фильме «Красотка»

Глава 8.

На следующий день я проснулась, посмеиваясь, то есть действительно зарылась лицом в одеяло и смеялась. Может, даже ногами пару раз дрыгнула. И хотя я ожидала, что проснусь с угрызениями совести, дело было в том, что я этого не чувствовала ни на грамм, как и беспокойства, что вчера вечером наши с Дэймоном отношения пошли дальше. Неизбежно присутствовали прежние опасения, но они затмевались обещанием того, что могло быть. Видимо, даже я иногда принимаю правильные решения.
Предвидя, что Дэймон будет меня ждать, чтобы вместе поехать на работу, я была сбита с толку, увидев лишь Альберто, который с грохотом передвигался по нижнему этажу. Место у двери, где обычно стоял дипломат Дэймона, пустовало, а на крючке для пальто была прикреплена перекошенная желтая записка: «Тебе не нужно идти сегодня на работу, возьми выходной. Дэймон».
Я не могла не встревожиться после такой краткой записи, и не хватало его обычного сарказма. Мое редко хорошее по утрам настроение быстро испортилось. Недоумевая, что же делать, я нырнула на кухню, надеясь быстро перехватить чашку кофе.
— Мисс Гилберт! Не знал, что ты осталась на ночь, – появился Альберто, пугая меня так, что я почти уронила стеклянный графин. – Ага, должно быть, это объясняет ужасное настроение мистера Сальваторе сегодня утром. У вас был один из ваших легендарных споров? Он после такого несколько дней как взвинченный.
— Доброе утро, Берти, – поприветствовала я, чувствуя обеспокоенность. Новость, что Дэймон ходил мрачнее тучи, была тревожной, а меня вновь оставили пытаться разобраться в своем начальнике, друге, или кем нам случалось быть в то или иное время. – Не уверена, что с ним такое, все было нормально вчера, когда я ушла. – Вообще-то более чем нормальным, если быть совсем точной.
— Ну, уверен, он справится. Так всегда происходит, когда он с тобой, – улыбнулся Берти, повернулся к плите, зажигая одну из конфорок, и спросил через плечо: – Тост по-французски подойдет на завтрак?
Вероятное разочарование Дэймона после прошлого вечера полностью отбило аппетит, но у меня было достаточно опыта, и я знала, Альберто не позволит и шагу ступить из дома, пока не будет доволен и не убедится, что я набита едой на всю оставшуюся жизнь. Так что я согласилась на один ломтик и, пока он ловко тряс сковородками, решительно настроилась пойти на работу и узнать, в чем дело. Я не собиралась позволять недостатку общения становиться нашей проблемой, особенно теперь, когда мы с Дэймоном обошли многие другие барьеры. Пока Альберто рассказывал о своем недавнем отпуске, он отвлекся, а я смогла спрятать тост в горшке с фикусом, стоящим в углу, и нашла отговорку, чтобы уйти.
Я набирала код для лифта, чтобы тот отвез меня наверх, когда из-за раздвигающихся дверей вылетел Стефан, почти сшибив меня с ног.
— Черт, Елена, извини. Я тебя не видел, – пробормотал он извиняющимся тоном. По его лицу тенью скользнуло смущение. – А что ты вообще здесь делаешь? Дэймон вызвал меня на работу, сказал, тебе нужен еще выходной.
— Да, для меня это тоже новость. Вот пришла посмотреть, в чем дело, – я наконец заметила его взъерошенный вид и попыталась угадать: – Дэймон тебя изводит?
Он кивнул и вздохнул, запуская руку в уже растрепанные волосы, и, вытаскивая пластиковую коробку, пояснил:
— У него настроение паршивее обычного. Я заказал для него недожаренный стейк, когда он хотел наполовину недожаренный, я думал, он мне им в голову запустит.
Пытаясь скрыть ухмылку при мысли, что в Стефана швырнут кусок говядины за сто долларов, я забрала у него из рук коробку.
— Он вздор несет, Дэймон всегда хочет, чтобы в стейке было как можно больше крови. – Я не особенно хотела, чтобы Стефан был поблизости, когда я запланировала беседу с его братом, поэтому предложила: – Я отнесу это ему, а ты можешь пойти перекусить или просто передохнуть.
— Спасибо, это было бы здорово, – согласился он, а потом улыбнулся так, словно я сообщила о том, что он выиграл в лотерею. Стремясь уйти, он исчез из виду, прежде чем я смогла отменить предложение. Глупая музыка в лифте сдерживала мое беспокойство, на что я могу наткнуться, и раз было ясно, что сегодня я не работаю, то я решительно прошагала в офис Дэймона без разрешения.
Увидев меня, он тяжело вздохнул, а его лицо приобрело выражение «Кажется, я сказал тебе взять выходной. Вчера был сумасшедший день, и тебе нужно отдохнуть».
— Ну, если мы придираемся к мелочам, то у меня выходной. Просто я решила провести его здесь, – я поставила ланч на стол Дэймона перед тем, как подойти к полке, где выстроились его многочисленные премии и награды. После минуты выведения фигурок в пыли на его трофеях, я обвинила:
— И ты прекрасно знаешь причину, почему велел мне сегодня взять выходной – потому что ты пытаешься меня избежать, – я быстро повернулась к нему лицом, стараясь не показывать своей неуверенности. – Знаешь, это нормально, я бы поняла, если бы ты захотел притвориться, что прошлого вечера вообще не было.
Он недоверчиво глянул на меня:
— Только для прояснения, ты о том, как бросилась на меня? Или когда ты сказала, что дашь нам шанс? Господи, ты даже сказать не можешь, да? – жестоко посмеиваясь, Дэймон начал постукивать своим кольцом-печаткой по дереву подлокотника: – И ты спрашиваешь, почему я тебя избегаю. Потому что я знал, при свете дня ты снова убежишь, перепугавшись. Прости, что я хотел уклониться от этого разговора.
— Ты это знал наверняка, да? – тяжело вздохнула я, опускаясь в кресло напротив своего начальника и потирая лицо. – Дэймон, когда ты перестанешь быть своим наихудшим врагом? У меня не было сотрясения мозга после почти авиакатастрофы, вчера вечером я говорила серьезно. Если бы ты подождал немного сегодня утром, я бы сказала тебе, что не хочу отступать.
Его губы сжались в жесткую линию, и он, заблуждаясь, сказал:
— Да, хорошо. Вот поэтому ты просто притопала сюда сообщить, что мы должны вести себя так, словно ничего не изменилось.
От раздражения я вскинула руки.
— Только потому, что я думала, ты об этом пожалел! Когда девушка просыпается в пустом доме, то ее самооценка не повышается. Это бессмысленно...
Перегнувшись через стол, я потянула за лацканы пиджака и второй раз за сутки целовала Дэймона Сальваторе. И да, ничего не изменилось – по-прежнему ощущались разряды тока. Я отпустила его, прежде чем он смог отреагировать, и со вздохом села обратно на свой стул: – Ты меня иногда с ума сводишь! Такого сообщения тебе хватит?
— Добро пожаловать к единомышленникам, милая, ты меня с ума сводила с того дня, как мы познакомились, – бросил он в ответ со смутно-ошеломленным выражением на лице: – Елена, если ты настроена серьезно, то тебе придется понять, у меня займет какое-то время осознать, что ты теперь не против. Это так долго было несбыточной мечтой, я, по правде, никогда не рассчитывал, что дело действительно может обернуться в мою пользу.
Ощущая чуть больше сочувствия, я кивнула. Дорога никогда не была бы легкой.
— И также у меня нет руководства по убеганию, Дэймон, нам придется соображать по ходу дела, и вместе. Так что больше никаких предположений, что думает другой, – я указала головой на ланч. – Теперь, раз все выяснили, ешь свой стейк.
Он с неохотой открыл крышку и пожевал кусок мяса.
— Да, мамуля. – Ухмыляясь, Дэймон ткнул в центр разреза: – Это тот же самый, который я отправил Стефана заменить, да?
— Понятия не имею, о чем ты, – отрицала я, смотря, сколько времени. – А теперь я воспользуюсь всеми преимуществами своего дополнительного выходного и попытаюсь поболтать с Кэролайн. – Вытаскивая из сумки блестящее красное яблоко, я кинула его Дэймону: – Думай быстро! Это я тебе на десерт сорвала по дороге.
Тот с легкостью поймал фрукт и покрутил его.
— Разве такие взятки не для учителей? Яблочки?
— Учитель, начальник, какая разница*, – я передернула плечами и собралась уходить.
Он быстро протянул руку через лакированное дерево и в последнюю секунду накрыл мою ладонь:
— Значит, все, что ты сказала вчера вечером…
— Все, что я сказала, по-прежнему в силе, – подтвердила я, удивленная, что теперь все решала сама. Подначивая, я добавила: – Тебе нужно, чтобы я сказала: «Никакого хода назад»?
— Тогда можешь ждать от меня звонка, где я устрою обещанное свидание, – пообещал Дэймон. Брови выгнулись дугой, а прежняя самоуверенность вернулась.
Я также выгнула брови, как и он.
— О, я буду ждать, мистер Сальваторе.
Удивленная тем, как легко нам стало флиртовать теперь, когда это дозволено, я заверила:
— Уверена, мы еще увидимся, получилось так, что я работаю кое с кем, кто подолгу здесь ошивается.
Прежде чем Дэймон смог ответить на шутку, мы оба увидели, что возвращается Стефан, ловко обрывая наш разговор. В панике я заметила след розовой губной помады на губах Дэймона.
— Черт, – я лизнула большой палец и стала торопливо вытирать пятно, пока не зашел Стефан. Как бы ни развивались наши отношения с Дэймоном, я еще достаточно сомневалась. Это касалось нас двоих, и мы могли бы жить без давления со стороны других знающих людей.
Прежде чем я смогла убрать руку, Дэймон с редко показываемой нежностью перехватил мое запястье и легко поцеловал ладонь. Это произошло так быстро, что, когда Стефан открыл дверь, я все еще думала, а не произошел ли этот поцелуй в моем воображении. Взволнованная, но ведя себя так, словно ничего не произошло, я кивнула Стефану на прощание по дороге и бросила последний взгляд на Дэймона через плечо. Он подчеркнуто откусил неприлично большой кусок от своего яблока, облизывая губы и широко улыбаясь. Было очевидно, что колеблющийся Дэймон, сидящий за столом, когда я пришла, исчез, и он стал таким же самоуверенным, как всегда.
Резко вернулось хорошее настроение, с которым я проснулась. Я достала телефон и набрала номер:
— Привет, Кэр, ты где сейчас?
— Выбираю материал для гостиной Фолбруков, – я слышала, как она остановилась и пробормотала количество отрезов продавцу, стоявшему рядом. – А что? В чем дело?
— Ничего такого, мне сегодня не нужно на работу, и я хотела повидаться с тобой, если ты свободна. Ты в мебельном магазине на Семнадцатой улице?
— Ага, приходи, можем встретиться. Мне до безумия скучно.
Я улыбнулась. Как у дизайнера интерьеров наименее любимым заданием Кэролайн была необходимость подбирать материалы и ткани.
— Хорошо, уже иду. Я всего в паре улиц от тебя. – Я отключилась и перебежала дорогу, пока не было машин. Только я добежала до входа магазина, как небеса разверзлись, и хлынул дождь. Я нырнула внутрь и прошла дальше, немедленно находя блондинку.
Отказавшись от приветствий, она подняла образец ткани рвотного зеленого цвета:
— Как думаешь, это подойдет для кресел и дивана?
— По-моему, это кошмар.
Она согласно кивнула:
— Так я и думала, – и, повернувшись к продавцу, заявила: – Я возьму пять рулонов. – А увидев мое недоумевающее выражение лица, Кэр подумала и добавила: – У Битси Фолбрук самый ужасный на свете вкус. Так что если нам не по вкусу, то ей точно понравится.
Я рассмеялась и пошла дальше по проходу, большим и указательным пальцами поднимая все имеющиеся образцы тканей.
— Итак… – начала я, глядя с ожиданием, когда же она посвятит меня в свои дела.
— Без «итак», Гилберт. У меня нет никаких волнующих новостей, а вот ты, с другой стороны, выглядишь так, словно тебе есть что рассказать. Давай начнем с того, откуда у тебя этот жирный синяк на лице.
Я могла лишь полюбить Кэролайн еще больше за отсутствие такта. И вкратце рассказала о вчерашних событиях, обрывая на полуслове и не упоминая о том, что произошло с Дэймоном.
— И вот поэтому я сегодня не работаю, – закончила я. – Дэймон подумал, что мне нужно время «восстановиться».
— А с ним как дела? – спросила она, отвлекаясь на подсчитывание какой-то цены на калькуляторе. – Он еще целует землю, по которой ты ходишь?
Делая вид, что восхищаюсь тканью, украшенной мультяшными клубниками, я отрезала:
— Он не целует землю, по которой я хожу, понимаешь, я просто нравлюсь ему, кажется, – пришлось сгримасничать над тем, как тускло прозвучал мой ответ.
Внезапно оказывая мне свое внимание целиком, Кэролайн постучала шариковой ручкой по губе:
— Да, это еще мягко сказано. – Ее глаза распахнулись шире, и я невольно отшагнула. – Ты переспала с ним, да? У тебя это на лице написано.
— Нет, я не спала с ним! – шикнула я, хлопая ладонью по ее губам и пытаясь сделать тише эту вспышку. Быстро оценив в голове, я решила, что если Кэролайн будет знать, то это не считается. Мне все равно нужен кто-то, кому можно во всем признаться, а иначе я могу лопнуть. Кроме того, пытаться что-то скрывать от этой блондинки само по себе безнадежно.
— Мы целовались, – призналась я, прикусывая щеку. – И мы попробуем сходить на свидание.
Кажется, в первый раз в жизни Кэр не знала, что сказать.
— Ничего себе, – вымолвила она после долгого молчания. – И как ощущения?
— Очень хорошие, вообще-то, – заверила я, обеспокоенная отсутствием реакции и превращением подруги в психотерапевта. – Это кажется неким естественным продвижением. И правильным, это кажется правильным.
— Ты и правда серьезно говоришь, да? Это не какая-то ошибка по пьяни, ты этого хочешь.
Я нахмурилась и протянула:
— Да, хочу. Что-то… – пожевывая губу, я продолжила: – Что-то не так? Думаешь, я совершаю ошибку? Я знаю, ты не самая большая его поклонница, но…
— Нет, все не так. На самом деле нельзя не восхищаться тем, как он тебя любит, это сильно. Просто я удивлена, что ты передумала, это очень не по-Еленовски. Когда мы говорили об этом, у тебя была куча причин не заходить дальше, просто хочу убедиться, что ты не выжила из ума. То есть, очевидно, что сейчас он вкладывает в это намного больше, чем ты.
Я призадумалась на секунду. Я потеряла голову и просто не понимала это? Наивно игнорировала все наши затруднения, только чтобы все кончилось трагической гибелью?
— У меня все под контролем, – заверила я, пытаясь не показывать Кэролайн, как вся дрожу.
— Ладно, просто проверяю.
Кажется, Кэролайн поняла, что я больше не желаю говорить об этом, и закрыла тему. Мы купили кофе и следующий час провели вместе, пока ей не пришлось вернуться к себе на работу. Спустя десять минут я сунула голову в холодильник, пытаясь сообразить, можно ли сделать приличный ужин из старой головки латук-салата и остатков цыпленка. Зазвонил сотовый. Встрепенувшись, я ударилась головой о верхнюю полку в холодильнике, когда ответила:
— Алло?
— Мисс Гилберт, вы бодро звучите.
— Дэймон, – усмехнулась я, стараясь говорить раздраженно. – Я ушла из твоего офиса два часа назад. Не говори, что ты уже так отчаянно хочешь услышать мой голос?
— А что, если так?
Я покраснела от вопиющего проявления его любви. Понимая, что накручиваю волосы на палец, я начала себя ощущать как подросток, разговаривающий по телефону с предметом своего воздыхания. Путаясь в ногах, я нерешительно ответила:
— Ммм… ты по какой-то причине звонишь?
Он чувствовал, что снова стал хозяином положения.
— Просто сказать, чтобы ты приходила в восемь часов.
— Сегодня? А что? Зачем?
— Ты правда думала, что я буду с этим тянуть? – самодовольно пожурил он. – Ты согласилась на свидание, зачем ждать?
Я вздохнула и посмотрела на трещины своего выкрашенного бежевой краской потолка. В этом был весь Дэймон, нетерпеливый и явно считающий бесполезным отсрочку своего вознаграждения. Он хочет что-то получить, когда считает нужным.
— Послушай, я не…
Он оборвал меня на полуслове:
— Отлично, увидимся вечером. Не опаздывай.
Я недоверчиво глянула на телефон, в ответ громко звучал гудок. Он и правда отключился! Разочаровавшись, я ударила по кнопке повтора вызова и закатила глаза, когда Дэймон ответил почти мгновенно, громко смеясь.
— Не говори, что ты уже так отчаянно хочешь услышать мой голос, – начал он издеваться, повторяя мои же ранние слова.
Я попыталась остановить расползающуюся на лице улыбку, но именно на это я подписалась с того мгновения, как поцеловала Дэймона. Так что вместо дальнейших размышлений просто поинтересовалась:
— Нет, мне лишь надо было спросить, как сегодня одеться. Обычно или торжественно?
Он помолчал с минуту, удивленный быстрой уступкой:
— Неважно, я отправлю Альберто домой пораньше и сам приготовлю ужин, мы остаемся дома.
— Отлично, значит, в восемь. Я приду.
Широко улыбаясь, потому что на этот раз я преждевременно закончила разговор, я ощутила легкое волнение в животе и вспомнила, что импульсивность Дэймона была одной из причин для моих ранних сомнений, а сейчас просто не имела значения. Я жаждала видеть эту его сторону. А еще, взглянув в последний раз на свой пустующий холодильник, поняла, что мне нужно хоть где-то поужинать.
В восемь-ноль пять я ждала на пороге его дома, одетая в обычное летнее платье и в туфлях на низком каблуке, и старалась не кусать ноготь на большом пальце. Нервничать вообще было возмутительно, я же ела с Дэймоном в любое время дня по всему земному шару. Он знал, что я терпеть не могла спаржу, а я знала, что он предпочитал красное вино белому, и все же я стояла здесь, испытывая необычное опасение. В первый раз за долгое время я позвонила в звонок, а не воспользовалась своим комплектом ключей, и попыталась притвориться, что это как любое другое первое свидание. За исключением того, что так никогда не будет – это свидание действительно что-то значило.
Через винтажное окошко в двери я видела, как приближается искаженная фигура Дэймона, пока дверь не открылась, и не появился он сам, широко улыбаясь. Я сразу же почувствовала себя более непринужденно. Я могла это сделать, самое сложное было уже пройдено.
— Ты пришла, – отметил Дэймон, делая шаг назад и оставляя мне крошечное пространство, чтобы протиснуться.
Проскальзывая мимо него, я тихо подтвердила:
— Пришла.
Он вдруг легко обхватил меня рукой за талию, прижимая к груди, и прошептал, наклонившись к моему лицу так близко, что его дыхание защекотало ухо:
— Ты выглядишь… ну, потрясающе. – Он сразу же отклонился, разрушая пыл момента, и самодовольно сказал: – Теперь я могу так говорить.
— Да ладно, ты всегда это говорил. Тебе повезло, что я еще не подала на тебя в суд за сексуальные домогательства на рабочем месте, – пошутила я, выгибая бровь. Входя в коридор, я дотронулась ладонью до мужской синей рубашки, и, убедившись в его внимании, тепло улыбнулась. – Однако спасибо. Я знаю, это твой способ быть милым.
— Иди за мной, – велел Дэймон и дотронулся пальцами до моей ладони, словно собирался взять меня за руку и отвести. Неловко прокашливаясь, он убрал руку, прежде чем я успела отреагировать. Затем я поняла, что он не знал точно, как далеко может зайти. У наших отношений вдруг появились новые границы, и он был не уверен, где именно они находились. И понимал, что я еще не нахожусь в той же точке, что и он, и не хотел слишком скоро и быстро на меня давить. Он пытался поддерживать легкость на случай, если я испугаюсь.
Прежде чем мы смогли прошагать дальше, раздался пронзительный звонок в дверь. Дэймон проскрипел зубами и посмотрел на меня в ожидании указаний.
— Посмотри, кто это? – пожала я плечами в ответ. Дэймон размашисто отправился открывать, раздраженный, словно человек с другой стороны двери преднамеренно решил прервать наше свидание. Я услышала приглушенные разгневанные голоса, и затем внезапно зашел Стефан, полностью одетый и с ребенком под боком.
— Елена, – спросил он, нахмурив брови, и явно удивляясь, застав меня у Дэймона в нерабочее время. – А ты что здесь делаешь?
От паники в голове стало пусто. Я могла сказать тысячу разностей, что имело бы смысл, но раз я идиотка с сертификатом, то смогла лишь бессвязно забормотать.
— Просто ошиваюсь, – изрекла я наконец.
Стоя позади Стефана, Дэймон сгримасничал, но его брат принял мое оправдание, не задумавшись, и с пониманием кивнул. Он повернулся лицом к Дэймону:
— Послушай, очевидно, сегодня тебе больше нечего делать. Я бы не просил, если бы не был в отчаянии, поверь, но мне больше некого попросить присмотреть за ней.
— Прощу прощения, почему у тебя сложилось впечатление, что я тут за детишками присматриваю?
На резкий ответ Дэймона ребенок, предположительно, Лидия, издала громкий вопль. Я восприняла это как знак, что надо вмешаться.
— А что происходит?
Стефан посмотрел умоляющим взглядом, очевидно, надеясь, что со мной ему повезет больше.
— Няня заболела, а мне сегодня нужно идти на еще одну работу. Они меня уволят, если я не появлюсь. Обещаю, больше я никогда не попрошу.
Очевидно, младшему Сальваторе приходилось работать день и ночь, чтобы сводить концы с концами, желтеющие круги под глазами служили заметным напоминанием. Хотя он выбрал неудачное время, я не понимала, как мы можем ему отказать. Братья спорили еще, как минимум, десять минут, пока я не ощутила, что пора снова вмешаться.
— Дэймон, это будет лишь один раз. И она, вероятно, проспит все время, – глядя на Стефана и ожидая помощи, я ободряюще закивала.
— Точно-точно, – успокоил он, улавливая намек. – С ней не будет проблем.
Дэймон посмотрел на меня тяжелым взглядом.
— Как хотите.
В последний раз глянув на брата, он унесся на кухню. Стефан остался устраивать дочь в гостиной и вернулся более успокоившийся.
— Она заснула в своей люльке. Она не должна проснуться, но если все же проснется, здесь все вещи, которые вам потребуются.
Он кинул к моим ногам сумку размером с Эверест и вручил бумагу, на которой были записаны инструкции и номера телефонов для связи.
— И спасибо за помощь, я вернусь около полуночи.
Он вышел за дверь прежде, чем у меня была возможность задать вопрос, и я не могла не хихикнуть – конечно же, сегодня должно было что-то воспрепятствовать, и это что-то случилось в виде Стефана Сальваторе. Я нашла Дэймона на кухне и через щель в двери видела, как он ударом сбоку снес кастрюлю в раковину и грубо выругался: «Черт!»
— Дэймон, – заговорила я, пытаясь умерить его гнев. – Все нормально, мы еще можем поужинать.
Он вскипел, поглядывая на меня через плечо.
— Вообще-то, не можем. Еда сгорела, потому что я слишком много времени потратил на перепалку с этим придурком, – подходя и открывая смежную дверь в столовую, он уточнил: – И произошло вот это.
Я нерешительно заглянула в комнату. Была выставлена лучшая посуда, но красные свечи, зажженные заранее, залили растаявшим красочным воском всю белоснежную скатерть. На месте тарелок для хлеба стояли тарелки для салата, а на месте вилок для крабов находились предназначенные для фондю. Без помощи Альберто Дэймон все перепутал в сервировке стола, но для меня это не могло значить больше. Это было так по-Дэймоновски, и вот чего мне и хотелось.
— Тебе не нужно было так стараться ради меня, – выдохнула я, тронутая.
Он застенчиво передернул плечами.
— Я хотел, чтобы в этот раз все было по-другому, не так, как раньше, когда мы выбирались куда-то. Но Стефану, конечно же, необходимо разрушать все важное.
Эти слова ударили по мне с силой тысячи кирпичей. До этой минуты я никогда толком не понимала, каково, должно быть, Дэймону днями напролет видеть брата, предавшего его.
— Извини, – посочувствовала я. – Теперь, раз ты с ним работаешь, ты не можешь совсем отстраниться от того, что он сделал, да? Ты постоянно помнишь об этом.
— Полагаю, да, но становится лучше. Иногда я даже забываю, что ненавижу его.
Я кивнула, понимая, что если действовать быстро, то вечер можно спасти.
— Вот теперь это мистер Сальваторе, который, как я знаю, никогда не сдается, – пожурила я и подошла к морозильнику, чтобы достать пять коробок с мороженым, которые прятала на всякий пожарный. Указывая на десерт и потом на нас, я заявила:
— У нас есть еда и компания, кажется, все готово.
С подозрением глядя на меня, Дэймон поинтересовался:
— Ты уверена, что по-прежнему хочешь устроить это сегодня вечером?
— Увереннее некуда. – Я заскочила на гранитовый кухонный стол и жестом велела ему сделать то же самое. Покачивая ногами, я приказала:
— Закрой глаза.
— Что?
— Просто сделай.
Он вздохнул и закрыл глаза. И через секунду приоткрыл один.
— Дэймон, – засмеялась я, закрывая ладонью ему глаза и засунула ложку с содержимым коробки ему в рот. – Тебе нужно угадать, что за вкус.
Он усмехнулся и, прожевывая, спросил:
— И что я получу, если верно отгадаю?
Я закатила глаза, зная, что он не видит меня.
— Ничего, но тот, кто отгадает большее число раз, выбирает фильм, и у меня сегодня очень подходящее настроение для «Блондинки в законе».
В конце концов мы погрузились в игру, кто больше сможет «нечаянно» измазать другого мороженым. Дэймон жульничал, переставляя контейнеры и мешая вкусы, поэтому у меня не было возможности угадывать точно. Вечер стал непринужденным, совсем, как обычный вечер у нас с Дэймоном, только добавилось затаенное романтическое и сексуальное напряжение, которое, наконец, могло вырваться наружу.
Когда Дэймон пытался научить меня держать на носу ложку, а я билась в истерике от смеха, в воздухе разнесся пронзительный плач. Улыбка Дэймона исчезла, и он безнадежно уставился на меня.
— Не смотри на меня, – отговорилась я. – Я и дети несовместимы, я пыталась продать Джереми на распродаже, когда мы были маленькими. К тому же я куда больше перемазана «Рокки Роудом»**, чем ты, – небольшая, крайне малая моя часть хотела попытаться взглянуть, смогу ли я подтолкнуть Дэймона к его племяннице.
Тот заворчал, но спрыгнул со стола и последовал на какофонию звука. Я выждала пару минут, прежде чем вымыть посуду и пойти за ним. Молча я смотрела, как Дэймон держал Лидию, словно та была футбольным мячом, а он собирался забить последний решающий гол, сжимая ее вытянутыми руками и держа настолько далеко от себя, насколько возможно. Он качнул ее так, как, видно, считал успокаивающим, и мне пришлось придушить смех, когда я услышала, что он ей нашептывает:
— Ты знаешь, что когда плачешь, то звучишь точно как твой папа, когда он ноет? Что происходит постоянно, в режиме нон-стоп.
Не оборачиваясь, он позвал громче:
— Можешь зайти, Елена, здесь не частная вечеринка.
Застигнутая врасплох, я встала рядом с ним и в первый раз взглянула поближе на дочь Стефана. Начиная с цвета глаз и заканчивая волосами, она была уменьшенной копией папы. Казалось, от матери в ней ничего не было, и я понадеялась, что так оно и останется, когда она вырастет.
— Знаешь, это несколько странно, – задумался он. – Мы с Кэтрин говорили о том, чтобы завести детей, как раз незадолго до того, как она от меня ушла. Это должен был быть мой ребенок. Пару лет назад так бы оно и было.
Стараясь не показывать свое удивление, что Дэймон вообще думал завести семью и детей, я заметила, что Лидия совсем притихла.
— Ты ей нравишься, она опять заснула.
Дэймон усмехнулся, но пока он укладывал девочку назад в ее ложе, я видела, как он доволен собой. Пока мы шли в гостиную, я плавно взяла его за руку; неторопливо я начинала показывать ему, что не собираюсь бояться. Он еле скрыл улыбку.
Во время фильма (по моему выбору) я уснула и проснулась только около полуночи, когда Стефан пришел за своим ребенком. Сонная, я дожидалась возвращения Дэймона, с моего места был отчетливо слышен его разговор с братом.
— Стефан, скажи начальнику на своей вечерней работе, что ты увольняешься. Я повышу твою зарплату, чтобы покрыть разницу. И я это делаю лишь потому, что мне нужно твое полное внимание, когда ты работаешь, ладно?
Стефан прошептал что-то согласное в ответ и ушел. Но я абсолютно уверена, он не хуже меня знает, что Дэймон делает это из беспокойства, в чем он не признается, скорее умрет. Я натянула пальто и схватила сумку, когда Дэймон вновь появился.
— Ты не останешься на ночь?
Я подошла к передней двери и подождала, пока он меня нагонит.
— Не думаю. Увидимся завтра на работе?
Он кивнул.
— Извини за это громадное недоразумение сегодня.
Кладя палец на его губы, я заставила Дэймона замолчать.
— Нет, мне все понравилось, спасибо.
— Так я получаю еще одну попытку?
— Думаю, это можно устроить, – дерзко ответила я. – Однако в следующий раз моя очередь.
Он внимательно рассматривал мое лицо и, притянув меня к себе, нежно и мимолетно поцеловал.
— Спокойной ночи, Елена.
— Спокойной ночи, Дэймон, – и только я повернулась, чтобы уйти, он скрипнул зубами и притянул меня назад за руку, погружаясь пальцами в мои волосы и на этот раз целуя страстно, пуская в ход зубы. Каждый наш поцелуй отличался от другого, и у меня ощущение, словно я открываю в Дэймоне что-то новое.
— Дэймон, нам нужно перестать целоваться у тебя на пороге, – вымолвила я ему в губы, овладевающие моими. – Соседи увидят.
Он наконец-то меня отпустил, и я качнулась на каблуках, чтобы чмокнуть его в последний раз. Запах мужского лосьона преследовал меня всю дорогу домой, показывая, что Дэймон не покидал моих мыслей. Пусть сегодняшний вечер пошел наперекосяк, я знала, что не ошибалась, пойдя на это, медленно открывалось что-то более действующее, чем я когда-либо думала. Что-то, чего раньше у меня никогда не было.
Что действительно стоило бы сделать, так это обдумать предупреждения Кэролайн – это спасло бы меня от многих неприятностей.