Лекция: Anyone Else But You 2 страница

Глава 3

В похмелье нет ничего веселого, а Дэймон особенно плохо переносил это состояние.
На следующее утро я была озадачена, найдя его постель пустой. Простыни были сваляны в кучу и лежали на полу. По звукам рвоты, отдающихся эхом от кафеля в ванной, стало понятно местонахождение хозяина. Выждав несколько секунд, я постучала и открыла дверь, и перед глазами предстал Дэймон, покрытый испариной, сидящий на полу и нагнувшийся над ванной из фарфора.
Просто потрясающе.
— Елена, ты не должна это видеть, – отчаянно запротестовал он, когда я спокойно подошла к раковине, чтобы намочить тряпку и набрать стакан воды.
— Это не первый раз и не последний, – посочувствовала я, вручая Дэймону стакан и тряпку. – Кроме того, один мудрый человек как-то сказал мне, что наблюдать, как кого-то рвет, равносильно крепкой связи.
Он выдавил улыбку и, трясясь, сделал глоток воды.
— Где Аларик? Я думал, он остался на ночь. Ему лучше чувствовать себя хотя бы вполовину так же дерьмово, как я.
Я опустилась напротив него на пол и скрестила ноги.
— Он остался на ночь, – призналась я. – А еще он ушел утром… что было четыре часа назад. Мы все не могли дождаться, когда же проснется наша Спящая Красавица.
Встревоженный Дэймон лихорадочно посмотрел на часы и воскликнул:
— Твою мать, почему ты позволила мне спать до полудня?
— Потому что сегодня у тебя не было шанса вылезти из постели, не говоря уже о работе, – заявила я, отнимая стакан, наполняя его водой и снова отдавая. – Я перенесла все твои сегодняшние встречи, ничего важного ты не пропустил.
— Спасибо, что всегда исправляешь мои оплошности, – сказал Дэймон, смотря на меня боязливым взглядом.
— К чему этот странный взгляд?
Он пересел и потер глаза руками.
— Жду, когда гром грянет. В последний раз, когда у меня было похмелье, ты разбудила меня, гремя над ухом сковородками и кастрюлями. Что-то мне подсказывает, на этот раз, после драки в баре, я отделаюсь не намного легче.
Я всю ночь прокручивала произошедшее в голове и пришла к выводу, что я ему не жена и не девушка, и не имею права ругать его, пусть даже он злит меня тем, что сломя голову подвергает себя опасности. Покачивая головой, я объяснила:
— Я не злюсь, Дэймон. Я бы хотела знать – что вызвало драку?
— Не помню, – тяжело вздохнул тот. – Нахамил какой-то придурок.
Я знала такое выражение лица, оно значит «Я вру, но об этом никто не узнает». Я не для того провела с Дэймоном столько времени, чтобы не знать, когда он несет чушь, но не стала придираться.
— Как сегодня твои боевые раны? – спросила я и дотронулась большим пальцем до синяка, который теперь приобретал зелено-желтый оттенок.
— Жить буду, – передернул Дэймон плечами и осторожно перехватил мое запястье, поворачивая его и поигрывая с браслетом. – Ты все еще носишь эту штуку?
Я удивленно посмотрела на драгоценность – так привыкла к ней и часто забывала, что ношу эту вещь.
— Я это никогда не снимаю.
«Игра началась», – велю я самой себе, вооружившись тряпкой и хлоркой и упорно топая по скрипящим деревянным ступенькам на чердак. Оказавшись внутри, я повязываю шарф вокруг головы наподобие супер-женщины и стараюсь не задохнуться от пыли, заполнявшей воздух и пляшущей в узких лучах солнечного света. В это помещение, очевидно, не заходили несколько лет, и окошко было заколочено крест-накрест. Я молотком отодвигаю доски и бью по стеклу, удивляясь чувствуемому сопротивлению. Глубоко вдыхая свежий воздух, я поворачиваюсь, беря первую картонную коробку из возвышающейся кучи, и принимаюсь за работу.
Минуты перешли в часы, когда я постепенно забываю об уборке и погружаюсь в историю семейства Сальваторе. И только когда Дэймон приходит, разыскивая меня, я понимаю, что пропустила ужин, и день клонится к концу.
— Что ты делаешь в этой дыре? – спрашивает Дэймон, прислоняясь к косяку и с недоумением смотря на меня. – Я тебя искал.
Я схожу со стремянки и вытираю грязной рукой лоб, покрытый испариной.
— Это было одним из первого, что ты попросил меня сделать – разобраться на чердаке. Я никак не находила времени, потому что мы редко бываем дома, но уже прошел почти год с тех пор, как я начала на тебя работать, вот я и подумала, что самое время с этим покончить.
Он проходит дальше и внимательно изучает две коробки, пиная ближайшую носком кожаного ботинка.
— Что за барахло ты тут нашла?
Кроме телефонных книг с восьмидесятых годов и нескольких обломков мебели, остальное найденное едва ли можно было назвать мусором. Семья Сальваторе сохранила богатое наследие древностей и реликвий, хранимых многими поколениями. Полагаю, Дэймон, как старший сын, унаследовал все и после смерти родителей забросил на чердак.
— Вообще-то это не барахло. Когда у тебя будет время, ты, возможно, захочешь просмотреть эти вещи, может, пожелаешь что-то оставить.
Кивая, он открывает коробку.
— Спасибо, не думаю, что когда-то внимательно смотрел, что здесь, – признается он и, смотря на то, что увидел в коробке, присаживается на колени и достает толстую книгу в кожаном переплете.
-Что ж, будь я проклят, но это я не видел с детства.
Присаживаясь рядом на пол, я спрашиваю:
— Что там?
— Фотоальбомы, начиная с года моего рождения. Когда мы со Стефаном были маленькими, у мамы к лицу была прикреплена камера.
Он переворачивает первую страницу, и я широко улыбаюсь при виде фотографии, приклеенной на пожелтевшую страницу: маленький Дэймон, покрытый белыми пузырями, сидит в ванне и смеется.
— А вот это я должна видеть.
Он глядит на мое нетерпеливое и разгоряченное лицо и сдается.
— Ладно, но если ты расскажешь кому-нибудь о фотографиях меня пятилетнего и в платьице, у нас будут проблемы.
Я изображаю, как крепко сжимаю губы, и мы до ночи возимся с коробками. Просмотрев все фотоальбомы, мы смотрим оставленный антиквариат, которому уже несколько десятилетий, а Дэймон с восторгом рассказывает историю каждой вещицы. Наконец мы добираемся до последней коробки, и я не могу не заметить, как лицо Дэймона едва заметно исказилось, когда он вытащил небольшую кедровую коробочку с причудливой резьбой.
— Что это такое?
— Шкатулка с драгоценностями моей мамы, – отвечает он. – Я думал, отец избавился от нее после маминой смерти.
— Ты был близок с ней, – заявляю я. За год мы с Дэймоном много разговаривали, и по работе, и на личные темы, но в этот миг он по-настоящему позволил мне увидеть его изнутри, увидеть то, что он тщательно скрывал.
— Да, был, от нее я унаследовал упрямство и энергию, то, что потом так сильно презирал мой отец, потому что это напоминало ему о ней. После смерти мамы он стал совсем плох.
Он открывает крышку, показывая плюшевую подкладку, на которой лежали украшения.
Каждый придуманный мною ответ отдавал жалостью, чего Дэймон терпеть не мог, поэтому я просто кладу руку ему на плечо. Надеюсь, этот жест как-нибудь его успокоит.
Я наблюдаю, как он одним пальцем подцепляет золотой браслет с изумрудом, лучи света от лампы, висящей сверху, отражаются на его поверхности. Дэймон переворачивает браслет и зачитывает выгравированную фразу: «Vous m'avez compltement chang», а потом начинает переводить:
— Ты измени…
— Ты изменила меня навсегда, – автоматически заканчиваю я. – Красиво.
— Он твой, – решает он, дотягиваясь до моей руки, чтобы надеть браслет.
Я ни за какие коврижки не могла принять от него такой драгоценный и сентиментальный подарок. Он мог сохранить этот браслет для своей будущей семьи. Поэтому отдергиваю руку.
— Нет, Дэймон, я не могу. Правда, – и слишком поздно понимаю, что ранила его отказом.
— Я предпочитаю, чтобы это находилось у тебя, а не пылилось, – уговаривает он, пропуская браслет сквозь пальцы. – А ты знаешь, что иногда напоминаешь мне мою мать? Тем, как двигаешься и что говоришь.
Странным образом польщенная, я чувствую, что у меня в глазах покалывает.
— Я тронута, но… – я замолкаю, видя, как Дэймон мрачнеет, принимая это близко к сердцу, – если ты уверен, – заканчиваю я, передумав в последнюю секунд и протягивая руку обратно.
Тут же повеселев, тот щелкает застежкой на моем запястье.
— Как ты выучила французский?
Я чуть-чуть краснею.
— Берти меня учил время от времени, – держа руку на уровне глаз, я слегка потрясла браслетом, привыкая к новому ощущению тяжести. – Спасибо, Дэймон. Большое спасибо.
— Конечно, не стоит, – тот сразу же делает вид, что в подарке нет ничего необычного, как всегда, ему неудобно при значимых выражениях. – У нас должны появиться новые клиенты из Франции, так что ты сможешь опробовать свои новые языковые навыки в Париже, – шутит он. – Тебе там понравится.
И он достаточно ненормален, чтобы так и сделать, поэтому я лишь широко улыбаюсь, закатываю глаза и принимаю его руку, когда он помогает мне встать.
Видя, как глаза Дэймона наливаются кровью, я выхватила красное полотенце из шкафчика и кинула ему.
— От тебя разит, пора в душ.
— Спасибо за болезненную честность, – засмеялся он, ловя полотенце обеими руками, прежде чем оно прилетело ему в лицо, осторожно выбрался из рубашки и начал расстегивать штаны.
— Ууу, границы, помнишь? Я не хочу видеть тебя голым, вообще никогда, – попросила я, не слишком привирая, и торопливо подпрыгнула, разворачиваясь и уносясь за дверь.
— Да, а я не хочу выслушивать «Может, позвонишь мне?» в сотый раз за эту неделю. У всех нас свой груз, – крикнул Дэймон, посмеиваясь мне вслед.
Прежде чем я успела осознать это, пришло время улетать на раздельный отдых. Мы с Дэймоном и его друзьями стояли в региональном аэропорту, ожидая, когда объявят наши рейсы. За неделю Дэймон несколько раз пытался отговорить меня от решения не ехать в отпуск и наконец-то сдался сегодня утром – этот парень был крайне упрямым.
— Я упаковала солнцезащитный крем с фактором 30, не забывай им пользоваться, сам знаешь, как быстро обгораешь, – посоветовала я, пытаясь скрыть улыбку, угрожавшую появиться на губах.
Аларик наблюдал за нашим разговором с еле сдерживаемым ликованием.
— Да, а еще у него синяки цвета загара.
Дэймон скрестил руки на груди.
— Ладно, я понимаю шутку, блестяще просто, – раскипятился он. – Все думают, что я развалюсь на части без помощи Елены.
— Нет, мы совсем так не думаем, – успокоила я начальника. – Еще раз, где твой паспорт?
— Шутишь, он вот здесь, – и он уверенно сунул руку в ручную кладь. Его лицо вытянулось, и Дэймон начал лихорадочно рыться в сумке. Закатывая глаза, я наклонилась, расстегнула боковой карман и с триумфальным видом вытащила его паспорт.
— Еще раз, что ты там говорил?
Дэймон выхватил паспорт из моей руки и засунул в задний карман.
— Просто повезло.
— Или Елена упаковала его сегодня утром и уже пятьдесят раз за день сказала тебе, куда, – добавил Аларик, никогда не упускающий возможности подначить друга. – Не волнуйся, Елена, я за ним присмотрю.
Я усмехнулась:
— Будет интересно посмотреть, как ты с этим справишься после шестой или седьмой порции алкоголя.
Отстраненный женский голос по громкой связи оборвал наш разговор, объявляя номер моего рейса.
— Ладно, ребята, кажется, это все, желаю повеселиться, – я улыбнулась и сначала обняла Аларика, прежде чем повернуться к Дэймону, который крепко обхватил меня руками.
— Береги себя, ладно? – пробормотал он мне на ухо. – Дай мне знать, когда приземлишься.
— Разве это должны быть не мои слова? – подначила я, делая осторожный шаг назад из его объятий, увидев, как на меня смотрят коллеги Дэймона, которые летели вместе с ним. Дэймон всегда обнимался, причем со всеми, не только со мной, и все же это была типичная ошибка тех, кто не знал нас хорошо, – они предполагали, что между нами что-то есть. Быстро помахав всем в последний раз, я шагнула на эскалатор, ставя за собой чемодан на колесиках.
— Не делай ничего, чего бы я не стал делать, – окликнул Дэймон, широко улыбаясь и быстро салютуя.
— Тогда это очень короткий список, – крикнула я в ответ, поднявшись по движущейся лестнице, его ослепительная улыбка – последнее, что я увидела, прежде чем пройти на второй этаж.
Полет прошел быстро, и в одиночестве я пыталась сбросить с себя легкое ощущение потерянности, которое испытывала.
Около восьми вечера я подъехала к дому, где прошло мое детство. Я ощутила мощный прилив ностальгии, быстро подбежав к входной двери и несколько раз постучав тяжелым металлическим молоточком.
Дверь открыла мама, ее очки были подняты наверх, а волосы были выкрашены в цвет мускатного ореха.
— Елена! – выдохнула она. – Ты что здесь де… – она запнулась, махнула рукой и притянула к себе. – А, неважно, раз ты и правда здесь, – отклонившись, мама обхватила ладонями мои щеки. – Почему ты не сказала, что приезжаешь?
Прежде чем ответить, я поставила чемоданы.
— Подумала, будет весело вас всех удивить, я знала, что Джереми вернулся домой из колледжа.
— Грейсон, – прокричала мама. – Грейсон, иди сюда.
— Миранда, из-за чего ты на этот раз вопишь? – вышел мой папа. Его глаза были сосредоточены на разгадываемом кроссворде, волосы оставались все такими же темными, а тело – гибким, как у юноши. Когда он наконец-то поднял взгляд, то застыл на минуту и сделал то же, что и мама. Его объятие напомнило мне об играх в бейсбол и мороженом, что были в моем детстве.
— Приятно тебя видеть, милая, – признался он, с легкостью хватая одной рукой мои тяжелые сумки.
Папа ушел, чтобы положить вещи в мою старую комнату, а мама отвела меня на кухню, обнимая рукой за плечи. Она указала на один из стульев.
— Ты сядешь вот сюда и все мне расскажешь.
Когда я рассказала ей все подробности своей жизни, она завела любимую тему и регулярно поджимала губы. Знаю, она думала, я слишком худенькая, и, конечно же, через полчаса она поставила передо мной несколько тарелок с горячей едой.
Когда я съела достаточно, чтобы мама порадовалась, и почти заснула, уткнувшись лицом в персиковый коктейль, она наконец-то пустила меня наверх. Поднявшись по знакомой лестнице, я постучалась в комнату, находившуюся напротив моей, и сунула туда голову. Мой младший брат сидел на кровати, рисуя в блокноте и постукивая ногой в такт музыке, которую слушал.
— Елена, – широко улыбнулся он, убирая наушники. – Не знал, что ты приезжаешь домой.
— Да, болван, это был сюрприз, – сказала я, взгромождаясь на его покрывало и игриво подергала растрепанные каштановые волосы. – Рада тебя видеть, братишка.
Он быстро отклонил голову и простонал:
— Лена…
Я закатила глаза и стукнула его по руке.
— Извини, забыла, ты слишком крутой, чтобы тебе нравилась твоя сестра, – я уклонилась от карандаша, который Джереми в меня кинул, и пошла назад к двери. – Завтра наверстаем?
— Конечно, – кивнул он. И только я собралась закрыть за собой дверь, как Джереми снова заговорил:
— Эй, Елена?
— Да?
— Я рад, что ты здесь.
— Спасибо, Джер, – улыбнулась я и задумалась, как я пропустила то время, когда мой маленький братишка стал мужчиной. Заходя в свою комнату, я достаточно долго просто снимала одежду, а затем упала под одеяло, ожидая, что сразу засну.
Как бы не так.
Не поступало ни одного звонка от Дэймона, будящего меня рано утром и просящего, чтобы я пришла и съела с ним мороженое или прихватила какие-то нужные ему вещи. И все же я неугомонно ворочалась и крутилась под одеялом, чувствуя потерянность и вспоминая, когда я в последний раз проводила больше суток вдали от Дэймона. «Господи помилуй, Елена, – подумала я про себя. – Возьми себя в руки». Так что я крепко зажмурилась и в конце концов заставила себя задремать.
На следующее утро мама настояла на приготовлении шоколадного печенья с улыбающимися рожицами. Это было ее особым блюдом еще с тех пор, как мы с Джереми были детьми.
— Ты знала, что мама и папа пытались тебя продать, когда тебе было семь лет, теперь это семейная тайна, – признался Джереми, открывая рот так широко, чтобы в эту зияющую пещеру можно было запихнуть целый блин.
— Правда? Смешно, – ответила я ударом на удар, поливая взбитыми сливками свой завтрак. – Потому что я была с мамой и папой, когда они нашли тебя под утесом, ты просто пошел следом за нами домой, а у нас совести не хватило тебя выкинуть.
Видимо, в присутствии брата я деградировала из взрослой женщины в подростка.
Мама отвернулась от плиты и поставила на стол вторую до ненужного высокую горку блинчиков.
— Перестаньте оба и ешьте, – поучительно сказала она, пытаясь скрыть улыбку, вероятно, из-за того, что оба ее ребенка были дома.
Джереми подождал, пока мама не повернулась спиной, и молча начал пить сироп прямо из бутылки, пытаясь вызвать у меня отвращение. К счастью, перед тем как я смогла ответить тем же, зазвонил мой сотовый, положив конец нашей ребяческой перепалке. Выйдя в коридор, я ответила, не узнав номер.
— Говорит Елена Гилберт, – проговорила я, рассматривая свои посеченные на концах волосы, ожидая, что на другом конце будет телефонный агент.
— Ммм, здравствуйте, Елена? Это Стефан, Стефан Сальваторе, брат Дэймона.
Ага, ладно, я знала, кто это. Вопрос, какого черта он мне названивает. Я холодно ответила:
— Здравствуйте, чем я могу вам помочь?
— Извините за такой неожиданный звонок, но я уже некоторое время пытаюсь связаться с Дэймоном и не могу дозвониться. У меня был ваш номер, и я надеялся, что вы сможете попросить моего брата позвонить мне, как только будет возможность?
Стефан пытался выйти на связь с Дэймоном? Для меня это было новостью. Кроме того, если Дэймон не захотел с ним говорить, я мало что смогла бы сделать.
— Вообще-то я не увижу его в течение недели, хотя я могу дать вам главный номер компании?
— Нет, я пытался звонить по тому номеру и никак не могу прорваться. Послушайте, Елена, я знаю, что не имею права вас просить, пожалуйста, вы не могли бы просто передать сообщение, когда в следующий раз увидите Дэймона?
Отчаяние в его голосе заставило меня немного смягчиться.
— Когда Дэймон вернется с отпуска, я могу передать, что вы пытались до него дозвониться. Но не могу обещать, что он что-то предпримет.
— Я прошу лишь передать, спасибо.
— Хорошо, до свиданья, мистер Сальваторе.
Когда Стефан отключился, я залетела обратно на кухню, должно быть, с ошеломленным взглядом, потому что мама тут же обратила внимание.
— Дорогая? – спросила она. – Кто звонил?
Я заметила, что Джереми сбежал, чтобы уклониться от мытья посуды, поэтому стала помогать маме ставить тарелки в машину.
— Просто по работе, – я помолчала, обдумывая, многое ли можно открыть. – Ну, не совсем напрямую связанное с работой, это личное дело, касающееся Дэймона.
Сунув миску, мама встала и посмотрела мне прямо в глаза.
— Елена, тебе очень нравится твоя работа, верно? Ты принимаешь это так близко к сердцу, не каждый служащий во время отдыха будет беспокоиться о своем начальнике.
Я уклончиво передернула плечами, не совсем точно понимая, как ответить.
— Мы с папой знаем, как пользоваться Гуглом, знаешь ли, мы видим, что говорят на сайте Переза Хилтона.* Тебе не нужно нам ничего рассказать?
— Гугл? – не веря собственным ушам, повторила я и залилась смехом. – Я удивлена, что вы вообще знаете, как выйти в Интернет, но я думала, что уж вы-то точно знаете, какую чушь публикуют на таких сайтах. У нас с Дэймоном абсолютно платонические отношения, – я вручила маме еще одну тарелку. – Но да, мы скорее друзья, а не начальник и подчиненная.
— Хорошо, дорогая, я просто спросила. Теперь иди и приведи брата, он может вытереть стол.
Мой отпуск прошел достаточно быстро, и, хотя мне очень нравилось находиться дома со своей семьей, я вспомнила, почему это хорошо в небольших дозах. Плюсом свободного времени было то, что я вновь открыла в себе любовь к писательству. Это всегда было вторым моим увлечением после балета, когда я была подростком, но теперь у меня было время немного побаловаться, и я вспомнила ощущение свободы, появляющееся внутри. И также я не совсем ужасно писала. Сидя за своим шатким стареньким столом и смотря в окно, я пообещала себе, что, когда вернусь в Нью-Йорк, обязательно выделю время, чтобы и дальше заниматься этим.
За два дня до обратного вылета я задремала на диване и проснулась из-за пронзительного звонка в дверь. Уставшая, я посмотрела время на телефоне и увидела, что уже три часа ночи. Я выключила повтор субботнего шоу, мерцающего на заднем плане по телевизору, и схватила в прихожей старую бейсбольную биту Джереми, держа ее высоко над головой и приоткрывая поскрипывающую дверь.
— Кто там?
— Всего лишь твой самый любимый человек в мире. – И затем стал слышен другой голос, звучащий немного издалека: – А я тогда кто? Ливерный паштет?
Эти голоса я даже с завязанными глазами узнаю.
— Дэймон… Аларик? – сдавленно выговорила я, полностью открывая дверь, включая свет на крыльце и тут же понимая, что одета лишь в огромную футболку, когда взгляд Дэймона прошелся по моим голым ногам, а Аларик поспешно отвел глаза. – Вы здесь какого черта делаете?
Глядя на по-прежнему сжимаемую мною бейсбольную биту, Дэймон поднял руки вверх.
— Полегче, Бэйб Рут**, ты нас пригласишь или как?
Изумленная, я отступила назад и позволила им войти, Аларик метнул в мою сторону извиняющийся взгляд, проходя мимо.
Только я собиралась вновь поинтересоваться, почему они появились на пороге моего дома в Вирджинии, как по лестнице спустились мои родители, очевидно, разбуженные шумом.
Глаза мамы округлились больше, когда она смогла получше разглядеть только что прибывших неожиданных гостей, и она туже запахнула халат, а рука, которой она схватилась за папу, немного задрожала.
— Елена, ты не говорила, что нам нужно ждать мистера Сальваторе с его другом, – упрекнула мама.
Я собиралась сказать, что это потому, что сама ни черта не знала о новоприбывших мальчиках, когда Дэймон сделал шаг вперед и взял маму за руку, тепло пожимая.
— Очень сожалею о вторжении в такой час, но на острове, где мы остановились, испортилась погода, и нам пришлось сократить поездку. Мы подумали, что по пути домой заедем в Вирджинию.
Я узнала это выражение, как только оно мелькнуло на лице мамы, она в полной мере попалась на очарование Сальваторе.
Даже мой стоявший в сторонке папа выглядел впечатленным, что генеральный директор одной из крупнейших мировых рекламных фирм находится в его доме. Пришлось прикусить язык, чтобы не рассказать родителям некоторые секреты о человеке, на которого они смотрели так, словно случилось второе пришествие.
— Мы лишь собирались спросить совета Елены насчет гостиницы и тут же уехать, – добавил Аларик, виновато поглядывая на меня.
— Исключено, – наставительно произнесла мама. – Для вас обоих здесь достаточно места. Мы настаиваем, правда, Елена?
Мама с пяти лет приучала меня к южному гостеприимству, и она будет оскорблена, если я откажусь, и отнимет мое звание девушки, выросшей на Юге. Или как-то так.
— Конечно, – вяло улыбнулась я.
Мама отправила папу снова спать и начала подниматься, ведя нас в гостевые комнаты, в которых она всегда поддерживала порядок. Дэймон бросил на меня быстрый взгляд, ухмыляясь так, что я поняла – все обернулось именно, как он того хотел. Я только покачала головой и одними губами пообещала: «Завтра». Разборки могли подождать еще шесть часов крепкого сна.
Я говорила себе, что злюсь, что киплю, раз хотела взять передышку и провести время одна, а Дэймон все равно находит способ сделать все по-своему. Но, честно говоря, в эту ночь я спала лучше, чем на протяжении всей недели, и не могла побороть ощущение, что все так, как должно быть, раз Дэймон находился в соседней комнате.
Я совсем забыла о наших гостях, пока не вспомнила о них, сонная выйдя на кухню и увидев, как Аларик наливает себе грейпфрутовый сок.
— Наверно, Дэймон еще крепко спит, – сухо заметила я, дотягиваясь до кофейника.
— Верно, – подтвердил Аларик, осторожно поглядывая на меня из-за чашки. – Мне правда жаль за такое неожиданное прибытие. Дэймону уже стало скучно, когда погода испортилась, он отправил остальных ребят по домам и настоял на том, чтобы навестить тебя. Ты же знаешь, когда ему в голову приходят его блестящие идеи, он как собака с костью.
Я вздохнула, потому что знала об этом, а Аларика просто притащили силой.
— Все нормально, правда. Вообще-то приятно снова вас видеть. Мама склонялась к тому, чтобы затащить меня в свой кружок шитья.
Посмеиваясь, Рик взял ломтик тоста, который я только что сделала для него.
— Твои родители попросили сказать тебе, что они вернутся поздно, что-то про добровольную помощь ко Дню Основателей.
— Да, они всегда этим занимаются, – я развела руками по сторонам. – Что бы ты хотел увидеть первым, я буду официальным гидом для тебя и Дэймона.
— Только для Дэймона, – уточнил Аларик. – Я беру напрокат «мустанг» и еду на нем в Нью-Йорк. Всегда хотел это сделать, уезжаю после завтрака.
По крайней мере, мне придется беспокоиться о развлечении лишь одного великовозрастного дитятки.
— Звучит неплохо. Так вы с Дэймоном хорошо себя вели? Больше не было никаких драк в барах?
— Неа, наверно, потому что никто не называл тебя хорошенькой шлюшкой. Так что мы были молодцами, – ответил он и съежился, увидев мое лицо. – Эту информацию Дэймон тебе не сообщил, да?
— Видимо, нет, а ты расскажешь.
— Ладно, но я ничего не говорил. – Кивнув головой в знак подтверждения, он продолжил: – Пьяный идиот из бара знал Дэймона и явно видел ваши фотографии. Он хотел по какой-то причине разозлить его и решил, что лучшим способом будет, если он начнет тебя обзывать. Вероятно, он начал думать иначе, когда Дэймон уложил его на лопатки.
Так вся драка была из-за меня?
— О Господи, я никогда не хотела, чтобы Дэймон делал что-то ради меня. Мне плевать, что они говорят.
Аларик покачал головой, широко улыбаясь:
— Он защищал твою честь, только не говори ему, что знаешь.
Проводив Аларика, что произошло почти в полдень, я решила вытащить ленивую задницу Дэймона из кровати. Но только я завернула за угол, как увидела, что он полностью одетый стоит возле стены, на которой висели детские фотографии меня и Джереми.
— Что-то забавное? – поинтересовалась я, смотря, как возле его глаз появляются морщинки от смеха.
— Никогда не знал, что ты была таким эксгибиционистом, Елена, – он указал на фотографию, где я полуголая бегу вокруг разбрызгивателя. – Уверен, Миранда с удовольствием бы рассказала мне всякие пикантные истории про свою дочь.
Я усмехнулась и схватила его за руку, ведя к дивану.
— Да, только этого не произойдет. Садись.
Он с легкостью подчинился моему приказу и посмотрел на меня абсолютно невинным взглядом. Когда он не сделал ни единого движения, я передернула плечами.
— Ну? – напомнила я.
Прислоняясь к спинке дивана, Дэймон ухмыльнулся.
— Что? Я подумал, что мы могли бы провести какое-то время вместе и затем вернуться домой в среду. Это всего два дня, Елена. И я здесь как твой друг, а не как начальник, даю честное слово.
Я села рядом с ним, закатывая глаза.
— С этим ладно. Еще я бы хотела знать, почему ты мне не рассказал, что Стефан пытался с тобой связаться?
Его лицо вытянулось, просто вытянулось. Я почувствовала боль где-то в животе, как и каждый раз, когда видела, что Дэймон по-настоящему чем-то задет.
— Подумал, если я буду его игнорировать, он сдастся. Наверно, он видел интервью, где мне задали вопрос о нем. Откуда ты узнала?
— Он звонил мне. Хотел моей помощи.
— Ожидаемо, он всегда был трусливым ублюдком, – уныло пробормотал Дэймон. – Мы можем об этом не говорить до тех пор, пока не вернемся в Нью-Йорк? Пожалуйста?
Это большой прорыв, учитывая, что Дэймон впервые за долгое время хотя бы заговорил о брате.
— Да, конечно.
Родители позвонили мне на сотовый, настаивая, что им необходима моя помощь в оформлении лодки к недельному параду, и Дэймон решил остаться дома. Я нещадно ругала себя за то, что вообще заговорила о Стефане, потому что это отрицательно повлияло на настроение Дэймона, но я не могла скрывать, иначе возникало ощущение, словно я вру ему.
Когда через несколько часов я освободилась и пришла домой, Дэймон стоял возле кухонного стола, натирая сыр-пармезан, нарезая помидоры, и все с таким же хмурым лицом, что было у него, когда я уходила.
— Что ты делаешь?
Он мрачно посмотрел на меня.
— Ужин готовлю, хотя бы это я могу сделать для твоей семьи.
Я пробовала еду, приготовленную Дэймоном. Он нечасто это делал, но когда он готовил, то давал сто очков вперед Альберто – просто слюнки текли.
— Ты не должен.
— Я хочу, – ответил он и тут же случайно поранил палец ножом.
Я повернула кран, сунула его руку под воду и меньше чем за минуту перебинтовала раненый палец.
— Давай, – объявила я, кидая Дэймону пальто. – Оставь ужин и пойдем прогуляемся на пять минут.
Потому что кому-то нужно было его отвлечь, и этим кем-то буду я.
Я возила своего начальника по Мистик-Фоллсу, показывая ему все достопримечательности, какие смогла вспомнить, и он не выдавил ни одной улыбочки, даже при виде чудесного водопада, которым хвастаются в брошюрках для туристов. На меня снизошло вдохновение, и я подъехала к местной школе.
Ведя Дэймона за руку, я привела его к трибунам на футбольном поле, надавила на плечи, заставляя сесть, и вручила ему пиво из упаковки с шестью бутылками.
— Хорошо, ты садишься вот здесь. Ладно?
Все еще до конца не веря, что собираюсь это сделать, я нашла два пучка листов, которые сошли за помпоны, и приняла позу перед Дэймоном. Не очень отчетливо помня обычное для меня несколько лет назад дело, я пропела:
— Скажи «О»!
Он смотрел на меня до тех пор, пока не понял, что отступать я не собираюсь, и неохотно выдавил:
— О.
На букве «В» при проговаривании «Отважные волки» я увидела, как он широко улыбается, и поняла, что добилась своего. И к тому времени, как я закончила представление поворотами, Дэймон аплодировал так, что этого хватило бы на целую команду поддержки.
Я села рядом с ним на трибуне и схватила свое пиво.
— Лучше, если тебе это понравится, потому что это было то, что происходит раз в жизни и о чем больше никогда не говорят.
— Ладно, мне понравилось, – он похабно подмигнул. – Значит, здесь ты ходила в старшую школу, да?
Я вздохнула с облегчением, услышав в его голосе двусмысленные намеки.
— Ага, – я указала на место под трибунами. – И вот прямо здесь я почти потеряла свою девственность с Джейком Бэрроу в десятом классе.
Приподняв брови, Дэймон сделал еще один внушительный глоток из своей бутылки.
— Шикарно.
— Я сказала «почти», и уверена, твой первый раз был не со свечами и классической музыкой.
В первый раз за вечер Дэймон хмыкнул, и я потащила его назад к машине.
— Есть еще одно место, которое я хочу показать тебе.
Когда мы подъехали к небольшому аэропорту на краю Мистик-Фоллса, я утихомирила его любопытные вопросы, дождалась, когда он перелезет через колючую проволоку, и затем отвела к маленькому холму в конце одной из взлетно-посадочных полос.
— Ложись, – приказала я, похлопывая по свободному месту рядом со мной на скошенной траве.
— На что мы должны смотреть? – Дэймон с подозрением покосился на бесконечное количество звезд.
— На все, что угодно, – провозгласила я, описывая пальцем путь взлетающего вдоль неба самолета. – Всякий раз, когда мне нужно было сбежать от реальности, я приходила сюда смотреть на самолеты и думала обо всех людях, которые были внутри, и местах, куда они направлялись. Мне было интересно, смогу ли я когда-нибудь путешествовать.
Он положил руки за голову и медленно кивнул, и мне показалось, он немного понял мою странную логику.
— И я смогла, благодаря тебе, – продолжила я. – Мы даже в Париже побывали, как ты и обещал.
— Спасибо, Елена, – Дэймон повернул голову, чтобы взглянуть на меня, его глаза засверкали в лунном свете. – Что позволила остаться, что поддержала меня сегодня. Много времени прошло с тех пор, как я мог побыть рядом с семьей и просто дышать полной грудью.
Следующую пару часов мы провели не двигаясь, просто смотрели, как взлетают самолеты, и глупели от дешевого пива. И не думаю, что со времен старших классов мне когда-нибудь было так весело.
К концу отдыха у меня сложилось впечатление, что вся моя семья с радостью обменяла бы меня на Дэймона Сальваторе. Он покорил моего брата, предоставив ему в своем лице достойного противника в компьютерных играх, он покорил папу, потому что мог подолгу рассуждать о плюсах и минусах хорошего виски. И ему достаточно было лишь моргнуть своими голубыми невинными глазками, чтобы переманить маму на свою сторону, а еда, которую он с радостью готовил, просто стала последней каплей.
Мы с братом хлопнули друг друга по ладоням, что значило прощание, и меня по-медвежьи обнял папа, а вот прощание с мамой дало причину задуматься.
Она немного просветила меня, пока Дэймон был занят, погружая наш багаж в такси, которое должно было отвезти нас к его личному самолету.
— Тебе нужно быть осторожной, Елена.
— Насчет чего осторожной? – спросила я, отвлекаясь на свою левую туфлю.
— Этот мальчик бесповоротно в тебя влюблен, дорогая, кому-то из вас причинят боль.
И это говорит женщина, которая была убеждена, что наш сосед Элайджа, живущий в двух домах от нас, любил меня. Была, до тех пор, пока он не начал кое с кем встречаться. Кое с кем по имени Стив.
Но убеждение в ее голосе вклинило мне в голову что-то, мысли о чем я отодвинула на задний план и не позволила себе обратить внимание.
Потому что если у Дэймона Сальваторе когда-нибудь появятся чувства ко мне, это все разрушит. Все.