Реферат: Образ психологии в истории науки и культуры
В данной работе предусматривается проанализировать связи, степень сходства и различия в методологии психологии и естественных наук (преимущественно, физики).
Параллели, проводимые между различными науками в методологическом плане, важны и интересны. Они позволяют увидеть ситуацию в науке под несколько иным углом зрения, по-другому взглянуть на перспективы развития данной науки, а именно, психологии.
Много уже сказано про параллели психологии и физики. Обобщим основные идеи.
Главный постулат, являющийся базовым для любой науки, — представление о том, что в изучаемой реальности есть некоторые закономерности, и они в принципе познаваемы. Однако классическая наука (в данном случае имеется в виду ньютона-картезианская парадигма, которая была успешно воспринята психологией из физики) зачастую подменяет представление о существовании закономерностей «принципом причинности» (утверждение о том, что любое событие можно объяснить каузально, то есть можно дедуктивно предсказать). Илья Пригожин назвал эту веру в безграничную предсказуемость «основополагающим мифом классической науки».
А вот что пишет Карл Поппер о «принципе причинности»: «Я не буду ни принимать, ни отвергать „принцип причинности“, а просто удовлетворюсь тем, что исключу его из сферы науки… так как если этот принцип означает, что все в мире управляется строгими законами, то он нефальсифицируем».
Раз уж мы заговорили о «фальсифицируемости», представляется интересным затронуть в связи с этим важный вопрос, поднятый К. Поппером. Он считал «фальсифицируемость (возможность опровержения опытными данными) основным критерием научности. Исходя из этого, К. Поппер пишет о психоаналитических теориях: „Они просто являются непроверяемыми и неопровержимыми теориями. Нельзя представить себе человеческого поведения, которое могло бы опровергнуть их“. Здесь встает такой важный вопрос: а можно ли в принципе опровергнуть теорию (в психологии или в физике) опытными данными, „критическим“ экспериментом? Как показывает история науки, практика зачастую не является подтверждением истинности теории. И если в психологии такая ситуация естественна (например, многочисленные психотерапевтические практики, построенные на разных, зачастую противоречащих друг другу теоретических основаниях, тем не менее успешно „работают“), то не так ли обстоят дела и в естественных науках? К примеру, физика продвигается вперед, создаются новые теории, даже парадигмы, но это не значит, что старые опровергаются и от них отказываются. Например, вся современная механика (теории прочности и т.п.) построена на ньютоновской механике, работает в той же ньютоновской парадигме, и практика так же подтверждает ее, как и теорию относительности, и квантовую теорию. Происходит естественный процесс: те теории, которые „работают“, то есть достаточно адекватно описывают реальность, на которой они „работают“, продолжают существовать, а нежизнеспособные идеи отбрасываются, отмирают (например, птолемеевская модель мира в физике, теория интроспекции в психологии).
Вышенаписанным иллюстририруется мысль, что принципиальный путь развития науки у психологии не является „особым“. Курт Левин очень удачно сказал об этом: „Подчеркивание чрезвычайного в психологии… есть только пережиток уже пройденной фазы развития“.
Так, А. А. Пузырей, проводит следующие различия между психологией и квантовой физикой. Признавая, что и в той, и в другой науке наблюдение меняет наблюдаемую реальность, он считает, что применительно к психологии „речь идет не просто об изменении траектории движения объекта, но о смене законов его жизни“. На самом деле это различие принципиально недоказуемо, так как нет никаких доказательств, что электрон „всего лишь меняет траекторию“, ведь при наблюдении он ведет себя как волна, а без наблюдения — как частица — чем не смена законов его жизни?
Вышесказанное подводит нас к двум важным пунктам. Первый: весьма показателен тот факт, что и психология (в лице Курта Левина и его учеников), и физика (в лице Планка, Гейзенберга, Бора и других представителей квантовой физики) пришли к идее учета наблюдателя в эксперименте. А ведь и в физике (о чем пишут Т. Кун и М. Полани) и в психологии (о чем пишут В.П. Зинченко и М.К. Мамардашвили) „философское движение, основанное на стремлении к научной строгости, стало угрозой для положения самой науки“. Это философкое движение явилось следствием „стремления достичь абсолютно безличного знания, которое не признает существования личности и дает нам картину Вселенной, где мы сами отсутствуем''.
Второй важный вопрос, вытекающий из предыдущего, связан с разделением наблюдаемой реальности и ее интерпретации (эта проблема так же важна для психологии, как и для физики или любой естественной науки, ведь интерпретация наблюдаемого всегда производится в конечном счете человеком). Как пишут В.П.Зинченко и М.К. Мамардашвили, исследуемая реальность “никоим образом не дана познанию вне его», «всякая реальность нам дана представлениями о ней», потому что «исследователь имеет дело с системами абстракций, допущений и теоретических предпосылок, а не непосредственно с самой действительностью». Отсюда возникает проблема: как отделить факт от интерпретации этого факта и возможно ли это в принципе? То есть, возможно ли в принципе говорить об «объективно существующем» или согласиться с Юнгом: «Мы еще далеко не способны понять: если нечто существует, то лишь потому, что чье-то маленькое — и, увы, столь преходящее — сознание заметило его».
По нашему мнению, на самом деле в любой науке происходит следующее: на бесконечно сложную и многогранную реальность (трудно отрешиться от представления об «объективно существующей» реальности, хотя и хотелось бы) каждый из людей накладывает свою «когнитивную сетку» (название очень условное), и именно сквозь нее видит мир. Эти «сетки» могут быть как простыми, так и очень сложными и многомерными, однако никогда не могут охватить все бесконечное разнообразие жизни. Более того, каждый сам формирует реальность, исходя из своего видения мира и пополняя этот мир.
Еще одно принципиальное различие между психологией и естественными науками, по мнению А.А. Пузырея, состоит в следующем: естественнонаучное знание — это знание законов поведения неких идеальных объектов. Однако рассмотрим, откуда берется эта «идеальность». В основе поиска закономерностей и вывода законов лежит обобщение, и именно обобщение заставляет говорить о неком «абстрактном», обобщенном объекте. Но не так ли все обстоит и в психологии? Лишь описательная часть науки может «похвастаться» вниманием к единичным и уникальным случаям. А выведение закономерностей требует обобщения, и следовательно, «идеализации» объекта.
Идея единства норм и идеалов научности в различных науках гораздо глубже, чем просто «следование законам логики». Это единство идет от природы человеческого мышления и познания, которая едина при всем разнообразии стилей мышления даже в рамках одной науки. Наука по сути своей мифологична. Леви-Брюль писал о том, что современная наука структурно мало отличается от первобытных мифов. З. Фрейд считал, что мифологична теория относительности в физике. А.А.Пузырей «мифологемой» считает психоанализ, а противоположностью психоанализу в этом плане — современную медицину. Однако современная медицина дает рядовому больному тот же миф, по сути ничем не отличающийся от мифа шамана. Человек лишь по-другому видит причинные связи: шаман, например, рассказывает ему о «духах», которые проникают в организм и производят там такие-то или такие-то операции, современная медицина «посылает» в организм «добрых духов» в виде таблеток, а представления больного о том, что происходит в его организме, столь же мифологичны. Можно приводить множество примеров, иллюстрирующих сходство науки и мифа, при анализе которых выявляются следующие черты сходства: это и некая реконструкция «сил природы», влияющих на действительность, и идея воздействия на эти «силы», и даже подтверждение практикой. Вероятно, человек не может существовать без мифа, у каждого есть множество «индивидуальных мифов», а в наиболее развитом виде «массовый миф» представлен наукой. Даже лингвистически подтверждается эта параллель: «я верю в науку» — Поппер называл эту идею единственной в его мировоззрении, которую он не может объяснить рационально. Вера — это основа существования науки. Вот почему наука исторически плохо уживалась с религией. И наука, и религия построены на основной идее — идее закономерности (мышление человека, как нам кажется, изначально устроено таким образом, чтобы искать закономерности, мы не можем жить в мире, где нет закономерностей), только трактуется эта идея по-разному, то есть, закономерности исходят из разных систем.
Итак, подводя итоги анализа психологии и физики на предмет поиска методологического сходства, можно сделать вывод, к которому этот анализ привел: пути наук во многом схожи, и в их методологии гораздо больше общего, чем различий.