Реферат: Юнг. Аналитическая психология

<span Tahoma",«sans-serif»;mso-bidi-font-family:«Times New Roman»">Введение.

Выше означенная тема заинтересовала меня потому, что мои знания в сферепсихоанализа были достаточно скудны. Но сейчас, после написания этой работы,они, то есть знания, достаточно расширились и углубились. Я не хочу сказать,что я стал выдающимся психоаналитиком, но я могу ответить на ряд вопросов,освещённых в моей работе.

<span Tahoma",«sans-serif»;mso-bidi-font-family:«Times New Roman»">

<span Tahoma",«sans-serif»;mso-bidi-font-family:«Times New Roman»">Психоанализ.Аналитическая Психология.

Аналитическая психология – одна из школ глубинной психологии,базирующаяся на понятиях и открытиях в области человеческой психики, сделанныхшвейцарским психологом Карлом Густавом Юнгом (1875 – 1961). Юнг предложилдостаточно обширную и впечатляющую систему взглядов на природу человеческойпсихики. Его труды – 20 томов неполного собрания сочинений, выпущенного нанемецком и английском языках, включают глубоко разработанную теорию структуры идинамики психического, — сознательного и бессознательного, — обстоятельнуютеорию психологических типов и детальное описание универсальных психическихобразов, берущих своё начало в глубинных пластах бессознательной психики.

Психоанализ – общая теория и метод лечения нервных ипсихических заболеваний. Психоанализ возник в начале века как одно изнаправлений  медицинской психологиисначала усилиями З. Фрейда, а затем и его последователей, постепенно превратилсяв учение, претендующее на оригинальное решение чуть ли не всехмировоззренческих проблем. Одновременно он стал частью повседневногосуществования миллионов людей в Западной Европе и, в особенности, в США.Психоанализ является философским учением о человеке, социальной философией,принадлежа, таким образом, к факторам идеологического порядка.

Юнг начал работать над «Психологическими типами» после своегоокончательного разрыва с Фрейдом, когда он вышел из Психоаналитическойассоциации и оставил кафедру в Цюрихском университете. Этот критический период(с 1913 по 1918 годы) болезненного одиночества, который сам Юнг позже определилкак «время внутренней неуверенности», «кризис середины жизни», оказалсяинтенсивно насыщен образами собственного бессознательного, о чем онвпоследствии и написал в автобиографической книге «Воспоминания. Сновидения.Размышления». Там, среди прочего, есть и такое свидетельство.

«Эта работа возниклапервоначально из моей потребности определить те пути, по которым мои взгляды отличалисьот взглядов Фрейда и Адлера. Пытаясь ответить на этот вопрос, я натолкнулся напроблему типов, поскольку именно психологический тип с самого начала определяети ограничивает личностное суждение. Поэтому моя книга стала попыткой занятьсявзаимоотношениями и связями индивида с внешней средой, другими людьми и вещами.В ней обсуждаются различные аспекты сознания, многочисленные установки,сознательного разума к окружающему его миру, и, таким образом, конституируетсяпсихология сознания, из которой просматривается то, что можно назватьклиническим углом зрения».

Подобно тому, как не ощущаютсердца, пока оно бьет нормально, так первобытный человек не воспринимаетпсихики, как чего-то, хотя и связанного с его природой, но всё же особенного, — пока эта психика функционирует без задержек и конфликтов. Собственно говоря,без осознанной душевной расколотости и не могла бы никогда возникнуть никакая,пусть даже очень далёкая от строгой научности, эмпирическая психология. Онаесть плод, здоровый конечно, осознания этой расколотости, которое породилорефлексию и вызвало к деятельности особое начало, воспринимающее внутренниймир, в отличие от элементов восприятия, то есть психологического объекта. Такначалось объективирование психики (на помощь которой до того приходила магия,мифология и религия), то есть становление её предметом сознательноговосприятия; и чем дальше шло это объективирование, тем более и более этивосприятия преобразовывались в познания, потому что тем более и болеевоспринимающий субъект освобождался в своей деятельности от определяемостидушевными элементами. Дальнейшее развитие психологии, как специальной науки, атем более возникновение психоаналитической теории и практики есть результаттаких коллективных и индивидуальных потрясений современного культурногочеловечества, которые уже не могли найти истолкование и умиротворяющий исход вмифологии, религии и метафизике, как то было в древности и в средневековье илисейчас ещё у первобытных народов. Психика должна была вскрыта и обнажена как внутренняяприрода, чтобы ее теоретическая автономность, могла быть осознана в той жемере, в какой это уже давно имело место в физике.

Не одна ветвь психологии неоказалась в такой мере на высоте упомянутых задач практики и теории, какпсихоанализ. Понятно, что идеи психоанализа волнуют сегодня не толькомедицинскую и философскую, но и общую литературу и беллетристику.

Среди теоретиков и практиковпсихоанализа Карл Густав Юнг занимает совершенно особое положение. Недаром он,чтобы и терминологически отмежеваться, называет своё учение аналитической психологией. Во врачебнойпрактике он, разумеется, действует вполне согласно своей теории, не отметая,однако, при этом плодотворных приёмов, выработанных психоанализом венской школыв лице её основателе Зигмунда Фрейда. Не отвергает Юнг и ценных результатов, ккоторым пришёл первый из отступников – Альфред Адлер, вызвавший раскол ввенской школе. Вполне обоснованное «отступничество» Юнга, высоко чтящего и посию пору своего, как он выражается, «мейстера Фрейда», было неизбежным шагом нестолько для него самого, сколько для всего психоаналитического течения. Ведьэто последнее принадлежит к тем явлениям культуры и цивилизации, которые носятпреимущественно коллективистический характер и, раскрываясь в своём поступательномдвижении диалектически, обязывают своих представителей, поскольку для последнихсамо дело важнее личных соображений, зорко всматриваться в целеустремлённостьэтого движения, в особенности же тогда, когда налицо тяготение (как это имеетместо в венской школе) к тому, чтобы закрыть систему. Это тяготение отводитвзор от само собой намечающихся ближайших шагов – выполнение их, однако, исделало бы невозможным и излишним закрытие системы.

Стагнация фрейдианства не подлежит сомнению, сколько бы сторонники егони пытались отрицать её. Но констатировать это вовсе не означает бытьпротивником Фрейда, умалять великие заслуги его не только как создателяпсихоаналитической терапевтики, но и как первостепенного теоретикапсихоанализа, собрание сочинений из одиннадцати томов классических трудовкоторого сохранит основополагающее значение. Замечательно, что отступившая отфрейдианства доктрина Адлера, с быстротой и блеском докатившись дозаключительных своих выводов, впала в такую же стагнацию. Иной участи нельзябыло ожидать для этой венской подшколы: она есть такого рода оппозиция, правона существование, которой основывается исключительно на законе компенсирующегоконтраста (взаимовосполнение противоположностей), поэтому она есть и останетсяспутником планеты, некогда оторвавшимся от неё и разделяющим её судьбу, именнопостольку, поскольку психотпологизм Адлера есть противоположность таковомуФрейда. Адлер, сводящий всё к комплексу власти, — антитезис, психологическивосполняющий тезис Фрейда, сводящего всё к эротическому комплексу, — лишь понедоразумению полагает себе адлерианство логически контрадикторнымфрейдианству. Решительно критический момент для венского психоанализа наступилименно тогда, когда фрейдианство, выделив из себя адлерианство, не понялосмысла этого отступничества и не сумело вобрать его в себя обратно, давпредварительно ему добежать до своих последовательных выводов. Здесь пересёксярост венского психоанализа. И фрейдианству, и адлерианству оставалось лишьрасширяться в подробностях, распространительно применяя свои достижения. Именноздесь и вступает тема Юнга.

О ней нельзя сказать,  что она есть синтезис в том смысле, в какомтема Адлера есть антитезис – только. Будь это так, не было бы цюрихской школы,а лишь цюрихское отделение венской школы, считаемое, разумеется, последней заересь. Учение Юнга ни есть синтезис. Он только попутно не мог не совершить самособой диалектически наметившегося синтезиса – как раз созданием психотипологии – и Юнг поступил именнотаким образом, в силу того, что нес с собой свою тему,  в корне иную, нежели фрейдистская. Что этотак и не иначе, нельзя здесь доказать, а только слегка наметить, ибонесомненные определения требуют не строчек, а страниц.

Юнг вызывает гораздосильнейшее противление, нежели Фрейд. Гораздо легче и удобнее принять оструюпсихосексуальную теорию Фрейда, отведя ей строго очерченное и подобающее ейместо. Пансексуальзм же, как миропонимание, есть притязание чересчур наивное.Иначе обстоит дело с аналитической психологией Юнга. Отклонить притязания последнейне так-то легко. В противоположность психосексуализму она вторгается в областьвсей психической жизни не как тесно сомкнутая колонна, а как широко развернутаяармия, разделенная на много отрядов, с различных сторон охватывающихпсихическую область, но, конечно, подчиненных единому намерению(саморегулированию психики как энергетического феномена).

Так или иначе, но как-товдруг все заговорило о Юнге. Его имя, дотоле известное наряду с именами другихвыдающихся психоаналитиков, стало всюду произноситься как имя исследователя имыслителя, имеющего сказать нечто крайне важное для  современности. Вследствие этого публичныелекции Юнг вынужден нередко повторять, чтобы дать возможность всем желающимпрослушать их. Знаменитый профессор синологии Рихард Вильгельм после изучениятрудов Юнга и после бесед с ним, констатировал факт наличия в Юнге всей тойподлинной китайской премудрости. Обрести которую немыслимо из старых или модныхкниг о культуре и религии Дальнего Востока. Окунуться в которую он, Вильгельм,имел счастье благодаря многолетнему пребыванию в Китае и случайному знакомствус последними наиболее выдающимися представителями древних учений конфуцианстваи игинга.

Известный немецкий романист Оскар Шмиц решается поведать о том, «что,собственно говоря, делает Юнг?» По его мнению, «слово психоанализ покрываетсобой лишь несущественное из того, чего добивается Юнг», — «он поступаетприбегающими к нему так же, как поступали познаватели в прежние времена,например Пифагор или Сократ». «Но, — прибавляет Шмиц, — такой образ действийнесёт с собой великое освобождение из больничной атмосферы, созданной прежнимипсихоанализом». А в своей книге «Психоанализ и йога» Шмиц утверждает, что«система Юнга впервые даёт возможность психоанализу стать на служение высшемуразвитию человечества». Юнг – больше, чем психоаналитик, потому что он в глазах«только – психоаналитиков» и является не вполне психоаналитиком.

Юнг принадлежит к темстранным, сложным натурам, призвание которых не укладывается в рамкиопределённой специальности, являющейся, поэтому лишь одним из проводников ихзаданий. Тесно связана деятельность швейцарца Парацельса и Юнга. Их связывает,по-видимому, схожая борьба за новые познания: Парацельс — стремился высвободитьвещество от вселившихся в него духов. Стремление же Юнга заключается в том,чтобы вобрать в психологию в психологию бессознательного (как он её понимает)этих духов, избавиться от которых Парацельсу всё-таки  не удалось. Освободиться от «духов» нельзя путемотвлечения внешней природы от них: они, как сама природа, входят в окно, когдаих прогнали в дверь. Лишь «пристроенные», так сказать, в Юнговой психологиибессознательного, они теряют свою власть над человеком.

Идеи Юнга слишкомзначительны и самобытны, чтобы не найти своего теоретического выражения иприменения во всяком случае, то есть даже если бы Юнг шел в своем развитиисовсем иным путём, нежели через медицину и психоанализ. Следует признать, что внастоящее время нет вообще ни одного психолога, который мог бы сравниться с нимкак в практической проницательности, так и в теоретической глубине, смелости ибеспредрассудочности. Его учение являет собой полнейший переворот в психологии,к которому фрейдианство дало лишь односторонний толчок. Нельзя не согласиться содним французским критиком в том, что «среди многих никто не трудился с большимуспехом, нежели Юнг, над тем, чтобы вывести психологию из грамматическойтемницы, в которой она была заточена».

Первый большой иосновополагающий труд Карла Густава Юнга «Либидо,его метаморфозы и символы» уделяет большее внимание бессознательнойполовине нашей психики и, несмотря ни на какие наивного читателя смущающиеотступления, с логическим упорством клонит психологическое рассмотрение впоследнем счёте к энергетической структуре, то есть по существу ориентируетсяестественнонаучно и даже физикально. Второй большой и столь же основополагающийтруд: «Психологические типы»переносит внимание на сознание, на процесс индивидуации, путь, к пониманиюкоторого идёт не иначе, как через типологию. Здесь психология, как центральнаянаука, начинает уже ориентироваться в значительной мере исторически научно, нестановясь, разумеется, вполне и только наукой о культуре, продолжая сохранятьсвою связь с природоведением. Все направления психологической науки, пользующиесяправами академического гражданства, обязаны отныне считаться с оглашеннымпсихоанализом, и при том не только отчасти, благодаря его некоторым вернымнаблюдениям и мыслям, но в целом, то есть они обязаны либо поставить вопрос ополном доверии психоанализу, либо дать обоснованный отрицательный ответ, неограничиваясь ироническими отписками свысока.

Типология Юнга связана с преобразованием психоаналитической техники,над которым он долго работал в своей практике. Конструктивный метод Юнга неотменяет, как это сделал Адлер своим односторонне финальным методом, адополняет этот прежний строго фрейдианский метод. Символический продуктбессознательного должен действовать освободительно; поэтому он рассматриваетсяи «проспективно», то есть оценивается под углом зрения реально возможногобудущего образа действия и жизни анализируемого пациента. Общее состояниесознания принимается при это особенно во внимание при помощи анализасоотношения образа мыслей пациента в данный момент с одновременными продуктамиего бессознательного. Юнг прежде всех психоаналитиков начал основывать своинаблюдения и описания на психологических данных индивидуального сознания. Егопрактика имеет важное систематическое значение для психологической науки,взятой в её целом. Психологов старой школы отвращает от психоаналитиков венскойшколы то обстоятельство, что последние как бы пренебрегают сознанием изанимаются бессознательным, существование которого академизм склонен непризнавать вовсе. Поскольку современные психологи и психиатры без различиянаправления окажутся не в состоянии подорвать основы Юнговой психотипологии иопрокинуть всё здание её. Поэтому они обязаны признать, что последняя призванаводворить согласие между академическими учениями о психике и психоанализом, вособенности в том расширенном и углубленном его построении, которое дала емуаналитическая психология Юнга.

Отрицать культурносозидающее значение «Психологических типов», какподлинной психологии индивидуации – немыслимо. С другой стороны, огорчаться илирадоваться тому, что в этой книге всё взято с точки зрения психологической,взято намеренно и беспощадно, было бы наивным недоразумением. Именно смешениемсубъективности психического отношения к той или другой сущности собъективностью самой сущности. Впрочем, как раз релятивизм (точнее,реляционизм) «Психологические типы», оправдыванием именно юнговскогопсихологизма, нашедшего недавно в одной из лучших его публичных лекций:«Душевная проблематика современного человека» следующую заостреннуюформулировку: «Мой голос есть только один из голосов – мой опыт только капля вморе – мои знания так велики, как размеры микроскопического полезрения – моедуховное око – зеркальце, отображающее один из мельчайших уголков этого мира –наконец, моя идея есть субъективная исповедь».

Проблема «Психологизма» вообще, правильный реляционизм иантифилософский догматизм в психологии, с одной стороны, казуистика этихпроблем в аналитической психологии Юнга, с другой стороны, — это не такиевопросы, на которые может быть дан краткий ответ.

Юнг не занимался методологическими вопросами науки  — как почти все имперические исследователи,Юнг проходит мимо или касается попутно, а потому иногда недостаточно осторожно,тех философски принципиальных вопросов, которые встают на пограничных линияхмежду отдельными областями жизни и таковыми же познаниями. Надо прочитать всёнаписанное Юнгом, чтобы мочь вычертить среднюю линию уклонов его мысли всторону к правильному психологизму и от него.

Прежде всего,стоит уяснить, что психоанализ является научным методом, требующим известныхтехнических приёмов; благодаря его техническим результатам развилась новаяотрасль науки, которую Юнг назвал «аналитической психологией».

В началесвоей статьи Юнг упоминает о двух предубеждениях против психоанализа. Первое изних считает психоанализ чем-то вроде анамнеза (анамнез – это совокупностьсведений о развитии болезни, условиях жизни, перенесённых заболеваниях,собираемых с целью их использования для диагноза, прогноза, лечения,профилактики). Психоаналитик, обращая внимание на данные анамнеза, прекраснознает, что это лишь внешняя история больного, которую нельзя смешивать с самиманализом. Второе предубеждение, большей частью, основанное на поверхностномзнакомстве с психоаналитической литературой, считает психоанализ способомвнушения, посредством которого больному навязывается «известная вера или учениео жизни», благодаря чему он излечивается. Но на самом деле психоаналитик непытается навязать больному того, что он не может признать свободно.

Наперекорвсем прежним методам лечения психоанализ стремится преодолеть расстройствопсихики посредством не сознания, а бессознательного, что требует сознательногосодействия больного, ибо, по словам Юнга, до бессознательного можно дойти лишьпутём сознания. Другая наиболее сложная проблема – это то, что психоаналитик неможет предположить какого-то раз и навсегда установленного решения различныхсвоими корнями проблем, то ему приходится искать его в индивидуальности самоголица. Дело в том, что ни сознательный расспрос, ни рассудочные ответы  тут не помогут, ибо причины скрыты отсознания больного. Существует несколько путей добраться до бессознательныхглубин психики человека.

Первоесредство – дать больному говорить обо всем, что ему непосредственно приходит вголову. Аналитик же должен тщательно следить за всем высказываемым и всё этоотмечать, отнюдь не пытаясь навязать больному свое собственное мнение. Но,разумеется, невозможно в каждом конкретном случае достигнуть успешныхрезультатов применением этого бесхитростного способа, хотя бы уже потому, чтолишь в редчайших случаях нужные психические данные лежат столь не глубоко, неговоря уже о том, что некоторые больные не хотят рассказывать о  своих мгновенных переживаниях врачу из-затого, что они могут быть болезненными для него. Иногда может так случиться, чтобольному представляется, будто никаких особых переживаний и не было, чтопринуждает его говорить о более или менее безразличных для него предметов.

Поэтому врачуприходится прибегнуть к другим методам. Одним из таких методов являетсяассоциативный опыт. Второй же способ проникнуть в психику больного – анализсновидений, являющийся классическим орудием психоанализа. При этом сновидениямприписывают их бессознательное содержание. Отыскание бессознательных егоисточников  технически являетсяпроцедурой, издавна применявшейся инстинктивно: старание просто направлено нато, чтобы припомнить, откуда заимствован тот или иной эпизод сновидения. Наэтом весьма нехитром принципе и основано психоаналитическое толкованиесновидений. Но невольно задаешься вопросом: что же делать, если больной ничегоне видит во сне? Юнг уверяет, что подобного примера он не встречал: «всехбольных, — говорит он, — даже утверждающих, что они никогда ничего во сне невидят, анализ приводит к сновидениям». Дело в том, что если больной с самогоначала анализа не имеет сновидений или же они внезапно прекращаются, он,несомненно, утаивает материалы, подлежащие сознательной разработке. Отсутствиеже у больного сновидений указывает на еще не использованные им сознательныематериалы.

Сновидениями вначале следует пользоваться лишь какисточниками материалов для анализа. В начале анализа излишнем и неосторожнымявляется окончательная их разработка.

Некоторые психологи, по мнению Юнга, придерживаютсяодностороннего полового толкования сновидений, при этом действительное значениесновидения ускользает. Если в начале аналитического лечения обнаруживается,несомненно, половой смысл какого-либо сновидения, смысл этот нужно признатьреальным, т.е. указывающим на необходимость подвергнуть половой вопростщательному рассмотрению. Если же в позднейший период анализа какое-либосновидение содержит половую фантазию, которую можно считать разрешенной, то ейне нужно приписывать, безусловно, полового значения, ее следует считать символической.В этом случае половая фантазия имеет значение символа, а не конкретности.

<span Tahoma",«sans-serif»;mso-bidi-font-family:«Times New Roman»">Заключение.

Психоанализ представляет собой не только мир, но и философию. Онадалеко от оптимизма. Мы обладаем такой, а не иной физической и психическойорганизацией и мало что способны изменить в своем положении. Реальность неподчиняется нашим желаниям и не подвластна мольбам. С нею можно примириться,как и со своей судьбой. Психоанализ — это урок скромности для человека,поскольку ему следует отучиться принимать иллюзорное за самоочевидное, ажелаемое за действительное. Обнаружив себя рабом собственных влечений, человекспособен уменьшить зависимость, но от цепей ему не избавиться, как и от смерти.Освобождение от иллюзий, от сновидений дает познание необходимости. Такаяфилософия не утешает, она помогает одному бесстрашному принятию судьбы.

еще рефераты
Еще работы по психологии, общению, человеку