Реферат: Политическое самоопределение России: проблемы выбора

<span EuropeExt",«sans-serif»">МИНИСТЕРСТВО СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВАРФ

<span EuropeExt",«sans-serif»">САМАРСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯСЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">Кафедра

<span EuropeExt",«sans-serif»">педагогики и психологии

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»; mso-ansi-language:EN-US">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">Реферат

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">Тема:“Политическое самоопределение России: проблемы выбора”

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">Выполнил:студент И-

<span EuropeExt",«sans-serif»;mso-ansi-language:EN-US">V<span EuropeExt",«sans-serif»">-8

<span EuropeExt",«sans-serif»">КухарьА.А.

<span EuropeExt",«sans-serif»">Принял:Болдашева Н.Г.

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">

<span EuropeExt",«sans-serif»">Кинель

<span EuropeExt",«sans-serif»"> 2003 г.<span Times New Roman",«serif»;mso-fareast-font-family: «Times New Roman»;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language: AR-SA;layout-grid-mode:line">

«Самоопределение».Насколько правомерноупотребление этого понятия, обычно используемого при описаниинационально-государственных проблем, для характеристики политической ситуации всовременной России? Сущест­вуют разные подходы к исследованию политическогоразвития российского общества. На одном конце широкого спектра применяемыхметодов — самое общее, абстрактно-теоретическое, можно сказать, историософское видение отечественной истории, оценкиисторических судеб страны, базирующиеся на осмыслении ее геополитическогоположения, специфики политической куль­туры, особенностей менталитета народа иэлиты, а также той роли, которую она призвана сыграть в развитии человеческойцивилизации. На другом — си­туационный политический анализ, преследующий сиюминутныецели, в част­ности, в нынешний период — просчет возможных результатов предстоящихпарламентских, а затем и президентских выборов. В обоих случаях рассматри­ваемоепонятие мало что дает для постижения происходящего. Оно приобре­тает эвристическийсмысл лишь на крутых изломах истории, когда перед об­ществом встает проблема кардинальноговыбора и в повестку дня выдвигает­ся смена самой парадигмы политическогоразвития.

Ссередины 1980-х годов Россия вступила в полосу глубокого реформиро­вания фундаментальныхоснов своего общественного устройства. Уже второе десятилетие страна переживаетсистемный кризис, дестабилизировавший об­щество, потрясший его до основания,поставивший вопрос о принципиально новых политических ориентирах. Поиск средстви способов преодоления это­го кризиса и перехода к иному качественномусостоянию превращает понятие «политическое самоопределение» в релевантныйинструмент познания глу­бинных тенденций, скрывающихся за турбулентнойдинамикой текущих со­бытий. Российское общество оказалось как бы на развилке:вопрос о том, ку­да идти, стал для него поистине судьбоносным.

Внастоящее время Россия находится, возможно, на самом крутом вираже своейистории. Общество мучительно тяжело самоопределяется по отношению к новымреалиям и в мире, и в собственном развитии. До начала перемен, ини­циированныхгорбачевской перестройкой, вопрос о политическом самоопреде­лении не возникал.Советский Союз воспринимался всеми как мощная супер­держава,объединившая вокруг российского ядра народы с разными социо-культурнымии даже цивилизационными традициями. Несмотря на такоемно­гообразие, советское общество являло собой некую целостность, скрепленнуюединой государственностью, общностью социально-экономического строя, до­минировавшейв общественном сознании социалистической идеологией, кол­лективистским образомжизни. При всем национально-этническом и социаль­но-культурном плюрализме этопозволяло характеризовать население страны как единую историческую общность —советский народ. На мировой арене СССР представлял один из полюсов биполярноймеждународной системы.

В большинстве своем жителиСССР ощущали себя гражданами великого государства, имевшего вполне определенныйсоциальный строй и занимавше­го вполне определенное место в мировом сообществе.Независимо от того, как люди относились к этому государству, какие давали ему философско-истори-чеекие, социально-политические инравственные оценки, и в самой стране, и в мире оно четко идентифицировалось суникальным обществом, претендо­вавшим на свой особый путь и в этом смыслевполне самоопределившимся как альтернатива капиталистическому.

Сначалом реформирования советского общества в эту определенность был внесен мощныйфермент брожения, давший толчок сомнениям и болезнен­ным переоценкам. Попыткиудержать данный процесс в русле эволюционной смены ориентиров, более постепеннойи потому менее мучительной, не увен­чались успехом. Восторжествовалконфронтационный принцип: «до основа­ния, а затем...».Радикально-либеральный курс ранних 1990-х придал иденти­фикационной ломкеразрушительный характер, ввергший общество в состоя­ние неопределенности,граничившей с хаосом. Прежние оценочные стереоти­пы были разбиты, вводимые жестандарты, заимствованные преимущественно из чужого опыта, не выдерживалииспытания на прочность при соприкосно­вении с российской действительностью.Началось шараханье из стороны в сторону — от полного отрицания своего прошлогодо ностальгического жела­ния вернуться в его объятия. Удержаться на стользыбкой почве было невоз­можно. Российское общество могло сохранить себя толькопутем выработки новых базовых оснований собственного существования и развития,т.е. путем нового политического самоопределения. Ему предстояло сделатьстратегичес­кий выбор и для этого ответить на целый ряд важнейших вопросов. Вчем за­ключаются национальные интересы России? Какой политический строй и ка­каяформа власти в наибольшей мере им соответствуют? Какими должны быть место ироль страны в глобализирующемся мировом сообществе?Какая соци­альная система обеспечит ее возрождение?

Позадиуже без малого два десятилетия перемен, а ответы на эти вопро­сы так и не найдены.Ни у одной из партий нет и убедительной стратегии политического развития. Всеэто наводит на мысль, что политическое само­определение России — длительный,сложный и многомерный процесс. Об­щий вектор движения будет формироваться входе решения совокупности узловых политических проблем, каждая из которыхпотребует от власти и общества четкой позиции относительно направления и характерапредпри­нимаемых шагов. Накопленный политический опыт позволяет наметить лишьконтуры альтернатив, стоящих перед Россией. Более детальные про­гнозы внынешней ситуации вряд ли оправданы вследствие глубокой анти-номичностироссийского общества.

Втрактовке И.Канта, антиномии — это утверждения, которые в равной сте­пени логическидоказуемы и в то же время взаимоисключающи. В применении к социальной действительностиантиномичность указывает на особый тип про­тиворечия,где каждая из противоположностей имеет одинаково прочное базо­вое основание вреальности. Противоречия-антиномии ведут к возникновению дилемм, не поддающихсяснятию в результате единожды сделанного выбора. Пока сохраняются глубинныеоснования контрнаправленных тенденций, анти-номичная дилемма вновь воспроизводится, требуяпостоянного подтверждения выбора. Российская действительность насыщенаподобными дилеммами: авто­ритаризм versusдемократия, гражданское общество versusкорпоративное, фе­дерализм versusунитаризм, рынок versusгосударственная опека надэкономи­кой, постиндустриализм versusсырьевой анклав мировойэкономики, противо­стояние versusпартнерство на международной арене. Несмотря на принципи­альную важность всех перечисленныхдилемм, России, на мой взгляд, необхо­димо самоопределиться прежде всего попервым трем из них.

Наполитическом уровне решающей представляется антиномия демократия — авторитаризм. Не будет преувеличением сказать, что всяроссийская поли­тическая жизнь протекает в ее энергетическом поле, сдвигаясь ток одному, то к другому полюсу. Оглядываясьна историю российских преобразований, можно заметить, что пик смещения всторону демократии приходится, пожалуй, на 1980-е годы, на время утверждениягласности и формирования в стране публичной сферы. Именно тогда возник важнейшийинструмент демократического развития, ко­торый до сих пор остается стержнем ииндикатором демократизма в россий­ском обществе. С появлением гласности ипубличности общество заговорило;

заговорив, оно стало размышлять, а затем идействовать. Без этого прорыва к демократии были бы невозможны последующиереформы в экономике и по­литической системе, приведшие к крушениюкоммунистического авторита­ризма. Но потом маятник вновь качнулся в направленииавторитаризма. В русле радикально-либеральной политики сложился политический режим, вос­производившийтипичные черты автократии.

Витоге политическая система нынешней России оказалась амбивалентной. С одной стороны,она вроде бы демократична, так как ей присущи ключевые признаки демократическогостроя: всеобщие выборы, разделение властей, двухпалатный парламент, многопартийность,свобода прессы, гласность, ком­плекс гражданских прав, местное самоуправление.С другой — эти атрибуты демократии во многом декоративны, придавлены и обесточены,поскольку Конституция РФ, принятая в 1993 г., закрепила общественный порядок,тяго­теющий к самовластию.

Нельзясказать, что подобная амбивалентность свойственна только нашей стране. Она известнамногим государствам, освобождающимся от наследия ав­торитаризма. Однако у наспротиворечия между демократическими и автори­тарными тенденциями проявляютсягораздо острее, чем где бы то ни было. От­части это объясняется историческими исоциокультурными особенностями Рос­сии. Традициясамовластия пронизывает всю отечественную историю вплоть до 1917 г. Она былавоспроизведена в новом виде в советскую эпоху и вновь про­росла впостперестроечных условиях. Среди главных причин ее устойчивости — слабое развитиегражданского общества и невысокий уровень массовой полити­ческой культуры. Обаэтих фактора препятствуют реальному воплощению в жизнь декларированных прав исвобод, облегчают узурпацию власти олигархи­ческими игосударственно-бюрократическими элитными группами.

Пытаясьвнедрить в российское общество западную модель демократии, ра­дикальные либералыне посчитались с тем, что данная модель формировалась столетиями, притом в совсеминой социокультурной среде. Следствием либе­рального«большевизма наизнанку» стал подрыв складывавшихся веками усто­евобщественно-политической жизни страны: сильной государственности и коллективистскогосолидаризма, в какой-то мере компенсировавшегонеразви­тость гражданского общества и личностного начала. В результате молодаярос­сийская демократия оказалась крайне уязвимой для авторитарного«термидо­ра». Резкий слом государственных институтов не сопровождалсяростом новых, демократических учреждений, что привело к потере управляемости иобесце­нению норм, регулирующих общественное поведение. Обрушились социаль­ныениши, формировавшие привычные формы солидарности. В одночасье об­нищавшие иутратившие ориентиры люди начали связывать свои надежды на социальнуюзащищенность и устойчивость существования, на обуздание кри­минальногобеспредела и восстановление национального достоинства не с раз­витием демократии,а с «сильной рукой». Поколебленная перестройкой веко­вая традициясамовластия обрела социальную почву для возрождения.

КонституцияРФ узаконила «перекос» государственной структуры в сторону президентскойвласти. Формально провозглашенный принцип разделения вла­стей был по сути подмененгегемонией исполнительных органов, подчиненных главе государства. Парламент фактическиоказался лишен реальных рычагов власти и контрольных функций. Политическиепартии не получили официальных каналов влияния ни на состав правительства, нина процесс принятия ре­шений. Средства массовой информации в своем большинствепопали под кон­троль олигархических групп и бюрократических клик, которыецинично ис­пользовали их в качестве орудия манипулирования общественным мнением.

Вместе с тем обнаружилось,что авторитарный «откат» не в состоянии пол­ностью уничтожитьпотенциал демократии. Население страны не хочет рас­ставаться с завоеваниямигорбачевских времен: с политической свободой, гласностью, плюрализмом. Нежелает оно отказываться и от плодов эконо­мических реформ, развязавших частнуюинициативу. Правящая элита, будучи неоднородной, не смогла сплотиться наавтократической платформе. Форми­рованию системы авторитарных институтовпомешали и противоречия между интересами столичной и региональных элит.

Некоторые важнейшиедемократические нормы, прежде всего свобода сло­ва и выборность властныхорганов, уже стали для активного большинства граждан неотъемлемой характеристикойполитической жизни. Это свидетель­ствует о том, что российское обществовступило на путь, который в конечном счете может привести к превращениюдемократии в образ жизни.

Тем не менее всероссийскиевыборы 1999 — 2000 гг. показали, что населе­ние, уставшее от тягот жизни, отощущения перманентной опасности и отсут­ствия перспективы, от лицемерия иобманов со стороны власти и чиновни­ков, проявляет возрастающую готовность доверитьсяхаризматическому лиде­ру, связывая с ним свои чаяния. Складывающаяся ситуацияво многом напо­минает ту, которую М.Вебер называл «плебисцитарной демократией»:отчуж­дение государственной власти от общества, кризис доверия к политическойэлите выливаются в акт народного волеизъявления в пользу лидера, воспри­нимаемогов качестве национального символа и олицетворяющего упования на защиту порядка ибезопасности, обуздание произвола бюрократической власти. Высокий кредитдоверия президенту В.Путину впол­не может быть интерпретирован как«рейтинг» разочарования властью и на­дежды на нормализацию сверхусистемы государственного управления жизне­деятельностью общества.

На выбор формы политическогосамоопределения России серьезно влияют и международные факторы. Глобализационные процессы, ограничивая суве­ренитет ивозможности государств, подтачивают фундамент национальных де­мократий истимулируют авторитарные тенденции — как в мировом масшта­бе, так и в отдельныхстранах. На старте третьего тысячелетия демократия сталкивается с серьезнымипроблемами. Исходя из этого, многие исследова­тели не исключают вероятностьтого, что мировому сообществу предстоит пройти в наступившем столетии черезфазу авторитарного развития. Под вли­янием глобальных вызовов все большемучислу российских граждан начинает казаться убедительным аргумент о том, чтосильная авторитарная власть эф­фективнее защитит интересы страны на мировой арене.

Какиеметаморфозы могут произойти в описанном антиномичномпроти­востоянии демократии и авторитаризма? В рамках исследовательского проек­та«Россия в формирующейся глобальной системе», осуществленном в Горба­чев-Фонде в 1998 — 2000 гг., были рассмотрены четырепотенциальных сце­нария политического развития российского общества на ближайшуюперспек­тиву.

Сценарий первый:сохранение сложившейся в1990-е годы системы самовла­стия. Вероятность реализации подобного сценария вчистом виде сравнитель­но невелика. Не исключены, однако, попыткизаконсервировать самовластие в его более «цивилизованной» форме,свободной от крайностей самодурства и построенной на рационально и циничнопросчитанных технологиях мани­пулирования общественным сознанием.

Сценарий второй;восстановлениемодернизированной версии советской системы. При господствующих сегодня вобществе настроениях такой вариант представляется маловероятным. Вместе с темвозможен определенный возврат к советской практике по тем направлениям, гдевоздействие радикально-ли­беральных реформ на материальное исоциально-культурное положение граж­дан оказалось наиболее болезненным.

Сценарий третий:становление сильнойдемократии как альтернативы авто­ритаризму. К сожалению, такой поворот событий,открывающий путь для во­влечения большинства граждан в политический процесс,требует создания це­лого ряда предпосылок и потому реален лишь в отдаленной перспективе.Апа­тия и пассивность значительной части граждан, уровень их политическойкультуры, а также высокая результативность политики манипулирования ихсознанием и поведением делают шансы на осуществление его в обозримом бу­дущемкрайне незначительными.

Сценарий четвертый',утверждение умеренноавторитарной власти, приме­няющей при необходимости жесткие меры для обеспеченияцелостности стра­ны, мобилизации ресурсов общества во имя преодоления системногокризиса и поддержания международного статуса России. Этот вариант наиболее веро­ятен:его готово принять общество, уставшее от жизненных невзгод, крими­нала,неразберихи, безволия власти; в его пользу действует острая потребность вконсолидации политической элиты; к нему побуждает ущемление интересов России намеждународной арене.

Укреплениеослабленной российской государственности носит сегодня им­перативный характер. Альтернативаодна — полная потеря управляемости и распад общества под давлением локального, этнонационального, корпоратив­ного, либертарногои других видов партикуляризма. Современный мир сталки­вается с беспрецедентным«вызовом плюрализма». Не только у нас, но и в за­падных демократияхперспектива постмодернистского «плюрализма без гра­ниц» вызываеттревогу за целостность и стабильность общества. Эта тема ста­ла предметомуглубленных теоретических изысканий. Тем более она актуальна для современнойРоссии, где публичная поли­тика оказалась под прессом групповых и клановыхинтересов. В этих условиях ради сохранения и упрочения государственности какполитического механиз­ма представления публичного интереса в качестве интересаобщества в целом приходится идти на такие ограничения политического плюрализма,которые по критериям развитых демократий выглядят антидемократическими. Однаков фазе становления демократии в трансформирующемся обществе они могут бытьисторически оправданы в качестве упорядочивающих мер. Это признают и многиезападные специалисты по России. Так, в частности, З.Бжезинский, оцениваяпроводимую В.Путаным политику усиления властной вертикали, указывает, что«ограничения на определенные аспекты той хаотичной свобо­ды, которая утвердиласьна волне крушения советской системы», были вызва­ны потребностью ввосстановлении законности и порядка.

Надоиметь в виду, что истоки и измерения российского плюрализма су­щественно иные,нежели на Западе. Плюрализм и дробность интересов здесь не столько следствиепостиндустриальных тенденций, сколько результат эко­номического и духовногоупадка, повлекшего за собой разрушение всей сис­темы социальных идентификаций исолидарностей. На этой почве и произра­стает хаотичное многообразие интересов,чем-то напоминающее неупорядо­ченное броуновское движение, когда все частицыподвержены бесчисленным случайным воздействиям и потому постоянно меняют своеместоположение. За годы реформ перед нашими глазами прошла длинная чередапартий, нео­жиданно появлявшихся и столь же быстро исчезавших. Взгляды ипозиции индивидуальных участников этого политического калейдоскопа тоже стреми­тельноменялись. Формировались причудливые политические комбинации. Создавались союзыи объединения-однодневки. Обыкновенные российские граждане, в большинстве своемвыбитые из привычных социальных ниш, бы­ли лишены возможности свободно(важнейшее условие демократии) опреде­литься в этой системе (точнее, бессистемности)политического беспорядка.

Подобный политический плюрализм отнюдь неспособствует демократиче­скому развитию общества. Напротив, он становитсяразрушителем мостов со­гласия и целостности социума. В такой экстраординарнойобстановке предот­вратить сегментацию и распад политической системы можнотолько одним способом — поставив предел необузданному политическому плюрализму,вве­дя его в рамки ответственной демократии. Как решить эту проблему, не по­рываяс демократическим курсом развития, который невозможен без полити­ческого плюрализма?Именно с этим вопросом и сталкивается сегодня рос­сийское общество, где после десятилетияразгула полуанархического плюра­лизма возникланеобходимость упорядочить хаос частных и групповых инте­ресов в нормативныхграницах правового демократического государства.

Думается, что в политике нынешней российской властиприсутствуют и да­же в какой-то мере срастаются два компонента: укреплениегосударственнос­ти и усиление авторитарных тенденций. Разделить эти двесоставляющие чрезвычайно трудно. Во всяком случае, в действиях Президента граньмежду ними ясно не просматривается. Тем не менее, выбор должен быть сделан. Об­ществоприближается к бифуркационной точке, когда надо будетопределить­ся: либо новый тур демократических перемен, либо ужесточениеавторитариз­ма. От этой точки власть может эволюционировать либо к сильнойдемокра­тии, либо к неприкрытому авторитаризму. В каком направлении пойдет раз­витие,зависит от общей динамики политической жизни, от конфигурации сил наполитической арене, что, естественно, связано с решением всего ком­плексаэкономических и социальных проблем.

К сожалению, антиномичностьдилеммы демократия versusавторитаризм затрудняет выбор. Все больше признаков того, что движение к точке бифур­кациизамедляется. Возникает некое неустойчивое равновесие, своего рода "бифуркационный застой". В любом случае есть немалооснований предпола­гать, что в вязкой трясине авторитарно-демократической антиномичности вы­бор пути политического развития Россииснова будет смазан, растянется по времени, распадется на чередующиеся этапыпрорывов к демократии, попят­ных шагов к авторитарной практике, застойныхстадий равновесия.

Подтолкнуть общество, «зависшее» междудемократией и авторитаризмом, к решающему выбору могла бы демократическаяэнергетика гражданского об­щества. Это позволило бы уравновесить усилениевертикали власти развити­ем системы горизонтальных сетевых связей гражданскихинститутов и объеди­нений. Однако здесь мы сталкиваемся с другой антиномичной дилеммой:

гражданское общество versusсистема корпоративистскихотношений.

Горбачевская перестройкадала толчок формированию в России граждан­ского общества. Частные интересывысвободились из-под пресса государст­венной монополии на собственность,наметились главные линии их структу­рирования. Возникли многочисленныесамодеятельные организации, объединения, ассоциации, их деятельность получилавполне удовлетворительную нормативно-правовую базу.

Но,как показывает опыт того же Запада, для развития полноценного граж­данского общества— носителя энергии общественной самодеятельности нуж­ны многие десятилетия. ВРоссии оно пока очень хрупко и неустойчиво. Ра­зобщенность превалирует надсолидарностью. Частные интересы аморфны, слабо кристаллизованы. Наемный трудплохо организован. Профессиональ­ные союзы еще не обрели самостоятельности и неосвободились от патерна-листских иллюзий. Не сталиавторитетными выразителями общих интересов национального капитала и объединенияпредпринимателей и банкиров. В их политике и деятельности слишком великудельный вес корыстных расчетов соперничающих олигархических групп, действующихглавным образом в сфе­ре финансов и сырьевых ресурсов.

Надоотметить, что рост влияния корпоративных интересов и организаций — общая чертасовременного мирового развития. Далеко не случайно XVIII Всемирный конгрессполитологов, состоявшийся в 2000 г. в Канаде, был по­священ обсуждению вопросао том, станет ли XXI в. началом тысячелетия корпоративизма. Повсюду в миренаблюдается усиление могущества и мо­бильности ТНК, которые нередко навязываютсвою волю правительствам, осуществляют диктат в мировой политике. Эти тенденциинесут в себе серь­езнейшую угрозу перспективам демократии на планете.

Вовторой половине XX в. в ряде западных стран сложилась конструктивная практикакорпоративных переговоров между объединениями групповых интере­сов игосударственными институтами. В рамках согласительного процесса вза­имныхконсультаций и обязательств частные интересы труда и капитала были подняты науровень прямого диалога с государством, что во многом способство­валодостижению общенационального согласия и политической стабильности, На такойбазе и сформировались европейские социальные государства. Конеч­но, подобнойформе корпоративизма тоже присущи определенные антидемокра­тические черты(монополизация представительства интересов труда и капитала, дискриминациячастных интересов вне согласительного процесса и т.п.). В де­мократическихстранах эти черты или, по меньшей мере, их крайние проявле­ния нейтрализуютсясистемой сдержек и противовесов, устанавливаемых разви­тым гражданскимобществом и правовым государством. Однако и там все чаще звучат голоса окризисе корпоративной модели трехстороннего сотрудничества, поскольку растущаямощь корпораций обеспечивает им все более явное превос­ходство в диалоге с национальнымгосударством и гражданским обществом.

ВРоссии же корпоративистские тенденции разрастаютсяпрактически бес­препятственно. Здесь нет социально-политической среды, котораямогла бы «облагородить» корпоративные нужды и вожделения, поставитьих в рамки демократического плюрализма интересов и взглядов. Коррупция,поразившая общество и охватившая по существу весь государственный аппарат,создала тепличную среду для государственно-бюрократического, криминально окра­шенногокорпоративизма, олицетворяющего не публичные общественные по­требности, акорыстные устремления политических кланов, "теневиков"и чи­новников, связанных с мафиозными группами. Фактически в России речь идет опрямом противоборстве между нарождающейся демократией и олигар­хией. И еслипоследняя не будет оттеснена от пульта государственного управ­ления и лишенавозможности непосредственно либо опосредованно навязы­вать обществу свою волю,то в стране восторжествует уродливый, паразитиче­ский корпоративизм,несовместимый с демократическим строем.

Нынешняявласть предпринимает некоторые шаги к тому, чтобы поставить всех предпринимателейв равные условия, ограничить политические амбиции олигархов, дать отпор коррупциии криминалу. Но достаточно ли проводимых мер, чтобы «цивилизовать»российский корпоративизм? Как бы то ни было, эти меры должны быть подкрепленысерьезной отработкой правовых механиз­мов отстаивания корпоративных интересов,а также ростом активности и влияния организаций гражданского общества. Пока жевыбор в рамках антино­мии гражданские versusкорпоративные отношенияне менее сложен и труден, чем по оси демократия — авторитаризм.

Даже в зрелом гражданском обществе возникаютпротиворечия между соб­ственно гражданскими и сугубо групповыми интересами.Ведь в фундаменте гражданских организаций лежат различного рода частныеинтересы, среди ко­торых встречаются и такие, которые расходятся с интересамисоциума в це­лом и даже противостоят им. Иными словами, в гражданском обществевоз­никают очаги «частного эгоизма», отторгающие общественные началапуб­личной политики.

В данной связи можно сослаться на заключенияамериканского социолога Д.Белла, проанализировавшего деятельность Ассоциациисообществ по месту жительства (ResidentialCommunityAssociation), объединяющей свыше 50 млн. американцев. Цель Ассоциации— создание комфортных условий проживания (рекреационная испортивно-оздоровительная инфраструктура, бытовые удоб­ства, охрана отпосторонних) в небольших микрорайонах, населенных состо­ятельными людьми. Врезультате на территории пригородов возникают благо­устроенные социальныемини-сферы, замкнутые очаги благополучия, отгоро­женные от остальногонаселения. Более того, Ассоциация побуждает своих членов участвовать в публичныхделах лишь в меру собственных эгоистичес­ких устремлений, нередко в ущерб общественныминтересам, действовать не в качестве граждан, а в качестве «приватизированныхиндивидов». Тем самым утрачивается важнейшее свойство гражданскогообщества как источника де­мократической культуры и политического сознания.«Вместо того чтобы быть школой гражданской доблести и формированияприверженности общему бла­гу, — констатирует Белл, — Ассоциация учит своихучастников действовать в оппозиции к интересам более широкого сообщества».

К слову сказать, «приватные мини-сферы»множатся и в современной Рос­сии. Благоустроенные элитные зоны проживания новыхрусских отгорожены от «чужаков» высокими заборами и вооруженнойохраной. Трудно ожидать, что­бы их обитатели ревностно отстаивали общее благо игражданские интересы.

Структурирование частных интересов — необходимое, нонедостаточное условие развития гражданского общества. Мера зрелости последнегоопреде­ляется тем, насколько частные интересы сопряжены с публичными. Если ворганизациях гражданского общества начинают доминировать частные эгоис­тическиеинтересы, то эти организации превращаются из гражданских в кор-поративистские,не способные выступать в качестве общественной основы де­мократического строя.О том, что гражданское общество не может сложиться на базе одних только частныхинтересов, писал еще Гегель. Гражданское со­знание и ответственность рождаютсялишь в результате соединения «частно­го» с «публичным». Ночтобы добиться такого соединения, как справедливо указывал немецкий философ,«нужна борьба с частным интересом и страстя­ми, трудная и продолжительнаядисциплина».

В нынешней России налицо явный приоритет групповых иклановых ин­тересов над гражданскими, общенациональными. В связи со слабостьюлич­ностного начала в политической жизни страны, а также с неразвитостью пуб­личнойсферы как арены общественной рефлексии по поводу того, кто мы, куда идем и какнадо решать наши проблемы, сопряжения частных и публич­ных интересов непроисходит или же оно идет очень медленно.

Продвижение к зрелому гражданскому обществу требуетпреодоления огра­ниченности частных интересов. Россия сегодня находится лишь вначальной стадии борьбы с эгоистическими интересами корпоративного характера,пока преобладающими в ее социально-экономической и политической системе. Ключомк решению этой важнейшей проблемы, позволяющей сбалансировать полюса антиномиигражданского и корпоративного, могли бы стать всемер­ная поддержка и развитиепубличной сферы как открытого форума для диа-ппгяполитических и гоажданских сил. Еще одна ось политическогосамоопределения России проходит через ан­тиномию унитарное государство versusфедерация.Следует отметить, что напротяжении большей части российской истории данной антиномии не суще­ствовало.Россия была унитарным государством имперского типа. Симптомы кризиса унитаризмапоявились лишь в начале XX в. В результате революции империя пала. Ленин,подобно большинству марксистов того времени, был сторонником унитарногогосударства. Но как крупный политик он понимал, что сохранить целостностьстраны на основе унитарных принципов невозмож­но. Тогда-то и родилась идеясоветской федерации. Однако в своем практиче­ском воплощении (может быть, заисключением начального периода) вновь созданная федерация по сути оказаласьлишь разновидностью унитарного го­сударства, жестко управляемого из центра.Иными словами, Россия фактиче­ски не имела опыта федеративного устройства.Поэтому ее политическая культура (менталитет, психология), а соответственно — иполитическая прак­тика проникнуты духом унитаризма.

В годы брежневского застоя и особенно сразвертыванием горбачевской пе­рестройки кризис унитарной системыгосударственного устройства и унита-ристскойидеологии приобрел острые формы. Именно он и питал идеи (рав­но как и иллюзии)«нового федерализма», наполняя реальным содержанием рассматриваемуюантиномию.

Реформы второй половины 1980-х годов открыливозможность создания в стране демократической федерации. Эта возможность былаупущена, и Со­ветский Союз развалился. Между тем, стремясь заручитьсяподдержкой реги­ональных элит, Президент Б.Ельцин провозгласил неограниченныйсувере­нитет уже субъектов РФ и пошел на такое перераспределение полномочиймежду ними и Центром, которое крайне ослабило управленческую вертикаль ипоставило под вопрос само существование целостного Российского госу­дарства. Вряде регионов начали набирать силу центробежные тенденции, на­иболее отчетливопроявившиеся в чеченском мятеже. Некоторые республики внесли в свои конституцииположения, противоречившие Основному Закону РФ, ограничили налоговые платежи вфедеральный бюджет, отказались про­водить набор в армию. Острейшей проблемойстало правовое неравенство субъектов Федерации. Области, в особенностиэкономически мощные, тре­бовали уравнять их правовой статус со статусомнациональных республик. Российская Федерация все больше приобретала черты конфедерации,несу­щей в себе зародыши распада.

В этой ситуации единственным способом сохранитьгосударственную це­лостность страны было восстановлениеадминистративно-политических ры­чагов централизованного управления. На решениеданной задачи и направ­лен нынешний курс В. Путина. Не подрывает ли онфедеративные начала го­сударственного устройства? Разумеется, любаяцентрализация несет с собой «авторитарный соблазн», и не всякаявласть, тем более в стране с давними автократическими традициями, способнапротивостоять искушению. Поэто­му укрепление государственной вертикали должносопровождаться создани­ем сбалансированной системы сдержек и противовесов как всамой власти (разделение полномочий), так и в обществе (развитие гражданскихинициа­тив и организаций).

Выше уже говорилось, что в политике путинской администрации гр

еще рефераты
Еще работы по политологии, политистории