Реферат: Никколо Макиавелли - "Государь"



Никколо Макиавелли


Государь

Глава I. Скольких видов бываютгосударства и как они приобретаются.
Глава II. О наследственномединовластии.
Глава III. О смешанных государствах. 
Глава IV. Почему царство Дария,завоеванное Александром, не восстало против  преемников Александра после его смерти.
Глава V. Как управлять городамиили государствами, которые, до того как былизавоеваны, жили по своим законам.
Глава VI. О новых государствах,приобретаемых собственным оружием или доблесть.
Глава VII. О новых государствах,приобретаемых чужим оружием или милостью судьбы.
Глава VIII. О тех, кто приобретаетвласть злодеяниями.
Глава IX. О гражданскомединовластии. 
Глава X. Как следует измерять силывсех государств.
Глава XI. О церковных государствах.
Глава XII. О том, сколько бываетвидов войск, и о наемных солдатах.
Глава XIII. О войсках союзнических,смешанных и собственных.
Глава XIV. Как государь долженпоступать касательно военного дела.
Глава XV. За что людей, вособенности государей, восхваляют или порицают.
Глава XVI. О щедрости ибережливости.
Глава XVII. О жестокости имилосердии и о том, что лучше внушать: любовь илистрах.
Глава XVIII. О том, как государидолжны держать слово.
Глава XIX. О том, какимобразомизбегать ненависти ипрезрения.
Глава XX. О том, полезны ликрепости, и многое другое, что постоянноприменяют государи.
Глава XXI. Как надлежит поступатьгосударю, чтобы его почитали.
Глава XXII. О советниках государей.
Глава XXIII. Как избежать льстецов.
Глава XXIV. Почему государи Италиилишились своих государств.
Глава XXV. Какова власть судьбы надделами людей и как можно ей противостоять.
Глава XXVI. Призыв овладеть Италиейи освободить ее из рук варваров.

      Никколо Макиавелли — егосветлости Лоренцо деи Медичи

      Обыкновенно, желая снискать милостьправителя, люди посылают ему в дар то, что имеютсамого дорогого или чем надеются доставить емунаибольшее удовольствие, а именно: коней, оружие,парчу, драгоценные камни и прочие украшения,достойные величия государей. Я же,вознамерившись засвидетельствовать моюпреданность Вашей светлости, не нашел среди того,чем владею, ничего более дорогого и болееценного, нежели познания мои в том, что касаетсядеяний великих людей, приобретенные мноюмноголетним опытом в делах настоящих инепрестанным изучением дел минувших. Положивмного времени и усердия на обдумывание того, чтоя успел узнать, я заключил свои размышления внебольшом труде, который посылаю в дар Вашейсветлости. И хотя я полагаю, что сочинение этонедостойно предстать перед вами, однако же верю,что по своей снисходительности вы удостоитепринять его, зная, что не в моих силах преподнестивам дар больший, нежели средство в кратчайшеевремя постигнуть то, что сам я узнавал ценоймногих опасностей и тревог. Я не заботился здесьни о красоте слога, ни о пышности и звучностислов, ни о каких внешних украшениях и затеях,которыми многие любят расцвечивать и уснащатьсвои сочинения, ибо желал, чтобы мой труд либоостался в безвестности, либо получил признаниеединственно за необычность и важность предмета.Я желал бы также, чтобы не сочли дерзостью то, чточеловек низкого и ничтожного звания беретсяобсуждать и направлять действия государей. Какхудожнику, когда он рисует пейзаж, надоспуститься в долину, чтобы охватить взглядомхолмы и горы, и подняться на гору, чтобы охватить <aNAME=«e0_1_»>взгля

дом долину, так здесь: чтобыпостигнуть сущность народа, надо быть государем,а чтобы постигнуть природу государей, надопринадлежать к народу.
      Пусть же Ваша светлость примет сейскромный дар с тем чувством, какое движет мною;если вы соизволите внимательно прочитать иобдумать мой труд, вы ощутите, сколь безграничноя желаю Вашей светлости достичь того величия,которое сулят вам судьба и ваши достоинства. Иесли с той вершины, куда вознесена Вашасветлость, взор ваш когда-либо обратится на тунизменность, где я обретаюсь, вы увидите, скольнезаслуженно терплю я великие и постоянные ударысудьбы.
      Глава I. СКОЛЬКИХ ВИДОВБЫВАЮТ ГОСУДАРСТВА И КАК ОНИ ПРИОБРЕТАЮТСЯ
      Все государства, все державы, обладавшиеили обладающие властью над людьми, были и сутьлибо республики, либо государства,управляемые единовластно. Последние могут бытьлибо унаследованными — если род государя правилдолгое время, либо новыми. Новым может быть либогосударство в целом — таков Милан для ФранческоСфорца; либо его часть, присоединенная кунаследованному государству вследствиезавоевания — таково Неаполитанское королевстводля короля Испании. Новые государстваразделяются на те, где подданные привыклиповиноваться государям, и те, где они искони жилисвободно; государства приобретаются либо своим,либо чужим оружием, либо милостью судьбы, либодоблестью.       Глава II. 0 НАСЛЕДСТВЕННОМ ЕДИНОВЛАСТИИ
      Я  не стану касаться республик, ибоподробно говорю о них в другом месте. Здесь яперейду прямо к единовластному правлению и,держась намеченного выше порядка, разберу,какими способами государи могут управлятьгосударствами и удерживать над ними власть.
      Начну с того, что наследному государю, чьиподданные: успели ежиться с правящимдомом, гораздо легче удержать власть, нежелиновому, ибо для этого ему достаточно непреступать обычая предков и впоследствии безпоспешности применяться к новымобстоятельствам. При таком образе действий дажепосредственный правитель не утратит власти, еслитолько не будет свергнут особо могущественной игрозной силой, но и в этом случае он отвоюетвласть при первой же неудаче завоевателя.
      У нас в Италии примером тому может служитьгерцог Феррарский, который удержалсяу власти после поражения, нанесенного емувенецианцами в 1484 году и папой Юлием в1510-м, только потому, что род егоисстари правил в Ферраре. Ибо угосударя, унаследовавшего власть, меньше причини меньше необходимости притеснять подданных,почему они и платят ему большей любовью, и если онне обнаруживает чрезмерных пороков, вызывающихненависть, то закономерно пользуетсяблагорасположением граждан. Давнее ипреемственное правление заставляет забыть обывших некогда переворотах и вызвавших ихпричинах, тогда как всякая перемена прокладываетпуть другим переменам.       Глава III. О СМЕШАННЫХГОСУДАРСТВАХ
      Трудно удержать власть новому государю. Идаже наследному государю, присоединившему новоевладение — так что государство становится как бысмешанным, — трудно удержать над ним властьпрежде всего вследствие Той же естественнойпричины, какая вызывает перевороты во всех новыхгосударствах. А именно: люди, веря, что новыйправитель окажется лучше, охотно восстают противстарого, но вскоре они на опыте убеждаются, чтообманулись, ибо новый правитель всегдаоказывается хуже старого. Что опять-такиестественно и закономерно, так как завоевательпритесняет новых подданных, налагает на нихразного рода повинности и обременяет их постоямивойска, как это неизбежно бывает при завоевании.И таким образом наживает врагов в тех, когопритеснил, и теряет дружбу тех, кто способствовалзавоеванию, ибо не может вознаградить их в тойстепени, в какой они ожидали, но неможет и применить к ним крутые меры, будучи имобязан — ведь без их помощи он не мог бы войти встрану, как бы ни было сильно его войско. Именнопо этим причинам Людовик XII, король Франции,быстро занял Милан и так же быстро его лишился. Игерцогу Лодовико потому же удалось в тот разотбить Милан собственными силами. Ибо народ,который сам растворил перед королем ворота,скоро понял, что обманулся в своих упованиях ирасчетах, и отказался терпеть гнет новогогосударя.
      Правда, если мятежная страна завоеванаповторно, то государю легче утвердить в ней своювласть, так как мятеж дает ему повод с меньшейоглядкой карать виновных, уличать подозреваемых,принимать защитные меры в наиболее уязвимыхместах. Так в первый раз Франция сдала Милан, едвагерцог Лодовико пошумел на его границах, но вовторой раз Франция удерживала Милан до тех пор,пока на нее не ополчились все итальянскиегосударства и не рассеяли и не изгнали ее войскаиз пределов Италии, что произошло по причинам,названным выше. Тем не менее Франция оба разапотеряла Милан. Причину первой неудачи короля,общую для всех подобных случаев, я назвал;остается выяснить причину второй и разобраться втом, какие средства были у Людовика — и у всякогона его месте, — чтобы упрочить завоевание верней,чем то сделала Франция.
      Начну с того, что завоеванное иунаследованное владения могут принадлежать либок одной стране и иметь один язык, либо к разнымстранам и иметь разные языки. В первом случаеудержать завоеванное нетрудно, в особенностиесли новые подданные и раньше не знали свободы.Чтобы упрочить над ними власть, достаточноискоренить род прежнего государя, ибо приобщности обычаев и сохранении старых порядков ниот чего другого не может произойти беспокойства.Так, мы знаем, обстояло дело в Бретани, Бургундии,Нормандии и Гаскони, которые давно вошли в составФранции; правда, языки их несколько различаются,но благодаря сходству обычаев они мирноуживаются друг с другом. В подобных случаяхзавоевателю следует принять лишь две мерыпредосторожности: во-первых, проследить за тем,чтобы род прежнего государя был искоренен,во-вторых, сохранить прежние законы и подати — тогда завоеванные земли в кратчайшее времясольются в одно целое с исконным государствомзавоевателя.
      Но если завоеванная страна отличается отунаследованной по языку, обычаям и порядкам, тотут удержать власть поистине трудно, туттребуется и большая удача, и большое искусство. Иодно из самых верных и прямых средств для этого — переселиться туда на жительство. Такая мераупрочит и обезопасит завоевание — именно такпоступил с Грецией турецкий султан, который, какбы ни старался, не удержал бы Грецию в своейвласти, если бы не перенес туда свою столицу. Иботолько живя в стране, можно заметитьначинающуюся смуту и своевременно ее пресечь,иначе узнаешь о ней тогда, когда она зайдет такдалеко, что поздно будет принимать меры.Обосновавшись в завоеванной стране, государь,кроме того, избавит ее от грабежа чиновников, ибоподданные получат возможность прямо взывать ксуду государя — что даст послушным больше поводовлюбить его, а непослушным — бояться. И если быкто-нибудь из соседей замышлял нападение, тотеперь он проявит большую осторожность, так чтогосударь едва ли лишится завоеванной страны,если переселится туда на жительство.
      Другое отличное средство — учредить водном-двух местах колонии, связующие новые землис государством завоевателя. Кроме этой есть лишьодна возможность — разместить в странезначительное количество кавалерии и пехоты.Колонии не требуют больших издержек, устройствои содержание их почти ничего не стоят государю, иразоряют они лишь тех жителей, чьи поля и жилищаотходят новым поселенцам, то есть горстку людей,которые, обеднев и рассеявшись по стране, никакне смогут повредить государю; все же прочиеостанутся в стороне и поэтому скоро успокоятся,да, кроме того, побоятся, оказав непослушание,разделить участь разоренных соседей. Так чтоколонии дешево обходятся государю, верно емуслужат и разоряют лишь немногих жителей, которые,оказавшись в бедности и рассеянии, не смогутповредить государю. По каковому поводу уместнозаметить, что людей следует либо ласкать, либоизничтожать, ибо за малое зло человек можетотомстить, а за большое — не может; из чегоследует, что наносимую человеку обиду надорассчитать так, чтобы не бояться мести. Если жевместо колоний поставить в стране войско, тосодержание его обойдется гораздо дороже ипоглотит все доходы от нового государства,вследствие чего приобретение обернется убытком;к тому же от этого пострадает гораздо большелюдей, так как постои войска обременяют всенаселение, оттого каждый, испытывая тяготы,становится врагом государю, а такие враги могутему повредить, ибо хотя они и побеждены, ноостаются у себя дома. Итак, с какой стороны нивзгляни, содержание подобного гарнизона вредно,тогда как учреждение колоний полезно.
      В чужой по обычаям и языку странезавоевателю следует также сделаться главой изащитником более слабых соседей и постаратьсяослабить сильных, а кроме того, следить за тем,чтобы в страну как-нибудь не проник чужеземныйправитель, не уступающий ему силой. Таких всегдапризывают недовольные внутри страны по избыткучестолюбия или из страха, — так некогда римлян вГрецию призвали этолийцы, да и во все другиестраны их тоже призывали местные жители. Порядокже вещей таков, что, когда могущественныйгосударь входит в страну, менее сильныегосударства сразу примыкают к нему — обычно иззависти к тем, кто превосходит их силой, — так чтоему нет надобности склонять их в свою пользу, ибоони сами охотно присоединятся к созданному имгосударству. Надо только не допускать, чтобы онирасширялись и крепли, и тогда, своими силами и приих поддержке, нетрудно будет обуздать болеекрупных правителей и стать полновластнымхозяином в данной стране. Если же государь обовсем этом не позаботится, он скоро лишитсязавоеванного, но до того претерпит бесчисленноемножество трудностей и невзгод.
      Римляне, завоевывая страну, соблюдали всеназванные правила: учреждали колонии,покровительствовали слабым, подавая им, однако,войти в силу; обуздывали сильных и принимали мерык тому, чтобы в страну не проникло влияниемогущественных чужеземцев. Ограничусь примеромГреции. Римляне привлекли на свою сторонуахейцев и этолийцев; унизили македонскоецарство; изгнали оттуда Антиоха. Но, невзирая нина какие заслуги, не позволили ахейцам иэтолийцам расширить свои владения, не поддалисьна лесть Филиппа и не заключили с ним союза, покане сломили его могущества, и не уступили напоруАнтиоха, домогавшегося владений в Греции.Римляне поступали так, как надлежит поступатьвсем мудрым правителям, то есть думали не толькоо сегодняшнем дне, но и о завтрашнем, и старалисьвсеми силами. предотвратить возможные беды, чтонетрудно сделать, если вовремя принятьнеобходимые меры, но если дожидаться, пока бедагрянет, то никакие меры не помогут, ибо недугстанет неизлечимым.
      Здесь происходит то же самое, что счахоткой: врачи говорят, что в начале эту болезньтрудно распознать, но легко излечить; если же оназапущена, то ее легко распознать, но излечитьтрудно. Так же и в делах государства: еслисвоевременно обнаружить зарождающийся недуг,что дано лишь мудрым правителям, то избавиться отнего нетрудно, но если он запущен так, что всякомувиден, то никакое снадобье уже не поможет.
      Римляне, предвидя беду заранее, тотчаспринимали меры, а не бездействовали из опасениявызвать войну, Ибо знали, что войны нельзяизбежать, можно лишь оттянуть ее — к выгодепротивника. Поэтому они решились на, войну сФилиппом и Антиохом на территории Греции — чтобыпотом не пришлось воевать с ними в Италии. В товремя еще была возможность избежать войны как стем, так и с другим, но они этого не пожелали.Римлянам не по душе была поговорка, которая несходит с уст теперешних мудрецов: полагайтесь наблагодетельное время, — они считалиблагодетельным лишь собственную доблесть идальновидность. Промедление же может обернутьсячем угодно, ибо время приносит с собой как зло,так и добро, как добро, так и зло.
      Но вернемся к Франции и посмотрим,выполнила ли она хоть одно из названных мноюусловий. Я буду говорить не о Карле, а о Людовике — он дольше удерживался в.Италии, поэтому егообраз действия для нас нагляднее, — и выубедитесь, что он поступал прямо противоположнотому, как должен поступать государь, чтобыудержать власть над чужой по обычаям и языкустраной.
      Король Людовик вошел в Италию благодарявенецианцам, которые, желая расширить своивладения, потребовали за помощь половинуЛомбардии. Я не виню короля за эту сделку: желаяступить в Италию хоть одной ногой и не имея в нейсоюзников, в особенности после того, как помилости Карла перед Францией захлопнулись вседвери, он вынужден был заключать союзы, невыбирая. И он мог бы рассчитывать на успех, еслибы не допустил ошибок впоследствии. ЗавоевавЛомбардию, он сразу вернул Франции престиж,утраченный ею при Карле: Генуя покорилась,флорентийцы предложили союз, маркиз Мантуанский,герцог Феррарский, дом Бентивольи, графиня Форли,властители Фаэнцы, Пезаро, Римини, К-америно,Пьомбино; Лукка, Пиза, Сиена — все устремились кЛюдовику с изъявлениями дружбы. Тут-товенецианцам и пришлось убедиться вопрометчивости своего шага: ради двух городов вЛомбардии они отдали под власть короля две третиИталии.
      Рассудите теперь, как легко было королюзакрепить свое преимущество: для этого надо былолишь следовать названным правилам и обеспечитьбезопасность союзникам, многочисленные, нослабые, в страхе кто перед Церковью, кто передвенецианцами, они вынуждены были искать егопокровительства; он же мог бы через нихобезопасить себя от тех, кто еще оставался в силе.И, однако, не успел он войти в Милан, какпредпринял обратное: помог папе Александрузахватить Романью. И не заметил, что этим самымподрывает свое могущество, отталкиваетсоюзников и тех, кто вверился егопокровительству, и к тому же значительноукрепляет светскую власть папства, которое и безтого крепко властью духовной. Совершив первуюошибку, он вынужден был дальше идти тем же путем,так что ему пришлось самому явиться в Италию,чтобы обуздать честолюбие Александра и не датьему завладеть Тосканой. Но Людовику как будтомало было того, что он усилил Церковь и оттолкнулсоюзников: домогаясь Неаполитанскогокоролевства, он разделил его с королем Испании,то есть призвал в Италию, где сам был властелином,равного по силе соперника, — как видно, затем,чтобы недовольным и честолюбцам было у когоискать прибежища. Изгнав короля, который могстать его данником, он призвал в королевствогосударя, который мог изгнать его самого.
      Поистине страсть к завоеваниям — делоестественное и обычное; и тех, кто учитывает приэтом свои возможности, все одобрят или же никтоне осудит; но достойную осуждения ошибкусовершает тот, кто не учитывает своихвозможностей и стремится к завоеваниям какойугодно ценой. Франции стоило бы попытатьсяовладеть Неаполем, если бы она могла сделать этосвоими силами, но она не должна была добиватьсяего ценою раздела. Если раздел Ломбардии свенецианцами еще можно оправдать тем, что онпозволил королю утвердиться в Италии, то этотвторой раздел достоин лишь осуждения, ибо неможет быть оправдан подобной необходимостью.
      Итак, Людовик совершил общим счетом пятьошибок: изгнал мелких правителей, помог усилениюсильного государя внутри Италии, призвал в неечужеземца, равного себе могуществом, непереселился в Италию, не учредил там колоний.
      Эти пять ошибок могли бы оказаться нестоль уж пагубными при его жизни, если бы он несовершил шестой: не посягнул на венецианскиевладения. Венеции следовало дать острастку дотого, как он помог усилению Церкви и призвалиспанцев, но, совершив обе эти ошибки, нельзя былодопускать разгрома Венеции. Оставаясьмогущественной, она удерживала бы других отзахвата Ломбардии как потому, что сама имела нанее виды, так и потому, что никто не захотел бывступать в войну с Францией за то, чтобыЛомбардия досталась Венеции, а воевать сФранцией и Венецией одновременно ни у кого нехватило бы духу. Если же мне возразят, что Людовикуступил Романью Александру, а Неаполь — испанскому королю, дабы избежать войны, я отвечупрежними доводами, а именно: что нельзяпопустительствовать беспорядку ради того, чтобыизбежать войны, ибо войны не избежишь, апреимущество в войне утратишь. Если же мнезаметят, что король был связан обещанием папе: вобмен на расторжение королевского брака икардинальскую шапку архиепископу Руанскомупомочь захватить Романью, — то яотвечу на это в той главе, где речь пойдет обобещаниях государей и о том, каким образомследует их исполнять.
      Итак, король Людовик потерял Ломбардиютолько потому, что отступил от тех правил,которые соблюдались государями, желавшимиудержать завоеванную страну. И в этом нет ничегочудесного, напротив, все весьма обычно изакономерно. Я говорил об этом в Нанте скардиналом Руанским, когда Валентино- так в просторечии звали Чезаре Борджа, сынапапы Александра — покорял Романью; кардиналзаметил мне, что итальянцы мало смыслят в военномделе, я отвечал ему, что французы мало смыслят вполитике, иначе они не допустили бы такогоусиления Церкви. Как показал опыт. Церковь и <aNAME=«e0_21_»>Испания благодаря Франции расширилисвои владения в Италии, а Франция благодаря импотеряла там лес. Отсюда можно извлечь вывод,многократно подтверждавший: горе тому, ктоумножает чужое могущество, ибо оно добываетсяумением иди силой, а оба эти достоинства невызывают доверия у того, кому могуществодостается.
      Глава IV. ПОЧЕМУ ЦАРСТВО ДАРИЯ,ЗАВОЕВАННОЕ АЛЕКСАНДРОМ, НЕ ВОССТАЛО ПРОТИВПРЕЕМНИКОВ АЛЕКСАНДРА ПОСЛЕ ЕГО СМЕРТИ
      Рассмотрев, какого труда стоит удержатьвласть над завоеванным государством, можно лишьподивиться, почему вся держава АлександраВеликого — после того, как он в несколько летпокорил Азию и вскоре умер, — против ожидания нетолько не распалась, но мирно перешла к егопреемникам, которые в управлении ею не зналидругих забот, кроме тех, что навлекали на себясобственным честолюбием. В объяснение этого надосказать, что все единовластно управляемыегосударства, сколько их было на памяти людей,разделяются на те, где государь правит вокружении слуг, которые милостью и соизволениемего поставлены на высшие должности и помогаютему управлять государством, и те, где государьправит в окружении баронов, властвующих немилостью государя, но венду древности рода.Бароны эти имеют наследные государства иподданных, каковые признают над собой их власть ипитают к ним естественную привязанность. Там, гдегосударь правит посредством слуг, он обладаетбольшей властью, так как по всей стране подданныезнают лишь одного властелина; если же повинуютсяего слугам, то лишь как чиновникам и должностнымлицам, не питая к ним никакой особойпривязанности.
      Примеры разного образа правления являют внаше время турецкий султан и французский король.Турецкая монархия повинуется одному властелину,все прочие в государстве — его слуги; странаподелена на округи — санджаки, куда султанназначает наместников, которых меняет ипереставляет, как ему вздумается. Король Франции,напротив, окружен многочисленной родовой знатью,признанной и любимой своими подданными и, сверхтого, наделенной привилегиями, на которые корольне может безнаказанно посягнуть.
      Если мы сравним эти государства, тоувидим, что монархию султана трудно завоевать, нопо завоевании легко удержать; и напротив, такоегосударство, как Франция, в известном смыслепроще завоевать, но зато удержать куда сложнее.Державой султана нелегко овладеть потому, чтозавоеватель не может рассчитывать на то, что егопризовет какой-либо местный властитель, или нато, что мятеж среди приближенных султанаоблегчит ему захват власти. Как сказано выше,приближенные султана — его рабы, и так как онивсем обязаны его милостям, то подкупить ихтруднее, но и от подкупленных от них было бы малотолку, ибо по указанной причине они не могутувлечь за собой народ. Следовательно, тот, ктонападает на султана, должен быть готов к тому, чтовстретит единодушный отпор, и рассчитывать болеена свои силы, чем на чужие раздоры. Но если победанад султаном одержана и войско его наголовуразбито в открытом бою, завоевателю некого болееопасаться, кроме разве кровной родни султана.Если же и эта истреблена, то можно никого небояться, так как никто другой не может увлечь засобой подданных; и как до победы не следовалонадеяться на поддержку народа, так после победыне следует его опасаться.
      Иначе обстоит дело в государствах,подобных Франции: туда нетрудно проникнуть,вступив в сговор с кем-нибудь из баронов, средикоторых всегда найдутся недовольные и охотникидо перемен. По указанным причинам они могутоткрыть завоевателю доступ в страну и облегчитьпобеду. Но удержать такую страну трудно, ибоопасность угрожает как со стороны тех, кто тебепомог, так и со стороны тех, кого ты покорил силой.И тут уж недостаточна искоренить род государя,ибо всегда останутся бароны, готовые возглавитьновую смуту; а так как ни удовлетворить ихпритязания, ни истребить их самих ты не сможешь,то они при первой же возможности лишат тебявласти.
      Если мы теперь обратимся к государствуДария, то увидим, что оно сродни державе султана,почему Александр и должен был сокрушить егоодним ударом, наголову разбив войско Дарил воткрытом бою. Но после такой победы и гибелиДарил он, по указанной причине, мог не опасатьсяза прочность своей власти. И преемники его моглибы править, не зная забот, если бы жили вовзаимном согласии: никогда в их государстве невозникало других смут, кроме тех, что сеяли онисами.
      Тогда как в государствах, устроенныхнаподобие Франции, государь не может правитьстоль беззаботно. В Испании, Франции, Греции, гдебыло много мелких властителей, то и деловспыхивали восстания против римлян. И пока живопомнилось прежнее устройство, власть Римаоставалась непрочной; но по мере того, как онозабывалось, римляне, благодаря своей мощи ипродолжительности господства, все прочнееутверждали свою власть в этих странах. Так чтопозднее, когда римляне воевали между собой,каждый из соперников вовлекал в борьбу тепровинции, где был более прочно укоренен. Иместные жители, чьи исконные властители былиистреблены, не признавали над собой другихправителей, кроме римлян. Если мы примем все этово внимание, то сообразим, почему Александр слегкостью удержал азиатскую державу, тогда какПирру и многим другим стоило огромного трудаудержать завоеванные ими страны. Причина тут не вбольшей или меньшей доблести победителя, а вразличном устройстве завоеванных государств.      Глава V. КАК УПРАВЛЯТЬ ГОРОДАМИ ИЛИГОСУДАРСТВАМИ, КОТОРЫЕ, ДО ТОГО КАК БЫЛИЗАВОЕВАНЫ, ЖИЛИ ПО СВОИМ ЗАКОНАМ
      Если, как сказано, завоеванноегосударство с незапамятных времен живетсвободно и имеет свои законы, то есть три способаего удержать. Первый — разрушить; второй — переселиться туда на жительство; третий — предоставить гражданам право жить по своимзаконам, при этом обложив их данью и вверивправление небольшому числу лиц, которые ручалисьбы за дружественность города государю. Этидоверенные лица будут всячески поддерживатьгосударя, зная, что им поставлены у власти исильны только его дружбой и мощью. Кроме того,если не хочешь подвергать разрушению город,привыкший жить свободно, то легче всего удержатьего при посредстве его же граждан, чем каким-либодругим способом.
      Обратимся к примеру Спарты и Рима.Спартанцы удерживали Афины и Фивы, создав тамолигархию, однако впоследствии потеряли обагорода. Римляне, чтобы удержать Калуга, Карфагени Нуманцию, разрушили их и сохранили их в своейвласти. Грецию они попытались удержать почти темже способом, что спартанцы, то есть установилитам олигархию и не отняли свободу и право жить посвоим законам, однако же потерпели неудачу и,чтобы не потерять всю Грецию, вынуждены былиразрушить в ней многие города.
      Ибо в действительности нет способанадежно овладеть городом иначе, как подвергнувего разрушению. Кто захватит город, с давних порпользующийся свободой, и пощадит его, того городне пощадит. Там всегда отыщется повод для мятежаво имя свободы и старых порядков, которых незаставят забыть ни время, ни благодеяния новойвласти. Что ни делай, как ни старайся, но если неразъединить и не рассеять жителей города, ониникогда не забудут ни прежней свободы, ни прежнихпорядков и при первом удобном случае попытаютсяих возродить, как сделала Пиза через сто летпосле того, как подпала под владычествофлорентийцев.
      Но если город или страна привыклисостоять под властью государя, а род егоистреблен, то жители города не так-то легковозьмутся за оружие, ибо, с одной стороны,привыкнув повиноваться, с другой — не имеястарого государя, они не сумеют ни договоритьсяоб избрании нового, ни жить свободно. Так что узавоевателя будет достаточно времени, чтобырасположить их к себе и тем обеспечить себебезопасность. Тогда как в республиках большежизни, больше ненависти, больше жажды мести; в нихникогда не умирает и не может умереть память обылой свободе. Поэтому самое верное средствоудержать их в своей власти — разрушить их или же вних поселиться.       Глава VI. О НОВЫХ ГОСУДАРСТВАХ,ПРИОБРЕТАЕМЫХ СОБСТВЕННЫМ ОРУЖИЕМ ИЛИ ДОБЛЕСТЬЮ
      Нет ничего удивительного в том, что,говоря о завоевании власти, о государе игосударстве, я буду ссылаться на примерывеличайших мужей. Люди обычно идут путями,проложенными другими, и действуют, подражаякакому-либо образцу, но так как невозможно ни-неуклонно следовать этими путями, ни сравнятьсяв доблести с теми, кого мы избираем за образец, точеловеку разумному надлежит избирать пути,проложенные величайшими людьми, и подражатьнаидостойнейшим, чтобы если не сравняться с нимив доблести, то хотя бы исполниться ее духа. Надоуподобиться опытным стрелкам, которые, есливидят, что мишень слишком удалена, берут гораздовыше, но не для того, чтобы стрела ушла вверх, адля того, чтобы, зная силу лука, с помощьювысокого прицела, попасть в отдаленную цель.
      Итак, в новых государствах удержатьвласть бывает легче или труднее в зависимости оттого, сколь велика доблесть нового государя.Может показаться, что если частного человекаприводит к власти либо доблесть, либо милостьсудьбы, то они же в равной мере помогут емупреодолеть многие трудности впоследствии.Однако в действительности кто меньше полагалсяна милость судьбы, тот дольше удерживался увласти. Еще облегчается дело и благодаря тому,что новый государь, за неимением других владений,вынужден поселиться в завоеванном.
      Но переходя к тем, кто приобрел власть немилостью судьбы, а личной доблестью, какнаидостойнейших я назову Моисея, Кира, Тезея и имподобных. И хотя о Моисее нет надобностирассуждать, ибо он был лишь исполнителем воливсевышнего, однако следует преклониться передтой благодатью, которая сделала его достойнымсобеседовать с Богом. Но обратимся к Киру ипрочим завоевателям и основателям царства: ихвеличию нельзя не дивиться, и, как мы видим, делаих и установления не уступают тем, что быливнушены Моисею свыше. Обдумывая жизнь и подвигиэтих мужей, мы убеждаемся в том, что судьбапослала им только случай, то есть снабдиламатериалом, которому можно было придать любуюформу: не явись такой случай, доблесть их угаслабы, не найдя применения; не обладай они доблестью,тщетно явился бы случай.
      Моисей не убедил бы народ Израиляследовать за собой, дабы выйти из неволи, если быне застал его в Египте в рабстве и угнетении уегиптян. Ромул не стал бы царем Рима иоснователем государства, если бы не был порождении брошен на произвол судьбы и если быАльба не оказалась для него слишком тесной. Кирне достиг бы такого величия, если бы к томувремени персы небыли озлоблены господствоммидян, а мидяне — расслаблены и изнежены отдолгого мира. Тезей не мог бы проявить своюдоблесть, если бы не застал афинян живущимиобособленно друг от друга. Итак, каждому из этихлюдей выпал счастливый случай, но только ихвыдающаяся доблесть позволила им раскрыть смыслслучая, благодаря чему отечества их прославилисьи обрели счастье. Кто, подобно этим людям, следуетпутем доблести, тому трудно завоевать власть, нолегко ее удержать; трудность же состоит преждевсего в том, что им приходится вводить новыеустановления и порядки, без чего нельзя основатьгосударство и обеспечить себе безопасность.Анода знать, что нет дела, коего устройство былобы труднее, ведение опаснее, а успехсомнительнее, нежели замена старых порядковновыми. Кто бы ни выступал с подобным начинанием,его ожидает враждебность тех, кому выгодныстарые порядки, и холодность тех, кому выгодныновые. Холодность же эта объясняется отчастистрахом перед противником, на чьей стороне — законы; отчасти недоверчивостью людей, которыена самом деле не верят в новое, пока оно незакреплено продолжительным опытом. Когдаприверженцы старого видят возможностьдействовать, они нападают с ожесточением, тогдакак сторонники нового обороняются вяло, почему,опираясь на них, подвергаешь себя опасности.
      Чтобы основательнее разобраться в этомделе, надо начать с того, самодостаточны ли такиепреобразователи или они зависят от поддержки состороны; иначе говоря, должны ли они для успехасвоего начинания упрашивать или могут применитьсилу. В первом случае они обречены, во втором, тоесть если они могут применить силу, им редкогрозит неудача. Вот почему все вооруженныепророки побеждали, а все безоружные гибли. Ибо, вдобавление к сказанному, надо иметь в виду, чтонрав людей непостоянен и если обратить их в своюверу легко, то удержать в ней трудно. Поэтому надобыть готовым к тому, чтобы, когда вера в народеиссякнет, заставить его поверить силой. Моисей,Кир, Ромул и Тезей, будь они безоружны, не могли быдобиться длительного соблюдения данных имизаконов. Как оно и случилось в наши дни с фраДжироламо Савонаролой: введенные им порядкирухнули, как только толпа перестала в них верить,у него же не было средств утвердить в вере тех,кто еще верил ему, и принудить к ней тех, кто ужене верил.
      На пути людей, подобных тем, что я здесьперечислил, встает множество трудностей имножество опасностей, для преодоления которыхтребуется великая доблесть. Но если цельдостигнута, если государь заслужил признаниеподданных и устранил завистников, то он на долгоевремя обретает могущество, покой, почести исчастье.
      К столь высоким примерам я хотел быприсовокупить пример более скромный, однако жесопоставимый, и думаю, что его здесь достаточно. Яговорю о Гиероне Сиракузском: из частного лица онстал царем Сиракуз, хотя судьба не подарила егоничем, кроме благоприятного случая: угнетаемыежители Сиракуз избрали его своим военачальником,он же, благодаря своим заслугам, с