Реферат: Донской Монастырь

Профессиональное Техническое Училище № 7.

по москвоведению

ТЕМА:

Донской Монастырь

Афонина Валерия

1СМ

1998

Донской Монастырь.

          К юго-западу от центра древней Москвы,вблизи старой Калужской дороги, высятся стены донского монастыря. Ещесравнительно недавно купола его соборов, церквей и колоколен были видны наднизенькой застройкой улиц уже при въезде на Калужскую площадь.

          На гравюре Бликланда(1715) Донской и вовсестоит среди полей и рощиц. В ту пору монастырь, окруженный слободками с ихнизкими деревянными строениями, невольно напоминал маленький городок скрепостью в центре, как и полагалось средневековому городу.

          Теперь, когда высокие дома почти вплотнуюподступают к стенам монастыря, издали, идя по Донской улице, можно видетькупола Большого собора.

          Зелень бульваров и скверов охватывает стенымонастыря. Не только старинные сооружения вводят нас в иную атмосферу-стараялиповая аллея, лиственницы перед западным крыльцом Большого собора, просторныелужайки, заросшие кладбище и молодые яблони в саду за настоятельским корпусом — все это и зимой, запорошенное снегом, и летом, озаренное солнцем, располагает кпокою и размышлениям.

          Донской монастырь вошел в черту города вначале ХIХ века, а в пору его основания территория, где былрасположен монастырь, считалась далеким предместьем Москвы.

          В конце ХVI века Москва — столица уже могущественной державы и место, хорошо укрепленное причем с древнихвремен дальними форпостами московских укреплений были большие монастыри:Ново-Девичий, Симонов, Андроников и другие. Окруженные могучими крепостнымистенами, они могли служить опорными пунктами обороны города.

           Донской монастырь был последним по временисоздания из этого полукольца крепостей. Он стал предмостным укреплением Калужскихворот «Скородома» — Московской крепости, воздвигнутой в 1591 году.

           С событий 1591 года и начинается историяДонского монастыря.

           Время было тревожное. Страна с большимтрудом приходила в себя после Ливонской войны, опричной тирании Ивана Грозногои голода 60 — 70-х годов. Царствовал слабоумный Федор Иоаннович, а «правилземлею рукою великого государя» «царского величества шурин» энергичный ичестолюбивый Борис Годунов — «муж чудного разумения», как говорили о немсовременники.

           Именно в эту пору окончательносформировалась оборонительная система столицы Руси — Москвы. К ее историческомуцентру — Кремлю — примкнул Китай-город. После страшного набега ханаДавлет-Гирея на Москву ремесленные районы  были защищены стенами Белого города.

           Между тем в оборонительном полукольцемонастырей-крепостей, прикрывавшем Москву с юго-запада, имелась ощутимая брешь- Калужская дорога оставалась незащищенной .

            В конце июня 1591 года крымский ханКазы-Гирей двинул свои войска к Москве. Русские пограничные рати не сумелисдержать татар. Почти не встречая сопротивления, ханское войско двигалось насевер и уже в первых числах июля 1591 года достигло окраин Москвы. Перваякрупная стычка русских с татарами произошла у села Битца. Она оказаласьнеудачной для русского отряда.

             А Москва между тем готовилась к осаде. Изстрельцов, ополченцев и московского «наряда» — артиллерии Борис Годуновсформировал защитное войско и назначил воеводами в полки старых московскихбояр, опытных полководцев, сам стал «товарищем» — заместителем воеводы Большогополка, а в другие полки Борис Годунов поставил «товарищами» своих братьев.Русское войско стало лагерем у села Котлы, а на высоком холме, между Тульской иКалужской дорогами, под прикрытием подвижной деревянной крепости — «гуляй-города» была сосредоточена наиболее мощная часть артиллерии — осадные пушки.

              4 июля 1591 года Казы-Гирей, стоявшийлагерем в селе Коломенском, выслал для разведки боем передовые части, которых русскиеназывали «царевичами». Они попытались пробиться к Калужским воротам Земляногогорода ( на месте нынешней Октябрьской площади ), с тем чтобы, переправившисьчерез Крымский брод, вдоль по берегу реки Москвы прорваться к Кремлю. На этомпути их встретили огнем русские артиллеристы. Целый день продолжался бой нахолме, у «гуляй-города». Крымские татары отступили, готовясь повторитьнападение. Чтобы быть ближе к Москве, хан разделил свои отряды на две части, ис одной из них, оставив другую под Коломенском, передвинулся на высотыВоробьевых гор. Весь город лежал перед Казы-Гиреем, как на ладони. Этообстоятельство учел Борис Годунов, когда задумывал замечательную военнуюхитрость.

                В ночь с 4 на 5 июля 1591года Москваосветилась кострами. Они вспыхнули на башнях Кремля, Белого  города и вмонастырях. Москвичи- ополченцы стреляли, били в барабаны и литавры. «Тое ночипошли из обозу со всеми людьми и с нарядом на крымского царя Казы- Гирея, наего станы, где он стоит, и на походе близко крымского царя полков учали изнаряду стрелять».

                А в то же время около татарского станапоявился богато одетый безоружный всадник. Татары захватили его и привели кхану. «Что есть тако на Москве великий шум ?» — спросилиего, угрожая пыткой. А тот ответил, что «приидоша к Москве многая силаНовгородская и иных государств Московских, прити сее нощи на тебе». «Пленникажестоко пытали… но он оставался непоколебим и твердил все одно, не изменяя нислова».

                 Измученные ночной схваткой иубежденные стойкостью пленника, татары поверили ему и бежали в ту же ночь такпоспешно, что «между Москвою и городом Серпуховым… повалили много мелкоголеса и передавили несчетное  множество своих лошадей и людей». На следующееутро  под городом татар  уже не было.

                 Войско Казы-Гирея было перехвачено напереправе через Оку и разгромлено. Поход Казы-Гирея оказался последним походомкрымских татар на русскую землю, во время которого им удалось дойти до Москвы.

                  В столице Руси царило ликование.Разгром Казы-Гирея сравнивался с победой на Куликовом поле. Это выразилось, вчастности, что Борис Годунов помимо денег, земель и почетного звания «слуги»,которое было выше боярского, получил в награду золотой сосуд, захваченный русскимина Куликовом поле, названный «Мамай».

                  Политический противник Бориса — дьяк ИванТимофеев писал, что никогда участники походов Ивана Грозного не получалистолько золотых монет и дорогих тканей, сколько раздал Борис победителям Казы-Гирея.И, наконец, чтобы увековечить свою победу, на месте «гуляй-города» основалмонастырь, который москвичи в честь иконы богоматери Донской, покровительницывоинов, помещенной там в церкви, прозвали «Донской, что в обозе».

           Место нового монастыря было выбрано,конечно, не только для того, чтобы увековечить победу, но и стратегическипродумано.

           В первые годы своего существования Донскоймонастырь был очень невелик. Опись 1628 года, древнейшая из сохранившихсяописей монастыря, рисует нам следующую картину: «… церковькамена, а в церкви образы и свечи и книги, и на колокольнице колокола и всякоецерковное строение… да… келья игуменова, да келья братцкая, да оградадеревянная замет на 25 прясел». Перед нами небольшая крепостца, в ней два жилыхздания (кельи) и в центре — церковь. Это и есть сохранившийся до наших дней такназываемый Старый, или Малый собор Донского монастыря.

            Документы, точно датирующие строительствособора, нам не известны. И. Е. Забелин, опираясь на летописное свидетельство,приводит убедительный расчет, из которого следует, что Малый собор мог бытьзавершен к 1593 году. Можно предполагать, что строительство храма было начатоуже в 1591 году, поскольку поставленная в память о разгроме Казы-Гирея Спасскаянадвратная церковь Симонова монастыря (ныне не существует) датируется 1591-1593годами. Кроме того, Иван Тимофеев, непосредственный участник обороны Москвы в1591 году, именно к этому году, судя по строю его повествования, относит иоснование монастыря и построение в нем храма.

             Бесстолпный храм-памятник, своим планомнапоминающий более древние храмы Руси, следует представить себе безпристроенных в более позднее время двух боковых приделов, трапезной иколокольни, закрывающих ныне до половины фасады собора и порталы на южной,северной и западной сторонах; растесанные окна надо мысленно сузить и дорисоватьсандрики над ними и, наконец, вообразить себе абрис шлемовидной главы, скрытойныне под более поздним куполом. Эти мысленные дорисовки необходимы, чтобыпредставить суть композиционного замысла мастера, ощутить мемориальнуюособенность сооружения, слитность его объема, поразительную цельность силуэта.Четверик, фасады которого расчленены лопатками на три вертикальных деления,переходит в завершающую его трехступенчатую пирамиду из кокошников, венчаемуюстройным барабаном. Не только лопатки, членящие стены храма и трех частногопониженного алтаря, но и весьма остроумный прием размещения уменьшающихсякверху кокошников одного над другим, а не «вперебежку», усиливаютустремленность архитектурной формы к своему завершению. Вытянутая вверхаркатура барабана — последний штрих перед вертикалью креста. Перспективныепорталы также имеют подчеркнутую вертикальную направленностью.

                 Изящный по рисунку антаблемент,отделяющий четверик от верха собора, подчинен общему вертикальному построениюобъема. Его широкий пояс раскрепован над лопатками (точнее, пилястрами), так жекак и антаблемент алтаря и белокаменный цоколь, сохранившийся, впрочем, тольколишь на алтарных выступах.

                 Упругое движение форм здания внутриощутимо не меньше. Лопаткам на фасадах соответствуют выступы на внутренних стенах.Эти выступы под сводами соединены арками и создают оригинальную для ХVIвека «жесткую» конструкцию, несущую свод, в котором ясно видны ступениуменьшающихся в пролете арок, соответствующих среднему ряду кокошников нафасадах. Это — один из элементов своеобразного сочетания крещатого иступенчатого сводов и одновременно декоративный прием, направляющий взор кзалитому светом барабану — центру внутренней композиции. Барабан словновырастает из свода — переход к его круглому отверстию решен без обычных длярусского зодчества парусов.

                 Существенные переделки в интерьерехрама не смогли исказить присущую ему внутреннюю цельность пространства.Разделяя сожаление И. Е. Забелина — первого исследователя Донского монастыря — о тех невозвратных утратах в интерьере Малого собора (из которых исчезновениестарого иконостаса, «распространение» внутреннего объема варварской обрубкойбоковых стен, растеска первоначальных окон наиболее печальны), нельзя неотметить еще одно обстоятельство, о котором Забелин либо не знал, либо умолчалпо причинам, от него не зависящим.

                   Дьяк Иван Тимофеев в своем«Временнике» писал: «Но честолюбивый [ Борис ] подвидом веры, ради явленного тогда богом истинного чуда, на обозном месте, гдестояло православное ополчение всего войска, построил новый каменный храм во имяпресвятой богородицы, по названию Донской и устроил при нем  монастырь, по видуради богоугодного дела, а по правде — из-за своего безмерного тщеславия, чтобыпрославить победой свое имя в [ будущих] поколениях. Как и в других подобных [ поступках] он понят был, так и в этих, потому, что на стенах [ храма] красками, как в летописи — что приличествовало лишьсвятым — изобразил подобие своего образа».

                 Итак, храм-памятник победе надтатарами с портретом полководца внутри на стене — таково первоначальноеназначение Малого собора.

                 Исследования, проведенные в соборе всвязи с реставрационными работами 1930-х и 1946-1950 годов, не открыли следовфресок конца ХVI века. Возможно, живопись, редкая по своему светскомусодержанию, погибла при капитальной перестройке собора, произведенной в 70-хгодах ХVI века.

                Фрески могли быть уничтожены и раньше,если учесть то многовековое сугубо одностороннее отношение к личности БорисаГодунова, установившееся с момента воцарения дома Романовых — соперниковГодунова в борьбе за трон. Эта односторонность надолго укоренилась какофициальная историческая версия благодаря «мнениям, принятым в летописьбессмыслием или враждою» ( Карамзин). Канонизация в 1606 году «убиенногоцаревича Дмитрия», гибель которого связывалась с именем Годунова, — одна изпричин, по которой фрески могли исчезнуть в первом десятилетии ХVIIвека, не оставил следа ни на стенах церкви, ни в документах.

            Одна подробность позволяет отнести Малыйсобор к собственно годуновским постройкам: на территориимонастыря были обнаружены обломки плиток из светлой глины, покрытые желтой изеленой прозрачной глазурью, типичные для конца ХVI века, когдавновь ожила древняя традиция цветных полов, идущая еще от времен Киевской Руси.Подобными плитками был выложен пол в приделах церкви в селе Вяземы — подмосковском имении Бориса Годунова.

             Дьяк Иван Тимофеев, по всей вероятности,высказался вполне точно — Старый собор Донского монастыря строил сам БорисГодунов. Это личное приношение господу богу от удачливого правителя,снарядившего для такого дела  лучшего мастера.

             Малый собор Донского монастыря стоит вряду построек своего времени как воплощение того нового,  что было накоплено зодчеством ХV — ХVI веков в преддверии бурного роста светских черт вцерковной архитектуре на протяжении ХVI века. 

             Какой бы архаичный и скромной ни показалась архитектура Малого собора всравнении с Успенским собором Аристотеля Фиораванти, Архангельским АлевизаНового и с шедеврами каменного шатрового зодчества, она, по существу,продолжение поиска нового образа храма уже в нескольких иных историческихусловиях. Признаки «обмирщения» храмового  зодчества в архитектурных формахДонского собора проявились значительно сдержанней, чем скажем, в алевизовскойпостройке или в столпообразных храмах середины века. Но, без сомнения, естьобщие черты, сближающие этот небольшой монастырский храмик с грандиознымизданиями, украшающими центр столицы и царские резиденции на Москве-реке. Здесьна первый план выступает то отмеченное ранее обстоятельство, что Малый собор — храм-памятник определенному историческому событию. Тонко разработаннаяархитектурно-конструктивная схема здания, включавшая элементы классическогоордера, может быть воспринята как стремление зодчего еще теснее, логичнееувязать традиционные формы с теми новшествами, которые его привлекли вархитектуре Архангельского собора. Опыт создателей столпообразных храмов был имтворчески основан. Малый собор — «строение об одной главе», что крайне редко нетолько для монастырских соборов, но и для соборов вообще. Допустимо, чтоприподнятое на кокошниках одноглавое завершение собора вызвано желанием зодчегопридать облику храма тот вертекализм, ту центричность, которые послужиликомпозиционной основой для столпообразных каменных сооружений. Однакозакономерно, что небольшие размеры собора, его бесстолпное внутреннеепространство всегда вызывали у исследователей невольные ассоциации с обликомпосадских храмов Москвы, продолжавших древнюю псковско-новгородскую традицию.

      Малыйсобор — явление сложное и вытекающее из всего предшествующего опыта русскойшколы зодчества. Сказанное о Малом соборе особенно показательна. Архаичностьплана с трехчастным алтарем, завершающая четверик трехступенчатая пирамидакокошников, встречающаяся в таких постройках конца ХV века, каксобор Ферапонтова монастыря и храм Медведевой пустыни ( близ Рогачева ),сочетаются с подчеркнуто декоративной обработкой фасадов приемами, почерпнутымизодчими из архитектуры Архангельского собора в Кремле.

     Большой собор — одна из первых попыток взодчестве связать свое, русское художественное богадство с усвоенными ужедостижениями Запада. Ядро плана собора — квадрат с четырньмя столбами итрехчастным алтарем,- напоминающая привычную для крестовокупольных сооружениийсхему, получает необычные добавления с севера, юга и запада в виде несколькиприплюснутых полукружий, повторяющих размеры и абрис центральной апсиды алтаря.

       Стены Донского монастыря выглядят необыкновенноархаично для времени своего создания. Переднами еще вполне традионнаядревнерусская крепость.

       Еслиограда монастыря вызывает в памяти крепостные сооружения более древних лет,монастырские ворота отличались совершенно иным духом. От ворот конца ХVIIвека до наших дней сохранились лишь северные, святые ворота.Святые ворота явнонесут в себе скорее черты гражданского, чем церковного пониманияархитектуры.Поэтому облик Тихвинского храма 1713-1714 годов, для которогосеверные ворота послужили своеобразным «подклетом», сливается с ними в одноцелое.

         Тихвинская церковь — еще один этап в развитиилюбимого на Руси типа храма «под колоколы» — третий ярус церкви предназначендля звонницы.Тихвинский надвратный храм построен на средства, данные царицейПрасковией Федоровной, но имя автора, создателя церкви, до сих пор неизвестно.

           Многими своими деталями Тихвинская церковьнапоминает Меншикову башню — церковь архангела Гавриила, сооруженную в усадьбе ближайшего сподвижника Петра I А. Д.    Меншикова. Предполагаемому зодчемуМеншиковой башни Ивану Зарудному приписывали сооружение Тихвинской церкви.Общность стиля и сходство отдельных элементов этих двух построек давали поводподобному предположению. Древний композиционный прием — восьмерик на четверике- в сочетании с классическим ордерным декором придал проекту Евлашеванеобходимую традиционность, осовременную грамотной прорисовкой ордера нафасадах. Относительно скромное предложение зодчего понравилось монастырскимвластям, и строительство колокольни по его проекту                       началось.

        Строительные работы по сооружению колокольнизакончились осенью 1753 года, но по каким-то причинам не были завершины резьбойкапители и картуши в центре фронтов второго яруса.

         Оформив западную стену, новая колокольня,своей высотой превзойдя Тихвинскую надвратную церковь, более строгими итяжелами формами утвердила за бывшими «задними» воротами роль главного въездана территорию монастыря. В трех высотных сооружениях ансамбля она занялапромежуточное место, зрительно смягчив контраст между объемами Большого собораи почти невесомых обликом Тихвинской церкви.

            Высотность колокольни, ее надвратноеместоположение — продолжение той традиции парадного оформления въезда, котораябыла упомянута в связи с  архитектурой Тихвинской церкви, и одновременноразвитие типа храма «иже под колоколы». В последнем случаи объем собственноцеркви, размещенной во втором ярусе ( при этом верх первого яруса использованкак гульбище ), ничем внешне не ыявлен. Он воспринимается как состовная частьвсего объема, композиционный узел в пространственном и образном решении здания.

             То общее, традиционно русское,московское, что заложено в трех основных высотных постройках ансамбля — Большомсоборе, Тихвинской церкви, и западой колокольне — ярусный принцеп построениямасс, наличие гульбищ, — придало этим разновременным и разновысоким зданиямлегко воспринимаемую близость.

              Серьезный ударблагополучию монастыря нанес указ 1764 года о секуляризации церковных земель.Впрочем, один из самых трагичных моментов чумного бунта 1771 года — убийствомосковского митрополита Амвросия Зертис-Каменского — связан с территориейДонского монастыря. Похоронен был Амвросий в Малом соборе. В ограде каждогорусского монастыря существовали захоронения. Первыми надгробиями бывали обычнонадгробия монахов и настоятелей. До сих пор неясно, почему в Донском монастыренет ни одного надгробия раньше начала ХVIII века.Правдо, до середины ХVII века монастырь был очень беден и настоятелейхоронили, вероятно, в Андреевском монастыре, к которому Донской был приписан.Правда и то, что уже в ХVIII веке участники на кладбище стали предметом спекуляциии практичные монахи могли срыть забытые и бедные могилы. Вероятно, потому самыеранние надгробия Донского — это надгробия грузинских царевичей — Давида (1688)и его братьев Матвея и Александра      (ум. 1711). Болбшинство надгробий должныбыли поддерживать некую загробную иерархию и напоминать о чинах погребенного.Были и другие эпитафии — полные неподдельного горя или грусти. Так, в рельфенадгробия Е. И. Барышниковой (ум. 1806) изображен античный персонаж — старикХронос с косой, который невольно ассоциируется со смертью. Кресты, например,как таковые встречаются здесь только в двух уникальных памятниках конца ХVIIIвека. Еще в двух случиях кресты так замаскированы, что их не сразу разглядишь.Крест как символ веры еще встречается в скульптуре памятников, но неизмеримочаще попадаются урны, похожие на вазу, ангелы, не отичимые от амуров, и плакальщицы,похожие на муз. Гербы на монументах этого «благочистивого» времени бросаются вглаза. Кладбище Донского монастыря росло от Старого собора, и места вокруг него( и в нем самом ) традиционно считались самами аристократическими и почетными.Тип надгроьия «плакальщица с урной», у которой стоят маленькие ангелы.Тутналицо все элементы такого надгробия — и гений, иплакальщица                                                                   

( правда, довольно рассудительная ), и барельефумершего                                

( смещенный, однако, со своего обычного места вверхупирамиды ), и сама пирамида ( но увенчанная пламенем ). Все эти надгробия оченьневелики, но, не видя их в натуре, можно сильно ошибиться в размерах: ониочень монументальны. Невдалеке от Михайловской церкви стоит одно из самыххарактерных  надгробий Донского — надгробие И. И. Козлова, созданноенеизвестным автором, надгробие, бесконечно далекое от христианской символики сее загробной сущностью. Типов надгробий к концу ХVIII века оченьнемного: плиты, саркофаги, отдельные колонны на некоемосновании, пирамиды, подиумы с завершением урной, колонны, пересеченныеквадром. Но внутри каждого типа необычайное разнообразие, и во всем некрополеДонского монастыря не встретить двух абсолютно одинаковых  надгробий. Еслисаркофаги и могут вызвать какие-то кладбищенские ощущения, то обелиски могли быукрашать парки, а колонны на пьедесталах — служить ограждением  домов илиоснованием для фонарей и т. п. К середине ХVIII векаотносятся наиболее «скульптурные» саркофаги, форма которых все большеусложняется, получая своеобразные надстройки в виде высоких крышек с коронойили картушем (наиболее характерны надгробия Фонвизиных).

           Постепенно начиная с середины ХIХвека кресты завоевывают себе все больше места. Их золотом рисует на саркофагах,ставят на голгофы (водружают даже огромные распятия), прикрепляют кнадгробиям-часовенкам. Часовенки — новый тип надгробий, особеннораспространенный во второй половине ХIХ века. По сути дела, с той порыв Донском не появилось ни одного сколько-нибудь значительного сооружения, если не считать упомянутых выше часовен и усыпальниц некрополя. В ХIХвеке Донской монастырь — откровенно официальное, богатое и влиятельноецерковное учреждение. В Москве уже не много осталось подобных мест, где прошлоетак последовательно и полно рассказывает о себе.

             Если не принимать во внимание самойстарой постройки монастыря — Малого собора, — то остальное крупные зданиякомплекса возведены всего лишь за полвека (начиная с 80-х г. ХVIIстолетия). Для той поры, когда многие постройки возводились десятилетиями,полсотни лет — период небольшой. Это, пожалуй, одно из обстоятельств, почемуДонской монастырь производит впечатление ансамбля, созданного по единому замыслу.

              В самом деле, планировочное решениекомплекса, где точно в центре квадрата, образованного крепостными стенами,главенствует Большой собор, стилевое единство зданий, наконец, фасадноепостроение монастыря по отношению к двум дорогам, ведущим к нему с севера и сзапада, выделяют его среди других московских монастырей. Но значение ансамбляДонского монастыря не исчерпывается только этим. В сооружениях, его образующих,запечатлена постепенная смена принципов древнерусского зодчества новыми взглядамина архитектуру, возросшими на все более тесном знакомстве со строительнымискусством Западной Европы. Нам думается, что все этапы «европеизации» русскойархитектуры в ансамбле Донского монастыря выражены достаточно четко. И эта егочерта поистине привлекательна.

Литература:

Ю. И. Аренкова, Г. И. Мехова

Донской монастырь

Издательство «Искусство» Москва 1970