Реферат: "Язвы" армейско-офицерского мира и пути избавления от них. (по повести Куприна "Поединок")

                                                    План

<st1:place w:st=«on»>I.</st1:place>Введение. “Главный девятый вал Куприна“. Полемикавокруг повести.

II. Приговор жестокому и позорномуармейскому миру и поиски избавления от “зла" жизни в повести “Поединок“.

1.<span Times New Roman"">    

Жизненный опыткак основа реализма А. Куприна.

2.<span Times New Roman"">    

Духовноеубожество армейско–офицерского мещанского мира.

3.<span Times New Roman"">    

Взаимоотношенияофицерства и солдатской массы.

4.<span Times New Roman"">    

Пути избавленияот “ЯЗВ“.      

III. Заключение. Значение повести.

<span Times New Roman",«serif»;mso-fareast-font-family: «Times New Roman»;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language: AR-SA">

              

       Посвященная Горькому повесть “Поединок“ (1905)– “главный

девятыйвал“ Куприна – одна из самых правдивых и волнующих книг русской литературыначала ХХ века.

                      Повесть Куприна, как ипроизведения В.Вересаева (“На войне”,

“Рассказы  о войне“), Л. Андреева (“Красный смех”), С.Сергеева – Ценского (“Бабаев”), была откликом на поражение царской власти ввойне с Японией

иотражала недовольство народных масс самодержавием – прямым виновником  бесславия России, гибели тысяч русскихсолдат. Повесть создавалась в острое для России время: следовали одно за другимпоражения русской армии в Манчжурии, был разгромлен русский флот при Цусиме.Это последнее горестное и позорное для России событие определило необычайно“громкое” звучание повести Куприна. Из зарисовок быта захолустного армейскогогарнизона вставала картина разложения, как всей армии, так и государственнойсистемы России. Хотя писатель начал повесть до русско-японской войны и о этойвойне в произведении не говорилось ни слова, и действие повести «Поединок“происходит в девяностые годы, читатели все же воспринимали ее какнепосредственный отклик на происходящие события, как  художественное объяснение причин поражениярусской армии на полях и сопках Манчжурии.

                    От творческой истории этойповести неотделимо имя А.М. Горь-

кого.Поощряя Куприна на создание повести “Поединок“ Горький говорил:

“Такаяповесть теперь необходима. Именно теперь, когда исключенных за беспорядкистудентов отдают в солдаты, а во время демонстрации  на Казанской площади студентов и интеллигенциюизбивали не только полиция, но под командованием  офицеров и армейские части …“ (7.стр.58).Известно

также,что Куприн  много раз бросал “Поединок“,недовольный своей работой. Но, как вспоминал он, “Горький, прочитав написанныеглавы, при-

шелв восторг и даже прослезился. Если бы он не вдохнул в меня уверенность вработе, я романа, пожалуй, своего так бы и не закончил.”

               Влияние Горького, по словамКуприна определило “все буйное и смелое“ в повести.

               Напечатана была повесть в 1905году в шестом сборнике “Знание“,

которыйвышел в свет в дни разгрома русского флота при Цусиме. Правдивое изображениеКуприным отсталой, небоеспособной армии, разложившихся офицеров, забитых солдатприобретало важный смысл. “Удивительно ли, -

писала22 мая 1905 года газета “Слово“, что полк, жизнь которого описывает автор,окончательно провалился на смотру…Удивительно ли, добавим, что мы проваливаемсяна большом кровавом смотру на Дальнем Востоке, хотя и знаем, что смотрит  на наши войска не только вся Россия, но ивесь свет” (5, стр. 482 )

              То, насколько значима былаповесть для периода максимального революционного подъема   1905 года, говорит и развернувшаяся вокругнее полемика. На страницах “Русского инвалида“, “Военного голоса“, “Разведчика“неистовствовала реакционная военщина; повесть Куприна оценивалась как фактор“подпольной пропаганды, в которой простой народ натравливается на войско,солдаты – на офицеров, а эти последние на правительство.”

               Черносотенцы, атакуя Куприна заего якобы “злостно  тенденциозный…памфлет на военных, негодовали против сборников “Знания” ,  которые “вычеркивают у нас из списка жизнеспособных одно сословие за другим“.

              “Поединок“ вызвал новую волнунападок на Горького. “Герой

г.Куприна… мыслит по-горьковски со всеми его специфическими выверта-

ми  и радикализмом“, — подчеркивали  “Московские ведомости”, пользуясь случаемприписать Горькому ницшеанские  взгляды.По мнению  “Русского вестника”, близостьк  “великому“ Максиму испортила  “Поединок“ “тенденциозными проповедническими страницами“, а в основе  “злобно-слепой критики армии лежит тот же  рецепт Максима Горького: “Человек! Это звучитгордо“.

               Предостерегая читателя от“развращающих“ картин  “Поединка“,охранительная печать утверждала, что Куприн не только “заносит секиру над всемивоенными  и именно как  над сословием, но  “ вообще пропагандирует  какую-то социальную нивелировку супразднением всяких классовых и сословных различий“. С другой стороны, либералыпытались всячески ослабить остроту выступления Куприна, уподобив его повестьроману “Из жизни  маленького гарнизона“немецкого беллетриста Бильзе, стоявшего за частичные реформы в армии присохранении ее основ.

           Демократическая общественность икритика, приветствуя “Поединок”,

стремилась  прежде всего раскрыть его революционныйсмысл. “Военное сословие – лишь  частьогромного бюрократического сословия, заполонившего русскую землю…” При чтенииповести “… вы начинаете интенсивнее ощущать гнет окружающей жизни и искать изнее выхода”, — писал “Вестник и библиотека самообразования”.

          Отмечая реализм повести,обнажившей  “всю жалкую подкладкувоенного дела”, газета  “Наша жизнь“указывала, что иная армия немыслима “в бюрократическом государстве, где связанаволя и мысль народа“. “Вся суть, — подчеркивал демократический журнал“Образование“, — не в картинах быта…, а в том соре, который накопился с годами вжизни общества, остановил его развитие и должен быть выброшен прочь“. Социал-демократическийлитературный журнал “Правда“ приветствовал освободительный дух повести, вкоторой “трепещет и бьется пульс целой эпохи, рвущейся из мрака безличия ипокорности – к свету…”, “Даже либеральная “Русская мысль“ должна была признатьрадикализм разоблачений  Поединка: “… егобич и его удары… направлены …не в Леха, не в Агамалова и Осадчего, а бьют иказнят проклятый строй, систему, общий дух и рабский склад всей жизни“. (6,стр. 483 )

           Итак, в центре внимания Куприна“Язвы, поражающие офицерскую    среду,нуждаются не в паллиативном, а в радикальном лечении, которое ста-

нетвозможным лишь при полном оздоровлении всей русской жизни“. Жизнь армии мирноговремени и то, как показана эта жизнь, вызывает бурю негодования, восторга ираздражения у современников писателя.

          Попробуем разобраться, как жераскрывается. “Поединок“  был втворчестве Куприна итоговым, синтезирующим произведением. В нем нашли болееглубокую разработку темы, затронутые им в предыдущих произведениях. ”Ночлег“,“Поход“, “Ночная смена“, “В казарме“ – все это воспринимается как наброски к повести. В рассказах о жизниармии, написанных на протяжении десятилетия (1894 – 1904), Куприн говорит оботдельных событиях армейской жизни. В биографии Куприна много общего с биографиейГорького. Ему также пришлось перепробовать много профессий, не случайно в егопроизведениях встречаются представители различных классов русского общества, втом числе и армейских профессий – офицеров, солдат. В описании их чувствуетсяхорошее знание жизни, основанное на личном, жизненном опыте. Особенно хорошоКуприн знал военную среду, так как в ней он провел отроческие и юношеские годы.

Окончив в 1890 году Александровское училище, Куприн вчине подпоручика прибыл в Проскуров для прохождения службы в 46 Днепровскомпехотном полку. В полку Куприн прослужил четыре года, из них два года вПроскурово и два в Волочинске. И в Проскурово, и в Волочинске круг интересовофицеров ограничивался службой, карточной игрой, кутежами.

Книги газет они не читали, события, происходившие в России, их совершен-

ноне интересовали. Среди офицеров процветали невежество, дикость, бескультурье.“В полку между молодыми офицерами была распространена довольно наивная,смехотворная игра: обучать денщиков разным диковинным, необыкновенным вещам…подпоручик Епифанов, любил задавать своему денщику мудреные, пожалуй, вряд лиему самому понятные вопросы. “Какого ты мнения, — спрашивал он, — о реставрациимонархического начала в современной Франции?” И денщик, не сморгнув, отвечал: “Точнотак, ваше благородие, это выходит очень хорошо“. Однообразие и скукаповседневной полковой жизни приводили к тому, что не было сил и желания что-либоизменить, мечтам и планам не суждено было сбыться – “Какая строгая программажизни намечалась! В первые два года – основательное знакомство с классическойлитературой, систематическое изучение французского и немецкого языков, занятиямузыкой. В последний год – подготовка к академии…”.

Длясамообразования были приобретены: “Психология“ Вундта, “Физиология“ Льюиса… Ивот книги лежат уже девять месяцев на этажерке и Гайнан забывает сметать с нихпыль, газеты с неразорванными бандеролями валяются под письменным столом, журналбольше не высылают за невзнос очередной полугодовой платы, а сам подпоручикРомашов пьет много водки… Развлечением было издевательство над солдатами. Вунылую жизнь разнообразие вносили лишь летние лагерные сборы. Но кончалось лето,и все начиналось сначала … Шли дни, месяцы, годы … Куприн чувствовал себя чужимв этой среде, хотя, как и другие офицеры, участвовал в кутежах, играл в карты ибыл героем любовных историй”.

             Вспоминая эти годы, Куприн писал:  “Судьба швырнула меня в самую глушьюго-западного края, как нестерпимо тяжелы первые дни и недели! Чужие люди, чужиенравы и обычаи, суровый, бедный, скучный быт Черноземного захолустья … Днем ещекое-как терпелось: застилалась жуткая тоска службой, необходимыми визитами, обедом и ужином в офицерском собрании.Но мучительны были ночи. Всегда снилось одно и то же: Москва, церковь Покрована Пресне, Кудринская, Садовая, Никитская Малая и Большая. И всегда во сне былочувство, что этого больше никогда не увижу: конец, разлука, почти смерть.Просыпаюсь от своих рыданий. Подушка –хоть выжми. Но крепился. Никому об этойслабости не рассказывал “.(7, стр.15)

          На всю жизнь в памяти писателяостались мрачные годы, проведенные в полку, унижение человеческого достоинства,грубость и произвол начальства. Жизнь в Проскурово дала будущему писателюбогатейший материал для творчества. Наблюдения над унылой жизнью маленькогоместечка, дикие армейские нравы, отразились и в тех произведениях, которые ужебыли названы, а, также, в таких как “ К славе “, “ Дознание “, “Cулицы”,“ Свадьба “, “ Марианна “, “ Прапорщик армейский “.

           Реализм картин повести “Поединок“ ценилЛ.Н. Толстой. “Мне интересно описание военной жизни, он (Куприн) хорошо еезнает “, — сказал Лев Николаевич, прослушав повесть (6, стр.485 )

          О том, насколько реалистичен былКуприн, свидетельствует тот факт, что вскоре после выхода повести офицеры 46-гоДнепровского полка направили протест своему бывшему сослуживцу. Опровергаяупреки в портретности, Куприн писал: “ …Я не имел в виду исключительно свойполк. Я не взял оттуда ни одного живого образа“. Однако исследователями найденряд прототипов “Поединка“ из армейского окружения Куприна 90-х годов. Известнотакже, что в образе корпусного командира выведен  “либеральный“ генерал М.И. Драгомилов, в товремя командовавший Киевским военным округом. Сцена между Ромашовым иполковником Шульговичем в “Поединке“ весьма близка к эпизоду из жизни Куприна –офицера, не стерпевшего грубости полкового командира. В. Воровский в своейстатье о Куприне (1910) справедливо отмечает: “Военная среда оставила в немнемало сильных впечатлений, давших ему материал для целого ряда работ, предоставилаему богатое поле для изучения “порочности и уродства“ современного общества“ (4, стр. 235 )                                                                                                                                    

                                                            

2

         

     В повести прослеживается несколько тематических линий, которые, переплетаясь, создаютцелостную картину офицерской среды, казарменной жизни солдат, личных отношенийРомашова и Назанского, Ромашова и Шурочки Николаевой, взаимоотношений Ромашовас солдатами. Зрелость Куприна как художника-реалиста и  психолога особенно сильно проявилась в том, что даже эпизодические персонажиповести необыкновенно ярки. Особенно богата портретная галерея офицеров. “Полк,офицерство и солдаты“ написаны крупным планом в органическом взаимодействии с главным героем повести, Ромашовым. В “Поединке“мы видим перемежающиеся реалистические картины, создающие большое яркое полотно,в котором   “второстепенные“  персонажи становятся столь же важны, как и главные образы.

              Если говорить о наиболее общейфилософско-моральной теме “Поединка“, она заключается в столкновении гуманизмас бесчеловечностью и со всеми антисоциальными инстинктами. Уже несколько другаятема – столкновение живой личности с провинциальным мещанством, котороеизображено как опасная трясина, губящая человека. Своеобразие повести в том, чтомещанство выступает здесь в армейско-офицерской своей разновидности. Средисоциально-бытовых картин, воссоздающих духовное убожество мещанского мира, особенноезначение имеет картина бала, это как бы смотр гарнизонной, провинциальнойжизни. На балу представлен весь “букет” провинциального армейского мещанства, которыйстремится точно подражать “высшему“ Петербургскому свету. Одна за другойпроходят сцены в той или иной связи с поступками,  наблюдениями и размышлениями главного героя. ВотРомашов беседует с унылым штабс-капитаном Лещенкой, способным “ …одним своимвидом навести тоску “. “Лещенко ничего не пил, не играл в карты и даже некурил. Но ему доставляло странное, непонятное другим удовольствие торчать вкарточной или в бильярдной комнате за спинами игроков, или в столовой, когдатам особенно кутили. По целым часам он просиживал там, молчаливый и унылый, непроизнося ни слова “. Вот Ромашов[5, стр.80] наблюдает, как “режутся” в бильярдпоручики Бек-Агамалов и Олизар, представляющие “знать” полка. Затем, назначенныйдирижировать балом, Ромашов принимает съезжающихся дам. И тут начинается ”парад”жеманного кокетства и деланной светскости. Жирно набеленные и нарумяненные, пестрои безвкусно разодетые провинциальные дамы капризно растягивают слова, томнообмахиваются веерами, важно кивают головами”. Но неприятнее всего было дляРомашова то, что он, как и все в полку, знал закулисные истории каждого бала, каждогоплатья, чуть ли не каждой кокетливой фразы; он знал, что за ними скрывались: жалкаябедность, усилия, ухищрения, сплетни, взаимная ненависть, бессильнаяпровинциальная игра в светскость и наконец скучные, пошлые связи …”.( 5, стр.85) Под стать дамам и некоторые офицеры, разыгрывающие роль утомленных светскихльвов.  Таков поручик Бобетинский, которогоРомашов упрашивает принять на себя обязанности дирижера бала – “А-а! Это вы? Эченьприэтно … Он всегда говорил таким ломанным,  вычурным тоном,  подражая,  как он сам думал, гвардейской золотоймолодежи. Он был о себе высокого мнения, считая себя знатоком лошадей и женщин, прекрасным танцором и притом изящным, великосветским,но, несмотря на свои двадцать четыре года, уже пожившим и разочарованнымчеловеком. Поэтому он всегда держал плечи картинно поднятыми кверху, сквернофранцузил, делал усталые, небрежные жесты”.

         Поставленные в условия “скученности, безделья,самомнений, офицеры бессмысленно проводят дни за картами (передергивая, еслиудастся, как Арчаковский), за пьянкой (рассказывая “скверные, похабные инеостроумные” анекдоты). Тоска армейской жизни по-разному ломает и коверкаетлюдей. В “Поединке“ проходит сплошная вереница персонажей, каждый из которыхкак бы демонстрирует то “разрушение личности“, о котором так страстно писалГорький.

          Группу молодых офицеров представляют:Ромашов, Бобетинский, Веткин, Бек-Агамалов, Олизар, подпрапорщик Лбов. Все они,за исключением Ромашова, мало задумываются над своим бытием, плывут по течению.И вместе с тем они существенно отличаются друг от друга во вкусах, привычках иманерах. На несоответствии собственного и читательского восприятия строитсяпародийный портрет Бобетинского, в котором Куприн высмеивает не толькопровинциального тщеславного хлыща, но и “великосветское“ общество, чей стильпытается перенять герой. К “аристократической“ прослойке армейского офицерствапричисляют себя и франтоватые адьютанты полка Олизар, которого в полку “почему-тоназывают графом “и Бек-Агамалов. Олизар – “ длинный, тонкий, прилизанный, напомаженный– молодой старик,  с голым, номорщинистым, хлыщеватым лицом ,”- видимо, до того, как попасть в полк, пообтерсяв столичном обществе. Но если в сцене бала он вызывает лишь неприязнь своимпошловатыми бильярдными прибаутками, то в дни “великого запоя“ он омерзителен,и понимаешь, что его лоск не более чем маска, скрывающая “гнилое“ нутро. ” Олизари Арчаковский стали плясать канкан. Они скакали друг перед другом то на одной, тона другой ноге, прищелкивая пальцами вытянутых рук, пятились назад, раскорячивсогнутые колени и заложив большие пальцы под мышки, и с грубо-циничными жестамивихляли бедрами, безобразно наклоняя туловище то вперед, то назад “.[5, стр.192]Бек Агамалов – лихой рубака, он прекрасно обращается с оружием. ( “ Он сделалнесколько быстрых кругообразных движений кистью правой руки, и клинок шашкипревратился над его головой в один сплошной сверкающий круг” ), но в еголихости отсутствует элемент благородства, человечности. Злобные глаза сгорбатым носом, оскаленные зубы, он сравним с хищной, злой и гордой птицей, чтоподчеркивает его дикие и грубые инстинкты как первоэлемент характера.

           Создавая многочисленные иразнообразные образы офицеров, Куприн стремился подчеркнуть, что, несмотря навсе пороки воспитания в кадетских корпусах, в полк приходили люди еще здоровыеморально и физически.     Молодой офицерЛбов, “сильный, ловкий мальчик и отличный гимнаст“, “тонкий знаток устава“, полонюношеского задора, непосредственности. Он еще с удовольствием живет интересамиполка, но обстановка здесь такова, что и Лбов, видимо, вскоре превратится водного из гарнизонных чурбанов.

          Как воплощение всего грубого ибесчеловечного среди всех офицеров полка выделяется фигура капитана Осадчего.Апологет войны, ненависти, грубых страстей, Осадчий наиболее резкопротивопоставлен Ромашову. Это один из сторонников жестокой палочной дисциплины,беспринципной в своей основе “этики“ офицерской чести. “Дуэль,- рассуждает он, — непременно должна быть с тяжелым исходом, иначе это абсурд! “ “Войнавыродилась на свете. Дети родятся идиотами, женщины сделались кривобокими, умужчин нервы. И все это оттого, что миновало время настоящей, свирепой,беспардонной войны … В средние века дрались – это я понимаю. Ночной штурм. Весьгород в огне”. На три дня отдаю город солдатам на разграбление!” Ворвались.Кровь и огонь. У бочек с вином выбиваются донья. Кровь и вино на улицах. О, какбыли веселы эти пиры на развалинах! Женщин – обнаженных, прекрасных, плачущих –тащили за волосы“. Произнося эту тираду, Осадчий приходит в экстаз. Он ужекричит о пирах под виселицами, на которых качаются черные тела повешенных. Онвыпрямляется во весь свой громадный рост. Он исполнен восторга. Бек- Агамаловупередается настроение Осадчего, Бек Агамалов тоже во власти бешенной жаждыразрушения, он выкрикивает бессвязные слова ненависти: “К черту жалость !“ – и,выхватывая из ножен шашку, срубает дубовый куст. Порою офицеров охватываетповальное, пьяное безумие“. Может быть, это случалось в те страшные моменты, когдалюди, случайно между собой связанные, но все вместе осужденные на скучнуюбездеятельность и бессмысленную жестокость, вдруг прозревали в глазах другдруга, там, далеко, в запутанном и угнетенном состоянии, какую-то таинственнуюискру ужаса, тоски безумия. И тогда спокойная, сытая, как у племенных быков,жизнь, точно выбрасывалась из своего русла. Начинаются дни великого запоя.После шумного, угарного пьянства в офицерском собрании едут в публичный дом. Вкаком-то пьяном, сумасшедшем бреду происходят события, cтрудомпостигаемые сознанием.                                                                                                          

            Вот Бек Агамалов, уже совсем обезумевший, мечется по комнате. В егоруках, разрезая воздух, свистит шашка. “Все вон отсюда!” – кричит он. Апростоволосая женщина, в остром возбуждении от угрожающей ей опасности, бросаетему в лицо: “Дурак! Хам! Холуй !“

            Недаром “Поединок“   вызвал огромный общественный  резонанс и далеко вышел по своему значению запределы литературного явления. И суть “не в картинах быта“, а в том “соре,который накопился с годами“  жизни армии.

                                                               

                                                                   3

                         

b  byxt 

           Огромное общественное значение имелоправдивое изображение взаимоотношений офицерства и солдатской массы. С большойхудожественной силой в повести было отражено бездарное рутинерство подавляющейчасти русского офицерства, его оторванность от солдатской массы, органическоенепонимание запросов и чувств этой массы. “С силами солдат не считались, доводялюдей до изнурения. Ротные жестоко резали и осаживали младших офицеров, младшиеофицеры сквернословили неестественно неумело и безобразно, унтер-офицеры, охрипшиеот ругани, жестоко дрались“.

          Полковник Шульгович, капитан Слива, капитанОсадчий – люди разные по характеру. Но все они проводники тупой дисциплины, основаннойна обветшавших уставах и методах обучения. Полковник Шульгович не злой человек,но по отношению к “нижним чинам“ он предстает как некая грозная сила,заставляющая этих человеко-единиц, марширующих, стреляющих, служить опорой “трону“.“Он обходил взводы, предлагал солдатам вопросы из гарнизонной службы и время отвремени ругался матерными словами с той особенной молоденческой виртуозностью, котораяв этих случаях присуща старым фронтовым служакам “ [ 5, стр.14 ] Первая встречас полковником оставляет  несколькопротиворечивые впечатления. Это  “огромный,тучный, осанистый“ старик. Снижение образа идет за счет сравнения его лица с “тяжелымромбом“, за счет брошенного вскользь замечания, что служебную карьеру он сделалблагодаря своему мощному голосу. “Солдат точно гипнотизировал пристальный, упорныйвзгляд его старчески-бледных, выцветших глаз, и они смотрели на него, не моргая,едва дыша, вытягиваясь в ужасе всем телом“. Не случайно его отношение крастерявшемуся и плохо знающему русский язык татарину Шарафутдинову (“…поставить этого сукина сына под ружье с полной выкладкой. Пусть сгниет, каналья,под ружьем.” ) вызывает обиду и протест Ромашова – свидетеля этой сцены,- изаставляет его вступиться за солдата. Но этот же грозный полковник помогаетзапутавшимся в долгах офицерам. Известно, что Л.Н. Толстой оценил этот образкак “прекрасный, положительный тип.“  [6,стр.486 ] После слов Шульговича:“Ну да… все вы вот так. Глядите на меня, как назверя. Кричит, мол, старый хрен без толку, без смысла, черт бы его драл. А я, — густой голос заколыхался теплыми, взволнованными нотами,- а я, ей-богу, моймилый, люблю вас всех, как своих детей“. И мы понимаем, что этот добрый человекне лицемерит, но он службист до  мозгакостей и страдает духовной ограниченностью, которую выработала в нем армия.

          Значительное место в повести отведеножизни солдат. Несомненно, писатель был увлечен возможностью обобщить всеувиденное и пережитое им на военной службе. На первый план из солдатской массывыступают двое – Гайнан и Хлебников. Хлебников – это центральный образ вповести. Человек из народа, у которого условия жизни отняли гордость идостоинство. Встреча с ним совершает перелом в душе Ромашова. Он начинаетпонимать, что его собственные мучения и страдания этого несчастного замученногосолдата сближают их. “Часто, глядя на него Ромашов удивлялся, как могли взятьна военную службу этого жалкого, заморенного человека, почти карлика, с грязнымбезусым лицом в кулачок. И когда подпоручик встречался с его бессмысленнымиглазами, в которых как будто раз навсегда, с самого рождения, застыл тупой, покорныйужас, то в сердце его шевелилось что-то странное похожее на скуку и наугрызение совести.” [ 5, стр.158 ]

          Выбор такой жалкой фигуры в качествепредставителя солдатской массы логически вытекает из общей концепциипроизведения. Проблема взаимоотношений людей из народа и интеллигенции решаласьКуприным в плане гуманизма, а не в плане революционных задач. ПравдоискательРомашов идет путем страданий и горьких разочарований. Солдат Хлебников тожепроходит свой крестный путь. В армию он приходит как на каторгу. Но здесь онподвергается новым мукам. И Ромашов становится свидетелем этих мук. Вотунтер-офицер заставляет Хлебникова делать “гемнастические“ упражнения, а он, жалкийи нелепый, висит на наклонной лестнице, точно     “удавленник“. Вот Ромашов, вспыхнув отстыда и гнева, останавливает унтер-офицера Шаповаленко, готового убитьХлебникова. Вот молодой офицер присутствует на уроке “словесности“, когданапуганный и замордованный палочной дисциплиной Хлебников не в состоянииответить на вопрос, кто является командиром корпуса. Эта сцена очень близкасцене   “обучения“  татарина Камафутдинова из рассказа “Ночнаясмена“. Хлебников – русский вариант Камафутдинова. Оба они так забиты, чтопредставляют собой жалкое подобие человека. Наблюдая издевательство надХлебниковым Ромашов испытывает “какое-то неловкое большое чувство“. Он мучаетсямуками забитого солдата. После своего провала на смотру Ромашов видитфельдфебеля Рынду, “маленького, краснощекого, апоплексического крепыша, который,неистово и скверно ругаясь, бил кулаком по лицу Хлебникова. У Хлебникова былотемное, глупое, растерянное лицо, а в бессмысленных глазах светился ужас.Голова его жалко моталась из одной стороны в другую, и слышно было, как прикаждом ударе громко клацкали друг о друга его челюсти”.

          Ромашов видит, как мучают Хлебниковаи словно ощущает, что попал на дно человеческого отчаяния, где всегда находилсясолдат. “Он болезненно почувствовал, что его собственная судьба и судьба этогонесчастного,  забитого, замученногосолдата как-то странно, родственно-близко и противно сплелись за нынешний день.Точно они были двое калек, страдающих одной и той же болезнью и возбуждающих влюдях одну и ту же брезгливость. И  хотяэто сознание одинаковости положений и внушало Ромашову колючий стыд иотвращение, но в нем было также что-то необычайное, глубокое, истинночеловеческое. ”Гуманистическая направленность повести выражается, прежде всего,в призыве увидеть в серых Хлебниковых“ с их однообразно-покорными  и обессмысленными лицами “живых людей“. Немеханические величины, называемые ротой, батальоном, полком“. Необходимопочувствовать себя на одной доске с несчастным человеком из народа, испытать кнему чувство гражданской любви. “ Брат мой! “ – говорит Ромашов затравленному,избитому, грязному и жалкому Хлебникову, припавшему к ногам офицера. Эту сцену “Ромашов  - Хлебников“  Л.Н. Толстойназвал  “фальшивой“. Но она нужна былаКуприну: “виноватую жалость“, стыд, скорбь, ужас – вот что должны испытыватьофицеры, доведшие солдата до такого состояния. Эти чувства испытывает Ромашов, но,по мнению писателя, эти чувства должны разделять с героем вся Россия.

                                                                 4

              Разоблачая пороки военной среды иужасы царской казармы, Куприн отмечал и некоторые положительные явления вармии. В образах корпусного генерала и капитана Стельковского художникстремился показать, что сквозь мертвящую рутину пробиваются какие-то новыевзгляды. Как это установил в своем исследовании П.Н. Берков, прототипомкорпусного генерала послужил генерал Драгомилов, командовавший Киевским военнымокругом. Генерал Драгомилов отнюдь не был народолюбцем, но он был противникомпрусских методов военного обучения и сторонником суворовского воспитаниясолдат. Он был за развитие в солдатах инициативы, умения разбираться вобстановке. Однако описание этих положительных явлений занимает в повестиничтожное место. Армейская действительность была слишком бедна отраднымифактами. И если корпусной генерал изображен Куприным колоритно, то капитанСтельковский получился довольно абстрактной фигурой. Мы не знаем, как он внешневыглядит, как говорит. Его не видно среди солдат. В моральном отношении он нелучше других. У него репутация тайного развратника. Значит, и этот способныйофицер не избежал морального распада, который разъедал всю армию. ПодполковникаРафальского в полку считают чудаком и окрестили именем Брема, потому что онсамозабвенно изучает жизнь зверей и содержит у себя в доме целый зверинец. Вего лице мы видим человека, сумевшего внутренне как-то уйти от полковой жизни.Со своей научной страстью и бескорыстием этот чудак кажется привлекательным. Нои он способен ударить солдата. Он лишь внешне оторвался от военной касты, но непреодолел в себе бурбонского духа, презрения к солдатской массе.

             С наибольшей полнотой воплотилисьчерты Купринского героя – правдоискателя, гуманиста, одинокого мечтателя – вподпоручике Ромашове. В противоположность другим офицерам, Ромашов относится ксолдатам по-человечески, он проявляет трогательную заботу о забитом солдатеХлебникове, хотя в его отношении к Хлебникову сказывается не столько подлинныйдемократизм, сколько “опращенство“ в толстовском духе.

            Вместо ложной “чести мундира“ уРомашова высоко развито настоящее чувство человеческого достоинства. Брезгливоотносясь к грязным любовным связям, процветающим в полку, Ромашов мечтает оподлинной любви, и сам любит горячо и бескорыстно. В размышлениях Ромашовамного утопического и наивного, но нельзя не симпатизировать ему, когда онборется с общественной несправедливостью, когда он протестует против пошлости исам показывает примеры человечности в отношениях к людям. Его охватываетнегодование,  когда он видит, какунтер-офицеры жестоко бьют своих подчиненных “за ничтожную ошибку в словесности“,за “потерянную ногу” при маршировке. Ромашов протестует всей душой против этогокошмара, именуемого “военной службой“. Он приходит к мысли, что “вся военнаяслужба, с ее призрачной доблестью, создана жестоким, позорным, всечеловеческимнедоразумением“. “Каким образом может существовать сословие, — спрашивал самсебя Ромашов, — которое в мирное время, не принося ни одной крошечки пользы, поедаетчужой хлеб и чужое мясо, одевается в чужие одежды, живет в чужих домах, а ввоенное время – идет бессмысленно убивать и калечить таких же людей, как онисами? “

        Примерно такого же взглядапридерживается Назанский, сравнивающий военную касту с монашеской, ибо “и те идругие живут паразитами“. “Там ряса и кадило, здесь – мундир и гремящее оружие;там – смирение, слащавая речь, лицемерные вздохи, здесь – наигранное мужество,гордая честь, которая все время вращает глазами: “ а вдруг меня кто-нибудьобидит?”-  выпяченные груди, вывороченныелокти, поднятые плечи“.

         По Ромашову и Назанскому, зло не вобщественной структуре, а в армии вообще. Отсюда пацефистское отрицание военнойслужбы, которая развращает и портит людей, которая даже самых нежных из них,прекрасных отцов и внимательных мужей, делает “низменными, трусливыми, злыми,глупыми зверюшками“, как утверждает Назанский. “Вряд ли нужно доказывать, — пишет исследователь творчества Куприна А.Волков, — наивность и ошибочностьподобного рода пацифистской точки зрения, абстрактного отрицающей всякуювоенную службу, всякие войны“.    [2, стр.153]

        Не уяснив истинных причин изображаемогоим зла, писатель вместе с героем не смог найти пути его преодоления. Один изпутей, обдумываемых Ромашовым, таков: “Вот я служу… А вдруг мое Я скажет: нехочу! Нет – не мое Я, а больше… весь миллион Я, составляющих армию, нет- ещебольше – все Я, населяющие земной шар, вдруг скажут:  “Не хочу!“ И сейчас же война станетнемыслимой…” Конечно, и Куприн, и Ромашов не могут не ощущать несбыточностисвоих предложений.

            На протяжении всей повестиРомашов  предстает как неудачник, какслабый человек, но как бы ни были смешны и наивны его фантазии, это не фантазиисытого и спокойного Манилова. Ромашов страдает за себя и за всех “униженных иоскорбленных“, он проделывает определенную духовную эволюцию, которая проходитпод знаком растущего критицизма, внутреннего сближения с простыми людьми всерых шинелях. “Этот страдающий правдоискатель, — пишет А. Волков, — именнопотому, что он правдоискатель, — оказался белой вороной  в мертвом мещанском царстве, и оно раздавилоего “.[ 2, стр.160 ]

          Еще один очень интересный исвоеобразный тип интеллигентного и одаренного офицера – Назанский. Это философ,умеющий размышлять, но не умеющий жить. Пассивностью, безволием Назанскийнапоминает Ромашова,- он вовсе опустился, капитулировал перед жизнью. Но его

еще рефераты
Еще работы по литературе, лингвистике