Реферат: Эсхатологические мотивы в творчестве Германа Мелвилла

УКРАИНА

ТАВРИЧЕСКИЙ ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

                                  ФАКУЛЬТЕТ ИНОСТРАННОЙ ФИЛОЛОГИИ

                                       КАФЕДРАРОМАНО-ГЕРМАНСКОЙ ФИЛОЛОГИИ

                                  СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 7.030502 – «ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА»

Д и п л о м н а я р а б о т а

Тема: Эсхатологические мотивы в творчестве  Германа Мелвилла

Исполнитель работы: студентка V курса 51 группы _____________ Гнесь О.Д.

                                                                                                (подпись)

Научный руководитель работы:____________ к.ф.н.,доцент Яблоновская Н.В.

                                                                                (подпись, дата)

Зав. кафедрой ______________________________ к.ф.н.,доцент Денисов Ю.С.

                                                        (подпись, дата)

Работа допущена к защите

Научный руководительработы_____________ к.ф.н., доцент Яблоновская Н.В.

                                                                                (подпись, дата)

Работа защищена соценкой____________________________________________

Председатель комиссии_______________________________________________

                                                                  (подпись, дата)        (уч.степень, звание)                (ФИО)

г. Симферополь – 2002

ОБЪЯВЛЕНИЕ

ВСЕМ СТУДЕНТАМ 51 ГРУППЫ

ЯВИТЬСЯ 17 ИЮНЯ (ПОНЕДЕЛЬНИК)

К 10-00 В ФОЙЕ 4 КОРПУСА

ЯВКА СТРОГО ОБЯЗАТЕЛЬНА

СТАРОСТА

АННОТАЦИЯ

Даннаяработа посвящена проблеме эсхатологических мотивов в произведениях  Германа Мелвилла «Тайпи» и «Моби Дик».

Цельюработы является исследование «Тайпи» и «Моби Дика» с точки зрениямифологической категории – эсхатологии.

Длядостижения цели были поставлены следующие задачи:

 -   раскрыть значение эсхатологии для творчества Мелвилла;

-        

-        

Врезультате проведенных исследований можно сделать следующие выводы:

-          Германа Мелвилла;

-          попытки автора обратиться кэсхатологии;

-    роман «Моби Дик»,как вершина творчества писателя, включает в себя,        помимо множества других аспектов, имифологический.

Работасостоит из: введения, трех разделов и выводов.

 

СОДЕРЖАНИЕВведение………………………………………………………………………….….5

Раздел 1.Герман Мелвилл и эсхатология…………………………………………7

1.1.        Критики о Мелвилле…………………………………………………………7

1.1.1.Особенностьмелвиллского повествования…………………………………9

1.2.        Эсхатология как одна из категорий мифов……………………………….10

1.2.1.  Миф илитература………………………………………………………….10

1.2.2. Мифыэсхатологические……………………………………………………11

Раздел 2.Эсхатология «Тайпи»…….…………………………………………….14

2.1. Историясоздания……………………………………………………………..14

2.2.Эсхатологические мотивы повести………………………………………….17

2.2.1.Принципы«идеальности»…………………………………………………..23

Раздел 3.Мифологический аспект «Моби Дика»……………………………….27

3.1.Жанровое своеобразие романа……………………………………………….27

3.2. Образыромана и эсхатологические символы...…………………………….29

3.2.1. Ахав………………………………………………………………………….30

3.2.2. Измаил……………………………………………………………………….37

3.2.3. МобиДик……………………………………………………………………40

3.2.4.«Пекод»……………………………………………………………………...43

Заключение………….……………………………………………………………..48Списокиспользованных источников……………………………………………50

ВВЕДЕНИЕ

Даннаяработа посвящена проблемеэсхатологических мотивов в произведениях Германа Мелвилла «Тайпи» и «Моби Дик».

Актуальность темы состоит в том,что творчество Германа Мелвилла остается до настоящего времени не до концаисследованным и понятым, а проблемы, которые он рассматривал в своихпроизведениях не утратили остроты и на сегодняшний день.

Историялитературы знает немало случаев, когда потомки «открывали» великих художников,чье творчество не было замечено и оценено современниками. Такова судьбаМелвилла. Его не признали при жизни, но сегодня он занимает место наамериканском литературном Олимпе, а его роман «Моби Дик» — это шедевр мировойклассики, энциклопедия американского романтизма и самый значительный роман XIX века.

Новизна исследования заключаетсяв том, что, несмотря на существующие десятки биографий и монографий, сотнистатей и публикаций, тематические сборники и коллективные труды, посвященныеразличным аспектам, проблема эсхатологических мотивов в творчестве ГерманаМелвилла не была исследована до сих пор.

Целью работы являетсяисследование «Тайпи» и «Моби Дика» с точки зрения мифологической категории –эсхатологии.

Длядостижения цели были поставлены следующие задачи:

 -   раскрыть значение эсхатологии для творчества Мелвилла;

-        

-        

Однойиз задач данной работы является восполнить пробел в отечественномлитературоведении относительно эсхатологических мотивов, что дает возможностьболее полного и достоверного исследования творчества Г. Мелвилла 

Апробация работы. Нашеисследование было представлено на ежегодной студенческой конференции ТЭИ (17апреля 2002 года).

Практическая ценность работы.Результаты работы могут быть использованы учащимися старших классов в школах,лицеях, студентами колледжей, институтов при изучении творчества ГерманаМелвилла.

 

 

РАЗДЕЛ 1

МЕЛВИЛЛ И ЭСХАТОЛОГИЯ-

1.1. Критики о Мелвилле

В литературной истории Соединенных Штатов Америки творчествоГермана Мелвилла – является выдающимся и своеобразным. Писатель давно ужепричислен к классикам старой словесности, а его занимательное творение  «Моби Дик или Белый Кит» с полным основаниемсчитается одним из шедевров литературы. Существуют десятки биографий имонографий, сотни статей и публикаций, тематические сборники и коллективныетруды, посвященные различным аспектам творчества писателя. И все же Мелвилл какличность и как художник, прижизненная и посмертная судьба его книг продолжаютоставаться загадкой, до конца не разгаданной и необъяснимой.

Суждения американских литературоведов часто искажают смыслего произведений в соответствии со вкусами критика, а творчество писателяпредставляется в измененном виде. Так, Лоуренс Томсон в книге «Melville Quarrel with God» изображает писателябогоненавистником, образ Белого Кита в его романе «Моби Дик» определяет каксимвол бога, а его создателя обвиняет в сатанизме [3, с.226]. Другой критик Д.Лоуренс в одной из своих статей злословит Мелвилла, называет «величественнымпровидцем, поэтом моря», потом делает человеконенавистником: «голубоглазыйвикинг» «уходит в море, спасаясь от человечества», «Мелвилл ненавидел мир» [3,с.226], море дало писателю возможность чувствовать себя вне времени, внеобщества.

Искажение творчества и литературной манеры писателясовершаются различными путями. Так, Вилард Торп, написавший предисловие к «МобиДику», изображает Мелвилла, как «прирожденного гения», который не проявлялникаких усилий при написании своих книг и не заботится о своем литературноммастерстве.

Но сегодня вряд ли кому придет в голову усомнится в правеМелвилла занимать место на американском литературном Олимпе. Его имя называют водном ряду с именами По, Уитменна и Твена. О нем написано несколько десятковмонографий, а количество статей перевалило за тысячу.  «Моби Дик» признан самым значительнымамериканским романом XIXвека.

Возрождение популярности Мелвилла в Америке датируется 1921годом, когда вышла в свет монография Роймонда Уивера «Герман Мелвилл – моряк имистик». На протяжении 20-х годов были переизданы многие книги Мелвилла.Крупнейшие историки литературы, культуры, общественной мысли посвятили Мелвиллуразделы в своих работах. Появился ряд монографических исследований, специальнопосвященных жизни  и творчеству забытогогения. «Моби Дик» существует теперь не только как книга, но как опера, балет икинофильм. Образами Мелвилла вдохновляются современные художники (Р.Кент,Б.Робинсон, Д.Уилсон), поэты (Харт Крейн, У.Г.Оден). Мелвилл сегодня – классикмировой литературы.

1.1.1.Особенность мелвиллского повествования. Следует  отметить, что произведения Германа Мелвиллаотличаются  художественноймногоплановостью повествование, благодаря которой он достиг наивысшейоригинальности и самобытности прозы. Прочный сплав разнородных жанровых началявился основой творческого успеха писателя, его величайшим достижением вобласти развития американского романа. Документальные повествование, создающиеэлемент достоверности, в сочетании с неограниченной фантазией, обширныепублицистические отступления, философские размышления, глубокий психоанализ,социальная обусловленность судеб героев, реалистическое бытописание, ретроспективноеповествование, ирония различных оттенков, сарказм и трагизм, — образуют сложноежанровое и стилистическое единство, названное в литературоведении синтетизмом(или синкретизмом).

Таким образом, главная особенность мелвиллской художественнойсистемы состоит в необычайном сочетании ракурсов реалистического исимволического видения мира писателем, мастерском умении синтезировать два типамышления: рациональное (логическое) и мифологическое (прелогическое).

 Так, например  «Моби Дик», как выделяют многие критики,четырехплановый роман – научный, приключенческий, философский и библейский, авот мифологический аспект, и особенно его категорию – эсхатологию никто неисследовал. Существуют работы, посвященные эсхатологии, но она в них имеетбиблейскую основу.

1.2. Эсхатология как одна изкатегорий мифов

1.2.1.Миф илитература. Мифстоит у истоков словесного искусства, мифологические представления и сюжетызанимают значительное место в устной фольклорной традиции различных народов.Мифологические мотивы сыграли большую роль в генезисе литературных сюжетов,мифологические темы, образы, персонажи используются и пересматриваются влитературе почти на всем протяжении ее истории.

Постоянноевзаимодействие  литературы и мифапротекает непосредственно, в форме «переливания» мифа в литературу, иопосредованно: через изобразительное искусство, ритуалы, народные празднества,религиозные мистерии, а в последние века – через концепции мифологии,эстетические и философские учения. 

ЛитератураПросвещения в XVIII векеиспользует мифологические сюжеты большей частью как условные фабулы, в которыхвкладывается совершенно новое философское содержание. Одновременно в XVIII веке открываетсяпростор для свободного сюжетосложения (особенно в романе). Подчеркнутаироническая игра с образами традиционной мифологии, объединение элементовразличных мифологий, частичный перенос акцента с образа на ситуацию как некийархетип – характерная черта мифотворчества романтиков. В начале XIX века наблюдается усилениероли христианской мифологии в общей структуре романтического искусства.Одновременно большое распространение в системе романтизма получилибогоборческие настроения, выразившиеся в создании демонической мифологииромантизма.  Романтизм XIX века проявил большой неформальныйинтерес к мифологиям в связи с философскими спекуляциями о природе, о народномдухе или национальном гении, в связи с мистическими тенденциями. Норомантическая интерпретация мифов являлась крайне вольной, нетрадиционной,творческой, становится инструментом самостоятельного мифологизирования.

Такимобразом, литература на всем протяжении своей истории соотносится смифологическим наследием первобытности и древности, причем отношение это сильноколебалось, но в целом эволюция шла в направлении «демифологизации». 

1.2.2. Мифы эсхатологические. Эсхатология(от др. — греч. «эсхатос» – «последний») относится к одной из категорий мифов,и, в противоположность большей части мифов, повествующих о важнейших событияхпрошлого – времени мифологического, эсхатологические мифы содержат пророчествоо будущем конце света.

Мифыэсхатологические о «последних» вещах, о конце мира возникают относительнопоздно и опираются на модели мифов календарных, мифов о смене эпох, мифовкосмогонических (повествуют о происхождении космоса в целом и его частей,связанных в единой системе). Эсхатологические           мифырассказывают не о возникновении мира и его элементах, а об их уничтожении –гибель суши во всемирном потопе, хаотизация космоса и другие. Трудно отделить мифы о катастрофах, сопровождавшихсмену эпох (о гибели великанов или старшего поколения богов, живших допоявления человека, о периодических катастрофах и обновлении мира), от мифов оконечной гибели мира.

Болееили менее развитую эсхатологию находим в мифах аборигенов Америки, в мифологияхдревнескандинавской, индуистской, иранской, христианской (евангельский«апокалипсис»). Эсхатологическим катастрофам часто предшествуют нарушение праваи морали, распри, преступления людей, требующие возмездия богов. Мир погибает вогне, потопе, в результате космических сражений с демоническими силами, отголода, жары и холода. Люди страдают по своей же вине, но их они наказывает«высшая сила».

Выводы

ПроизведенияГермана Мелвилла отличаются художественной многоплановостью повествование, благодаря которой ондостиг наивысшей оригинальности и самобытности прозы. В них присутствуют такиеаспекты,  как философский, библейский,научный, приключенческий, мифологический, но степень изученности каждого из них не одинакова. Так,например, категория мифологии – эсхатология, в произведениях Мелвилла неисследована.

РАЗДЕЛ 2

ЭСХАТОЛОГИЯ «ТАЙПИ»

2.1. История создания «Тайпи»

«Тайпи»(1846) принадлежит к популярному в середине XIX века жанру, который обозначается в критике термином «travelogue», что примерно соответствуетнашему представлению о «записках путешественника». Человечество все ещеосваивало земной шар. Люди отправлялись в малоизведанные страны и затемделились с читателями всем, что они увидели, узнали, пережили. У этого жанраесть свои законы, в соответствии с которыми повествование должно обладатьдостоверностью, новизной наблюдений и занимательностью. Travelogue обладал определенными традициями,восходившими к эпохе великих географических открытий и окрашеннымипросветительским пафосом познания мира. В общих чертах «Тайпи» соответствуетосновным требованиям жанра. Повествование опирается на биографический опытавтора, на его личные наблюдения над жизнью дикарей полинезийского племенитайпи.

Материаломдля первой книги Мелвилла, как, впрочем, и для многих последовавших за ней,послужили некоторые события и обстоятельства его собственной жизни. Это незначит, что произведения его следует рассматривать как фрагментыбеллетризованной автобиографии (именно так поступают многие исследователи), но наличиеавтобиографического  элемента в них невызывает сомнений.

Вконце 1840 года Мелвилл, только что достигший совершеннолетия, бросилопостылевшую ему учительскую должность и поступил рядовым матросом накитобойное судно «Акушнет». Третьего января 1841 года «Акушнет» вышел вдлительное промысловое плавание, продолжавшееся более двух лет. В начале июля1842 года Герман и его друг Тоби (Р.Н. Грин) дезертировали с корабля,бросившего якорь в заливе Тайохэ у одного из Маркизских островов. Дезертирство матросовкитобойных судов, вызванное невыносимыми условиями корабельной жизни ипроизволом офицеров, было делом вполне обычным. Достаточно сказать, что издвадцати трех матросов «Акушнета», вышедших в плавание, только десять вернулисьобратно.       

Мелвилли Грин почти ничего не знали об острове Нукухива. По слухам, за горной цепью,выходившей к побережью, располагалось несколько плодородных долин, населенныхлюдоедами тайпи и мирным племенем хаппар. Цель беглецов заключалась в том,чтобы, перевалив через хребет, отыскать хаппаров. Судьба, однако, рассудилаиначе. После тяжелого перехода через горы, во время которого Мелвилл повредилногу, беглецы вышли в долину, изобилующую ручьями и плодородными деревьями, итут же угодили в руки «кровожадных» тайпи. Бежать было невозможно – Мелвилл еледвигался. Впрочем, Тоби удалось обмануть бдительность гостеприимных каннибалов.Через некоторое время он исчез и объявился спустя несколько лет в Буффало.Мелвилл же оставался пленником в течение целого месяца, прежде чем сумел добратьсядо побережья и завербоваться на австралийское судно «Люси Энн».

Этотмесяц Мелвилл провел не столько на положении пленника, сколько в качествегостя. Тайпи заботились, как умели, о его здоровье. Он мог свободнопередвигаться и вступать в контакты с жителями деревни. Ничто не угрожало егожизни, ибо, как выяснилось, тайпи поедали не всех подряд, а лишь врагов, убитыхв сражении. Наблюдения за жизнью тайпи, сделанные будущим писателем в течениемесяца, как раз и составляют основное содержание книги. Они подробны, тщательны, нередко поэтичны и неизменносопровождаются авторским комментарием по поводу увиденного. Мелвилл намереннозанимает здесь позицию бесхитростного матроса, который «что увидел, то ирассказал», стремясь тем самым подчеркнуть правдивость повествования. Ночитатель без труда заметит, что бесхитростность – это своего рода маска и что вавторских отступлениях сквозит широкая образованность и глубина, которых едвали можно ожидать от рядового матроса.

Романбыл напечатан в 1846 году одновременно лондонским издательством Мерреяиздательством Патнэма в Нью-Йорке.

Критикивстретили «Тайпи» с недоверием. Они усомнились в правдивости  автора и требовали документальногоподтверждения истинности описанных Мелвиллом фактов. Некоторые утверждали, чтоникакого Германа Мелвилла не существует и что книга – сплошная мистификация.Количество упреков в недостоверности сократилось лишь тогда, когда в газете «Buffalo Commercial Advertiser»появилось письмо, подписанное Ричардом Тобайесом Грином, где говорилось: «Яистинный и подлинный Тоби, все еще живой, и я счастлив подтвердить совершеннуюточность книги…»[16,с.424]. Важноподчеркнуть, что большая часть обвинений в недостоверности исходили от газет ижурналов, связанных с церковью. Они увидели в «Тайпи» поход против религии,нравственности и морали. Мелвиллу простили бы любые фантазии (как прощали ихдругим авторам travelogue,весьма свободно обращавшимся с истиной), но выпадов против церкви иколонизаторской деятельности миссионеров простить не могли. Друг Мелвилла ЭвертДайкинк имел все основания заявить, что «религиозные газеты подняли страшныйвой по поводу того, как в этой книге трактуется деятельность миссионеров…»[16, с.424].

 Мелвилл, написав свое первое творение –повесть «Тайпи», серьезно заявил о себе в литературном обществе.

2.2. Эсхатологические мотивы повести

Повесть «Тайпи» написана вформе рассказа простого матроса о том, что он увидел и узнал, оказавшисьблагодаря удивительному стечению обстоятельств пленником одного изканнибальских племен Полинезии. Мелвилл иногда даже как бы щеголяет своей позойбесхитростного рассказчика. День за днем он повествует о том, что с нимпроизошло, чему он был свидетелем. Иногда он даже не прочь вставитькакой-нибудь анекдот или забавную историю, услышанную им от матросов,миссионеров или обитателей островов.

Начав,однако, с приключений, Мелвилл постепенно переносит центр тяжести повествованияна описание нравов и обычаев тайпи, их образа жизни, занятий, характера,темперамента, внешнего облика, на условия жизни долины Тайпи, ее природу иклимат. В заголовках некоторых глав появляются фразы, которые заставляютчитателя насторожиться и усомниться, так ли прост этот матрос, как он хочетказаться.

Страницаза страницей, глава за главой, Мелвилл разворачивает перед читателем картинубезмятежной и счастливой жизни удивительного племени посреди благодатнойприроды. Он не устает восхищаться простотой, искренностью, дружелюбием тайпи,их физической красотой и внутренней гармоничностью, мужественностью воинов инежностью девушек, разумностью и простотой общественных отношений.

Но всели так прекрасно, как кажется с первого взгляда?

ЗнаяМелвилла как писателя-романтика, читатель может ошибиться, думая, что «Тайпи» — это идеальное изображение жизни каннибальского племени, но не все здесьидеально.

Идеальностьисчезает, как только мы улавливаем настроение Мелвилла, когда его начинаетокружать череда неудач. Сначала он повредил себе ногу, и уже не можетпередвигаться так быстро, как его друг Тоби. Потом,  насквозь промокнув в ледяной пещере подпроливным дождем, он заболевает воспалением легких. Но это  только физическая боль, которая намного  безопасней душевной. Терзания, сомнения, страх,разочарования начинают одолевать душой Мелвилла, который все ближе подходит кдолине тайпи, надеясь, что он попадет к хаппарийцам. Неведение для него хужесмерти, и оно его преследует до конца пребывания в долине тайпи. Он не ведает,что с ним могут сделать каннибалы завтра, куда исчез Тоби, почему к нему такдобры дикари, но в то же время не отпускают никуда самого, когда он сможетсбежать:

«Тайпиили хаппар? Я содрогался, сознавая, что никаких сомнений больше не было, что мыпропали, что с нами случилось именно то, о чем одна лишь мысль еще недавновнушала  такой ужас. Что нас ждалотеперь? Правда, до сих пор ничего плохого нам не сделали, наоборот, нас принялирадушно и любезно. Но можно ли полагаться на переменчивые страсти, пылающие вгруди дикаря? Его постоянство и коварство общеизвестны. Что, если под этойлюбезной внешностью островитяне скрывают какой-нибудь кровожадный замысел и дружелюбныйприем их – всего лишь прелюдия к жестокой расправе? Всю ночь меня неотступнопреследовали ужасные опасения, и я лежал на ложе из циновок, а справа и слеваот меня фигуры тех, кого я так боялся»[21, с.75]. Мелвилл боится будущего, потому что оно для него неизвестно.

 Нужно отметить, что самое первое обращение Мелвилла к эсхатологии в «Тайпи»происходит на первой же странице. Оно звучит не понятно для читателя незнающего значения этого слова: «Typee»- «тайпи», на маркизском наречии обозначает «любитель человеческого  мяса», то есть тайпи – племя несущее смерть.Когда Мелвилл говорит о каннибализме тайпи, о многомужестве, распространенномсреди обитателей долины, о наивности и невежестве дикарей, он поразительнолегко подыскивает оправдания и смягчающие обстоятельства для всего этого,вплоть до людоедства. Хотя автор сам признается, что жил в страхе, боясь бытьсъеденным в любой момент.

Да,Мелвилл рисует «идеальную жизнь» на острове, но эта «идеальность» имеет смыслпри сравнении с жизнью в то время в Америке. Если мы еще глубже проникнем всмысл «Тайпи», то обнаружим там пессимистическое настроение автора:

«Six months at sea! Yes, reader, aslive, six months out of sight of land; cruising after the sperm-whale beneaththe scorching sun of the Line, and tossed on the billows of the wide-rollingPacific – the sky above, the sea around, and nothing else!»[39, p. 35]. — «Полгода воткрытом море! Да, да, читатель, вообрази:полгода не видеть суши, гоняясь за кашалотами под палящими лучами  экваториального солнца по широко катящимсявалам Тихого океана – только небо вверху, только море и волны внизу, и большеничегошеньки, ничего!»[21,с.6]  Здесь мы и находим примерэсхатологических мотивов. Это только начало повести, и оно не сулит ничегосчастливого для его героев, если они будут бездействовать, плавая по волнам наборту «Долли». Кажется, что все вокруг сговорилось  и не дает надежды на спасение:

 «Oh! for refreshing glimpse of one blade of grass – for a snuff at thefragrance of a handful of the loamy earth! Is there nothing fresh around us? Is there no green thing to be seen?»[39, p.35]. — «Увидеть быхоть одну травинку, освежающую глаз!Вдохнуть хоть бы один раз жирный аромат земли, размятой и благоухающей в горсти!Неужто ничего свежего, ничего зеленогонет вокруг нас?!»[21,с.6]. Автор не даромподчеркивает, что трава зеленая, ведьзеленый цвет – это цвет надежды, надежды на счастливое будущее, но сейчас егонет.

Зеленыйцвет вскоре появляется, как и надежда на спасение, но его оказывается слишкоммного и поэтому надо быть осторожнее, чтобы в нем не утонуть. Корабльподплывает к Маркизским островам, которые всегда богаты фруктами и преснойводой, но матросы их сторожатся:

 «The Marquesas! What strange visions of outlandish things does the veryname spirit up! Naked houris – cannibal banquets…; savage woodlands guarded byhorrible idols – heathenish rites andhuman sacrifices»[39,p.36]. — «Маркизские острова! Какие странные, колдовские ведениявызывает это имя! Нагие гурии, каннибальские пиршества…; дикие джунгли и ихжуткие стражи – идолы; языческие обряды и человеческие жертвоприношения»[21, с.8].

Какбыло упомянуто раньше, эсхатологическими мотивами есть все то, что предшествуетсмерти и гибели — голод, потоп, распри, хаос, и Мелвилл часто обращает на этовнимание читателя:

«Shall I ever forget that horridnight! The rain descended in such torrents that our poor shelter proved a meremockery. In vain did I try to elude the incessant streams that poured upon me;but  the accumulated horrors of thatnight, the deathlike coldness of the place, the appalling darkness and thedismal sense of our forlorn condition, almost unmanned me»[39, p.87]. — «Забуду ли якогда-нибудь эту жуткую ночь? Хлестал дождь, против которого наша  бедная кровля была, как жалкая насмешка, — напрасно старался я спрятаться от изливающихся на меня струй; в ту жуткую ночьмогильный холод на дне ущелья, непроницаемая тьма и непереносимое чувствозатерянности и безнадежности едва не сломили меня»[21, с.48].

Каннибалытакже ужасны и страшны для белых людей, как и они для них. Пришествие белогочеловека на острова не сулило для островитян ничего хорошего, в ихпредставлении европейцы несут только несчастье: «Unsophisticated and confiding, they are easilyled into every vice, and humanity weeps over the ruin thus remorselesslyinflicted upon them by their European civilizers»[39, p.50]. – «Доверчивые и немудрящие,они легко поддаются всякому пороку, и человечеству остается лишь оплакивать ихгибель от руки беспощадных цивилизаторов-европейцев»[21, с.19].   

Чтобыпонять подлинное  значение «Тайпи»,важно установить принципы, покоторым Мелвилл построил свое повествование. Картины бытия дикарей,нарисованные писателем, несут в себе все черты «идеальной жизни». Мелвиллвосхищается жизнью племени тайпи, но заметим, однако, что он вовсе не намеренпредлагать читателю счастливую жизнь дикарей в качестве образца для подражания.Поэтические картины, нарисованные писателем, имеют другое значение. Они созданыдля сопоставления с современной буржуазной цивилизацией. И хотя предметомизображения в книге является жизнь тайпи, объектом главного внимания иразмышлений писателя остается жизнь «цивилизованной» Америки и буржуазнаяцивилизация в целом.

У буржуазной цивилизации, в том виде, в котором онасуществовала в начале XIXвека, будущего не было, как и не было его у Америки – это и предсказывалМелвилл.

2.2.1. Принципыидеальности. «Идеальность» дикарей в «Тайпи» имеет два аспекта:естественный и общественный. В естественном аспекте дикарь идеален потому, чтоон прекрасен, а прекрасен он потому, что сохранил черты физического облика,утраченные цивилизованным человеком. Не случайно, описывая телосложение тайпи,изящество и грациозность их женщин, Мелвилл тут же предлагает юмористическоепредположение о том, как выглядела бы кучка нью-йоркских денди в набедренныхповязках: впалые груди, покатые плечи, сутулые спины, тонкие ноги и толстыеживоты.

Этого же принципа Мелвилл придерживается и тогда, когдаговорит об «идеальности» общественного бытия тайпи. У дикаря нет собственности,и он не знает, что такое деньги. Тем самым он избавлен от двух зол цивилизации.Тайпи питается плодами, которые сам собирает, одевается в тапу, которую самизготовляет, живет в хижине, которую сам строит. Он богат, но его богатства –это богатства природы, которые принадлежат всем и никому. У него не можетвозникнуть желание поступать вопреки истине и справедливости. Для этого нетстимулов. Его добродетели естественны. Дикарь не испорчен цивилизацией, но онимеет свои пороки: людоедство, многомужество, язычество. Но что они значат посравнению с более жестокими, осознанными преступлениями цивилизованногочеловека? В описании конкретных элементов социального бытия дикарей Мелвиллвесьма лаконичен, но зато подробно повествует о буржуазном государстве изаконодательстве, о полиции, о преступлениях против общества, о власти денег, орелигиозных преследованиях, о тлетворном влиянии общества на человека – все то,что предшествует эсхатологическим катастрофам (т.е. нарушение права и морали,распри, преступления людей, требующие возмездия богов). Благодаря этому«счастливое благополучие» тайпи оборачивается суровым приговором цивилизации.

Мелвилл не сбрасывает со счетов каннибализм, неразвитостьинтеллекта и общественного сознания, примитивность быта, многомужество и многиедругие негативные явления в жизни «счастливых» дикарей. Он заставил служитьобличению пороков цивилизации даже темные круги «варварства». Говоря онекоторых диких или даже зверских обычаях дикарей, он находит им параллели вжизни цивилизованного общества: людоедство – дьявольское искусство, которое мыобнаруживаем в изобретении всевозможных карательных машин; карательные войны –нищета и разрушения; самое свирепое животное на земле – белый цивилизованныйчеловек.

Мелвилл не видит связи между варварством и цивилизацией.Для него это два разных мира, противостоящие друг другу во всех отношениях. Ихпротивоположность определяется прежде всего самоощущением дикаря ицивилизованного человека: варвар счастлив, а цивилизованный человек – нет.Потребности дикаря и возможность их удовлетворить сбалансированы. Вцивилизованном обществе этот баланс нарушен, и потребности развиваются опережающимитемпами. На этом, собственно,  построенывсе рассуждения писателя о перспективах цивилизаторства и христианизации языческихплемен. Цивилизация, говорит он, «может культивировать ум дикаря», «возвыситьего мысли», но станет ли он счастливее? Сегодня мы воспринимаем эту позициюМелвилла как некую логическую условность. Но следует признать, что условностьмелвиллской  позиции органически сопрягаетсяс общей условностью картины жизни «счастливых дикарей», нарисованной писателем,и «работает» на главную задачу – высветить пороки буржуазной цивилизации, из-закоторой страдали невинные люди.

Многиеиз проблем, поднятых писателем в «Тайпи», ныне сделались достоянием прошлого иимеют чисто исторический интерес. Тем не менее, книга Мелвилла продолжает жить.Секрет ее долголетия имеет эстетическую природу и связан с особенностямиавторского видения жизни и особым поэтическим даром ее воссоздания.

Выводы

 «Тайпи» — первое творение Мелвилла, с которымон вошел в литературу и основательно заявил о себе в литературном обществе.   

На первый взгляд «Тайпи» — равномерное повествование об «идеальнойжизни» каннибальского племени, но поэтические картины, нарисованные писателем,имеют другое значение. Они созданы для сопоставления с современной буржуазнойцивилизацией. И хотя предметом изображения в книге является жизнь тайпи,объектом главного внимания и размышлений писателя остается жизнь«цивилизованной» Америки и буржуазная цивилизация в целом. Здесь показаны такиечеловеческие пороки, как нарушение права и морали, распри, преступления противдругого человека, власть денег, желание управлять людьми –  это ведет к гибели весь мир.

РАЗДЕЛ 3

МИФОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ «МОБИ ДИКА»

3.1. Жанровое своеобразие романа

«МобиДик, или Белый Кит» (1851) — произведение уникальное,  написанное вопреки всем существующим понятиямо законах жанра. Американские критики середины XIX века сочли эту книгу «странной». Ощущение «странности»,возникающее при чтении мелвиллского шедевра, сохраняется и сегодня.

Романо Белом Ките – трудная книга и не поддается беглому чтению. Тому есть двепричины. Первая связана с тем, что каждая из 135 глав романа побуждает кразмышлению и это, вероятно, высшая похвала, какую можно воздать любимомупроизведению искусства. Мысли, возникающие у читателя в процессе чтения,касаются не только содержания романа, но также собственной жизни, своеговремени, предназначения на земле, закономерностей в поведении людей, общих принциповбытия человечества.

Втораяпричина заключается в качестве самого романа, его организации, структуре,способе изложения материала. Последовательность расположения глав и даже формахарактеризуется своего рода, пересказами, разрушающими инерцию повествования.Стоит, например, читателю увлечься описанием морской стихии, как автор«подсовывает» ему классификацию китов, эпическое повествование о корабельнойжизни перебивается монологами, диалогами и даже целыми сценами в  духе трагедии, за которыми следуютотвлеченные рассуждения.  Череда сюжетови форм течет непрерывными потоками: диалоги, монологи, суховатые научныерассуждения, описание деталей китобойного промысла, размышление о человеческойсудьбе, об истории народов и государств, исследования религиозных систем – всеэто идет по видимости бессмысленно, в сущности, продиктовано особой глубинойлогики авторской мысли.

«МобиДик» — произведение своеобразное, необычное. В американской литературе трудносыскать, что-нибудь похожее на него. При всей сложности и многоплановости,основным его элементом, которому подчинены и действия, и авторское описание, ихарактер, является мысль. Глубокая философская мысль, с помощью которой авторпытается выделить мифологическое начало своего произведения. Мысль непрестанноищущая, пульсирующая, взлетающая от тривиальностей будничной жизни к звездныммирам, воплощается то в не хитрых словах матросов, то в головоломных символах,трагически каменеющая перед осмысленностью и пустой вселенной, проникающая подповерхность явлений; мысль, стремящаяся к своей единственной и главной цели – кпостижению универсальной истины, есть главный герой «Моби Дика».

Мелвиллотлично отдавал себе отчет, что не у всякого читателя найдутся достаточныезапасы «строительного материала», и никогда об этом не забывал. Фантазияписателя не должна уходить произвольным путем, в сторону. Она должна работатьсамостоятельно, но в то же время подчиняться авторскому замыслу. Авторский жезамысел заключался в том, что читатель, перечитывая «Моби Дика» вновь и вновь,находит в нем все больше информации для размышления.

Такойаспект, как мифология, а именно ее категория – эсхатология, имеет не малоеместо в романе. Если философия объединяет всю многоплановость, то мифология,пронизывая все произведение, идет  с нейпараллельно.  

 

3.2. Образы романа иэсхатологические мотивы

Система образов «Моби Дика» дает намдостаточно отчетливое представление об основных эсхатологических мотивах, присутствующихв романе Мелвилла. Эсхатологическим катастрофам часто предшествуют нарушениеправа и морали, распри, преступления людей, а мир погибает в огне, потопе, отхолода, жары, голода. Все это мы видим в романе «Моби Дик», который показываетжизнь аме

еще рефераты
Еще работы по литературе, лингвистике