Реферат: Языковые особенности дилогии П.И. Мельникова "В лесах" и "На горах"

<span Arial",«sans-serif»; color:windowtext">МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ  РОССИЙСКОЙ  ФЕДЕРАЦИИ

<span Arial",«sans-serif»; color:windowtext">

<span Arial",«sans-serif»; color:windowtext">ПЕНЗЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ  УНИВЕРСИТЕТ  ИМ. В.Г. БЕЛИНСКОГО

<img src="/cache/referats/6942/image001.gif" v:shapes="_x0000_s1026"> <span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">

<span Arial",«sans-serif»; color:windowtext">


<span Arial",«sans-serif»; color:windowtext">Факультет русского языка и литературы

<span Arial",«sans-serif»; color:windowtext">Кафедра русского языка и методики его преподавания

<span Arial",«sans-serif»; color:windowtext">

<span Arial",«sans-serif»; color:windowtext">

<span Arial",«sans-serif»; color:windowtext">ДИПЛОМНАЯ  РАБОТА

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">Языковые особенности дилогии

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах»

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">Выполнила :

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">студентка

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext; mso-ansi-language:EN-US">VI<span Arial",«sans-serif»; color:windowtext"> курса заочного отделения

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">факультетарусского языка и литературы

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext"> 

<span Arial",«sans-serif»; color:windowtext">

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">Научныйруководитель :

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">Старшийпреподаватель кафедры русского языка и методики его преподавания

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext"> 

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">

<span Arial",«sans-serif»;color:windowtext">Пенза 2002

<span Arial",«sans-serif»;mso-fareast-font-family:«Times New Roman»; mso-font-width:106%;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language: AR-SA">

Содержание :

Введение………………………………………………………………….

4

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Дилогия П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах» — в золотом фонде русской национальной культуры………….

6

§1. Очерк жизни и творчества П.И. Мельникова…………………

6

§2. История создания дилогии……………………………………..

35

§3. Основные герои романов «В лесах» и «На горах» П.И. Мельникова…………………………………………………………

41

§4. Дилогия П.И. Мельникова в контексте русской литературы второй половины XIXвека………………………………………...

55

§5. П.И. Мельников в оценке русской критики…………………..

61

ГЛАВА ВТОРАЯ. Языковые особенности дилогии П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах»…………………………………..

78

§1. Выразительные средства языка………………………………..

78

§2. Фольклорные мотивы в дилогии………………………………

90

2.1. Истоки фольклорности в творчестве П.И. Мельникова…

90

2.2. Фольклорность языка дилогии…………………………….

107

§3. Лексические особенности дилогии……………………………

129

Заключение………………………………………………………………

136

ПРИЛОЖЕНИЯ…………………………………………………………

138

Приложение 1. Таблица……………………………………………

139

Приложение 2. Петров день в Заволжье (инсценировка старинного обряда по роману П.И. Мельникова «В лесах»)……

195

Приложение 3. Кроссворд по дилогии П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах»………………………………………………..

203

Список использованной литературы………………………………..…

205

<span Times New Roman",«serif»; mso-fareast-font-family:«Times New Roman»;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language: RU;mso-bidi-language:AR-SA">

Раскольниковскиты заповедные,

Патриархальностьмирных их семей,

Обряды их;вдоль Волги вековые

Леса и ширьсинеющих степей,

Затворницюных песни хоровые

И их любовьв тиши монастырей…

                                                                                              А.Измайлов.

<span Arial",«sans-serif»; mso-fareast-font-family:«Times New Roman»;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language: RU;mso-bidi-language:AR-SA">
<span Arial",«sans-serif»">Введение

Вклад  П.И. Мельникова (А. Печерского) в русскуюлитературу значителен. Не много найдется писателей, которые до конца днейсвоих  сохраняли такую тесную связь спровинцией и служили делу изучения народной жизни и народного языка.  Созданные им произведения сыграли важнуюроль  в литературе XIXвека и до настоящего времени сохраняют  как литературную, так и историческуюзначимость.

П.И.Мельников являлся представителем этнографической школы, что, несомненно,сказывалось на языковой личности писателя. Талантливое использование всехбогатств родного языка, а также творческое обогащение и расширение его за счетиспользования элементов народной речи, создание ярких и выразительных образов,имеющих, как правило, фольклорную основу, — все это характерно для творческойманеры писателя.

Ксожалению, произведениям П.И. Мельникова не уделяется должного внимания ни вшкольных, ни в вузовских курсах литератур. Их особенности в области языканедостаточно определены и изучены, хотя эта проблема не раз привлекала вниманиеисследователей. Работы А. Зморовича, П. Усова, А. Скабичевс­кого, С. Венгерова,А. Богдановича, А. Измайлова, Л. Аннинского и других литературоведовспособствовали более глубокому изучению языковой личности писателя.

Цельюданной работы является характеристика языковых особенностейдилогии П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах».

Актуальностьдипломной работы определяется стремлениемсовременного общества  к возрождению  русской национальной культуры, что невозможнобез тщательного изучения творчества таких писателей, как П.И. Мельников. Неслучайно  его дилогия «В лесах» и «Нагорах» – в золотом фонде русской национальной культуры.

Вкачестве источников работы использовались: текст дилогии, биографическиеочерки писателя, фрагменты переписки автора, литературоведческие работы.

Основным методомработы является описательно-аналитический,предполагающий наблюдение над языковыми факторами их описание.

Структура работы:  введение, две главы («Дилогия П.И. Мельникова«В лесах» и «На горах» — в золотом фонде русской национальной культуры»,«Языковые особенности дилогии П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах»),заключение и приложение.

<span Times New Roman",«serif»;mso-fareast-font-family:«Times New Roman»; color:black;mso-font-width:106%;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU; mso-bidi-language:AR-SA">
<span Arial",«sans-serif»">ГЛАВА ПЕРВАЯ<span Arial",«sans-serif»">Дилогия П.И. Мельникова «Влесах» и «На горах» — в золотом фонде русской национальной культуры§1.  Очерк жизни и творчества

Встречи с произведениями подлинного искусства никог­да небывают скоропреходящими: рассказ, повесть, роман, поэма, лирическоестихотворение — словом, все, что написа­но настоящим художником, поначалуприковывает наше внимание своей жизненной непосредственностью: вымыш­ленныегерои живут в нашем воображении, мы судим об их поступках и мыслях, грустим ирадуемся, сочувствуем и негодуем. Но вот перевернута последняя страница книги,мы возвращаемся к повседневным нашим делам и заботам; но люди и события, окоторых мы узнали при чтении, не пере­стают волновать нас. Вспоминать ополюбившихся обра­зах — это едва ли не самое прекрасное в нашем общении с миромлитературы. И не только потому, что тут мы зано­во переживаем первыевпечатления; с этими воспоминания­ми наступает черед неторопливых раздумий обовсем, что образует коренные основы нашего бытия в мире — о смысле и тайнахчеловеческих отношений, о бесконечном многооб­разии жизни, о вечном ееобновлении, о силе зла, о неисчер­паемости и нетленности прекрасного наземле… При этом рано или поздно, так или иначе, но неизбежно возникает мысльо писателе, который своим искусством возвысил на­ши чувства и обогатил нашразум.

Естественнеевсего, конечно, искать его черты в том, что он создал, то есть в егопроизведениях. Ведь в конце концов, как и о всяком человеке, о писателе судятпо его делам, а слова поэта, говорил Пушкин,— это и есть его де­ло. Однакоочень часто личность писателя по разным при­чинам запечатлевается в еготворчестве в таких слож­ных, а иногда, кажется, даже в преднамеренно завуалиро­ванныхформах, что бывает чрезвычайно трудно более или менее отчетливо представитьсебе ее конкретные очертания. И в этих случаях просто необходимо заглянуть застраницы книги и узнать, какова была жизнь писателя, потому что только в нейможно найти источники всех тех качеств, кото­рые удивляют, радуют, озадачивают,а порою и огорчают нас в его произведениях.

Открывая первые страницы какого-либо издания Павла Ивановича Мельникова,мы видим репродукцию его портрета, который был написан художником И.Н. Крамскимпо заказу Третьякова. На нас смотрит «человек с чисто-русскими, широкими,крупными чертами лица, лишенный красоты в прямом ее понимании, ноодухотворенный красотой умных, прекрасных глаз, внимательно всматривающихся из- под слегка взброшенных бровей, как бывает у «бывалых», «ce6е на уме» купцов.  Русская борода широко опушила все лицо и,скрывая черты рта и подбородка, как бы оттенила большой и благородный лоб. И навсем этом — на складках губ, на этом высоком лбе,— природа положила печатьвысокой интеллигентности и в то же время чего-то типично-русского, какого-тодобродушного юмора, живой и беззлобной усмешки, которая вот-вот слегка поведетгубу под густым усом и пробежит мгновенным огоньком в этих умных, чутких, хотьи немолодых глазах...» [Измайлов, 1909, с. 2].

Читаяпроизведения Мельникова, мы не мо­жем не удивляться широте познаний писателя,глубине его понимания жизни. Он представляется нам человеком неза­урядного умаи богатейшего жизненного опыта. И не удиви­тельно, что в наших глазах самписатель становится героем в подлинном смысле этого слова. Потому-то мы ихотели бы знать о нем как можно больше.

ПавелИванович Мельников родился 25 октября 1818 го­да (старого стиля) в НижнемНовгороде в семье офицера местно­го гарнизона Ивана Ивановича Мельникова(1788-1837). Отец писателя принадлежал к старинному, но обедневшему дворянскомуро­ду. Род Мельникова возник, по преданию, на Дону; Мельников гордился «чисто русской кровью» и знал предков «довремен запорожской вольницы» [Шешунова, 1994, c. 578].

Изстатской службы Иван Иванович перешел в земское войско, а оттуда в 1813 го­ду —в действующую армию (офицер Великолуцкого полка), в составе которой участвовалв заграничном походе 1813—1814 годов. После окончания вой­ны он был переведен внижегородский гарнизон. Женив­шись и получив за женой небольшое именье, ИванИвано­вич вскоре после рождения первенца (будущего писателя) вышел в отставку иопределился служить по дворянским вы­борам — сперва в небольшом городкеНижегородской губер­нии Лукоянове, а позднее — в Семенове—одном из уездныхгородов, того самого нижегородского Заволжья, где происхо­дит действиекрупнейших произведений Мельникова-Печерского — «В лесах» и «На горах».

Мать,Анна Павловна (1790-1835) – дочь надворного советника П.П. Сергеева (в честьнего был назван Мельников), избиравшегося 36 лет подряд исправником НижнегоНовгорода, но, вопреки обычаю, ничего не нажившего на этом посту; « образовалсебя чтением» и собрал большую библиотеку. Умирая, Сергеев завещал внукамчитать «Деяния Петра Великого» и чтить его, что побудило Мельникова с раннихлет полюбить историю [Шешунова, 1994, c. 578].

Вдоме Мельниковых была обстановка, характерная для малосостоятельных дворянскихсемей. Тут не было ни гувер­неров, ни учителей, получающих большое содержание.Буду­щий писатель рос в окружении людей из народа, с самого раннего детстванезаметно привыкая к народной речи, узна­вая народные обычаи и нравы.Воспитанием и первоначаль­ным обучением детей занималась мать писателя — АннаПав­ловна. В молодости она получила скудное образование, но потом много и сувлечением читала и эту свою страсть пере­дала старшему сыну. Павел Иванович былпервенцем, имел двух братьев (оба офицеры; Николай в 1844 году убит на Кавказе,Федор дослужился до полковника и умер в 60-х годах в Брянске) и двух сестер(Надежда и Анна).

Детскиегоды провел в «лесном городке» Семенове, окруженном старообрядческими скитами,и «с ранних лет напитался впечатлениями той природы и того быта, которыевпоследствии изобразил». По мнению сына-биографа, Мельников рос в атмосфере«доверчивого патриотизма» [Мещеряков, 1977, с. 4]. Однако сам Мельников находилсвое воспитание «чисто французским»: «мой гувернер … давал мне такие уроки, чтоэто ужас. Когда я был 14 лет, я с жаром читал Вольтера, его sermonde  cinguantesзнал наизусть, песни Беранже былиу меня в памяти; презрение ко всему русскому считал я обязанностью» [Мещеряков, 1977, с. 5].

В 1829 году Мельников был определен в нижегородскую мужскуюгимназию. Он учился в одну из самых мрачных эпох в жизни русского общества.После восстания декабри­стов правящие круги России всеми средствами стремилисьподавить подлинное просвещение, которое коноводы реак­ции считали источникомвсякой крамолы. С неуемной же­стокостью правительство Николая I преследоваловсе, что за­ключало в себе хотя бы малейшие признаки живой мысли. Вгимназическом преподавании насаждался схоластический шаблон и бессмысленная,отупляющая зубрежка; розга и карцер были главными средствами «воспитательного»воз­действия. Нижегородская гимназия в этом смысле не состав­ляла исключения.Учителя были «люты», редко обходились без розог и площадных ругательств»[Еремин, 1976, с. 7]. Мельников в своих воспоминаниях рас­сказал весьмахарактерный для обстановки тех лет эпизод. Вместе с одноклассниками он решилустроить свой театр. С увлечением разучивали они и декламировали популярныепьесы тогдашнего репертуара. Но об этих невинных заня­тиях учеников узналоучебное начальство. Наказание после­довало немедленно. Драматическую труппу подприсмотром солдат отправили к директору...

С ними расправились по тогдашнему обычаю довольно круто… Изребяческой шалости сумели раздуть страшную историю. В городе расска­зывали,будто одиннадцати- и две­надцатилетние мальчики, составили опасный заговор дляниспровержения существующего порядка.

ДляМельникова увлечение театром имело еще и особое значение: тут впер­выеобнаружилась его художественная одаренность. В драматической труппе он был нетолько актером, но и авто­ром.

Мельниковвспоминал добрым словом только одного гим­назического учителя — словесникаАлександра Васильевича Савельева, пришедшего на смену учителю-рутинеру. Вотношениях Савельева с гимназистами-старшеклассниками не было той отпугивающейказенной непроницаемости, которая была свойственна большинству тогдашнихпреподавателей. В клас­се он читал Пушкина, Дельвига, Баратынского, давал своимученикам произведения этих поэтов на дом [Еремин, 1976, с. 8].

В1834 году Мельников поступил на словесный факуль­тет Казанского университета.Мельников был студентом в ту пору, когда над университетами тяготел строжайшийжан­дармский надзор, когда самые дикие расправы над студен­тами, заподозреннымив склонности к вольнодумству, были будничным явлением. Казанский университет вто время переживал своеобраз­ную полосу своей истории. Ректором тогда былвеликий ма­тематик Н. И. Лобачевский. Не жалея сил, стремился он укрепитьнаучный авторитет университета.

Сблагоговением готовился Мельников переступить уни­верситетский порог. Однако впервый же день занятий его постигло глубокое разочарование: профессор читалсвою лек­цию, рассчитанную на зубрежку. Но с детства приобретенная страсть кчтению еще в гим­назии помогала ему хоть немного отдыхать от зубрежки иприучала к самодеятельности. Так для него творчество Пушкина было той школой, вкоторой начали вырабатываться художественные вкусы Мельникова; в этой школеначалось и его гражданское самоопределение.

Вуниверситете Мельников, как его пожизненные друзья В.П. Васильев, А.И. Артемьеви К.О. Александров-Дольник (впоследствии все трое востоковеды, Артемьев такжестатистик), увлекся Востоком: учил персидский, арабский и монгольский языки.  В 1835 году переведен по бедности на казенныйкошт.

Мельниковбыл одним из лучших студентов своего кур­са. В 1837 году Мельников окончилуниверситет со степенью кандидата; после стажировки за границей ему прочилиместо на кафедре славянских наречий. Произошло нечто такое, о чем и самМельников говорил неохотно и его биографы обыкновенно ограничивались неясныминамеками. Известно только, что на одной из студенческих вечеринок Мельников велсебя, по мнению университетского начальства, получившего соот­ветствующий донос,весьма предосудительно. О характере «преступления» можно судить по тому, какоепоследовало наказание: заграничная поездка была отменена, а «преступ­ник» всопровождении солдата отправлен в захолустный Шадринск. Правда, по дороге кместу своего назначения он получил новое «милостивое» распоряжение, согласнокото­рому он назначался старшим учителем в пермской гимна­зии. Но Мельниковпревосходно понимал, что и эта «ми­лость» была все-таки ссылкой. [Шешунова,1994, с. 578].

Весной1839 года ему удалось выхлопотать разрешение переехать в родной НижнийНовгород. Здесь он был назна­чен на должность старшего учителя гимназии.Учительство­вал Мельников сравнительно недолго (1839-1846). На первых порах онс юношеским увлечением стремился ввести в преподавание подлинную научность; всвоих отношениях с учащимися он хотел следовать наиболее прогрессивнымпедагогическим идеям того времени и увлекал тех немногих, кто сам стремился кзнаниям (в их числе – К.Н. Бестужев-Рюмин, с которым Мельников всю жизньсохранял добрые отношения). Но в этих своих стремлениях он ока­зался одиноким.Тогдашние гимназические преподаватели большей частью были людьмималообразованными и равно­душными. «В гимназии, — вспоминал позднее Мельников,-  то есть в обществе учителей, я былпочти лишним челове­ком. В это время директор, инспектор и многие учителя бы­лииз семинаристов старого покроя, несносные в классе, дравшие и бившие учениковнещадно (каждую субботу была «недельная расправа», и много розог изводилось) инизкопо­клонничавшие не только перед высшими чинами губернской администрации,но и перед советниками», — то есть перед мелкой чиновничьей сошкой. Но взаимнаянеприязнь между Мельниковым и его сослуживцами обусловливалась не толь­коразличием в педагогических взглядах и приемах. Большинство преподавателейгимназии в своих литературных вкусах и политических убеждениях было крайнереакцион­но. «Пушкин, по их мнению,— писал Мельников,— пустоме­ля, не имеющийизящного вкуса, и притом вольнодумец, Лер­монтов — мальчишка, которомунеобходимы розги. Гоголь — сальный марака, а Белинский — сумасшедший человек,ко­торый сам не знает, что пишет» [Еремин, 1976, с. 7-8].

Вгоды учительства Мельников был библиотекарем гимназии, правителем делНижегородского статистического комитета, членом тюремного комитета, преподавалисторию в училище для детей канцелярии. Первая публикация – «Дорожные запискина пути из Тамбовской губернии в Сибирь», девять очерков по истории и экономикекрая  от Саратовской пустыни до Перми. ВНижнем Новгороде Павел Иванович сблизился с В.И. Далем и архиепископом Иаковом– знатоком раскола. Занимался по преимуществу методическим изучением истории,статистики и археологии, разбором архивов, которых до него никто не касался;начал ряд исторических трудов, ни один из них не закончил:  «ИсторияВладимиро-Суздальского княже­ства» (отрывок — «Отечественные записки», 1840, №7), «Империя и варвары» (отрывок, «Литературная газета», 1840, № 61), «Персияпри Сасанидах» (отрывок, «Литературная газета», 1840, № 103); переводилКраледворскую рукопись и чешскую грамматику. В 1839 на славянофильской почвеподружился с графом Д. Н. Толстым (в то время директором Нижегородскойярмарки), который разделял интерес Мельникова к расколу и учил его польскомуязыку (Мельников перевел стихотворение А. Мицке­вича «Великий художник» —«Литературная газета», 1840, 10 июля) [Шешунова, 1994, с. 578].

В1839 году в Петербурге начал выходить обновленный журнал «Отечественныезаписки», издатели которого — А. А. Краевский и В. Ф. Одоевский — не уставалинапоми­нать о своей былой близости к Пушкину и о своей решимо­сти боротьсяпротив Булгарина и его союзников — Н. И. Гре­ча, состоявшего так же, как иБулгарин, в связи с тайной полицией, и О. И. Сенковского — ловкого, нобеспринципно­го журналиста и критика, редактировавшего тогда самыйраспространенный журнал — «Библиотека для чтения». Именно в «Отечественныхзаписках» Мельников и напеча­тал в 1839 году свое первое произведение —«Дорожные за­писки». Он сотрудничал в «Отечественных записках» вплоть до 1844года, то есть как раз в те годы, когда этот журнал под руководством Белинскогостал трибуной революционной мысли.

Литературныевзгляды Мельникова формировались в переходный пе­риод  от романтизма к реализму.  Это оказало опреде­ленное влияние на замыселпервого крупного беллетристи­ческого произведения Мельникова — его романа«Торин», который состоял из пяти очерков и рассказов: «Звезда Троеславля»,«Новый исправник», «Ивановская кра­савица», «Заочная любовь» и «Он ли это?». Вэтих расска­зах описана провинциальная жизнь в губернских городах, а в эпилоге— жизнь в деревне. Все рассказы рисуютсатирическуюкартину нравов и выдают «невыно­симое» подража­ние Н. В. Гоголю [Аннинский,1988, с. 198]. Вскоре  Павел Ивановичписалбрату: «Никогда не прощу себе,чтоя напечатал такую гадость» [Шешунова, 1994, с. 579], однако в1858 использовал некоторые сюжет­ные элементы этой публикации врассказе «Именинный пирог» («Русский вестник»,№ 2).

Работая над «Ториным», писательбоялся«первым опытом сделать промах» и,убедившись в неудаче, на 12 летоставилбеллетристику,  сосредо­точившись на служебной карьере [Шешунова, 1994, с.580].

С 1841 Мельников — корреспондент Археологическойкомиссии; в 1843 произвел изыс­кания   о  потомстве   К.   Минина и впервыеобнаружил его полное имя.   С   1846 член  Русского географического общества, с 1847 член-корреспондент  Общества сельского хозяйства.  В 1845Мельников по приглашению Нижего­родского губернатора князя М. А.Уру­сова  принял   редакцию   неофициальной части «Нижегородских губернскихведомостей, где проработал до 1850 года. Среди  сотрудников были:  М. В. Авдеев и В. А. Соллогуб,однако, по признанию писателя первые девятьмесяцев — от «первого слова до последнего», а далее «две третигазеты были им писаны...». В основном это были исторические и этнографическиеочерки краеведческого характера, которыеМельников  не   подписывал   (о  Нижнем   Нов­городе    в   «смутное    время»,    о   Нижегородской  ярмарке и тому подобное)[Шешунова, 1994, с. 580].

Под  статьей  «Концерты на Нижегородском теат­ре» (1850, № 17) впервые появилсяпридуманный В. И. Далем псевдоним  «Печерский», так как  Павел Иванович жилна Печерской улице.

В 1847 М. с успехом читал бесплат­ные лекции по истории. По воспоминаниямсовременников, умел «сильнодействовать наслушателей»(от    предводителядворянства  до   семинаристов) и возбудить  в   них   «сочувствие  кистории края», которое старался сделать досто­янием общественного сознания [Мещеряков, 1977, с.8].

С 1841 по 1848 годы был женат на дочери арзамасскогопомещика Лидии Николаевне Белокопытовой. Все 7 детей отэтого брака умерли во младенчестве, затем последовала и смерть болезненной жены, годами не покидавшей комнаты. В годы вдовства Мельников «считалсяблестящим кавалером», но с репутацией «не вполне безукоризненной» из-за «клубных похождений» [Шешунова, 1994, с. 580]. Поэтому, когда Павел Иванович на маскараде, в костюме восточного мага, посватался к шестнадцатилетней красавице Елене Андреевне Рубинской (сироте, воспи­танной прадедом-немцем в лютеранском духе), в городе поднялась «целая буря». Невесту отпра­вили в монастырь, гдеподвергли длительным увеща­ниям, не поколебавшим, однако, еерешимости выйти за Мельникова. В 1852 писательписал ей: «Я честолю­бив, но брошу в грязь всевозможнуюпочесть и славу; я горд, но готов поклонитьсянегодяю, если б от этого зависело наше соединение» [Шешунова, 1994, с. 580].  В 1853 отецН. А. Доб­ролюбова обвенчал Рубинскую с Мельниковым в ее нижегородском имении Ляхово. Шаферами были, со слов Елены Андреевны, «граф Соллогуб… иАксаков» [Шешунова, 1994, с. 580].От этого брака было три сына: старший,Андрей — археолог, этнограф, био­графМельникова и три дочери. Мать внушала детям «безграничное благоговение к отцу и его делу», которое испытывала сама, и была «невиди­мым рычагом» и нравственной опорой писателя.  Он так же горячо любил жену и делилсяс ней всеми мыслями [Шешунова, 1994, с. 580].

Известно,что склонность к художественному творчеству у Мельниковаобнару­жилась довольно рано. Однако с детских лет с нейсоперни­чал глубокий его интерес к истории. Будучи учителем нижегородскойгимназии, Мельников начал изучение истории сво­его родного города. Он многоработал в местных архивах, и это вскоре принесло ему известность в ученыхкругах Пе­тербурга и Москвы. Эти историко-краеведческие занятия и возбудили егоинтерес к «расколу», поскольку в Нижегород­ской губернии старообрядцысоставляли тогда весьма значи­тельную и в известной степени влиятельную частьнаселе­ния.

Первые шаги в изучении «раскола», как оченьважного и своеобразного явления русской жизни, в значительной сте­пениоблегчались для Мельникова тем, что он многое в нра­вах и обычаях старообрядцевзнал еще с детских лет. Но по мере овладения материалом он все больше и большеубеж­дался, что одного знания быта явно недостаточно. Больше того, сам этот бытне мог быть осмыслен без знания истории возникновения и развития «раскола», безпонимания того, какое место в общественной и политической жизни России занимаетстарообрядчество в целом. Все эти вопросы в то время были еще мало освещены, ато и преднамеренно за­темнены и фальсифицированы официальными историкамиправославной церкви.

Мельников принялся штудировать официальнуюцерковную и старообрядческую догматику, историю возникновения и развития«раскола», знакомился с многочисленными правительственными мерами «пресече­ния»его. Он разыскивал почитаемые старообрядцами старо­печатные и рукописные книги,записывал и запоминал мно­гочисленные старообрядческие предания и легенды… Ккон­цу сороковых годов он был уже одним из самых известных знатоковстарообрядчества. И эта его известность оказала на всю дальнейшую жизньМельникова огромное влияние.

Де­ло в том, что его обширнойосведомленностью в старообряд­ческой жизни заинтересовались прежде всеговласти. В 1847 году Мельников стал чиновником особых по­ручений принижегородском генерал-губернаторе. Занимал­ся он почти исключительностарообрядческими делами: вы­являл и подсчитывал тайных «раскольников»,разыскивал беглых старообрядческих попов, «зорил» скиты, вел с начет­чикамистарообрядчества догматические диспуты и т. п. Эта энергичная деятельностьнижегородского чиновника вскоре была замечена и в Петербурге, по протекции ДаляМельников начинает выпол­нять не толькопоручения местного начальства, но и зада­ния министра внутренних дел и даже«высочайшие» пове­ления [Еремин, 1976, с. 7-8].

Всудьбе Мельникова произошел значительный по сво­им последствиям поворот: надолгие годы вступил он в круг царских чиновников. Если внимательноприсмотреться к чиновничьей деятель­ности Мельникова, то нельзя не заметить вней какой-то наивности, чего-то такого, что можно было бы назвать ад­министративнымдонкихотством. Он действовал не как ис­полнитель, которому приказали, а скаким-то особым рве­нием, инициативно. Однако этим своим необыкновеннымусердием он достигал результатов на первый взгляд весьма неожиданных: лишьочень немногие из высших начальников одобрительно относились к его служебнымподвигам.

Этивзгляды предопределили и его отношение к «раско­лу», который, как он совершенноискренне думал, был пло­дом крайнего невежества и самой несусветной дикости.Дог­матика и традиции «раскола» отгородили большие массы на­рода не только отэлементарных завоеваний цивилизации (старообрядцы избегали обращаться к помощиврачей, даже в первой половине XIX века они считали картошку черто­вым яблоком,им запрещено было пить чай и т. п.), но и от всего, в чем выражалась поэзиянародной жизни: «мирские» песни, хороводы и пляски почитались в старообрядче­скойсреде за великий грех. Старообрядчество как обще­ственное явление — этовоплощенный застой — таков был для Мельникова главный итог его исследований иразы­сканий.

Однакоблагодаря стараниям старообрядцев сохранились для истории многие древние ру­кописи,книги, замечательные по своей художественности иконы, утварь и т.п. Мельниковэто превосходно понимал, но его чисто просветительская ненависть к темной, суро­войдогматике «раскола» была так сильна, что только из-за присутствия ее элементовон, прирожденный художник, не сумел оценить такого исключительного по своейхудожественной силе памятника старообрядческой старины, как «Житие протопопаАввакума, им самим написанное» [Еремин, 1976, с. 14-15].

Своивзгляды на «раскол» Мельников изложил в мону­ментальном «Отчете о современномсостоянии раскола в Ни­жегородской губернии», написанном по заданию министравнутренних дел (1855 г.). В этом документе рельефно выра­зилась двойственностьположения Мельникова — ученого чи­новника и просветителя. Почти десятилетняяслужба не могла не повлиять на него. «Отчет» представляет собою ти­пическийобразец чиновничьей «дипломатии», главным ору­жием которой быливерноподданнические заверения. Сообра­зуясь с официальной политикой, Мельниковписал в этом документе, что старообрядчество представляет силу, препят­ствующую«благодетельным видам» правительства, что в случае международных конфликтов«раскольники» могут оказать поддержку тому иноземному государству, котороепообещает им свободу вероисповедания. Правда, сколько-ни­будь убедительныхдоказательств, подтверждающих эти по­ложения, он, в сущности, не привел.

Ноглавное в «Отчете» не в обосновании правительствен­ного взгляда на «раскол».Сквозь официальную фразеоло­гию этого документа явственно проступает мысльМельни­кова-просветителя о том, что «раскол» — это одно из тяжких зол народнойжизни. Развивая эту мысль, он смело нельзя забывать, что «Отчет» составлялся впоследние годы цар­ствования Николая I высказал соображения и выводы боль­шойобличительной силы. По мнению Мельникова, на отно­шении к «расколу» ярче всегопроявлялись противоречия внутриполитической жизни России. В сущности,полулегаль­ный гражданский быт старообрядцев создавал благодатную почву длявсякого рода злоупотреблений. Чиновничество без­застенчиво грабилостарообрядцев именно на том основании, что их верования были вне закона.Православный поп вы­могал с них обильную дань только за то, что не доносил на­чальствуоб их приверженности к «расколу». Многие по­мещики «покровительствовали»старообрядцам лишь по­тому, что те отплачивали «благодетелю» «примерным» об­роком.Богатые старообрядцы поддерживали традиции «раскола», чтобы сподручнее былообделывать свои торго­вые и промышленные дела, как правило, отнюдь не без­грешные[Еремин, 1976, с. 15].

Таким образом, главные правящие силы России на деле былизаинтересованы в существовании «раскола», но имен­но полулегальномсуществовании. В николаевские времена нечего было и думать о полной легализации«раскола» — Мельников это хорошо понимал. Он искренне был убежден, что длятого, чтобы защитить подлинные человеческие интересы массы старообрядцев,необходимо было подавить «рас­кол» силами правительства и православной церкви.

Послепред­ставления «Отчета» служебная карьера Мельникова, по су­ществу, окончилась.Правда, он состоял при министерстве еще около десяти лет, но важные дела емутеперь поруча­ли редко, чинами явно обходили. Мельников не мог не пониматьпричин такой «немило­сти» [Еремин, 1976, с. 16]. Утопическая вера впросветительную миссию самодер­жавного правительства получила сильный удар. Нобогатый опыт чиновничьей службы не пропал даром. Именно в эти годы родилсясамобытный писатель Андрей Печерский.

В. И. Даль, которого Мельников считал «перво­степеннымзнатоком русского быта», по-прежнему неоставлял писателя поддержкой и советами.

Рассказом«Красильниковы» Мельников как бы заново начинал свой т

еще рефераты
Еще работы по литературе, лингвистике