Реферат: Деревенская проза: создатели и герои
Дарья Валикова
Все последние годы такназываемая деревенская проза больше всего занималась нравственным здоровьемчеловека — и человека настоящего, и человека будущего.
Валентин Распутин
Ни один писатель не может пройти мимодеревенских проблем. Это национальные проблемы, если говорить честно.
Василий Белов
Теперьточно неизвестно, кем и когда был введён прижившийся впоследствии термин“деревенская проза”, обозначивший ряд очень разных произведений очень разныхавторов, повествующих о сельских жителях. Один из этих авторов, Борис Можаев,однажды заметил по поводу разделения писателей на “городских” и “деревенских”:“А Тургенев — сплошной “деревенщик” получается?! Но похож ли Тургенев наДостоевского с его “Селом Степанчиковом” или на Толстого с его “Хозяином иработником”?..” И далее добавил, что у него, кстати, больше половины всех вещейнаписаны и об инженерах, и о лесниках, учёных, художниках… “Да чёрт знает, оком я только не писал!” В самом деле, прекрасные произведения о крестьянствеоставили, например, Чехов и Бунин, Платонов и Шолохов — однако их почему-тодеревенщиками величать не принято.
Также, как не величают таковым и Солженицына — при том что многие считают: началонаправлению “деревенская проза” в советской литературе положили именно егорассказы “Один день Ивана Денисовича” и “Матрёнин двор”, появившиеся в начале1960-х годов в журнале “Новый мир”… По свидетельству критика Л.Вильчек, всвоё время имело место недовольство некоторых писателей, “обиженных названием“деревенщики”, вежливо намекавших: не стоит ли критике подыскать для них болееблагозвучный титул?” Хотя, разумеется, ничего пренебрежительного в условномнаименовании “деревенская проза” нет и быть не может; закрепилось оно запроизведениями, появившимися после войны (кстати, до войны, в 20--30-е годы,критика оперировала сходным определением — “крестьянская литература”, кудазачисляла таких авторов, как Фёдор Панфёров, Чапыгин, Новиков-Прибой, а такжеКлычкова, Клюева, Есенина...). За конкретными произведениями, но не всегда заих авторами.
Например,помимо упомянутых вещей Солженицына, к деревенской прозе относятся такиепроизведения Виктора Астафьева, как “Последний поклон”, “Ода русскому огороду”,“Царь-рыба”, хотя самого его чаще (опять-таки условно) всё-таки относят кпредставителям “военной прозы”; не укладывается ни в какие строгие рамки исвоеобразное творчество таких писателей, как Владимир Солоухин, Сергей Залыгин…И всё-таки, несмотря на доводы за и против, круг “деревенщиков” обозначилсяболее или менее чётко.
Внего входят такие авторы, как А.Яшин, В.Тендряков, Ф.Абрамов, В.Белов,В.Распутин, Б.Можаев, В.Шукшин, Е.Носов, И.Акулов, М.Алексеев, В.Личутин,В.Лихоносов, Б.Екимов… Кроме того, поскольку литература в СССР считаласьединой советской литературой, в этом ряду обычно упоминались молдаванинИ.Друцэ, литовец Й.Авижюс, армянин Г.Матевосян, азербайджанец А.Айлисли ипрочие представители братских республик, пишущие на данную тему. Помимопрозаиков, большую роль в разработке деревенской проблематики сыграли известныепублицисты. Наиболее ярким произведением стал цикл очерков Валентина Овечкина,объединённый под общим названием “Районные будни”, печатавшийся в 50-е годы. Вних повествовалось о борьбе двух секретарей райкома партии, “консервативного” и“прогрессивного”, за свой стиль управления сельским хозяйством. Впрочем, помнению той же Л.Вильчек (которая, кстати, настаивает, что родоначальником деревенскойпрозы был именно Овечкин), публицистичность его была там просто приёмом:“Писатель средствами искусства имитировал журналистику, но подобное снижениехудожественной прозы к очерку возвращало литературу к реальной жизни”, и это“позволило нарисовать картину, немыслимую в те годы в романной форме”. Как быто ни было, и Овечкин, и Ефим Дорош с его известным в своё время “Деревенскимдневником” (1956--1972), и К.Буковский, а впоследствии — Ю.Черниченко,А.Стреляный и другие публицисты оставили свой след в литературе, посвящённойдеревенской теме.
Итак,в центре внимания этой литературы стояла послевоенная деревня — нищая ибесправная (стоит вспомнить, что колхозники, например, до начала 60-х годов неимели даже собственных паспортов и без специального разрешения начальства немогли покидать “места приписки”). Правдивое изображение такой действительностив рассказах А.Яшина “Рычаги” (1956) и “Вологодская свадьба” (1962), повестях“Вокруг да около” (1963) Ф.Абрамова, “Подёнка — век короткий” (1965) В.Тендрякова,“Из жизни Фёдора Кузькина” (1966) Б.Можаева и в других подобных произведенияхявляло собой разительный контраст с лакировочной соцреалистической литературойтого времени и вызывало подчас гневные критические нападки (с последующимипроработками авторов, в том числе и по партийной линии, и прочим).
“Матрёниндвор” и “Один день Ивана Денисовича” Солженицына изображали не столькоколхозную деревенскую жизнь, сколько конкретные образы двух людей “от земли”: впервом рассказе, первоначально названном “Не стоит село без праведника”,повествовалось о тяжелейшем и полном достоинства жизненном пути простой русскойженщины; второй представлял психологию крестьянина, без вины содержащегося вГУЛАГе. В этом же ключе создавались и такие произведения В.Распутина, как“Деньги для Марии” (1967), “Последний срок” (1970), “Прощание с Матёрой”(1976), в которых на первый план выходили не социальные проблемы села, апроблемы нравственных ценностей народа в изменяющемся мире; подобного родапрозе давались определения “натурфилософской” и “онтологической”.
Послетого как крестьянство получило наконец паспорта и смогло самостоятельновыбирать себе места проживания и виды деятельности, начался массовый оттокнаселения из сельской местности в города; особенно это касалось так называемойНечернозёмной зоны. Оставались полупустые, а то и вовсе обезлюдевшие деревни,где царили вопиющая колхозно-совхозная бесхозяйственность и почти повальноепьянство среди оставшихся жителей… В чём же причины таких бед? В попыткахнайти ответ на эти вопросы авторы возвращались памятью в военные годы, когдасилы деревни были надорваны (романы Ф.Абрамова “Братья и сёстры” и “Две зимы итри лета” (1958 и 1968 соответственно), повесть В.Тендрякова “Три мешка сорнойпшеницы” (1973) и другие), и касались такого губительного явления вагрономической науке, как процветавшая многие годы недоброй памяти“лысенковщина” (повести Б.Можаева “День без конца и без края”, 1972,В.Тендрякова “Кончина”, 1968), либо занимались ещё более далёкими историческимипериодами — например, роман С.Залыгина о гражданской войне “Солёная падь”(1968) или книга В.Белова “Лад. Очерки народной эстетики” (1981), посвящённаяжизни дореволюционной общины Севера...
Однакосамая главная причина раскрестьянивания человека на земле проистекала из“Великого перелома” (“перелома хребта русского народа”, по определениюСолженицына), то есть насильственной коллективизации 1929--1933 годов. Иписатели-деревенщики прекрасно это сознавали, но до отмены цензуры им былокрайне сложно донести до читателя всю или хотя бы часть правды об этомтрагичнейшем периоде. Тем не менее в печать всё-таки смогли пройти несколькотаких произведений, посвящённых деревне перед самым началом коллективизации иво время первого её этапа. Это были повесть С.Залыгина “На Иртыше” (1964),романы Б.Можаева “Мужики и бабы”, В.Белова “Кануны” (оба — 1976), И.Акулова“Касьян Остудный” (1978). Во время перестройки и гласности были наконецопубликованы ранее лежавшие в столах “непроходные” рукописи: вторая часть“Мужиков и баб” Можаева, “Год великого перелома” Белова (оба — 1987), рассказыТендрякова “Хлеб для собаки” и “Пара гнедых” (1988, уже посмертно) и другие.
Глядяна массив деревенской прозы из дня сегодняшнего, можно утверждать, что она далаисчерпывающую картину жизни русского крестьянства в ХХ веке, отразив всеглавные события, оказавшие прямое влияние на его судьбу: октябрьский перевороти гражданскую войну, военный коммунизм и нэп, коллективизацию и голод,колхозное строительство и форсированную индустриализацию, военные ипослевоенные лишения, всевозможные эксперименты над сельским хозяйством инынешнюю его деградацию… Она представила читателю разные, подчас весьманесхожие по жизненному укладу российские земли: русский Север (например,Абрамов, Белов, Яшин), центральные районы страны (Можаев, Алексеев), южныерайоны и казацкие края (Носов, Лихоносов), Сибирь (Распутин, Шукшин, Акулов)…Наконец, она создала в литературе ряд типов, дающих понимание того, что естьрусский характер и та самая “загадочная русская душа”. Это и знаменитыешукшинские “чудики”, и мудрые распутинские старухи, и его же опасные“архаровцы”, и многотерпеливый беловский Иван Африканович, и боевой можаевскийКузькин по прозванию Живой...
Горькийитог деревенской прозе подвёл В.Астафьев (повторим, также внёсший в неё свойвесомый вклад): “Мы отпели последний плач — человек пятнадцать нашлосьплакальщиков о бывшей деревне. Мы и воспевали её одновременно. Как говорится,восплакали хорошо, на достойном уровне, достойном нашей истории, нашей деревни,нашего крестьянства. Но это кончилось. Сейчас идут только жалкие подражаниякнигам, которые были созданы двадцать--тридцать лет назад. Подражают те наивныелюди, которые пишут про уже угасшую деревню. Литература теперь должнапробиваться через асфальт”.
Рекомендуемая литература
Вильчек Л. Пейзаж после жатвы: Деревня глазами публицистов. М., 1988; Сурганов Вс. Человек на земле. М., 1981; Ковский В. Между прошлым и будущим.Заметки о деревенской теме в современном литературном процессе. — Дружбанародов. 1979. № 6. С. 243--261; Чалмаев В.“Воздушная воздвиглась арка...”. — Вопросы литературы. 1985. № 6. С. 73--117.
Фёдор Александрович Абрамов (1920--1983)
Писательродился в селе Веркола Архангельской области, в крестьянской семье. С третьегокурса филологического факультета Ленинградского университета ушёл в народноеополчение. После ранения его вывезли из блокадного города по льду Ладожскогоозера. Как нестроевик был оставлен в тыловых частях, затем взят в органыконтрразведки “Смерш”, где прослужил до конца войны. Вернувшись в ЛГУ, закончилего с отличием, затем, защитив кандидатскую диссертацию по творчеству Шолохова,несколько лет заведовал там кафедрой советской литературы.
Абрамовтак и не оставил произведений ни о фронте, ни о “Смерше”, хотя и намеревалсяписать об этих знаменательных событиях своей биографии. Всё своё творчество онпосвятил родной северной деревне. Главным детищем Абрамова стала поначалутрилогия, затем превратившаяся в тетралогию, повествующая о большой семьеПряслиных и — шире — о жизни их дальнего села Пекашина.
Действиепервого романа “Братья и сёстры” (1958) охватывает весну и лето 1942 года;второго — “Две зимы и три лета” (1968) — период от начала 1945-го до лета1948-го; события третьего — “Пути-перепутья” (1973) — происходят в 1951 году.Если первый роман посвящён “бабьей войне в тылу”, то соответственно второй итретий — не менее, если даже не более, тяжёлым послевоенным годам в деревне,напоминающим эпоху военного коммунизма, где царят голод, напряжённый и почтибесплатный труд, страх и аресты, — при том что главный стимул (“Всё дляфронта, всё для победы”), помогавший людям как-то примиряться сдействительностью, уже отсутствует. Впоследствии к этой трилогии, получившей в1975 году Государственную премию СССР, был добавлен роман “Дом” (1978), гдесело Пекашино показано уже в иную, “застойную” эпоху. Колхоз преобразован вубыточный, на госдотациях, совхоз. Многие жители уехали в города; оставшиесячасто демонстрируют полную незаинтересованность в результатах труда (“Раньшелюдей работа мучила, теперь люди работу мучают”). Главный герой Михаил, старшийиз Пряслиных, трудоголик по натуре, едва ли не один страдает от царящей кругомбесхозяйственности, демагогии верхов и апатии низов...
Впрочем,ещё задолго до “Дома”, в 1963 году, Абрамов выпустил повесть (некоторыеопределяли её как очерк) “Вокруг да около” — о деревне времён хрущёвскоговолюнтаризма. Как напишет впоследствии один из критиков (Ю.Оклянский), в нейуже тогда было “подспудно разлито ощущение удручающего тупика, в который зашлаколхозно-совхозная система”. Разумеется, последовал критический разноспроизведения; был даже состряпан “коллективный протест” — организованноеместной газетой “Открытое письмо односельчан писателю Ф.Абрамову” под названием“К чему зовёшь нас, земляк?”, перепечатанное столичными “Известиями”. Через 16лет Абрамов поступил сходным образом, опубликовав открытое “Письмо землякам”,где укорял жителей родной Верколы за их притерпелость и равнодушие к вопиющимбеспорядкам окружающей жизни. Интересно, что “Письмо” вызвало раздражение нетолько у высокого начальства (в частности, у главного идеолога компартииМ.Суслова), но и, как писал сам Абрамов, у “братьев-славян” (то есть собратьевпо перу). Далее он объяснял: “Да ведь мы с ними по-разному смотрим на народ.Они — на коленях перед ним, каждую мерзость готовы оправдать, а я — со счётомк народу”. Эту же мысль он развивал и в другой записи: “У Солженицына рядовойчеловек только жертва существующего режима. А на самом деле он и опора его. Вэтом вся сложность. Именно только освещение нашего человека с этих двух сторонпозволит художнику избежать односторонности в изображении жизни”.
Когда,чем был так сломлен человек, возможно ли его “распрямление” и “выздоровление” вРоссии — над этими вопросами писатель думал постоянно. Записи показывают, чтоу него не оставалось иллюзий по поводу существующего строя, что стране, по егомнению, необходимы были серьёзные перемены. В деревне это — “раскрепощение силпроизводителя, крестьянина”, некогда задавленных коллективизацией. По цензурнымсоображениям “подкоп” под саму идею коллективизации был невозможен; лишь вповести “Деревянные кони” (1974) Абрамов смог вскользь коснуться темынесправедливо репрессированных работящих крестьян. Однако после смерти писателяв период гласности была опубликована (1989) написанная “в стол” повесть“Поездка в прошлое”, посвященная тому, как раскулачивание ломало судьбы нетолько самих раскулаченных, но и всех остающихся в деревне. Был опубликован(1987) и ранее “непроходной” рассказ “Старухи”, где изображён тот самыйзамученный жизнью, запуганный народ, невольно превратившийся из жертвы режима вего опору.
Прижизни Абрамова большой известностью пользовались такие его вещи, как “Пелагея”(1969) и “Алька” (1972), повествующие, соответственно, о матери и дочери,представляющих совершенно разные поколения сельских женщин, и другие повести,рассказы, очерки и статьи.
Абрамовне скрывал публицистической природы своего творчества (“По натуре своей яхудожник-дидактик”). При этом он же, несомненно, является большим художникомслова, чьи книги останутся своего рода заповедником неискажённой севернойрусской речи.
Рекомендуемая литература
Оклянский Ю. Веркольский народник (К портрету последнего из могикан) //Оклянский Ю. Шумное захолустье. М., 1997. Кн.2. С. 3--146; Крутикова Л. Фёдор Абрамов и цензура (Поматериалам личного архива писателя). — Москва. 1990. №10. С. 176--196;Золотусский И. Ф.Абрамов: Личность.Книги. Судьба. М., 1986; Турков А. Фёдор Абрамов: Очерк. М., 1987.
Василий Иванович Белов (род. 1932)
Уроженецдеревни Тимониха Вологодской области. Крестьянский сын, он после школы работалколхозным счетоводом, перебравшись в город, освоил профессии плотника, слесаря,радиотелеграфиста… Затем закончил Литературный институт. Учился здесь наотделении поэзии, однако известность и признание принесла ему проза.
Одноиз первых произведений Белова, повесть “Привычное дело” (1966), сталозаметнейшим явлением деревенской прозы. Герой повести, Иван Африканович Дрынов-- многодетный колхозник, человек добрый и терпеливый, воспринимает своибедность и бесправие как данность (“Жись она и есть жись”). Единственная егопопытка улучшить своё положение, уехав в город на заработки, кончаетсяпоспешным возвращением назад — ибо не в силах он поменять место и привычныйуклад своей жизни, своей деревни, своего колхоза. Как отмечал критикЮ.Селезнёв, “Иван Африканович активен как личность тогда, когда он вколлективе, и раскрывается его личность через коллектив, его и можно определитькак коллективную личность, в отличие от личности автономной”. (Последнюю,пожалуй, представлял “строптивец” Кузькин из повести Б.Можаева “Живой”,вышедшей в один год с “Привычным делом”.)
Другимзнаменитым произведением Белова стали “Плотницкие рассказы” (1968), где в центреповествования — два героя-антипода, два друга-врага. Один из них, по имениОлеша, — безответный труженик, другой, Авенир Козонков, — бывший начальник“при нагане”, проводник революционных идей и порядков в деревне, в чьём активе-- раскулачивание, борьба с Церковью… Как бы ни был Олеша прав в их спорах,по натуре он такой же, как и Дрынов, терпеливый непротивленец, и всё у них вконце концов завершается общим застольем с задушевной песней…
Большуюизвестность принёс автору роман “Кануны” (1976). Канунами названо преддвериевсеобщей коллективизации; повествование ведётся о жизни в этот период севернойдеревни Шибанихи, и в частности крестьянской семьи Роговых. Коллективизация ито, как она отразится на судьбах этих людей, будут изображены в продолжении“Канунов” — романе “Год великого перелома” (1987) и следующей части цикла подназванием “Час шестый” (1997--1998).
В1979--1981 годах Беловым публиковалась книга “Лад”, имеющая подзаголовок“Очерки народной эстетики”. Это — широкое исследование жизни и быта русскойдеревни (прежде всего северной), изложенное живо и увлекательно. Из книги можноузнать, кажется, всё: как трепали лён и как вязали рыболовные снасти, какиеприметы и обычаи сопровождали каждую трудовую стадию, чем белили печи и чем — холсты,где и когда устраивались деревенские игрища, в чём отличие бухтины от сказки иот бывальщины и ещё многое, многое другое. Однако завидную согласованностьтруда и досуга, человека с природой Белов автоматически переносит наобщественные и внутрисемейные людские отношения, утверждая, что там всегдацарила исключительная благодать, нарушившаяся лишь с приходом капиталистических(и, как подразумевается, впоследствии большевистских) нововведений. Этотспорный момент авторской концепции, например, вынудил даже такого почитателяего таланта, как критик В.Чалмаев, заявить, что в книге “часто вместо лада мывидим лак”.
Рядпроизведений Белова — “Моя жизнь”, “Воспитание по доктору Споку” (оба — 1974)и другие — посвящены городской жизни, которая часто воспринимается автором“Лада” как некий сплошной людской раз-лад и нравственное падение. По этомуповоду критик В.Ковский, в частности, замечал: “… первоклассный художник,обращаясь к новому для себя материалу, утрачивает, мне кажется, сложнуюмногозначность и глубокий психологизм своего реалистического анализа”. Особенноследует отметить в этом отношении роман “Всё впереди” (1986), вызвавший бурюкритических и читательских откликов, где Белов ещё более непримиримо обозначилсвою жёстко консервативную позицию по отношению к общественным процессам,нововведениям, модам, внешним и внутренним изменениям российского уклада жизни.Об этом же он неустанно пишет в своих критических работах (например, сборник“Раздумья на Родине”, 1986 и 1989).
ПеруБелова, помимо вышеперечисленных произведений, принадлежит также ряд пьес: “Надсветлой водой” (1973), “Районные сцены” (1980), пьеса-сказка “Бессмертныйкощей”(1981) и другие, рассказов, цикл юмористических миниатюр “Бухтинывологодские” (1969).
Многиерассказы и повести Белова, по определению критика Ю.Селезнёва, “небогатывнешними событиями, резкими поворотами сюжета… Нет в них и занимательнойинтриги. Но они богаты человеком”. По словам другого критика, М.Лобанова: “Емудоступна не речевая шелуха, а дух народного языка и его поэзия”.
ВасилийБелов фигура, нередко попадавшая в центр идеологических споров; при этом врядли кто-то может всерьёз оспаривать художественные достоинства его лучшихпроизведений.
Рекомендуемая литература
Селезнёв Ю. Василий Белов. М., 1983; ЗолотусскийИ. О прозе Василия Белова // Золотусский И. Тепло добра. М., 1970.С. 167--175; Урнов Д. О близкоми далёком // Литература и современность: Сборник. М., 1989. С. 249--276; Залыгин С. Рассказ и рассказчик
(Отворчестве В. Белова) // Залыгин С. Литературные заботы (Очерки). М., 1979. С.141--156.
Борис Андреевич Можаев (1923--1996)
Родилсяв селе Пителине Рязанской области, в крестьянской семье. До войны, получивсреднее образование, некоторое время работал учителем. Во время войны былпризван в армию, затем направлен в военное училище, окончив которое, сталвоенно-морским инженером. Работал по специальности сначала в Китае, затем наДальнем Востоке. Там же он занимался журналистикой, обработкой местногофольклора (в 50-е годы выпустил несколько изданий удэгейских сказок), издалпоэтический сборник “Зори над океаном” (1955).
Первыеего прозаические произведения создавались на основе местного материала ипосвящались не деревне, не человеку на земле, а, скорее, человеку в лесу:героями их чаще всего становились охотники, лесозаготовители, строители таёжныхпосёлков, хозяйственники… Таковы рассказы “В избе лесничего”, “Охота на уток”(оба — 1954), “Ингани” (1955), “Трое” (1956) и другие, а также ряд повестей,изданных под общим названием “Дальневосточные повести” (1959), — “Саня”,“Наледь”, “Тонкомер”… Можаев поднимал проблемы варварского обращения с тайгойпри существовавших хозяйственных механизмах, которые не только губят природу,но часто и ломают людские судьбы. Последнее особенно наглядно показано в“Тонкомере”, где главный герой, восстающий против преступных леспромхозовскихпорядков, не только — вопреки тогдашней соцреалистической традиции — непобеждает, а, напротив, теряет всё: работу, здоровье, жильё, превращаясь вбомжа...
Посути, первым произведением Можаева на деревенскую тему стала повесть“Полюшко-поле” (1965). Ей предшествовал ставший в своё время знаменитым очерк“Земля ждёт хозяина” (1960) — правда, тогда цензурой было изъято последнееподозрительное слово из названия, которое было заменено тремя точками. Темой иочерка, и повести стал крупный эксперимент в сельском хозяйстве, проводимый наДальнем Востоке во время хрущёвской “оттепели”: раздел колхозных земель спередачей их семейным звеньям вместе с сельхозтехникой. Экономический результатбыл чрезвычайно велик, однако при нём-то и выяснилась полная ненужность — идаже вредность — львиной доли чиновной бюрократии, непременной спутницысоциалистического планового хозяйства. Так что если очерк рассказывал об успехеэксперимента, то повесть — уже о том, каким образом этот эксперимент душили,отбирая у крестьян обретённую было самостоятельность.
В1966 году в “Новом мире” Твардовского было опубликовано произведение,поставившее Можаева в ряд самых ярких представителей деревенской прозы, — повесть “Живой” (первоначально ей было дано название “Из жизни ФёдораКузькина”). Простой колхозник Фёдор Фомич Кузькин по прозвищу Живой — из техграждан, кого родное государство, если вспомнить известный анекдот, “непробовало только что дустом”: тут и тюрьма, и война, и голод, и всевозможныепритеснения от властей предержащих… Однако всё это не ломает, а лишь закаляетего отважный, оптимистический характер. В очередной раз попав в немилость ксвоему председателю, Живой решается на неслыханный шаг — подаёт заявление овыходе из колхоза (дело происходит в беспаспортной деревне конца 50-х). Ивопреки всем препятствиям с огромным трудом сумеет-таки отвоевать своиэлементарные права: на выбор места жительства, места работы… Критикавстретила такой сюжет довольно кисло; Ю.Черниченко же впоследствии назовётЖивого “первым правозащитником”, а также заметит: “Незлобивый Иван АфрикановичБелова, страдающие крестьянки Распутина, мыслящие селяне Друцэ и Айтматова — ивдруг воитель, разящий боец!” О том же, как борется за свои права сбюрократической машиной человек в городе, Можаев расскажет в повести “Полтораквадратных метра” — выйдя в свет в 1982 году, через двенадцать лет лежания вредакторских столах, она вызовет гнев лично товарища Андропова...
Ожитье-бытье советской деревни Можаевым написаны трагикомическая “История селаБрёхова, писанная Петром Афанасьевичем Булкиным” (1968), “Старица Прошкина”(1966), “Без цели” (1965) и другие рассказы. Но главным его произведением сталроман-дилогия “Мужики и бабы”. В 1976 году вышла первая часть, повествующая одоколхозной деревне периода нэпа. Можаев представляет этот период какчрезвычайно благоприятный для крестьянства; призывы же к классовой борьбе ивсеобщей коллективизации, как он показывает, раздавались сверху, а не снизу иподхватывались в основном сугубо маргинальными типами. Сам процессколлективизации, вызвавший на его родине крестьянское восстание (чему автор вдетстве был свидетелем), описан во второй части “Мужиков и баб”, которая смоглавыйти в свет только в 1987 году. Роман получил тогда серьёзный общественныйрезонанс и самую “большую прессу”.
Можаевымбыли написаны также детективные произведения: “Власть тайги” (1959), “Пропажасвидетеля” и “Падение лесного короля” (оба — 1984), по которым созданакинотрилогия; пьесы — “Единожды солгавши” (1988) и “Чем земля вертится” (1986)-- драматургический вариант “Живого” для Театра на Таганке (совместно сЮ.Любимовым); киносценарии, публицистические статьи. Последним егопроизведением стал роман с автобиографическими мотивами “Изгой” (1993).
Дляпрозы Можаева характерны острая публицистичность, документальная основа многихпроизведений, а также тяготение к сатире, юмору, анекдоту. Его герои — люди восновном отважные, активные, обладающие “безграничностью человеческогоупорства, порождённого любовью к независимости”. Общественная позиция Можаева,всегда ратовавшего за соблюдение прав человека и свободное предпринимательство,сделала его своего рода либералом и западником “во стане” русских почвенников.
Рекомендуемая литература
Вильчек Л. “Вот моя деревня...”: Штрихи к портрету Б.Можаева. — Литературная газета. 1981. 20 мая. С. 6; ТурковА. Давние грозы. — Дружба народов. 1988. № 4. С. 258--262; Сараскина Л. “Выходя из безграничнойсвободы...”: Модель “Бесов” в романе Б.Можаева “Мужики и бабы”. — Октябрь.1988. № 7. С. 181--199.
Евгений Иванович Носов (род. 1925)
Егородина — село Толмачёво, недалеко от Курска. Отец — рабочий. Носов окончилвосемь классов школы, затем воевал, был ранен, награждён орденами и медалями.После войны работал в газете художником-оформителем и корреспондентом. Будучипринятым в Союз писателей, закончил Высшие литературные курсы.
Перваяего книга — “На рыбачьей тропе” (1959) посвящалась природе родного Курскогокрая — “порубежной окраине России”. Любимая Курщина будет присутствовать вбольшинстве его произведений, хотя писатель затем отдаст должное и другимроссийским землям — например, Северу (прежде всего это касается одной изнаиболее известных его повестей “И уплывают пароходы, и остаются берега”,1970). И в первом, и в последующих сборниках рассказы Носова, несмотря наиногда заметный налёт газетной очерковости, демонстрировали особуюхудожественную выразительность стиля. Как отмечал критик В.Васильев, “… егоранние пристрастия к рисованию, охоте, рыбной ловле и собирательству трав… донеобычайной остроты развили… способности пластического восприятия природы вовсём многообразии её красок, звуков, запахов и переменчивых состояний”.Запоминающимися были и образы людей, прежде всего детей и подростков, каккрестьянских, так и городских, — таковыми они предстают в рассказах савтобиографическими элементами (начало 1960-х) — “Мост” и “Дом за триумфальнойаркой”, в “Когда просыпается солнце”, “Подпаске”, “Радуге”, “Шурупе”...
УНосова, потомка одновременно и рабочего, и крестьянского родов, в детстве, вчастности, жившего и в довоенном Курске, отсутствует пресловутоепротивопоставление “праведной” деревни и “неправильного” города (хотя известныпопытки некоторых критиков обвинить его в таком подходе). При этом егобеспокоит проблема человека, по своей воле либо по воле обстоятельствпокидающего деревню ради города, когда в результате, по знаменитой формулировкепоэта, “и города из нас не получилось, и навсегда утрачено село”. В одной изсвоих статей писатель прямо говорил об этой губительной тенденции: “Не усвоивтрадиций и трудовой этики, без развитого чувства самосознания и достоинстварабочего человека, без твёрдых навыков культуры городского общежития… (они)будут представлять собой всего лишь… некондиционный человеческий материал…Скрывать нечего, и в самом городе ещё немало своей собственной скверны. Но иэтим многотысячным стихийным наплывом поддерживается, подпитываетсяблагоприятная среда для шабашки, халтуры, мздоимства, спекуляции,усушки-утруски, обвеса-обмера, соблазна не завинтить шуруп отвёрткой, азаколотить его молотком...” — и так далее. Ещё в 1963 году Носовым быланаписана повесть “Моя Джомолунгма”, посвящённая выморочному быту одного старогодома, населённого разномастной публикой, сорвавшейся в своё время со своихкорней; два года спустя — новелла “Объездчик”, герой которой, сумевший уйти изнищей послевоенной деревни и пристроившийся объездчиком при заповеднике,поначалу демонстрирует льстивость и угодничество перед своим новым начальством,а затем, постепенно, укрепившись в должности, сам становится своего родацарьком, коего боятся и научные сотрудники, и все окрестные деревни...
Людиже, остающиеся в родных местах, не мыслящие для себя иной жизни, как бы тяжкоим ни приходилось, описаны Носовым с самыми тёплыми чувствами: “Храм Афродиты”(1967), “Шумит луговая овсяница” (1966), “Во субботу, день ненастный...” (1968)и многие другие произведения.
Военнаятема присутствует в произведениях Носова особым образом: в них практически нетфронта, военных действий, то есть войны как таковой. Зато в полной мерепоказаны её ожидание, моральная подготовка к предстоящим испытаниям (повесть“Усвятские шлемоносцы”, 1977), то, какой война оставляет отпечаток на душахраненых солдат, в госпитале встречающих весть об её окончании (рассказ “Красноевино победы”, 1969), наконец, память о погибших на войне деревенских жителях(рассказ “Шопен, соната номер два”, 1973). Наиболее сильно выраженокрестьянское отношение к войне в “Усвятских шлемоносцах”. Герой повести — обычный колхозный конюх по имени Касьян, чья “вселенная, где он обитал иникогда не испытывал тесноты и скуки, почитай, описывалась горизонтом сполдюжиной деревень в этом круге”. Он, как и большинство других мужиков издеревни Усвяты, получивших повестки на фронт и собирающихся в народноеополчение, почти никуда не отлучался со своей малой родины за всю свою жизнь.Но эту жизнь тем не менее нельзя назвать бедной впечатлениями и событиями — ибо она наполнена неиссякаемым смыслом труда на земле. Таков вообще, по Носову,настоящий человек от земли: он прежде всего Пахарь, а Воином становится лишьвынужденно, по воле злых обстоятельств...
Вжанровом отношении творчество Носова не отличается разнообразием; похоже, емуничуть не тесно в рамках повести и рассказа. Густой, многоцветный язык и лиризммироощущения дают ему возможность продолжать и развивать традиции Тургенева,Бунина, других русских классиков.
Рекомендуемая литература
Ростовцева И. Сокровенное в человеке. Очерк творчества Е.Носова.Воронеж, 1968; Чалмаев В. ХрамАфродиты. Творческий путь и мастерство Евгения Носова. М., 1972; Дудина Л. Синтез “лирического” и“социального” в творчестве Е.Носова.-- Русская речь. 1982. № 1. С. 36--40.
Василий Макарович Шукшин (1929--1974)
Егородина — село Сростки Алтайского края, родители — крестьяне. После окон чанияшколы Шукшин служил на флоте, работал грузчиком, слесарем, учителем, директоромшколы. Затем окончил режиссёрский факультет ВГИКа, после чего начался его триумфальныйпуть в кинематографе как режиссёра, актёра и сценариста.
Дебютв прозе состоялся в 1961 году, когда его рассказы опубликовал журнал “Октябрь”,а уже через два года (одновременно с выходом первого режиссёрского фильма поего же сценарию — “Живёт такой парень”) вышел и первый сборник рассказов“Сельские жители”. Впоследствии при жизни автора выходили сборники “Там, вдали”(1968), “Земляки” (1970), “Характеры” (1973).
Героямирассказов обычно становились деревенские жители, так или иначе сталкивающиеся сгородом, либо, наоборот, горожане, попавшие в село. Деревенский человек приэтом чаще всего наивен, простодушен, доброжелателен, однако город встречает егоотнюдь не ласково и быстро окорачивает все его благие порывы. Наиболее яркотакая ситуация представлена в рассказе “Чудик” (1967). По словам Л.Аннинского,“главным пунктом переживаний Шукшина становится обида за деревню”. Это,впрочем, отнюдь не означает, что Шукшин деревню идеализирует: у неговстречается немало вполне отталкивающих типов самого что ни на естькрестьянского происхождения (например, в рассказах “Вечно недовольный Яковлев”(1974), “Срезал”, “Крепкий мужик” (оба — 1970) и других). Как отмечаетлитературовед В.Баевский: “Другие авторы деревенской прозы нередко изображаютгород как нечто откровенно враждебное деревне, у Шукшина город — это, скорее,нечто отличное от деревни. Не враждебное, а просто другое”. О себе самом Шукшинговорил, что чувствует себя человеком, “у которого одна нога на берегу, адругая — в лодке”. И добавлял: “… в этом положении есть свои “плюсы”… Отсравнений, от всяческих “оттуда--сюда” и “отсюда--туда” невольно приходят мыслине только о “деревне” и о “городе” — о России”.
Русскийчеловек в рассказах Шукшина часто подспудно не удовлетворён своей жизнью, ончувствует наступление стандартизации всего и вся, тупой и скучной обывательскойусреднённости и инстинктивно пытается выразить собственную индивидуальность — нередко странными поступками. Некий Бронька Пупков из рассказа “Миль пардон,мадам!” (1968) придумывает целую захватывающую историю о том, как во времявойны он якобы получил спецзадание по убийству самого Гитлера, и о том, что изэтого вышло. Пусть вся деревня смеётся и негодует, однако Бронька раз за разомпреподносит этот рассказ приезжим из города — ведь тогда он хоть на миг можетсам поверить в то, что является ценной персоной, из-за которой чуть неизменился ход мировой истории… А вот Алёша Бесконвойный из одноимённогорассказа (1973) отвоёвывает себе в колхозе право на нерабочую субботу, чтобыкаждый раз целиком посвящать её… бане. Для него этот банный день становитсяглавным и любимейшим на неделе — ведь тогда он принадлежит только себе, а неколхозу, не семье — и наедине с самим собой может спокойно предаватьсявоспоминаниям, размышлять о жизни, мечтать… А кто-то изобретает на досугевечный двигатель (“Упорный”, 1973); кто-то — на свои кровные, добытые ценойсверхурочных работ — приобретает микроскоп и мечтает придумать средство противмикробов (“Микроскоп”, 1969)… Отчего же так часто сельские жители больше невидят смысла своего существования в земле, как их предки, почему либо уезжают вгорода (хоть там им и бывает несладко), либо направляют все свои помыслы на теже микроскопы да вечные двигатели? Шукшин, хоть и заметил однажды: “Мы “пашем”неглубоко, не понимаем значения хозяина земли, работника не по найму, а поубеждению”, — обычно не анализирует социально-исторических причин такогоположения. Он, по определению того же Аннинского, просто “выкладывает своёсмятение”.
Помиморассказов, отличающихся лаконичным стилем, без “красивостей” и лирическихотступлений, Шукшиным созданы два романа — традиционно-семейный “Любавины”(1965), повествующий о деревне двадцатых годов, и кинороман о Степане Разине “Япришёл дать вам волю” (1971). Кроме того, перу его принадлежат такиекиноповести, как “Калина красная” (1973), ставшая самым знаменитым фильмомШукшина, “Позови меня в даль светлую...” (1975), а также фантастическаясказка-притча “До третьих петухов” (1974), неоконченная повесть-притча “Апоутру они проснулись...” (1974), повесть-сказка “Точка зрения” (1974)…
Незадолгодо своей скоропостижной кончины Шукшин получил разрешение на съёмку фильма оРазине, личность которого он считал чрезвычайно важной для понимания русскогохарактера. Говоря словами критика В.Сигова, в нём “разгульное вольнолюбие,бесшабашная и нередко бесцельная активность, способность к порыву и полёту,неумение умерять страсти...” — то есть те черты и качества, которые Шукшинпридал и многим другим своим персонажам, в полной мере представляющимсовременную ему деревню.
Рекомендуемая литература
Горн В. Василий Шукшин. Штрихи к портрету. М., 1993; Сигов В. Ещё не пели третьи петухи:Русская идея В.Шукшина. — Литературная газета. 1999. № 29--30. С. 1, 12; Аннинский Л. Путь В.Шукшина // ШукшинВ.До третьих петухов: Повести. Рассказы. М., 1976. С.638--666; Коробов В. Василий Шукшин. М., 1984.
Валентин Григорьевич Распутин (род. 1937)
Родилсяв посёлке Усть-Уда Иркутской области; детство провёл в деревне Аталанка.Закончив местную начальную школу, вынужден был один уехать за пятьдесяткилометров от дома, где находилась школа средняя (об этом периоде впоследствиибудет создан знаменитый рассказ “Уроки французского” — 1972). Затем закончилисторико-филологическое отделение Иркутского университета, после чего работалжурналистом.
Дебютировалв качестве рассказчика (первые сборники “Край возле самого неба” и “Костровыеновых городов” вышли в 1966 году). Первым произведением, принёсшим емуизвестность, стала повесть “Деньги для Марии” (1967). Это история о том, как удеревенской продавщицы, исключительно по её торговой неопытности,обнаруживается крупная недостача, которую необходимо срочно возместить за тридня (иначе — тюрьма). В.Солоухин однажды в связи с этим сюжетом вспоминалэпизод из некрасовской поэмы “Кому на Руси жить хорошо”, где старому солдату,чтобы он смог поехать в Питер хлопотать о своём “пенционе” — “Все дали: покопеечке, // По грошу, на тарелочках // Рублишко набрался...” Так некогдапоступали “всем миром” — теперь же, сто лет спустя, картина уже иная:большинство жителей уклоняются от помощи своей попавшей в беду односельчанке,несмотря на вроде бы сочувственное к ней отношение...
Человекна границе жизни и смерти — тема, особенно занимающая Распутина. Две героиниего повестей — старые Анна из “Последнего срока” (1970) и Дарья из “Прощания сМатёрой” (1976) — готовятся встретить свою смерть спокойно, достойно, сосознанием выполненного земного долга. Обе не просто не боятся — торопят её,ибо уверены, что жизнь человека имеет смысл только тогда, когда он живёт радидела, ради близких; осознавать себя существами бесполезными для них — мука. Ноособенно тяжело им видеть перед смертью, как рушатся жизненные устои — последние земные сроки Дарьи совпадают с уничтожением родной деревни (в связи сзатоплением её водами строящейся ГРЭС), у Анны — с фактическим распадом роднойсемьи, отчуждением друг от друга братьев и сестёр, её детей...
Междуэтими произведениями, в 1974 году, Распутиным была создана повесть “Живи ипомни” — едва ли не самая знаменитая, принёсшая Государственную премию СССР,многократно переизданная и переведённая на многие языки. Сюжет о дезертире,сбежавшем во время войны из госпиталя и вынужденном скрываться возле своейдеревни, был необычен для советской литературы, где такого персонажа полагалосьбы “с порога” заклеймить презрением и ненавистью, тогда как автор пыталсяпонять этого человека и даже проявить к нему сочувствие. Однако на первый планвышел образ его жены Настёны — женщины жертвенной, чистой, совестливой,которая, разрываясь между любовью и долгом, всепрощением и осознанием винысвоего мужа, кончает с собой — хотя, по словам самого автора, он по логикевещей “… надеялся, что как раз… покончит с собой Андрей Гуськов, муж Настёны”.
Ещёодна известная повесть — “Пожар” (1985) рассказывает о происшествии в “посёлкебивуачного типа”, каковых предостаточно в нашей стране. Большая частьобитателей этого посёлка — люди “перекати-поле”, разрушители-“архаровцы”,лишённые укоренённости и созидательного начала. Это они не пытаются тушитьвозникший пожар, а лишь радуются возможности под шумок растащить всё, чтопопадает под руку. Многими впоследствии “Пожар” воспринимался как пророчествописателя о грядущих событиях, произошедших в стране (от Чернобыля, случившегосягод спустя, до перестроечных процессов, завершившихся распадом существовавшегогосударства).
Каки Евгений Носов, Распутин работает в немногих жанрах. Помимо повестей, имсоздан ряд рассказов (наибольшую известность, кроме упоминавшихся “Уроковфранцузского”, получили такие из них, как “Василий и Василиса” (1965), “Чтопередать вороне?”, “Век живи — век люби” (оба — 1982) и другие), а такжепублицистические произведения, среди которых, в частности, серия очерков“Сибирь, Сибирь...” (1988--1991), посвящённых истории, этнографии, современномусостоянию этого грандиозного российского края.
Особенностьхудожественного мира писателя критик И.Дедков определил так: “В герояхРаспутина и в нём самом есть поэтическое чувство жизни, противостоящеенизменному, натуральному её восприятию и изображению”.
Последниерассказы Распутина — “Новая профессия” (1998), “Изба” (1999), — как и егопублицистические выступления, вызывают неоднозначную реакцию критиков. Один изтаковых заявил следующее: “Говорить о Распутине теперешнем — значит егообижать, но обижать Распутина теперешнего — значит обижать себя тогдашнего, снетерпением ждавшего каждой новой повести… а вдруг и тогда все мыобольщались, идеализировали, прощали всё за сам симпатичный порыв к правде, застремление напомнить — на фоне плоского официального оптимизма — овозможности высокого, то есть трагического отношения к жизни?” (А.Агеев).Однако, как представляется, большинство серьёзных читателей скорее быподписались под словами другого критика: “… в нынешней литературе есть именанесомненные, без которых представить её уже не сможем ни мы, ни потомки. Одноиз таких имён — Валентин Григорьевич Распутин” (И.Панкеев).
Рекомендуемая литература
Котенко Н. Валентин Распутин. М., 1988;
Панкеев И. Валентин Распутин: По страницам произведений. М., 1990;
Селезнёв Ю. О прозе Валентина Распутина последних лет // Селезнёв Ю. Златая цепь. М., 1985. С.254--262;
Красикова Е. Во имя возрождения: О символах в повести В.Распутина“Пожар”. — Русская речь. 1987. № 4. С. 80--86.