Реферат: «Романность» лирики Анны Ахматовой
ПоэзияАнны Ахматовой периода ее первых книг (“Вечер”, “Четки”, “Белая стая”) — почтиисключительно любовная лирика. Ее новаторство как художника проявилосьпервоначально именно в этой традиционной, вечной, многократно использованной и,казалось бы, до конца отыгранной теме. Новизна любовной лирики А. Ахматовойсразу бросалась в глаза современникам чуть ли не с первых ее стихов, но, ксожалению, знамя акмеизма, под которое встала молодая поэтесса, долгое времякак бы драпировало в глазах многих ее истинный, оригинальный облик и заставлялопостоянно соотносить ее стихи с различными поэтическими течениями: то сакмеизмом, то с символизмом, а то с некоторыми почему-либо выходившими напервый план модными теориями.
Выступавшийна вечере А. А. Ахматовой в Москве в 1924 году Леонид Гроссман остроумно исправедливо говорил: “Сделалось почему-то модным проверять новые теорииязыковедения и новейшие направления стихологии на “Четках” и “Белой стае”.Вопросы всевозможных сложных и трудных дисциплин стали вдруг разрешатьсяспециалистами на хрупком и тонком материале этих замечательных образцовлюбовной элегии. К поэтессе можно было отнести горестный стих А. А. Блока: еелирика и впрямь стала “достоянием доцента”. Это, конечно, почетно и для всякогопоэта совершенно неизбежно, но это менее всего отражает то неповторимоевыражение поэтического лица, которое дорого бесчисленным читательскимпоколениям”. И действительно, две вышедшие в 20-х годах книги об А. Ахматовой,одна из которых принадлежала В. Виноградову, а другая — Б. Эйхенбауму, почти нераскрывали читателю ахматовскую поэзию как явление искусства, то естьвоплотившегося в слове человеческого содержания.
Однаконе можем не отдать должное замечательному лите-ратуррведу Б. Эйхенбауму.Важнейшей и, может быть, наиболее интересной его мыслью было высказанноеположение о “романности” ахматовской лирики, о том, что каждая книга ее стиховпредставляет собой как бы лирический роман, восходящий к реалистической прозе иимеющий к тому же в своем генеалогическом древе именно русскую традицию.Доказывая эту мысль, он писал в одной из своих рецензий: “Поэзия Ахматовой —сложный лирический роман. Мы можем проследить разработку образующих егоповествовательных линий, можем говорить о его композиции, вплоть до соотношенияотдельных персонажей. При переходе от одного сборника к другому мы испытывалихарактерное чувство интереса к сюжету — к тому, как разовьется этот роман”.
О“романности” лирики А. Ахматовой интересно писал и Василий Гиппиус (1918). Онвидел разгадку успеха и влияния А. Ахматовой и вместе с тем объективноезначение ее любовной лирики в том, что эта лирика пришла на смену умершей илипросто отошедшей на задний план форме рома- на. И действительно, рядовойчитатель может недооценить звуковое и ритмическое богатство таких, например,строк: “и столетие мы лелеем еле слышный шорох шагов”, — но он не может неплениться своеобразием повестей — миниатюр, где в немногих строках рассказананастоящая драма. Такие миниатюры — рассказ о сероглазой девочке и убитомкороле, рассказ о прощании у ворот (стихотворение “Сжала руки под темнойвуалью...”), напечатанный в первый год литературной известности Анны Ахматовой.
Потребностьв романе для русского общества XX века — потребность весьма насущная. Романстал необходимым элементом жизни, как лучший сок, извлекаемый, говоря словамиМ. Ю. Лермонтова, из каждой ее радости. В нем увековечивались сердца со своиминеповторимыми особенностями, и, конечно, круговорот идей, неуловимый фон милогобыта. Но роман в прежних формах, роман как плавная и многоводная река, сталвстречаться все реже, стал сменяться сначала стремительными ручейками(“новелла”), а там и мгновенными “гейзерами”, романами-миниатюрами. Именно вэтом роде искусства, в лирическом романе-миниатюре, в поэзии “гейзеров” АннаАхматова достигла большого мастерства. Вот один из таких романов (стихотворение“Смятение”): Как велит простая учтивость, Подошел ко мне, улыбнулся, Полуласково,полулениво Поцелуем руки коснулся — И загадочных, древних ликов На меняпосмотрели очи...
Десятьлет замираний и криков, Все мои бессонные ночи Я вложила в тихое слово Исказала его — напрасно.
Отошелты, и стало снова На душе и пусто и ясно.
Романкончен. Трагедия, продолжавшаяся целых долгих десять лет, уместилась в одномкратком событии, одном жесте, взгляде, слове.
Многиецентральные мотивы лирики А. Ахматовой напоминают темы русскихсоциально-психологических романов: судьба человека, неслучайность встреч людейи переплетения их жизненных путей, тема вины и ответственности за судьбыблизких. Действительно, прав был О. Мандельштам, когда сказал, что А. Ахматова“принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатстворусского романа девятнадцатого века”.
Нередкоминиатюры А. Ахматовой были, в соответствии с ее излюбленной манерой,принципиально не завершены и походили не столько на маленький роман в его, таксказать, традиционной форме, сколько на случайно вырванную страничку из романаили даже часть страницы, не имеющей ни начала, ни конца и заставляющей читателядодумывать то, что происходило между героями прежде: Хочешь знать, как все этобыло? — Три в столовой пробило, И, прощаясь, держась за перила, Она словно струдом говорила: “Это все… Ах, нет, я забыла, Я люблю вас, я вас любила Ещетогда!” “Да”.
Возможно,именно такие стихи наблюдательный Василий Гиппиус и назвал “гейзерами”,поскольку в подобных стихах-фрагментах чувство действительно как бы мгновенновырывается наружу из некоего тяжкого плена молчания, терпения, безнадежности иотчаяния.
Стихотворение“Хочешь знать, как все это было?..” написано в 1910 году, то есть еще до того,как вышла первая ахматовская книжка “Вечер” (1912), но одна из самыххарактерных черт поэтической манеры А. Ахматовой в нем уже провились достаточноярко. А. Ахматова всегда предпочитала “фрагмент” связному, последовательному иповествовательному рассказу, так как он давал прекрасную возможность насытитьстихотворение острым и интенсивным психологизмом; кроме того, как ни странно,фрагмент придавал изображаемому событию своего рода документальность: ведьперед нами и впрямь не то отрывок из нечаянно подслушанного разговора, не тооброненная записка, не предназначавшаяся для чужих глаз. Мы, таким образом,заглядываем в чужую драму как бы ненароком, словно вопреки намерениям автора,не предполагавшего нашей невольной нескромности, Нередко стихи А. Ахматовойпоходят на беглую и как бы даже “необработанную” запись в дневнике: Он любилтри вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов И стертые карты Америки.
Нелюбил, когда плачут дети, Не любил чая с малиной И женской истерики.
… Ая была его женой.
Иногдатакие любовные “дневниковые” записи были более распространенными, включали всебя не двух как обычно, а трех или даже четырех действующих лиц, а такжекакие-то приметы, детали интерьера или пейзажа, но внутренняя фрагментарность,похожесть на “романную страницу” неизменно сохранялась и в таких миниатюрах:Там тень моя осталась и тоскует, Все в той же синей комнате живет, Гостей изгорода за полночь ждет И образок эмалевый целует.
Ив доме не совсем благополучно: Огонь зажгут, а все-таки темно...
Неоттого ль хозяйке новой скучно, Не оттого ль хозяин пьет вино И слышит, как затонкою стеною Пришедший гость беседует со мною? В этом стихотворениичувствуется скорее обрывок внутреннего монолога, та текучесть инепреднамеренная открытость душевной жизни, которую так любил в своейпсихологической прозе Л. Н. Толстой.
Итак,мы видим, что лирика А. Ахматовой удивительным образом совместила в себеразнообразие стиха, образность речи, психологизм, конфликтность, содержательноебогатство русского романа.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.coolsoch.ru/