Реферат: Слово о Законе и Благодати

Кириллин В. М.

Памятникидревнерусского церковного красноречия по их жанровой природе можно разделить надва разряда. Первый из них, — то, что называется обычно пастырской проповедью,- относят к дидактическому красноречию. Подобное ораторское творчествопредставлено поучениями, написанными в XI в. новгородским епископом ЛукойЖидятой и игуменом Киево-Печерского монастыря Феодосием.

Совсеминое дело эпидиктическое, или торжественное красноречие. Для составления речейторжественного типа требовалось сравнительно высокая образованность,литературная культура и мастерство. Как правило, идейная целеустановка такихречей, в отличие от узкопрактических задач обычной пастырской проповеди, быласвязана со сферой «больших» проблем религиозной, церковной иобщественной жизни. В художественном же отношении торжественные речипринадлежали к области высокого искусства. Именно поэтому для них характернаопределенная сложность образно-идеологического содержания и обобщения,отточенность композиционно-стилистической формы и поливариантность патетики. Вкнижной традиции Древней Руси подобные произведения обычно обозначалисьтермином «Слово». Работа над ними требовала соблюдения строгихлитературных правил и сопряжена была с духом творческого вдохновения.

Вэтом отношении значительный интерес представляет «Слово о Законе иБлагодати» — самый ранний памятник древнерусского торжественногокрасноречия. В источниках эта речь снабжена обычно полным названием безуказания на ее жанровую принадлежность: «О Законе, Моисеемъ даньномъ, и оБлагодети и Истине, Иисусемь Христомъ бывшиихъ; и како Законъ отъиде, Благодатьже и Истина вьсю землю испълни, и вера въ вься языкы простьреся, и до нашегоязыка русьскаго; и похвала кагану нашему Володимеру, от него же крьщени быхомъ;и молитва к Богу от земле нашее. Господи, благослови, отьче!». Созданное вXI столетии, «Слово» сохранилось в нескольких десятках рукописныхкопий, древнейшая из них относится к концу XIV или началу XV в., но известентакже фрагмент памятника по рукописи XII-XIII в.

Несмотряна то что среди древнерусских книжников означенное произведение было оченьпопулярно и часто переписывалось, широкая научная общественность познакомиласьс ним довольно поздно, лишь в 1844 г. Его первым публикатором и исследователемстал церковный историк и археограф А. В. Горский, впоследствии протоиерей иректор Московской духовной академии, доктор богословия и член-корреспондентИмператорской Академии наук. Текст произведения этот замечательный русскийученый нашел в рукописном сборнике XV в., разбирая книжную коллекцию СвятейшегоСинода (ныне ГИМ, Синодальное собр., № 591). В ней непосредственно к«Слову» примыкали ещё два текста — «Молитва» и «Исповеданиеверы» с завершительной записью от лица «мниха и прозвутераИлариона» относительно его посвящения в 1051 г. в киевского митрополита.Последняя деталь, а также древнерусская рукописная традиция, и позволилиГорскому предположить, что автором «Слова» был этот церковный деятель.

Ксожалению, об упомянутом иерархе сохранились лишь отрывочные сведения.Во-первых, «Повесть временных лет» в статье под 1051 г. сообщает, чтоодно время Иларион был священником в Свято-апостольской церкви в селеБерестовом под Киевом, загородной резиденции великого князя Ярослава Мудрого;что он был «муж благ, книжен и постник»; что на берегу Днепра он«ископа себе» для уединенной молитвы «печерку малу двусажену,кде ныне ветхый монастырь Печерскый», и что, наконец, именно его«постави Ярослав митрополитомь». Во-вторых, в начале «Уставакнязя Ярослава о церковных судах» сообщается о том, что работа повнедрению в русскую жизнь правил «греческого номокануна» веласькнязем совместно «с митрополитом Ларионом». В-третьих, в «Житиипреподобного Феодосия Печерского» имеется сообщение о некоем«черноризце Ларионе», который был «книгам хытр псати, сий по всядни и нощи писааше книгы в келии… Феодосия». Вот и все.

В1055 г. «Новгородская первая летопись» упоминает уже другогокиевского митрополита — Ефрема, грека по происхождению. Какова дальнейшаясудьба Илариона, не известно. Высказывалось предположение, что его жизньзакончилась в стенах Киево-Печерского монастыря, где он жил под именем Никона,приняв схиму. Но отождествление Илариона и летописца Никона Великогодокументально никак не подтверждается. Очевидно однако, что Иларион был первыммитрополитом, избранным на киевскую кафедру из числа русских в нарушениеканонов византийской церкви, а также действовал как единомышленник великогокиевского князя Ярослава Мудрого. Что же касается «Слова о Законе иБлагодати», то некоторые упоминаемые в нем исторические реалии позволяютдатировать его временем между 1037 и 1050 гг. То есть написано оно было еще донастолования Илариона.

Каковаже написанная и, несомненно, произнесенная Иларионом речь — эта, по выражениюкрупного церковного историка Макария Булгакова, «драгоценность и, можносказать, перл всей нашей духовной литературы первого периода»? Уже вназвании произведения обозначено, что речь в нем идет о ветхозаветной ихристианской вере, об их связи и взаимоотношении, о распространениихристианства и, в частности, о крещении Руси благодаря великому князю киевскомуВладимиру. Кроме того, «Слово» содержит похвалу Владимиру и молитву кБогу.

Итак,сочинение Илариона — тематически сложный текст. Первый его раздел начинается сдогматического размышления о том, что иудеи («израиль») и христианеисповедуют единого, общего Бога. Сначала он посредством Закона не дал погибнутьв языческом идолослужении только «племени Авраамлю», но затем, пославсвоего Сына, через его воплощение, крещение, проповедь о благе(«евангелие»), крестные страдания, смерть и воскресение привел всенароды к вечной жизни. Критерием различия между Законом (иудаизмом) иБлагодатью (христианством) является, согласно Илариону, представление о«будущем веке». Если Закон лишь приуготовил, привел иудеев кКрещению, — и этим его значение ограничено, то Крещение прямо открывает путь кспасению, к вечной жизни в Боге уже всем крестившимся. Ведь Моисей и пророкипредрекали лишь о пришествии Христа, а вот Христос и затем его ученики ужеучили о воскресении и будущей жизни. Далее в первом разделе «Слова»Иларион иллюстрирует эту мысль посредством длинного ряда развернутыхобразно-символических сопоставлений и противопоставлений. Материалом для егоисториософского размышления служит экзегетический пересказ библейскихповествований. «Закон», согласно оратору, ассоциируется с понятиямилжи («стень»), холода («студеньство нощьное»), с образами«луны», «суши», а также ветхозаветных персонажей: Агари(«рабы»), Измаила (сына рабыни), Манассии (старшего сына Иосифа).Напротив, «Благодать» ассоциативно сопряжена с понятиями правды(«истина»), тепла («солнечная теплота»), с образами «солнца»,«росы» или ветхозаветных же персонажей: Сарры(«свободной»), Исаака («сына свободной»), Ефрема (младшегосына Иосифа).

Определивтаким соотносительным способом значение иудаизма и христианства, Иларион далееизлагает догматическое учение о двуестественной, богочеловеческой природеХриста. И вновь иллюстрирует последнее длинным рядом сопоставительных образныхпар типа: Христос «яко человекъ постися 40 днии, взаалка, и яко Богъпобеди искушающаго… яко человекъ, оцьта вкушь, испусти духъ, и ако Богъ солнцепомрачи и землею потрясе». Величие Христа состоит в том, что через своюкрестную муку Он соделал людям спасение и уничтожил «преступление игрех» тех людей, кто его принял. Иудеи же, которые его, «яко злодеямучивше», тем самым вызвали на себя «гневъ Божий конечный»:Иерусалим, по пророчеству, был разрушен римлянами, «иудейство оттолепогыбе», Закон «погасе», а его слуги рассеяны были по миру,«да не въкупь злое пребываеть». Напротив, христианствораспространилась по всем странам: "… лепо бо бе Благодати и Истине нановы люди въсиати! Не въливають бо, по словеси Господню, вина новааго учениаблагодетьна въ мехы ветхы, обетъшавъши въ иудействе. Аще ли то просядутся меси,и вино пролеется. Не могъше бо Закона стеня удержати, но многажды идоломъпокланявшеся. Како истинныа Благодати удержать учение? Нъ ново учение — новымехы, новы языкы! И обое съблюдется".

Такимобразом, цель всего первого раздела «Слова» полемическая. Авторстремился доказать превосходство христианства над ветхозаветной религией ипосредством этого, вероятно, превосходство принявшей христианство Руси надпотерявшей свое былое значение Хазарской империей.

Вероятно,в то время, когда произведение было создано и произнесено, эта задачаосознавалась как особенно актуальная. В самом деле, во-первых, еще задолго доИлариона между Русью и Хазарским каганатом, правящая верхушка которогоисповедовала иудаизм, сложились отношения типа соревновательных: сначала Русьплатила дань хазарам, но потом роли поменялись, и в связи с этим, видимо, урусских князей возникла уверенность, что они являются восприемниками власти,принадлежавшей владыкам покоренного ими государства, отсюда и принятый великимирусскими князьями титул — «каган». Во-вторых, в процессе развитияотношений между Русью и Хазарским каганатом какая-то часть хазарских иудеевперекочевала в Киев и здесь, найдя для себя, очевидно, благоприятные условия,осела, а в дальнейшем, естественно, обрела какие-то контакты с киевлянами.В-третьих, известна попытка иудеев склонить Владимира Святославича к иудаизму,когда он задумался над выбором государственной религии. И хоть попытка эта быланеудачной, она все же свидетельствует о непосредственном и живом характереотношений между иудеями и русичами. В-четвертых, такие отношения, видимо, невсегда были безоблачными, особенно после принятия Русью христианства. На этоуказывают, по крайней мере, два зафиксированных в древнерусской литературе иотносящихся к XI в. предания. Так, в «Житии преподобного ФеодосияПечерского», написанном в конце XI или в начале XII в., рассказывается,что этот подвижник имел обыкновение посещать слободы в Киеве, где жили иудеи,ради прения с ними о вере. А вот восходящие ко второй четверти XIII в. страницы«Киево-Печерского патерика» более определенно указывают на то, чтоиногда отношения между принявшими христианство русичами и иудеями складывалисьименно как враждебные. Например, новелла патерика о Евстратии Постникесвидетельствует, что проживавшие на Руси иудеи не только торговали русскимихристианами как рабами, но и, случалось, пытались через истязания принудить ихк отказу от своей веры в пользу иудаизма. Так что звучащая в «Слове оЗаконе и Благодати» полемическая тема была порождена не только религиознымсознанием, но и, несомненно, самой реальной жизнью.

Второйраздел речи Илариона — исторический. Это размышление о значении принятия Русьюхристианства. «Вера бо благодатьнаа, — говорит оратор, — по всей землипростреся и до нашего языка рускааго доиде. И законное езеро пресъше,еуагельскый же источникъ наводнився, и всю землю покрывъ, и до насъразлиася». Все последующее рассуждение построено также на приеме со- илипротивопоставления, и все с той же полемической целью. Только теперьсравниваются факт славного приобщения Руси к христианскому миру и фактбесславия иудаизма. И вместе с тем, осмысляется преимущество христианской Русиперед Русью языческой: «Вся страны благыи Богъ нашь помилова и насъ непрезре, въсхоте и спасе ны, въ разумъ истинный приведе. Пусте бо и пресъхлеземли нашей сущи, идольскому зною исушивъши ю, вънезаапу потече источникъеуагельскыи, напаая всю землю нашу…»… Иларион при этом опять-такиупотребляет длинный ряд образно коррелятивных пар, в которых звучитантииудейская тема: «И тако, странни суще, людие Божии нарекохомся. Иврази бывше, сынове его прозвахомъся. И не иудейскы хулимъ, нъ христианьскиблагословимъ. Не совета творим, яко распяти, нъ яко распятому поклонитися. Нераспинаемъ Спаса, но рукы къ нему воздеваемъ. Не прободаемъ ребръ, но от нихъпиемъ источникъ нетлениа…».

Далееоратор, приводя библейские изречения на тему вселенского значения промыслаБожия о спасении человечества, обосновывает мысль о том, что открытое некогдаветхозаветным пророкам и сказанное ими о всеобщем, за пределами иудейства,признании Бога, касается в частности и Руси: «И събысться о насъ, языцех,реченое: „Открыеть Господь мышьцу свою святую пред всеми языки, и узрятьвси конци земля спасение, еже от Бога нашего!…“» (Ис. 52: 10). Каквидно, приобщение Руси к христианству трактуется Иларионом в контекстесвященного предания о промысле Божием относительно истории человечества.

Определивтаким образом смысл крещения Руси, автор «Слова» приступает к похвалекнязю Владимиру. Он выстраивает ее в форме личного обращения к нему и винтонации, исполненной воодушевленного патриотического пафоса. Главной темойэтого третьего — панегирического — раздела произведения являются не стольколичностные достоинства Владимира, — его благородство, мужество, ум,политическое могущество, милосердие (хотя всё это отмечено оратором), сколькофеномен его духовного преображения в христианина и крестителя Руси.

Значениесовершенного князем деяния Иларион раскрывает опять-таки с помощью приемасравнения — скрытого или прямого. «Хвалить же похвалныими гласы, — начинает он свое славословие, — Римскаа страна Петра и Паула, има же веровашавъ Иисуса Христа, сына Божиа; Асиа, и Ефесъ, и Пафмъ — Иоанна Богословца; Индиа- Фому, Егупетъ — Марка. Вся страны, и гради, и людие чтуть и славят коегождоихъ учителя, иже научиша я православней вере. Похвалимъ же и мы по силе нашеймалыими похвалами великаа и дивнаа сотворшааго, нашего учителя и наставникавеликааго кагана нашеа земли Володимера…». Уже в этом пассаже потаенноподчеркнута мысль об исключительном характере подвига русского князя. Еслистраны Востока и Запада благодарят за свое приобщение к Христу егонепосредственных учеников и преемников, святых апостолов, то Русь обязана своимкрещением государственному деятелю, слава которого была основана только навоенных и политических победах. Его преимущество в том, что он сам, своейволей, без помощи со стороны, только лишь узнав о благоверной «землиГречьске», «въждела сердцемь, възгоре духомь, яко быти ему христиануи земли его».

Вриторическом восхищении Иларион обращается к Владимиру, моля его объяснить«дивное чюдо»: как это он, никогда лично не видев Спасителя, не слышав своей земле апостольской проповеди, не бывши свидетелем изгнания бесов однимтолько именем Иисуса, обрел веру и стал его учеником. Пытаясь понять это,Иларион подчеркивает духовные дарования Владимира, а также его «благойсмыслъ и остроумие». Именно благодаря им князь сумел осознать, «якоесть Богъ единъ, творецъ невидимыимъ и видимыимъ, небесныимъ и земленыимъ, ияко посла в миръ спасения ради възлюбленаго Сына своего». Именно этоосознание привело князя к Христу и «в святую купель». Но заслугаВладимира обусловлена не только его личным обращением, и даже не тем, что онкого-то еще привел в христианство! Господь, по убеждению оратора, сподобил его«славы и чести» «на небесехъ», прежде всего, за то, что онуничтожил «заблуждения идольскыя льсти» во всей своей«области». В этом отношении Владимир, или Василий, подобен основателюВизантийского государства, святому равноапостольному Константину Великому.«Съ темь же, — говорит оратор, — единоя славы и чести обещьника сотворилътя Господь на небесех, благовериа твоего ради, еже име въ животе своемь».Этот вывод о равночестии цезаря Константина и князя Владимира основан на рядеприведенных Иларионом с целью сопоставления фактов церковно-политических трудовпервого и второго. И такое сопоставление, и такой вывод естественно вытекают изранее высказанной патриотической мысли о том, что русские князья «не вхуде бо и неведоме земле владычствоваша, нъ въ Руське, яже ведома и слышимаесть въсеми четырьми конци земли!». Кроме того, все историософское рассуждениеИлариона утверждает, в сущности, хотя и не прямо, идею равенства Руси поотношению к Византии, идею особенно актуальную именно в эпоху Ярослава Мудрого,строившего свою внешнюю и внутреннюю политику отстраненно и независимо отКонстантинополя.

Ивполне уместно, что, образно обосновав мысль о самодостаточности Русской землии продолжая свое обращение к Владимиру, Иларион заговаривает об этом его сыне — Георгии (крестильное имя Ярослава); и заговаривает о нем как о «верномпослухе» Владимира и как о «наместнике» его власти. Последнийпродолжил начатое отцом дело распространения «благоверия» на Руси,«недоконьчаная твоя наконьча, акы Соломонъ Давыдова:… дом Божий великыйсвятый его Премудрости създа,… яко же ина не обрящется въ всемь полунощи земнеемьото востока и до запада. И славный град твой Кыевъ величствомъ, яко венцемь,обложилъ. Предалъ люди твоа и градъ святый, всеславний, скорей на помощьхристианомъ святей Богородици, ей же и церковь на великыихъ вратехъ създа воимя первааго господскааго праздника — святааго Благовещениа».

Вконце похвального раздела рассматриваемого произведения риторический пафосоратора возвышается до молитвенного апофеоза: «Въстани, о честнаа главо,от гроба твоего! Въстани, оттряси сонъ! Неси бо умерлъ, но спиши до общааговсем въстаниа! Въстани, неси умерлъ, неси бо ти лепо умрети веровавъшу въХриста, живота всему миру! Оттряси сонъ, възведи очи, да видиши, какоя тя чьстиГосподь тамо съподобивъ, и на земли не беспамятна оставил сыном твоим! Востани,виждь чадо свое Георгиа, виждь утробу свою, виждь милааго своего! Виждь, его жеГосподь изведе от чресл твоих, виждь красяащааго столъ земли твоей ивъзрадуйся, и възвеселися! К сему же виждь и благоверную сноху твою Ерину!Виждь внукы твоа и правнукы, како живут, како храними суть Господемъ…».

Посуществу, это молитва о благоденствии Руси и князя Ярослава Мудрого, выраженнаяв форме сочлененных в длинные цепочки и перемежающихся похвальных,благодарственных и просительных возгласов. Но молитва, обращенная именно кВладимиру как к пребывающему на небесах в сонме святых угодников Божиих. Ею изаканчиваются риторические по своей жанровой природе разделы «Слова оЗаконе и Благодати».

Далеев самом раннем списке произведения читается «молитва к Богу», как онаобозначена в названии ко всему тексту. Однако иногда древнерусские книжникипереписывали только ее текст в виде самостоятельного произведения Илариона. Наэтом основании, видимо, некоторые исследователи, издавая «Слово», невключали молитву в его состав. Тем не менее, кроме того, что ее принадлежность«Слову» в качестве составной части вытекает из самого названияпоследнего, об этом же говорит и ее содержание как логическое продолжениепредшествующего текста. Если риторическая часть «Слова» завершаетсяобращенным к Владимиру прошением помолиться перед Богом о своем сыне Георгии,дабы он принял «венець славы нетленныа съ всеми праведныими, трудившиимисяего ради» (для Бога), то зазвучавший в этом конечном прошении мотив славыразвивается в следующей далее молитве в виде славословия Богу: «Симь жеубо, о владыко, царю и Боже нашь высокъи и славне человеколюбче, въздаяйпротиву трудомъ славу же и честь и причастникы творя своего царьства, помяни,яко благъ, и насъ, нищихъ твоих, яко имя тобе — человеколюбець!...». Изатем следуют исповедно-покаянно-просительные по содержанию возгласы, главнаятема которых — это упование на милосердие Божие.

Носреди них встречаются и тематически перекликающиеся с риторической частьюпроизведения возгласы. Например, упоминание о еще не изжитом язычестве: мы«И стадо, еже ново начатъ пасти, исторгъ от пагубы идолослужениа, пастырюдобрый… Не остави насъ, аще и еще блудимъ, не отверзи насъ!...»; илисопоставление с историей иудеев: «Тем же боимся, егда сътвориши на насъ,яко на Иерусалиме, оставлешиимъ тя и не ходившиимъ въ пути твоа. Нъ не сотворинамъ, яко и онемь, по деломъ нашимъ!...»; или, наконец, патриотическийпризыв-прошение: «И донеле же стоить миръ, не наводи на ны напастиискушениа, не предай нас въ рукы чюждиихъ, да не прозоветься градъ твой градъплененъ и стадо твое пришельци въ земли несвоей, да не рекуть страны: „Кдеесть Богъ ихъ?“». В целом эта молитва как бы подводит итог всемупроизведению и развернутой в ней цепи бинарных сопоставлений, выражающих идеюпреемственности и наследственного отношения к прошлому: иудаизм — христианство,Хазария — Русь, старые христианские народы — новые христианские народы,Византия — Русь, Константин — Владимир, языческая Русь — христианская Русь,начало христианства на Руси — продолжение христианства на Руси, Владимир — Ярослав-Георгий, молитва к Владимиру — молитва к Богу. А в целом все части«Слова о Законе и Благодати» — и догматическая, и историческая, ипанегирическая, и молитвенная, — каждая по-своему, разрабатывают единуюпатриотическую тему независимости русского народа и — шире — равноправия всеххристианских государств.

Составляющие«Слово» части неразрывно связаны в одно идейно целостноеповествовательное здание. Это здание, как видно, отличается безупречнойстройностью содержательной и композиционной структуры. Но вместе с тем онообладает и высокими художественно-стилистическими качествами, орнаментальноразветвленной красотой внешнего декора. Ему присущи яркая образность,торжественная патетика, эмоциональная взволнованность, публицистическаязаостренность, возвышенная сила библейского языка, соотнесенность с контекстомхристианской мысли и истории.

Соответственно,Иларион использует богатейший набор присущих Священному Писанию и церковнойлитературе средств художественной выразительности. Это и поэтические тропы(метафоры, сравнения, уподобления, символы, игра созвучными словами), ипоэтические фигуры (вопрошания, восклицания, обращения, противоположения), иритмическая организация текста (синтаксический параллелизм, анафорическиеповторы, глагольные рифмы, ассонирующие глаголы). Это и щедрое применениебиблейских образов, цитат и парафраз, фрагментов из церковных песнопений, атакже различных заимствований из других источников. Приведенные выше примерывполне отражают особенности литературной манеры Илариона. Но вот еще одинфрагмент, в котором, как кажется, звучат все основные содержательные мотивы«Слова» и который достаточно ярко демонстрирует отмеченные формальныесвойства речи древнерусского оратора:

«Себо уже и мы со всеми христиаными славимъ святую Троицу, а Иудеа молчитъ.Христосъ славимъ бываетъ, а иудеи кленоми. Языцы приведени, а иудеи отриновени.Яко же пророкъ Малахиа рече: „Несть ми хотениа в сынехъ израилевехъ, ижертвы от рукъ ихъ не прииму, понеже ото въстокъ же и западъ, имя мое славимоесть въ странахъ, и на всякомъ месте темианъ имени моему приноситься. Яко имямое велико въ странахъ!“ (Ср.: Мал. 1: 10-11). И Давидъ: „Вся земляда поклонитъ ти ся и поетъ тобе: “И, Господи, Господь нашъ! Яко чюдно имятвое по всей земли!» (Ср.: Пс. 65; 4). И уже не идолослужителе зовемъся,нъ христиании; не еще безнадежници, нъ уповающе въ жизнь вечную. И уже некапище сотонино сограждаемъ, нъ Христовы церкви зиждемъ. Уже не закалаемъбесомъ друг друга, но Христосъ за ны закалаемъ бываетъ и дробимъ въ жертву Богуи Отцю. И уже не жертвеныа крове вкушающе погыбаемъ, но Христовы пречистыакрове вкушающе спасаемъся. Вся страны благый Богъ нашъ помилова, и насъ непрезре — въсхоте и спасе ны, и въ разум истинный приведе. Пусте бо и пресохлеземли нашей сущи, идольскому зною исушивши ю, внезаапу потече источникъеуагельскый, напаая всю землю нашу".

Хотя«Слово о Законе и Благодати», по утверждению самого автора,предназначалось не для простых людей, а для «избранных»,«преизлиха насыштьшемся сладости книжныа», то есть для людейотносительно образованных, оно все же обрело весьма широкую популярность средидревнерусских читателей. Его не только переписывали (сохранились десяткисписков), но и перерабатывали (известно несколько его редакций). Более того,сочинение Илариона использовали в качестве источника при составлении новыхпроизведений. Так, его следы обнаруживаются в ряде древнерусских текстовXII-XVII столетий: например, в проложной похвале князю Владимиру Святославичу(XII-XIII в.), в похвале князю Владимиру Васильковичу и его брату Мстиславу из«Волынской летописи» (XIII в.), в «Житии ЛеонтияРостовского» (XII в.), «Житии Стефана Пермского» (конец XIV в.).Наконец, «Слово» использовали и в южнославянской литературе. Так, вовторой половине XIII в. заимствования из него сделал сербский писатель-инокДоментиан при составлении «Житий» Симеона и Саввы Сербских. Так что,подобно тому, как, по мысли Илариона, Русь его времени была известна во всехконцах света, так и его замечательная речь — несомненно, гениальное ораторскоепроизведение — привлекала своей содержательной и художественной значительностьювесьма широкий круг читателей Средневековья и на протяжении весьма длительноговремени.

Итак,уже первые самостоятельные проявления художественной мысли в творчестведревнерусских писателей, как можно судить по «Слову о Законе иБлагодати» митрополита Илариона, оказались вовсе не ученическими.Наполнявшая их сила проницательного духа и интеллекта, источавшаяся ими силавысокой правды и красоты не иссякали и в последующем, причем в течение многихстолетий. На это указывает даже то немногое, что дошло до нас вопрекитлетворному времени и разным обстоятельствам. Подобно книге книг«Библии», подобно иконе или храму, древнерусское искусство слова поражаетсвоей удивительной серьезностью, глубиной, совершенно неистребимым стремлениемк постижению самого главного, самого важного, самого нужного для человека, кольскоро он осознает себя как творение Божие и как дитя своей земли, своего народаи своей страны.

Список литературы

Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru/

еще рефераты
Еще работы по литературе и русскому языку