Реферат: Дадаизм
И.Маца
Дадаизм— сложившееся в годы войны художественное и литературное направление, имеющеесвоей целью разрушение буржуазной культуры и дискредитирование мещанскихнравов. На место отрицаемого Д. ставит анархическую инициативу индивидуума,ничем не связанного в повседневной жизни и в искусстве. [«Дадаист являетсянаиболее свободным человеком на земном шаре». «Кто живет для сегодняшнего дня —вечно живет» (Р. Гюльзенбек). «Я против всякой системы. Наиболее приемлемаясистема — не иметь никакой системы» (Т. Цара)]. Анархический бунт дадаистовпротив «всего» представляет собою одну из крайних форм образного выражениянегодования и социальной беспомощности мелкобуржуазной интеллигенции и богемыперед лицом империалистической войны и ее социальных последствий. Об этомговорят как возникновение, так и программа и практика Д.
Какшкола Д. оформился в 1916, в. нейтральной Швейцарии. Первые деятели Д. —Тристан Цара (поэт; румын), Рихард Гюльзенбек (поэт; немец), Гуго Балл(организатор дадаистов), Г. Арп (художник; немец), М. Янко (художник; румын).«Все они были выброшены за границы своей родины войной и все они в одинаковоймере были пропитаны бешеной ненавистью к правительствам своих стран», — говоритГюльзенбек. Д. возник как искусство кабаре («Cabaret Voltaire»), потом перешелв лит-ру («Publications du Cabaret Voltaire» — «Публикации кабаре Вольтер»,1916; Huelsenbeck R., Die phantastischen Geleite, 1916; Tzara T., Lapremière aventure céleste de Mr. Antipirine — «Первое небесноеприключение г-на Антипирина», 1916, журнал «Dada») и в изоискусство (перваявыставка дадаистов в 1917). Беженцы в нейтральной Швейцарии сначала простовеселились, потом показывали злые и весьма циничные гримасы всему обществу,которому были обязаны войной, оторвавшей их от родины. Они делали тоже самое,что делалось в их отечественных кафе-шантанах и кабаре, только выступления ихбыли лишены патриотической сентиментальности, были более острыми; дадаистыдоводили до конца, до крайних выводов, футуризм и экспрессионизм, сторонникамик-рых они раньше являлись. Уже в Швейцарии наметились два различных направлениявнутри самого Д.: 1. «Абсолютный дада» — группа Цара и впоследствии французскихи голландских дадаистов, идеалом к-рых была «статическая» и«симультанистическая» поэзия и «абсолютное искусство»; 2. «Политический дада» —группа Гюльзенбека, а затем и немецких дадаистов, для к-рых Д. — «это наиболеерелятивистическое, антибуржуазно-антикапиталистическое, активистскоемировоззрение политически мыслящих людей, для к-рых искусство является тольконичтожной деталью мировой картины и к-рые должны постоянно восставать противискусства, пока оно в буржуазном обществе остается товарной ценностью»(Гюльзенбек).
Перваягруппа после окончания войны переселилась во Францию, где к ней временнопримкнули худ. Пикабиа, поэты Сандрар, Кокто, А. Бретон, Л. Арагон и др. Группаразложилась примерно в 1923—1924, когда часть «абсолютных дадаистов» перешла к«сверхреалистам» (см.). Гюльзенбек вернулся в Германию в 1917, где иобразовалась группа «политических дадаистов» [из поэтов в нее вошли: Р.Гаусман, И. Баадер, В. Меринг, а из художников — Г. Гросс и Гартфильд(Герцфельд)]. Но свою работу она развернула только по окончании войны, когдачасть группы (Гросс и Гартфильд), особенно заострив свою антибуржуазнуюпозицию, открыто высказалась за пролетарскую революцию (издательство дадаистов«Malik-Verlag» стало печатать и не-дадаистические работы революционныхписателей, потом целиком перешло на службу революции: Гросс и Гартфильд,отказавшись от Д., приняли точку зрения революционного пролетариата).«Политичность» остальных дадаистов выражалась в том, что они, на словахпризнавая борьбу пролетариата, на деле издевались над идеями революции, так жекак они издевались над идеалами буржуазии и мещанства. Эти «принципиальные»дадаисты вернулись, как и их французские единомышленники, к той жегедонистической лит-ре, к-рую они в свое время отрицали. «Абсолютный Д.» вГермании представлял художник-поэт К. Швиттерс, «изобретатель» «мерзизма» и«последовательной поэзии». Хотя в 1920—1922, в период расцвета Д., дадаистовбыло много во всех европейских странах, но вне Франции и Германии дадаистысумели организовать школу только в Голландии (группа «Мекано», Бонсет,Бломфильд, Цитроэн и др.). В Италии к Д. примыкали большие художники, главнымобразом футуристы, как например Кирико, Прамколини и др.
Д.стремится к абсолютному освобождению словесного материала от всякихрелигиозных, философских, этических и т. п. ассоциаций, к тому, чтобы словомможно было бы пользоваться как самостоятельной «вещью», как звуковымкомплексом. Отсюда, с одной стороны, та форма «симультанистической поэзии» Цара(poème simultané), которая рассчитана на многоголосую декламациюи в к-рой словесный материал должен заменять оркестровые инструменты, а сдругой стороны — форма так наз. «негритянской» и «маорийской» поэзии, гдестихотворение слагается из комбинаций уже существующих и тут же придуманныхслов. Последняя форма давала возможность осуществить требование об уничтожениив поэзии ассоциативных образов. «Слова, — говорит Гюльзенбек, — должны остатьсясферическими образами, замкнутыми в себе, маленькими мирами, имеющими своюсобственную жизнь, свои собственные законы». Там, где провести это основноетребование оказалось невозможным (особенно в прозе) и где поэт должен былпользоваться словарем родного яз., дадаисты продолжали традиции футуристов —«эпатировали буржуа». Эпатирование имело несколько приемов, наиболеехарактерные из к-рых: 1. Поэт обращается к читателю или к публике не как поэт,а как не стесняющееся в выражениях частное лицо, напр.: «Прежде чем снизойти довас, прежде чем поломать ваши гнилые кости… прежде чем испортить ваш вкус ккрасоте, сахару, перцу, философии и метафизически-математически-лирическомувинегрету… нужно принять антисептическую ванну», — обращается к публикефранцузский дадаист Рибмон-Дессэнь и заканчивает: «Adieu, mon ami!» (Досвиданья, друг мой). Этим приемом уничтожается всякая поэтичность,сентиментальность, патетичность, т. е. все то, что дадаист ненавидел в поэзии.2. Дадаист выдвигает какое-нибудь положение, но сейчас же, в той же фразе,отрицает как это положение, так и отрицание его. «Надо быть достаточнодадаистом, чтобы по отношению к своему собственному Д. суметь занятьдадаистическую позицию» (Гюльзенбек). «Я пишу манифест и ничего не хочу, все жескажу кое-что, хотя я принципиально против всяких манифестов и против всякойпринципиальности» (Цара). 3. Третий прием доводит до алогичного концасимультанизм футуристов и французских урбанистов: поэт не только связываетфразы, к-рые сообщают о фактах и явлениях, совершившихся одновременно в разных местахи при различных обстоятельствах, но составляющих в конце концов единый образ;дадаист ради неожиданности сочетает и ничего общего между собой не имеющиефразы, стараясь быть в пределах каждой из них наиболее «оригинальным» ифантастичным. 4. Четвертый прием — с точки зрения содержания наиболеехарактерный для Д. — это циничность. В своей «борьбе» против мещанской псевдонравственностии лжестыдливости дадаисты пользуются образами и формулами, которые своейнасыщенностью, близкой к патологичности, далеко превосходят эротизм любогогедониста в искусстве. Правда, чувственность в дадаистической лит-ре неизысканная, она имеет дерзкие и наглые формы, однако эротическая изысканностьполностью не уничтожается, а только получает другое, более откровенноевыражение. Дадаистическая поэзия пользуется свободным стихом, которомусвойственна широкая ритмичность футуристов или нервозная раздробленностьэкспрессионистов. Дадаисты, особенно немецкие, нередко пользовалисьтипографским акцентированием стиха, применяя в одном и том же стихотворенииразные типы шрифтов и заверстывая текст в разных, геометрических и «живописных»формах. Отсюда возникла в дадаистической поэзии так наз. «поэма-картина», гдетипографский набор создает определенный зрительный образ.
Список литературы
МанифестТ. Цара в журнале «Dada», Zürich, 1918, № 3;
Манифестыдадаистов и справки об истории дадаизма в сб. «Dada-Almanach»,hrsg. von R. Huelsenbeck, E. Reiss-V., 1920, в«Anthologie Dada», Zürich, Ed. Luxe, 1919;
HuelsenbeckR., Dada siegt!, Malik-V., 1920;
ФричеВ. М., Западно-европейская литература XX в, Гиз, М. — Л., 1926.