Реферат: Образование княжеско-дружинного субпространства и особенности ее ценностно-мыслительного пространства (IX – X вв.)

С точки зрениятематического анализа,  образованиегосударстваКиевская Русь имело важнейшим следствием формирование специфическойценностно-тематической системы, которую мы  предлагаем называтькняжеско-дружинной субкультурой, потому что она отражала ценностно-мыслительныеориентации возникшего слоя князей-правителей и их окружения, бояр-дружинников идр. Княжеско-дружинное  субпространство     как бы надстраивалось надпространством  земледельческой языческой культуры восточных славян. Однакообъяснение становления княжеско-дружинной субкультуры, исходя лишь извнутренних факторов логики развития последней, не представляется возможным. Издесь не миновать обсуждения проблемы роли варягов в образовании древнерусскойкультуры. Взвешенный и корректный анализ норманнской проблемы содержится вработе польского учёного Х. Ловмянского “Русь и норманны” (1957), в которой взначительной степени преодолены крайности сторонников  “норманнской теории” иантинорманнистов.

“Экспансия норманнов проявлялась, – пишет Х. Ловмянский, – вразличных формах: в грабежах, сборах дани с народов, подвергнувшихся нападению,и их завоевании, наконец, в торговле. Ей сопутствовала эмиграция изСкандинавии, приведшая к крестьянской колонизации..., что явственно проявилосьв Англии. В научной литературе издавна обращалось внимание на то, что формыэтой экспансии не были одинаковы на Востоке и Западе Европы”. На Русикрестьянской колонизации не было. Отряды варягов состояли из воинов и купцов.

Х.Ловмянский приводит любопытную таблицу плотности названийскандинавского происхождения:

Губерния Плотность названий на 10 тыс. км2 Псковская 13 Тверская 7 Ярославская 6 Владимирская 5 Новгородская 5 Петербургская 3 Смоленская 3 Черниговская 1.5 Киевская 1

Анализ расположения топонимики скандинавского происхожденияпоказывает, что наибольшая плотность скандинавских названий определяется неполитическими обстоятельствами, не тяготеет к политическим центрам, аобусловлена торговыми интересами.  Как видно из таблицы, если в Киевскойгубернии плотность скандинавских названий минимальна, то в Псковской – наиболеевелика, потому что здесь находился важный волок на “пути из варяг в греки”.Пройдя на восточнославянские земли, варяги не меняли уже сложившуюсятерриториально-политическую организацию, не создавали свои этнически замкнутыепосёлки, а селились среди местного славянского населения, смешивались с ними ибыстро славянизировались благодаря бракам. Нередко славянские и скандинавскиезахоронения были перемешаны, что также указывает на мирную совместную жизньэтнических групп.

Помимо развития мирных торговых отношений экспансия шведоввыражалась также в сборе дани с северных финских и славянских племён, которуюплатили им в качестве выкупа во избежание разорений. Примечательно, что этаформа варяжского влияния не предполагала захвата власти над местным населением,создания государственных институтов. Варяги в основном занимались грабежом иразбоями, но не организацией управления. “… Известие о древнейших отношениях сварягами, – пишет Х. Ловмянский, – видимо, свидетельствует о варяжскихнападениях на северные финские и славянские племена в первой половине IX в., опопытках брать выкуп или дань с местного населения, может быть, и о попыткахсоздать базу в Ладоге (кстати, ликвидированную), наконец, о возможности мирногопроникновения норманнов в среду местного населения, вероятнее всего, в процессеторговых контактов”. Даже после того, как Олегу удалось собрать власть в единыеруки в Киевском государстве, управление обширными территориями по существусводилось к сбору дани.

Таким образом, не углубляясь в детали образования государстваКиевской Руси, нам достаточно констатировать скандинавско-славянский характерпроисхождения княжеско-дружинной субкультуры, которая представляет собойсвоеобразный синтез славянского и норманнского элементов. С появлениемпоследней  ментальное пространство древнерусской культуры усложнилось повертикали, приобрело более  динамичный характер, состоящий из двухдиалектически взаимодействующих ценностно-мыслительных подсистем: – языческойславянской и княжеско-дружинной субкультур. Главной целью этого параграфавыступает задача выявления тематического, ценностно-мыслительного ядра ФТСкняжеско-дружинного субпространства и характера ее отношений с  ментальнымпространством земледельческой языческой субкультуры восточных славян допринятия христианства (т.е. до XI в.).

Тема “добычи”

Формирование духовного пространства княжеско-дружиннойсубкультуры в большей степени определяла  тема “добычи”. Неукротимая страсть кобогащению была привнесена в славянский земледельческий мир воинами-торговцамиварягами. Однако в скором времени она стала надэтнической основой формированиясоциальной группы, для которой жажда добычи и связанный с ней всплескчувственных вожделений (битвы, охота, пиры, женщины и т.д.) служили нормойобраза жизни. Тема “добычи” пропитала все пространство княжеско-дружиннойсубкультуры, выступала главной, всеобщей целью. Все остальное становилосьподчиненным этой пожирающей страсти. Тема “добычи” многолика  – это и золото, исеребро, и меха, и кони, и женщины, и рабы, и вино и др. В памятнике XI в.“Русской правде” преступления рассматриваются через призму денежнойкомпенсации. Н.И. Костомаров назвал “Русскую правду” как “правила собираниякняжеских доходов”. Дух наживы как всеобщей поглощающей страсти постепеннопроникал в пространство славянской языческой культуры.

Тема “добычи”, подобно плотоядному Молоху, разорвалацикличность земледельческой славянской языческой культуры, а с ростомфеодальной раздробленности она придавала древнерусской культуре в целом всеболее саморазрушающий, самопоедающий характер, потому что именно ненасытноестремление к злату и серебру порождали постоянные раздоры и грабежи, и, какследствие, – разорение  “Русской земли’’.

Однако в многозначной теме “добычи” почти отсутствовал мотивнакопительства богатств, приобретения и строительства родовых гнезд, вложения внедвижимое имущество. Жизнь в постоянных битвах и единоборствах, когда немногиедоживали до преклонного возраста, постоянная угроза смерти – все это способствовалоформированию “идеологии” сегодняшнего дня. Реализация желаний непроектировалась в отдаленное будущее. Человеческие страсти требовалинемедленного удовлетворения, сжигались здесь и теперь.

Важной чертой, характеризующей образ идеального князя,считалась его щедрость по отношению к дружине, а позднее – к церкви. “Мстиславявился богатырем, – пишет С.М. Соловьев, – который любил только свою дружину,ничего не щадил для нее, до остального же народонаселения ему не было дела”.Известна крылатая фраза Владимира: “С дружиной приобрету серебро и золото”. “Изэтих слов летописца можно видеть, – отмечает С.М. Соловьев, – что современникии ближайшие потомки с неудовольствием смотрели на поведение старшихЯрославичей, которые не следовали примеру деда и копили богатства, полагая наних всю надежду, тогда как добрый князь, по господствующему тогда мнению, недолжен был ничего скрывать для себя, но все раздавать дружине, при помощикоторой он никогда не мог иметь недостатка в богатстве”.

Вместе с тем, как справедливо замечает В.О. Ключевский, “вбольших городах Киевской Руси XI и XII вв. в руках князей и бояр заметноприсутствие значительных денежных средств, больших капиталов. Нужно было иметьв распоряжении много свободных богатств, чтобы построить из такого дорогогоматериала и с такой художественной роскошью храм, подобный киевскому Софийскомусобору Ярослава. В половине XII в. смоленский князь получал со своего княжестватолько дани, не считая других доходов, 3 тыс. гривен, что при тогдашнейрыночной стоимости серебра представляло сумму не менее 150 тыс. рублей”.

Большие денежные средства циркулировали между княжествами, неприводя к существенному повышению уровня жизни их владельцев. Они шлипреимущественно на удовлетворение текущих потребностей. В “Галицко-Волынскойлетописи” мы читаем, как тяжело заболевший князь Владимир Васильевич раздалсвое имущество нищим: большие серебряные блюда, кубки золотые и серебряные самперед своими глазами разбил и перелил в гривны. И здесь же летописец, описываясложные переговоры между князьями, приводит любопытную деталь, указывающую напростоту княжеского быта: “И, взяв соломы из постели своей в руку, сказал:“Если бы я тебе, – скажи, – брат мой, дал этот клок соломы, и того не давайпосле смерти моей никому”.

Своеобразная критика недостаточно роскошной жизни киевскогокнязя содержится в былине “Дюк Степанович”. Основу ее сюжета составляетпротивопоставление изнеженной роскошью, поражающей своей красотойгалицко-волынской княжеско-боярской жизни, испытывающей на себе непосредственноевизантийское и западноевропейское влияние, и неустроенной, простоватой, чутьпрокисшей жизнью киевского двора. “Да у Владимира все не по-нашему”, –повторяет Дюк и указывает на недостатки мостовых, нерасписанных стен ипотолков, прокисшего вина, калачей и т.д. Когда возмущенный чванством ДюкаВладимир посылает Добрыню на родину Дюка, тот воочию убеждается в Дюковомбогатстве. В былине по существу констатируется отрыв материальнойзападноевропейской культуры от культуры Киевской Руси позднего периода.

Квинтэссенцией духа княжеско-дружинной субкультуры, еежизнеобразующим центром являются непрекращающиеся пиры и застолья, которыепредставляют собой яркое воплощение хмельной, буйной и разгульной жизни. “Пирбыл душою общественной жизни, – пишет Н.И. Костомаров, –… на всякую неделюкнязь устраивал пир в гридницах на дворе. На пирах этих ели скотское мясо,дичь, рыбу и овощи, а пили вино, мед, который меряли проварами (варя 300 провармеду). Мед был национальным напитком. На пир созывались не только киевляне, нои из других городов. В гридницу допускались пировать бояре, гридни, сотские,десятские; народ – люди простые и убогие обедали на дворе; сверх того по городувозили пищу (хлеб, мясо, рыбу, овощи) и раздавали тем, которые не могли понездоровью прийти на княжеский двор.

Эти пиры происходили в то же время не только в Киеве, но и вдругих городах; поэтому в пригородах киевский князь держал запасы напитков, такназываемые медуши. Как такие пиры были привлекательны, видно из того, чтопамять о них прошла в далекие века, пирующий князь сделался идолом русскогодовольства жизни… Это довольство привлекало в Киев и в Русскую землю с разныхсторон жителей. Население Киева и Русской земли не было однородное: тут были игреки, и варяги, шведы и датчане, и поляки, и печенеги, и немцы, и жиды, иболгары”. Даже, как отмечает Е.В. Аничков, “христианство не противопоставлялопирам. Их надо было либо признать, либо оспаривать. Возможно, было лишь первое,а отсюда – компромисс, т.е. упорядочивание, превращение пира из языческого,требного, с моленным брашном в трапезу или “законный обед”, причем светское,дружинно-бытовое значение пира остается, конечно, без перемены”. Былиныкиевского цикла наполнены пирами. С описания пира начинаются многие былины,конфликты завязываются и разрешаются также во время пира.

Княжеско-дружинная субкультура формировалась на основеязыческой культуры восточных славян посредством трансформации ееценностно-мыслительного ядра. Поэтому фундаментальная структура доминирующихтем (“натуры”, “божественного”, “вольницы”, “физической силы”, “рода”, “эроса”)духовной культуры древних славян в несколько “переосмысленном” виде составилиценностно-мыслительное ядро княжеско-дружинной субкультуры, в состав котороговошли также новообразовавшиеся темы “добычи” и “Русской земли”. В чемвыражалась смысловая трансформация доминирующих тем княжеско-дружиннойсубкультуры?

Тема “натуры”

Тема “натуры” в княжеско-дружинном натуралистическом“жизненном мире”  природа рассматривается исключительно как объект потребления,добычи, получаемой в результате захватнических походов, сбора дани или охоты, атакже  как объект купли –     продажи (меха, воск, мед, зерно и др.).Оторванность от земли и природы усиливает ощущение паразитизма культуры.Примечательно, что в былинах, выражающих преимущественно дружинноемировосприятие, поссорившиеся с князем Владимиром русские богатыриостанавливаются не у себя в имении, а в поле в шатре. Образ шатра точноотражает настроение праздности, временщика, неукорененности бояр и дружинников.В.О. Ключевский отмечает, “что боярское землевладение развивалось слабо, несоставляло главного экономического интереса для служилых людей. Дружинникипредпочитали другие источники дохода, продолжали принимать деятельное участие вторговых оборотах и получали от своих князей денежное жалование… служилыйчеловек не привязывался крепко ни к месту службы, ни к лицу или семье князя,которому служил“ .

Тема “натуры” имеет и более широкий аспект. Она выступает, каки в языческой славянской культуре, как принцип всеобще натуралистическоговосприятия действительности. Ментальное пространство княжеско-дружиннойсубкультуры также пропитали натуралистические ценностно-мыслительныеориентации. Князья и дружинники вплоть до конца X в. оставались язычниками, неведающими о существовании духовной, ненатуралистической реальности.

Тема “рода”

 Становление слоя дружинников, основным принципом формированиякоторого являлись физическая сила и воинские доблести, бурный рост городов игородского населения в Х веке существенно подрывали, с одной стороны,сложившиеся кровно-родственные отношения.  Вместе с тем, “родовое мышление”продолжало сохранять свое существенное влияние, препятствуя развитиюсоциально-политических отношений в Киевской Руси. Отношения между князьями на протяжениивсего существования Киевского государства рассматривались через призму родовыхотношений. С.М. Соловьев пишет: “Князья не теряют понятия о единстве,нераздельности своего рода; это единство, нераздельность выражались тем, чтовсе князья имели одного старшего князя, которым был всегда старший в целомроде, следовательно, каждый член рода в свою очередь мог получать старшинство,не остававшееся исключительно ни в одной линии. Таким образом, род князейрусских, несмотря на все свое разветвление, продолжал представлять одну семью –отца с детьми, внуками и т.д.”. “Волости находятся в совершенной независимостиодна от другой и от Киева, являются отдельными землями и в то же времясоставляют одно нераздельное целое вследствие родовых княжеских отношений, вследствиетого, что князья считают всю землю своею отчиною, нераздельным владением целогорода своего”.

Тема “физической силы”

Тема “физической силы” занимает центральное положение вценностном пространстве княжеско-дружинной субкультуры. “Культ силы” в нейполучает дальнейшее развитие. Сила и разбой становятся законом. Прихарактеристике князей и дружины летописец непременно рассматривает их состороны физической силы и храбрости. Особенно ярким был создан образ князяСвятослава, который, когда вырос и возмужал, начал набирать воинов многих ихрабрых, ходил легко, как барс, много воевал. Богатырским строением отличалсясын Владимира Мстислав, который в поединке одолевает касожского князя, силачаРедедю. По этому поводу С.М. Соловьев справедливо отмечает: “… Мы видимповсюду проявления материальной силы, ей первое место, ей почет от князя допростолюдина; чрез нее простолюдин может сделаться великим мужем, как сделалсяЯн Усмошвец, она – верное средство для приобретения славы и добычи. Пригосподстве материальной силы, при необузданности страстей, при стремлении юногообщества к расширению, при жизни в постоянной борьбе, в постоянном употребленииматериальной силы нравы не могли быть мягки; когда силою можно взять все, когдаправо силы есть высшее право, то, конечно, сильный не будет сдерживаться передслабым. “С дружиной приобрету, серебро и золото”,– говорит Владимир и темуказывает на главное, важнейшее средство к приобретению серебра и золота; ониприобретались оружием, приобретались сильным за счет слабого”. Один из наиболеехристианизированных князей Владимир Мономах о себе говорит: “… Разъезжая поравнине, ловил своими руками тех же коней диких. Два тура метали меня рогамивместе с конем, олень меня один бодал, а из двух лосей один ногами топтал, другойрогами бодал. Вепрь у меня с бедра меч сорвал, медведь мне у колена потникукусил, лютый зверь вскочил ко мне на бедра и коня со мною опрокинул, и богсохранил меня невредимым”.

Битвы и сражения становятся будничным явлением в хищническом,агрессивном образе жизни княжеского воинства. В своем “Поучении...” ВладимирМономах вспоминает, что только больших походов он совершил 83, “… а остальныхи не упомню меньших”. Если допустить, что из 72-х прожитых лет до 50-типриходится на период активных военных действий, то княжеская жизньдействительно приобретает походный характер.

Примечательно, что в былинном эпосе “физическая сила”воинов-богатырей носит абсолютно разрушительный характер. Мне не удалосьотыскать ни одного примера, когда бы “физическая сила” богатыря была направленана созидание. При встрече богатыри сначала меряются силами (чаще всего бьютпалицей по голове), а затем знакомятся. Когда же богатырь в гневе или во хмелю,то буйство физической силы становится особенно разрушительным. Наиболее показательнымпримером может служить поведение Ильи Муромца в былине “Илья в ссоре сВладимиром”, когда “раззадорился он да разретивился” из-за того, что князьВладимир забыл его пригласить на пир.

“Тут-то сам Ильюшенька раздумался:

“А что мне, молодцу, буде поделати?

А я ныне молодец разгневанный,

А я ныне молодец раздраженный”.

Как он-то за тем тут повыдумал,

Стрелил-то он по божьим церквам,

По тем стрелил по чудным крестам,

По тем золоченым по маковкам.

Упали маковки на сыру землю”.

Казалось бы, вышесказанному противоречит былина “Вольга иМикула”, в которой создан красивый поэтический образ пашущего землю в чистомполе Микулы Селяниновича. Былина “Вольга и Микула” отражает раннюю стадиювзаимодействия двух субкультур: целостной славянской языческой культуры, вкоторой “физическая сила” носит жизнеутверждающий, созидательно преобразующийхарактер, и княжеско-дружинной, которая формировалась в значительной степени засчет отбора силачей среди славян-крестьян.

Удивительный образ единства пространственной шири, свободы ифизической мощи найден в этой былине:

“Повыехали в раздольице чисто поле,

Услыхали во чистом поле оратая.

Как орет в поле оратай посвистывает,

Сошка у оратая поскрипывает,

Омешики по камешкам почиркивают.

Ехали-то день ведь с утра до вечера,

Не могли до оратая доехати…

Тут ехали они третий день,

А третий день еще до пабедья,

Наехали в чистом поле оратая”

До середины XI в. сильной великокняжеской власти удавалосьдержать под контролем сконцентрированную в дружине большую энергию физическойсилы, направляя ее на выбивание дани из подвластного населения и на внешниепоходы за добычей, если не считать две усобицы, связанные с восхождением накиевский престол Владимира и Ярослава.

Тема “вольности”

Тема “вольности”, ”вольницы” наряду с темами “добычи” и “физическойсилы”, является как бы третьим энергетическим центром княжеско-дружинногоценностно-мыслительного  пространства . Слой дружинников составляли физическисильные люди, объединенные страстью к добыче  как средству в обеспеченииразгульного, вольного образа жизни. “Вольница” приняла действительноуниверсальный характер. До середины XI в., до распада единого древнерусскогогосударства объектом потребления дружинников стала вся Русская земля.”Вольница” приняла практически безграничный характер. В западноевропейскихгосударствах по мере развития средневековой культуры набирал силу процессправовой регуляции социальных отношений. Каждая социальная группа, утверждаястатуты и другие правовые акты, стремилась к четкому закреплению своих прав как по отношению к другим социальным слоям, так и внутри социальной группыкаждого его члена. Таким образом, расширяющаяся сеть законодательства прочноувязывала средневековое общество Западной Европы в единый организм, в которомне было места стихии вольницы и разгулу физической силы. Правда, взападноевропейском обществе была проблема с обузданием своеволия высшейфеодальной знати, но по мере становления абсолютизма эти трудности в целом былипреодолены. В Киевской Руси подобная работа практически не велась, поэтому “духвольницы” царил как в славянской, так и в княжеско-дружинной субкультурах,выступал одной из важнейших составляющий древнерусского языческого идеала.Образ “чистого поля”  как воплощения этого духа является, вероятно, наиболеечасто употребляемым в былинном эпосе. Все основные события в былинах происходятв “чистом поле”, как бы на фоне необъятных просторов полной внутренней ивнешней свободы. Впоследствии по мере становления русской культуры эта темабудет задавлена, вытеснена в коллективное бессознательное и останется вдуховном пространстве в виде архетипического образа, проникнутогоностальгическими переживаниями о безвозвратно утраченной свободе.

На пути пересечения тем “вольницы” и “физической силы”возникают темы “разбоя” и “бунта”. Тема “бунта” в последующем развертываниирусской культуры получит дальнейшее продолжение, в то время, как тема“физической силы” по мере распространения христианства и государственноститрансформируется в тему мощи “Российского государства”.

Поэтизация темы “бунта-разбоя” нашла выражение в былине“Василий Буслаев и новгородцы”:

“Поводился ведь Васька Буслаевич

Со пьяницы, со безумницы,

С веселыми удалыми добрыми молодцы,

До пьяна уже стал напиватися,

А и ходя в городе, уродует:

Которого возьмет он за руку, –

Из плеча тому руку выдернет;

Которого заденет за ногу, –

То из гузна ногу выломит;

Которого хватит поперек хребта, –

Тот кричит-ревет, окарач ползет”.

Вольница во хмелю и диктат силы, ломающие все препятствия,превращаются в немотивированную разрушительную силу. Поэтизация этогобессмысленного разбоя – примечательная черта русской народной культуры. Вбылине эта тема доводится до противопоставления всему Новгороду:

“Говорит тут Василий Буслаевич:

Гой еси вы, мужики новогородские!

Бьюсь с вами о велик заклад –

Напущаюсь я на весь Новгород битися, дратися

Со всею дружиною хороброю”.

Опора на физическую силу, составляющая краеугольный камень“идеологии” Василия Буслаева, высказывается в былине “Смерть Василия Буслаева”:

“Говорит тут Василий Буслаевич

“А не верую я, Васюнька, ни в сон ни в чох,

А и верую я в свой червленный вяз”.

Нередко в литературе этот безудержный разбой истолковывается как форма социального протеста против угнетения со стороны состоятельных людейНовгорода. Такого рода истолкование имело бы смысл, если бы в былинеупоминалось о несправедливости власть имущих, притесняющих рядовых новгородцев.Напротив, в былине ясно звучит антитрудовая тема:

“Кто хочет пить и есть из готового,

Валился к Ваське на широкий двор,

Тот пей и ешь готовое

И носи платье разноцветное”.

Не отрицая существование острых социальных конфликтов вКиевской Руси, периодически порождающих восстания-бунты в Новгороде, Киеве идр., необходимо отметить и выделить тему “бунта-разбоя”, как специфическую темурусской народной культуры, которая требует специального исследования.

Тема “божественного”

Придя на славянские земли, варяги приняли религиозныеверования туземцев. В летописи отмечается, что после заключения договора сВизантией Олег давал присягу по русскому закону: “… Клялись те своим оружием иПеруном, их богом, и Волосом, богом скота, и утвердили мир”. При заключениианалогичного договора Святослав сказал: ”Если же не соблюдем мы чего-либо изсказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты отбога, в которого веруем, – в Перуна и в Волоса, бога скота”. Они даже не ввелив славянский языческий пантеон собственного бога, что было бы нетрудно сделатьпри аморфности славянских мифологических представлений и их веротерпимости.Поэтому можно говорить о добровольном погружении пришельцев в натуралистическоемифологическое пространство язычества восточных славян, которое в целомсущественно не отличалось от норманнского. Вместе с тем, воинственный характери образ жизни князей и дружинников обязательно должен был трансформироватьсложившиеся мифологические представления в сторону выдвижения??? на первый планбогов, соответствовавших их “воинственной идеологии”, например, бога Перуна, иуменьшения влияния богов, связанных с земледелием. В языческой реформеВладимира это изменение было узаконено.

Тема «Русскойземли»

Тема «Русской земли» возникает в ментальномпространстве древнерусской культуры с образованием княжеско-дружинногосубпространства.

Поскольку княжеско-дружинная субкультура как бы вырастала изязыческой культуры восточных славян, надстраивалась над ней, то для неёхарактерны ценностно-мыслительные ориентации внешнего наблюдателя по отношениюк последней. Эта своеобразная «метаустановка» княжеско-дружиннойсубкультуры находит воплощение в теме «Русской земли”, содержание которойвключает совокупность подвластных земель с их природными богатствами ипроживающего на них населения в городах и поселках. „Русская земля“ вIX –X вв. рассматривалась как объект наживы, как объект потребления.Древнерусские богатыри меньше  всего выступают народными защитниками в борьбе синоземными завоевателями. Мотив охраны, безопасности и благополучия народапрактически отсутствует в былинном эпосе. Богатыри совершают свои подвиги»за веру христианскую", «церкви соборные» и «князяВладимира». Поэтому, обороняя Русскую землю, князья и дружинники защищалипрежде всего свою коллективную собственность, своё безраздельное право добычина территории, обозначенной словом «Русская земля».  Было быочевидной модернизацией рассматривать употребление понятия “Русская земля” в IX–X вв. как синоним государственного образования или древнерусского этноса.Конкретно-исторический материал дает возможность говорить лишь об элементах«государственного мышления” вплоть до распада Киевской Руси. Нет основанийтакже утверждать о преодолении племенного партикуляризма, о появлениипредставлений о единстве древнерусского народа с формированием тонкого слоякняжеско-дружинной субкультуры. В летописях всегда тщательно перечисляетсясостав войска, где наряду с этническими образованиями (черные клобуки, вятичи ит.д.) употребляются территориальные, в смысле этнических (киевляне, новгородцыи др.). Это также свидетельствует о преобладании партикуляристскихпредставлений. Преобладает натуралистическое истолкование понятия “Русскаяземля” как совокупности материальных ценностей. Поэтому  нельзя рассматриватьслово „Русская земля“ в качестве аналога государства илидревнерусской народности. Следует заметить, что содержательный анализстановления и развития ФТС княжеско-дружинного  субпространства культурыограничивается IX – Х вв. Принятие христианства и рост феодальнойраздробленности в Киевской Руси приведут к существенной перестройке ФТС иценностно-тематического пространства в целом и славянской языческой,  княжеско-дружиннойсубкультур  в частности. Поэтому тема “Русской земли” и другие доминирующиетемы княжеско-дружинной субкультуры претерпят значительные измерения,конкретный анализ которых будет проведен в следующих параграфах.

При подготовке этой работы были использованы материалы с сайтаwww.studentu.ru

еще рефераты
Еще работы по культуре и искусству