Реферат: Христианская ментальная революция в культуре Киевской Руси в XI в.

Крещение Киевской Руси князем Владимиром положило началоформированию специфической ценностно-тематической системы, которую будемназывать христианской субкультурой. Появление христианской субпространственнойконфигурации в недрах самодовлеющего языческого ценностно-мыслительногопространства и быстрое её расширение в первой половине XI в. (рост христианскихобщин, количества монахов и монастырей, церковное строительство и т.д.) былоподобно вспышке сверхновой звезды на темном языческом небосклоне, котораявзорвала устоявшиеся структуры натуралистически-мифологического духа.  Сутьэтого глубокого духовного переворота заключается в разрушении синкретическогонатуралистически-мифологического единства языческого пространства древнерусскойкультуры, в открытии восхитившей прозелитов, чисто духовной божественнойреальности (Троица, Царство небесное и т.д.) и творении ценностно-мыслительногопространства на другой фундаментальной онтологической основе: сознаниинесовместимости и противостоянии, прежде всего, двух реальностей, высшей,духовной, божественной и низшей, материальной, тварной, поскольку своеобразиесубъективной реальности в XI – XII вв. ещё в полной мере не осознавалось.Вероятно, учение о чисто духовном божественном мире производило одно из самыхсильных впечатлений на язычников. Выслушав проповеди представителей различных религий,князь Владимир  в частности  заметил боярам: “Мудро говорят они, и чуднослушать их, и каждому любо их послушать, рассказывают они и о другом свете…”.

Разделение универсума на два мира, чувственный исверхчувственный, стало наиболее фундаментальной и всеобщей характеристикойсредневекового мировосприятия в эпоху Киевской Руси. Митрополит КиевскийНикифор в “Послании” к Владимиру Мономаху пишет: “От того двойственно бытиенаше: разумное и неразумное /”словесное и бессловесное”/, и духовное /«бесплотное»/,и телесное. Ведь разумное и духовное – это нечто божественное и чудное,подобное бесплотному естеству, а неразумное – подобно страстному исластолюбивому. И поэтому борьбы в нас много, и противится плоть духу, а духплоти". Во всех текстах без исключения этого периода трансцендентный,божественный мир выступает средством объяснения происходящих природных исоциальных событий, законообразной посылкой («экспланансом») вструктуре объяснения. «Размышляй, милый, размышлять надлежит и знать, –пишет в своем „Послании“ Климент Смолятич, – как все существует, иуправляется, и совершенствуется силой божьей: никакой нет силы, кроме силыбожьей, никакой нет помощи, кроме помощи божьей, ибо все, как сказано, чтопожелал он, все создал на небесах, и на земле, и в море, во всех безднах  ипрочее». Владимир Мономах в своем «Поучении» замечает:«Господь наш не человек, но бог всей вселенной, – что захочет, вомгновение ока все сотворит…». Чувственный мир теряет всякуюсамостоятельность. Так, все победы и поражения в битвах объясняются толькобожественной причиной. «В том же году, – читаем в Ипатьевской летописи, –побудил бог Святослава, князя Киевского  и великого князя Рюрика Ростиславичапойти войной на половцев.…  А половцы, увидев отряд Владимира, смело идущий имнавстречу, побежали, гонимые гневом божьим и святой богородицы.… А великийкнязь Святослав Всеволодович и Рюрик Ростиславович, получив от бога победу надпогаными, возвратились по домам со славой и честью великой». Объясняянашествие половцев, летописец поучает: «Это бог напустил на нас поганых,не их милуя, а нас наказывая, чтобы мы воздержались от злых дел.… Черезнашествие поганых и мучения от них познаем владыку, которого мы прогневали:прославлены были – и не прославили его, чествуемы были – и не почитали его,просвещали нас – и не уразумели, наняты были – и не поработали, родились – и неусовестились его как отца, согрешили – и наказаны теперь. Как поступили, так истрадаем: города все опустели; села опустели; пройдем через поля, где паслисьстада коней, овцы и волы, и все бесплодным ныне увидим; нивы заросшие сталижилищем зверям. Но надеемся все же на милость божью; наказывает нас хорошоблагой владыка…». Подобного рода цитирование можно было бы продолжатьбесконечно.

Божественный мир

Сверхчувственный мир в представлении древнерусских людейвыступает как сложное, многослойное, динамичное образование – источник добра изла  и состоит из божественного и дьявольского миров. Самым сокровенным,чистым, абсолютно трансцендентным уровнем духовности является Бог (Отец, Сын, иСвятой Дух). Другой слой составляют образы совершенной чистоты и духовности,которые являются в зримом облике в видениях, снах людей (ангелы, богородица,Иисус Христос в облике, доступном для восприятия). Они непосредственноопределяют все позитивные процессы в окружающем мире и служат важнейшимисточником добродетели, а также средством наказания за грехи. К третьему уровнюбожественного мира следует отнести людей_ рыцарей Духа, ставших образцамислужения (святых, мучеников), которые также принимают активное участие враспространении добродетели. «Святослав же и великий князь Рюрик одержалипобеду по молитвам святых мучеников Бориса и Глеба и пошли каждый восвояси,славя бога в троице – отца, и сына, и святого духа». В «Киево-Печерскомпатерике» приводится следующая история. Совсем здоровый  внезапно умираетмонах, который притворялся постником и целомудренником, а сам втайне ел и пил ижил распутно. Его тело, из которого исходил большой смрад, положили в пещеру.«И явился святой Антоний пресвитеру Онисифору, с гневом говоря ему:»Что это ты сделал? Такого скверного, и порочного, и лживого, имногогрешного здесь положил, какого еще никогда не было положено, так чтоосквернил он святое место сие". Очнувшись от видения и пав ниц, Онисифорвзмолился богу, говоря: «Господи! Зачем скрыл ты от меня дела человекаэтого?» И приступил к нему ангел, и сказал: «В назидание всемсогрешающим и не покаявшимся было это, чтобы видевши, покаялись». И сказавсие, сделался невидимым". Ангелы могут являться в образе праведника. В«Житии Феодосия Печерского» в предсмертный час монаха Дамиана емуявляется ангел в образе Феодосия и обещает исполнение его молитв. Ангел можеткарать строптивых. Когда монах отказался примириться с другим монахом, то ангелударил его пламенным копьем, и тот упал мертвым.

Можно выделить еще одну подсистему Царства Небесного – рай,который составляют души праведников. Однако  поскольку эта подсистема выступаетв качестве абсолютной цели и лишена функции источника добродетели, то еёрасположение в иерархии духовности представляется затруднительным.

Мир Сатаны

Исключительно важный мир образуют Сатана или дьявол, бесы,черти, которые являются единственным источником зла. Своеобразие этого миразаключается в том, что он не может быть отнесен ни к материальному миру,поскольку носит сверхчувственный характер, ни к божественному, посколькувыступает воплощением чувственности, натурализма. Дьявол или Сатана правит«царством Зла», служит первопричиной всего злого, безнравственного,низкого в мире. Поэтому Сатана как принцип абсолютного зла служит универсальнойпосылкой в объяснении всех негативных процессов в мире. Сатана (дьявол) какпадший ангел обладает огромной сверхъестественной ангельской силой воздействияи мощью, которая, однако, (поскольку он «падший») имеет абсолютноотрицательную направленность. Сатана (дьявол) неязыческого, а чистохристианского происхождения. Бесы представляют собой народ многоликий и болеедобродушный. Они образуют как бы второй слой «царства Зла»,подчиненный Сатане (дьяволу), хотя нередко именуются Сатаной, дьяволом, т.е.употребляются как синонимы.

Если дьявол чаще всего выступает причиной объективных,надличностных, наиболее злых и опасных, приносящих большой материальный идуховный ущерб, событий, то бесы большей частью выполняют функции устрашения,искушения конкретного человека. Они более тесно связаны синдивидуально-психической реальностью, внутренним миром человека инепосредственно на него воздействуют. С точки зрения современного психоанализа,бесы и вся их деятельность могут быть объяснены как порождение бессознательныхстремлений. В Древней Руси они, безусловно, рассматривались как внеличностныечеловеку образования. Происхождение их объясняется дальнейшей деградациейязыческих богов после принятия христианства. «Бесы же, не стерпев обиды, –читаем в „Киево-Печерском патерике“, – что, некогда почитаемые иублажаемые неверными и признаваемые за богов, оказались они ныне у угодниковХристовых в пренебрежении, и унижении, и бесчестье, и  как рабы купленные  работают…». Поэтому бесы несут на себе печать языческих мировосприятий.Однако бесы часто выступают в обозначенных выше функциях дьявола и наоборот.Различие функций дьявола (Сатаны) и бесов можно привести лишь в преобладающейтенденции, не строго однозначно. Мир дьявола и бесов отличается также большимдинамизмом. Своеобразную подсистему образует ад  как абсолютное дно,местоположение которого, как и рая в божественном мире, в структуре«Царства Зла» весьма неопределенно.

Таким образом, сверхчувственный мир составляют высшийбожественный и низший «дьявольский» миры. При этом абсолютное влияниепервого нисколько не ограничивается. Дьявольские и бесовские деянияосуществляются с «санкции» Бога, в конечном итоге определяются Богом.«Видя дьявольскую силу и злобу беса на нас», – пишет автор«Жития Авраамия Смоленского», – господь не дал ему полной свободы, нодопускает по своему усмотрению, чтобы мы соразмерно нашей силе могли вступать сним в борьбу, ибо господь сказал в Евангелии, что сатана «не имеет властидаже над свиньями без божьего повеления»; пусть так божьи рабыукрепляются".

Объективация субъективности

Разделение на мир сверхчувственный, определяющий и мирчувственный, поддерживаемый и управляемый Богом, как известно, являетсяисходной, всеобщей мыслительной структурой европейского средневекового мышленияв целом. Наиболее примечательной и важной особенностью древнерусскогомировосприятия после принятия христианства стала глобальная объективизациясубъективности, которая привела к истолкованию всего разнообразия внутреннихпереживаний в образах внешних, внеличностных, объективных. В текстахдревнерусской литературы внутренний мир человека оказывается полностьюэлиминированным, полем битвы внеличностных объектов (чаще всего ангелов ибесов). Уникальность древнерусского христианского духа в истории мировойкультуры заключается в осмыслении столь близкого, очевидного и понятного намязыка субъективных чувств, страстей, переживаний в языке внеличностногопорядка, в языке внешних, сверхчувственного и материального, миров. Поэтомуповествования христианских (и не только христианских) деятелей Киевской Русиоказываются лишенными субъективной составляющей, какими-то объективистскими,что при поверхностном чтении создает впечатление упрощенности и дажепримитивности внутренней жизни.  Поразительность этих текстов заключается ввосприятии, осознании индивидуальных, психических образов как внешних, самостоятельныхобъектов.

Наиболее богатый материал для культурологического анализапредставляют, прежде всего, «Киево-Печерский патерик», жития ФеодосияПечерского и Авраамия Смоленского, «Повесть временных лет», а такжепоучения деятелей церкви и др., в которых раскрывается сложная, доходящая докрайнего внутреннего напряжения духовная жизнь древнерусского монашества.Суровый аскетический образ жизни (строгий пост, бдение, затворничество и т.д.),направленные на умерщвление плоти, разрыв связей с внешним миром, приводили квзрывному обострению внутренней жизни. Древнерусские же подвижники внутренниеэмоционально-психические, физиологические трудности выносили во внешний план и таким образом  рассматривали имманентные коллизии духовного и плотского какборьбу внешних сил ангелов и бесов.

В этом смысле показательна история монаха Киево-Печерскогомонастыря Арефы, который в келье имел много богатства, но был очень скуп.Однажды ночью пришли воры и украли все его богатство. Арефа очень жалел опотере золота, впал в недуг лютый и уже при смерти, но и тут не унялся отроптания и хулы. Далее приведем отрывок полностью: «Но господь, которыйвсех хочет спасти, показал ему пришествие ангелов и полки бесов, начал онвзывать: „Господи, помилуй! Господи, согрешил я, все твое, и я нежалуюсь“. Избавившись же от болезни, рассказал он нам, какое было емуявление. „Когда, – говорил он, – пришли ангелы, то пришли также и бесы, иначали они спорить об украденном богатстве моем, и сказали бесы: “Так какне обрадовался он, но возроптал, то теперь он наш и нам предан». Ангелы жеговорили мне: «О окаянный человек! Если бы ты благодарил бога о своейпотере, то вменилось бы тебе это, как Иову. Если кто милостыню творит, –великое это дело перед богом, но творят по своей воле; если же кто за взятоенасилием благодарит бога, то это больше милостыни: дьявол, делая это, хочетдовести до хулы человека, а он все с благодарением предает господу, – так вотэто более милостыни». И вот, когда ангелы сказали мне это, я воскликнул:«Господи, помилуй, господи, прости! Господи, согрешил я! Господи, всетвое, а я не жалуюсь». И тотчас бесы исчезли, и ангелы, возрадовавшись,вписали мне в милостыню пропавшее серебро". Как мы видим, борьба в душеАрефы между сожалением об утраченном богатстве, привязывавшем к мирскому, истремлением к духовному спасению воспроизводится как спор ангелов и бесов, а взавершении акцент делается не на внутреннем примирении в предсмертномсостоянии, а на исчезновении бесов и ангелов после его покаяния, которое вконтексте носит формальный характер признания своей вины, хотя в этих короткихфразах выражается крик души измученного человека.

Противостояние плотского и духовного сопровождает людей напротяжении всей жизни, а среди монахов (причем, наиболее преуспевших вподвижничестве) оно принимает наиболее ожесточенный характер, хотя, казалосьбы, должно было быть наоборот. Нестор в «Житии Феодосия Печерского»пишет: «И много раз злые духи досаждали ему, являясь в видениях в тойпещере, а порой и раны ему наносили, как пишут и о святом и великом Антонии. Ноявился к Феодосию тот, и велел ему дерзать, и невидимо с небес даровал ему силудля победы над ними.

Кто не подивится блаженному, как он, оставаясь один в такойтемной пещере, не устрашился множества полчищ невидимых бесов, но выстоял вборьбе с ними, как могучий храбрец, молясь богу и призывая себе на помощьгоспода Иисуса Христа. И так победил их силой Христовой, что не смели они иприближаться к нему и лишь издали являлись ему в видениях. После вечернегопения садился он подремать, ибо никогда не ложился, а если хотел поспать, тосадился на стульце и, подремав так немного, снова вставал на ночное пение иколенопреклонение. Когда же садился он, как мы говорили, то тут же слышал впещере шум от топота множества бесов, как будто одни из них ехали на колеснице,другие били в бубны, иные дудели в сопели, и так все кричали, что даже пещератряслась от страшного гомона злых духов. Отец же наш Феодосий, все это слыша,не падал духом, не ужасался сердцем, но, оградив себя крестным знамением, вставали начинал распевать псалмы Давидовы. И тотчас же страшный шум этот затихал. Нокак только, помолившись, он садился, снова, как и прежде, раздавались крикибесчисленных бесов. Тогда снова вставал преподобный Феодосий и снова начиналраспевать псалмы, и тотчас же смолкал этот шум. Вот так много дней и ночейвредили ему злые духи, чтобы не дать ни минуты сна, пока не одолел он их сбожьей помощью и не приобрел от бога власть над ними, так что с тех пор несмели они даже приблизиться к тому месту, где блаженный творил молитву».Этот фрагмент требует более детального анализа. Мы только заметим, что бесыявлялись Феодосию только в видениях, когда он начинал засыпать. При этомсоздавалась реальность, в которой трудно было различить субъективное (видения),сверхчувственное (бесы) и чувственно-объективное («пещера тряслась»).В западноевропейской и буддистской литературе проблеме достижения просветленияи описанию этого состояния уделяется чрезвычайно большое внимание, здесь жедесубъективистски-объективистская установка препятствует остановиться наповествовании важнейшего момента в жизни Феодосия – его просветлении, когдабесы оставили его. К тому же, мастерски убирая в тень роль самого Феодосия впобеде над бесами, утверждается, что одолел он  их с божьей помощью и приобрелот бога власть над ними.

Повышенная чувствительность, экзальтированность монашескогомировосприятия приводит к более крайним формам объективации духовныхпереживаний. Тот же Нестор пишет о страстях Иллариона: «А вот что поведалмне один из монахов, по имени Илларион, рассказывая, как много зла причинялиему в келье злые бесы. Как только ложился он на своей постели, появлялосьмножество бесов и, схватив его за волосы, тащили и толкали, а другие, приподнявстену (!- В.М.), кричали: „Сюда волоките, придавим его стеною!“. Итворили такое с ним каждую ночь, уже не в силах терпеть, пошел он кпреподобному отцу Феодосию и поведал ему о пакостях бесов. И хотел из этогоместа перейти в другую келью. Но блаженный стал упрашивать его, говоря: „Нет,брат, не покидай этого места, а не то станут похваляться злые духи, чтопобедили тебя  и причинили тебе горе, и с тех пор начнут еще больше зла тебепричинять, ибо получат власть над тобою. Но молись богу в келье своей, и бог,видя твое терпение, дарует тебе над ними победу, так что не посмеют иприблизиться к тебе“. Тот же снова обратился к нему: „Молю тебя,отче, не могу больше находиться в келье из-за множества живущих в нейбесов“. Тогда блаженный, перекрестив его, снова сказал: „Иди и оставайсяв келье своей, и отныне не только не причинят тебе никакого зла коварные бесы,но и не увидишь их более“. Он поверил, и, поклонившись святому, пошел всвою келью, и лег, и выспался сладко. И с тех пор коварные бесы не смели большеприблизиться к тому месту, ибо были отогнаны молитвами преподобного отца нашегоФеодосия и обратились в бегство».

Приведем еще один фрагмент из «Жития АвраамияСмоленского», в котором проявляется многообразие превращений«дьявольского» мира, их частично эротическая обусловленность, а такжесвоеобразие единства субъективного, сверхчувственного и материального миров:«Сатана, видя, что силой Христа побежден он святым, являлся ему иногданочью, иногда днем, устрашая и угрожая ему, освещая его ночью как огонь, такчто многие вместе с ним не могли спать, иногда же сатана пугал его, или являясьему во многих наваждениях ростом вплоть до потолка и снова нападая на него каклев, устрашая его, как лютые звери, или же нападая и избивая его подобновоинам, иногда даже сбрасывал его с постели. Когда же блаженный пробуждался,вкусив мало сна из-за злых окаянных бесовских видений, тот ему днем еще болеедосаждал, являясь ему иногда в собственном виде, иногда преображаясь вбесстыдных женщин, как пишется и о Великом Антонии».

Неисчерпаемость принимаемых бесами форм так велика, что онимогут являться в образе праведника, ангела и даже Иисуса Христа, и  такимобразом  стирается грань между божественным и дьявольским, что опять-такиотражает сложность борьбы между праведным и злым началами. В«Киево-Печерском патерике» приводится история преподобного Исакияпещерника, который затворился в пещере. Великий Антоний через день приносил емуодну просфору и немного воды и подавал в оконце, куда едва проходила рука.«И в таком житии провел семь лет Исакий, не выходя наружу, не ложился набок, но сидя спал, понемногу. Однажды, как обычно, когда наступил вечер, онстал класть поклоны и петь псалмы, и так до полуночи  и,  утомившись, сел насиденье свое. И когда он сидел так, как всегда, свечу погасив, внезапно засиялсвет в пещере, как от солнца, такой, что мог ослепить человека. И подошли кнему двое юношей прекрасных с лицами блистающими, как солнце, и сказали ему:»Исакий, мы – ангелы, а вот идет к тебе Христос с ангелами". Исакийвстал и увидел толпу бесов, и лица их были ярче солнца, а один среди нихсветился ярче всех, и от лица его лучи исходили. И сказали ему: «Исакий,это Христос, пав, поклонись ему». Исакий же, не поняв бесовскогонаваждения и забыв перекреститься, вышел из келии и поклонился, как Христу,бесовскому действу. Тогда бесы воскликнули и сказали: «Теперь ты наш,Исакий!». Ввели они его в келию, посадили и сами стали садиться вокругнего. И вся келия и проход пещерный наполнились бесами. И сказал один из бесов,тот что назывался Христом: «Возьмите сопели, и бубны, и гусли и играйте, аИсакий нам спляшет». И грянули они в сопели, и в гусли, и в бубны, иначали забавляться. И, измучив его, оставили его еле живого, и ушли,надругавшись над ним". Любопытно было бы провести психологическуюинтерпретацию подобного рода текстов.

Основными средствами в борьбе с дьявольскими наваждениямислужили пост, физический труд и молитва. Пост играет двоякую роль: с однойстороны,  умерщвление плоти существенно ослабляет телесные желания, а с другой– приводит к обострению чувствительности психики, повышенной экзальтации, чтоблагоприятствует появлению ярких галлюцинаций. Изнурительный труд способствуетмобилизации организма. Печерский монах Федор «предал себя на работутяжкую, чтобы не облениться, пребывая в праздности, ибо из-за этого пропадаетстрах божий, а бесы обретают власть». Приведенные выше фрагментысвидетельствуют, что сатана и бесы появляются и нападают на подвижника в минутырасслабления, ослабления самоконтроля. Особенно большое значение придавалосьмолитве, совершение которой обеспечивает непосредственную связь с богом,концентрирует волевые и духовные усилия на переживание трансцендирующей связи сбогом. Особенное прилежание имел к молитве Григорий-чудотворец, «и за тополучил власть над бесами, так что, находясь даже вдали от него, они вопили:»О Григорий, изгоняешь ты нас молитвою своею!" У блаженного былобычай после каждого пения творить запретительные молитвы.

Если праведник проявляет непреклонную волю в достижениидуховного освобождения, то сверхчувственная бесовская активность переключаетсяна внешнее окружение, чтобы помешать достижению подвижником заветной цели. Побесовскому наваждению мать стремилась воспрепятствовать смирению своего сынаФеодосия. Когда сын боярина Иоанна постригся в монахи в Печерском монастыре,ненавидящий «все доброе враг наш, дьявол, видя, что побеждаем, он святымстадом,… начал он злыми кознями разжигать гнев князя на преподобных, чтобытаким образом разогнать святое стадо, но ни в чем не преуспел, и сам былпосрамлен молитвами их, и пал в яму, которую сам же выкопал» [104; 325].Когда сатана, искушая Авраамия Смоленского, не смог одолеть блаженного,«тогда воздвиг на него мятеж...», «сатана, войдя в сердцабесчинных, воздвиг их на Авраамия: и начали одни клеветать на него епископу,другие же хулить его и досаждать ему, одни называли его еретиком, другие жеговорили о нем: он читает глубинные книги, другие же обвиняли его вблуде…».

В «Киево-Печерском патерике» имеется рассказ монахаИоанна о том, как он достиг просветления. «С того часа, брат, поселился яздесь (в пещере – В.М.) в этом тесном и скромном месте, и вот уже тридцатыйгод, как я живу здесь, и только немного лет назад нашел успокоение. Всю жизньсвою неутомимо боролся я с помыслами плотскими. И сначала жестокой я сделалжизнь свою воздержанием в пище. И потом, не зная, что еще сделать, не в силахтерпеть борьбы с плотью, задумал я жить нагим, и надел на себя вергии тяжкие,которые с тех пор и доныне остаются на теле моем, и сушит меня холод и железо.Наконец прибег я к тому, в чем и нашел пользу. Вырыл я яму, глубиною до плеч,и, когда пришли дни святого поста, вошел я в яму и своими руками засыпал себяземлей, так что свободными были только руки и голова, и так, под этим тяжкимгнетом, пробыл я весь пост, не в силах шевельнуть ни одним суставом, но и тутне утихли желания плоти моей. К тому же враг-дьявол страхи разные наводил наменя, чтобы выгнать меня из пещеры, и ощутил я его злодейство. Ноги мои,засыпанные землей, начали снизу гореть  так, что жилы скорчились и костизатрещали, потом пламень достиг до утробы, и загорелись члены мои, я же забыллютую ту боль и порадовался душою, что она очистит меня от такой скверны, ижелал лучше весь сгореть в огне том  господа ради, нежели  выйти из ямы той. Ивот увидел я змея, страшного и свирепого, который хотел всего меня пожрать,дыша пламенем и обжигая меня искрами. И так много дней мучил он меня, чтобыпрогнать из пещеры. Когда же наступила ночь воскресения Христова, вдруг напална меня лютый тот змей и пастью своей ухватил голову и руки мои, и опалились уменя волосы на голове и бороде, как ты можешь видеть и теперь. Я же в пастизмея того уже был и возопил из глубины сердца своего… И когда я окончилмолитву, вдруг блеснула молния, и лютый тот змей исчез от меня, и после того яне видел его и доныне. Тогда свет божественный, как солнце, осиял меня.… Ипришел на меня свет неизреченный, в котором и ныне пребываю, и не имею нужды всвече ни ночью, ни днем; да и все достойные, приходя ко мне, наслаждаются этимсветом и ясно видят утешение его, осветившего мне ночь, ради надежды на светбудущий». Примечательно, что объективистские геоцентристские ориентацииприводят к истолкованию просветления не как внутреннего духовного очищения, акак нисхождение внешней благодати в виде чувственно воспринимаемого света, некак индивидуального подвига, победы индивидуального духа, а как дара свыше,дара божьего. В «Слове о законе и благодати» Иллариона«благодать» рассматривается в объективно-идеалистическом плане  каквысшая объективная духовная реальность, а не как высшее состояниеиндивидуального духа.

В «Житии Сергия Радонежского» также даетсяобъективистская интерпретация просветления великого подвижника: «Чтобыпреподобный, твердый душой, видимо и невидимо с бесами борющийся, победителембесов стал, для этого вскоре некая божественная сила внезапно его осенила, илукавых духов разогнала она быстро, и окончательно без вести рассеяла их, ипреподобного утешила, и божественным неким наполнила его весельем, и усладиласердце его сладостью духовной. Сергий же, тотчас осознав быструю помощь бога имилость  и благодать божью уразумев, благодарность и похвалы к богувоссылал».

При подготовке данной работы были использованы материалы  ссайта www.studentu.ru