Реферат: Владимиро-Суздальская твердыня
Московская государственнаяакадемия приборостроения иинформатики.
ВЛАДИМИРО-СУЗДАЛЬСКАЯ ТВЕРДЫНЯ.
Студент:Жариков С.А.
Факультет: ТИ-6
Преподаватель: д.ист.н.
Кушнерук С.В.
Москва 2001.
Содержание:
1.<span Times New Roman"">
Русское единство.2.<span Times New Roman"">
Белокаменное великолепие.3.<span Times New Roman"">
Живопись.Раздробленная Русь… Ослабленная, ограбленная,истекающая кровью в братоубийственных распрях и, казалось, бессильная постоятьза себя. И, однако, когда папская курия, решив, что разобщенный народ можноподчинить ее влиянию, обратилась с этой целью (как к ближнему соседу Руси) ккраковскому епископу Матвею, тот опроверг такие надежды: «Русский народ своеймногочисленностью, подобный звездам, не желает сообразоваться ни с латинской, нис греческой церковью».
То былоблагодатное наследие киевского величия. Значит, несмотря на беду, этот народсохранял единую волю, верил в свои силы. Вот эту веру и воспел автор «Слова ополку Игореве».
Во всехкняжествах, во всех городах работали русские художники. Их творчество ужедалеко не всегда анонимно. Из русских зодчих XIв. мы знаем только вышгородских «древоделей» Молонега иЖдана-Николу. История следующего столетия сохранила нам намного больше имен вразных областях искусства. Славный зодчий смоленского князя Рюрика, имевшего«любовь несытну о зданиях», Петр Милонег, строивший и в Киеве, и в Чернигове.Зодчий Петр, строитель знаменитого Георгиевского собора в Новгороде.Новгородский зодчий Коров Яковлевич. Зодчий Иоанн, построивший в Полоцке шестистолпныйсобор с башнеобразным верхом. Волынский зодчий Олекса. Новгородскиечеканщики-ювелиры Братило и Коста – создатели знаменитых серебряных сосудовСофийской ризницы. Литейщик Константин – автор роскошно декоративных арок (нынев Историческом музее в Москве) для княжеского замка Вщиж, близ Брянска, строгательной надписью на обратной стороне (сделанной им еще на восковой моделиперед отливкой, может быть, как раз для того, чтобы отливка удалась): «Господипомози рабу своему Константину». Полоцкий ювелир Лазарь Богша, создавший покняжескому заказу большой напрестольный крест, украшенный перегородчатой эмалью(крест этот был похищен фашистами из Минского музея). Литейщик Авраамий, чейрельефный автопортрет (первый в историирусского искусства) сохранился до наших дней на вратах новгородского собора.Работавшие уже в XIIIв. мастерБакун (Аввакум), автор Георгиевскогособора в Юрьеве-Польском и его скульптурного убранства, и некий «хитрец» Авдий,мастер каменной резьбы, создавший рельефы для церкви в Холме, раскрашенные ипозолоченные.
А сколькоимен не дошло до нас! Ведь все строительство на нашей земле в XIIв. обязано своим развитием русским мастерам. Все этобыли выходцы из народа, вносившие в искусство живительную струю народноготворчества. Иные из них работали в разных княжествах, подчасвраждовавших между собою, но то был труд на единой ниве русского искусства.
«При всемразличии местных художественных школ XIIв., — пишет наш известный искусствовед Н.Н.Воронин, — все они сохранили в своем многообразиирусское единство, все они обладали вместе со своими особенностями и ярковыраженными общими чертами. Их основой в прошлом являлась общностькиевской художественной традиции, в настоящем их питало сходство общих условийгосподствующего на Руси феодального строя, наконец, — и самое главное – этиобщие черты художественных школ отражали нарождавшееся и крепнувшее сознаниеединства русского народа… В народном богатырском эпосе воспевалась защитародной земли, воинская доблесть и верность родине. Наконец, складывалось иединство русской культуры, которое выковывалось в древнерусских городах, вдеятельности ремесленников, обогащавших свой опыт знакомством с работой ихсобратьев в смежных княжествах, в развитии торговых связей, которые, утерявмеждународную широту прошлого, обращались во внутренние области Руси».
Как жеопределить общие черты русского искусства первой половины XIIв., общий его стиль?
Этот стильсказывается, прежде всего, в зодчестве.
Вспомнимкиевскую Софию, всей своей ликующей красотой величаво раскинувшуюся и в длину ив ширину в живописном нарастании объемов. Как и в самой Киевской державе,которой она служила роскошнейшим украшением, в ней не было ничего замкнутогообособленного.
Насталидругие времена.
Одноглавые,четырехстолпные или шестистолпные храмы, кубом вросшие в землю, возникают одинза другим в стольных княжеских городах. Их объемы не столь велики, как впредыдущем веке, причем каждый храм образует плотный массив без лестничныхбашен, без галерей. Исчезла декоративная «полосатая» кладка. Внушительны,непроницаемы гладь и толщина стен.Шлемообразный купол виден издали. Храм – как вобравшая в себя все свои силытвердыня, как богатырь, что ни на шаг не отступит на тяжелом своем коне.
Гордитсякаждое княжество своим собором, как кичится оно своей мощью перед соседом,чтобы тот не посягнул на его добро.
РаздробленнаяРусь!.. Богатырь идет на богатыря. Но та неподвижная сила, что дышит в храмовойтвердыне, превозмогает раздоры князей и бояр.
От храма кхраму, от крепости к крепости – таков всюду путь через леса и просторы Русскойземли. И каждая храмовая твердыня, перекликаясь с соседней, пусть подчас идалекой, вещает, вопреки крови, пролитой в братоубийственных войнах, о единствеэтой земли.
Тенденция кмассивности. Замкнутости церковного здания проявилась вне Киева уже в XIв. В XIIв. онаясно обозначилась в самом Киеве, в соборе Печерского монастыря, а затемутвердилась еще полнее в строго величавом соборе Елецкого монастыря вЧернигове.
КняжестваВладимиро-Суздальское, Полоцко-Минское, Турово-Пинское, Смоленское,Галицко-Волынское, Киевское, Переяслав-Муромское, Черниговское, Тмутараканское,Рязанское, феодальные республики (хоть и с ограниченной княжеской властью)Новгородская и Псковская… Вот во что превратилась Киевская держава.Обособленные в своих эгоистических вожделениях, но туго спаянные русскимнациональным сознанием миры. В искусстве каждый из них оставил о себе памятьстроительством, всяческим украшением своего быта проявил какие-то ему присущиечерты. Но хоть велико было уже в XIIв.значение Новгорода или Галицко-Волынской земли, первенство политическое икультурное среди обособившихся земель, несомненно, досталось княжествуВладимиро-Суздальскому: там сложилась великорусская народность.
…РусьДнепровская сменяется Русью Верхне-Волжской. Таково следствие разложенияКиевской державы. В совсем иных природных условиях, чем на юге страны, жили тампредки наши, приступившие уже в VIII-Xвв. к освоению Залесья. Эти условия сказались нахарактере русского человека.
В свое времяВ.О.Ключевский попытался показать это наглядно. Великороссия, писал он, «сосвоими лесами, топями и болотами на каждом шагу представляла поселенцу тысячумелких опасностей, непредвидимых затруднений и неприятностей, среди которыхнадобно было найтись, с которыми приходилось поминутно бороться. Это приучаловеликоросса зорко следить за природой, смотретьв оба, ходить, оглядываясь иощупывая почву, не соваться в воду, не поискав броду, развивало в немизворотливость… привычку к терпеливой борьбе с невзгодами и лишениями. В Европенет народа менее избалованного и притязательного, приученного меньше ждать отприроды и судьбы и более выносливого… Великоросс работал не на открытом поле,на глазах у всех, подобно обитателю южной Руси: он боролся с природой водиночку, в глуши леса с топором в руке… Ведь лбом стены не прошибаешь, итолько вороны прямо летают, говорят великорусские пословицы. Природа исудьба вела великороссов так, что приучали его выходить на прямую дорогуокольными путями. Великоросс мыслит и действует как ходит. Кажется, что можнопридумать кривей и извилистей великорусского проселка? Точно змея проползла. Апопробуйте пройти прямее: только проплутаете и выйдите на ту же извилистуютропу…». «Главная масса русского народа, — указывал Ключевский в другом месте, — отступив переднепосильными внешними опасностями с днепровского юго-запада к Оке и верхнейВолге, там собрала свои разбитые силы, окрепла в лесах центральной России,спасла свою народность…»
Окрепла испаслась как нация благодаря замечательной сметливости, выносливости,целеустремленному усилию и мужеству.
В Залесьебыла воссоздана основа русской государственности. И там же, во славу этойгосударственности, был создан один из самых прекрасных во всей средневековойЕвропе художественных ансамблей, в котором все три радующие глаз великиеискусства – зодчество, живопись и ваяние – представлены прославленнымишедеврами.
…В краюлесов, естественно, расцвели деревянное зодчество и деревянная скульптура. Отних ничего не осталось, но искусство «древоделей» вызывало восхищениесовременников.
Когда в1160 г. пожар уничтожил ростовскую деревянную церковь, построенную в конце Xв., летописец отмечал сокрушенно, что другой такойдивной церкви не было и не будет.
И этоискусство оказалось, в конце концов, сильнее пожаров, ибо оно ожило вбелокаменной строительстве и в белокаменной резьбе Владимиро-Суздальской Руси.Не характерно ли, что еще в 70-х годах XIIв., когда за владимирцами прочно укрепилась славакаменщиков, их по-старому называли в то же время и «древоделями»…
Мало что сохранилось от каменных построек Мономаха на северо-востоке. Самыеранние из дошедших до нас тамошних храмов были воздвигнуты при сыне его Юрии Долгоруком, который первым из суздальскихкнязей стал добиваться преобладающего положения на Руси. И сегодня стоятпостроенные в те годы церковь святых Бориса и Глеба в селе Кидекше, в четырехкилометрах от Суздаля, и собор Спасо-Преображения в Переяславле-Залесском.Одноглавые четырехстолпные крестово-купольные храмы с тремя массивными апсидамии фасадами, широко расчлененными плоскими «лопатками». Храмы-богатыри, стольтипичные для русского зодчества середины XIIв., но в самой своей грузности, приземистости выделяющиесячеткостью архитектурного замысла, могучей в своей простоте красотой. Стенылишены украшений, щелевидные окна – словно бойницы. Эти храмы выстроены всуровое время, когда тяжелая борьба за главенство еще не была завершенасуздальскими владыками. Строг и прост храмовый интерьер. При Юрии церковь вКидекше даже не была расписана, и богослужение велось в ней среди голых стен.Кидекшская церковь заслуживает нашего особого внимания. Это первая церковь,сложенная из белого камня (местного известняка), блоки которого идеальноподогнаны друг к другу. От нее-то и пошло ослепительное белокаменное зодчество,что создало нынешнюю мировую славу Владимиру на Клязьме.
В городэтот, названный так в честь его основателя, Владимира Мономаха, перенес своюрезиденцию сын Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский.
То былкрупный государственный деятель, отважный полководец и изворотливый дипломат.Летописец называет его «самовластцем». И действительно, он пожелал властвоватьбезраздельно и над прочими русскими князьями, и в собственной вотчине. Опираясьне посадских людей, Андрей круто расправился со старой знатью, противившимисяему ростовскими и суздальскими боярами, твердо шел к намеченной цели.Суздальские войска, к которым присоединились князья, привлеченные Андреем насвою сторону, взяли приступом Киев и разграбили «матерь городов русских». По рассказу летописца победители непощадили ничего – ни храмов, ни жен, ни детей; «…был и тогда в Киеве на всехлюдях стон и туга, скорбь неутешная и слезы непрестанные». Но, взяв Киев своимиполками, Андрей не поехал туда сесть на отцовский и дедовский престол. Пожелалправить из Владимира. Историческая заслуга его заключается в том, что он мечоми хитроумной политикой приостановил распад Руси, понял значениеВладимиро-Суздальской земли как нового центра ее объединения. И личностью, исвоими делами он выражал свое время, тревожное и жестокое. Сумел воплотить иобъединительные стремления народа. Кончил трагически, убитый в своем дворце вБоголюбове восставшими против него боярами. Но дело его не погибло.
А городВладимир, как и все княжество, стал при нем крупнейшим очагом русской культуры.По словам летописца, Андрей «сильно устроил» Владимир, привлек в него «купцовхитрых, ремесленников и рукодельников всяких».
То былатвердыня, к которой с почтением относились европейские государи. И твердыня этатак чудесно украсилась, что и сейчас мы видим в ее памятниках одно из самыхвысоких достижений художественного гения нашего народа.
ВЛаврентьевской летописи читаем, что «приведе ему (Андрею Боголюбскому) Бог извсех земель мастеры». Скорее всего, заезжие мастера прибыли из Галицкой Руси,игравшей важную роль в культурных связях Владимиро-Суздальской Руси с Западом.Влияние царившего тогда в Западной Европе романского стиля, несомненно,сказалось на владимирском искусстве. Но этим не ограничиваются возможные сопоставления.В частности, истоки владимиро-суздальской храмовой пластики пытались отыскатьне только в Киеве и Галиче, но и в Ассирии, Индии, Малой Азии, Иране, наКавказе, равно как и в Саксонии, Швабии, Северной Италии и Франции.Переплетение культур обнаруживается во всем мировом искусстве. Но точно так же,как константинопольская София – шедевр византийского искусства (каковы бы нибыли его истоки), а романские соборы – шедевры западноевропейскогосредневекового зодчества, такие памятники, как владимирский Успенский собор,церковь Покрова на Нерли и владимирский Дмитриевский собор, — величайшиешедевры русского искусства. Не найти им подобных в иных странах, ибо могли онивозникнуть только на Русской земле, олицетворяя тот идеал красоты, которыйсложился и достиг столь замечательного расцвета в тогдашнем главном центре этойземли. Ведь именно в этих памятниках раскрывается душа нашего народа вопределенный период его исторического развития, равно как сознание егонациональной самобытности, любовь к своей земле, красоту которой они былипризваны увенчать, славя в ней красоту вселенной, не только для своего времени,но и для всех последующих поколений русских людей.
Передпамятниками Владимира и Суздаля русский человек той поры испытывал, наверное,как и мы, волнение, просветлявшее душу. Какая ясность и стройность и какаягармония с окружающим пейзажем!
Искусствокак увенчание природы… Так ведь мыслил и древний грек. Возносясь духом передПарфеноном.
Мывспомнили об Элладе не случайно. Не «мраком средневековья», а лучезарной,жизнерадостной красотой, преодолевшей архитектурную суровость предыдущихдесятилетий, дышит искусство Владимиро-Суздальской Руси в пору расцвета.
Шедеврыискусства создаются навечно. Владимир и Суздаль по праву занимают почетноеместо среди городов Европы, наиболее богатых художественными сокровищамимирового значения.
Кактвердыня, высятся Золотые ворота Владимира (1164 г.), одновременно служащиегороду и узлом обороны, и торжественным въездом. Их мощный белокаменный куб.прорезанный огромной аркой и высоко увенчанный златоглавой церковью, — замечательное сооружение крепостной архитектуры. А на противоположном концегорода высились некогда столь же, вероятно, мощные и парадные Серебряныеворота.
Успенскийсобор (1158-1161 гг.) был воздвигнут в центре Владимира на высокой береговойкруче, так, чтобы видимый отовсюду он гордо царил над городом и округой.Величественный, все вокруг превосходящий и себе подчиняющий, как и державакнязя Андрея!
В этомсоборе, на постройку и украшение которого князь Андрей выделил десятую долюсвоих доходов, находилась величайшая русская святыня – икона ВладимирскойБогоматери, шедевр византийского искусства. Внутреннее убранство храмаослепительно сверкало золотом, серебром и драгоценными каменьями, что вызывалосравнение с легендарным библейским храмом царя Соломона. Суровая простотадолгоруковских храмов отошла в прошлое. А через два с половиной века послепостройки Успенского собора великий Рублев украсил его фресками, которые являютсобой сияющую вершину древнерусской монументальной живописи.
ПриВсеволоде, брате Андрея, прозванном Большое Гнездо, Владимиро-Суздальская Русьдостигла наивысшего могущества.
Зодчиекнязя Всеволода возвели вокруг одноглавого шестистолпного храма новые стены,увенчали их четырьмя главами и расчленили фасады на пять частей – прясел. Ещеболее величественным, со своим пирамидально нарастающим пятиглавием, в своейшироко, но слитно и четко разросшейся белокаменности, стал этот храм, обретяподлинно классическую для русского зодчества могучую стать.
…Мыговорили о переплетении культур, искусств.
Во всейрусской поэзии, давшей миру столько непревзойденных шедевров, нет, быть может,памятника более лирического, чем церковь Покрова на Нерли, ибо этотархитектурный памятник воспринимается как поэма, запечатленная в камне. Поэмарусской природы, тихой грусти и созерцания.
И кажетсянам правдивым предание, что князь Андрей построил этот храм «на лугу», недалекоот своих боголюбовских палат после кончины любимого сына Изяслава – в память онем и в умиротворение своей печали…
Воднаягладь, заливные луга и, словно башня, словно свеча, сверкающий ослепительнойбелизной этот легкий одноглавый храм, так чудесно вырастающий над их просторомво всем своем бесконечном изяществе, во все своей чарующей ясности,лаконической красоте.
Да, этотакое же совершенство, как классическая дорическая колонна, как самые высокиедостижения древней Эллады.
Обычноготипа небольшой четырехстолпный храм, какие строились при Юрии Долгоруком. Но какое коренное различие! Вместо грузного вкопанного в землю куба –устремленность ввысь в общем облике и чуть ли не в каждой детали. Удивительноепреодоление тяжести камня, материи в сказочной летучести удлиненных форм,подчас создающее впечатление невесомости. Арочный фриз и углубленныемногоарочные порталы – очевидно, романского происхождения, но какимимассивными, даже тяжеловесными кажутся в сравнении с церковью Покрова наНерли современные западноевропейскиехрамы!
В конце XVIIIстолетия из-за малой доходности для духовенства этойзаброшенной тогда церкви игумен Боголюбова монастыря получил разрешениевладимирского епископа разобрать ее, чтобы использовать материал для постройкимонастырской колокольни. Церковь уцелела лишь потому, что заказчики иподрядчики не сошлись в цене.
ПриВсеволоде, чья слава и власть так поражали современников и перед которым, пословам летописца, трепетали все страны, «Суздальская область еще в начале XIIв.захолустный северо-восточный угол Русской земли, в начале XIIIв.является княжеством, решительно господствующим над остальной Русью»(В.О.Ключевский). Построенный при Всеволоде Дмитриевский собор во Владимире(1194-1197гг.) должен был олицетворять и эту славу, и эту власть. Летописец сгордостью отмечает, что к тому времени для строительства уже не «искалимастеров от немец».
Как ицерковь Покрова на Нерли, Дмитриевский собор – одноглавый четырехстолпныйкрестово-купольный храм. «Но как Покровская церковь отличалась от храмов Юрия,так и Дмитриевский собор был столь же глубоко отличен от церкви Покрова.Зодчими собора как бы руководило желание возвратить его массам тот спокойный,несколько тяжеловесный ритм и мощь, которые были столь типичны для храмов ЮрияДолгорукого… Однако при всем этом храм отнюдь не приземист и не грузен. Вотличие от храмов Юрия, Дмитриевский собор подчеркнуто величественен ипо-своему строен; но это не утонченная женственная грация церкви Покрова наНерли, а могучая прекрасная слаженность и мужественная пропорциональность… Ниодна часть не нарушает величавого, медленного ритма княжеского собора»(Н.Н.Воронин).
Таковопредельно точное определение архитектурного замысла Дмитриевского собора. Ивсе, что тут сказано, объясняет то грандиозное впечатление, которое производитна нас этот храм. В той же степени, что и церковь на Нерли, Дмитриевский собор– один из тех шедевров искусства, которые утверждают в нашем сознании веру ввеликие судьбы человеческого рода, ибо высшее благородство форм свидетельствуетв искусстве о неиссякаемом величиичеловеческого духа.
Но нетолько благородство форм, не только идеальные пропорции храмового зданиясоздают подлинную уникальность Дмитриевского собора. Мы глядим, глядим на еговысокие стены и не можем наглядеться. Как чудесная сказка, широкоразвертывается перед нами белокаменная резьба. Все, что на Руси было созданозамечательного в скани, гравировке, эмали, басме, рукописном орнаменте иособенно в деревянной резьбе, нашло свое отражение в изобразительных идекоративных мотивах этого шедевра владимирских каменосечцев.
«Храмы(Владимиро-Суздальской области) украшались с расчетом на то, что толпытолкущегося возле них в праздник народа найдут и время и охоту разобратьпоучительные темы наружных украшений и воспользуются ими как нагляднымнаставлением и церковным обучением» (Н.П.Кондаков).
Мы, потомкитех русских людей, что толпились во времена князя Всеволода перед белокаменнойроскошью воздвигнутого им собора, любуемся его резной поэмой с тем же,вероятно, что и они, детски радостным восхищением.
Во всемдревнерусском искусстве монументальная пластика получила развитие только воВладимиро-Суздальском княжестве, при этом развитие, исключительное по своимхудожественным достижениям. В основе этой пластики – древние традициидеревянной резьбы, восходящие к языческим временам. Народное начало, питавшеедревнерусское искусство, проявилось тут особенно ярко в рельефе, сливающемся сархитектурой, дополняющем и украшающем ее. Любовь к природе, прославление еекрасоты – вот что составляет истинное содержание этой замечательнойдекоративной скульптуры.
Каменнаярезьба украшает и церковь Покрова. Там, наверху каждого из трех фасадов,изображен библейский царь Давид с гусями среди львов, лишенных всякойсвирепости, и птиц, внимающих его гласу. Но это изображение, всем своимнастроением перекликающееся с архитектурой храма, не играет существенной роли вобщем его облике: это всего лишь прекрасное украшение. То же можно сказать ипро рельефы боковых прясел.
Совсем инымвыглядит резное убранство Дмитриевского собора. Оно занимает более половиныстены, вьется по колоннам арочного пояса, поднимется, все заполняя, до закомар– полукруглых завершений фасадов, азатем все так же узорчато восходит к барабану. И так все это стройно, такизящно распределено, так гармонично согласовано, ажурной вязью покрывая чуть лине все здание, что кажется, будто переднами драгоценный ларец, сработанный искуснейшим ювелиром по заказу сказочного великана.
Да,драгоценный ларец. Или – каменный ковер. Каменный узор – излюбленноедревнерусское узорочье. Пышно расшитая ткань, отороченная кистями колончатогопояса…
Но непередать всего, что рождают память и воображение, когда смотришь издали на этупоэму в камне.
Радость дляглаз – чистая, непосредственная, как бы торжествующая над всеми мирскимипечалями.
«Чуднымвелми» показался Дмитриевский собор летописцу. Любо смотреть и вблизи на узорочье. Несложны сюжеты рельефа.Тот же царь Давид – псалмопевец. Или же, как полагал Н.П.Кондаков, а за ним икрупнейший современный знаток древнерусской каменной скульптуры Г.К.Вагнер, — сын царя Давида, мудрыйСоломон. А вот и сам Всеволод Большое Гнездо на троне, с коленопреклоненнымисыновьями. Обычное для всей тогдашней Европы возвеличение государевой власти,через церковь благословляемой Богом.
Мономах,дед строителя этого храма, говорил в своем «Поучении»: «Зверье разноличнии, иптица, и рыбы украшено твоим промыслом, Господи!.. Все же то дал Бог на угодьечеловеком, на снедь, на веселье».
Именно навеселье. И оно так играет, так искрится в легкой резьбе, так славит вселенную.И в этом – непреходящая значительность, сияющая красота скульптурного убранстваДмитриевского собора.
Что это –«звериный» стиль, в основе своей восходящий к скифам, а от них к Передней Азии,к Ирану? Быть может. Но ведь звери фигурируют в средневековом искусстве самыхразных народов – от Китая до Скандинавии. Здесь же звериный мир показан всвоем, русском обличии, восходящем к древнеславянским мифам.
Это –русское народное мироощущение, запечатленное в белом камне, искусство русскихкаменосечцев, в древоделии выработавших свои художественные приемы и изощреннуютехнику. Русская сказка в камне, исполненная живого трепетного ритма.
«Владимиро-Суздальскаяпластика занимает совсем особое место в истории средневековой скульптуры. Хотяв ее сложении сыграли свою роль восточные, византийские и западные элементы,тем не менее ни на Востоке, ни в Византии, ни на Западе мы не найдем ни одногопамятника, который хотя бы в отдаленной степени повторял то, что было созданоруками русских мастеров… И если романская скульптура на Западе стихийноразвивалась в сторону обособления фигуры от стены… то на Руси художественная эволюция протекала вобратном направлении. Тяжелый высокий рельеф, таивший в себе возможностьперерождения в круглую скульптуру, был переведен русскими мастерами на языкдеревянной резьбы, а затем подчинен тому орнаментально-плоскостному началу,которое всегда так ценилось древнерусскими художниками… На Руси место статуйзанял плоско трактованный рельеф… И в руках древнерусских художников онсделался совершенным средством для выражения их мыслей и чувств» (В.Н.Лазарев).
Истиннонародное творчество. И разве не показательно, что даже в близкие нам времена на крестьянских избах (особенносеверных областей) встречались украшения, как по своим мотивам, так и по своемустилю напоминающие рельефы Дмитриевского собора?
В этомсоборе русскими зодчими и ваятелями была достигнута удивительнаясогласованность скульптурного убранства с архитектурой. Декоративность рельефовне только не затемняет архитектурного замысла, но еще ярче, убедительнеевыявляет замысел, так что весь собор – шедевр гармонии и меры. И потому егосовершенство знаменует высшую ступень в развитии владимиро-суздальскогостроительного искусства.
Ввоздвигнутом несколько десятилетий спустя (1230-1234 гг.) Георгиевском соборе вЮрьеве-Польском, который можно назвать лебединой песней этого искусства,гармония уже нарушена.
Тутузорочье, замечательное по своей изощренности и мастерству, стушевываетчленение стены, приобретает самостоятельное значение, утверждает победудекоративного начала над архитектурным. А это нарушает художественное единствопамятника.
Икона,названная на Руси «Владимирской Богоматерью», засияла во владимирском Успенскомсоборе как высочайший образец византийского искусства, как совершеннейшееживописное выражение всепокоряющей одухотворенности. И, глядя на эту икону,русские мастера, конечно, дивились искусству ее гениального автора в гордойнадежде – не сегодня, так завтра сравняться с ним.
ВДмитриевском соборе приглашенные Всеволодом греческие мастера разукрасили стенытакими фресками, что у молящихся дух, вероятно, захватывало от восхищения. Таквеликокняжеская власть укрепляла церковной роскошью и великолепием искусствасвой авторитет. И, конечно, верноподданным князя Всеволода было небезразлично,что в этой величественной росписи грекам помогали русские мастера.
Уже в Киеведревнерусские мастера вступили всоревнование со своими греческими учителями.
Фрески,или, точнее, остатки их, были расчищены в 1918 г.
Уцелевшиефрески изображают «Страшный суд». Греческий художник, работавший надкомпозицией, был выдающимся мастером. Красиво располагаются по стенам чистогреческие по типу, выразительные фигуры апостолов, своей величавой стройностьюживо напоминая эллинистические образы. Но есть в этих фресках некоторые фигуры(как, например, ангелы северного склона большого свода), в которых, какправильно было замечено, напряженный византийский психологизм, византийскаясуровость и аристократическая недоступность сменяются некоей добродушнойинтимностью, подкупающей задушевностью. Их чисто русский облик в сочетании спевучей линейной декоративностью выдает руку русского мастера, пробующего своисилы в монументальной живописи, не отрекаясь от любезного его сердцу народногоузорочья.
Икон XIIи XIII вв., связанных с Владимиро-Суздальской Русью,сохранилось немного, но среди них имеются шедевры.
Оплечный«Деисус» (по-гречески «моление» или «прощение»), где с двух сторон молодогоХриста скорбные ангелы заменяют традиционные фигуры двух главных святых (Мариии Иоанна), ходатайствующих перед Христом за род людской, трогает нас своейласковой одухотворенностью. «Можно без преувеличения сказать, что этазамечательная икона служит исходной точкой того длительного процесса, которыйзавершился созданием на русской почве развитой формы иконостаса… Идейный смысл«Деисуса» не подлежит сомнению. Эта композиция символизировала идеюзаступничества. Вот почему она приобрела такую широкую популярность в средниевека. Когда феодальный гнет ложился настолько тяжелым бременем на плечи трудящихся,что в их глазах «Деисус» как бы воплощал последнюю «надежду отчаявшихся»… Можноопределенно утверждать, что нигде изображение «Деисуса» не пользовалось такой исключительной популярностью, как во Владимиро-Суздальской Руси» (В.Н.Лазарев).
Икона «ДмитрийСолунский». На этой большой иконе благочестивый воин, умерщвленный приимператоре Диоклетиане за приверженность к христианству и почитаемый какпокровитель воинства и покровитель славян. Он восседает на троне с мечом,наполовину вынутым из ножен. На этом троне – знак Всеволода Большое Гнездо.Всем своим обликом Дмитрий Солунский как бы олицетворяет князя-витязя,призванного творить правый суд и оберегать свой народ.
Как невспомнить торжественное обращение к одному из тогдашних князей автора «Слова ополку Игореве»:
«Высокосидишь ты на престоле своем златокованом».
«ЯрославскаяОранта» из монастыря в Ярославле. (В начале XIIIв. в Ярославле, ставшем престольным городом удельногокняжества, шло большое строительство, и возникла местная школа живописи,отмеченная чисто русскими чертами). Прообразом этой монументальной иконыявилась мозаичная Оранта из киевской Софии. Но насколько ярославская Богоматерьчеловечнее прообраза! В ней нет ничего сурового, легка и стройна ее фигура назолотом фоне, и румянец играет на ее щеках. Это – заступница, не толькомогучая, но и умиленная, своим проникновенно-любящим взглядом обещающая людямпомощь и сострадание. И потому ее светлый образ так волнует и радует.
…Суздальскийбелокаменный Рождественский собор, тоже украшенный узорчатой резьбой, славитсяна весь мир своими Златыми вратами. Это – вершина Владимиро-Суздальскогодекоративно-прикладного искусства. Другие замечательные образцы его – парадныйтопорик Андрея Боголюбского, серебряные браслеты с орнаментом, воспроизводящиммотивы владимиро-суздальской архитектурной резьбы (все в Историческом музее вМоскве), украшенный рельефной чеканкой, опять-таки очень близкой к резьбеГеоргиевского собора, шлем князя Ярослава Всеволодовича, брошенный им на поле проигранной сечи. Впрочем, Златые врата могутпочитаться памятником не только декоративного, но и изобразительного искусства.Лишний пример того, как переплетаются различные виды художественного творчестваи как прикладное искусство из своей, якобы, низшей, сферы переходит подчас всамую высокую.
ВратаСуздальского Рождественского собора, созданные в 20 – 30-х гг. XIIIв., состоят из массивных досок, обитых снаружимедными листами, образующими пятьдесят шесть клейм<span Times New Roman",«serif»;mso-fareast-font-family:«Times New Roman»; mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA">[1].Изображения и богатейший орнамент выполнены способом огневого золочения:пластина покрывается черным лаком, рисунок процарапывается иглой, его линиитравятся кислотой и затем заполняются амальгамой из тонкого листового золота иртути, которая испаряется от жара, расплавляющего золото. И на расстоянии, ивблизи, мягко сияя золотом на темном бархатистом фоне лака, врата производятнезабываемое впечатление своим чудесным узорочьем, в котором так гармоничновырисовывается каждый отдельный мотив, каждая изящно написанная фигура. Лучшиедостижения народного творчества, живой народной фантазии в сочетании сзаконченным мастерством легли в основу этого замечательного памятника русскойхудожественной культуры.
…Монголо-татарскоенашествие жестоко поразило Древнюю Русь. «…И во граде многих людей, и жен, идетей мечами посекли… и весь городпожгли, и всю красоту знаменитую…» Так выражал свою скорбь современник послетого страшного декабрьского дня 1237 г., когда вражеские полчища обрушились настолицу Рязанского княжества.
А вот словавладимирского епископа Серапиона: «…Навел он (Бог) на нас народ немилостивый,народ лютый, народ, не щадящий красоты юношей, немощи старцев, младости детей.