Реферат: Из истории борьбы с опиекурением на русском Дальнем Востоке в 1910-1915 гг.

Вмае 1910 г. председателю Совета министров П.А. Столыпину, являвшемуся одновременнопредседателем Комитета по заселению Дальнего Востока, было подано составленноепо материалам донесений администрации Приамурского генерал-губернаторства идальневосточных газет («Приамурские ведомости», «Далекаяокраина», «Эхо», «Океанский вестник» и др.)представление о развитии опиекурения и производства опиума в Приамурье(1). Судяпо газетным публикациям, местная администрация и общественность былиобеспокоены значительным распространением среди русского населения опиекурения,которое можно было встретить повсюду в крае — и во Владивостоке, и на Сахалине,и в Николаевске, и в Благовещенске. Причем опиекурильни стали открываться нетолько в китайских кварталах, как было раньше, но и в местах проживаниярусского населения.

Вряде публикаций содержался упрек в адрес местной администрации, что онапроглядела зарождение в крае целой промышленности по производству опиума,развитию которой способствовали запрещение посевов мака в Китае и рост цен напроизводимые из него наркотические вещества в этой стране. Предприимчивыекитайцы переселялись на русские территории в Приамурье, где без всякогостеснения производили посевы мака. По данным русского консула в Чифу, еще в1897 г. вывоз опиума из Приморской области в Китай достиг 200 пудов(2) иежегодно увеличивался. Почти на всех заимках и во многих деревнях Приморьялучшие участки земли были отданы в аренду китайцам под посевы мака. Военныйгубернатор Амурской области издал распоряжение, запрещающее сдавать китайцамземли под посевы мака(3), но оно не имело практического значения, кромеповышения цен за аренду. Распоряжение это касалось только китайцев, что даваловозможность свободно обходить его русским, которые либо прикрывали сыновПоднебесной, либо сами занимались производством мака и приготовлением опиума,так как «это производство незатейливо и доступно каждому»(4). Крометого, запрещение посевов не уменьшало производство опиума, так как изнаселенных мест китайцы переселялись в тайгу, очень хорошо известную им, носовершенно не знакомую русским властям. Например, по данным газеты«Далекая окраина», один из преследователей хунхузов в бассейне рекСучана и Судзухэ наткнулся на падь, длиной в 20 и шириной около 4 верст, гдепроживали выселенные за нарушение паспортной системы китайские подданные, которыеуже более десяти лет занимались добычей пушнины, а летом — посевами мака излаков, что было совершенно неизвестно русским властям(5).

Вдальневосточной печати содержались призывы принять меры к искоренениюпроизводства опиума и опиекурения, что соответствовало бы интересам не толькорусского, но и китайского правительства, которое, в свою очередь, былообеспокоено контрабандой опиума из России.

П.А.Столыпин, ознакомившись с этим представлением, 16 августа 1910 г. наложилрезолюцию: «Медлить с этим делом нельзя. Прошу немедленно снестись сминистром юстиции по вопросу о выработке законопроекта о воспрещении посевовмака и об уголовной репрессии за нарушение воспрещения»(6). Одновременноперед министерствами иностранных дел и торговли была поставлена задача добитьсяот китайского правительства принятия мер против контрабандного ввоза спирта справого берега Амура в русские пределы в обмен на жесткие меры русских властейпротив производства опиума в Приамурье.

Упомянутоепредставление с резолюцией П.А. Столыпина было передано на обсуждение во всеминистерства, входящие в состав Комитета по заселению Дальнего Востока. Всеминистры согласились с необходимостью принятия мер, предложенных П.А.Столыпиным. Только министр юстиции И.Г. Щегловитов считал, что бороться с опиекурениеми производством опиума одним запрещением посевов мака в законодательном порядкеочень трудно из-за слабой заселенности края и недостаточного полицейскогонадзора. Законопроект, с его точки зрения, необходимо было расширить статьями,касающимися потребления и распространения этого наркотика.

Опиекурильни,как таковые, встречались в Приамурье редко, но зато почти во всех постоялыхдворах, харчевнях, пивных, лавках были специальные комнаты с нарами вдоль стен,предназначенные для курения опиума. Опиекурение процветало в бараках длярабочих, во всех китайских квартирах, владельцы которых, как правило, являлисьи торговцами опиума. Осуществлять надзор за ними было чрезвычайно трудно, таккак опиекурение и содержание опиекурилен законом не запрещались. Поэтомуминистр юстиции предложил «наряду с запрещением сеять мак, воспретить, попримеру японского законодательства, изготовление, потребление, хранение и сбыткурительного опия и сосудов для курения, а равно предоставление помещения подопиекурение, установив за нарушение заключение в тюрьме от 2 до 8месяцев»(7). Он считал также, что нельзя ограничивать действие законапределами одного Приамурского края, а следует распространить его на всюРоссийскую империю. Кроме того, поскольку содержатели китайских тайныхопиекурилен, игорных и публичных домов давали взятки местной полиции,предлагалось предусмотреть в законе ответственность полиции за слабый надзор заподобными заведениями.

Некоторыечиновники канцелярии Комитета по заселению Дальнего Востока, озадаченныенеобходимостью выработки законопроекта о запрещении производства опиума,сомневались, что он будет иметь какое-либо практическое значение, и вот почему.Русское население пока лишь косвенно участвовало в развитии опиумного промысла,сдавая землю в аренду китайцам под посевы мака. Стало быть, нарушителямипроектируемых правил были бы почти исключительно иностранные подданные. Китайцыфактически безнаказанно занимались в России опиумным промыслом, строговоспрещенном в Китае, с целью избежать ответственности перед своими законами.Подданные Поднебесной империи, нарушившие российские законы, должны были бытьсудимы по правилам, применяемым к русским подданным. Но нормы российского икитайского права, особенно в части ответственности за нарушения, настолькоразличны, что самые строгие кары по русским законам в понятии китайцевграничили бы с безнаказанностью. Поэтому предлагалось договориться с китайскимправительством об исключении из российской юрисдикции китайских подданных,изобличенных в распространении опиума, и передачи их китайским властям для судапо законам Китая. С точки зрения некоторых составителей законопроекта,«эта мера будет иметь более устрашающее значение, чем кормежка их за счетказны по русским тюрьмам»(8).

Принятиеэтого предложения фактически означало бы предоставление китайским подданнымправа экстерриториальности и консульской юрисдикции, что противоречило статусуРоссии как великой державы. Поэтому оно было отклонено и не нашло отражения взаконопроекте.

Всевышеизложенные соображения были доведены до сведения приамурскогогенерал-губернатора Н.Л. Гондатти в ноябре 1911 г. новым председателем Комитетапо заселению Дальнего Востока В.Н. Коковцевым.

Приамурскийгенерал-губернатор, соглашаясь с предложенными мерами, счел необходимым«установить ответственность не только лиц, производящих посевы (этоисключительно китайцы и корейцы), но и всех частных лиц, обществ и учреждений,имеющих в своем владении или пользовании земли, если на них будут обнаруженыпосевы мака, хотя бы произведенные другими лицами»(9). С точки зрения Н.Л.Гондатти, эта мера заставит население наблюдать за землями, широко раздающими варенду китайцам и корейцам заведомо под посевы мака.

Послевсестороннего обсуждения, так или иначе учитывая все предложения, высказанныезаинтересованными ведомствами, канцелярия Комитета по заселению ДальнегоВостока приступила к выработке законопроекта о борьбе с развитием опиекурения вдальневосточных областях России.

Покаразрабатывался проект закона, российская миссия в Пекине в ответ на просьбукитайского правительства о принятии мер против посевов мака на левом берегуАмура, в свою очередь, предложила китайским властям оказать содействие в борьбес контрабандным ввозом спирта в Приамурье. Русский консул в Гирине получил сообщениеот гиринского губернатора Чэн Чжаочана о том, что в Гиринской и Хэйлунцзянскойпровинциях приняты меры, запрещающие местному населению ввозить спирт в русскиепределы. Об этом запрещении были расклеены объявления, текст которых российскаямиссия в Пекине передала приамурскому генерал-губернатору в октябре 1911 г.Первая часть объявления касалась строгого запрещения самовольно сеять мак ивыделывать опиум для ввоза его в Китай. Здесь сообщалось о согласии русскихвластей принять на себя обязательство «искоренить опиум до конца, есликитайские власти запретят продавать русским спирт»(10).

Втораячасть объявления касалась обязательств китайской стороны: «Так как русскиевласти согласились помочь нам в запрещении курения опиума, мы обязуемсязапретить привоз спирта для укрепления дружественных отношений. Теперьобъявляем купцам, жителям и другим людям для сведения, что наши китайскиевласти согласились на просьбу русских властей о запрещении ввоза спирта впределы России. Если впредь хитрые купцы, имея в виду свою выгоду, будутсамовольно ввозить спирт и вино в пределы России и продавать, то таковые будуттам схвачены и товары их (спирт и вино) конфискованы. Если же такие купцы будутсхвачены русскими, то на товары их будет, по усмотрению, наложен штраф. Этабудет вина их самих (то есть купцов), и они не могут сказать, что не былизаранее предупреждены. Все должны внимательно руководствоваться этим»(11).

Принятыекитайскими властями меры хоть и не положили конец торговле спиртом впограничных с Китаем районах, но заставили русскую сторону активизироватьработу над законом о борьбе с опиекурением. Наконец, 30 ноября 1912 г.состоялось обсуждение проекта закона в межведомственной комиссии при Комитетепо заселению Дальнего Востока(12).

Сущностьзаконопроекта сводилась к установлению уголовной ответственности и денежныхштрафов не только за производство посевов мака в Приамурскомгенерал-губернаторстве и Забайкальской области, но и за опиекурение, хранение,приобретение и сбыт опиума, трубок и приспособлений для опиекурения в пределахвсей Российской империи. В связи с этим должны быть внесены некоторые измененияи дополнения в действующее российское законодательство, в частности в Уложениео наказаниях, Устав таможенный и др.

Запроизводство посевов мака виновные подвергались заключению в тюрьме от одногодо шести месяцев и денежному взысканию в размере 300 руб. за каждую десятинупосева. Виновные же в изготовлении, приобретении, хранении и сбыте опиумаподвергались тюремному заключению от четырех месяцев до одного года и четырехмесяцев и денежному штрафу не более 500 руб. Такое же наказаниепредусматривалось и для лиц, предоставляющих свои помещения под опиекурение.Выявление и предание суду виновных в производстве и распространении опиумавозлагалось на полицию, крестьянских начальников, лесничих, заведующихоброчными статьями, и чинов акцизного надзора(13).

Посколькумежведомственная комиссия при Комитете по заселению Дальнего Востока правомзаконодательной инициативы не обладала, законопроект был представлен 6 марта1913 г. в Государственную Думу Главным управлением земледелия иземлеустройства, но сразу одобрен не был. По словам члена Государственной ДумыА.М. Черносвитова, докладчика по законопроекту, к этому документу в Думенаблюдалось отрицательное отношение из-за запрещения посевов мака на ДальнемВостоке(14). Это запрещение, не вытекающее из требований международной опиумнойконвенции, по мнению многих депутатов Государственной Думы, не соответствовалозадачам ведомства земледелия, обязанного поощрять развитие ценных культур, а нестеснять его. В Думе было высказано мнение, что степень развития посевовопиумного мака не представляет в настоящее время никакой угрозы, и А.М. Черносвитов,выступая за отклонение законопроекта в данном виде, предложил изменить его вчасти, касающеися посевов мака.

УполномоченныйМинистерства иностранных дел В.В. Граве, занимавшийся по заданию Амурскойэкспедиции изучением положения китайцев, корейцев и японцев в Приамурье, так жесчитал нецелесообразным с государственной точки зрения преследованиеопиекурения. Он не разделял опасения, что курение опиума получит широкоераспространение среди русского населения, так как это очень дорогоеудовольствие и «русскому крестьянину нет никакой нужды покупать дорогоеопьяняющее вещество, когда у него всегда под рукой своя русская дешеваяводка»(15). По сведениям В.В. Граве, одному китайцу, курящему в день всегодва раза, необходимо в год 2 фунта вываренного опиума, а цена его доходит от 15до 20 руб. за фунт во Владивостоке, причем при выварке теряется от 1/5 до 1/2веса в зависимости от качества наркотика. Таким образом, удовольствие куритьопиум обходится для самых воздержанных китайцев, курящих только у себя дома, всреднем 65 руб. в год без стоимости приспособлений для курения. Порция наркотикав опиекурильнях во Владивостоке стоит 15 коп., что составляет около 9 руб. вмесяц(16).

В.В.Граве предлагал официально разрешить содержание опиекурилен в крае, чтобыположить конец развращающему влиянию на полицию взяток от хозяев этих заведений.Более того, разрешение курения опиума, с его точки зрения, выгодно и с чистофискальной стороны, так как получаемый полицией тайный сбор будет обращаться вдоход казны путем взимания акциза. По мнению В.В. Граве, не следовало бызапрещать посевы мака, поскольку почва в Приамурье благоприятна для еговозделывания, доказательством тому может служить громадное количестводикорастущего мака на лугах края. Зачем же запрещать выращивание культуры,которая приносит хороший доход? Наконец торговля опиумом способствовала тому,что китайцы оставляли свои заработанные деньги в России.

Наосновании вышеизложенных соображений В.В. Граве пришел к выводу, что длязапрещения опиекурения, приносящего вред лишь проживающим в крае китайцам, нетдостаточных оснований. Если и издавать запретительный закон, то только в случаеполучения компенсации от китайского правительства в виде принятия им мер противпровоза в Россию контрабандного спирта.

Сдругой стороны, сторонники принятия закона, запрещавшего производство и курениеопиума, к каковым прежде всего относилась местная администрация и, в частности,сам приамурский генерал-губернатор Н.Л. Гондатти, высказывали прямопротивоположное мнение о несомненной опасности для населения Приамурьяопиумного промысла и вреда маковых плантаций для сельского хозяйства ДальнегоВостока. Местные власти были обеспокоены ростом посевов мака в крае, особеннопосле издания закона 21 июня 1910 г., запрещающего наем иностранцев на работы,производимые для надобностей казенного управления. Масса китайских подданных,не имеющих возможности найти работу в городах, устремилась в сельскуюместность, что оказало влияние на увеличение посевов мака. Так, по даннымгенерал-губернатора, в 1910 г. в Приморской области китайцами было засеяномаком всего 306 десятин, в том числе в Ольгинском уезде 120 десятин. Уже вследующем году только в одном Ольгинском уезде было засеяно около 700 десятинземли. В 1912 г. маковые плантации Побережного подрайона Приморской областизанимали 3,5 тысячи десятин земли(17). С увеличением площадей, засеваемыхмаком, росла и арендная плата за землю. К 1903 г. она с 14-15 руб. выросла до50 руб., а к 1913 г. достигла уже 200 руб., не считая жалованья, котороекитайцы платили хозяевам за охрану полей от хунхузов(18). Из-за посевов маказначительно уменьшились посевы хлеба, что усиливало зависимость края отМаньчжурии. Сдача земли в аренду китайцам развращающе действовала на русскоенаселение, отвлекая его от занятия земледелием, возрастала угроза приобщенияего к опиекурению. Кроме того, культивирование мака истощало землю,отрицательно влияла на пчеловодство, ибо пчелы гибли, отравляясь цветами мака.Маковые плантации привлекали хунхузов. То есть с любой стороны, по мнениюместной администрации, посевы мака и опиекурение недопустимы и вредны.

Из-заэтих разногласий принятие закона затягивалось. Законопроект был переданГосударственной Думой в комиссию по судебным реформам, которая до начала первоймировой войны даже не приступила к его обсуждению. Вступление России в войнуотодвигало перспективу принятия закона на неопределенное время, что неустраивало местную администрацию.

Вдекабре 1914 г. Н.Л. Гондатти писал главноуправляющему земледелия иземлеустройства А.В. Кривошеину, что задержка в издании закона «пагубноотражается на развитии сельского хозяйства, а также на борьбе с хунхузами,которых привлекают маковые плантации, где они находят средства ксуществованию».(19). Генерал-губернатор также считал, что проведение этогозакона в жизнь можно было бы использовать еще как средство борьбы с ввозом вкрай китайского спирта, так как, несмотря на запрещение продажи спиртныхнапитков в условиях военного времени, население в пограничных областях пьеткитайский ханшин. Н.Л. Гондатти настоятельно просил министра земледелияускорить проведение в жизнь законопроекта.

Недожидаясь принятия закона, начальники участков в Приморской области издалипостановление, запрещающие сеять мак, грозя за неисполнение судом иуничтожением посевов. В ответ посыпались жалобы приамурскомугенерал-губернатору от казаков, чьи интересы были ущемлены принятыми мерами.Ярким примером подобного рода жалоб может служить докладная записка отставноговойскового старшины Алексея Шестакова о «применении труда китайцев вПриморской области и о посеве мака», представленная генерал-губернатору вфеврале 1915 г.(20). В ней в ярких красках описывается ухудшение положенияказачьих хозяйств в станице Полтавская Приморской области, связанное смероприятиями местных властей по ограничению деятельности китайских подданных вкрае.

Из-замобилизации военного времени половина семей в станице осталась без работников.Единственный выход из тяжелого положения, по мнению автора записки, «датьвозможность населению сдать выгодно в аренду пустующие земли и получить руки состороны»(21). На заработки в деревню приезжие из Европейской Россиирабочие не идут, а местные, где они есть, уходят в город, так как вторгово-промышленных предприятиях, на строительстве железных дорог, рыбныхпромыслах, лесных заготовках, золотых приисках оплата труда рабочих выше. Сдатьземлю в аренду русским невозможно, потому что всякий желающий сеять можетполучить землю бесплатно в надел или за бесценок в аренду из казенных земель.Остаются только одни арендаторы и сельскохозяйственные рабочие — китайцы икорейцы. Поэтому меры, направленные на ограничение труда китайцев, их выселениеиз края приводят к разорению хозяйства казаков. Особенно пагубно сказалосьзапрещение посевов мака. Войсковой старшина считал, что культивирование макаповышало доходность земли, а следовательно, и арендную плату. Десятки лет этотпромысел существовал, и никто его не трогал. Узнав в канцеляриигенерал-губернатора о том, что для Приамурья вырабатывается закон, воспрещающийпроизводство опиума, который по высочайшему утверждению будет применен немедленнои без всяких льгот и отсрочек, отставной войсковой старшина возопил о помощи:"… остановите разорительную ломку до возвращения казаков домой. Еслитеперь будет запрещен желтый труд и посев мака, то как будут чувствовать себябойцы, зная, что их хозяйства разоряются"(22).

Жалобытех, кому было выгодно производство опиума, не поколебали решимости местнойадминистрации в борьбе с распространением опиекурения в Приамурье. Докладнаязаписка Алексея Шестакова была препровождена Л.Д. Гондатти в Петербург с новымходатайством о скорейшем принятии закона, так как приближалось время посевовмака и необходимо было их предотвратить на законном основании.

Главноеуправление земледелия и землеустройства сочло возможным забрать изГосударственной Думы законопроект в связи с настоятельностью спешного егопроведения в жизнь. А.В. Кривошеин уведомил приамурского генерал-губернаторателеграммой о том, что 22 мая 1915 г. Советом министров «принятопредставление о мерах борьбы с опиекурением в редакции известного законопроекта»(23).

Черезнекоторое время, 7 июля 1915 г. закон о мерах борьбы с развитием опиекурения наДальнем Востоке был утвержден царем.

Список литературы

(1)РГИА. Ф. 394. Оп. 1. Д. 24.

(2)Там же. Л. 75.

(3)Там же. Л. 5.

(4)Там же.

(5)Далекая окраина. 1910. 17 июля.

(6)РГИА. Ф. 394. Оп. 1. Д. 24. Л. 4.

(7)Там же. Л. 23.

(8)Там же. Л. 10.

(9)Там же. Л. 29.

(10)Там же. Л. 28.