Реферат: Христофор Колумб

День 8

«Рубикон»

Идти я решил всё же с утра. Поразмыслив, я понял, что было бы желательно дойти до Красноярска в течении светового дня, ночевать по дороге будет особе не где. Да даже и найдётся свободный дом, он совершенно очевидно будет занят, ведь кроме нас, в Красноярск пойдут ещё тысячи человек.

Мало того, ночью не хотелось бы нарваться на диких зверей, они и раньше здесь бродили, всё-таки город стоит среди сибирской тайги.

Согласились пойти в Красноярск не многие. В основном говорили, что подождут ещё немного, кто-то просто говорил нет, в общем, они боялись. Боялись решать, принимать решения. Попав в сложную ситуацию, в которой всё зависит только от них, в ситуации, в которой никто не поможет, они предпочитают ждать помощи. Но вскоре наступившие тяжёлые времени будут убирать, и карать лишних, естественный отбор.

В моей команде было не много человек. Помимо меня там были Джордж (настоящие его имя Георгий, но для удобства он звался Джорджем), Абрам или как его сокращённо называли некоторые Абра, третьим был Артём Горев, как то получилось так, что ему прозвища не было дано, и для всех он был и есть просто Артём. Ещё с нами пошёл уже известный вам Древаль, ну и последним был Дравдин.

Что же касается остальных? Терешков тоже собирался идти с нами, но он в итоге решил собрать группу побольше, накопить припасов, дождаться выздоровления некоторых больных и тоже отправиться в путь, мы сговорились, потом встретиться в Красноярске. Конечно, это было мало выполнимое обещание, но попробовать я всё же собирался.

Накануне вечером я специально лёг пораньше, взятая у Кирюши и заранее собранная походная сумка уже стояла у входа. В ней были вещи, сменное белью, вторые джинсы всё по минимуму, только самое необходимо. Лапша, консервы, трехлитровых бутылки с водой.

Этим же вчерашним вечером я предупредил всех кто идёт о том, что утром никто никого ждать не будет. Выход ровно в семь часов утра, можно проснуться раньше, приготовиться, а вот позже никак нельзя. Нужно было в любом случае приучаться к дисциплине.

И не поверите, все кто хотел идти, встали рано утром, и были как огурчики. Человеческий организм вообще странная штука, да, без спорно, когда нет ни необходимости, ни надобности человек погрязает, и буквально утопает в собственной лени и становиться беспомощным. К русским это относится в большей степени, даже из под плётки, он ничего не будет делать а будет пить, развращаться, и никакие сухие, антитабачные законы не помогут. Такова натура русского народа, его сущность, мы любим отдыхать, и считаем это своим правом когда нет опасности или надобности. Но когда наступают тяжёлые времена, он сам начинает всё понимать и делать, активно действовать.

Я раньше в это не особо верил, эта теория не была по сути ничем доказан, однако, когда люди которых я знаю как облупленных, которые никогда за два года не изменил своим привычкам, всегда встающие ближе к десяти одиннадцати часам, вдруг сами, без будильников (ибо их просто не было) встали и вместе со мной уже были готовы выдвинуться в путь. Да, катаклизмы, опасности сильно меняют людей, однако русские, великий народ, и дар у нас великий.

Мои товарищи, полностью экипированные и готовые выйти в любую секунду, зашли ко мне, когда я ещё только натягивал куртку. Мне пришлось поторопиться, но и я через минуту уже был полностью готов.

К моему удивлению не поленились встать, чтобы проводить нас в путь многие из курсантов школы, оно и понятно, делать то не чего. Поглазеют немного на «этих идиотов» (я имею в виду нас) и вернутся по своим комнатам, снова улягутся спать. Ну а мне были неприятны лишни глаза, не любил я всеобщего внимания, не знаю почему. Я умел говорить со сцены, я мог быть неплохим оратором, но когда кто-то наблюдал за моими действами, мне становилось не по себе.

Как только мы вышли за пределы здания, краем глаза я увидел, как все сразу же стали расходится, и в одно мгновение холл школы стал пуст. Однако через минуту я стал замечать курсантов у окон, они смотрели на нас не сводя глаз. Почему? Одному Богу известно, может потому что мы их надежда на спасение? Если мы не вернёмся с помощью, то они погибнут.

Уже через две минуты мы вышли за территорию школы, начали набирать темп ходьбы, как вдруг у нас за спинами раздался крик, и принадлежал он очень знакомому нам человеку.

— Пацаны! Пацаны! Стойте! Подождите меня! — кричали нам в спину. – Да постой те же!

Обернувшись я увидел бегущего к нам Денчика Шагеева. Он добежал до нас запыхавшийся, не мудрено устать, когда кричишь при беге. Он полностью сбил дыхание.

— Ты чего? – спросил его я.

— Да я это, подумал, ну и решил, в общем, я с вами, — говорил он хватая ртом воздух и делая большие паузы между фразами. – Сейчас, только отдышусь, и пойдём.

— А раньше почему не подумал? Мы сейчас теряем время, нужно до темноты хотя бы до Сосновоборска дойти, — сказал я.

— Да я, что-то сначала не подумал, а потом лежу, думаю, наверное, всё-таки с вам пойду, ну и вот, собрался я, и за вами побежал, — говорил он пытаясь отдышаться.

Теперь же наша команда стала состоять из семи человек. Мы дали Денчику минуты, чтобы он восстановил дыхание и после этого пошли дальше.

Картина на дороге значительно поменялась за последний день, и если я правильно понимал, это всё из-за массового исхода жителей Железногорска. По пути мы не встретили ни одной целой машины. Практически у каждой разбиты стёкла или открыты двери, багажник. Некоторые были обгоревшими, причём цели поджигателей мне были не ясны.

По дороге мы находили кучи мусора, банки от консервов, пакеты от китайской лапши и другая тара от продуктов долгого хранения. Однако чем дальше мы шли, тем меньше становилось мусора, и постепенно мы стали замечать то с того края от дороги, то с другого небольшие холмики. Не на всех были кресты, поэтому мы не сразу поняли, что это могилы. Да, это были могилы. Их становилось всё больше с каждым пройденным километров. И уже ближе к КПП, умерших по дороге, перестали хоронить, просто относили под деревья или в кусты, сбрасывали в обочины, где было поглубже, да там и оставляли.

И с каждым часов по дороге становилось всё тяжелее идти, и даже не из-за осознания того, что ты идёшь буквально по алее из трупов, а из-за ужасного запаха, который начинал появляться. Да и страху прибавляло осознания того, что куда гниющего мяса привлечёт медведей, бродячих собак и хрен знает кого ещё.

Одно радовало, до КПП оставались считанные километры. Когда солнце пересекло полуденную черту, наши усталые ноги брели уже в районе «Светофора», а по правую руку тянулась широкая лента реки, отгороженная от нас колючей проволокой.

Кстати сказать, снаружи «Светофор» не выглядел каким-то разграбленным, подвергшимся мародёрства. Однако это только снаружи, уже внутри виднелись люди, лежавшие на полу и не двигающиеся, видимо серьезно пострадавшие в давке и забытые здесь своими товарищами.

Обессиленные люди не способны были, противостоят силе толпы, их просто сбивало с ног, а потом затаптывало сотнями пар ног. Ужасная смерть, причём обвинить самих людей в давке нельзя. Каждый думает, что от того, что он будет немного напирать на соседа, а в итоге получалось как всегда.

Наконец, к двум часам дня мы наконец-то дошли до нашей желанной цели. Но мы не ожидали там увидеть того, чего увидели. Оно было пустое, здесь не было никого. Лишь несколько одиноко лежащих трупов у входа в здание КПП и недалеко от остановки.

Это естественно немного настораживало, похоже, что мы опоздали и теперь отставали от основного потока людей как минимум на день. А это значит, что нам придётся нагонять, уставать, и голодать. Потому что, идя следом за многотысячной толпой, мы вряд ли сможем найти себе еды.

Каждый подумал про себя о том, чтобы повернуть назад, но вслух об этом никто не сказал, и каждый отбросил эту мысль подальше. Было страшно, уходить с места, которое мы считали своим домом, своей крепостью вот уже второй год. Впереди ждала неизвестность. Сделать шаг вперёд, значит перейти невидимую черту. Нет, не линию колючей проволоки вокруг города. Каждый должен был перейти свой собственный «Рубикон».

Я не знал, что ждёт нас впереди. Я понимал, что это может быть и ошибкой, и через пару дней придут спасатели, армия и спасут нас. Может быть. Всё может быть. А пока что, об этом стоит забыть, делать не оглядываясь назад, и сильно не задумываясь над последствиями, порой это бывает не так уж и плохо.

Первым шаг сделал не я, хотя я этого и хотел, может быть даже больше остальных. Так или иначе, нарушил наше безмолвное стояние посреди дороги тот, на кого я и не помог подумать. Абрам, сделал метровые шаги на встречу неизвестному. С чем это связано сложно даже предположить, может и безрассудство, ведь не зная его, можно было подумать, что это какой-то 26 летний мужик, отец кого-нибудь ребёнка, но нет. Ему было всего 16 лет. Но по поступкам он порой напоминал маленького ребёнка, может, это было чисто моё мнение.

Мы все немного опешили от такой быстроты его действий, не сказать было что он робкий человек, но он раньше не отличался лидерскими качествами, хотя не был человеком глупым. Факт в том, что пока мы смотрели ему в след, он уже успел удалиться от нас на добрых пятьдесят метров.

Выйдя из лёгкого ступора и отойдя от своих размышлений, мы в быстром темпе стали нагонять великана.

Дальше наш путь лежал в Сосновоборск. Если честно, то я не помнил, что там производится, и кто там живёт. Лично для меня это был «какой-то город рядом с Железногорском», и не более того.

Сейчас там вряд ли кто-то живёт, ибо им до Красноярска ещё ближе, а продуктов питания ещё меньше. Но это было нам на руку, так как ночевать по дороге нам где-то надо, и единственным вариантом, исключающим ночлег под открытым небом, была какая-нибудь брошенная квартира в Сосновоборске.

Идти было достаточно легко, хорошая широкая дорога, по которой нашему движению не мешали даже оставленные здесь машины. Обочины тоже были достаточно свободный, порой правда заставляли поежиться порывы холодного ветра, но это было в принципе терпимо. К тому же грела мысль о том, что скоро мы окажемся в каком никаком, но всё-таки помещении.

Решили заранее, что далеко в город мы далеко заходить не будем. Выберем многоэтажный дом, высоко забираться не будем, третий четвёртый этаж максимум. Квартиру с минимумом больших окон которые выпускают тепло, ну и естественно где есть мебель с минимумом одеял и т.д. А, ну если у дома окажется какой-нибудь ларёк, желательно продуктовый, то это будет шикарно, ну а если нет, значит не судьба, здесь решающим фактом является наличие квартиры, а не ларька, еда то у нас пока есть.

Мы вошли в город, когда уже начало смеркаться. Причём было очень красиво. Когда солнце начало скрываться из виду, из-за линий горизонта стал вырываться красноватый свет, очень яркий, будто бы зарево дальнего пожара. Мы сами, деревья, здания бросали длинные причудливые тени. Ко всему прочему, с неба неожиданно пошёл снег. Снежинок было мало, однако они были крупные, с подушечку указательного пальца, и падая, на закате были похожи на пепел.

Мы чувствовали себя настоящими героями пост апокалипсиса, от одной мысли об этом шли приятные мурашки по телу, как от очень хорошей песни или фильма.

Однако «зарево» исчезло, и мы остались наедине с падающим снегом, кучки которых начинали перерастать в настоящие сугробы, и это при том что сейчас была весна, хотя в Сибири и не такое бывает, в мае может заморозок ударит, никто не удивиться.

Дом мы приметили сразу. Он находился в таком положении, что холодный ветер до него даже не доходил, все проходы к нему хорошо просматриваются, ну это если что. И главное, рядом даже имелся магазин, достаточно большой, ведь в него ходили наверное все четыре рядом стоящих дома. Поэтому продуктов там должно было быть предостаточно.

Ведь продукты в магазин не завозятся раз в неделю по пол машины, нет, такое бывает редко, обычно привозы случаются каждый день, особенно если магазин большой. По не многу, но встречаются. Поэтому я вполне надеялся чем-нибудь поживится. Конечно, скоропорт уже изжил своё, консервы тоже уже все забрали. Другое дело мелочи, которые голодные люди не восприняли как пищу для утоления голода, а в нашей ситуации была важна любая съестная мелочь.

Хотя мой оптимизм мой стал потухать уже на подходах к магазину. Пластиковые двери валялись недалеко от пятиступенчатого порожка на входе, окна были чем-то пробиты, так как в них имелись, достаточно большие дырки, или окон не было во всем.

А больше всего меня насторожила кровь, разводы, и следы волочению в сторону улицы (кстати трупа на улице было не видно). Так же обнаружились пулевые отверстия на стенах, и судя по их большому количеству и маленькому размеру, стреляли дробью, что ж, логично, больше народу зацепишь в таком маленьком помещении.

Однако стреляющий, видимо не смог защитить свой магазин. Полки были пусты, забрали абсолютно всё, всё, что можно унести. Я надеялся, что мы найдём что-нибудь в подсобке, однако, и там удача не улыбнулась.

— Ну, офигеть теперь, — сказал Артём присев на один из прилавков. – И что теперь делать? Идти искать квартиру? Блин, без еды будет обидно.

— Посидите пока здесь, — сказал я. – Сейчас я приду, нужно кое-что проверить, если кто-то зайдёт, лучше прячьтесь, или уходите через запасный выход. Джордж, пойдём со мной.

Мы с Джорджем прошли через подсобку прямиком к чёрному входу. Я был уверен, что рядом с ним должна стоять грузовая машина. Почему? Во-первых, возле открытого кассового аппарата лежали накладные, с довольно-таки длинным списком. Товары не были отмечены до конца, значит не проверенные по наличию, а значит машина должна быть ещё где-то здесь не далеко. В таких случаях обычно говорят, элементарно Ватсон, или что-то в этом роде. Однако, выпендриваться сейчас было не за чем, и не перед кем, да и не очень то хотелось, не к времени это бы было, так что я просто поделился своими наблюдениями с Джорджем.

Я оказался прав, грузовая машина, не самых больших размеров стояла недалеко от магазина. Видимо далеко они отъехать не смогли, и отключение электричество застало их в не подходящем месте.

Водители машину бросили, они и правильно, видимо сразу смекнули, что в этом новом мире стало цениться в первую очередь.

Судя по накладным, которые я обнаружил в магазине, данная торговая компания занималась закусками. Всевозможные чипсы, сухарики, фисташки и т.д. Конечно, это не консервы, ну хоть что-то, этим хотя бы в принципе можно наесться.

Я решил не открывать задние большие двери, всё-таки они громыхнули больше, а нам лишнее внимание не нужно, к тому же много мы брать не собирались. Поэтому я открыл боковую дверь.

Машина была на половину пустая. Товару много не было изначально, либо большую его часть выгрузили до этого. Я запрыгнул внутрь, и стал проводить беглую ревизию. Больше всего в машине оказалось закусок к пиву, семечки, фисташки, орешки, кальмар. Конечно, этим наестся было сложно, однако перекусить, занять руки, или просто что-нибудь пожевать можно было вполне. Там же я обнаружил чипсы и сухарики, этим уже можно было наестся, хотя бы от части.

Хуже всего обстояли дела с последним. Рыба, которая каким-то образом оказалась в машине с закусками, уже испортилась, и источала довольно-таки неприятные запах. Мда, с одной стороны нам повезло, а с другой…

После употребления всех вышеперечисленных продуктов, через часа два наступил дикий сушняк, совершенно не к месту, так как воды и без того было мало, и считалась она на глотки.

Положение, мягко говоря, незавидное. Мы, конечно, позвали наших товарищей, закинули в свои рюкзаки вдоволь различными видами закусками, если что, можно будет потом даже обменять на что-нибудь. Однако главной проблемы это не решало.

— Уже почти стемнело, — к месту заметил Денчик. – Я не хочу нагнетать, но пока есть, хотя бы кропаль света, лучше поискать квартирку.

— Так-то верно, — согласился Абрам. – Ну что, мне кажется большего мы здесь не найдём, так что пора двигать.

Я был немного в растерянности, с одной стороны, совершенно естественно хотелось чувствовать себя лидером, принимать важные решение, хотелось чтобы ко мне прислушивались, шли за мной. А с другой… Если что-то случится, пойдёт не так, виноватым останется только один, и им буду я. Это пугало, и порой отталкивало от лидерских позиций. Вот и сейчас, я был в растерянности. И вроде бы уже они и сами всё решили, почти каждый сказал, что нужно двигаться в стороны домов, но мне было немного боязно идти туда без продуктов питания, лишь с нашими изначальными скромными запасами.

— Ладно, идём, — сказал я, выпрыгивая из кузова машины, и уже было пошёл за остальными, но остановившись, попятился назад.

— Рамчик ты куда? – спросил. Горев, немного опешив от моего неожиданного нелогичного действия.

— Вы идите, — бросил я своим товарищам через плечо. – Идите, я сейчас, я вас догоню

Моя команда отправилась дальше, в сторону дома, а я между тем решил вернуться к машине, было место о которым мы забыли, и ничего там не искали. Это была кабина, а у водителей всегда там что-то припрятано.

Я открыл дверь, залез внутрь, и начал рыскать по кабине. В бардачке нашлась целая бутылка водки! Я не приверженец алкоголя, но вещь полезная. Между сиденьями нашёлся прозрачный целлофановый пакет, в котором по виду лежала какая-то выпечка, и довольно много. Однако, открыв пакет, и учуяв запах прущий из пакета, я бросил эту выпечку в окно.

За сиденьями я обнаружил целый клад. Две двух литровые бутылки, наполненные водой, холодненькой, чистенькой. Раньше в них плескалась оранжевая «Фанта» и бордовая «Кола», а сейчас, здесь жидкость, ценнее нефти, золота и всех драгоценностей вместе взятых.

Три бутылки (одна с водкой, две другие с водой) отправились в рюкзак. Я хлопнул дверью машины выпрыгивая из неё, и не сбавляя хода побежал следом за своими друзьями.

Далеко они не ушли, нет, они не ждали меня как средневековые рыцари, по законам чести и братства, нет, всё гораздо прозаичнее, им просто было немного страшно. Так же как и мне, но им больше. Один из команды куда-то ушёл, и его пока не видно, кто следующий? Конечно, мысли абсурдные, но в подобных ситуациях, в голову к человеку лезут только бредовые идеи. Такое она, человеческое естество.

Я догнал их окончательно только у нужного нам подъезда. Там мы немного передохнули, перевели дух, на всякий случай вооружились, кто чем может. Конечно, вряд ли кто –то нападёт на нас в доме, однако возможное всякое. Никто не отменял бомжей, которым в принципе и в Красноярск идти не надо, квартир оставленных вон сколько.

Ну да ладно, я отвлёкся. Между тем в мою правую руку легла неплохая арматура, длинной где-то в 70, плюс минус десять сантиметров, не до измерений длинны моего орудия мне тогда было. Она была довольно –таки тонкой, так что ей можно было и огреть хорошенько, и при большом желании проткнуть, так что я был в себе полностью уверен, как-никак руку холодел, метал.

Мы вошли внутрь. Как только закрылась дверь за последним из нашей команды, наступил кромешная тьма, в глаз сильно зарябило и довило резкость. Я видел своих близко стоящих ко мне друзей, слева перила, или не перила. Чёрт побери, эту темноту!

Чуть впереди от меня упал Артём, скорее всего не заметил ступеньку, или скорее всего просто не увидел её. В темноте и тишине, раздался звук, который по хорошему нужно было бы запикать, или заменить звёздочками, цензура превыше всего.

Джордж поставил свою трубу к стене, и наклонившись начал рыскать руками чтобы найти на полу Артёма и помочь ему встать. Вскоре на двигающегося в поисках друга взад вперёд Джорджа наткнулся Абрам, после чего на пол полетел и сам Жора, увлекая за собой свою железную трубу, сильно зазвеневшую после падения на ступеньки.

Не о какой пафосе и не шла речь, сейчас мы выгладили настолько глупо, что всего моего стыда не хватит. Нужно будет поработать над слаженностью действий в команде, промелькнула почему-то мысль.

— Так стоп! – сказал я. – Не шевелимся, поднимаемся по одному, потихоньку, не размахивая руками, не пинаясь и не за что не хватаясь. Просто, тихо, поднимайтесь.

Один за другим встали Абрам, Джорджи последним, придавленный двумя не маленькими людьми встал Артём.

— Так, — на выдохе подытожил я. – Теперь, берём друг друга за руки, да это по-гейски, но ничего не поделаешь.

Они не стали задавать вопросы, а просто взяли друг друга за руки, образовав цепочку.

— Теперь, — продолжал я. – Кто там ближе всех к лестнице?

— Я! – услышал я, звук действительно доносящийся откуда-то спереди, голос, судя по всему принадлежал Древаль. – Я ближе всех!

— Почему ты так решил? – спросил, похоже, рядом стоящий Дравдин.

— Может, потому что я стаю на ступеньках, а ты нет? – ехидно спросил Древаль, упиваясь тем, что он оказался прав.

— Ага, Древаль, давай, начинай подниматься, только сначала ногой аккуратно нащупаю ступеньку, а потом уже наступай, остальные идём следом! – командовал я. – И держимся за перила!

И вот так, потихоньку, не спеша, с дочерепашьей скоростью мы стали подниматься вверх. С самого начала всё пошло как-то не так, как мы рассчитывали, но хотя бы пошло, а могли и вообще все та в падике поубиваться.

Как раз вовремя, глаза привыкли к отсутствия света, конечно, всего было не видно, однако контуры и очертания вполне стали различимы. Благодаря чему скорость нашего передвижения многократно увеличилась.

Мы решили искать квартиру с третьего по пятый этаж. Выше холодно, ниже тоже холодно, конечно был ещё ряд причин, однако о них сейчас не будем.

Мы остановились у двери, идущей сразу по правую сторону от лестницы. Я взялся за ручку, надавил в низ. Увы и ах, она была закрыта. Варианта два, либо хозяева закрылись внутри, либо закрыли за собой.

— Надо ломать, — констатировал Древаль.

— Где твоё судно капитан? – попытался не к месту пошутить Дравдин.

— Ну чего ты, давай, ломай, — начал наезжать на Дениса, немного обидевшийся Древаль. – Давай, я посмотрю на тебя, остряк… (последнее слово запрещено цензурой).

— Так всё, успокоились! – зашипел Денчик Шагеев. – Давай Абрам, ломай.

— В смысле я? – запротестовал двухметровый подросток. – Почему я?

— Блин, Санёк, тебе же раз плюнуть дверь выбить, ты же вон какой здоровый, не все, такие как ты, — начал было говорить Денчик.

— Да так и скажи, что у тебё очко жмёт дверь в чужую дверь выбить, — с насмешкой ответил Денчику Абра.

— А тебе не жмёт? Тебе что ли не жмёт? Мы сейчас между прочим хотим в чужую квартиру вломится и там ночевать остаться! У каждого очко жать будет.

— Может, тогда следующую дверь проверим? – предложил Джордж.

— Да ну, это не вариант, — возразил я. – Они скорее всего все закрыты, это же логично, что уходя дверь за собой нужно закрывать, особенно когда вокруг столько мародёров, так, дёргая за ручки можно и до 9 этажа дойти.

— Да хватит уже демагогию разводить! – невыдержан Артём, выдавив из себе не свойственное ему культурное слово.

Он подошёл к двери, надавил на ручку, даже почти повис на ней, и отклонившись назад ударил в дверь плечом, затем ещё и ещё раз.

— Пацаны, чего стоите, давайте помогайте!

И вот уже всемером мы навалились на деревянную, но крепкую дверь. Мы действовали под счёт, на раз два три, вкладывая все силы в удар плечом о дверь. И вот, наконец, дверь в районе замка треснула, и после следующего удара дверь буквально распахнулась, и мы ввалились внутрь.

Первое, что я почувствовал, это ударивший в нос резкий замах мертвечины. И мне уже стало понятно, что мы обнаружим внутри, и от того заходить внутрь как-то не очень хотелось. Именно в этот момент, я пожалел, что мы взломали эту чёртову дверь. Чтоб тебя!

— Пройдём? – спросил Абрам.

— Зачем? – спросил Дравдин. – И так не самым хорошим образом поступили по отношению к мёртвым, ещё и покой их потревожим, не по-божески это…

— Я не знал что ты верующий, — удивился Джордж.

— Я тоже, — ответил Денис практически безразличным тоном.

Не знаю что, может быть какая-то неведомая сила, в которую я особо не верю, любопытство, интуиция понесла меня в дальнюю комнату, которая являлась спальней. То что я нашёл там, отпечаталось в моей памяти. На кровати лежало трое.

Мужчина довольно таки большой, остающийся таким, даже после сильного усыхания, женщина, видимо его жена. Посредине маленький свёрток, в котором, как, оказалось, лежал младенец. У всех троих кожа почерневшая, буквально обхватившая вплотную кости. Рты открыты, глаза впали, ужасное зрелище. Видимо в последние секунды жизни, они пытались улыбаться, однако, после смерти улыбки превратились в зловещие гримасы, будто бы дьявол намекает нам оттуда, что всё уже решено, пусть даже ты надеешься на лучшее…

— Почему? Зачем? И как? – повторял одни и те же вопросы Денчик, прислонившись к стене.

— Таблетками, — сказал Абрам, кидая мне в руки пустую баночку из под снотворного, которую он нашёл видимо на прикроватной тумбочке. – Наверное, они подумали, что лучше умереть, чем жить в постоянном страхе и боле.

— Мда, — досадно протянул я. – Артём, посмотри в шкафу покрывало, накроем их пойдём дальше.

В шкафу ничего не оказалось, после чего Артём полез в комод, откуда он извлёк какое-то покрывало, украшенное цветами. Мы осторожно накрыли мертвецов, и молча ушли восвояси. Дверь, как оказалось восстановлению не подлежит. Мы сделали всё что было в наших силах, чтобы хоть как-то закрыть двери. Конечно, потом сюда всё равно проберутся сначала крысы, за ними собаки, однако для нас это не имело значения.

— Так, — сказал я немного захрипев, и прокашлявшись, в горле сильно першило, хотело заплакать, хоть и говорят что мужчины не плачут, но когда видишь такое… — Давайте следующую.

— А ведь если задуматься, — сказал Джордж. – Им сейчас легче чем нам, может тоже стоило так сделать, раз и всё, всё кончено, никаких тебе походов, рисков голода. Раз, и ты в раю…

Эти мысли начинали меня пугать, я сделал шаг в сторону Джорджа и влепил ему охладительную пощёчину, на которую он даже и не обратил внимания.

— А ведь он прав, жить то теперь не за чем, — пробормотал Артём.

Да, Артём! Вечный весельчак, который, даже имея кучу двоек по предмету мог запросто не придти на него, или забить на домашнюю по этому уроку, в тоже врем шутить, веселится под риском вылета! А сейчас, он упал духом. И не только он. Все сильно приуныли.

— Вы чего, пацаны? – спросил я оглядывая своих спутников. – Вы чего? Все умирают, они умерли, мы умрём, все умрут, рано или поздно. А пока нужно жить, выживать, стараться…

— А зачем? Что дальше то будет? Жить в грёбаном средневековье? Драться за кусок хлеба и убивать за клочок плодородной земли. Ад на земле, ад там, какая разница?

— Да что с вами такое-то! Ну да, давайте, ляжем здесь все и будем ждать смерти! Давайте! До нас же люди как-то выживали? Чем мы с вам хуже? Конечно, просто, умереть, обрубить все концы, решить все проблемы, одним движением. Ну да, так оно и будет, конечно, идеальный план. Не знаю, как вы, а я ещё поборюсь! Жизнь дана одна, и счастье уже в том, что ты живёшь! Слышишь пение птиц, лай собаки, завывание звуки! Потом этого не будет! Ты умрёшь и всё, ты для чего жил? Добиться чего то в жизни? Что тебе сейчас мешает? Что?!

Говоря со своими товарищами, я заметил, как немного приоткрылась дверь, напротив нас. Небольшая щель, сначала я подумал сквозняк, но затем я совершенно отчётливо увидел там глаз, человеческий глаз, за нами кто-то наблюдал!

Представьте эту картину, вот только что я стоял и достаточно громко пытался переубедить, подбодрить своих друзей, и вот я неожиданно замолчал, даже не закончив свою фразу по смыслу, и уставился в одну точку.

— Ей, Рамштайн, ты чего? – спросил меня Абра.

Я ничего не смог ответить, это как столкнутся с медведем нос к носу, я буквально потерял дар речи, не знаю почему, но я испугался, и поэтому лишь показал пальцем на приоткрытую дверь.

Денчик развернулся, и от неожиданности ударил со всей силы ногой в дверь, после чего она распахнулась, и этот неизвестный «шпион» кубарем покатился по прихожей. Как ни странно, мы быстро среагировали, и тут же забежали в обитаемую кем-то квартиру.

И снова, как и раньше, первое, что я почувствовал, это неприятных, режущий нос запах. Однако если раньше пахло уже довольно таки давно полежавшими трупами, до здесь, совершенно очевидно попахивало человеческими выделениями. Да, да, как бы это не звучало, присутствовал запах прелой мочи как минимум, можно конечно сильно морщить нос по этому поводу, но факт есть факт.

Второе, из того что меня удивило, так это сам шпион. Он был, скажем так, не очень славянской внешности, одет был во всё чёрное, чёрные кроссовки, того же цвета спортивный костюм, и угольно-чёрные волосы. Немного темноватая кожа, скорее даже тёмно-жёлтая. Был он маленького роста, как, в общем-то, и все среднеазиатские мигранты. В глазах его читался неподдельный страх и ужас:

— Нет, не бейте, не трогайте пожалуйста, — со свойственным мигрантам акцентом завопил чурка.

— Да успокойся ты, — сказал ему Абрам. – Только скажи, где хозяева?

— Не был никого, мы пришли пусто было, никого не трогали, никого не обидели, просто решили переночевать, на одну ночь, только не трогайте.

— На одну ночь говоришь? – спросил скептически настроенный Горев. – А запашина стоит, будто здесь табун лошадей нагадил. Вас что, в ваших чурко-странах в туалет по-человечески ходить не учат? Или вы обезьяны до сих пор углы метите?

Я глянул на бедного азиата, он был беспомощно, конечно, нахлынули сантименты, а прежде никогда за чурок не заступался, скорее даже наоборот, придерживался националистических взглядов. Ну вот вдруг, именно сейчас, мне его стало жалко. Он стоял, опустив голову, смотря в мол, молчал, старайся ничего не сказать в ответ, он боялся, ничего не мог сделать, ему было стыдно, не ловко и жутко обидно.

— Ну всё, Артём, перестань, — не выдержал я. – Давно вы здесь?

— Нет, всего три день, — ответил тот.

— Вот вы чурки тупые, сам же до этого говорил, мол, на одну ночь, а теперь говоришь, что уже три дня здесь околачиваетесь, у вас что под вашими арабскими шапочками один тротил лежит, мозгов вообще нет?

— Артём!

— Да всё, спокоен я, спокоен! – ответил тот, явно кипя от гнева.

— Сколько ещё людей в квартире? Только быстро говори, не томи! – спросил я представителя трудолюбивых таджиков.

— Не много! Мой жена, и детишки наши, не много, — сказал он.

— Показывай своих зверёнышей, да без глупостей, я человек нервный, да и животных боюсь, — стрельнул Артём колкостью в сторону среднеазиатского друга, и в этот раз я уже не мешал ему, всё равно это бесполезно.

Таджик покорно развернулся и повёл нас в дальнюю комнату, в которой он по-видимому спрятал своих родных. Кстати сказать, который раз уже убеждаюсь, что для чурок, понятие «мало детей», немного извращённое. То есть мало для них, это когда меньше десяти, вот и здесь было так же. Единственную взрослую женщину в этой комнате, по-видимому, жену таджика, облепило штук семь маленьких детей.

— Ебун трусы! – в сердцах воскликнул Артём, увидев эту картину. – Вы что, больше ничего не делаете после того как в Россию переезжаете, только плодитесь? Инкубаторы здесь развели!

— Нам собирать вещи и уходить? – тихим спокойным, даже скорее покорным голосом спросил у меня таджик.

— Правильно думаешь, хоть в какую-то сторону у обезьян башка работает, — не унимался Артём.

— Нет, куда вы пойдёте, на ночь то глядя? – обнадёжил я таджик, и права, куда бы вы пошли с более или менее обжитого места, с семью детьми на руках?

— В смысле нет? Хочешь сказать, мы будем с этими человекообразными животными, в одном помещении находится? Или что, предлагаешь идти, и другую квартиру искать?

— Нет, с чего ты это взял? – не понимал я Артёма. – В этой квартире не одна комната, они пусть остаются здесь, а мы в зале ляжем, и все буду довольны.

— Всё равно, что спать в одной будке с собаками, — сказал Артём и сплюнул на пол, причём раньше я за ним такой радикальности не замечал.

— Всё уже решено, — сказал я. – Мы же не звери, как ты говоришь.

— Это ты решил, и почему это ты здесь командуешь а? Думаешь, раз первым подумал идти в Красноярск, так значит самый главный? Можешь за других решать? Давай спросим, кто ещё хочет ночевать под одной крышей с этим зверьём а? Ну, давайте, кто не прочь остаться здесь?

Как ни странно, все за исключением Артёма поднял руку, тот же в свою очередь оглядел нашу команду, настроенную явно против него, и плюнув на пол перед многодетной таджикской стеной ушёл со словами:

— Да пошли вы, толерантные блин.

— Артём, постой, ты куда? – забеспокоился лучший друг Артёма, Джордж.

— Куда, куда, — поищу матрасы какие-нибудь, и одеяла, спать-то будет холодно.

Слава богу, конфликт разрешился мирно. Артём был явно не в восторге, однако сдержался, большинство было не на его сторону, да и всех нас, своих друзей, он по большей мере уважал и считался с нашим мнением. Однако насколько я понял, насчёт меня он теперь не лучшего мнения.

Мы отлично устроились в самом центре зала. Было достаточно тепло, ведь помимо ковра, лежащего непосредственно на полу, мы стащили из детской несколько матрасов, и уложили их поверх ковра. Так что было достаточно тепло, плюс тёплые одеяла сверху.

Решили долго с процессом сна не затягивать, поэтому в чём есть, все залезли под одеяло. Однако сон не шёл, хоть убей не шёл. Вроде и мыслей никаких в голову не лезло, кушать не хотелось, было достаточно тепло, даже наоборот, немного жарко, однако спать не хотелось, а на дворе уже стояла ночь и непроглядная тьма.

— Я один не сплю? – раздался в тишине голос Древаля.

— Нет, — ответили один за другим все мы.

— Сейчас мы немного водочки, чисто как снотворного, — сказал Артём. – Пол рюмочки, и сон сразу придёт.

— Ну если только по пол рюмочки, — сказал я, доставая из своего рюкзака припасённый запас алкоголя.

— Ах ты Рамчик, ах ты жук! – сказал Джордж. – А говорил ведь, что не пьёшь!

— Ну, так я не пью, — осадил я Джорджа, передавая бутылку Денчику.

— А почему, кстати, ты не пьёшь? Я понимаю кончено, алкоголь зло и всё такое, но по праздникам-то, или с пацанами, по-братски, немножко можно ведь, — сказал с улыбкой Джордж.

— Нет, не пью я, вообще, — сказал я, вытаскивая из рюкзака закуски, напиваться мы не собирались, но закусить, даже пол рюмки водки следовало.

— А что так-то? Неужели боишься, что родители узнаю? – с улыбкой спросил Абрам.

— Да нет, меня как-то и не ругали никогда. Года три назад, было дело, и пьяный домой приходил, и родители видели меня, когда я был навеселе, — начал рассказывать я. – Но не били, даже не ругали. Я как-то сам всё понял. Как-то раз, просто попробовал не выпить на очередной попойке. Не выпил, смотрел на своих друзей, которые опьянев, потихоньку начинали превращаться в животных, и мне стало как-то мерзко, противно, и если честно, я искренне рад, что не пью, что сам всё понял и осознал.

— Не всем так везёт как тебе, — сказал Джордж. – Меня матушка дубасила, и не раз. Проверяли раньше, пьяный или нет, а сейчас, аллергия на алкоголь, но я считаю, по не многу всё равно нужно.

— Вот верно сказал! – заголосил Артём. – Даже больше скажу, иногда стоит убиться в дрова. Расслабиться, снять напряжение, вот ты не пьёшь, и смотри какой хмурый вечно ходишь, загруженный, думаешь постоянно о чём-то. А я? Посмотри на меня, весел, здоров и хорош как огурчик. Конечно, не каждый день «синюшкой» ходить, то иногда надо. Меня тоже дубасили родители, а как-то не дошло, видимо мало били, до меня не сразу доходит.

— Не, а меня не били, — сказал Денчик. – Просто как-то раз, пришёл домой пьяный, ну сели с отцом, поговорили по мужски. Сказал, что этой мой выбор, моя жизнь, я считаю это хорошо, когда с батей можно вот так, по душам поговорить. Он никогда не говорил со мной с позиции силы, вот честно, всегда на равных. Помню было как-то раз, лет в 13, психанул сильно, решил из дома уйти, а батя мне ударил, первый и последний раз. А потом ходил извинялся, и я навсегда запомнил его слова. Будь у меня возможность три раза прожить этот момент, первый раз я бы тебя остановил, второй, дал бы тебе уйти, а в третий бы раз поступил правильно, но получилось так, как должно было получится.

— Пацаны, уже полночь, — сказал Дравдин, поглядывая на свои механические часы.

— Вот и новый Ден, — сказал я. – А спать как-то не очень хочется. Может, поговорим?

Не доверять друзьям позорнее,