Реферат: Пакт Молотова-Риббентропа

Алтайскийгосударственный университет

Кафедра истории

Пакт Молотова — Риббентропа

(реферат)

Студент       Филатов А.С.

В 1939 годуначалась вторая мировая война. Довоенные попытки погасить ее первые очагиоказались безрезультатны. Внимательно наблюдая за механизмом агрессии Германиив Европе, советское руководство все больше понимало, что предстоит ожесточеннаявооруженная борьба с сильным, опытным и беспощадным противником. Но допоследней минуты, поддавшись иллюзии, оно полагало, что, если не «спровоцирует»Гитлера, войну можно не допустить.

1940 год.Германские войска захватили Данию, Норвегию, Белгию, Голландию и Люксембург.Французская армия сопротивлялась всего 40 дней. Потерпела поражение английскаяэкспедиционная армия, ее соединения поспешно эвакуировались на Британскиеострова. Вермахт захватил ряд стран на Балканах.

В Европе, посуществу, не оказалось силы, которая могла бы остановить агрессора.

C началом 1939года Сталин все чаще обращает внимание на внешнеполитические проблемы. Емуказалось, что кровавая чистка, проведенная в партии и стране, стабилизировалаобщество.

Хотя принятосчитать, что вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года нападениемГермании на Польшу, Сталин полагал иначе. Еще в марте того же года на съездепартии генсек заявил, что «новая империалистическая война сталафактом». И это было в значительной мере так. Япония продолжалазавоевательные действия в Китае; Италия напала на Абиссинию, а затем и Албанию;была осуществлена широкая германо-итальянская интервенция против республиканскойИспании. Мир был подожжен со многих сторон. Мюнхенская подачка Гитлеру, каксчитал Сталин, «лишь разожгла аппетиты агрессора».

Поняв всюбесплодность политики «умиротворения», а также попыток союза сАнглией и Францией, Сталин начал добиваться подписания пакта с Германией.

В течении шестилет после прихода Гитлера к власти между СССР и Германией шла «холоднаявойна». СССР активно участвовал в попытках создания системы коллективнойбезопасности против агрессии, Германия в ответ на это шла на соглашения сзападными державами против СССР (наиболее известный пример — мюнхенский сговор1938г.). Однако конечные цели германской политики не могли быть достигнуты врамках договоренности с Западом. Непосредственным объектом германской экспансиипосле захвата весной 1939 г. Чехословакии становилась Польша, которой Англияпредоставила гарантии на случай войны, и поэтому для Гитлера большое значениеприобретала позиция СССР. Гитлера не могло не беспокоить возможное противодействиесо стороны СССР нападению на Польшу, хотя для него не было секретом ослаблениеКрасной Армии после уничтожения Сталиным многих ее командиров в 1937-1938 гг.Оптимальной для Германии была бы нейтрализация СССР, и кое-какие симптомысвидетельствовали о том, что заправилы «третьего рейха» были бы непрочь нормализовать отношения с СССР.

Важным шагомСССР на пути к соглашению с Германией стало снятие 3 мая 1939 г. М.М. Литвиновас поста наркома иностранных дел и назначение вместо него В.М. Молотова, в товремя занимавшего и пост председателя СНК. Это было проявлением сменывнешнеполитического курса на коллективную безопасность, убежденным поборникомкоторого был Литвинов. Кроме того, присутствовал и элемент, связанный снациональностью Литвинова: устраняя еврея с поста главы внешнеполитическоговедомства, Сталин стремился «потрафить» Гитлеру. Первый же вопрос,заданный Гитлером Хильгеру (советнику германского посольства в Москве), был:каковы причины, побудившие Сталина дать отставку Литвинову? Хильгер ответил:стремление последнего к соглашению с Англией и Францией. Утвердительно ответилХильгер и на вопрос Гитлера, верит ли он, что Сталин готов установитьвзаимоотношения с Германией. Во время рассказа дипломата о положении в России«Гитлер весь подался вперед».

23 мая произошлособытие, имевшее существенное значение для советско-германских контактов:совещание Гитлера с главными военными чинами, на котором было принято решение онападении на Польшу «при первом же подходящем случае». Этозначительно усиливало необходимость для Германии договориться с СССР.

20 маясостоялась первая беседа Молотова с Шуленбургом; в ходе ее Молотов сделалзаявление, которое иначе как сенсационным не назвать. Он сказал: «Мыпришли к выводу, что для успеха экономических переговоров должна быть созданасоответствующая политическая база. Без такой базы, как показал опыт переговоровс Германией, нельзя разрешить экономические вопросы». До этого моментабеседы представителей СССР и Германии не выходили за рамки экономических отношений;и вот руководитель советской дипломатии выступает с предложением перейти ксфере политических отношений как приоритетной. При этом СССР вел переговоры сангло- французским альянсом и играл на этом. Контакты с Англией и Франциейосуществлялись и в целях маскировки, и для давления на Германию.

При этом Молотовуклонился от каких-либо конкретных предложений, предпочитая получить отГермании принципиальный ответ на свое предложение, хотя, учитывая сложившийсягермано-польский конфликт, ответ Германии мог быть только положительным.Характер отношений начал понемногу меняться. На встрече 17 июня между Астаховыми Шуленбургом уже германский дипломат убеждал в необходимости улучшенияполитических связей.

Окончательныйперелом произошел в конце июля 1939г. По-видимому, между 24 и 27 июля Гитлерпринял соответствующее решение. 24 июля К. Шнурре имел длительную беседу сАстаховым и заместителем торгпреда Е.И. Бабариным, в ходе которой былиобсуждены и политические отношения, причем наметилось явное взаимопонимание вэтой области.

ЗАПИСЬБЕСЕДЫ К.ШНУРРЕ С ВРЕМЕННЫМ ПОВЕРЕННЫМ В ДЕЛАХ СССР В ГЕРМАНИИ Г.А.АСТАХОВЫМ ИЗАМЕСТИТЕЛЕМ ТОРГПРЕДА СССР В ГЕРМАНИИ Е.И.БАБАРИНЫМ 27 ИЮЛЯ 1939 Г.

Согласно данномумне указанию, я пригласил вчера на ужин в '«Эвесту» советскогоповеренного в делах Астахова и руководителя здешнего торгпредства СССРБабарина. Русские оставались примерно до половины первого ночи.

1. В связи сзамечанием Астахова о прошлом тесном сотрудничестве и внешнеполитическойобщности интересов Германии и России я объяснил, что мне и сейчас такоесотрудничество кажется достижимым, если советское правительство придает емузначение. Я мог бы выделить тут три этапа.

Первый этап.Возобновление сотрудничества в области экономики путем заключения договора поэкономике и кредиту.

Второй этап.Нормализация и улучшение политических взаимоотношений. Сюда, среди прочего,относятся уважительное отношение прессы и общественного мнения к интересамдругой стороны, уважительное отношение к научному и культурному достояниюдругой стороны. Сюда же можно было бы отнести официальное участие Астахова вДнях немецкого искусства в Мюнхене, в связи с которым он обращался к г-нустатс-секретарю, или приглашение немецких участников на сельскохозяйственнуювыставку в Москву.

Третьим этапомпослужило бы возбновление добрых политических взаимоотношений либо какпродолжение того, что имело место в прошлом (Берлинский договор), либо какновое соглашение, учитывающее жизненно важные интересы обеих сторон. Этоттретий этап представляется мне достижимым, так как, на мой взгляд, на всем отрезкеот Балтийского до Черного моря и на Дальнем Востоке нет каких-либовнешнеполитических противоречий, которые исключали бы возможность такогоурегулирования отношений между двумя странами. Сюда следует добавить то общее,что существует, при всем различии мировоззрений, в идеологии Германии, Италии иСоветского Союза: враждебное отношение к капиталистическим демократиям. У нас,также как и у Италии, мало общего с капитализмом Запада. Поэтому мне кажетсядовольно-таки парадоксальным, что социалистическое государство Советский Союзименно сейчас хочет встать на сторону западных демократий.

2. Астахов,активно поддержанный Бабариным, определил путь сближения с Германией какотвечающий интересам обеих стран. Однако он подчеркнул, что возможны толькомедленные и постепенные темпы сближения. Национал-социалистическая внешняяполитика поставила Советский Союз перед лицом чрезвычайной угрозы. Мы нашлиточное понятие для определения нашей нынешней политической ситуации: окружение.Именно так определялась для Советского Союза политическая ситуация послесентябрьских событий прошлого года. Астахов упомянул антикоминтерновский пакт инаши отношения с Японией, далее Мюнхен и достигнутую нами там свободу действийв Восточной Европе, дальнейшие последствия которой могут быть направлены противСоветского Союза. Мы же считаем Прибалтийские государства и Финляндию, а такжеРумынию сферой наших интересов, что усиливает у советского правительстваощущение угрозы. В Москве не могут поверить в резкое изменение немецкой политикив отношении Советского Союза. Можно ожидать лишь постепенных перемен.

3. В своемответе я указал на то, что за это время германская политика на Востокепретерпела изменения. У нас не может быть и речи об угрозе Советскому Союзу;наши цели имеют другое направление. Молотов в своей последней речи сам назвалантикоминтерновский пакт камуфляжем коалиции, направленной против западныхдемократий. Он знаком с данцигским вопросом и со связанным с ним польским вопросом.Я вижу здесь все, что угодно, только не противоречие германских и советскихинтересов. Наши пакты о ненападении и сделанные в связи с этим предложениядостаточно ясно показали, что мы уважаем независимость Прибалтийских государстви Финляндии. У нас прочные дружественные отношения с Японией, но они ненаправлены против России. Германская политика направлена против Англии. Это — самое главное. Я мог бы показать, как уже говорилось выше, широкомасштабноеравновесие обоюдных интересов, учитывающее жизненно важные для русских вопросы.Но эта возможность будет исключена в тот самый момент, когда Советский Союз,подписав договор, встанет на сторону Англии против Германии. Только по этойпричине я возражаю против того, что взаимопонимание между Германией и СоветскимСоюзом можно достигнуть лишь медленными темпами. Сейчас момент подходящийy, ноне после заключения договора с Лондоном. Об этом должны поразмыслить в Москве.Что Англия может предложить России? В лучшем случае, участие в европейскойвойне и враждебность Германии, но врядли хоть одну заманчивую для России цель.А что, напротив, можем предложить мы? Нейтралитет и неучастие в европейскомконфликте, и, если Москве будет угодно, германское соглашение по урегулированиювзаимных интересов, которые, как и в прежние времена, будут полезны обеимстранам.

4. В дальнейшемАстахов опять вернулся к вопросу о Прибалтийских странах и спросил, нет ли унас там других, далеко идущих политических целей помимо экономическогопроникновения. Так же сильно его занимал и румынский вопрос. Про Польшу онсказал, что Данциг так или иначе отошел бы к рейху, и что вопрос о коридоретоже нужно как-нибудь решить в пользу рейха. Он задал вопрос, не отойдут ли кГермании также бывшие австрийские территории, особенно территории Галиции иУкраины. Описывая наши торгово-политические отношения с Прибалтийскимигосударствами, я ограничился тем, что сказал, что из всего этого не вытекаетпротиворечие германо-русских интересов. В остальном же решение украинскоговопроса показало, что мы не стремимся ни к чему такому, что угрожало бы СоветскомуСоюзу...

Послерассуждений русских у меня сложилось впечатление, что в Москве еще не принялиникакого решения, которое в конце концов примут. О состоянии и перспективахпереговоров по договору с англичанами русские отмолчались. По всему кажется,что Москва придерживается тактики оттягивания и затягивания для того, чтобыотложить принятие решений, значимость которых они полностью осознают...

Хотя переговорыбыли первостепенным вопросом, обе стороны старались не показывать этого. Состороны Германии это было в своем роде приманкой, при помощи которойгитлеровское руководство хотело сделать договор для СССР более привлекательным.Сталин же после 1933 г. опасался агрессии со стороны Германии. К тому же этотдоговор означал разрыв с Англией и Францией. Но тайну переговоров не удалосьсохранить. Сотрудник германского посольства в Москве Г.Гервард фон Биттенфельд,имевший доступ к секретным документам, информировал американского дипломатаЧ.Болена об их содержании. Таким образом, правительство США было в курсепереговоров и информировало о них правительства Англии и Франции. Но они несделали из столь важной информации соответствующих выводов.

ПИСЬМОВРЕМЕННОГО ПОВЕРЕННОГО В ДЕЛАХ СССР В ГЕРМАНИИ Г.А. АСТАХОВА ЗАМЕСТИТЕЛЮНАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР В.П. ПОТЕМКИНУ 27 ИЮЛЯ 1939 Г.

1. В этой почтеВы найдете записи моих бесед со Шнурре, в которых последний, помимо постановкитех или иных конкретных вопросов, всячески пытается уговорить нас пойти наобмен мнениями по общим вопросам советско-германского сближения. При этом онссылается на Риббентропа как инициатора подобной постановки вопроса, которуюбудто бы разделяет Гитлер. Как Вы помните, примерно то же, но в болееосторожной и сдержанной форме, мне говорили Вайцзекер и Шуленбург.

Мотивы подобнойтактики немцев ясны, и мне вряд ли стоит подробно останавливаться на этом. Неберусь я также и формулировать какое-либо свое мнение по этому вопросу, так какдля этого надо быть в курсе деталей и перспектив наших переговоров с Англией иФранцией (о каковых мне известно лишь из газет). Во всяком случае, я мог быотметить, что стремление немцев улучшить отношения с нами носит достаточноупорный характер и подтверждается полным прекращением газетной и прочейкампании против нас. Я не сомневаюсь, что если бы мы захотели, мы могли бывтянуть немцев в далеко идущие переговоры, получив от них ряд заверений поинтересующим нас вопросам. Какова бы ни была цена этим заверениям и на скольдолгий срок сохранили бы они свою силу, это, разумеется, вопрос другой.

Во всяком случае,эту готовность немцев разговаривать об улучшении отношений надо учитывать и,быть может, следовало бы несколько подогревать их, чтобы сохранять в своихруках козырь, которым можно было бы в случае необходимости воспользоваться. Сэтой точки зрения было бы, быть может, нелишним сказать им что-либо, поставитьим ряд каких-нибудь вопросов, чтобы не упускать нити, которую они дают нам вруки и которая, при осторожном обращении с нею, нам вряд ли может повредить...

2 августа Шнурреобратился с конфиденциальным письмом к Шуленбургу, в котором заметил, что вГермании политическая проблема России рассматривается с чрезвычайнойнеотложностью. Такой вывод он сделал из ежедневного общения с Риббентропом,постоянно контактировавшим с Гитлером. Шнурре писал далее:«Вы можете себепредставить, с каким нетерпением здесь ожидают Вашу беседу с Молотовым».По словам Астахова, 10 августа Шнурре в беседе с ним сказал, что«германское правительство наиболее интересует вопрос нашего отношения кпольской проблеме». В ряде донесений Астахов сообщал, чего можно ожидатьот немцев. Так, 8 августа он писал:«Немцы желают создать у насвпечатление, что готовы были бы объявить свою незаинтересованность в судьбеприбалтов (кроме Литвы), Бессарабии, русской Польши(с изменениями в пользунемцев) и отмежеваться от аспирации на Украину… чтобы этой ценойнейтрализовать нас в случае войны с Польшей». 12 августа:«Отказ отПрибалтики, Бессарабии, Восточной Польши (не говоря уже об Украине)- это вданный момент минимум, на который немцы пошли бы без долгих разговоров, лишь быполучить от нас обещание невмешательства в конфликт с Польшей».

Сталин и Молотовуже располагали сведениями о том, что подготовка нападения на Польшу вступила взавершающую фазу, и в этих условиях можно значительно преумножить свою долюдобычи. И немцы знали это. 6 августа Вайцзеккер записал: «Москва ведетпереговоры с обеими сторонами и наверняка еще в течении некоторого времени сохранитза собой последнее слово, во всяком случае более длительно, чем этосогласовывалось с нашими сроками и отвечало бы нашему нетерпению». В связис этим Германией предпринимались шаги к ускорению переговоров. В частностипредлагалось отправить в Москву с делегацией одного из главарей фашистов с ярковыраженным партийным прошлым. В качестве такого кандидата Шнурре называлГ.Франка- одну из наиболее одиозных фигур среди соратников Гитлера. О том жесвидетельствовало приглашение советских представителей на Нюрнбергский съездНСДАП. По этому поводу Астахов 27 июля писал Потемкину:«С одной стороны,присутствие на съезде имеет большое информационное значение и дает большиевозможности контакта, установления связей и проведения разъяснительной работысреди немецких и иностранных дипломатов. С другой стороны, наше появление впервыеза все время существования режима вызовет, конечно немало толков вангло-французской печати. Вам предстоит решить, что важнее».

Кульминационнымпунктом переговоров стала, вероятно, встреча Молотова с Шуленбургом 15 августа.Посол изложил инструкции, полученные от Риббентропа.

ИНСТРУКЦИЯ ИМПЕРСКОГО МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНСКОМУПОСЛУ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 14 АВГУСТА 1939 Г.

Прошу Васпосетить господина Молотова и сообщить ему следующее:

1.Противоречие в мировоззрении между национал-социалистической Германией и СССРбыло в прошедшие годы единственной причиной того, что Германия и СССРпротивостояли друг другу в двух раздельных и борющихся друг против другалагерях. Ход развития в последнее время, как кажется, показывает, что различныемировоззрения не исклычают разумных отношений между обоими государствами ивосстановлении нового хорошего сотрудничества. Период внешнеполитическойвраждебности мог бы тем самым быть законченным навсегда и стать путем в новоебудущее для обеих стран.

2.Реальных противоречий в интересах между Германией и СССР не имеется. Хотяжизненные пространства СССР и Германии соприкасаются, но в своих естественныхпотребностях они не пересекаются. Тем самым заранее отсутствует причинаагрессивной тенденции одной страны против другой. Никаких агрессивных намеренийпротив СССР Германия не имеет. Имперское правительство придерживается тогомнения, что между Балтийским морем и Черным морем нет такого вопроса, которыйне мог бы быть урегулирован к полному удовлетворению обеих стран.

Сюдаотносятся такие вопросы, как: Балтийское море, Прибалтика, Польша, вопросыЮго-Востока и т.д. Сверх того, политическое сотрудничество обеих стран могло быбыть только полезным. Это касается также германской и советской экономик,которые могли бы дополнять друг друга в любом направлении.

3.Нет никакого сомнения в том, что германо-советская политика подошла ныне к историческому поворотному пункту. Политические решения, которые предстоит вближайшие дни принять в Берлине и Москве, будут иметь решающее значение дляформирования отношений между германским народом и народами СССР на многиепоколения. От них будет зависеть, скрестят ли однажды вновь и без всякойпричины оба народа свое оружие или вернутся к дружественным отношениям. Обеимстранам в прошлом всегда было хорошо, когда они были друзьями, и плохо — когдаврагами.                                                                                             

4.Правдой является то, что Германия и СССР в результате многолетнейидеологической вражды сегодня не доверяют друг другу. Еще предстоит устранитьмного скопившегося мусора. Но следует констатировать, что в течении этоговремени естественная симпатия немцев ко всему русскому никогда не исчезала. Наэтом можно заново строить политику обоих государств.

5.Имперское правительство и Советское правительство в соответствии с имеющимсяопытом должны учитывать, что капиталистические западные демократии являютсянепримиримыми врагами как национал социалистической Германии, так и СССР. Нынеони заключением военного союза снова пытаются втравить СССР в войну противГермании. В 1914 году эта политика имела для России плохие последствия.Настоятельный интерес обеих стран- на все будущие времена избежать растерзанияСССР и Германии в интересах западных демократий.

6.Вызванное английской политикой обострение германо-польских отношений, а такжеанглийское подстрекательство к войне и связанные с этим стремления к союзутребуют быстрого выяснения германо-русских отношений. Иначе без германскогосодействия события могли бы принять такой оборот, который лишит оба правительствавозможности возродить германо-советскую дружбу и в данном случае совместноразрешить территориальные вопросы в Восточной Европе. Поэтому руководство вобеих странах не должно допустить такого хода событий и вовремя активновмешаться. Было бы роковым, если бы из-за взаимного незнания взглядов инамерений пути обоих народов окончательно разошлись. У Советского правительства,как нам известно, тоже имеется желание внести ясность в германо-советскиеотношения. Но поскольку, как свидетельствует предшествующий опыт, это можетбыть осуществлено по обычным дипломатическим каналам лишь медленно, господинимперский министр иностранных дел Риббентроп готов прибыть в Москву с краткосрочнымвизитом, чтобы от имени фюрера изложить господину Сталину взгляды фюрера.Только в ходе личной беседы может быть, по мнению господина фон Риббентропа,достигнуто изменение и возможность заложить при этом фундамент окончательногоулаживания германо-русских отношений.

Дополнение:Прошу не передавать господину Молотову эту инструкцию в письменном виде, адословно зачитать ее. Я придаю значение тому, чтобы она как можно точнее дошладо господина Сталина, и уполномочиваю Вас в данном случае по моему поручениюпросить господина Молотова об аудиенции у господина Сталина, чтобы Вы смоглисделать ему это важное заявление также непосредственно. Наряду с разговором сМолотовым предварительным условием моего визита была бы обстоятельная беседа соСталиным.

                                                                                     Риббентроп

Молотоввнимательно выслушал сообщение, назвал его крайне важным и заявил, чтонемедленно передаст его правительству. Что же касается приезда Риббентропа, тоМолотов сказал, что «подобная поездка требует соответствующихприготовлений для того, чтобы обмен мнениями дал какие-либо результаты».Особенно заинтересовало наркома сообщение советского поверенного в делах в Римео некоем германском плане урегулирования отношений с СССР, одним пунктом которогобыло заключение пакта о ненападении. Посол ответил, что с Риббентропом этотвопрос еще не обсуждался. В своем послании Вайцзеккеру Шуленбург отметил, чтопредложение о визите Риббентропа очень польстило Молотову. Следует такжезаметить, что в то же время советское правительство просило Англию и Франциюприслать в Москву для переговоров министров, но прибыл представитель, не имеющийподобных полномочий.

Уже 16 августаРиббентроп потребовал у Шуленбурга, чтобы он снова встретился с Молотовым исообщил ему, что Германия готова заключить пакт о ненападении сроком на 25 лет.Встреча состоялась 17 августа, и в ходе ее послу был вручен ответ советскогоправительства на заявление германской стороны, сделанное двумя днями раньше. Вэтом документе после напоминания о враждебных действиях Германии по отношению кСССР в прошлом выражалось согласие урегулировать отношения; первым шагом кэтому может быть заключение торгового и кредитного соглашения; вторым — заключение пакта о ненападении или подтверждение Договора о нейтралитете 1926года. Особо оговаривалась необходимость одновременно подписать специальныйпротокол, который определит интересы сторон в том или ином вопросе внешнейполитики и явится неотъемлемой частью пакта. От сюда видно, кто являлсяинициатором секретного протокола.

Во время беседы17 августа Молотов говорил о будущем пакте значительно конкретнее, чем в ходепредыдущей беседы с послом. Для этого пакта, по мнению Молотова, примером могутпослужить аналогичные пакты о ненападении, заключенные Советским Союзом с рядомдругих стран. Что же касается вопроса о протоколе, то он сказал: «Инициативапри заключении протокола должна исходить не только от советской, но и отгерманской стороны» и добавил, что вопросы, затронутые в германскомзаявлении от 15 августа (т.е. о Польше и Прибалтике) не могут войти в договор(он будет опубликован), они должны войти в протокол (он будет секретным).Молотов дал понять, что Сталин находится в курсе переговоров, и что вопрос сним согласован. Советская сторона поддержала желание Риббентропа приехать вМоскву, но было оговорено пожелание Москвы проделать всю работу без лишнего шума.Это диктовалось необходимостью подготовить общественное мнение в стране и зарубежом к столь резкой смене внешнеполитического курса.

И вновьРиббентроп потребовал встречи с Молотовым.

ДИРЕКТИВА ИМПЕРСКОГО МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНСКОМУПОСЛУ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 18 АВГУСТА 1939г.

Прошу Вас ещераз добиться немедленной беседы с господином Молотовым и использовать всеимеющиеся средства для того, чтобы беседа эта состоялась без всякогопромедления. Во время этой беседы прошу говорить с господином Молотовым, имея ввиду следующее:

Имперскоеправительство с большим удовлетворением восприняло из его последнего заявленияпозитивное отношение Советского правительства к формированию новыхгермано-русских отношений. Разумеется, и мы тоже при нормальных условиях былибы согласны подготовить и обычным путем осуществить новое урегулирование германо-русскихотношений. Но нынешнее положение делает необходимым, на взгляд фюрера,использовать другой метод, который быстрее приведет к цели. По его словам, мыдолжны считаться с тем, что в любой день могут произойти инциденты, которыесделают неизбежный конфликт [с Польшей ]. Судя по поведению польскогоправительства, развитие событий в этом направлении находится не в наших руках.Фюрер считает во время выяснения германо-русских отношений не дать застигнутьсебя врасплох началом германо-польского конфликта. Он считает ихпредварительное выяснение необходимым для того, чтобы в случае конфликта учестьрусские интересы, а без такого выяснения сделать это было бы, разумеется,тяжело.

Сделанноегосподином Молотовым заявление ссылается на Ваше первое сообщение от 15августа. В моей дополнительной инструкции об этом сообщении ясно сказано, чтомы полностью согласны с идеей пакта о ненападении, гарантирования Прибалтийскихгосударств и оказания влияния на Японию. Таким образом, все конструктивныеэлементы для немедленного начала прямых устных переговоров и окончательнойдоговоренности имеются.

В остальном Выможете упомянуть, что названный господином Молотовым первый этап, а именно,завершение переговоров о новом германо-русском экономическом соглашении, насегодня осуществлен, так что следовало бы приступить ко второму.

Поэтому мыпросили бы [Советское правительство] немедленно сообщить о позиции, занятой импо отношению к предложенной в дополнительной инструкции моей немедленнойпоездке в Москву. Прошу при этом добавить, что я прибыл бы с генеральнымиполномочиями от фюрера, которые уполномочивают меня исчерпывающим и завершающимобразом урегулировать весь комплекс вопросов.

Что же касаетсяпрежде всего пакта о ненападении, то для нас этот вопрос настолько прост, что нетребует никаких долгих переговоров. Мы думаем здесь о следующих трех пунктах,которые я прошу господину Молотову зачитать, но в письменном виде непередавать:

Статья первая.Германский рейх и СССР ни в коем случае не прибегнут к войне или к другому видуприменения силы друг против друга.

Статья вторая.Этот договор вступает в силу немедленно после подписания и действует бездополнительного продления на срок 25 лет.

Прошу при этомзаметить, что я в состоянии ( что касается данного предложения ) при устныхпереговорах в Москве урегулировать все детали и в случае необходимости учестьрусские интересы. Точно также я в состоянии подписать специальный протокол,который урегулирует интересы обеих стран в тех или иных вопросах внешней политики,например, разграничение сфер интересов в районе Балтийского моря, Вопрос оПрибалтийских государствах и т.п. Такое урегулирование, которое, как намкажется, имеет большое значение, тоже возможно только в ходе устной беседы.

В связи с этимпрошу подчеркнуть, что германская внешняя политика подошла сегодня кисторическому повороту. Я прошу вести на сей раз беседу (не говоря уже овышеизложенных статьях договора ) не зачитывая данную инструкцию, а в духепредстоящих высказываний добиваться быстрого осуществления моей поездки и соответственнореагировать на все обновленные русские возражения. При этом Вы должны иметь ввиду тот решающий факт, что быстрое возникновения открытого германо-польскогоконфликта является делом вероятным, и поэтому мы в огромнейшей степенизаинтересованы в том, чтобы моя поездка в Москву состоялась немедленно.

Сказанодостаточно откровенно, что Германии позарез нужен нейтралитет СССР по отношениюк агрессии против Польши (в то момент речь шла еще только о нейтралитете), иона готова уплатить за это. Данный документ показывает, что выбор в пользуГермании был сделан уже давно; соглашение с ней обеспечивало солидные территориальныеприращения, к тому же СССР оставался в стороне от “большой” войны. В случаесоюза с Западом грозило очень скорое участие в такой войне, неподготовленностьк которой была очевидна. Поэтому Сталин резонно выбрал Германию.

19 августаМолотов и Шуленбург встречались дважды (второй раз Молотов пригласилгерманского дипломата всего через полчаса после его возвращения из Кремля). Вовремя второго визита (который понадобился, по-видимому, после доклада МолотоваСталину о содержании только что закончившейся беседы) Молотов вручил Шуленбургусоветский проект пакта о ненападении. Вопреки недавней рекомендации, даннойМолотовым немцам, этот проект в одном, но очень существенном пункте не совпадалс прежними пактами, заключенными СССР: в нем отсутствовала статья о денонсациив случае нападения одной из договаривающихся сторон на третью державу. Проектзаканчивался постскриптумом следующего содержания: “Настоящий пакт действителенлишь при одновременном подписании особого протокола по пунктамзаинтересованности договаривающихся сторон в области внешней политики. Протоколсоставляет органическую часть пакта”. Комментируя советский проект, Молотов сказал:“Вопрос о протоколе, который должен являться неотъемлемой частью пакта,является серьезным вопросом. Какие вопросы должны войти в протокол, об этомдолжно думать германское правительство. Об этом мы также думаем”.

Немцев в этотмомент интересовало прежде всего другое- как бы максимально ускорить приездРиббентропа в Москву. Возник спор из-за даты визита. Сначала было решенопринять германского министра спустя неделю после заключения договора поэкономическим вопросам (он был подписан 19 августа), а затем была назначенаболее близкая дата.

Последнимаккордом стало личное послание Гитлера Сталину.

ГОСПОДИНУ СТАЛИНУ. МОСКВА 20 АВГУСТА 1939 г.

1.   Я искреннеприветствую подписание нового германо-советского торгового соглашения вкачестве первого шага к перестройке германо-советских отношений

2.   Заключение сСоветским Союзом пакта о ненападении означает для меня закрепление германскойполитики на долгую  перспективу

3.   Я принимаюпереданный Вашим министром иностранных дел Молотовым проект пакта оненападении, но считаю настоятельно необходимым самым скорейшим образомвыяснить связанные с ним еще вопросы

4.   Напряженностьмежду Германией и Польшей стала невыносимой. Поведение Польши по отношению квеликой державе таково, что кризис может разразится в любой день.

Я считаю, что вслучае намерения обоих государств вступить друг с другом в новые отношения,целесообразно не терять времени. Поэтому я еще раз предлагаю Вам принять моегоминистра иностранных дел во вторник, 22 августа, а самое позднее — в среду, 23августа.

                                                                           АдольфГитлер.

Посол Германии вСССР Шуленбург вручил телеграмму в 15 часов 21 августа. Ультимативный тонтелеграммы был очевиден. Сталин с Молотовым долго сидели над посланием, еще разпослушали Ворошилова о ходе переговоров с англичанами и французами, получилиподтверждение о контактах Берлина с Парижем и Лондоном, угрожавших широкимантисоветским альянсом. После взвешивания всех “за” и “против”, решение,наконец, было принято. Сталин продиктовал следующее сообщение:

РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРМАНИИ А. ГИТЛЕРУ. 21АВГУСТА 1939 Г.

Благодарю записьмо. Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении создает поворотк серьезному улучшению политических отношений между нашими странами.

Народы нашихстран нуждаются в мирных отношениях между собой. Согласие германскогоправительства на заключение пакта ненападения создает базу для ликвидацииполитической напряженности и установления мира и сотрудничества между нашимистранами.

Советскоеправительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г.Риббентропа 23 августа.

                                                                                   И.Сталин.

Гитлер,находясь с Риббентропом в Оберзальцберге, нервничал. Ему нужен был пакт. Арусские всё искали шансы с англичанами и французами. Даже в тот час, когдаСталин подписывал телеграмму Гитлеру, состоялось еще одно, последнее,трехстороннее заседание делегаций. Генерал Думенк,- глава французской миссии,сообщал в Париж Э.Деладье: ”Назначенное на сегодня заседание состоялось утром.Во второй половине дня последовало второе заседание. Входе этих двух заседаниймы обменялись вежливыми замечаниями по поводу задержки из-за прохода советскихвойск через польскую территорию. Новое заседание, дата которого не установлена,состоится только тогда, когда мы будем в состоянии ответить положительно”. Нонового заседания не состоялось.

23августа два больших транспортных “Кондора” с делегацией Риббентроппа на бортуприземлились в Москве. Надо сказать, что в результате несогласованных действийсредств советской ПВО, в коридоре пролета в районе Великих Лук самолеты былиобстреляны зенитной артиллерией и лишь по счастливой случайности не были сбиты.

Надодумать, советские руководители не обрадовались, узнав, что Риббентроппасопровождают не 4-5 помощников, а свита в 37 человек. Но дело было сделано,сенсации не избежать, и вскоре начались переговоры. Их вел Сталин. Онизатянулись далеко за полночь.

ИЗ ЗАПИСИ ЗАМЕСТИТЕЛЯ СТАТС-СЕКРЕТАРЯ ХЕНКЕ БЕСЕДЫИМПЕРСКОГО МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СО СТАЛИНЫМ И ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ СОВЕТА НАРОДНЫХКОМИССАРОВ СССР МОЛОТОВЫМ, СОСТОЯВШЕЙСЯ В НОЧЬ С 23 НА 24 АВГУСТА 1939г.

Обсуждалисьследующие вопросы:

1.  Япония:

Господинимперский министр сказал, что германо-японская дружба никоим образом ненаправлена против Советского Союза. Более того, благодаря нашим хорошимотношениям с Японией мы в состоянии содействовать компромиссу в противоречияхмежду СССР и Японией. В случае, если господин Сталин и Советское правительствотого желают, господин имперский министр иностранных дел готов действовать вэтом духе. Он соответствующим образом воздействовал бы на японское правительствои поддерживал бы контакт по данному вопросу с советско-русским представителем вБерлине.

ГосподинСталин ответил, что хотя Советский Союз и желал бы улучшения отношений сЯпонией, но терпение в отношении японских провокаций имеет свои границы. Если Японияхочет войны, она ее получит. Советский Союз ее не боится и к этому подготовлен.Если же Япония хочет мира- тем лучше! Господин Сталин считает содействиеГермании в улучшении советско-японских отношений полезным, но он не хотел бы,чтобы у Японии возникло впечатление, будто инициатива в этом вопросе исходит отСоветского Союза.

Господинимперский министр иностранных дел согласился с тем, что его содействие могло быозначать продолжение тех переговоров, которые он вот уже ряд месяцев ведет сяпонским послом в духе улучшения советско-японских отношений. Однако и сгерманской стороны тоже не было бы проявлено никакой инициативы в этом вопросе.

Некоторыеиз вопросов этих переговоров были мало освещены в печати. Например, обсуждениевопроса об “антикоминтерновском пакте”, когда Сталин и Риббентроп убеждали другдруга в том, будто этот пакт направлен вовсе не против СССР, а против Англии, ипод конец Риббентроп рассказал имевшую хождение в Берлине шутку: ”Сталин ещеприсоединится к антикоминтерновскому пакту”. И действительно, в ноябре 1940 г.СССР в принципе согласился присоединится к Тройственному пакту Германии, Италиии Японии, который был агрессивным военным союзом и в этом смысле намного превосходил“антикоминтерновский пакт” с его преимущественно идеологическойнаправленностью.

Досих пор не проанализированы высказывания Сталина в беседе с Риббентропом поповоду захватнических намерений Италии. “Нет ли у Италии устремлений, выходящихза пределы аннексии Албании, возможно, — к греческой территории? ”- спросилСталин. И далее продолжил: “Маленькая, гористая плохо населенная Албания… непредставляет особого интереса для Италии.” Это было провокационное замечание,хотя, конечно, и не связанное напрямую с нападением Италии на Грецию в 1940 г.На сообщение Риббентропа о том, что Германия готова урегулировать отношениямежду СССР и Японией, Сталин согласился, что эта помощь может быть полезной, ноон не хотел бы, чтобы у Японии сложилось впечатление, что инициатива исходит отСоветского Союза.

Вугоду Германии, уже изготовившейся для нападения на Польшу, в тексте пакта оненападении отсутствовала статья о прекращении его действия в случае агрессииодной из сторон по отношению к третьей державе. Из этих же соображенийпредусматривалось его вступление в силу немедленно после подписания, а не послератификации, о чем шла речь в советском проекте пакта. То и другое былоотмечено мировой общественностью, отсюда и неуклюжие ответы Молотова (в егосообщении Верховному Совету СССР) “кое-кому, кто может вознамерится квалифицироватьГерманию нападающей стороной.” Молотов доказывал, что статья о денонсации якобынеобязательна, “забыв” об аналогичных договорах, заключенных СССР и ссылаясьпочему-то на польско-германский пакт о ненападении 1934г.

Оченьмало известно о том, как проходили обсуждение и формулирование Секретногопротокола. В ходе переговоров объекты дележа были названы лишь в общей форме,подписанный же текст договора содержал детализацию.

Вэтом договоре обращает на себя внимание прежде всего статья, касающаяся Польши.Здесь, во-первых, устанавливалась граница сфер интересов Германии и СССР (полинии рек Висла, Нарев, Сан) на территории в тот момент еще независимогогосударства “в случае территориально-политического переустройства” областей,входящих в него. Во-вторых, ставился вопрос, “является ли в обоюдных интересахжелательным сохранение независимости Польского государства и каковы будут еограницы”. Решение этого вопроса ставилось в зависимость от “дальнейшегополитического развития”, а на деле- от исхода войны против Польши, котораядолжна была начаться через несколько дней. Таким образом Секретный протоколпредполагал, по существу, четвертый раздел Польши.

Прибалтийскиестраны признавались сферой интересов СССР; она должна была простираться вплотьдо северной границы Литвы. Отдельный пункт Протокола констатировал “интересСССР в Бесарабии” и “полную не заинтересованность” Германии в ней. То был форменныймеждународный разбой. Не случайно в Протоколе дважды говорилось о егострожайшей конфиденциальности.

Вовремя пребывания в Москве Риббентроп получил от Вайцзеккера телеграммуследующего содержания: “Фюрер очень бы приветствовал бы, если бы в рамкахпредстоящих переговоров было определено, что в результате договоренностиГермании и России насчет проблем Восточной Европы последняя рассматривалась быкак принадлежащая к исключительной сфере интересов Германии и России”. Гитлерпредставлял себе дело так, что партнеры не только поделили целый регион междусобой, но и изолировали его от остального мира.

Советско-германскийпакт был заключен сроком на 10 лет. Что касается немецкой стороны, то тамникогда не рассчитывали более чем на двухлетнюю его длительность. Вероятно, исоветская сторона понимала, что ей отпущено не 10 лет, а значительно меньше. Нобыла ли необходимость заключения этого договора?

Воснове сталинской концепции лежит утверждение, будто в 1939г. СССР находилсяпод непосредственной угрозой агрессии со стороны Германии. Это неверно,подобной угрозы тогда не было. Дело не только в отсутствии оперативных плановнападения на СССР. Главное заключалось в неподготовленности Германии к такойвойне. СССР, хотя он и был ослаблен сталинскими “чистками”, — не Польша. Посвоим материальным и людским ресурсам он намного превосходил Германию. В 1939г.В вермахте не хватало тяжелых танков, машин, средств связи. В 1939г. Вермахтпрактически не имел боевого опыта. В 1941г. За плечами германской армии былразгром нескольких стран, включая Францию. Это была уже друга армия.

Но,может быть, в 1941г. СССР лучше был подготовлен к войне? Многое говорит обобратном. Продвижение на несколько сот километров вперед не дало выигрыша.Во-первых была разрушена первоклассная полоса сооружений на старой границе, ановую еще не возвели; во-вторых, крайне непродуманное размещение войск в прифронтовойзоне позволило немцам уже в самом начале войны нанести Красной Армии тяжелоепоражение. Возможно, что если бы война началась в 1939г., то она потребовала быот советского народа не таких чудовищных жертв.

еще рефераты
Еще работы по истории