Реферат: Массовые репрессии и политические процессы 20-х 30-х годов

Отсутствие у вас судимости-

не ваша заслуга, а наша недоработка...

Введение.

20-е – 30-е годы – одна из самых страшных страниц в историиСССР. Было проведено столько политических процессов и репрессий, что еще долгиегоды историки не смогут восстановить все детали страшной картины этой эпохи.Эти годы обошлись стране в миллионы жертв, причем жертвами как правилостановились талантливые люди, технические специалисты, руководители, ученые,писатели, интеллигенция. «Цена» борьбы за «счастливое будущее» становилась всёвыше. Руководство страны стремилось избавиться от всех свободно мыслящих людей.Проводя один процесс за другим, государственные органы фактически обезглавилистрану.

Терророхватывал без разбора все регионы, все республики. В расстрельных списках былифамилии русских, евреев, украинцев, грузин и других пред­ставителей больших ималых народов страны. Осо­бенно тяжелыми были его последствия для тех рай­онов,которые отличались культурной отсталостью до революции и где в 20 — 30-е годыбыстро форми­ровался слой интеллигенции, специалистов. Большой урон несли нетолько советские люди, но и представители зарубежных партий и организаций,работавших в СССР. «Чистка» коснулась и Комин­терна. Отправлялись в тюрьмы иконцлагеря, высы­лались с позором из страны специалисты, добросо­вестнопомогавшие стране в подъеме экономики.

Чувствуя приближающуюся беду, некоторые со­ветские деятелибежали за границу. Появилась, хотя и немногочисленная, «красная» волнароссийской эмиграции.

Второй тотальный кризисвласти свидетельствовал о росте недоверия, отчужденности, враждебности вокругпартии и государственных организаций. В ответ – политика подавления, насилия,массового террора. Лидеры правящей партии проповедовали, что все стороны жизниобщества должны быть пропитаны непримиримым духом классовой борьбы. Хотя скаждым годом революция становилась все дальше, число осужденных за «контрреволюционную»деятельность быстро росло. Миллионы людей побывали в лагерях, миллионы былирасстреляны. Около ряда крупных горо­дов(Москва, Минск, Воркута и др.) появились мас­совые захоронения замученных ирасстрелянных.

«Социалистическоенаступление»

Форсированныйэкономический рост в условиях ост­рой нехватки капиталов, нарастания военнойопасности лимитировал возможности материального стимулирова­ния труда, вел кразрыву экономических и социальных аспектов развития, к стагнации, даже падениюжизненно­го уровня, что не могло не вести к росту психологичес­кого напряженияв обществе. Ускоренная индустриализа­ция, сплошная коллективизация резкоактивизировали миграционные процессы, крутую ломку образа жизни, ценностных ориентацииогромных масс людей («великий перелом»). Сконденсировать избыточную социально-психологическую энергию народа, направить ее на решение ключевых проблемразвития, компенсировать в какой-то мере слабость материального стимулированиябыл при­зван мощный политико-идеологический прессинг. В 30-е годы ломается ибез того хрупкая грань между полити­ческим и гражданским обществом: экономикаподчиняет­ся тотальному государственному контролю, партия сли­вается сгосударством, государство идеологизируется.

«Социалистическоенаступление» конца 20 — начала 30-х годов, выразившееся в повышении плановыхзада­ний в промышленности, в сплошной коллективизации,— это попытка разрубитьгордиев узел проблем в экономи­ке и одновременно — снять социальнуюнапряженность, накопившуюся в обществе. В течение всех 20-х годов пониманиенэпа как «передышки», «отступления», за ко­торым последует новое «наступление»,было довольно устойчивым в рабочей среде.

Ситуациянакаляется к концу 20-х годов. В связи с ускорением индустриализации принезначительных фон­дах материального стимулирования предпринимаются попыткиинтенсификации трудового процесса, рациона­лизации производства за счеттрудящихся. В результате перезаключения зимой 1927—1928 и 1928—1929 гг. колле­ктивныхдоговоров, тарифной реформы, пересмотра норм выработки усиливается уравниловка,у отдельных категорий рабочих снижается заработок. Как следствие многиепартийные организации отмечают «политическую напряженность в массах».Недовольство рабочих, в ос­новном высококвалифицированных, выражалось в формеколлективных обращений к руководящим органам с целью получения разъясненийсущности кампаний, подачи заявлений в связи с ущемлением прав, массовых уходахс общих собраний. Происходили кратковременные за­бастовки, правда, не отличавшиесязначительным числом участников. Прямых антисоветских выступлений на пред­приятияхне наблюдалось. На ряде рабочих собраний принимались резолюции представителейлевой оппози­ции, содержавшие требования повышения заработной платы, отменыновой тарифной сетки, пересмотра норм и расценок. «Партия 10 лет ведетнеизвестно куда, партия нас обманывает,— фиксировали «органы» вы­сказываниярабочих.— Фордовскую систему придумали коммунисты».

Недовольстворабочих приняло весьма значительные масштабы. Данные о перевыборах фабзавкомовпо Мо­сковской, Иваново — Вознесенской, Ленинградской облас­тям и Харьковскомуокругу свидетельствуют о том, что «на ряде крупных предприятий на собранияхприсутство­вало меньше половины работающих, а на некоторых из них… до 15%».«Вследствие слабой посещаемости на многих предприятиях имели место срывысобраний».

«Громоотвод»- Шахтинский процесс

Растущее недовольство рабочих — неизбежное след­ствие«политики затягивания поясов» — партийно-государ­ственное руководство сумело направитьв русло «спецеедства». Роль громоотвода сыграл «шахтинский процесс» (1928 г.).По нему были привлечены к ответственности инженеры и техники Донецкогобассейна, обвиненные в сознательном вредительстве, в организации взрывов нашахтах, в преступных связях с бывшими владельцами донецких шахт, в закупкененужного импортного обору­дования, нарушении техники безопасности, законов отруде и т. д. Кроме того, по этому делу проходили некоторые руководителиукраинской промышленности, якобы составлявшие «харьковский центр», возглавля­вшийдеятельность вредителей. Был также «раскрыт» и «московский центр». По даннымобвинения, вреди­тельские организации Донбасса финансировались запад­нымикапиталистами.

ЗаседанияСпециального судебного присутствия Вер­ховного суда СССР по «шахтинскому делу»состоялись летом 1928 г. в Москве под председательством А. Я. Вышинского. Насуде некоторые из подсудимых признали только часть предъявленных обвинений,другие полностью их отвергли; были и признавшие себя виновными по всем статьямобвинения. Суд оправдал четверых из 53 подсуди­мых, четверым определил мерынаказания условно, девять человек — к заключению на срок от одного до трех лет.Большинство обвиняемых было осуждено на длительное заключение — от четырех додесяти лет, 11 человек были приговорены к расстрелу (пять из них расстреляли, ашести ЦИК СССР смягчил меру наказания).

Чтоже на самом деле было в Донбассе? Р. А. Медведев приводит интересноесвидетельство старого чекиста С. О. Газаряна, долгое время работавшего вэкономичес­ком отделе НКВД Закавказья (и арестованного в 1937 г.). Газарянрассказывал, что в 1928 г. он приезжал в Донбасс в порядке «обмена опытом»работы экономических от­делов НКВД. По его словам, в Донбассе в тот периодобычным явлением была преступная бесхозяйственность, ставшая причиной многихтяжелых аварий с человечес­кими жертвами (затопления и взрывы на шахтах и др.).И в центре, и на местах советский и хозяйственный аппарат был еще несовершенен,там было немало случай­ных и недобросовестных людей, в ряде хозяйственных исоветских организаций процветали взяточничество, во­ровство, пренебрежениеинтересами трудящихся. За все эти преступления необходимо было, конечно,наказывать виновных. Не исключено, что в Донбассе были и единич­ные случаивредительства, а кто-то из инженеров получал письма от какого-либо бывшегохозяина шахты, бежа­вшего за границу. Но все это не могло служить основани­емдля громкого политического процесса. В большинстве случаев обвинения вовредительстве, в связях с различ­ного рода «центрами» и заграничнымиконтрреволюци­онными организациями добавлялись уже в ходе следст­вия кразличным обвинениям уголовного характера (во­ровство, взяточничество,бесхозяйственность и др.). Обещая заключенным за «нужные» показания смягчениеих участи, следователи шли на такой подлог якобы из «идейных» соображений:«необходимо мобилизовать массы», «поднять в них гнев против империализма»,«повысить бдительность». В действительности же эти подлоги преследовали однуцель: отвлечь недовольство широких масс трудящихся от партийного руководства,поощрявшего гонку за максимальными показателями ин­дустриализации.

«Шахтинскоедело» обсуждалось на двух пленумах ЦК партии. «Нельзя считать случайностью такназыва­емое шахтинское дело, — говорил Сталин на пленуме ЦК в апреле 1929г.   «Шахтинцы» сидят теперь во всех отраслях нашей промышленности. Многие изних выловле­ны, но далеко еще не все выловлены. Вредительство буржуазнойинтеллигенции есть одна из самых опасных форм сопротивления противразвивающегося социализма. Вредительство тем более опасно, что оно связано смежду­народным капиталом. Буржуазное вредительство есть несомненный показательтого, что капиталистические эле­менты далеко еще не сложили оружия, что онинакопляют силы для новых выступлений против Советской власти».

«Спецеедство»

Понятие «шахтинцы» стало нарицательным, как бы синонимом«вредительства». «Шахтинское дело» послу­жило поводом к продолжительнойпропагандистской ка­мпании. Публикация материалов о «вредительстве» в До­нбассевызвала в стране эмоциональную бурю. В коллек­тивах требовали немедленногосозыва собраний, организации митингов. На собраниях рабочие высказы­вались заусиление внимания администрации к нуждам производства, за усиление охраныпредприятий. Из на­блюдений ОГПУ в Ленинграде: «Рабочие тщательно обсуждаютсейчас каждую неуладку на производстве, по­дозревая злой умысел; часто слышнывыражения: «не второй ли Донбасс у нас?» В форме «спецеедства» выплеснулся наповерхность чрезвычайно больной для рабочих вопрос о социальной справедливости.Наконец-то «нашлись» конк­ретные виновники творящихся безобразий, люди, воплоща­вшиев себе в глазах рабочих источник многочисленных случаев ущемления их прав,пренебрежения их интересами: старые специалисты, инженерно-техническиеработники — «спецы», как их тогда называли. Происками контрреволю­цииобъявлялись в коллективах, например, задержка с вы­платой заработка на два-тричаса, снижение расценок и т. д.

ВМоскве на фабрике «Трехгорная мануфактура» рабо­чие говорили: «Партия слишкомдоверилась спецам, и они стали нам диктовать. Делают вид, что помогают нам вработе, а на самом деле проводят контрреволюцию. Спецы с нами никогда непойдут». А вот характерные высказывания, зафиксированные на фабрике «КрасныйОктябрь» в Нижегородской губернии: «Спецам дали волю, привилегии, квартиры,громадное жалованье; живут как в старое время». Во многих коллективахраздавались призывы к суровому наказанию «преступников». Собрание рабочих вСокольническом районе Москвы потребовало: «Всех надо расстрелять, а то покоя небудет». На Перовс­кой судобазе: «Пачками надо расстреливать эту сволочь».

Играяна худших чувствах масс, режим в 1930 г. инспирировал еще ряд политическихпроцессов против «буржуазных специалистов», обвинявшихся во «вредите­льстве» ив других смертных грехах. Так, весной 1930 г. на Украине состоялся открытыйполитический процесс по делу «Союза вызволения Украины». Руководителем этоймифической организации был объявлен крупнейший украинский ученый,вице-президент Всеукраинской Ака­демии наук (ВУАН) С. А. Ефремов. Кроме него,на ска­мье подсудимых оказалось свыше 40 человек: ученые, учителя, священники,деятели кооперативного движения, медицинские работники.

Втом же году было объявлено о раскрытии еще одной контрреволюционной организации- Трудовой крестьянской партии (ТКП). Ее руководителями объ­явили выдающихсяэкономистов Н. Д. Кондратьева, А. В. Чаянова, Л. Н. Юровского, крупнейшегоученого-агронома А. Г. Дояренко и некоторых других. Осенью 1930 г. былообъявлено о раскрытии ОГПУ вредительс­кой и шпионской организации в сфереснабжения населе­ния важнейшими продуктами питания, особенно мясом, рыбой иовощами. По данным ОГПУ, организация воз­главлялась бывшим помещиком — профессором А. В. Ря­занцевым и бывшим помещиком генералом Е. С. Кара­тыгиным,а также другими бывшими дворянами и про­мышленниками, кадетами и меньшевиками,«про­бравшимися» на ответственные должности в ВСНХ, в Наркомторг, в Союзмясо, вСоюзрыбу, в Союзплодовощ и др. Как сообщалось в печати, эти «вредители» сумелирасстроить систему снабжения продуктами пита­ния многих городов и рабочихпоселков, организовать голод в ряде районов страны, на них возлагалась вина заповышение цен на мясо и мясопродукты и т. п. В отличие от других подобныхпроцессов приговор по этому делу был крайне суров   все привлеченные 46 человекбыли расстреляны по постановлению закрытого суда.

25ноября — 7 декабря 1930 г. в Москве состоялся процесс над группой видныхтехнических специалистов, обвиненных во вредительстве и контрреволюционной де­ятельности  процесс Промпартии. К суду по обвине­нию во вредительской и шпионскойдеятельности было привлечено восемь человек: Л. К. Рамзин — директорТеплотехнического института и крупнейший специалист в области теплотехники икотлостроения, а также видные специалисты в области технических наук ипланирования В. А. Ларичев, И. А. Калинников, И. Ф. Чарновский, А. А. Федотов,    С.В. Куприянов,    В. И. Очкин, К. В. Ситнин. На суде все обвиняемые призналисебя виновными и дали подробные показания о своей шпионс­кой и вредительскойдеятельности.

Черезнесколько месяцев после процесса Промпартии в Москве состоялся открытыйполитический процесс по делу так называемого Союзного бюро ЦК РСДРП(меньшевиков). К суду были привлечены В. Г. Громан, член президиума ГоспланаСССР, В. В. Шер, член пра­вления Государственного банка, Н. Н. Суханов, лите­ратор,А. М. Гинзбург, экономист, М. П. Якубович, от­ветственный работник НаркомторгаСССР, В. К. Иков, литератор, И. И. Рубин, профессор политэкономии и др., всего14 человек. Подсудимые признали себя виновными и дали подробные показания.Осужденные по «антиспецовским» процессам (за исключением рас­стрелянных«снабженцев») получили различные сроки лишения свободы.

Как  следователи   добивались   «признаний»? М. П. Якубович впоследствии вспоминал:«Некоторые… поддались на обещание будущих благ. Других, пыта­вшихсясопротивляться, «вразумляли» физическими ме­тодами воздействия — избивали (билипо лицу и голове, по половым органам, валили на пол и топтали ногами, лежавшихна полу душили за горло, пока лицо не наливалось кровью, и т. п.), держали безсна на «ко­нвейере», сажали в карцер (полураздетыми и босиком на мороз или внестерпимо жаркий и душный без окон) и т. д. Для некоторых было достаточноодной угрозы подобного воздействия — с соответствующей демонстра­цией. Длядругих оно применялось в разной степени — строго индивидуально — в зависимостиот сопротив­ления каждого».

Политическиепроцессы конца 20 — начала 30-х годов послужили поводом для массовых репрессийпротив ста­рой («буржуазной») интеллигенции, представители кото­рой работали вразличных наркоматах, учебных заведе­ниях, в Академии наук, в музеях,кооперативных органи­зациях, в армии. Основной удар карательные органы наносилив 1928—1932 гг. по технической интеллиген­ции — «спецам». Тюрьмы в то времяназывались остря­ками «домами отдыха инженеров и техников».

Антиспецовскаякампания эксплуатировала комплекс антибуржуазных настроений, имманентныхрабочему движению на ранних стадиях индустриализации и приня­вших в Россииособенно острые формы в ходе классовых битв 1905 — 1907, 1917-1921 гг. Вотличие от нее лозунг «социалистического наступления» скорее был сориенти­рованна «новых рабочих» — политически мало искушен­ных представителей деревенскоймолодежи. Уже в 1926 г. ощущалась острая нехватка квалифицированных проле­тариев,а среди безработных преобладали конторские служащие низшей квалификации ичернорабочие. В 1926—1929 гг. рабочий класс пополнился выходцами изкрестьянских семей на 45%, из служащих — почти на 7%. А в годы первой пятилеткикрестьянство стало преоб­ладающим источником пополнения рядов пролетариата: из12,5 млн рабочих и служащих, пришедших в народное хозяйство, 8,5 млн были изкрестьян.

Оказавшись«в большом и чуждом мире», «новые рабочие» должны были пройти длительный периодсо­циально-психологической адаптации к индустриальному, в значительной степениконвейерному, типу производства (в отличие от сезонного аграрного производства)и к но­вым бытовым условиям. «Новые рабочие» в массе своей были далеки отсознательного участия в общественной жизни, являлись удобным объектом по­литическогои идеологического манипулирования.

Лозунг«ускорения» обещал «новым рабочим» быст­рую ликвидацию безработицы, нараставшейна протяже­нии всех двадцатых годов. Накануне первой пятилетки безработныесоставили 12% от числа занятых в народ­ном хозяйстве рабочих и служащих (1242тыс.). И вот в 1930 г. на 1 апреля впервые фиксируется снижение числабезработных — 1081 тыс., а на 1 октября — всего 240 тыс. безработных. В 1931 г.безработица в СССР была полностью ликвидирована. Миллионы новобран­цевиндустрии получили ощутимый выигрыш от индуст­риального скачка. И этот выигрышассоциировался в их сознании с именем партийно-государственного лидера И. В.Сталина.

«Новыерабочие» послужили одним из краеугольных камней пьедестала «культа личности».Неукорененность в новой среде, особенно при низком уровне грамотности, вела ктому, что освоение иной культуры они начинали с азов.Тем самымвозникала благоприятная почва для явления вождя-учителя, способного в простойдо­ступной форме дать «ученикам» общие ориентиры в их новой жизни. В условияхконцентрации реальной политической вла­сти в партийных комитетах, чрезвычайных,а порой — карательных органах Советы осуществляли второстепен­ные в целомхозяйственные функции, вели культурно-организаторскую работу. При них былисозданы отрас­левые секции — культурные, финансово-налоговые, на­родногообразования, здравоохранения, РКИ и др.,— включавшие сотни тысяч трудящихся (впервом полуго­дии 1933 г. в 172 тыс. секциях по РСФСР работал 1 млн человек).

Втакой ситуации участие населения в избирательном процессе все большестановилось не выражением его политической воли, а как бы тестом наполитическую лояльность, а затем и новым социалистическим «обря­дом». Во времяперевыборов Советов средний процент голосовавших по стране составил: в 1927 г.—50,7%, в 1929 г.— 62,2, в 1931 г.— 72, в 1934 г.— 85%; в выборах ВерховногоСовета СССР 12 декабря 1937 г. участвовало 96,8% избирателей, в выборах вместные Советы (де­кабрь 1939 г.)— 99,21% избирателей. В условиях фак­тическогобезвластия официальной власти — Советов, свертывания демократии в органахреальной власти (партии, НКВД) принятая

5 декабря 1936г. внешне до­вольно демократическая Конституция СССР на деле была не более чем«демократическим фасадом» тота­литарного государства.

Расправанад бывшими лидерами оппозиции.

Отом, что это было именно так, ярко свидетельствует серия судебных процессоввторой половины 30-х годов над бывшими лидерами внутрипартийной оппозиции.

Де­лоо так называемом «Антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском центре»(рассматривалось военной коллегией Верховного суда СССР 19—24 августа 1936 г.;

были преданысуду 16 человек: Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Ка­менев, Г. Е. Евдокимов, И. П. Бакаев,С. В. Мрачковский, В. А. Тер — Ваганян, И. Н. Смирнов. Е. А. Дрейцер, И. И.Рейнгольд, Р. В. Пикель, Э. С. Гольцман, Фриц — Давид (И.— Д. И. Круглянский),В. П. Ольберг, К. Б. Берман — Юрин, М. И. Лурье, Н. Л. Лурье; все приговорены квысшей мере наказания).

Делоо так называемом «Па­раллельном антисоветском троцкистском центре» (рас­сматривалосьвоенной коллегией Верховного суда СССР23—30 января 1937 г.; былипреданы суду 17 человек: Ю. Л. Пятаков, Г. Я. Сокольников, К. Б. Радек, Л. П.Се­ребряков, Я. Б. Лившиц, Н. И. Муралов, Я. Н. Дробнис, М. С. Богуславский. И.А. Князев, С. А. Ратайчак, Б. О. Норкин, А. А. Шестов, М. С. Строилов, И. Д.Турок, И. И. Граше, Г. Е. Пушин, В. В. Арнольд; Г. Я. Сокольников. К. Б. Радек,В. В. Арнольд были приговорены к десяти, М. С. Строилов — к восьми годамтюремного заключе­ния; остальные — к расстрелу: в 1941 г. В. В. Арнольд и М. С.Строилов по заочно вынесенному приговору были также расстреляны; Г. Я. Сокольникови К. Б. Ра­дек в мае 1939 г. были убиты сокамерниками в тюрьме.

Делоо так называемом «Антисоветском правотроцкистском блоке» (рассматривалосьвоенной коллегией Верхов­ного суда СССР 2-13 марта 1938г.): был предансуду 21 человек: Н. 14. Бухарин, А. И. Рыков, А. П. Розенгольц, М. А. Чернов,П. П. Буланов, Л. Г. Левин, В. А. Максимов — Диковский,    И. А. Зеленский,   Г. Ф. Гринько, В. И. Иванов, Г. Г. Ягода, Н. Н. Кростинский, П. Т. Зу­барев, С.А. Бессонов, В. Ф. Шарантович, 

X. Г.Раковский,   А. Икрамов,   Ф. Ходжасв,   П. П. Крючков, Д. Д. Плетнев. И. Н.Казаков и некоторые другие; боль­шинство подсудимых были приговорены красстрелу.

Проходившиено процессам обвинялись в контррево­люционной, антисоветской, вредительско — диверсионной,шпионской и колористической деятельности. В причи­нах, тайных пружинах, кактеперь официально признано, фальсификации других процессов до сих пор не всёясно.

Волна террора особенно быстро выросла после трагедии, разразив­шейся вЛенинграде 1 декабря 1934 г. Террористом Л. В. Николаевым был убит первыйсекретарь Ле­нинградского горкома и обкома партии, член Полит­бюро, Оргбюро иСекретариата ЦК партии С. М. Киров. Вокруг этого покушения возник ряд версий поповоду его вдохновителей, соучастников преступления. Однако многие документы,проливав­шие свет на обстоятельства покушения, были унич­тожены, а работники,принимавшие участие в рас­следовании, репрессированы. Очевидно одно: поку­шениебыло использовано руководством страны для организации крупномасштабнойполитической ак­ции. Расследование дела возглавил сам Сталин, сразу жеуказавший на виновников — зиновьевцев. Террорист-одиночка был представленпропагандой в качестве члена контрреволюционной подпольной антисоветской иантипартийной группы во главе с «Ленинградским центром». Никаких документаль­ныхдоказательств существования такого «центра» те было, да в них и не нуждались.Арестованная группа местных партийных, государственных, воен­ных деятелей быласпешно расстреляна.

В деле об убийстве Кирова до сих пор больше вопросов, чем ответов. Но внезависимости от причин организации процессов механизм их подготовкисвидетельствует о неправовом, антидемократическом характере политическойсистемы советского общества 30-х годов. В нарушение всех юридических нормобвинение стро­илось на основании лишь одного вида улик — признанияподследственных. А главным средством получения «при­знаний»   были   пытки  и   истязания.   Как   со­общили в своих объяснениях в 1961 г. бывшиесотрудники НКВД СССР Л. П. Газов, Я. А. Иорш и А. И. Воробин, имевшие прямоеотношение к следствию по делу о «параллельном центре», руководство НКВД требова­лоот оперативного состава вскрытия любыми средст­вами вражеской работы троцкистови других арестован­ных бывших оппозиционеров и обязывало относиться к ним как кврагам народа. Арестованных уговаривали дать нужные следствию показания,провоцировали, при этом использовались угрозы. Широко применялись ночные иизнурительные по продолжительности доп­росы с применением так называемой«конвейерной систе­мы» и многочасовых «стоек». По свидетельству Р. А. Мед­ведева,член ВКП(б) Н. К. Илюхов в

1938 г. ока­залсяв Бутырской тюрьме в одной камере с Бес­соновым, осужденным на процессе «право- троцкистского блока». Бессонов рассказал Илюхову, которого хорошо знал посовместной работе, что перед процессом его подвергли многодневным и тяжелымпыткам. Почти 17 суток его заставляли стоять перед следователями, не даваяспать и садиться,— это был пресловутый «конвейер». Потом стали методическиизбивать, отбили почки и прев­ратили прежде здорового человека в изможденногоинвалида. Арестованных предупреждали, что пытать будут и после суда, если ониоткажутся от выбитых из них показаний. Применялись и многочисленные приемы пси­хологическоговоздействия: от угроз в случае отказа от сотрудничества со следствиемрасправиться с род­ственниками до апелляции к революционному созна­ниюподследственных.

Всясистема допросов была рассчитана на морально-психологическое и физическоеизматывание обвиняемых. Об этом свидетельствовал в 1938 г. и бывший замести­тельнаркома внутренних дел СССР М. П. Фриновский. Он, в частности, показал, чтолица, проводившие след­ствие по делу так называемого «параллельного антисо­ветскоготроцкистского центра», начинали допросы, как правило, с применения физическихмер воздействия, ко­торые продолжались до тех пор, пока подследственные недавали согласия на дачу навязываемых им показаний. До признания арестованнымисвоей вины протоколы до­просов и очных ставок часто не составлялись. Практико­валисьоформления одним протоколом многих допросов, а также составление протоколов вотсутствие допрашива­емых. Заранее составленные следователями протоколыдопросов обвиняемых «обрабатывались» работниками НКВД, после чегоперепечатывались и давались аресто­ванным на подпись. Объяснения обвиняемых непроверя­лись, серьезные противоречия в показаниях обвиняемых и свидетелей неустранялись. Допускались и другие нару­шения процессуальных норм.

Несмотряна пытки, следователям далеко не сразу удавалось сломить волю подследственных.Так, больши­нство проходивших по делу так называемого «параллель­ногоантисоветского троцкистского центра» длительное время отрицали свою виновность.Показания с признани­ем вины Н. И. Муралов дал лишь через 7 месяцев 17 днейпосле ареста, Л. П. Серебряков — через 3 месяца 16 дней, К. Б. Радек — через 2месяца 18 дней, И. Д. Ту­рок — через 58 дней, Б. О. Норкин и Я. А. Лившиц —через 51 день, Я. Н. Дробнис— через 40 дней, Ю. Л. Пятаков и А. Л. Шестов —через 33 дня.

Вконечной «победе» следствия над самыми стойкими обвиняемыми, думается, сыграловажную роль то обсто­ятельство, что «старые большевики» не мыслили своей жизнивне партии, вне служения своему делу. И постав­ленные перед дилеммой: либо доконца отстаивать свою правоту, признавая и доказывая тем самым преступностьгосударства, построению которого они отдали всех себя без остатка, либопризнать свою «преступность», дабы государство, идея, дело остались безупречночистыми в глазах народа, мира,— они предпочитали «взять грех на душу». Характерноесвидетельство Н. И. Муралова на суде: «И я сказал себе тогда, после чуть ли невосьми ме­сяцев, что да подчинится мой личный интерес интересам тогогосударства, за которое я боролся в течение двад­цати трех лет, за которое ясражался активно в трех революциях, когда десятки раз моя жизнь висела наволоске… Предположим, меня даже запрут или расстреля­ют, то мое имя будетслужить собирателем и для тех, кто еще есть в контрреволюции, и для тех, ктобудет из молодежи воспитываться… Опасность оставаться на этих позициях,опасность для государства, для партии, для революции, потому что я — не простойрядовой член партии...»

Антидемократическоенаступление сопровожда­лось расширением сферы деятельности карательных органов.Все политические решения проводились при непрерывном участии чекистов. Массовыйтер­рор в мирное время стал возможен в результате на­рушения законности. Вобход органов суда и проку­ратуры была создана разветвленная сеть внесудеб­ныхорганов (Особое совещание при Коллегии ОГПУ, «тройки» НКВД, Особое совещаниепри НКВД и др.). Решения о судьбе арестованных, особенно с обвине­нием вконтрреволюционной деятельности, выноси­лись с нарушением всех процессуальныхнорм. Ши­рокие полномочия карательных органов фактически ставили их даже над государственными,партийны­ми органами; последние тоже попадали в орбиту мас­совых репрессий. Из1961 делегата XVII съезда пар­тии (1934) почти три четверти были в пос­ледующиегоды расстреляны. Во всех подразделени­ях армии неограниченные права получилиособые отделы (подразделения службы госбезопасности). По «наводкам» услужливых,порой нечестных работни­ков карательных органов гибли многие работникицентральных и местных партийных органов, минис­терств, руководители ведомств,депутаты Советов всех уровней. За гибель многих партийцев вина ле­жала начленах ЦК ВКП (б) Кагановиче, Маленкове, Андрееве. На смену погибшим снизуподнимались все новые и новые ряды функционеров. В этой обста­новке быстро послужбе продвигались будущие гене­ральные секретари ЦК компартии Н. С. Хрущев,Л. И. Брежнев.

Процессынад лидерами оппозиции послужили поли­тическим обоснованием для развязываниянебывалой во­лны массового террора против руководящих кадров партии,государства, включая армию, органы НКВД, прокуратуры, промышленности, сельскогохозяйства, на­уки, культуры и т. д., простых тружеников. Точное число жертв вэтот период еще не подсчитано. Но о динамике репрессивной политики государстваговорят данные о чи­сленности заключенных в лагерях НКВД (в среднем за год):1935 г.— 794 тыс., 1936 г.— 836 тыс., 1937 г.— 994 тыс., 1938 г.— 1313 тыс.,1939 г.— 1340 тыс., 1940 г.-1400 тыс., 1941 г.- 1560 тыс.

Согласноуточненным данным, приводимым Колле­гией КГБ СССР, «в 1930—1953 годы пообвинению в контрреволюционных. государственных преступлениях судебными ивсякого ро­да несудебными органами вынесены приговоры и поста­новления вотношении 3 778 234 человек, из них 786 098 человек расстреляно».

Всегос 1930 по 1953 г. в бараках лагерей и колоний побывало около 18 млн. человек,из них 1/5 – по политическим мотивам.

Репрессиисверху дополнялись массовым, доноси­тельством снизу. Доносы свидетельствовали отяже­лой болезни общества, порожденной насаждавшими­ся подозрительностью,враждой, шпиономанией. Донос, особенно на вышестоящих, начальников, ста­новилсяудобным средством продвижения по службе для многих завистливых, карьеристскинастроенных выдвиженцев. 80% репрессированных в 30-е годы погибли по доносамсоседей и коллег по службе. До­носом пользовались те, кто мстил правящей элитеза поруганную «буржуазную» интеллигенцию» за быв­ших собственников и недавнихнэпманов, за раскулаченных, за всех тех, кто попадал в жестокие жер­нова«классовой борьбы». Недавняя гражданская война откликнулась еще одной кровавойжатвой, только теперь уже для «победителей».

Вчисло «врагов» были зачислены церковные и сектантские организации. В ростевлияния церкви, в частности на молодежь, в новых ее идеях и формах работы дляверующих партия увидела для себя ог­ромную опасность. На VIII съезде комсомола(май 1928 г.) с тревогой говорилось о том, что сектантские организацииобъединяют не меньше молодежи, чем комсомол. Проблемы духовности,нравственности, культуры, традиций, свободы выбора для человека не волновалиновых вождей. Они становились рутин­ным «хламом» по сравнению с «великимипланами строительства социализма».

Однакосводить политико-экономический механизм 30-х годов к одним чисткам, репрессиям,диктату центра было бы неверно. «Эффективность» (если здесь вообще можноговорить об эффективности) репрессий имеет свои пределы. Карательными мерамиможно сократить прогу­лы, но не организовать производство; выявить «вреди­телей»,но не подготовить квалифицированных специали­стов; нарастить вал, но необеспечить качество. В 30-е годы в области методов организации производства,форм общественной жизни при общем нарастании ад­министрирования мы сталкиваемсясо своего рода маят­ником: от «административного уклона», усиления репрес­сий кусеченному хозрасчету, ограниченной политической либерализации; от усеченного хозрасчета,ограниченной политической либерализации к «административному ук­лону», усилениюрепрессий...

Содержание

1.   Введение

2.   «Социалистическое наступление»

3.   «Громоотвод» — Шахтинский процесс

4.   «Спецеедство»

5.   «Новые рабочие» — краеугольный камень культа личности

6.    Расправа надбывшими лидерами оппозиции.

7.    Открытый террор

Список использованной литературы.

1.   История отечества:  люди, идеи, решения. М, 1991.

2.   История отечества. ХХ век. М, 1997.

3.   История Советского Союза. М, 1994.