Реферат: В.М.Головнин: История и современность
СЕВЕРНЫЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ГОЛОВНИН: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Филологический факультет
Специальность японский язык
Группа Я-71
Выполнила Скряга Е.Н.
Принял Василёв А.К.
МАГАДАН
2000
ОГЛАВЛЕНИЕ
I Япония ииностранные державы на Дальнем Востоке в конце 18 – начале 19 в.
II История
1. Краткая биография В.М Головнина.
2. Путешествие на шлюпе «Диана», исследование Курильских островов.
3. В плену у Японцев.
4. Заметки о японском государстве, народе.
ШСовременность
Длительная изоляция Японии от внешнего мира никогдане была полной регулярная, хотя и строго регламентированные сёгунатом связиподдерживались с голландскими и китайскими купцами. Торговля полностьюмонополизировалась чиновниками бакуфу. В то же время сёгунский дом иимператорское окружение регулярно отправляли снабжённые особыми разрешениями наплавание за пределами страны корабли для торговли в странах Юго-Восточной Азии.Сёгунат через самураев, изучавших язык иностранцев, а с 50-х годов 19 в. черезштат чиновников, знавших голландский язык и переводивших материалы, книги,которые регулярно привозили голландские корабли, получал сведения о западноммире.
С начала 18 в. в Япониюдоходят сведения о выходе соседней России на берега Тихого океана и её активнойдеятельности по освоению этого района.
Первое десятилетия 17 в., когда Япония вступила вполосу длительной изоляции и её жителям было запрещено совершать далёкиеплавания, стали как раз временем, когда русские в процессе присоединенияВосточной Сибири к российским владениям вышли к Охотскому морю. Походы Ермака,Пояркова, Москвитина, Дежнёва, Атласова, Хабарова, мореплавания на Тихом океанепривели ко многим открытиям. На русских картах 17 в. были нанесены Татарскийпролив и отмечено островное (а не полуостровное, как считалось ранее) положениеСахалина в 1697 г. после похода Атласова к России была присоединена Камчатка,и в первой четверти 18 в. началось обследование Шантарских (открытых в 1645 г), Караганского, и Курильских островов. Большая часть Курильских гряды былакартографирована в результате нескольких экспедиций, возглавленных русскимиисследователями – И.П. Козеревским, Ф.Ф. Лужиным и др. Результаты обследованиясодержали также описание айнского населения Курил, а также сведения о Японии. Входе обследования северо-западной части Тихого океана русские мореплаватели в1732 г. высадились на Американском континенте; продолжались также поиски путейв Японию. В июне 1739 г. экспедиция М. Шпанберга и В. Вальтона впервые подошлак Северо-восточному побережью о. Хонсю и затем высадилась на Восточномпобережье о. Эдзо (Хоккайдо).
Несмотря на дружественные контакты с местнымнаселением, экспедициям установить торговые отношения с Японией не удалось.Бакуфу подтвердило своё неуклонное следование политике изоляции выпуском новойинструкции о насильственным мерах в отношении иностранных кораблей (1739 г.)Экономическое развитие дальневосточных владений России, их хозяйственнаядеятельность содействовали продолжению исследований Охотского моря исеверо-западной части Тихоокеанского бассейна. В 1742 г. А. Шельтинг уточнилостровное положение Сахалина, который был изображён островом в составленной в1745 г. первой научной карте Восточной Азии, вошедшей в «Академический атласРоссии». Приоритет открытия и изучения Сахалина и Курильских острововпринадлежит русским исследователям, с первой половины 17 в. осуществлявшимпланомерное, систематическое их обследование и заселение. Во второй половине 18в. русские поселения существовали о-вах Парамушир, Шуншу, Симушир, Уруп иИтуруп.
Созданная в 1799 г. Российско-Американскаяторговая компания унаследовала от действовавшей ранее компании купцов Шелеховаи Голикова обширные обследованные территории, где были русские поселения(Курильские о-ва, Сахалин, Алеутские о-ва, Западное побережье Северной Америкиот Аляски до Калифорнии).
Попытки исследования о-вов Южно – Курильскойгряды со стороны Японии относится к значительно более позднему периоду (80-ыег. 18 в.) и выглядят на фоне русских исследований 17-18 вв. единичными. Но,высаживаясь в конце 18 – начале 19 вв. на Курильских о-вах, японцы ломалипограничные знаки, вытесняли русских поселенцев применяя угрозу и силу.
Русское правительство стремилось наладитьконтакты с тихоокеанским соседом. В 1792 – 93 гг. с целью установления сЯпонией официальных торговых отношений была отправлена экспедиция А. Лаксмана.Хотя пребывание русских было ограничено о. Эдзо, Лаксман был принят какофициальный представитель и получил письменное разрешение на прибытие вНагасаки одного русского корабля в год. Это было значительным успехом – впервыеза все годы «закрытия» страны русские получили права, одинаковые с голландцами,монополизировавшими торговлю с Японией. Однако русское правительство в течение12 лет не воспользовалось разрешением на торговлю. Прибывшему в Нагасаки осенью1804 года посольству Н.П. Резанова (вместе с первой русской кругосветнойэкспедицией Крузенштерна) было отказано даже в переговорах. Неудача постигла ипоследующие русские экспедиции 1806-1807 гг.
Причиной этого являлась правительственнаяполитика в отношении иностранцев. Кроме того, усилились агрессивные действияяпонских чиновников и купцов, захвативших в эти годы рыболовные участки наКунашири и превративших остров в базу постоянных набегов на русские поселенияна Южно – Курильских о-вах. Местное айнское население было обложено налогами,сбор которых проводился японцами с особой жестокостью и не раз приводил кстолкновениям между туземцами и купцами. В 1789 г. вспыхнуло восстание айнов наКунашире, было убито более 70 японцев, сопротивление местного населенияудалось подавить лишь благодаря военной помощи феодального княжества Мацумаэ,отправившего на Кунашир 30 судов.
Осенью 1806 года с целью обследования иукрепления русских поселений на Курилах и Сахалине, а так же снабжение ихпродовольствием была отправлена экспедиция лейтенанта Н.А. Хвостова и мичмана Г.И. Давыдова. Они пытались восстановить пограничные знаки на островах,освободить айнов от японской кабальной зависимости. Это привело к конфликту сяпонцами. За самовольное нарушение правительственных инструкций о сугубо мирномразвитии взаимоотношений с тихоокеанским соседом против Хвостова и Давыдовабыло возбуждено следствие комиссией военного суда. В качестве наказания иманнулировали награды за проявленные в войне со Швецией храбрость и мужество.
Неудачной была и экспедиция капитана-лейтенантаВ. М. Головнина с целью обследования Шантарских и Курильских островов. 11 июля1811 г. на Южном побережье Кунашира он с группой русских моряков был вероломнозахвачен японцами и пробыл в японском плену на о-ве Здзо более двух лет.
Трудно найти в истории другого мореплавателя,который мог бы сравниться с В.М. Головниным по широте своего образования имногогранности деятельности. Он был мореплавателем и учёным, историком игеографом, экономистом и лингвистом, кораблестроителем и навигатором,этнографом и теоретиком военного морского флота, философом и литератором,государственным и общественным деятелем. Для него были характерны трезвыйаналитический ум, глубокое проникновение в сущность явлений, целеустремлённостьи несгибаемость воли в достижении поставленной цели.
В.М. Головнин родился 8.04.1776 г. в не богатойдворянской семье в д. Гулынки Пронского уезда Рязанской губернии. Происходил изстаринного дворянского рода, ведущего своё начало с 17 в. В роду Головнинабережно хранились реликвии о боевых подвигах предков, и ими очень гордились.Это повлияло на определение жизненного пути В.М. Головнина. В 1788 поступил вМорской кадетский корпус, находившийся в Петербурге. В мае 1790 года Головнин,произведённый в гардемарины, назначается на линейный корабль «Не тронь меня».Своё первое боевое крещение получил в этом же году во время войны России соШвецией. В 1792 г. он должен был закончить морской корпус, но к этому времениему ещё не исполнилось 17 лет, и поэтому «за малолетством» его оставили вкорпусе ещё на один год. Это сыграло в жизни будущего мореплавателя важнуюроль: он полностью отдался изучению гуманитарных наук и иностранных языков.После окончания Морского кадетского корпуса он добился назначения на военныйтранспорт, отправлявшийся в Стокгольм с русским послом С.П. Румянцевым. В 1798году его назначили флаг-офицером на эскадру вице-адмирала М.К. Макарова, где онв том числе исполнял и обязанности адъютанта и переводчика.
Головнин блистательно исполнял свои обязанностина кораблях, проявляя находчивость и сообразительность. В апреле 1799 года онбыл произведён в лейтенанты. За это время значительно расширился его кругозор,молодой офицер обогатился знаниями разговорного английского языка, опытомведения дипломатических переговоров. В 1802 году, когда потребовалось послать12 лучших офицеров на английский флот для морской практики, в их числе оказалсяи В.М. Головнин. Когда он отправился в Англию, ему уже исполнилось 26 лет, заего плечами – опыт плавания на разных кораблях и в разных должностях. В 1805году отправился в Вест – Индию. В этом плавании получил новые яркие впечатленияи расширил свой географический кругозор.
За время службы на английском флоте Головнинобогатил свои познания в различных областях. И когда через несколько лет емудовелось руководить экспедицией, приобретённый опыт и познания оченьпригодились.
Русское правительство решило направить шлюп«Диана» в кругосветную экспедицию, главной целью которой были географическиеоткрытия в северной части Тихого океана, преимущественно в пределах России. Емубыло также поручено доставить разные материалы в Охотск. Начальникомкругосветной экспедиции назначили Головнина, хотя он был тогда всего-навсеголейтенантом. В истории русского флота не отмечено такого факта, чтобылейтенанту доверили командование кораблем, коль «скоро надлежало плыть далеепределов Балтийского моря. Однако ж по уважению к опытности и познаниямГоловнина морское министерство отступило от этого общего правила»,- писал Ф.Врангель.
Адмиралтейскийдепартамент снабдил Головнина специальной инструкцией, излагавшей основныеметоды научных исследований. Эта инструкция предписывала командиру «Дианы»делать подробные описания земель и островов, не отмеченных на карте, определятьих координаты, производить тщательные промеры и т. п. При плавании в районедальневосточных владений России предлагалось определить возможностьпостоянного судоходства и собрать сведения о климате и экономике тех мест, «коипристанищем служить могут». Наконец инструкция обязывала собирать сведения,касающиеся военно-морского искусства посещаемых стран. При этомподчеркивалось, что интерес могут представлять не только данные, имеющиенепосредственное отношение к морскому искусству, но и все новое, полезное,любопытное, служащее к распространению «познаний человеческих во всех частях».
Всвязи со всеми этими указаниями Адмиралтейский департамент обращал особоевнимание: на тщательное ведение журнала. «Польза всякого путешествия, — говорилось в инструкции, — состоит в замечании всего, что случится видеть новогои полезного. Для таковых замечаний должны вы вести журнал путешествия вашего».
Такимобразом, перед экипажем «Дианы» были поставлены серьезные задачи.
Несмотряна молодость и сравнительно небольшой опыт, В. М. Головнин, как начальникэкспедиции, проявил удивительную предусмотрительность. Он неустанно следил заснаряжением и оснащением «Дианы», под его руководством русские мастераобычный транспорт-лесовоз превратили в шлюп — небольшой трехмачтовый парусныйкорабль.
Большоевнимание начальник экспедиции обратил на изучение навигационных характеристикразличных морей и океанов, портов и гаваней, бухт и заливов, лежащих на путинамеченного маршрута. Корабль был оснащен всеми доступными для того времениинструментами и приборами для навигационных и астрономических наблюдений, дляпроведения различных исследований. Не забыл командир и о корабельнойбиблиотеке, которую составили из трудов мореплавателей, лоций и «лексиконов» —английского, французского и голландского словарей.
Первостепенноезначение Головнин придавал обеспечению путешествия наиболее точными картами,хотя вместе с тем говорил, что к ним нужно относиться критически. «При выбореморских карт, — писал он, — надобно быть отменно осторожным, а особливо вАнглии, не должно верить надписям: вернейшая, точнейшая, новейшая… Самыенесправедливые, наполненные величайшими, непростительными погрешностями картыс такими надписями продаются в Лондоне, которых все достоинство состоит тольков одной гравировке».
Заботясьо добротном оснащении экспедиции, Головнин великолепно понимал, что судьба ее вконечном счете будет решена людьми — офицерами и матросами. Экипаж корабля,состоявший из пятидесяти пяти матросов, семи офицеров и трех гардемаринов,был подобран самим командиром. Помощником капитана был назначенвысокообразованный и хорошо подготовленный во всех отношениях храбрыйлейтенант П. И. Рикорд, с которым Головнина связывали узы сердечной дружбы современи их совместной учебы в морском корпусе.
Штурманскаячасть была возложена на способного и знающего свое дело офицера А. И.Хлебникова. Экипаж хорошо осознавал огромное значение экспедиции и свой долг передродиной.
Былизаготовлены продовольствие, медикаменты, комплекты обмундирования с учетомклиматических условий в различных широтах Мирового океана. Головнин использовалопыт и советы И. Ф. Крузенштерна, который во время первого русскогокругосветного путешествия не потерял ни одного человека. Это было уникальнымявлением в истории мореплавания.
Новот закончены все приготовления, и 25 июля 1807 г. «Диана» снялась с якоря,тепло провожаемая военными моряками и жителями Кронштадта.
Сразуже после выхода из Кронштадта «Диану» встретила ненастная погода: порывистыйветер и шторм. Шлюп успешно выдержал испытание — ни такелаж, ни паруса его непострадали. Высокую подготовленность и выносливость проявили матросы: «сейслучай мне показал, что матросы наши весьма проворны и исправны в своемремесле»,- отмечал Головнин. За добросовестное и ревностное выполнение своихслужебных обязанностей все нижние чины получили денежное вознаграждение.Борьба со штормом в начале плавания укрепила сплоченность офицеров и матросов«Дианы». Василий Михайлович не сомневался, что с такими моряками будутпреодолены любые трудности дальнего похода.
Утром7 августа «Диана» бросила якорь на рейде Копенгагена. Русских моряков удивилоМножество английских военных кораблей, стоящих перед столицей Дании.Выяснилось, что англичане требовали передать им весь датский флот из опасения,как бы Наполеон не использовал его в своих целях. Однако Дания, стремившаясясохранить нейтралитет, отвергла это требование. Тогда англичане без объявлениявойны вероломно напали на Копенгаген. Датское правительство покинуло столицу,но патриоты решили дать отпор иноземным захватчикам. Решимость датскогонарода отстоять свою независимость и его борьба против превосходящих силвызвали восхищение Головнина и всех его офицеров и матросов. Командир «Дианы»понимал, что и без того сложная международная обстановка быстро ухудшается, чтона пути корабля возникнет немало препятствий. 1, 6 сентября, на сорок пятые сутки,«Диана» вошла в Портсмут, где предстояло закупить свежий провиант, водку, ром исвинец. По договоренности с английским правительством Торговый департаментбыл обязан снабдить «Диану» всем необходимым. Но к этому временирусско-английские противоречия обострились. Дипломатические отношения междуРоссией и Англией были прерваны в связи с тем, что русское правительствоприсоединилось в соответствии с условиями Тильзитского договора к континентальнойблокаде. Английские таможенные чиновники чинили всевозможные препятствиярусским в приобретении предметов первой необходимости и продовольствия, вчастности, рома, который использовался тогда в качестве противоцинготногонапитка.
Вэтой обстановке командир «Дианы» проявил изумительную гибкость и осторожность.Предвидя неизбежность войны между Россией и Англией, Головнин, чтобыобезопасить судно от захвата в качестве военного трофея, выхлопотал уанглийского правительства паспорт, удостоверявший, что «Диана» предпринимаетплавание с научными целями. Было также дано разрешение на беспошлинный отпускнапитков, хотя таможенные чиновники все же попытались и после этого чинитьвсякие препятствия. «Все путешественники,— пишет Головнин,— до оного бывшие вАнглии, все купцы, как подданные британской короне, так и иностранные, знают,что подлее, бесчестнее, наглее, корыстолюбивее и бесчеловечнее английскихтаможенных служителей нету класса в целом свете».
Последвухмесячной стоянки в Портсмуте «Диана» 1 ноября покинула порт и взяла курс квосточному берегу Южной Америки. Головнин ввел разумную экономию в расходованиипродовольствия и разработал меню с учетом климатических условий в различныхрайонах Мирового океана, через которые проходила «Диана». Во время стоянки вгаванях матросы получали свежее мясо, овощи, фрукты. Зная, что пиво хорошопредохраняет от цинги, Головнин сделал большие запасы этого напитка. На кораблеподдерживался образцовый порядок, чистота. Офицеры внимательно следили засостоянием здоровья матросов, их питанием, соблюдением режима дня. Благодаряпринятым мерам на шлюпе в течение всего плавания почти никто не болел.
9 января 1808 г.«Диана» бросила якорь у берегов Бразилии в большой гавани острова Санта-Катарина(Св. Екатерины). Здесь за время десятидневной стоянки экипаж пополнил запасысвежей провизии и пресной воды. Пока производился ремонт шлюпа и грузилосьпродовольствие, были сделаны астрономические наблюдения, определеныгеографические координаты острова, подробно описаны гавань и укреплениякрепости, определены глубины рейда. «Сей порт, — писал Головнин, — есть один изсамых безопаснейших в целом свете; он способен вместить величайший военный иторговый флот». Однако укрепления бразильского порта, принадлежавшего, как ився Бразилия, португальцам, находились в самом запущенном состоянии. Солдатыгарнизона были плохо одеты, ружья у часовых покрыты ржавчиной.
Покинувостров Санта-Катарину 26 января, «Диана» миновала устье реки Ла-Платы, а 12 февраляобогнула мыс Горн и вступила в воды Тихого океана. Здесь мореплавателейвстретил сильный шторм. Вода стала проникать внутрь корабля. Более двух неделькоманда «Дианы» мужественно боролась с разбушевавшейся стихией. Матросывыбились из сил, у многих появились признаки цинги. Пробиться в Тихий океанбыло очень трудно.
В.М. Головнин, зная, что в высоких широтах Атлантического океана в это времягосподствуют западные ветры, с которыми «Диана» успешно могла бы дойти домыса Доброй Надежды, решил изменить ранее намеченный курс.
27 февраля «Диана»прошла мимо островов Тристан-да-Акунья, а на рассвете 18 апреля русские морякиувидели берега мыса Доброй Надежды. Через два дня шлюп вошел в Сай-монстаун,принадлежавший англичанам. Несмотря на то что «Диана» имела специальное разрешениеанглийского правительства, командующий английской эскадрой вице-адмирал Барти,объявив В. М. Головнину о войне, начавшейся между Россией и Англией, задержалрусский корабль до получения соответствующего распоряжения из Англии.
ВасилийМихайлович все же сумел использовать более чем годовое пребывание у мыса ДобройНадежды для описания этих мест. Основываясь на литературных источниках иличных наблюдениях, он дает всестороннюю географическую характеристику этогорайона, занятий и быта населения, условий мореплавания и стоянки судов.
Запасыпродовольствия на «Диане» подходили к концу, а адмирал Барти отказался снабдитьрусских провизией. Он предложил Головнину выслать матросов для работы наанглийских кораблях, за что обещал кормить русских моряков. Головнин отвергтребования английского адмирала, унижающие русского человека.
«Когдая уверился, — пишет он, — что по сему делу между англичанами и мноюсправедливость на моей стороне, тогда я решился, не теряя первого удобногослучая, извлечь порученную мне команду из угрожавшей нам крайности» — то естьсамовольно уйти из залива.
Выполнениеэтого решения было сопряжено с огромными трудностями и опасностями. «Диана»стояла в глубине залива около английского адмиральского корабля «Прозерпина» ибыла окружена другими судами. Необходимо было выждать благоприятный случай.
Готовяськ рискованному предприятию, В. М. Головнин занялся изучением направления ветрову берегов и в открытом океане; для этой цели он неоднократно выходил на шлюпкев море. На основании многочисленных опытов он установил, что если в заливеФолс-Бей, где стояла «Диана», дует северо-западный или западный ветер приясной или облачной, но сухой погоде, то в открытом океане в это же время бываютветры юго-западного, южного или даже юго-восточного румбов. На основании этогоГоловнину удалось точно определить момент для осуществления своего смелогозамысла.
16 мая подулсильный северо-западный ветер, а с наступлением сумерек налетел шквал, сталосовсем пасмурно. Корабли английской эскадры к этому времени не были готовы квыходу в море. Капитан «Дианы» велел поставить штормовые паруса, шлюп снялся сякоря. Тотчас же со стоявшего недалеко английского судна дали знать навице-адмиральский корабль о действиях русских, но «Диана» уже успела выйти воткрытое море и взяла курс на Камчатку. «Таким образом кончилось нашезадержание, или, лучше сказать, наш арест на мысе Доброй Надежды,продолжавшийся один год и 25 дней»,- пишет Головнин в своей книге.
Учитывая,что плавание будет продолжительным, Головнин позаботился о сохранении здоровьяморяков и строжайшей экономии продовольствия и пресной воды.
Невыпустил из виду капитан и научные задачи. Штурману Хлебникову поручалось вконце вахты записывать, «какие были видны птицы, морские животные илирастения, а также означать градусы на термометре и состояние барометра, всефеномены и метеоры вносить в журнал». Все это исполнялось в точности, вахтенныйжурнал наполнялся свежими сведениями об океане и землях, которые довелосьпосетить русским морякам.
«Диане»надо было торопиться, чтобы прийти на Камчатку до наступления зимы. Экипаж получаллишь две трети обычного рациона, но никто не роптал, моряки неутомимо выполнялисвой долг. Более двух месяцев шла «Диана» по бурному океану, борясь со штормамии встречными ветрами. Наконец на рассвете 26 июля мореплаватели увиделиземлю. Это был остров Тана — один из островов Новогебридского архипелага.
Снебольшой группой моряков командир «Дианы» отправился на берег. Островитянеохотно отдавали плоды в обмен на гвозди, топоры и всевозможные украшения, вродебисера, помогали русским переносить дрова и бочонки с водой к берегу.
31 июляприготовления к дальнейшему плаванию были закончены и «Диана» снялась с якоря.
Плавание«Дианы» продолжалось. В полдень 23 сентября 1809 г. «ко всеобщей нашей радостиувидели мы камчатский берег,— писал Головнин.— Берег, принадлежащий нашемуотечеству! И хотя он от С.-Петербурга отдален на 13000 верст, но со всем темсоставляет часть России… Радость, которую мы чувствовали при воззрении насей грозный дикий берег, представляющий природу в самом ужасном виде, могуттолько те понимать, кто бывал в подобном нашему положении или кто в состояниисебе вообразить оное живо!».
Итак,русские моряки после двухгодичного похода по морям и океанам и сопутствовавшихему многочисленных приключений снова были у родных берегов.
Спустядва дня «Диана» вошла в Петропавловскую гавань. В. М. Головнин узнал о награжденииего двумя орденами: боевым орденом св. Георгия — «за осьмнадцать морских кампаний»и орденом св. Владимира—«за благополучное совершение многотрудногопутешествия».
Две зимовки провел Василий Михайлович на далекойокраине России. Поначалу у него сложилось неблагоприятное впечатление о Камчатке.Головнин говорит далее, что хотя трудно найти страну уединеннее, скучнее,голоднее Камчатки, но эти недостатки (кроме последнего) не могут бытьчувствительными для любопытного путешественника. А Камчатка «представитлюбопытству много интересных, совершенно новых предметов...».
Ирусский мореплаватель с присущей ему энергией и увлечением отдался изучению Камчатки.Он собрал обильный материал о флоре и фауне края, населяющих его народностях,их быте и нравах. В отличие от многих западноевропейских путешественников,презиравших «туземцев», Василий Михайлович с симпатией относился к местномунаселению.
25 апреля «Диана»,после того как моряки прорубили лед в Петропавловской гавани, вышла вАвачинский залив, а 4 мая шлюп взял курс к Курильским островам. Достигнув 13мая острова Матуа, Головнин, продвигаясь на юг, начал описание Курильскихостровов. Он отмечал, что острова эти вулканического происхождения и гористы,берега их круты, растительность скудная, тундровая, лишь на островах Уруп,Итуруп и Кунашир есть леса; здесь много пушных зверей и птиц; населениезанимается охотой и рыболовством.
Головнинобратил внимание на большое влияние русской культуры в этих местах. Курильцы(айны) восприняли у русских бытовые навыки, многие знали русский язык. «… Нашикурильцы носят всякого покроя русское платье»,— заметил Василий Михайлович.
Послеисследований В. М. Головнина стало известно, что Курильская гряда состоит не из21, как считалось ранее, а из 24 островов.
Времяшло, запасы продовольствия и пресной воды на «Диане» подходили к концу.Головнин решил идти к острову Кунашир, где, по имевшимся сведениям, былаудобная гавань и селение.
Постоянныеветры и густые туманы заставили «Диану» более двух недель лавировать у острововИтуруп, Кунашир и Шикотан, которые то открывались перед взором моряков, товновь заволакивались туманом.
Головнинзнал, что на юге Курильской гряды японцы незаконно устроили свои фактории. Поэтомуон действовал с большой осторожностью. 17 июня «Диана» вошла в бухту севернойчасти острова Итуруп, где действительно встретили не только айнов, но ияпонцев. Японскому начальнику Исидзака Такэхейму Василий Михайлович объяснил,что зашел сюда за дровами и продовольствием. Чувствовалось, что японцысомневались в мирных целях экспедиции. И все же беседа закончилась хорошо.Исидзака Такэхейм дал письмо к японскому начальнику селения Урбитич (Фурубэцу)на западном побережье Итурупа. В письме якобы извещалось, что русские идут сдобрыми намерениями и что они нуждаются в воде и продовольствии. К вечеруморяки возвратились на шлюп. 18 июня состоялась новая встреча с курильцами.Русские узнали об их тяжелой участи. Считая, что они действуют заодно срусскими, японцы стали еще больше притеснять айнов, угрожая им смертью.Головнин убеждал курильцев, что русские ни малейшего зла не причинят японцам и,следовательно, и «они нашим [курильцам] вредить не захотят».
Прирасставании Василий Михайлович взял лишь курильца Алексея Максимовича, чтобытот показал гавань в западной части острова и был переводчиком при переговорахс японцами.
5 июля «Диана»,облитая лучами утреннего солнца, двинулась в гавань Кэмурай на южном побережьеКунаширского залива. Вдруг японские батареи открыли пальбу по шлюпу. Видимо,подумал Головнин, японцы не получили сообщения с Итурупа о миролюбивых целяхприхода русского корабля. Корабль продолжал идти в глубь залива. На берегуоткрылось селение и небольшая крепость. Японские суда, заметившие «Диану»,поспешно отошли к крепости, а батареи опять стали палить, но ядра не достигалицели. Шлюп бросил якорь в трех милях от крепости. Желая выяснить причинытакого поведения японцев, Головнин, захватив с собой подштурманскогопомощника Среднего, четырех матросов и курильца, под градом ядер устремляетсяна шлюпке к крепости. Однако добраться до крепости не удалось. Ядра неподпускали шлюпку к берегу.
Головнинрассудил, что без воли правительства начинать военные действия не годится, ирешил объясниться с японцами посредством знаков. Но такое объяснение не далоникаких результатов.
Головнинполагал, что японцы не желают вступать в переговоры с русскими и откроют огоньпо шлюпке, если она подойдет к крепости. Поэтому шлюп направился к небольшойречке на западном берегу залива, где стал на якорь. Вскоре заметили человека.Это был курилец Кузьма с русского острова Расшуа. По поведению Кузьмы быловидно, что японцы боятся нападения русских. Объясняться с Кузьмой было оченьтрудно, но все же посредством знаков и жестов можно было догадаться, что начальникгорода желает встретиться с командиром «Дианы» на лодке в сопровождении такогоже количества матросов, какое будет у Головнина. Василий Михайлович принялприглашение японского начальника. Кузьма с подарками отправился в крепость.
Поутру11 июля Головнин поехал на берег на четырехвесельной шлюпке. С ним находилисьмичман Мур, штурман Хлебников, курилец Алексей, матросы Макаров, Симанов,Шкаев, Васильев.
Начальниккрепости Насасэ Саэмон донимал русских разными вопросами о России, ее правительстве.Будто бы в целях определения количества продовольствия, необходимого для экипажакорабля, японцы пытались узнать о его численности. Головнин, разгадав смыслэтого вопроса, увеличил цифры вдвое против настоящего, сказав, что командасостоит из 102 человек.
Вовремя беседы, протекавшей, в общем, в корректной форме, Мур сообщил, чтосолдатам, разместившимся на площади, раздают обнаженные сабли. Головнин непридал этому значения, но вскоре пришлось убедиться в недобрых намеренияхяпонцев.
ВскореГоловнин сказал, что у него нет времени и пора возвращаться на корабль. На этопоследовал ответ начальника: без повеления матсмайского губернатора, которомуон должен донести о происшедшем, он не сможет снабдить шлюп ничем. А дополучения решения губернатора он хочет, чтобы один из русских остался в качествезаложника. Ответ из Матсмая надо было ожидать не менее 15 дней. Головнин счувством собственного достоинства ответил, что «без совета оставшихся на шлюпеофицеров так долго ждать решиться не могу, а также и офицера оставить не хочу».После этого моряки встали и собирались идти. Это вызвало раздражениеначальника. И, наконец, заявил, что ни одного из русских он не сможетотпустить, в противном случае ему распорят брюхо. «Мы в ту же секундубросились бежать из крепости, а японцы с чрезвычайным криком вскочили со своихмест… бросали нам под ноги весла и поленья...»
Когдарусские моряки вырвались из крепости, японцы открыли стрельбу, но никому непричинили вреда. Мичмана Мура, матроса Макарова и курильца Алексея задержали.Остальные добрались до шлюпки, но из-за отлива она оказалась на мели иставить ее на воду было невозможно. Японцы окружили моряков, сопротивлятьсябыло бесполезно. Головнина, штурмана Хлебникова и матросов Симанова, Шкаева иВасильева привели опять в палатку, там уже находились ранее захваченные.Крепко связав пленников, японцы под сильным конвоем отправили их на лодках вХакодаде (Хакодате), на южное побережье острова Хоккайдо. Здесь русскихпоместили в большом темном сарае, в клетки из толстых деревянных брусьев.
Темвременем капитан-лейтенант Рикорд, принявший командование «Дианой», делал всевозможное, чтобы вызволить товарищей из плена. Намереваясь повести переговорыоб их освобождении, он направился к японскому берегу. Но как только «Диана»приблизилась на расстояние пушечного выстрела, японцы открыли огонь по кораблюиз береговых батарей. Метким ответным огнем с «Дианы» одна японская батареябыла подавлена.
Попытканачать переговоры и узнать о судьбе товарищей не удалась. На «Диане» находилисьсмелые, полные решимости русские моряки, но их было только пятьдесят один; неприходилось и думать, чтобы с таким маленьким отрядом идти на штурм японскойкрепости, защищенной с моря высоким земляным валом. Неудачный исход штурманеминуемо повел бы к гибели «Дианы» или захвату корабля японцами, а тогдасобранные моряками сведения о южных Курильских островах — «много времени итрудов стоящее описание географического положения сих мест не принесли бы такженикакой ожидаемой от этого пользы», писал Рикорд.
Отойдяот берега, «Диана» бросила якорь на таком расстоянии, чтобы ядра с крепости немогли достать ее. Офицеры написали письмо Головнину, в котором выражали своевозмущение действиями кунаширского начальника, извещали своего командира овозвращении в Охотск и обещали товарищам «положить жизнь свою, если не будетДругих средств к их освобождению».
14 июля «Диана»покинула Кунаширский залив, названный офицерами шлюпа «заливом Измены». Весьэкипаж корабля переживал участь своих друзей и командира, томящихся на чужойземле в неволе.
Вконце июля шлюп прибыл в Охотск. Рикорд хотел отправиться в Петербург для до
кладаморскому министру о пленении Головнина. Но в Иркутске гражданский губернатор Н.И. Трескин сообщил Рикорду, что ему следует ждать решения правительства здесь.Тем временем Рикорд и губернатор разработали план экспедиции по освобождениюпленников. Не дождавшись ответа правительства8, иркутский губернаторпредложил Рикорду возвратиться в Охотск и отправиться на «Диане» для продолжениянеоконченной описи Курильских островов и подойти к Кунаширу «для узнания обучасти наших соотечественников, захваченных японцами».
Н.И. Трескин снабдил Рикорда письмом на имя губернатора Эдзо (Хоккайдо). В письмеговорилось о дружественном отношении России к Японии, осуждались самовольныедействия Хвостова и Давыдова. Трескин писал, что русские придут в японскиегавани с целью добиться освобождения пленных. Вместе с Рикордом в Охотскотправился Накагава Городзи (Головнин и Рикорд называют его Леонзаймо) и шестьдругих японцев, которые в 1810 г. потерпели кораблекрушение у берегов Камчатки.Японцев решили возвратить на родину и использовать их в качестве переводчиковво время переговоров с японскими властями.
22 июля 1812 г.«Диана» под командой Рикорда и транспорт «Зотик» под командой Филатова вышлииз Охотска, взяв курс к острову Кунашир. Почти в течение месяца моряки занималисьописанием Курильских островов. 28 августа вошли в залив Измены и сейчас жеяпонские батареи открыли огонь по русским судам.
Рикордпослал Леонзаймо на берег, поскольку он мог объяснить начальнику крепости обобстоятельствах, заставивших русское судно вновь появиться у Кунашира.Вернувшись, Леонзаймо сообщил: «Капитан Головнин и все прочие убиты». Это былоложное известие. По расчетам японских чиновников, оно должно было заставитьрусский корабль уйти обратно. Все моряки были опечалены, но идти в Охотск, неполучив точных данных о судьбе своих товарищей, они не собирались.
8 сентября русские моряки задержали японское судно«Кансэ-Мару», его капитана доставили на «Диану». На нем было шелковое платье,сабля и другие знаки, что свидетельствовало о его знатности. Звали капитанаТакатай-Кахи (Такадай Кахэей). Он был судовладельцем и купцом. ЧтобыТакатай-Кахи понял цель прихода русского судна к Кунаширу, Рикорд дал емуписьмо Леонзаймо, адресованное начальнику острова. Прочитав письмо,Такатай-Кахи воскликнул: «Капитан Мур и пять человек находятся в Матсмае!» Онподробно рассказал, когда пленников вывезли из Кунашира, через какие города ихвели, сколько времени они проживали в том или ином месте. При этом он точноописал внешний вид Мура, но имени Головнина не упоминал. Это встревожилоРикорда и других офицеров.
Заставляла задуматься и разноречивость в показанияхЛеонзаймо, сообщившего о смерти русских, и Такатай-Кахи, утверждавшего совсемдругое с такими подробностями, которых он не мог выдумать в один миг,оказавшись в положении пленника. Все же Рикорд пришел к заключению, что егосоотечественники живы.
КогдаРикорд объявил Такатай-Кахи, что тот поедет в Россию, японец спокойно ответил:«Хорошо, я готов!» Петр Иванович добавил, что в будущем году его вернут в своеотечество.
Четырехяпонских матросов, не знавших по-русски ни одного слова, высадили на берег. Ихснабдили всем необходимым. «Они,— писал Рикорд,— как я думал по своемупростодушию, сохранят чувства благодарности за оказанные им нами благодеяния ираспространят между своими соотечественниками лучшее о русских мнение, нежеликакое имели они прежде».
Вместоотпущенных Рикорд решил взять такое же число с японского судна «под видом, будтобы они нужны для услуг своему начальнику», и попросил его, чтобы он сам выбралсебе тех матросов, которые ему будут более всего полезны. Однако Такатай-Кахистал доказывать, что все матросы глупы и чрезвычайно боятся русских и будутмного сокрушаться. Это посеяло сомнение в правдивости того, что рассказывал оно русских пленниках. Но Рикорд решительно заявил, что ему необходимо взятьчетырех матросов. Японский купец попросил командира «Дианы» поехать с ним наего судно. Прибыв на корабль, Такатай-Кахи собрал команду в свою каюту, изкоторой подобрал себе четырех матросов.
ЗатемРикорд предложил Такатаю-Кахи написать письмо японскому начальнику об обстоятельствахпленения русских моряков и их судьбе, после чего Такатай-Кахи с матросами перебралсяна шлюп. Рикорд всячески стремился подчеркнуть, что русские считают японцев невраждующим, а миролюбивым народом, с которым доброе согласие прервано тольконекоторыми неблагоприятными обстоятельствами.
Втот же день Рикорд пригласил на шлюп молодую японскую женщину — неразлучнуюспутницу Такатая-Кахи в его плаваниях от города Хакодате до Итурупа. На«Диане» японку приняла жена младшего лекаря. Японку угостили
чаем спряниками, а затем проводили ее с подарками. Время пребывания японцев нарусском корабле Рикорд старался использовать для того, чтобы ближе сойтись сТакатаем-Кахи. Он разрешил японским матросам осмотреть весь корабль, которымони очень интересовались. Внимательным оказался и Такатай-Кахи. Увидев пустыебочонки, он предложил наполнить их свежей водой со своего корабля. Его матросынемедленно взяли порожние бочонки и привезли их наполненными хорошей преснойводой. «Приятно,— пишет Рикорд,— было видеть людей, почитавшихся за несколькочасов нашими врагами, в таком с нами дружестве. Эти добрые японцы, простившисьс нами, поехали на свое судно с песнями».
11 сентября русские корабли взяли курс на Камчатку. 3октября «Диана» и бриг «Зотик» вошли в Авачинскую бухту. Вернувшихся радостноприветствовали моряки и жители Петропавловска. Грустным и опечаленным былтолько Такатай-Кахи. Вскоре выяснилась причина дурного его настроения. «Емупредставлялось, по законам земли своей, что его, так же как наших в Японии,будут содержать в строгом заключении. Но как велико было его удивление, когдаон увидел себя помещенным не только в одном со мною доме, но и в одних покоях»,— писал Рикорд.
Главнымрезультатом похода Рикорда были сведения о том, что все русские, захваченныеяпонцами в плен, живы. «Такое полезное и радостное для нас известие мы почлинемалым для себя приобретением и наградою за труды свои».
Слухио пребывании «Дианы» под начальством Рикорда в Кунаширском заливе дошли донаших узников. Матросы с задержанного купеческого судна очень лестно рассказывалио поведении Рикорда. Стало известно, что Рикорд подарил японской женщиненесколько европейских вещей общей стоимостью в 30 японских монет, потомпозволил ее мужу написать письмо родственникам и уверить их, что он будет в будущемгоду возвращен в свое отечество. А пока он живет в каюте вместе с господиномРикордом и до самого возвращения будет жить с ним.
Жизньпленников в Хакодате была тяжелой и тревожной. Допросы следовали за допросами;японцы, казалось, ничему не верили, принимали русских за шпионов, прибывших кКурильским островам с разведывательными целями.
Вконце августа японцы показали Головнину вышеупомянутое письмо от Рикорда. КогдаВасилия Михайловича спросили, какой бы ответ он послал на шлюп, если бы емуэто разрешили, Головнин ответил: чтобы корабль, ничего не предпринимая, шелскорее к русским берегам и донес о случившемся правительству.
Послепятидесятидневного пребывания в Хакодате русских перевели в конце сентября вгород Матсмай (Мацумаэ), находящийся в нескольких днях перехода восточнееХакодате. Здесь их также заключили в тюрьму — сарай с клетками.
Вэтом городе состоялась первая встреча пленников с крупным японским начальником— матсмайским губернатором (бунио) Аррао Тадзи-мано (Арао Тадзима-но ками). Онспросил Головнина, где бы они хотели жить в Японии — оставаться на месте, встолице, или еще где-нибудь. Василий Михайлович твердо сказал: «У нас дватолько желания: первое состоит в том, чтобы возвратиться в свое отечество, аесли это невозможно, то желаем умереть...»
Решительныеслова русского офицера произвели на бунио большое впечатление, и он сказал,что если подтвердится своеволие Хвостова, то они будут отпущены. Затем упленников взяли письменные показания с подробным описанием целей и маршрутаплавания «Дианы».
Губернаторповерил показаниям, послал их в столицу. А пока распорядился снять с пленниковверевки, перевести их в более благоустроенное помещение, улучшить питание.
Нов феврале 1812 г. переводчики Теске (Тэй-сукэ) и Кумаджеро (Кумадзиро), хорошоотносившиеся к русским, сообщили им, что в столице не согласились с мнениемматсмайского губернатора и что с русскими надо обращаться как с шпионами, априходящие русские корабли захватывать.
Это явилось последней каплей, переполнившейтерпение русских моряков. Дума о побеге, владевшая ими с первых дней заточения,окончательно созрела. Было решено незаметно уйти из тюрьмы, добраться доберега, захватить парусник или шлюпку и идти к Камчатке.
Готовяськ бегству, пленники втайне запаслись кое-каким продовольствием, сшили из рубахдва паруса, сплели веревки. Удалось раздобыть чайник, огниво, два кухонныхножа. Орудуя ими, храбрецы ночью 23 апреля 1812 г. прорыли под стеной тюрьмыузкий лаз и выбрались на свободу. При этом Головнин ушиб ногу, но больпочувствовал позже. Беглецы знали, что остров покрыт горами и заселена толькоего прибрежная часть. Учтя это, моряки пошли на север не берегом, а через горы.Но не зная как
следуетни гор, ни тропинок, они шли наугад, спотыкаясь и падая в темноте. К тому же укапитана при подъеме на гору сильно разболелась нога, он выбился из сил инужно было беспрестанно останавливаться, чтобы дать ему отдохнуть. А надобыло затемно достигнуть лесистых гор и укрыться от погони.
Послеблужданий беглецы выбрались на горную равнину, но она оказалась покрытойснегом. Путая след, делали зигзаги, выбирали бесснежные места. Вдруг матросВасильев, оглянувшись, шепнул на ухо командиру: «За нами гонятся на лошадях сфонарями», и прыгнул с дороги в лощину, за ним последовали остальные. Все обошлосьблагополучно. Осмотревшись, увидели в утесе пещеру, по дереву добрались до нее,день отдыхали. С наступлением сумерек двинулись к северу. Девять дней морякиукрывались в оврагах, лощинах и на покрытых лесом возвышенностях. Все былиголодными и изнуренными. «Без ужаса не могу помыслить, на какие страшные утесымы иногда поднимались и в какие пропасти часто принуждены были спускаться»,—вспоминал Головнин. В конце концов, беглецов выследили, схватили и возвратили втюрьму. Японцы усилили охрану.
Пленниковотправили снова в Матсмай под сильным конвоем. В городе беглецов поджидаломножество японцев, которые с сочувствием смотрели на русских, не выражаяникакой враждебности к ним. Моряков ввели в замок губернатора — судебный зал.Вскоре вошел губернатор Аррао-Тадзимано, он стал расспрашивать Головнина опричинах побега. Василий Михайлович ответил, что безнадежность положенияпленников заставила предпринять попытку к побегу, что в этом только он одинвиноват и что японцы могут его убить, но они не должны причинять вредаостальным, которые лишь выполняли его повеление. После этого стали допрашиватьХлебникова и Мура. Пленников вновь заточили в тюрьму, она ничем не отличаласьот прежней. Командир и Хлебников были помещены в особых маленьких клетушках, аостальные в одну большую камеру. Допрос следовал за допросом. Головнин и всеего спутники, за исключением Мура, вели себя с достоинством.
29 июня в Матсмайприбыл новый губернатор Огасавар Исеноками, сменивший своего предшественника.Оба бунио посоветовали терпеливо ждать решения из столицы, не делать большепопыток к бегству, пообещали улучшить условия жизни пленников.
Прощаясьс русскими, старый губернатор заверил их, что теперь нужно надеяться налучшее.
14 июля он вместес Теске отправился в столицу. Теске обещал писать своим русским друзьям.Однако о скором ответе не приходилось думать, ибо только губернатору на проездв столицу необходимо было затратить не менее 23—25 дней.
Медленно тянулось время. Моряки читали иперечитывали старые книги, заучивали японские слова, а «сверх того вздумал язаписать на мелких лоскутках бумаги все случившиеся с нами происшествия и моизамечания», замечает Головнин. Морякам разрешались прогулки. По приказаниюОгасавара, который, как и его предшественник, благожелательно относился крусским морякам, им стали давать фрукты, а в один детский праздник губернаторугостил русских ужином из своей кухни.
18 марта 1813 г. в Матсмай прибыл новый губернатор.Его сопровождала многочисленная свита, в том числе чиновники, переводчик Теске,математик и астроном Адати Санай, а также переводчик с голландского языкаБаба Садзюро.
Какобъяснили Головнину помощники губернатора, у японского правительства был свойплан: по прибытии каких-либо русских кораблей к японским берегам передать накорабли письмо (несколько позже с ним познакомили узников). В нем содержаласьпросьба к начальникам русских дальневосточных областей объяснить поступкиХвостова, а также были изложены претензии японских властей. Головнин поблагодарилчиновников за их добрые намерения, которые помогут избавить Японию и Россию отбесполезного кровопролития.
27 марта Головнинаи его товарищей представили губернатору. Новый губернатор заверил русскихморяков, что все кончится хорошо и их скоро освободят. Спросив о здоровьепленников, губернатор вышел.
Японскийученый Адати Санай (русские называли его академиком) с переводчикомБаба-Садзюро стал ежедневно навещать пленников, проводя с ними помногу часов. Упереводчика были словари русского, французского и голландского языков. Знаяграмматику голландского языка, он очень «скоро успевал в нашем, что заставиломеня написать для него русскую грамматику, сколько я оной мог припомнить, т.е. наизусть»,— замечает Головнин.
Четыремесяца напряженного труда затратил Василий Михайлович на эту работу. Примечательнагуманистическая направленность этой рукописи. «Примеры же в ней,— писал Головнин,—я помещал приличные нашим обстоятельствам, клонящиеся к сближению и дружбедвух империй». Например, грамматика русского языка заключала в себе идеи,осуждающие войну. «Война много препятствует купечеству»,— гласит одна из фраз.
Все содержание учебника импонировало прогрессивнымвзглядам японских ученых. Поэтому они, как отмечает Василий Михайлович, с величайшейохотой переводили его тетради на свой язык и скоро кончили их, хотя онисоставили все вместе добрую книгу.
Тем временем «академик» занимался переводомсокращенной арифметики, изданной в Петербурге на русском языке для народныхучилищ. (Эта книга попала в Японию в 1792 г. через посольство Лаксмана.)Японский ученый обнаружил обширные познания в математике и астрономии, номногое он не знал. Ему, например, не было известно о некоторых планетах,открытых в 1801—1804гг.
Шлидни, недели. Моряки с нетерпением ждали прибытия «Дианы» и других кораблей. Посовету японского начальства была составлена записка в пяти экземплярах нарусском языке следующего содержания: «Мы все, как офицеры, так и матросы, икурилец Алексей, живы и находимся в Матсмае. Мая 10-го дня 1813 г.». Этазаписка, утвержденная японским правительством, была разослана в пять портовдля вручения командиру «Дианы».
И вот 20 июня получили официальное сообщение оприбытии в Кунаширский залив «Дианы». На следующий день переводчики от именисвоего начальства спросили Головнина, кого из матросов он хотел бы послать напришедший корабль. Не желая отдавать кому-либо предпочтения, чтобы никого неогорчать этим, он предложил бросить жребий. Счастливый жребий досталсяматросу Симанову, вместе с ним должен был поехать курилец Алексей. Сампейсказал Головнину, что он сам поедет на Кунашир для переговоров с Рикордом,чтобы способствовать их успешному завершению.
22 июня Головнинаи Мура пригласили к начальнику крепости, где им были показаны два письмаРикорда: одно — адресованное кунаширскому начальнику, другое —Головнину. В первомиз них Рикорд сообщал, что он прибыл в Японию с миролюбивыми предложениями ичто Такатай-Кахи и два японских матроса находятся на судне, а два другихматроса и курилец умерли на Камчатке от болезни.
Вовтором письме Рикорд просил Головнина сообщить ему о своем и его товарищейздоровье. С обоих писем были сняты копии, а затем переводчики перевели их наяпонский язык и переводы отправили в японскую столицу.
24 июня Сампей иКумаджеро отправились в Кунашир, захватив с собой Симанова и Алексея. Головниндал обстоятельные инструкции Симанову о том, что он должен рассказать Рикорду,особенно на тот случай, если японцы начнут боевые действия.
19 июля вприсутствии губернатора и многих чиновников Головнину и Муру было показанописьмо Рикорда Сампею, Головнину и Муру. В первом письме Рикорд благодариляпонцев за их желание начать переговоры и обещал немедленно отправиться вОхотск, чтобы к сентябрю возвратиться и доставить требуемое объяснение русскихвластей о поступке Хвостова. Но не зная входа в Хакодате, он прибудет всоседний порт и просил туда прислать лоцмана.
Вписьме к Головнину Рикорд сообщал о получении его записки и поздравлял своегодруга со скорым освобождением.
Черезнесколько дней в Матсмай вернулись Сампей, Кумаджеро, Симанов и Алексей; последниевновь были помещены в камеру вместе с остальными.
Головнини другие горели желанием узнать от прибывших как можно больше о родине, о событиях,происходящих в мире. Вот что писал он о своем настроении в эти дни: «Пустьчитатель судит по собственному своему сердцу, что мы должны были чувствовать,встретив, так сказать, выходца из царства живых. Два года ничего мы неслыхали не токмо о России, но ниже о какой-либо просвещенной части света».
Темвременем губернатор решил перевести пленников в Хакодате, а пока поместил их вдом, где они жили прежде. Теперь дом этот не походил на тюрьму: решетки былисняты, охрана стояла без оружия, кормить стали гораздо лучше. Обслуживалипленников хорошо одетые мальчики, кушанье подавалось в красивой лакированнойпосуде. Японские чиновники один за другим приходили к русским, чтобы проститьсяс ними. На листочках, которые они приносили с собой, были написаны по-русскислова, выражавшие добрые пожелания. Один купец прислал ящик конфет.
Черезчетыре дня русские пленники были в Хакодате. Здесь им также отвели чистое помещение,хорошо кормили.
27 сентября«Диана» вошла в Хакодате. Рикорд немедленно направил свое письмо и письмоначальника Охотской области на имя первых после губернатора начальниковострова.
Вписьмах говорилось, что действия Хвостова и Давыдова были самовольными и чторусское правительство совершенно не причастно к этому инциденту. Далеевыражалась надежда, что и японская сторона проявит стремление к дружбе. Японцыостались вполне довольны полученными письмами. Они поздравили пленников сприближающимся освобождением.
Однакоодно обстоятельство взволновало Головнина. Когда японцы узнали, что на «Диане»доставлены письмо и подарки матсмайскому губернатору от иркутскогогубернатора, они захотели лично познакомиться с Рикордом и просили его самомувручить все это бунио — японскому губернатору. Головнин опасался, что японцыпоступят с Рикордом так же вероломно, как в свое время поступили с ним.Свидание состоялось 30 сентября и закончилось благополучно. После этогопленникам разрешили подняться на второй этаж, откуда было хорошо видно, чтопарадная губернаторская шлюпка с Рикордом под тремя флагами — японским, русскимвоенно-морским и белым (флагом мира) двигалась от берега к «Диане».
Неуспели они спуститься на первый этаж, как японцы принесли письмо иркутскогогубернатора для перевода на японский язык. В письме была высказана просьба кяпонцам начать переговоры с Рикордом об освобождении пленных. В нем иркутскийгубернатор, между прочим, упомянул о его подарках для матсмайскогогубернатора, которые состояли из золотых часов и красного сукна, и просилпринять их в знак «соседственной дружбы»; говорилось также, что у Рикордаимеется другое письмо, которое он сразу же вручит после освобождения пленных.
Вскорес «Дианы» прибыл Такатай-Кахи, который привез весть, обрадовавшую всех,— этобыло известие об изгнании французов из Москвы. Головнину и другим хотелосьузнать более подробно обо всем, что произошло на родине, как были разгромленыиноземные захватчики. По его просьбе Рикорд направил своему другу газеты,журнал военных действий, который охватывал события от начала наполеоновскогонашествия до кончины Кутузова. Японцы также проявили живой интерес к тому, чтопроизошло в России. Их особенно заинтересовало то обстоятельство, чтофранцузская армия, захватившая Москву, была повержена и ее жалкие остатки едваунесли ноги. Они попросили перевести описание важнейших боевых действий. Головнинобъяснил, что французские войска, окруженные в Москве, вынуждены были пробиватьсяоттуда силой и что почти вся наполеоновская армия погибла. Японцы захлопали владоши, всячески восхваляя фельдмаршала Кутузова, говорили, что Кутузов «всесделал прямо по-японски, ибо их правило войны предписывает заманиватьнеприятеля как можно далее внутрь земли, собирая между тем со всех сторонлюдей, и потом окружить их».
«Мысмеялись такому сравнению,— иронически замечает Головнин,— и говорили между собой:«Не мудрено, что честолюбие японцев заставит их подумать, не научился либессмертный наш герой Кутузов из тех книг, которые Хвостов у них похитил».
Японскиевласти обсудили полученные письма, и бунио решил освободить русских моряков.
3 октябряпленники впервые встретились с Такатай-Кахи, пришедшим вместе с переводчиком.Почтенный старик, писал Головнин, с величайшей похвалой и сердечностьюотзывался об отношениях к нему Рикорда, офицеров и матросов «Дианы» и вообщевсех жителей Камчатки, с которыми ему довелось встречаться.
Нопрежде чем русских моряков отпустят на шлюп, Головнину необходимо быловстретиться на берегу с Рикордом и объяснить ему, что японцы никаких претензийк России не имеют, что подарков от иркутского губернатора матсмайскийгубернатор принять не может, ибо, взяв их, он обязан от себя послать подарки, аэто строго запрещается японскими законами, и он просит, чтобы возвращениеподарков не обидело иркутского губернатора. Наконец Рикорд обязан написать,что текст ответа японского правительства он хорошо понял и по возвращении вРоссию русский перевод этого документа доведет до сведения своегоправительства.
5 октябряГоловнин встретился на берегу с Рикордом. По просьбе японцев Василий Михайловичбыл одет в фуфайку и шаровары, сшитые еще в Хакодате из дорогой шелковойматерии яркого цвета. На голове у него была парадная треугольная шляпа морскогоофицера, она не очень гармонировала с его необычным костюмом.
Японцысделали все, чтобы свидание Головнина с Рикордом проходило в торжественной обстановке.Встреча должна была состояться в прекрасной комнате таможенного суда в присутствиинескольких переводчиков, «академика», а также некоторого числа чиновниковнизшего класса.
Околополудня Головнина ввели в таможню, у которой собралось множество солдат, одетыхв богатые парадные платья из шелка или бархата, вышитых золотом и серебром.Переводчики и Головнин вошли в комнату, отведенную для свидания. Японцы посвоему обычаю сели на пол, а Головнину был предложен стул. Вскоре прибыл нагубернаторской шлюпке Рикорд вместе с офицером Савельевым, переводчиком Киселевыми несколькими матросами. Последние остались перед домом.
Головнинне стал описывать своих чувств, нахлынувших на него, когда он увидел своегодруга, с которым был разлучен так долго. Он лишь заметил: «Представляючитателю самому судить, что мы чувствовали при первом нашем свидении».
Посленескольких радостных минут, пережитых друзьями, Головнин сообщил о цели данногосвидания. Рикорд в свою очередь сказал, что у него имеется предписаниеиркутского губернатора «касательно постановления, с обоюдного согласия междудвумя государствами, границ и взаимных дружеских связей».
Обменявшисьмнениями, Головнин и Рикорд решили, что поднимать эти вопросы сейчас неследует. Их можно решить только в японской столице, но для этого потребовалосьбы задержаться еще на зиму в Хакодате. Жить на корабле зимой невозможно, апереезд на берег поставил бы русских в зависимость от японцев, что, конечно,было весьма нежелательно.
Поокончании свидания русских офицеров угостили чаем и конфетами. Головнинпроводил своих друзей до шлюпки, и они отправились к «Диане», ВасилийМихайлович вернулся к себе.
Наследующий день японцы торжественно вручили Хлебникову и Муру шляпы и сабли. Вэтот же день все офицеры, одетые в лучшие платья и при саблях, былипредставлены бунио. На прощальной церемонии присутствовало более двадцатияпонцев.
Бунио вынул из-за пазухи лист бумаги и, приподняв егокверху, торжественно сказал: «Это повеление правительства!» О его содержании ужезнали, но было одно важное добавление: на следующий день все пленники безисключения будут освобождены. Присутствующие стали поздравлять русских срадостной вестью.
Послевозвращения русских в отведенное им жилище к ним приходили чиновники, солдаты имногие простые японцы. А первые три помощника губернатора принесли с собойписьменное поздравление и вручили его Головнину на память. В нем говорилось:От гинмияг.
«Всевы долго находились здесь, но теперь по приказу о бунио сами возвращаетесь всвое отечество; время вашего отбытия уже прошло, но по долговременному нашемуздесь пребыванию мы к вам привыкли и расставаться нам с вами жалко. Отвосточной нашей столицы до острова Матсмая расстояние весьма велико, и поприграничности сего места во всем здесь недостаточно, но вы перенесли жар,холод и другие перемены воздуха и к благополучному возвращению готовы; особственной вашей радости при сем не упоминайте, мы сами оную чувствуем и снашей стороны сему счастливому событию радуемся. Берегите себя в пути, о чем имы молим бога. Теперь, желая с вами проститься, написали мы сие».
Вечеромдля бывших пленников от имени бунио был устроен торжественный ужин. Их угощалииз девяти — десяти блюд лучшей рыбой, приготовленной в разных видах, дичью, атакже и прекрасной японской саке.
Послеужина русским морякам преподнесли несколько ящиков с лакированной посудой.Следующий день, 7 октября, был посвящен сборам. Караульные и рабочие укладываливещи, продовольствие, щедро выделенное японским правительством: 50 мешковриса, несколько бочонков саке, много соленой и свежей рыбы, овощей, редьки ит. п.
Припрощании русские не остались в долгу: они также оставили японцам разные подарки.Головнин подарил, в частности, атлас Крузенштерна, ряд карт из атласаЛаперуза, французско-русский словарь. Рикорд преподнес гравированные портретыгенерал-фельдмаршала М. Ф. Каменского, П. И. Багратиона, фельдмаршала М. И.Кутузова. «Японцы,— писал Головнин,— узнав, каких знаменитых людей сии портреты,приняли их с восторгом и величайшей благодарностью».
Горсткарусских моряков пробыла в японском плену два года, два месяца и двадцать шестьдней. Несмотря на лишения и невероятные трудности, они сохранили верность своейродине, показав необыкновенную выдержку, непоколебимость духа.
10 октября 1813 г.«Диана» снялась с якоря и стала выходить в море. Множество японцев собралось наберегу, чтобы пожелать русскому шлюпу счастливого плавания. А Теске, Кумаджерои Такатай-Кахи провожали на шлюпках «Диану» до того момента, когда она вышла воткрытое море.
3 ноября «Диана»вошла в Авачинскую бухту. Вызволенных из неволи пришли встречать родственники,друзья и знакомые. Лейтенант Якушкин, служивший с Головниным на «Диане», ипоручик Волков, «видев меня, пришли в такой восторг… как бы виделивоскресшего из мертвых брата своего»,— пишет об этой встрече ВасилийМихайлович.
2 декабря 1814 г.Головнин и Рикорд отправились из Петропавловска в Петербург. Ехали сначала насобаках, потом на оленях, на лошадях, а от Якутска—на повозках. Прибыли они встолицу 22 июля — в тот же день и тот же час, когда «Диана» семь лет назад, в1807 г., уходила в дальнее плавание...
28 январяследующего 1815 г. Головнин отправился в Рязань, куда прибыл 5 февраля. «ВРязанской губернии в отпуску находился я год», — писал Василий Михайлович. 15февраля он вернулся в Петербург и «остался для издания своего путешествия», т.е. «Записок в плену у японцев».
Замечание В.М. Головнина ояпонском государстве и народе довольно субъективно, но интересно тем, что былисделаны в особых условиях — в плену (из разговоров со стражами). Головнинописывал только те обстоятельства, которые были рассказаны двумя или тремяяпонцами в разное время. Эти описания интересны ещё и тем, что мы видим Япониюглазами очевидцев. Эти описания относятся к 19 в.Головнин оспаривает мнениемиссионеров о том, что японцы народ вероломный, хитрый, неблагодарный,мстительный, в которое европейцы повепили до того, что в пословицу вошливыражения «японская злость», «японское коварство». Головнин пишет, что японцыумны и проницательны, что доказывается их поступками в отношении к иностранцами во внутреннем правлении государства. В японцах недостает одного качества –смелости, но это Головнин объясняет миролюбивым свойством их правления, от долговременногоспокойствия, которым, не имея войны, сей народ наслаждается, от непривычки ккроопролитиям. Что касается народного просвещения в Японии, сравнивая их с др.народами, японцы самые просвещенные. Японское правительство хочет, чтоб народпользовался только изобретениями собственного ума и запрещает ему перениматьвыдумки др. народов, чтобы с чужими науками не вкрались к ним и нравы чужие.Вежливость, с которойяпонцы обращаются между собою, показыает истинноепросвещение этого народа. Язык японцев не есть принятый ими язык чужегонарода. Он происходит от древнейших их предков, которых они почитают общими ими курильцам. В прочем, от частых сношений в прежние времена с китайцами,корейцами и др. народами японцы заимствовали от них множество слов, которыетеперь уже сделались свойственному японскому языку. Далее Головнин описывает вероисповедание японцев, законы и обычаи, промышленность, торговлю,государственное устройство и многое другое.
Прошли столетия, а Япония всетакже притягивает взоры и умы людей. Век науки и прогресса преподнес нам Япониюкак лидера мировых технологий. Но на закате второго тысячелетия мы так инепознали восточную философию, красоту цветущей вишни и разноцветной опавшейлиствы.
Новый век ставит перед нами новые вопросы.
Дело В.М.Головнина визучении Японии продолжил Иван Васильевич Голонин, который создал несколькокниг по изучению японского языка. Теперь люди, интересующиеся Японией черезкниги В.М. Головнина могут узнать об истории и культуре, а по книгам И.В.Головнина могут изучать японский язык.
Списокиспользованной литературы1. Головнин В.М. Записки флотакапитана Головнина о приключениях его в плену у японцев в 1811, 1812 и в 1813гг., с приобщением замечаний его о японском государстве и народе. – Хабаровск1972
2. ФраерманР.И., Зайкин П.Д. Жизнь и необыкновенные приключения капитана – лейтенантаГоловнина, путешественника и мореходца. – М., 1957
3. Давыдов Ю.В.Головнин. М., 1967
4. Дивин В.А.Повесть о славном мореплавателе. – М., 1976
5. Дружинин Н.М.Русские мореплаватели в старой Японии. – Л., 1924
6. Кузнецов Ю.Д.История Японии.-М. 1988