Реферат: Борьба Руси с агрессией немецких и шведских феодалов. Александр Невский

ОРЛОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙУНИВЕРСИТЕТ

кафедра отечественной истории

Реферат на тему:

«Борьба Руси

с агрессией немецких и шведских феодалов.

 Александр Невский».

Выполнил студентпервого курса третьей группыюридического факультетаКорнилов Алексей.

Научный руководитель: 

Ст. преп. Соколов В. В.

Орёл-2002.

План.

1.  Предисловие.2.  Крестоносная агрессия в северо-западной Руси.

3.  Заключение.

4.  Список использованной литература.

ÓА. С.Корнилов,2002

1.ПРЕДИСЛОВИЕ.

XIII в. стал временем тяжких испытаний для русского народаи государственности. Геополитически расположенная на стыке Европы и Азии, Русьоказалась одновременно меж двух огней. С севера продолжались попытки захватарусских земель потомками варягов-шведами. Положениеещё более усугубилось с появлением на западных границах немецких рыцарей, развернувшихактивную военно-колонизационную деятельность в Прибалтике. А с восточных степейтем временем накатывалась новая волна кочевников-монголо-татар.

«Чёрные годы» -вот точное название целой эпохи в истории русской земли, времен жизни иполитической деятельности князя Александра Невского, его братьев и сыновей.После ураганного нашествия орд Батыя, когда была перемолота русская воинскаясила и сожжены десятки городов, начала складываться система тяжелой зависимостиот ордынских завоевателей, державшаяся на страхе перед новыми вторжениями.Новгород и Псков, по счастью, почти не подверглись опустошительному  разгрому,но испытали сильнейший натиск со стороны шведов, немцев, литовцев.

2.КРЕСТОНОСНАЯ АГРЕССИЯ ВСЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ РУСИ.

Крестоноснаяагрессия на территории Руси, достигнувшая своего пика в первой четверти XIII в., берет свое начало еще в XII в. Именно тогда на земляхзападных и поморских славян обосновались германские рыцари, из которых главнымобразом состояли на первых порах отряды «крестоносных» захватчиков, онипродвигались дальше на восток, вторгались, с одной стороны в Пруссию, с другой— в Прибалтику.

С конца 80-х годов XII в.«крестоносные» отряды «миссио­неров» все чаще совершают вооруженные нападенияна терри­торию северо-западной Руси, преимущественно на земли полоц­ких исмоленских князей, на земли ливов, прежде всего.

Древняя ливонская летопись концаXIII в., известная под названием «Рифмованной хроники», содержит ясное указаниена то, что земли, заселенные прибалтийскими племенами, при­надлежали вполитическом отношении русским и русские князья получали с них дань: «Землязелов, ливов, летов находилась в руках русских до появления «братьев», которые эти земли силой отобрали». Наша летопись также подтверждает это известие. Летопись не раз упоминает названия ряда этихплемен, рассказывая о том, как они, сообща со славянскими племенами, строилирусское госу­дарство.

С древних времен народы Прибалтикибыли связаны исто­рическими судьбами с Русью. Эти отношения укреплялись по­стояннымиторговыми связями и значительным культурным влиянием. В языке эстов и латышейэти древние русские влия­ния сохранились до сих пор. Уже в Х—XI вв. в Прибалтикус Руси проникает и христианство, свидетельством чего остались древниезахоронения, предметы культа (кресты и т. п.), найден­ные при раскопках. Ссередины XII в. немецкие купцы из Бре­мена, Любека и других северных городов,торговавшие различными товарами, добрались до устья Двины и установилиэпизодические связи с Прибалтикой. Вскоре эти связи приоб­рели более постоянныйхарактер, вследствие чего росло и крепло стремление немецких купцов создатьсебе в Прибалтике прочную базу. Из Прибалтики купцы стремились проникнуть идальше, в пределы собственно русских земель. В 1184 г. в Новгороде был выстроеннемецко-латинский купеческий двор, названный именем св. Петра, и церковь. Этотдвор вступил в острую конкурентную борьбу с уже существовавшей здесь факториейготландских купцов, носившей имя св. Олафа.

На первых порах захватчиками вПрибалтике было само духовенство, в лице главным образом монахов-цистерцианцев.Действовали они по примеру рыцарей-разбойников того времени. Вскоре назахваченных землях установились обычные формы западноевропейского феодализма:местное население превращалось в крепостных, земли отдава­лись в бенефициальноепожалование вассалам, строились церкви и монастыри. Так делалось не только наземлях ливов, но и на землях куров, семигалов и других племен.

Яркую картину этогобесцеремонного хозяйничанья на землях прибалтов   оставил   Генрих  Латвийский—автор пространной «Хроники Ливонии», сам являвшийся одним изучастников «крестоносного» наступления на восток.

Первые шаги «миссионеров» обычноимели «мирный» ха­рактер. Так, около 1188 г. к полоцкому князю Владимиру обра­тилсякатолический монах ордена августинцев Мейнард с тем, чтобы ему было разрешеновести проповедь христианства на земле ливов. Генрих Латвийский пишет оМейнарде, что он «начал проповедовать ливам и строить церковь в Икесколе».

Действия «миссионеров» невстречали у местного населения сочувствия, напротив, вызывали сильнуюненависть. Как рас­сказывает Генрих Латвийский, ливы едва не принесли в жертвусвоим богам помощника Мейнарда—Дитриха (Теодориха), а самого Мейнарда неотпускали из своей земли, опасаясь, что он приведет христианское войско.Центром своей деятельности Мейнард избрал отстроенный им замок Икесколе(Икскюль) на Двине, расположенный несколько выше ее устья.

Придавая большое значениедеятельности Мейнарда, епи­скоп бременский Гартвиг II назначил его в 1186 г.«епископом икскюльским в Русии», а через два года папа римский Климент IIIутвердил это назначение и издал особую буллу об основании нового епископства вподчинении бременского архиепископа. Таким образом, был создан форпостнемецко-католической агрессии на востоке, откуда началось планомерное вторжениена земли, входившие в состав Руси и подвластные русским князьям.

Папская курия руководила этой«деятельностью, придавая ей немалое значение в своей общей политике. Мейнардпосы­лал в Рим донесения о своей «миссии», и папа не скупился на благословения,похвалы и иные словесные «дары» и «милости»: помочь новоявленному епископуболее существенно папа не мог. Лишь несколькими годами позже, когда неожиданнаягибель императора Фридриха Барбароссы развязала руки новому папе Целестину IIIи когда, с другой стороны, потерпел полный провал III крестовый поход, римскаякурия сделала попытку оказать Мейнарду более действенную помощь.

Папа призвалк «крестовому походу» в землю ливов для насильственного их обращения вхристианство. Всем, кто в та­ком походе примет участие, было обещано отпущениегрехов. Однако народные массы в земле ливов единодушно противились всемпопыткам «обращения» в католичество. Совершенно справедливо они связывали его снеизбежной окончательной потерей остатков своей свободы. Крестоносцам удалосьисполь­зовать только те группы местного населения, которые уже началивыделяться как господствующая социальная верхушка: племенных вождей, старейшинрода. Источники сообщают, что Мейнард именно на них и опирался и перед смертью,осенью 1196 г. созвал их и взял с них обещание продолжить его «мис­сионерскую»деятельность. Однако расчеты Мейнарда и под­держивавших его представителейместной знати не оправдались.

Преемником Мейнарда явилсяназначенный бременским архиепископом немецкий монах Бертольд, ранее аббатЛоккумский. Он намеревался силой обратить ливов в христианство, но в первом жекровопролитном столкновении, вызванном его действиями, 24 июля 1198 г., былубит. Его крестоносцы, правда, принудили значительную часть ливов согласитьсяна «обращение», но, как сообщает источник, не успели торже­ствующие победителискрыться на своих кораблях из виду как ливы восстали, бросились сначала вДвину, чтобы смыть с себя ненавистное им крещение, а затем принялись за истреблениестоль же ненавистных монахов и попов. Созданные за предшествующие 14 лет церквибыли сожжены. Все следы навязанного силой христианства были уничтожены в короткийсрок.

На смену Бертольду из Бременаприбыл племянник архиепископа Альберт, названный Марксом «паршивым бременскимканоником». Для Альберта вся его деятельность среди ливов была от начала и доконца предприятием военно-разбойничьег характера, в котором «проповедь»,«обращение» вообще уже не играли роли. Молодой отпрыск знатной феодальной семьиграфов Буксгевден фон Аппельдерн, он в духе того времени рассчитывал оружиемприобрести богатство и славу.

В чьих интересах действовалАльберт Аппельдернский, достаточно ясно говорит тот факт, что из 30 лет своегоепископства он 12 лет провел в Германии. Родственными и социальными узами онбыл тесно связан с феодальной аристо­кратией (светской и духовной) севернойГермании.

Альберт сумел заручиться болеереальной, чем его пред­шественники, поддержкой папы, в особенности вступившегов 1198 г. на римский престол Иннокентия III, который придал разбойничьемупредприятию Альберта против ливов характер «подвига благочестия». Буллой от 5октября 1199 г. папа объявил участие в походе против ливов равнозначным выпол­нениюобета, за который предоставлялось полное отпущение грехов, а спустя 5 лет, вовремя IV крестового похода, он другой буллой приравнял крестоносцев в Прибалтикек кресто­носцам, отправляющимся в Палестину, разрешил, в случае если былпринесен обет об участии в походе « в святую землю», заменять его походом вПрибалтику. Таким образом, папа официально признал так называемую «ливонскуюмиссию» военным предприятием и сам же призвал к оружию, обратив­шись с особым посланиемк бременскому духовенству и к «христианам Нижней Германии», предлагая принятьширо­кое участие в походе Альберта, объявленном при этом «вели­ком делом веры».

Епископ Альберт действовалзаодно с датским королем Канутом VI и герцогом Шлезвигским Вальдемаром, которыев эти же годы опустошали земли эстов, лежавшие севернее земли ливов. ГенрихЛатвийский упоминает и о германском импера­торе Филиппе Швабском, у которогоАльберт, по-видимому, также заручился поддержкой.

После такой основательнойподготовки, свидетельствовавшей о том, какое большое значение придаваливластители феодаль­ной Европы католической экспансии на восток, походу на рус­скиеземли, Альберт весной 1200 г. начал свое вторжение. Несмотря на сравнительномногочисленную рать, которую Альберт привел с собой на 23 судах, населениеоказало агрес­сорам упорное сопротивление. Хитрый каноник смог обосно­ваться вэтих местах только тогда, когда он использовал меж­племенную вражду и натравилна ливов, совладать с сопротив­лением которых сам был не в состоянии, соседнееплемя земгалов, а также, по примеру Мейнарда, привлек на свою сторону ливскую икуршскую знать.

Большую роль сыграл захваткрестоносцами устья Авины и постройка здесь в 1201 г. на месте, где давно ужесуществовало поселение, укрепленного города, названного Ригой.<sup/> Отсюдалегко было организовать действенный контроль над Подвиньем, с одной стороны, инад Балтикой—с другой. Папа не оставил без своей помощи и эти действияагрессоров. Генрих Латвий­ский сообщает, что папа запретил под страхомцерковного отлучения кому-либо впредь посещать гавань семигалов. Это должнобыло обеспечить торговую монополию захваченной нем­цами Риги и ухудшитьторговлю, которую местное население издавна вело из своей, какой-то другой,гавани. Интересно и другое: русские купцы, постоянно поддерживавшие с ливами иостальными местными племенами торговые отношения, не считали нужным следоватьэтому папскому запрещению и пы­тались торговать по-прежнему, отправляясь дляэтого в гавань земгалов. Тогда немцы «напали на них, и после того как двое, аименно лоцман и капитан, были схвачены и преданы жестокой смерти, прочиепринуждены были вернуться».

В этих кратких сообщенияхлетописца дано чрезвычайно важное свидетельство о подлинном характередеятельности крестоносцев. Это было вторжение ради захвата торговли на Балтике,ради захвата земель.

Враждебные действия крестоносцевв Прибалтике были с са­мого начала вероломными по отношению к русским, заключив­шимеще в 1195 г. торговый договор «со всеми немцами, готландцами и латинянами».Договор этот, подписанный князем нов­городским Ярославом Владимировичем ипослом немцев в лице некоего Арбуда, был, очевидно, обновлением и расширениемпрежде действовавшего соглашения, на что указывает упоми­наемый и подтверждаемыйв договоре 1195 г. «мир старый».

Действия крестоносцев имелицелью создать торговую блокаду Руси, так как главные торговые связи шли изПрибал­тики в Псков, Новгород, Ладогу. Полоцк, Смоленск и другие русскиегорода. Даже католические церковные историки вы­нуждены признать, что именноторговые интересы направляли католическую экспансию на восток и что поэтому,говоря сло­вами одного из таких историков-доминиканцев, «средневековыйхристианин не мог никак забыть о существовании этих широких путей в языческиймир».

В 1202 г. был создан специальныйвоенно-монашеский орден под названием «Братья Христова воинства», которому Инно­кентийIII предписал устав созданного в Палестине ордена «храмовников» и в качествеотличительного знака утвердил для нового ордена изображение красного креста имеча, нашитых на белый рыцарский плащ. Отсюда и пошло позднейшее на­звание ордена«меченосцы». В отличие от «храмовников», являвшихся папским орденом,«меченосцы» были орденом рижского епископа.

В 1207 г. было установлено, чтоодна треть всех захвачен­ных в Прибалтике земель передается ордену.

Русские былиглавным врагом, против которого направля­лась агрессия германских рыцарей имонахов. Захватчики превосходно знали, что они действуют в пределах русскихвладений. Наиболее опасными их противниками были русские князья — полоцкий,псковский, смоленский, особенно же «вели­кий князь» новгородский. Эти князьяоказывали постоянную поддержку местному населению, ведшему нелегкую борьбу сзахватчиками. Особенно часто русские оказывали существен­ную помощь своимближайшим соседям эстам, против которых усиленно действовали датско-шведскиерыцари, руководимые архиепископом Андреем Лундским, в свою очередь получившимподдержку с двух сторон — от короля датского и от папской курии. В 1206 г. папаИннокентий III в особом послании писал архиепископу, явно подстрекая его кразбойничьему походу против эстов: «Так как ты, по правильному и благочестивомурешению, отправляешься против язычников… мы препоручаем тебе в стране, которуюты с христовой помощью приведешь после уничтожения язычества к познанию верыхристовой, установить католического епископа».

Напервых порах эсты оказывали агрессорам стойкое сопротивление, особенно успешноеблагодаря постоянной помощи русских. Быстро подоспевавшая по Двине помощьвоинов княжества полоцкого не раз создавала на пути захватчиков неодолимыепрепятствия, отбрасывала их, заставляла искать мира. Ярко описывает ГенрихЛатвийский кровопролитную борьбу, которую приходилось вести эстам в союзе срусскими против кре­стоносцев.

Стремясь нейтрализовать русскихв начинавшейся новой войне крестоносцев с  эстами епископ Альберт заключил в1210 г. «вечный мир» с Полоцком, обязавшись даже уплатой дани за ливов в пользуполоцкого князя («короля»), на усло­виях свободной торговли между немцами и русскими.С дру­гой стороны, папская агентура стремилась привлечь на свою сторону неустойчивыеэлементы среди населения русских горо­дов. Известного успеха она добилась вПскове. Ей удалось склонить на свою сторону князя Владимира Мстиславовича. В1210 г. он вступил в союз с крестоносцами и повел совместно с нимипредательскую войну против эстов, вразрез с исконно дружественными отношениями,существовавшими у псковичей, новгородцев и других русских с их нерусскимисоседями на западе и севере. Политика псковского князя вызвала все­общеевозмущение, и в феврале 1212 г. он был изгнан.

Псковичи же совместно сновгородцами во главе с князем Мстиславом двинулись на помощь эстам, чтобыостановить продвижение крестоносцев. Нанеся им, поражение и получив с нихбольшой выкуп, русские вернулись в свои земли. Кровью скреплялось боевоесодружество русских с прибалтами в борьбе против общего врага.

В этой связи интересно описаниелетописцем осады и взятия русской ратью с помощью эстов захваченнойкрестоносцами крепости Отепяа. 17 дней длилась осада. Из Риги на помощьзапертым в крепости «тевтонам», как называет немецких захватчиков ГенрихЛатвийский, было послано подкрепление, но его встре­тили русские войска иразбили. Погибли многие знатные военачальники. Когда остальные вошли восаждённый замок, то вскоре «от множества людей и коней сделался голод в замке,недостаток съестного и сена, то стали объедать хвосты друг у друга».  Через тридня после первого столкновения осажденные сдались и вынуждены были оставитьзахваченную ими крепость. Епископу Альберту пришлось отправить послов вНовгород к русским и в Саккалу к эстам «для утверждения мира».<sup/> В1212 г. «тевтоны» вынуждены были заключить «вечный мир» с Владимиром, княземполоцким, на том условии, что русским купцам предоставляется свободный путь поДвине, за что князь отказался от получения дани, которую исстари ливонцывыплачивали Полоцку.

Получая все новые пополнения,направляемые по призыву папы из всех концов Европы, а особенно из Германии искан­динавских стран, феодально-католические агрессоры проникали все дальшевглубь прибалтийских земель. Отчаянное сопро­тивление оказывало в неравнойборьбе с хорошо вооруженными рыцарями местное население. Злодеяния крестоносцевс трудом поддаются описанию. «Толпы освященных убийц устремились в Лифляндию.Они купались в крови и возвращались затем с отпущением грехов и даже святымидомой или поселялись в разбойничьем вертепе попов».

Даже участники этихистребительных грабительских войн, в которых проявилась и беспощаднаяжестокость средневеко­вого феодального рыцарства, и безграничное лицемерие иханжество церковных деятелей, не могут скрыть истинный характер этихпредприятий. Автор «Ливонской хроники» свя­щенник Генрих, принимавшийнепосредственное участие в гра­бительских походах, в таких словах описывает«подвиги» крестоносцев в Прибалтике:   «… мы разделили свое войско по всемдорогам, деревням и областям и стали все сжигать и опустошать. Мужского полавсех убили, женщин и детей брали в плен, угоняли много скота и коней… И возвратилосьвойско с большой добычей, ведя с собой бесчисленное множество быков и овец».

Немецкий философ и писатель,буржуазный просветитель XVIII в., Иоганн Гердер в своем капитальном сочинениипо всеобщей истории культуры писал: «Судьба народов на побережье Балтийскогоморя составляет печальную страницу в истории человечества… Человечествоужаснется той крови, которая пролилась здесь в диких войнах».

Год за годом проходил внапряженной борьбе. Рижский епископ Альберт получал систематически помощь иподдержку:

из Германии прибывали все новыефеодальные ополчения, вооруженные отряды монахов; значительные денежныепоступления шли от купцов из Дании, король которой, Вальдемар, организовал сосвоей стороны «крестовый поход» в Эстонию; с неослабным вниманием следили заходом завоевательной авантюры в Прибалтике и из Рима, боявшегося потерять своюруководящую рель в ее организации.

Эти опасения имели основания.Помимо дальности расстоя­ния до театра военных действий, на котором подвизалось«христово воинство», политическая обстановка в Прибалтике становилась дляпапства все более сложной. Между участни­ками разбойных войн против народовПрибалтики разгорелась ожесточенная борьба за добычу. Особенно обострились отно­шениямежду рижским епископом и орденом меченосцев, а также между епископом и датскимкоролем.

Еще больше беспокоило папу явноестремление рижского (ливонского) епископа Альберта создать в Прибалтике само­стоятельноецерковное княжество, подобное рейнским архиепископствам. Недовольство этойполитикой Альберта было в Риме тем большим, что рижский епископ искал поддержкиу герман­ского императора. В 1207 г. он передал императору захваченные вПрибалтике земли, получив их обратно в качестве импера­торского лена. Тем самымливонский епископ стал имперским князем, а его зависимость от папства ослабела.Вероятно, этим объясняется отказ Рима возвести Альберта в сан архиепи­скопа.

Столкновения между отдельнымигруппировками в лагере крестоносцев отражали борьбу главных сил в мире западно­европейского  феодализма — борьбу Империи с папством. Иннокентий III в 1211 г. отлучилимператора Оттона IV от церкви и принялся за мобилизацию сил, которые могли бына­нести императору окончательный удар. Определенное место в планах папыуделялось и ордену меченосцев, который получил с его стороны материальнуюподдержку".  В ответ на это 7 июля 1212 г. Оттон IV утвердил специальнымактом соглашение, заключенное между епископом и орденом о разделе захваченныхими земель,  и тем самым еще больше укрепил свои отношения с рижской епархией.Тогда Иннокентий III перешел к решительным мерам с целью усилить папские пози­циив Прибалтике.

Как упоминалось, рижскиеепископы (ранее икскюльскне) назначались из Бремена архиепископом, которыйсчитал риж­ского епископа подчиненным себе (суффраганом). Сам Альберт признавалсебя суффраганом бременского архиепископа. Несмотря на это, папа Иннокентий IIIв специальном послании от 21 февраля 1213 г. неожиданно объявил, что рижскоеепископство подчинено ему непосредственно и не находится ни в какой зависимостиот какого-либо архиепископа. Что же касается бременского архиепископа, который,как упомянуто, осуществлял ранее церковное руководство, то ему вменялось вобязанность помогать и поддерживать дело восточной «миссии», но без каких-либоправ на руководство.

Вскоре папа еще болеевыразительно заявил о своем намерении сохранить новозавоеванные земли в своемисключительном владении. 10—11 октября 1213 г. Иннокентий III подписывает 5документов, направленных на укрепление папских позиций в Прибалтике. При этом куриярешительно вмеши­вается во взаимоотношения епископа и ордена. Папа стремитсяпротивопоставить рижскому епископу других местных князей церкви, поддерживаеторден в его домогательствах и требует строгого выполнения своих распоряжений.

Через три недели папа издает 6булл, посвященных тем же вопросам и свидетельствующих о том, что вмиродержавной политике Иннокентия III Прибалтике отводилось первое место.<sup/>Всеэти папские распоряжения относятся к Эстонии и заканчи­ваются буллой,освобождающей эстонского епископа, так же как это было установлено в февралетого же года относительно епископа Риги от зависимости со стороны какого-либоархиепископа.

Исключительное внимание папскойкурии к этим самым отдаленным, самым восточным епархиям римской церкви,неослабный интерес к событиям в Прибалтике вряд ли можно объяснить толькозначением этого края самого по себе. Разу­меется, для западноевропейскихфеодалов и купечества северной Германии земли и гавани ливов, куров и эстовпредставляли лакомую приманку. Соблазнительной была перспектива осесть на этихземлях. Немалую выгоду обещало овладение морской торговлей на Балтике. Наконец,значительный доход можно было надеяться извлечь из сбора церковной десятины —обязательного и первого последствия так называемого «обращения». И все жевозможности ограбления Прибалтики для алчных и жадных завоевателей не былибезграничны. Чем дальше, тем все больше встречали они сопротивление средиместного насе­ления. Экономический уровень развития народов Прибалтики в концеXII—начале XIII вв. был относительно высок. Здесь существовало земледелие ссошной обработкой почвы, развитое скотоводство при стойловом содержанииживотных, известны были и важнейшие отрасли ремесла задолго до появлениянемцев.<sup/>Эти данные решительно опровергают измышления некоторыхисториков о «полудиком» состоянии Прибалтики, об особой отсталости ее народов ио «культуртрегерской» роли крестоносцев. Ответ на эту лживую пропаганду дал всвое время еще Маркс, когда, опираясь на исторические источники, он писал, чторыцари несли в Прибалтику «христианско-германскую скотскую культуру», которая«была бы вышвырнута вон», если бы прибалтийские племена «были единодушны».Между тем единства внутри этих племен не было и не могло быть. У народовПрибалтики, как и у их соседей, в интересующую нас эпоху происходило быстроеразвитие феодальных отноше­ний. Формировались основные классы феодальногообщества — Крупные землевладельцы и зависимое от них крестьянство. Возникалидаже примитивные государственные образования, хотя ни одно из них не способнобыло еще охватить всю тер­риторию данной народности.  Тем не менее «темпыфеодаль­ного развития в Восточной Прибалтике были несколько мед­леннее даже посравнению с окраинными русскими землями»,<sup/>не говоря уж отерриториях, лежавших по Днепру—Волхову, далеко ушедших вперед в своемсоциально-экономическом развитии.

Организаторы и вдохновителикрестоносной агрессии рас­сматривали Прибалтику не только как самоцель, но икак трамплин для дальнейшего продвижения на восток, против Руси, котораяприобрела особое значение в связи с теми политическими изменениями, которыесложились после захвата Константинополя в 1204 г. и образования Латинской империи

на Востоке.

Эти изменения вызвали иизменения экономического харак­тера. Венецианцы, извлекшие главную выгоду изнового поло­жения, сделавшись хозяевами на средиземноморских торговых путях,парализовали торговые связи, существовавшие издавна между Западом и Востокомчерез южную Русь. Главная роль в торговых отношениях Руси с Западом выпалатеперь на долю северорусских городов: Новгорода, Пскова, Смоленска, Полоцка идругих, особое значение приобрели пути по Волхову, Неве, Даугаве и по Балтийскомуморю. Этим и следует объяснить то большое внимание, которое уделяется в началеXIII в. на Западе прибалтийским землям. Помимо того, что они рассматривалисьзападноевропейскими феодалами как объект грабежа и феодальной эксплуатации, онивызывали к себе особый интерес у воинствующих ратоборцев феодально-католическойэкспансии своим стратегическим зна­чением. Создать здесь базу сосредоточениякрупных сил для вторжения в пределы Руси, блокировать русские границы, взятьпод свой контроль торговлю на Балтике, отрезав от нее Русь и обрекая ее темсамым на экономическое удушение, представлялось многим западноевропейскимполитикам, и прежде всего папству, весьма заманчивой возможностью. По ихрасчетам, владея Прибалтикой, можно было начать наступление и на богатыерусские земли с их многочисленным населением. Это сулило новые источники обогащениядля феодальных захватчи­ков и в первую очередь для папской курии.

Пыл феодально-католическихагрессоров подогревался еще и тем, что общая международная обстановка в началеXIII в. для Руси значительно ухудшилась: половцы и другие степняки отрезали ееот Черного моря и сделали почти непроходимыми древние торговые пути по Днепру иДону; Византия захватила Северный Кавказ, Тмутаракань и часть Крыма; в начале20-х годов появились на русской земле и турки-сельджуки, пытавшиеся было утвердитьсяв Крыму. На востоке против власти русских (владимиро-суздальских) князей сталипониматься мордва, мари, буртасы.  Усилился вражеский натиск на русские границыи с запада: венгры вторглись в Галицкую Русь; Литва, делавшая быстрые успехи всвоем феодальном развитии, теснила полоцких князей, захватив их владения назапад от Двины. От внимания западных политиков не могло ускользнуть и то, чтоРусь раздиралась нескончаемыми фео­дальными распрями князей, что серьезноослабляло ее способ­ность к обороне от внешнего врага.

Католические агрессоры с самогоначала своих захватниче­ских действий в Прибалтике отдавали себе ясный отчет втом, что своим острием эти действия направлены против Руси. Обрекая народыПрибалтики на поток и разграбление, крестоносцы не щадили и русских.Православные церкви также подвергались разрушению, а с православным населениемрасправлялись, как и с нехристианами. Так же орудовали феодально-католическиеагрессоры и на собственно русских землях: они грабили русские города и села,разрушали церкви, захватывали в качестве добычи и церковные колокола, и иконы,и прочее церковное убранство. Тысячи русских людей были истреблены или уведеныв плен. Немецкий хронист рассказывает, как «братья-рыцари» пошли в «Руссию» икак занимались там убийством и грабежом. В 1219 г. крестоносцами было совершенонападение на Псков: «Стали грабить деревни, убивать мужчин, брать в плен женщини обратили в пустыню всю местность вокруг Пскова, а когда они вернулись, пошлидругие и нанесли такой же вред и всякий раз уносили много добычи». Делалисьпопытки обо­сноваться на исконных русских землях и хозяйничать здесь: «… онипоселились в русской земле, устраивали засады на полях, в лесах и деревнях,захватывали и убивали людей, не давая покоя, уводили коней и скот и женщин их».

Спустя два года (в 1221 г.)«братья-рыцари» из Риги, по­гнав с собой орды местных лэттов, вступили, какрассказывает летописец, «в королевство Новгородское и разорили всю окрестнуюместность, сожгли дома и деревни, много народу увели в плен, а иных убили».

Эти факты, во множествеприводимые в источниках (осо­бенно у Генриха Латвийского, который со своимигрубо-наив­ными представлениями типичного «крестоносца» — феодальногоразбойника—не считал даже нужным эти факты смягчить) показывают, чторелигиозные соображения не играли никакой роли в разбойных действияхкрестоносцев и что главной их целью были грабеж и порабощение населения.

Епископ Альберт, рыцари орденаупорно стремились уста­новить в Прибалтике свое полное владычество. Особойбуллой от 28 октября 1219 г. Гонорий III подтвердил за епископом ливонскимправо на владение Эстонией и Земгалией, зная, конечно, что земли эти входили всостав владений русских князей.

Но как ни опустошительны былиэти набеги, агрессия кре­стоносцев на русских землях с русским населениемнеизменно кончалась провалом. Об этом свидетельствует тот же Генрих Латвийский.Сохранились сообщения об успешном отражении натиска рыцарей в эти годы и врусских летописях. В 1221 г. во главе с князем Всеволодом Мстиславичемновгородская рать совершила пространно описанный Генрихом успешный поход наВенден. Помимо новгородцев, в походе приняли участие многие, собравшиеся «из другихгородов Руссии», общим числом 12 тыс. человек. Они разбили немцев под Венденом,дошли до окрестностей Риги, наказали захватчиков и вернулись обратно. Весьпоход был проведен в союзе с литовцами.

Таким образом, местное населениеПрибалтики видело в русских людях своих защитников в общей борьбе снемецко-католическими агрессорами. Прибалты, особенно эсты, обра­щались запомощью к своим восточным соседям, когда на них обрушивалась опасность сзапада. Так в 1216—1218 гг. русские полки, сформированные в Новгороде и Пскове,в союзе с эстамп основательно оттеснили немцев из захваченных ими земель.Епископу Альберту пришлось обратиться за помощью к датскому королю Вальдемару.

В 1222 г., когда эсты,доведенные до крайности нескончае­мыми насилиями, которые чинили крестоносцы(здесь орудо­вали не только немцы, но и датчане), подняли большое восста­ние,на помощь им пришли русские. Борьба приобрела такой ожесточенный характер, чтотолько в сентябре 1223 г. епископу Альберту совместно с орденом и датчанамиудалось подавить восстание: русская помощь не могла быть усилена, так как наюге Руси показались монгольские орды.

Агрессоры во всех случаяхпроявляли особую враждебность к русским. В 1222 г. папа издал буллу, в которойпредписывал ливонским судьям преследовать русских, проживающих в Ливонии и,оказывающих пренебрежение к католичеству. Булла обязывала силой принуждатьрусских подчиниться требованиям римско-католической церкви.

Генрих Латвийский рассказывает,как была разграблена церковь недалеко от Новгорода, как крестоносцы «захватилииконы, колокола, кадила и тому подобное и вернулись к войску с большойдобычей». Характерно, что боевым кличем кресто­носцев были слова: «Бери, грабь,бей!». Этому кличу они обу­чали и местное население, которое заставлялиучаствовать в их разбойничьих походах.

Епископ Альберт, не рассчитываяна собственные силы, пытался заручиться поддержкой извне. В 1220 г. онобратился к императору Фридриху II, который, однако, «уделил епископу не многоблагожелательного внимания», но «убеждал его и уговаривал держаться мира идружбы с датчанами и русскими». Император готовился к серьезной борьбе спапством и не желал ввязываться при этих условиях в трудную борьбу на востокеили считал ее, во всяком случае, преждевременной.

Возможно, что рижский епископили папа толкнул и шведов в сторону Прибалтики. Уже в начале XIII в. тогдашнийкороль Швеции Сверкер воевал против русских, о чем имеются изве­стия в русскихлетописях. Сын же его, Юхан, вместе с ярлом Карлом отправились в 1220 г. воглаве сильного флота к бере­гам Эстонии, где в это время активно развернулисвои наступа­тельные действия датчане. Усилившееся внимание к Прибал­тике состороны папской курии можно видеть и в том, что за 25 лет, охватывающихпонтификаты Гонория III и Григория IX, с 1216 по 1240 г., насчитывается свыше40 папских посланий по делам Ливонии, среди них—привилегии меченосцам, про­возглашения«покровительства св. Петра» над ливонцами, на­значение проповедников,провозглашение «крестовых походов» в «святую землю, вновь приобретенную вЛивонии», назначение епископов, легатов и т. п.

Руководство на расстоянииоказалось все же недостаточным, и папа счел необходимым направить в Прибалтику(а заодно и в Другие страны северо-западной Европы) для проведения папскойполитики на месте особоуполномоченного «апостольского легата» в лице епископаВильгельма Моденского (ставшего позднее и кардиналом), который на протяжениицелого ряда лет действовал здесь, подчиняя себе конкурирующих партнеровнемецко-датской католической экспансии.

Впервые этот папский дипломат,не раз бывавший легатом в разных странах, появляется в Риге летом 1225 г. поприглашению епископа Альберта. Ловкий политик, он сумел быстро оценить сложнуюобстановку, создавшуюся в Ливонии, оттес­нил епископа Альберта, отклонив егодомогательства о превра­щении епископства в архиепископство, и. действуя именемпапы, фактически сам стал руководить католической церковью в Ливонии.

 В качестве противовеса Альберту,легат поддерживал и укреплял авторитет ордена и в известной мере оказывал под­держкупритязаниям датского короля. Папский легат действо­вал по древнему римскомуправилу: «разделяй и властвуй!». Нельзя отрицать, что эта тактика давалаизвестные результаты.

Вильгельм Моденский добился вЛивонии укрепления папского авторитета, а ряд земель объявил непойцетвеннымвладением римского первосвященника. Его именем он создавал новую администрацию,назначал старейшин в  и сам творил суд по жалобам местного населения. Вместе стем папский легат вмешивался и в ход военных событий Зимой 1226.  В 1227 г. онорганизовал кровавое истребление населения острова Эзель, описание чего улетописца представляет  потрясающую картину жестокости и вероломства немецкихагрессоров по отношению к беззащитному мирному населению.

Одновременно с отправкойВильгельма Моденского в ка­честве «апостолического легата» в При6алтику ( и впрямой связи с его миссией 3 января 1225г. Гонорий III опубликовал буллу, в которойобъявил всех новообращенных в Пруссии и Ливонии подчиненнымиримско-католической церкви и притом «совершенно свободными», в том смысле, что«они не могут и не должны подчиняться никакой другой власти, кроме власти папыримского».

Аналогичный акт был изданпапским легатом по прибытии в Ригу. В декабре 1225 г. он выдал «Привилегию»городу Риге, распространявшуюся не только на ее коренных жителей, но и на «всехтех, кто пожелает вступить в число горожан», и гарантировавшую также и личнуюсвободу. Эти распоряжения папской власти имели двойной смысл. С одной стороны,с по­мощью такой «Привилегии» рассчитывали привлечь новых участников разбойничьих крестоносных походов; с другой же сто­роны, этими актами папство предостерегалоохотников до легкой наживы, вроде короля датского, императора Фридриха II и т.п., недвусмысленно заявляя о своих правах на эти земли и население. ВильгельмМоденский пытался превратить захва­ченную Ливонию в своеобразное церковноегосударство, управляемое папской курией. Подобное же княжество он пытался создатьи на территории Эстонии, захваченной в 1219 г. дат­чанами. Пользуясь тем, чтодатский король Вальдемар II, ведя неудачную войну за северную Германию,находился с 1223 г. в плену, Вильгельм Моденский решил включить и эту частьПрибалтики в состав папских владений. Наконец, более чем вероятно, что легатстремился предпринять и некоторые меры относительно Руси. Раздраженныепостоянным вероломством немецко-католических захватчиков, то и дело заключавшихмир, который они тут же новыми нападениями и нарушали, русские сделали попыткувоздействовать на них через легата. Генрих Латвийский сообщает: «Когда русскиев Новгороде и других городах также услышали, что в Риге находится легатапостольского престола, они отправили к нему своих послов, прося утвердить мир,давно уже заключенный с тевтонами».

В 1226 г. папский легат, считая,что ему в достаточной мере удалось укрепить позиции Рима в Прибалтике,подытожил ре­зультаты своей двухлетней деятельности, добившись трехсто­роннегосоглашения между епископом рижским, орденом и го­родом Ригой о дальнейших мерахпо «обращению» и завоеванию Прибалтики. В марте—апреле 1226 г. он в пятипосланиях сформулировал основные положения этого соглашения. Оно установилограницы земель, отдаваемых в управление каждой из этих сторон, но былопостроено на принципе неоспоримого приоритета и прямой заинтересованности папскойвласти в при­балтийских делах и имело в виду обеспечить подчинение всейПрибалтики папскому престолу.

Последующие события показали,однако, что планы римской курии шли много дальше. Они намечали широкуюэкспансию, направленную непосредственно против Руси и русского народа. Но, какбыло ясно папскому легату, для осуществления этих планов необходимо было,прежде всего, организовать самый лагерь католической экспансии. С этим он иотбыл из Прибалтики, очевидно, полагая, что заложил основы мира и порядка вкатолическом лагере. Перед отъездом он издал ряд распоря­жений о мерахустранения конфликтов, которые могли бы вспыхнуть между захватчиками. Легатомбыли назначены и арбитры, которым поручалось разрешать споры.

После отъезда ВильгельмаМоденского внимание курии к Прибалтике не ослабевает. Папа стремится направитьв При­балтику новые отряды крестоносцев (послания от 27 и 28 но­ября 1226 г.),утверждает распоряжения своего легата о де­леже захваченных земель (послание от11 декабря 1226 г.).<sup/>Он обязывает «новообращенных»противостоять, «как язычникам, так и русским» (послание от 17 января 1227 г.).

Лицемерие папской политики вотношении Руси и русского народа ярко иллюстрируется другим посланием папы,датированным тем же числом. Это послание непосредственно связано со встречейВильгельма Моденского в августе 1225 г. с пред­ставителями от русских городов,о чем легат не преминул уве­домить курию, а может быть, доложил об этом личнопо возвращении туда в конце 1226 или начале 1227 г.  На основании этогосообщения папа Гонорий III и обратился со специальной буллой ко всем «королямРуссии», в которой, посылая им«привет и добрые пожелания». Папа «радовался что, услышав, что послы ваши,приходившие к достопочтенному брату нашему, моденскому епископу, легатуапостольского престола, смиренно просили его посетить лично ваши страны: потомучто вы готовы принять здравое учение и совершенно отречься от всех заблуждений,которым, как говорят, подвергались по недостатку проповедников и за которыегосподь, в гневе своем против вас часто поражал вас различными бедствиями ипоразит еще более, если вы не возвратитесь с пути заблуждений на путьистинный… Посему, желая узнать от вас самих, точно ли вы хотите иметь легатаримской церкви, чтобы принять от него наставление в католической вере, безкоторой никто не может спастись… мы просим, молим и убеждаем всех вас сообщитьнам письмами и через верных послов вашу искреннюю волю. А пока поддерживайтепрочный мир с христианами Ливонии и Эстонии и не препятствуйте имраспространять веру христианскую, дабы вы не подпали под немилость Божию иапостолического престола, который легко может, когда пожелает, обречь васмщению, но лучше заслужить вам в щедрости Божией истинным послушанием идобровольным подчинением — милость и любовь обоих».

Эту буллу от 17 января 1227 г.можно поставить в один ряд с буллой Григория VII. И та и другая составлены попринципу: выдавать желаемое за действительное. В 1075 г. Григорий VIIутверждал, что княжич Ярополк преподнес ему в дар Русь (которая Ярополку никакне принадлежала), в 1227 г. Гонорий III утверждает, будто русские князья(названные «королями») изъявили готовность «совершенно отречься от всехзаблуждений», что на языке папской курии означало— «готовы принять католическуюверу». Это папское утвержде­ние было вымышленным. В этом не оставляет сомнениясама булла Гонория III. Ведь если бы папа верил в свое утвержде­ние, для чего былобы ему заполнять свое послание множеством угроз, вплоть до «кары божией» вслучае неповиновения. За исключением первых нескольких строк, в которых авторнеуклюже и неубедительно делает попытку представить себя «добрым пастыремзаблудших овец», все послание написано в резком тоне, характерном для папскихтребований в отношении «неверных», «еретиков» и т. п. Никакого успеха эта буллана Руси не имела. Она была пустой декларацией, и, по-видимому, так ее ирасценили на Руси. Ни в каких русских источниках это папское обращениеотражения не нашло.

Послание к русским князьям было,очевидно, последней по­пыткой папы Гонория III помочь, чем он мог, крестоносцамв Прибалтике. Через два месяца он умер, и папский престол занял Григорий IX.Уже на третий день своего понтификата новый папа издал очередную буллу повопросам, касающимся споров в Прибалтике, а 5 мая того же 1227 г. в другойбулле он обратился к «новообращенным и снова объявил их принятыми «подпокровительство св. Петра» и папского престола и при этом опять сделалоговорку, что «они остаются в состоянии свободы и не подчинены никому, кромеодного Христа и рим­ской церкви».Следующий важный шаг в ливонских делах папапредпринимает в начале 1228 г. Буллой 14 февраля Григорий IX объ­явил опринятия год свое покровительство (по обычной фор­муле: «под покровительствосв. Петра и наше принимаем») «воинов христовых», т. е. рыцарей ордена меченосцев,«вместе со всем их имуществом, которым они владеют или в будущем будутвладеть». Этот акт означал также «заявку» папства на прибалтийские земля, наверховные феодальные права над ними.  Но теперь имелись в виду земли, ужепревращенные в сеньориальные владения, в феодальные рыцарями-крестоносцами.Папа провозглашал себя их сюзереном, верховным феодальным владыкой, объявляя ихпод своим «патроцинием» (внесудебная защита, покровительство).

В ответ на эти действия папскойкурии с целью укрепить свои позиции в Прибалтике энергичные шаги предпринимаети императорский лагерь. Сын Фридриха II, Генрих VII, короно­ванный в 1221 г.немецкой короной в качестве «короля рим­лян», посланием от 1 июля 1228 г.передал в дар ордену меченосцев «Ревельскую провинцию с ревельским замком, атакже провинции Ерве, Гарриен и Виронию». Тем самым Генрих VII также заявлялверховные феодальные права на не­которую часть прибалтийских земель, которымисчитал себя вправе полностью распоряжаться.

В 1229 г., после тридцатилетнегохозяйничанья в Ливонии, превратившись из бременского каноника в имперскогокнязя (с 1224 г. Ливония вошла в состав Империи) и могущественного духовногокнязя, умер епископ рижский Альберт. Трения, которые усиливались еще при нем,вылились после его смерти в непримиримую вражду трех главных хозяев захваченнойстраны: епископа, города и ордена. С другой стороны, то и дело вспыхивали восстанияместного населения, пытавшегося сбросить с себя ненавистное иго. Все чащесовершались и дерзкие набеги немецких рыцарей на русские земли.

Все попытки папы Григория IXположить конец взаимной борьбе в «новом божьем доме», как в Риме напыщенноимено­вали завоеванные области Прибалтики, кончались полной не­удачей.

Еще одно обстоятельствосправедливо считалось в Риме весьма опасным. В течение уже 20 с лишним лет вбременской провинции горел пожар крестьянского восстания—так называемыхштедингов. Восстание охватило многие крестьянские общины, которые сравнительнонедавно потеряли свободу и подвергались закрепощению. Крестьяне упорно боролисьпротив феодальных пут, и сломить их боевой дух не удавалось. Они отказалисьплатить десятину бременскому архиепископу, не побоявшись и вооруженных сил,которые «пастырь церкви» в этом случае счел необходимым направить для их«увещева­ния», не говоря уже о церковном отлучении и объявлении их «еретиками».В 1229 г. восставшие крестьяне разгромили ры­царей, посланных против нихепископом Гергардом II. После этого папа объявил для борьбы с ними крестовыйпоход. Но и крестоносцам мужественные крестьяне наносили жестокие поражения.Зимой 1232/33 г. они отбросили войско крестоносцев и подступили к самомуБремену. Осенью 1233 г. крестоносцы потерпели поражение и при этом потерялисвоего предводителя графа Бурхарда Ольденбургского.

Папа не скупился на буллы,призывавшие к еще более ре­шительным действиям. В Бремене собралось огромноефеодаль­ное войско, жадное до крови и грабежей.

Крестоносные убийцы, посланныеГригорием IX, предводительствуемые знатнейшими германскими феодалами, учинилипоголовную резню среди свободных немецких крестьян— штедингов—за их нежеланиеподчиниться бременскому архие­пископу и надеть на себя ярмо крепостничества. Вбитве при Альтенеше 27 мая 1234 г. конные рыцарские орды истребили свыше 6тысяч героически защищавшихся крестьян. Пленных сжигали живыми, как «еретиков».А здесь же, на пригорке, стояло духовенство с крестом и знаменем и благочестиворас­певало гимны «во славу милостивого бога».

Несмотря на террор, крестоносцамне скоро удалось до­биться покорности и подчинения пруссов. Потребовалось ещецелых 50 лет, прежде чем упорное сопротивление свободолюби­вого народа былосломлено и завоевание Пруссии закончилось (в 1283 г.). Подавляющая часть населениябыла уничтожена, а захваченные земли заселены немецкими колонистами.

В Прибалтике успехи папскихкрестоносцев тоже были не блестящи. В первые годы правления Григория IXразгорелась воина в самом лагере агрессоров: меченосцы захватили в Эсто­нии земли,занятые ранее датчанами, а частью и те, которые были объявлены прямым владением«апостольского престола» (Вирония, Ерве, Гарриен). Никакие протесты папскоголегата Балдуина Альнского, находившегося здесь после Вильгельма Иоденского, непомогли. Орден занял Ревель (Таллин), а те силы, которые смог собрать легат, былиперебиты.  «Трупы были свалены в церкви в виде огромной пирамиды»,—сообщает источник.

Датчане со своей стороны такжепредприняли энергичные действия. Вступив в союз с графом гольчггинским Адольфом,король Дании Вальдемар II решил отрезать Прибалтику от сношений с Западом.Любекская гавань, этот «ключ к Ливонии», была заперта с помощью несколькихзатопленных су­дов. Ливонские крестоносцы оказались лишенными всякойвозможности получать пополнение с Запада. В течение ряда лет не удавалосьликвидировать разгоревшийся конфликт.

Все это ослабило в 1229—1234 гг.активность крестоносцев и в направлении на Русь. Правда, в Риме еще продолжалиразжигать враждебность к Руси, и Григорий IX направляет в начале 1229 г. 5булл, свидетельствующих об этих усилиях папства, в Любек, Ригу. Готланд,Динамюнде и Линчепинг (Швеция).<sup/>Все они содержаликатегорическое требование до­биться прекращения всякой торговли с русскими стем, чтобы отрезать Новгород от Запада и лишить Русь возможности по­лучатьнеобходимый для изготовления оружия металл, шедший оттуда, или же готовоеоружие. Эти попытки папства держать Русь под блокадой повторялись и вдальнейшем.

Но усилия папства добитьсяполитической и экономической изоляции Руси не увенчались успехом.Заинтересованность немецкого купечества в поддержании торговых связей с Новго­родом,Псковом и другими центрами северо-западной Руси была столь велика, что, вопрекипапским требованиям, вскоре, после того как Рим разослал свои буллы, два изадресатов — Рига и Готланд—заключили с князем Смоленским Мстиславом Давыдовичемдоговор о мирных взаимоотношениях, торговле и «взаимном благоприятствовании».

Обращает на себя внимание, что впространном договоре нет  никаких упоминании о вопросах вероисповедных илицерковных. Это доказывает лишний раз, насколько такие вопросы былинесущественны в реальных отношениях между рус­скими и западными государствами илишь искусственно разду­вались самой католической церковью в целях политическойпропаганды. Купечество Любека, Бремена, Готланда и других мест искало мирныхотношений и укрепления давних экономи­ческих связей с Русью, особенно сНовгородом — крупнейшим центром, контролировавшим всю торговлю с Востоком.

По-видимому, под известнымвлиянием этих купеческих элементов, особенно сильных в Риге, оказалсядействовавший в Прибалтике новый папский легат Балдуин Альнский.  ЭтотЦистерцианский монах, сменивший Вильгельма Моденского, пользовался большимдоверием папы, неоднократно защищав­шим его от резких нападок, которым БалдуинАльнский под­вергался со стороны многочисленных своих недругов в При­балтике,особенно в лице ордена, а также и нового рижского епископа Николая. Тем не менее,его политика в Прибалтике расходилась с общим политическим курсом римскойкурии, на­правленным на развитие католической экспансии на востоке и захватновых земель. Мероприятия Балдуина Альнского по-прежнему преследовали цельсоздать и укрепить папское цер­ковное княжество, в состав которого он стремилсявключить новые владения. Но, очевидно, он не считал лучшим методом достиженияэтой цели войну и грабеж. Он предпочитал методы убеждения, сманивая на своюсторону более податливые группы местного населения из числа более крупныхземлевладельцев, хотя он не исключал и применения насилия в тех случаях, когдавстречал сопротивление. Балдуин видел в рыцарях не только грубыхзахватчиков—вояк, проливающих кровь невинных людей из-за добычи, но и опасныхдля папства конкурентов, хотя и прикрывающихся папским знаменем, нопреследующих узкокорыстные цели, которые расходились с интересами папства.Наконец, Балдуин явно воздерживался от усиления агрессивных действий,направленных против соседей, в частности против Руси.

Политика Балдуина Альнскоговызывала резкое недоволь­ство среди агрессивно настроенных крестоносцев вЛивонии, которым удалось подчинить своему влиянию нового рижское епископаНиколая. Вскоре между ним и легатом создались чрезвычайно натянутые отношения.Балдуин отправился в Рим искать поддержку и сумел ее там найти, вызвав у папыеще большее доверие к себе, особенно, когда он представил заклю­ченный им скуронами договор, в котором они изъявляли свое согласие подчиниться папскомупрестолу. Вернулся Балдуин в Прибалтику облеченным еще большими полномочиями,чем те, которыми он обладал ранее. Однако политическая линия легата былапо-прежнему неприемлема для действительных

хозяев положения, которыми былизахватившие прибалтийские земли и стремившиеся к дальнейшему расширению своихвладений на востоке именитые «крестоносные» феодалы светского и духовногозвания. Они добились того, что в феврале 1234 г. папа лишил Балдуина всех еголегатских полномочий. В Риме сочли наиболее пригодным лицом, которое могло быналадить расстроившийся механизм папской политики на северо-востоке, все тогоже епископа Моденского.

В марте 1234 г. ВильгельмМоденский отправился вторично на северо-восток в качестве полномочного«апостолического ле­гата». Началась его поездка с явного провала: все егопопытки миром покончить со штедингами остались безрезультатными. Восстаниепродолжалось. Не удалось Вильгельму Моденскому добиться и снятия датчанамиморской блокады на Балтике, и папе пришлось прибегнуть к угрозе интердикта иотлучения, чтобы воздействовать на непослушного короля.

Поздним летом 1234 г. новый папскийлегат прибыл в Ригу и немедленно принялся за проведение ряда мероприятий,имевших целью навести порядок в лагере крестоносцев.<sup/>Прежде всего,он сменил рижского епископа, назначив вместо отставленного Николая из орденацистерцианцев доминиканца Генриха.

Эта смена показательна. В этотже период во всей «миссионерской» деятельности папства цистерцианские монахизаменяются монахами так называемого ордена проповедников (доминиканцев). Лишьнезадолго до этого возникшего и в короткое время захватившего в свои рукимонополию «борьбы за веру». В сентябре 1230 г. папа издал особую буллу опередаче доминиканцам проповеди «крестовых походов» в Пруссию, отобрав этумиссию у цистерцианцев,   а через три года доминиканцы начинают проникать и в Ливонию,в короткое время вытеснив и оттуда своих предшественников—цистерцианцев,которые вслед за Мейнардом шли в Прибалтику, рассматривая ее как своюмонопольную вотчину.<sup/>Цистерцианцы действовали в интересах местнойцерковной власти, особенно в интересах рижского епископа, на них он опирался вборьбе с меченосцами, а подчас и с папским легатом. Между тем ордендоминиканцев был папским орденом. Григорий IX сделал его главным ору­дием своейидейно-политической борьбы с императором Фридрихом II. Доминиканцы составляликадры папских агитаторов на местах. И теперь, направляя их в Прибалтику, папавозлагал на них большие надежды.

Усилением роли доминиканцев вПрибалтике Вильгельм Моденский стремился укрепить идейно-политическую базупапства. Но для выполнения дальнейших целей намеченной программы этого быломало. В обстановке жестокой истреби­тельной войны, которая уже полстолетия непрекращалась в Прибалтике и в которой за последние годы феодально-като­лическиеагрессоры стали явно терять свои позиции, необходимо было прежде всего укрепитьвоенно-политические кадры. До этого времени они состояли главным образом изрыцарей-меченосцев; однако постоянные грабительские войны, сделавшиеся ихпрофессиональным занятием, внесли глубокое мораль­ное разложение в ряды этого«христова воинства», а их поло­жение крупных землевладельцев, осевших назахваченных ими территориях, не позволяло папе рассчитывать на них как на«верных сынов».

Между тем уже во времена первоголегатства Вильгельма Моденского у меченосцев появились конкуренты в лице рыца­рейТевтонского ордена. Еще в 1226 г. польский князь Конрад Мазовецкий, который велпостоянные войны со своими сосе­дями, обратился за помощью к немецкому ордену«братьев св. Марии» (Тевтонскому ордену), образовавшемуся еще в на­чале XII в,в Иерусалиме и объявленному папой Климентом III в 1191 г. состоящим под особымпокровительством «апостолического престола». Не добившись в войне с сельджукамиуспеха, немецкие рыцари охотно приняли предложение Кон­рада, оказавшееся дляПольши и других народов северо-во­сточной Европы роковым, так как в лице этогоордена появился самый   опасный враг-ударная сила  западноевропейскогофеодализма в его восточной экспансии.

В 1230 г. с благословения папы,опубликовавшего по этому поводу 5 булл, тевтонцы начали кровавую  истребительнуювойну против пруссов с целью окончательного захвата их зе­мель.<sup/>Ордендобился от папы передачи ему в «вечное владение» Кульмской земли, полученнойорденом еще раньше от Конрада Мазовецкого, и Пруссии, которую еще предстоялозавоевать.

Одновременно орден заручился влице своего весьма энер­гичного и властолюбивого гроссмейстера Германа фонЗальца поддержкой сначала германского императора Филиппа Шваб­ского, ведшего вэту пору острую борьбу с папой, а позднее — его преемника германскогоимператора Фридриха II. Междуними были также установлены сеньориально-вассальные отно­шения. Однако, имеятрех сюзеренов (третьим был Конрад Мазовецкий), орден действовал вполнесамостоятельно и, не стесняясь в средствах, добивался расширения подвластныхему земель и укрепления своих политических позиций. В 1233 г. тевтонцы положиликонец существованию особого рыцарско-монашеского ордена «Добринских братьев»,созданного ранее Конрадом Мазовецким в качестве своей военной опоры. Посоглашению с Конрадом, достигнутому в результате посред­ничества ВильгельмаМоденского, Тевтонский орден полу­чил обширные земельные владения и рядпривилегий, что, в общем, значительно усилило его политическую и военную мощь.

Явившись снова в конце 1254 г. вПрибалтику как папский легат, Вильгельм Моденский вступил в переговоры сГерманом фон Зальца о дальнейшем расширении власти Тевтонского ордена. Этомогло быть достигнуто только за счет ордена ме­ченосцев, ставшего к этомувремени главной военной силой в «крестоносном» лагере. Он являлся формальноорденом епи­скопским, между тем тевтонцы ни в какой, не только факти­ческой, нои формальной зависимости от местной церкви не находились. К тому же меченосцывсе больше теряли авторитет даже в глазах высшего местного духовенства, длякоторого орден меченосцев перестал служить надежной защитной силой. В этихусловиях уничтожение этого ордена сделалось реальной целью для папскихполитиков, и прежде всего для Вильгельма Моденского. Достижение этой целиоблегчилось трагическими для меченосцев военными событиями.

Еще в 1234 г. новгородский князьЯрослав Всеволодович решил положить конец принимавшим все более дерзкий ха­рактернабегам немецких вооруженных отрядов на русские земли. Собрав значительнуюрать, он подошел к городу Юрьеву и нанес рыцарям жестокое поражение у реки Эмайыги(Эмбах). Разгром, который потерпели в этом сражении мече­носцы, явилсяподготовкой их окончательного военного круше­ния. Оно произошло через два года(22 сентября 1236 г.) в решительной битве с литовцами и земгалами. На этот размеченосцы были окончательно разбиты. В бою погиб магистр ордена Волквин. 48знатных рыцарей—комтуров и других начальников отрядов и множество рядовыхкрестоносцев.

Значение этого разгрома длясудьбы «крестоносной» миссии в Прибалтике было чрезвычайно велико: в течениекороткого времени все завоевания крестоносцев были поставлены под угрозу. Вразных районах поднимались восстания против немцев. Куры и земгалы сбросили ссебя ненавистное иго, очистили свои земли от всяких следов христианства,вернулись к своим древним верованиям. Католический лагерь потерял свою глав­нуювоенную силу.

Всполошившееся духовенство влице трех епископов обратилось к папе с мольбой о помощи. Реально она моглавыра­зиться лишь в одном: в предоставлении тевтонскому ордену того места, котороераньше занимали меченосцы. При этом было очевидно, что позиции местногодуховенства будут еще более ослаблены, если хозяином положения станут рыцариордена, а влияние папства на все дела в Прибалтике значи­тельно возрастет.

Появление Тевтонского ордена вПрибалтике означало новый крупный шаг в усилении наступлениязападноевропейского феодализма на восток, совершавшегося под знаменем папства.Непосредственный представитель Григория IX, его полномочный легат ВильгельмМоденский был «крестным отцом» этого очередного предприятия римской курии.

Однако необходимо иметь в виду,что Тевтонский орден вовсе не был слепым орудием в руках папства. В остройборьбе, разгоревшейся в эти годы между папством и германским импе­раторомФридрихом II, гроссмейстер ордена Герман фон Зальца сумел установить с обеимисторонами — и с папством, и с Империей—особо выгодные для ордена отношения. ИГригорий IX и Фридрих II торжественно подтвердили права и привилегии ордена, всилу которых он становился в значительной мере независимым и самостоятельным.

В своей восточной политикепапство нашло в Тевтонском ордене верную опору. Этому способствовало, конечно,то об­стоятельство, что здесь интересы папства и Империи совпадали, посколькуони выражали стремление западноевропейских фео­далов к дальнейшему усилениюэкспансии на восток и контролю над торговыми путями на Балтике.

Вместе с тем Тевтонский ордендоставлял папству с самого начала много неприятностей. Если и раньше вПрибалтике нередко вспыхивали конфликты внутри католического лагеря, то споявлением тевтонских рыцарей эти конфликты приняли постоянный характер. Целаясерия папских посланий выразительно свидетельствует о том, какое самоуправствопроявляли жадные до добычи «братья-рыцари», как захватывали они земли и имуществоне только у местного населения, у которого, видимо, и захватить-то было ужебольше нечего, но и у тех крестоносцев, которые раньше их успели поживиться добром,отобранным у ливов, куров, эстов и других народностей.

После разгрома литовскимивойсками в битве под Шауляй 22 сентября 1236 г. орден меченосцев вскоре былокончательно ликвидирован. Остатки его были слиты с Тевтонским орденом. Поэтому поводу Григорий IX 12—14 мая 1237 г. подписал не­сколько посланий, одноиз которых было адресовано легату Вильгельму Моденскому, другие—епископамрижскому, дерптскому (в городе Тарту) и острова Эзель.

Орден ставился под особоепокровительство «апостольского престола». В Риме считали, что тем самымприведены в готов­ность отборные кадры для крупных военных действий, намечав­шихсяна ближайшее будущее. Папа потребовал от своего легата в Прибалтике принятьнеобходимые меры для установ­ления прочного мира в католическом лагере, вчастности с Вальдемаром Датским, и обеспечить возвращение последнему Ревеля,захваченного ранее, как уже говорилось. Тевтонским орденом. В течение 1237 г.легат побывал в Польше и Пруссии, разъезжал по Ливонии, совершил поездку в Эстониюи проявил особый интерес к Финляндии.

Наряду с попытками добитьсяумиротворения внутри соб­ственного лагеря церковь в лице папского легатапытается также несколько ослабить враждебность к крестоносцам со сторонынаселения. Два послания Григория IX на имя легата Виль­гельма бросают яркийсвет на положение народных масс При­балтики под тяжелым гнетом «миссионеров».7марта 1238 г. папа требует, чтобы «язычники, обращаемые в христианство, неподвергались бы порабощению», а на следующий день, как бы в разъяснение и явнов ограничение своего преды­дущего послания, Григорий IX пишет о том, чтобы«обра­щаемые в христианство рабы получали бы от господ хотя бы столько свободы,чтобы они могли ходить в церковь на бого­служение».

Церковные власти в Римепонимали, что алчность кресто­носцев может и в Прибалтике довести до всеобщеговосстания и сорвать дальнейшее расширение католической экспансии на востоке.Необходимо было принять меры, чтобы укрепить свои тыл, чтобы умиротворитьприбалтов. Этим и следует объяснить заботу папы и его легата о «смягчении»положения местного населения. Под руководством папского легата, проявившегобольшую энергию, принимались разнообразные меры, чтобы добиться консолидациисил католического лагеря, укрепления его позиций в Ливонии. Эти усилия, однако,не были просто стремлением к умиротворению, о котором столь усердно ратовал насловах папа римский и его легат. Хлопоты Вильгельма Моденского сводились ктому, чтобы добиться сплочения всего католического лагеря, расположившегося уграниц северной и северо-западной Руси, с тем, чтобы в дальнейшем начать пла­номерноенаступление в глубь страны. Это и было основной за­дачей папского легата. Оннаправляет свои усилия на то, чтобы найти в Новгороде или в Пскове какую-нибудьгруппировку, на которую католические агрессоры могли бы рассчитывать. Какпоказали дальнейшие события, эти усилия не остались безрезультатными.

Еще в 1228 г. в Пскове нашлисьбояре-изменники, кото­рые, как сообщает летопись, заключили союз с немцами.Позднее им удалось привлечь на свою сторону самого посад­ника ТвердилуИванковяча. Спустя несколько лет и в Нов­городе нашлась кучка бояр во главе сбывшим тысяцким Бори­сом Негочевичем, которые пытались в 1232 г, произвести вНовгороде и Пскове переворот, а когда это им не удалось, сбежали к немцам исомкнулись с крестоносными захватчиками.

Подобные изменники, очевидно,подкупленные агентами Вильгельма Моденского, объявились и в последующие годы. Оних летопись сообщает, что они «перевет держаче с немци», фактически отдалиПсков крестоносцам, которые тотчас по­вели на русской земле такую жеграбительскую войну, какую вели в Прибалтике,

Таким образом, усилиями папскоголегата был создан не только политический, но и военно-стратегический плацдармна западных границах Руси.

Аналогичные меры былипредприняты им и с другой сто­роны—в Финляндии. В этой стране, являвшейсяближайшим северным соседом Руси, была также создана база для католи­ческогонаступления на Русь. В том же направлении, в каком действовал епископ ливонскийАльберт, здесь с 1220 г. раз­вернул свою активность епископ Томас. В Риместремились превратить финляндскую католическую «миссию» в еще один— северныйплацдарм для наступления на Русь. Гонорий III в письме к епископу Томасу в 1221г. предлагал запретить католикам вести торговлю с карелами и русскими, что являлосьуже не раз примененным курией средством борьбы с Новго­родом.

В начале 1229 г. 6 папскихпосланий, на протяжении трех недель (с конца января до середины февраля)адресованных епископам рижскому и любекскому, аббату цистерцианского монастыряна острове Готланд и другим представителям като­лической церкви в районеБалтики, предписывали оказать под­держку усилиям католической миссии вФинляндии и для этого, прежде всего, парализовать торговлю с русскими.Стремясь, как обычно, «загребать жар чужими руками», папские предста­вители вФинляндии натравливали племена тавастов (так на­зывали племя емь) нановгородские владения, а когда новго­родцы в тесном союзе с карелами оказывалитавастам отпор, папа и вся его агентура поднимали шум о «русской агрессии». ВДействительности, во всех действиях папской курии нельзя не видеть целеустремленнойполитики подготовки большого на­ступления на Русь, и, прежде всего, на богатыйНовгород. Призывом к войне против Руси являлась, по существу, папская булла от24 ноября 1232 г. о финляндских делах. В ней Григо­рий IX обращался к ливонскимрыцарям-меченосцам и предлагал им «в согласии с финляндским епископством»перенести свою деятельность в Финляндию «против неверных русских». Финляндиявошла и в число стран, на которые распространя­лись полномочия ВильгельмаМоденского как «апостольского легата» при его второй поездке на север в 1234 г.

Еще большее внимание уделилФинляндии папский легат в 1237—1238 гг. К этому времени Вильгельм Моденскийзакан­чивал в большой спешке создание антирусской коалиции. Оста­валосьзакрепить достигнутые соглашения соответствующим договором ее участников, вкотором были бы определены усло­вия действий, сроки и задания для каждого изних. Это и было осуществлено 7 июня 1238 г. в Стеноп, где находилась рези­денциядатского короля Вальдемара II и куда прибыли для заключения такого договора папскийлегат Вильгельм Моденскии и магистр Тевтонского ордена в Ливонии Герман Балк.Договор «разрешал» вопрос об Эстонии: орден уступал королю Ревель и ряд другихкрепостей и местностей на земле эстов и обязался в дальнейшем неизменнооказывать поддержку королю. При этом устанавливалось, что две трети завоеванныхземель будут принадлежать королю, а треть—ордену. Большое место занимали вдоговоре вопросы, касавшиеся взыскания с населе­ния церковной десятины и другихцерковных поборов.

Значение Стенбийского договора вистории феодально-като­лической экспансии, развивавшейся под эгидойкатолической курии, чрезвычайно велико. Этот договор закрепил созданныйпапскими усилиями единый фронт католических агрессоров, обосно­вавшихся назападе; на севере вдоль границы Руси. Участники коалиции готовились развернутьнаступление на Новгород, рас­считывая при этом на политическую борьбу,обострившуюся в Новгороде и Пскове во второй половине 30-х годов. В на­ступлениидолжны были принять участие все три главных участника коалиции: датскиекрестоносцы в Эстонии, орденские силы в Ливонии и крестоносцы, обосновавшиеся вФинляндии, которые должны были получить еще подкрепления из Швеции. Совместнымисилами предполагалось захватить важнейший тор­говый  путь, связывавший Балтикус Новгородом по Неве. Разработанный папским легатом план свидетельствует о том,на­сколько серьезно ставился вопрос о войне против Руси. Несомненно, чтоодновременно имелось в виду насильственно навязать русским также католическуюверу.

Что общие основы соглашения вСтенби были разработаны Вильгельмом Моденским в тесном единстве с папой Григо­риемIX, подтверждает булла от 9 декабря 1237 г., в которой папа обратился кархиепископу Швеции и его суффраганам-епископам с призывом организовать«крестовый  поход» в Финляндию «на помощь епископу Томасу» «против тавастов» иих «близких соседей». Очевидно, что, призывая крестонос­цев уничтожать «враговкреста», папа имел в виду наряду с тавастами также карелов и русских, в союзе,с которыми тавасты в эти годы энергично противились католической экспансии.

Папская курия и ранее неупускала случая для разжигания враждебного отношения к русским. В своих болееранних посла­ниях папа не скрывает этого. Так, буллой от 3 февраля 1232 г. наимя своего легата Балдуина Альнского он запрещает всем христианам в Прибалтикебез разрешения курии заключать мир или перемирие с русскими или «язычниками».Еще более откровенна папская булла от 24 ноября 1232 г., в которой Григорий IXтребовал от меченосцев в Ливонии поспешить в Финляндию, чтобы «защитить новоенасаждение христиан­ской веры против неверных русских». Лицемерные слова этоговоззвания были типичной маскировкой подготавливаемой агрессии. В папской буллеот 27 февраля 1233 г. русские  открыто названы «врагами».

Учитывая эту нескрываемую дажевраждебность папства к русским в 1230-х годах трудно отказаться от мысли, чтопод «близкими соседями» тавастов, против которых папа призывает выступать вбулле от 9 декабря 1237 г. своих крестоносцев, понимались русские.

Ряд папских булл свидетельствуеттакже о том, что наряду с подготовкой широкой агрессии  извне, курия стремиласьобеспечить свои замыслы и созданием базы внутри Руси. Для этой цели были широкоиспользованы доминиканцы. В каком направлении развивалась их деятельность,благословляемая папой, можно понять из буллы Григория IX от 15 марта 1233 г., всилу которой доминиканцам, отправившимся на Русь, предо­ставлялась индульгенцияи им самим разрешалось давать отпу­щение  поджигателям или убийцам клири­ков.Папа пишет и о необходимости создания латинской епар­хии на Руси, ссылаясь приэтом на то, что там существует «множество латинских церквей, не имеющих священников».

Однако надежды Рима неоправдались. Никакой базы внутри Руси, на которую вражеские силы в своем широкоза­думанном наступлении могли бы опереться, у них не оказалось, и борьба, какизвестно, свелась к столкновению на бранном поле.

Лихорадочную поспешность, с которой ВильгельмМоденский действовал при создании антирусской коалиции и организовы­валстенбийский сговор ее участников, следует объяснить жела­нием использоватьблагоприятные для Рима условия, сложившиесяна Руси в 1237—1238 гг.  С востока, через Волгу на Рязань и дальше в глубьстраны надвинулись грозной тучей татаро-монгольские полчища, угрожавшие самомусуществова­нию русского государства. Католическим агрессорам, стремив­шимсяобосноваться в западных районах Руси, этот момент, когда силы всей русскойземли были напряжены в ожесточен­ной борьбе со свирепыми кочевниками,естественно, представ­лялся особенно подходящим.

Организаторынемецко-датско-шведской католической агрес­сии на Русь в 1240 г. рассчитывалина вторжение в ее пределы с двух сторон: с севера, откуда готовились напастьшведские силы под предводительством ярлов Ульфа Фаси и Биргера, и ссеверо-запада, где действовал Тевтонский орден. Очевидно, предполагалось, чтонападение произойдет в одни и те же сроки, но тевтонские рыцари опоздали, ашведы, пройдя по Неве до устья реки Ижоры, не сумели использовать преимуществвне­запного нападения.

Заблаговременно расставленнаяновгородскими князьями охрана Финского залива и берегов Невы, сообщиланемедленно в Новгород об опасности. Молодой князь Александр Ярославич, «немешкая нимало», во главе немногочисленной, но мужествен­ной дружины своей,обрушил на шведов 15 июля 1240 г, вне­запный удар такой силы и вместе с темнастолько продуманный с точки зрения боевой тактики, что шведы были наголовураз­биты. Князь Александр сразился с самим Биргером, шведским полководцем ипредводителем всего похода, и нанес ему тяже­лую рану копьем. «Возложи печатьна лице острым своим копьем»,—рассказывает летописец, оставивший описание зна­менитойНевской битвы. Немногим удалось бежать. «Останоки их,—говорит летописец.—побежепосрамлени». Русские, собрав трупы знатных рыцарей, «накладше корабля два» и«пустоша и (их) к морю», где они и затонули. Трупы же остальных, «ископавшиеяму, вметаша (их) в ню (нее) бес числа». Эта замечательная победа прославиламолодого князя и сорвала планы нападения католических агрессоров на Русь ссевера.

В конце августа—начале сентября1240 г. немецкие рыцари вторглись в русские земли с запада. Немцам удалосьзахватить крепость Изборск. Выступивший на помощь Изборску псковский отряд былразбит, и рыцари осадили Псков. Изменники-бояре, во главе с псковским посадникомТверднлой Иванковичем, открыли немцам ворота, и город был захвачен врагом.Завладев Псковом, немецко-католические рыцари стали все глубже вторгаться в новгородскиевладения, подойдя к самому городу на расстояние 30—40 верст. Одновременно онистре­мились захватить берега Невы, ладожские земли и Карелию. На побережьеФинского залива они построили крепость Копорье и, опираясь на нее, развернулидальнейшее наступление. Беспощадному разорению подвергалось местное население.Сопротивлявшихся крестоносные разбойники массами истреб­ляли. С Запада шли всеновые подкрепления крестоносному войску. Папская курия неослабно следила заходом событий.

Особый интерес представляет вэтой связи булла Григо­рия IX от 14 декабря 1240 г. направленная лундскому архи­епископуУффону—главе католической церкви в Дании и его суффраганам. Папа предложилразвернуть в Дании проповедь «крестового похода» против «неверных», якобыугрожающих христианам в Эстонии. Под «неверными» курия снова имела в виду русских.Эта булла была, по-видимому, вызвана сооб­щением о тяжелом поражении, котороепонесли шведские ры­цари на Неве в июле этого года. Чтобы как-нибудь возместитьпонесенные ими потери, папа  взывал к помощи датчан, ко­торые, однако, неспешили отозваться. Можно отметить, что в Дании наблюдалась известная тяга ксоюзу с русскими и к поддержанию как экономических, так и политических отно­шений.

Григорий IX «передал»захваченные крестоносцами русские земли эзельскому епископу Генриху. А тот вапреле 1241 г. заключил договор с рыцарями, по которому он оставлял за собойчасть взимавшейся в пользу церкви десятины, а все права на управление, рыбнуюловлю и прочее передавал им. Епископ в своей грамоте о заключении указанногосоглашения объясняет, что он передает им право на все остальные поборы, так как«на них падает труд, издержки и опасность при покорении язычников». Тем самымепископ лишний раз свидетельствовал о том, какой характер носила «крестоносная»миссия среди на­родов Прибалтики, от которой русский народ был избавленблагодаря героическому отпору, организованному Александром Невским.

В Новгороде, где боярскаяверхушка еще в 1240 г. не пола­дила с молодым князем Александром, вследствиеэтого уехав­шим к отцу в Переяславль, вспыхнуло широкое недовольство противбояр. Народ потребовал возвращения Александра в Новгород. С присущей емурешительностью и мужеством, вернувшийся вскоре князь возглавил борьбу противнемецко-католического нашествия. Он привлек к этой борьбе не только новгородцеви русскую рать, пришедшую на подмогу из других земель, но и карелов, ижорцев,литовцев и другие народности. В 1241 г. внезапным ударом он захватил у немцевКопорье и нанес им сильное поражение в районе побережья Финского залива, оттеснивих обратно к реке Нарве.

Известие об успехах русской ратиподняло дух местного населения Прибалтики. Вспыхнули восстания в земле эстов,подавить которые крестоносцам не удавалось. Из Рима шли сообщения о присылкеновых пополнений. Широко развернулась проповедь «крестового похода». Папанаправил 6 июля 1241 г. буллу королю норвежскому с предложением содействовать«крестовому походу… против язычников в землях соседних», что в то времяозначало, конечно, Прибалтику, районы Фин­ского залива, где развернуласьбольшая война против Руси. Неудачное для папства начало ее тем более активизировалодеятельность курии.

Подстрекая норвежского короля кпоходу «во славу матери нашей, святой римско-католической церкви», папаизъявляет в этой булле согласие на замену крестового похода по обету в «святуюземлю»—походом против «соседних язычников».

В самом начале 1242 I. АлександрНевский, проведя тща­тельную подготовку, смело двинулся навстречу немцам. Обма­нувих расчеты, он захватил Псков и Изборск. Учинив расправу над предателями,закрепив свой тыл, князь прошел дальше на северо-запад, прямо к границезахваченной крестоносцами эстонской земли.

Таким образом, весной 1242 г.русские войска находились западнее Чудского озера, соединявшегося узкимпротоком с Псковским озером. У этого узкого протока, известного под названием«Узмень», и произошли решающие события. Моло­дой князь, показавший себя какстратег и полководец, блестяще осуществил глубоко продуманную военную операцию.В его плане были учтены все обстоятельства: и особенности немец­кого военногостроя «свиньей», и условия местности, и состояние льда на озере, а главное—моральныйдух и боевые качества войск. 5 апреля 1242 г. враг был встречен на льду. Поимею­щимся источникам можно понять, что немцы, обманутые не­ожиданным, смелымпостроением русского войска, могли счи­тать себя уже победителями, преодолевполки, расположившиеся в центре, когда они оказались под внезапныммощным ударом флангов, выйти из-под которого уже не могли. Победа русскоговойска, в котором участвовали не только новгородцы и пско­вичи, но и «низовцы»— войска, присланные Ярославом Всево­лодовичем, отцом Александра Невского, подначальством брата Александра — Андрея, была решающей и окончатель­ной.

Рыцари потеряли 500 убитыми и 50плененными. Многие пошли под лед, который выдерживал тяжесть русскихпехотинцев, но проламывался под закованной в тяжелые доспехи рыцарской конницейкрестоносцев. Тысячи «кнехтов»—немецкой пехоты—остались на льду Чудского озера.

3.ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Значение Ледового побоища вистории борьбы против ка­толической экспансии трудно переоценить. Блистательнаяпобеда Александра Невского спасла Русь, а вместе с ней и соседние народы отугрозы немецко-католнческого нашествия, от под­чинения западноевропейскимфеодалам. Немецко-католическое продвижение на восток было остановлено, аглавные военные силы агрессоров понесли жесточайший урон, Хвастливые ры­цари, спренебрежением относившиеся ко всем народам, на которые они собирались надетьярмо, сделались предметом насмешек.

Орден выслал своих послов вНовгород, где в 1243 г. был подписан мирный договор, в котором рыцариторжественно заявляли о своем отказе от всяких территориальных притя­заний исоглашались на обмен пленными.

Победа русских на льду Чудскогоозера вдохновила на борьбу стонавшее под тяжелым игом немецких крестоносцевнаселение земель, захваченных орденом.  Во многих местах вспыхивали восстанияпротив ордена. В Пруссии восставшее население, которое возглавил славянскийкнязь в Поморье Святополк, родственник галицко-волынского князя ДаниилаРомановича, вышло совершенно из-под власти немецко-католи-ческих захватчиков.На помощь пруссам пришел литовский князь Миндовг, Святополк, поддержанныйМиндовгом, нанес ордену жестокое поражение. «Почти вся Пруссия окрашенакровью»,—рассказывает об этом восстании летопись.

Десять лет потребовалось ордену,чтобы в дальнейшем восстановить свою власть в Пруссии, и только массовое, чудо­вищноепо форме и масштабам истребление пруссов дало ему возможность подавить восстание.

Полный разгром, которыйпотерпели немецкие рыцари Тевтонского ордена на льду Чудского озера, не скоробыл забыт. Они были окончательно отброшены от русской гра­ницы. Рыцари и послеэтого еще совершали набеги, вторже­ния и временные захваты некоторых русскихгородов. Но это был отдельные эпизоды.

С какой бы алчностью нитянулись после этого германские феодалы к русским землям, к богатым русскимгородам, стра­тегических планов завоевания Руси в средние века уже никто большев Западной Европе не решался всерьез ни разраба­тывать, ни предлагать.

4.СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

1.  ШаскольскийИ. П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII-XIII вв.-Л.,1987.

2.   Рамм Б. Я.Папство и Русь X-XV.Учпедгиз,1957.

3.   Борисов Н. С.Русские полководцы XIII-XVI вв.-М.,1993.

4.   Карамзин Н. М.История государства Российского.-М.,1993.