Реферат: Берлинская Стена

/>Ош№3             Кабинет истории

Реферат

по теме:

«Берлинская стена»

Подготовил Ученик 11-Бкласса

Губанов Дмитрий

Учитель: Матюхова Т. Э.

г. Краматорск, 2001г.

 

План

I. Вступление. Раздел Европы между Востоком и Западом.

 

II.Изменения в культурном ландшафте Берлина.

 

III.Культурные и духовные различии восточных и западных немцев.

 

IV. Падение стены.

 

V. Восстановление стены.

 

VI. Экономическое и социальное положениеФРГ.

VII. Приложение

РазделЕвропы между Востоком и Западом

 

В 1955 г.окончательно оформился раздел Европы между Востоком и Западом. Однако четкаяграница противостояния разделила Европу еще не до конца. В ней оставалось однонезакрытое «окно» — Берлин. Город оказался разделенным пополам, причемВосточный Берлин являлся столицей ГДР, а Западный Берлин считала своей частьюФРГ.

Двапротивоположных общественных строя уживались в пределах одного города, при этомкаждый берлинец мог беспрепятственно попасть «из социализма в капитализм»и обратно, перейдя с одной улицы на другую. Ежедневно эту невидимую границупересекали в обе стороны до 500 тысяч человек. Многие восточные немцы, пользуясьоткрытой границей, навсегда уезжали на Запад. Ежегодно так переселялись тысячилюдей, что весьма беспокоило восточногерманские власти. Да и в целом открытое настежьокно в «железном занавесе» совершенно не соответствовало общему духуэпохи.

В августе 1961 г. советские ивосточногерманские власти приняли решение закрыть границу между двумя частямиБерлина. Проснувшись утром 13 августа, берлинцы неожиданно обнаружили, что привычнаядорога в другую часть города перекрыта. вооружённые пограничники Её перегородилаколючая проволока, и взяли под охрану.
Кроме того, за одну ночь на всём протяжении городской границы вырослазнаменитая Берлинская стена. Её соорудили из бетонных плит. Напряжение в городеросло.

Если с восточной стороны стенуохраняли, то с западной — её пытались несколько раз разрушить. Западные странывыразили протест по поводу разделения города. Наконец в октябре противостояниедостигло высшей точки. У Бранденбургских ворот и на Фридрихштрассе, возлеглавных пропускных пунктов, выстроились американские танки. Им навстречу вышлисоветские боевые машины. Более суток танки СССР и США простояли с нацеленными другна друга орудиями.

Периодически танкисты включалимоторы, как бы готовясь к атаке. Напряжение несколько разрядилось лишь послетого, как советские, а вслед за ними и американские танки отошли на другие улицы.Однако окончательно западные страны признали раздел города только спустя десятьлет. Его оформило соглашение четырех держав (СССР, США, Англии и Франции)подписанное в 1971г. Во всем мире возведение Берлинской стены восприняли как символическоезавершение послевоенного раздела Европы. Последней вехой «холоднойвойны» считают демонтаж Берлинской стены. То есть, можно говорить о ее итогах.Но это, пожалуй, самое трудное. Наверное, итоги «холодной войны»подведет история, ее истинные результаты будут видны через десятилетия.

Изменения в культурномландшафте Берлина.

Она еще стоити, должно быть, останется стоять, как памятник: расписанная сотней художниковсо всего света километровая «галерея-стена» напротив восточно-берлинскогоЦентрального вокзала. Но разноязыкие уличные торговцы у Бранденбургских ворот,зимой 1989-90 года предлагавшие разноцветные обломки этого самого спорногосооружения Европы легко раскошеливавшимся туристам по немыслимым ценам, сейчасс трудом находят сбыт для своего товара. К падению берлинской стены давно успелипривыкнуть. В прошлое отошли посвященные ему эйфорические празднества. НаБранденбургских воротах не видно знаменитой квадриги. Ее, сильно поврежденнуювандалами, взобравшимися тогда на ворота, все еще реставрируют.

Повседневностьпревратилась в жестокую реальность, особенно в восточной части формально вновьединого города. Лицо этого города откровенно портят не только раны, нанесенные«сорокалетней бесхозяйственностью» в таких областях, как архитектураили жилищное строительство. Запад также теряет свой блеск, приобретенныйисключительно в результате туристического верхоглядства. Недалеко от городскогофасада, Курфюрстендамм, правят свой отвратительный бал безработица, непомернорастущая квартплата, наркомания, алкоголизм, насилие над женщинами и проституция.

Во всем этом —параллельно с гигантским удорожанием жизни — может немедленно получить своюдолю восточный немец. Но за равную работу он будет долгие годы получать минимумна сорок процентов меньше, чем его западный коллега — таково равноправие согласноДоговору об объединении. Свобода обходится ему дорого. Демократию, пусть дажекапиталистическую, более развитую, чем прежняя социалистическая, не получишьбесплатно. Какой победитель добровольно делится с побежденным? Берлинская ху­дожницаи график Нуриа Куеведо создала глубоко символичную картину: два человекаотправляются в путь, спасаясь от сгустившегося над ними темного неба. Первыйкрепко схватил за руку второго, еле ползущего на коленях. Священник Фридрих Шорлеммер,борец за гражданские права, охаракте­ризовал производимый над восточныминемцами при объединении эксперимент следующим нелицеприятным образом: «Намотрубают ноги и при этом, ухмы­ляясь, требуют: ну-ка, пробегитесь. Посмотрим,как вы это сможете!»

Решениегерманского парламента в пользу Берлина при выборе будущего местонахожденияправительства также, похоже, вряд ли оживит доверие и надежды его обитателей.Нехватка 200000 квартир, четырехкратное удорожа­ние квартплат на востоке, гдеуже сейчас каждый третий — безработный. Кто может себе позволить в стольплачевных социальных условиях такую роскошь, как искусство? И вот многиедеятели искусств теряют средства к существо­ванию — они теряют договоры ипокупателей, вынуждены отказываться от ателье и закрывать галереи. Призывнекоторых политиков к экономии и сокращениям звучит в отно­шении культуры иискусства — несмотря на определенное дублирование те­атров, музеев и т. п. всилу долгого разделения города — абсурдно. В Бер­лине, восточном и западномвместе, меньше музеев, театров и опер, чем в других немецких городах — Мюнхене,Кельне, Гамбурге. Но если сокращение все же состоится — в области культуры угорода миллиардный дефицит — то совершенно ясно, в какой части города это произойдет:в восточной.

«В концеконцов, это ГДР присоединилась к ФРГ»,— сказал недавно во время одной дискуссиисам генеральный директор восточно-берлинских госу­дарственных музеев профессордоктор Гюнтер Шаде. Сказал несколько покорно. Он знает, очем говорит,ведь спор об объединении различных берлинских музеев ведется уже полтора года.Речь идет при этом о миллиардных суммах и компетентности, и проблема решаетсяименно в такой последовательности: у кого много денег, тот и компетентен.Против такого упрощенного подхода выступают уже даже зарубежные эксперты;представители Международного Совета музеев (IСОМ), иМеждународного Совета по защите памятников куль­туры (IСОМ0S).Они проголосовали за сохранение берлинского острова му­зеев, культурногоансамбля со сто пятидесятилетней историей, представляющего собой вместе со всемизданиями и собраниями единое целое, на котором можно проследить развитиераннеазиатской, египетской, античной и христи­анской культур. Конечно,сложности объединения музеев не ограничиваются приведенными примерами.  Хочу обратитьваше внимание на статьи профессора Шаде, доктора наук Ирены Гайсмайер,являющейся директором восточно-берлинской картинной галереи в музее Боде и молодыхисториков культуры из Свободного универ­ситета Западного Берлина НиколаевБернау и Алексиса Иохимидеса, выступ­ления которых в широкой прессе способствовалитому, что дискуссия за за­крытыми дверями стала доступной общественности иприобрела заостренно-аналитический характер с обеих сторон.

Безусловно,потреблять культуру в этом городе можно не только в зна­менитых храмах муз. Большиевыставки между тем пользуются меньшей по­пулярностью, нежели маленькие,интимные мероприятия, устраиваемые на коммунальном уровне и частными лицами. Впервую очередь некоммерческие объединения деятелей культуры, заново созданныепочти в каждом районе восточного Берлина, предлагают произведения искусства,которые не созданы изначально с расчетом на цену и продажу товара «искусство».Не все за первый год после объединения отдали по дешевке свои творениялюбопытной состоятельной публике с Запада. Владельцы распроданных ателье путеше­ствуютсейчас по свету. Впрочем, это относится, прежде всего, к молодым художникам.

«Метрополис» —название, подпадающее под категорию «больших выста­вок». Столичные любителиискусства и критики почти единодушно отказали ему в поддержке. Собственно,устроители выставки Христос Иохимидес и Норман Розенталь должны были бы извлечьурок из прошлогодней экспо­зиции «Конечность свободы». Публика почтибойкотировала задуманный с широким размахом спектакль с участием художниковинсталляций, восхвалявшийся как выставка «под сво­бодным небом наконец-тосвободного города». «Слишком дорого и мало поль­зы», — этот довольнопрагматичный приговор был, конечно, у многих жителей столицы помимо прочегообусловлен их социальными трудностями, о которых уже шла речь. На этот раз, приорганизации выставки «Метрополис», ушли в песок 5 миллионов марок, пожертвованныхлотереей «Дойче Классен-лотери». В музее «Мартин-Гропиус-Бау» более 70художников с двумястами полотен не смогли повторить успех 1982 года, когда таже команда с вы­ставкой «Дух времени» закладывала направления развития искусства80-х. Объясняется ли это охватившим сейчас весь мир кризисом искусства? Вряд литолько этим. Символичным видится в этой связи гигантский «Клоун-балерина»Йонатана Борофского, раскачивающийся во внутреннем дворе музея, этот огромный талисман,поразительно похожий на телевизионных уток из макдональдовских серий — довольнопримитивная, банальная до скуки ре­кламная шутка, да к тому же еще водруженнаяна том самом месте, где в 1982 году стоял «Олень» Йозефа Бойса.

Открытие«Метрополиса», инсценированное под аккомпанемент шумихи в средствах массовойинформации, было отмечено неожиданным событием, пред­угадать которое не моглидаже организаторы выставки — необъявленным за­ранее бесплатным представлениемдюжины незнакомцев с завязанными бе­лыми лицами. Из этих «мучных червей»выкуклились студенты восточнобер­линской Высшей Школы искусств (художники,скульпторы, дизайнеры, ар­хитекторы). Таким образом они выразили свой протестпротив принятого го­родским сенатом решения о закрытии Школы. К слову сказать,их крик о по­мощи, поддержанный международными специалистами, был услышан:Школа искусств не была закрыта.

Вернемся к «Метрополису». Почемуже Иохимидес и Розенталь, менеджеры с мировым именем, потерпели со своимпроектом в 1991 году столь со­крушительное поражение?

Тутлегкомысленно делалась ставка на многое: на историю искусства в первую очередь,а также на знаменитое произведение, призванное одолжить свое имя, — фильм ФрицаЛанга «Метрополис» (1927). В-третьих, на истори­ческое место, которое никогдане возродится, отягощенное воспоминаниями о прошлом, йохимидес: «Метрополисвозвещает о прошлом и об утопии, вызы­вает дух Берлина двадцатых годов с его многообразиемкультур, города, ле­жащего на срезе силовых полей Востока и Запада, Севера иЮга, и в то же время возрождает надмотивную идею метропольной культуры образцаНыо-Йорка, Лондона и Кельна».

Возможно ли эту или подобную ейидею реализовать — другой вопрос, но режиссеры не сделали вообще ничего, чтобыосуществить свои претензии: в перенасыщенном зрелище, скорее напоминающем циркискусств, невозможно обнаружить полемику, спор и противоречивость различныхподходов. Вместо этого — высокочтимые имена тех, кому порой нечего сказать:Роземари Тро-кель, Джон М.Армледер, Жан Марк Бустаман, Франц Вест, Герхард Рихтери Георг ьазелиц также довольствовались второ- и третьесортными вариантами своихлучших работ. Борьба мэра Кунеллиса с собой достойна уважения. В разноцветноймешанине между совершенством и гладкостью ему удается двусмысленная метафора.Он разломал на части и разбросал по залу старую, отслужившую свой век рыбацкуюлодку. Ассоциация с крушением корабля? К таинственным, поэтическим пределамуводят «Павильон для монохромно-сти» Герхарда Мерца и «Комната, в которуюнельзя войти», с потолка кото­рой свисает множество предметов, Отиса Лаубертса.А в общем и целом здесь царят, по определению критика Маттиаса Флюге, спад ирастерянность.

Видения покинули искусство. Егокризис не могут компенсировать постоян­ное самоцитирование и рефлексированне.Философия выставки, призывающей себе в прародители антиподы Пикассо и Дюшана,Бойса и Уорхола, ожидает от зрителя, что он представит себе то, чтоемуне предлагается.

Повествовать омировых катастрофах так, как и о мировых красотах, но не быть в состояниидействительно на них реагировать — все это мы уже имеем в кино и на телевидении,пишет Флюге в еженедельной общеберлин­ской газете «Фрайтаг». Когда японецМоримура помещает голые куклы в распятие Кранаха, это уже даже не интеллектуальныйнуддизм. Это настоль­ко же технически рафинировано, насколько скучно доотвращения. Совершен­ное натыкается на грубую бессмысленность и ненужность — иэто надо пони­мать как оживленное видение метрополии «а ля «Метрополис»?Опасения Флюге будут актуальными в будущем, везде, где вместо духа царят«только» деньги. К слову сказать, восточноевропейская культура вообще неберется Иохи-мидесом и Розенталем в расчет. Так, давно живущие за границей пред­ставителиСоветского Союза Вадим Захаров и Дмитрий Пригов призваны служить всего лишь алибидля хорошо продающейся звонкой фразы «Искусство всего мира». Они представлены,скорее, в сторонке, как-то неубедительно Концептуалист Пригов, еще год-два назад—одиниз сильнейших художников соц-арта Москвы, кажется, со своей иллюстративно-усталойинсталляцией «Убор­ка», представляющей погребенный под бюрократическими горамибумаг дом – Советский Союз — предстал еще более беспомощным, нежели сам этотдом. Искусство, отрывающееся от своих корней, засыхает.

Помочь Берлинуна его трудном пути к метрополии посредством культу­ры означает, в первуюочередь, сохранить его уже имеющийся культурный потенциал. Еще не решена судьбаАкадемии искусств в Восточном Берлине, которая конституировалась в марте 1950года в качестве законной преемницы прусской Академии и избрала своим первымпрезидентом великого немецкого романтика и гуманиста Генриха Манна. Дело в том,что и в Западном Бер­лине имеется — с 1954 года — своя Академия искусств.Правда, она построена совсем по-иному и ограничивается в основном исследованиеммодерна. Но теперь она претендует на исключительные права. В противоположностьей в материальном плане не особенно процветающая Академия ГДР могла себепозволить обширную архивную и собирательскую деятельность, много­гранныеконтакты с общественностью и исследовательскую работу в области музыки, театральногои изобразительного искусства. Почти тремстам, в боль­шинстве своем пользующимсямеждународным признанием ученым, грозит сей­час увольнение. Архивы по искусствуXX века, среди них Джона Хартфилда, Виланда Херцфельде, Анны Зегерс. Бехера,Брехта, Айслера, Кете Кольвиц и Эрнста Барлаха должны быть — без отвечавших заних сотрудников — подарёны «Западному Берлину.

ПрезидентуАкадемии Хайнеру Мюллеру, который мечтает о ее преобразо­вании в будущем вЕвропейскую Академию искусств, удалось пока судебным путем защититься отсостряпанного за закрытыми дверями грабительского, противоречащего Договору обобъединении плана. Но что будет, если Акаде­мия перестанет получать деньги изгосударственной кассы? Одно из важ­нейших научных мероприятий последнеговремени — большая ретроспектива творчества фото монтажера Хартфилда, приуроченнаяк его столетию, смогла состояться только благодаря финансовым влияниям западногерманскойземли Северный Рейн — Вестфалея. В таком случае не исключено, что заслуженный,и во времена ГДР не скомпрометированный орден Академии, приз Кете Кольвиц,который присуж­дается ежегодно выдающимся социально ангажированным графикам, былвручен в начале июня 1991 года в последний раз. Этой чести удостоился бер­линскийхудожник и график Манфред Буцман (р. 1942). Партизан просве­щения, помогающийвыработать критическое восприятие современности и окружающего мира и запечатлетьего оптически, стем, чтобы обрести дове­рие к своим пяти органамчувств, — так отзывается онем доктор наук Дитер Шмидт, признанныйисторик искусства и исследователь творчества Отто Дикса, изгнанный в свое времяиз ГДР. Благодаря вручению приза стало возможным выставить в достойном ме­стегравюры Буцмана (акватинта), цикл «Каменный Берлин» и листыиздругихальбомов графики — критически осмысленные пейзажи большого города. К ним относятсятакже выпущенные художником по собственной инициативе плакаты, почтовыеоткрытки и работы, взрывающие границы традиционного художественного творчества,такие, как большие оттиски еврейских могильных памятников. Буцман принял призсо смешанными чувствами: «Получи я его в 1989 го­ду, это придало бы мне смелостинапечатать мой печальный плакат «Сталин сделал нас счастливыми» до сентября1989 года, хотя и это показалось не­которым старым товарищам преждевременным».С другой стороны, его раду­ет, что в сопровождающей приз грамоте впервыеполностью приводятся зна­менитые слова Кете Кольвнц: «Я согласна с тем, что моеискусство пресле­дует цели. Я хочу действовать в это время, когда люди такрастеряны и так нуждаются в помощи» (1922). Новые бойкие чиновники, заведующиекульту­рой Берлина, не смогут оставить без внимания тот факт, что подобная пози­цияостанется традиционной для этого города. Это немалая часть искусства ГДР,продолжающая существовать, поскольку люди здесь нуждаются в по­добном искусстве.Искусство Буцмана и раньше «не удостаивалось чести» попасть в музей, и теперьоно тоже не может переместиться куда-нибудь в хранилище, что грозит некоторымдругим картинам и статуям, прежде всего из собрания «На­циональное искусствоГДР» в восточно-берлинской галерее. Его уже перевели из передних выставочных заловв Старом музее на тесный верхний этаж Национальной галереи. Там емупредоставлена короткая отсрочка года на два, а потом оно, возможно, вообщеисчезнет. От некоторых имен и произве­дений уже пришлось отказаться, в томчисле от Вилли Зитте. Опрометчивый способ преодоления прошлого — вряд ли последнееслово в этом деле. А вот Маркс и Энгельс, изваянные в свое время скульпторомЛюдвигом Энгельхард Том в качестве госзаказа, сидит, как ни в чем не бывало, насвоем родовом месте между закрытым Дворцом республики и телебашней наАлександерплац. «Мы не виноваты»,— это предложение написал кто-то распылителемкраски на подножии памятника. Что ни говори, но такое обхождение спра-свидете-лями побежденного немецкого государства говорит о юморе, а не о ненависти.Между прочим, тут есть сходство с предложением Манфреда Буцмана, которомухотелось бы, чтобы все огромные каменные монстры сталинистского режима не былиразрушены, а постепенно, естественным путем заросли зеленью и травой. Тогда улюдей было бы достаточно времени для размышлений о былом, и был бы возможен непросто поворот истории, а дей­ствительные изменения. Это был бы символкультуры, благоразумия и при­мирения между людьми в городе, который помог бынаучиться проводить черту между жертвами и палачами, ощущать личную ответственностьза по­ражение социализма, но и был бы способен внушить смелость и новые на­дежды.

Искусство можети должно помогать этому процессу.

Культурныеи духовные различии восточных и западных немцев.

История ГДР какгосударства, хотя и закончилась с ее вступлением в ФРГ, находит все же своепродолжение в относительно самостоятельном развитии региона в составе единойГермании. Никто не предполагал, что культурные и духовные различии междунемцами сменятся замкнутой региональной общностью; но и просто сближение людей,возможно, займет жизнь целого поколения.

Культурные иментальные различия между западными и восточными немцами питаются тремяисточниками. Во-первых, за сорок лет самостоятельной государственности накопленразный политический, духовный и культурный опыт. Для восточных немцев важными,хотя и отнюдь не единственными его символами были Берлинская стена,государство-опекун и внутренняя эмиграция, уравнительное общество дефицита.Сюда же относится и то, что по-нашему большинство из них приняло социалистическийэксперимент, а затем испытало его крах. Во-вторых, разделенность немецкогонарода на два государства стало социальной разделенностью, превратившей ГДР встрану «маленьких людей», в государство наследников и могильщиков пролетарскогожизненного и ценностного миров. Соответствующие формы жизни и ценностные представлениянакладывали свой отпечаток на будни ГДР и в значительной мере служили скрепляющимисоциокультурными элементами. В-третьих, в отличии от западных немцев, восточныестали действующими лицами и жертвами двойного краха—своей общественной системыи своего государства. Они являются к тому же носителями всех добродетелей ипророков «революционного периода». В германское единство они вступают какполитически поляризованная «частичная нация» с определенными политическимистолкновениями и большими надеждами.

Из всех бывшихсоциалистических обществ Европы, ГДР вместе с германским единством получила инаилучшие шансы без промедления наверстать упущенное в развитии качеств,присущих современному обществу. Однако преображение прежней ГДР в современное обществои методы его проведения имеют свою цену. Итак, немцы хотя и объединены, но вомногих отношениях чужды друг другу. Как государство и общество ГДР всегда сильнееориентировалось на Федеративную республику, чем наоборот. Для большинствазападных немцев ГДР была «территория инкогнито», о которой они знают на удивлениемало. Вообще те образы, которые немцы составляли себе друг о друге,формировались под большим воздействием идеологии и  средств массовой коммуникации.И даже личные впечатления всегда означали только частичное познание соответствующихусловий труда и жизни. Немцам ФРГ до сих пор были неизвестны многие пластыжизненного и ценностного мира восточных немцев. Несомненно, что в своембольшинстве восточные немцы хотели германского единства и настояли на нем вконечном счете для того, чтобы жить лучше, чем до сих пор, так как видели в немнаиболее естественный выход из кризиса своей общественной системы. При этомбольшинство думало и думает не о полной ликвидации всего того, что в прошломсоставляло их жизненный мир, а о синтезе «лучших» цивилизационных стандартовЗапада с теми, которые могли действительно или даже только мнимо предложитьстарая ГДР. И все же, хотим мы того или нет, от прежней ГДР остается больше,чем мы предполагаем. Залогом этого являются хотя бы уже преемственность идоминирование коренного населения в новых федеративных землях. Кроме того, обэтом говорит и субъективный выбор большинства, ибо почти 80% опрошенныхсчитают: «За 40 лет существования ГДР возникли кое-какие вещи, которые я нахожухорошими и которые должны быть сохранены в единой Германии». Тем самым в основепредставлений восточных немцев об удавшейся национальной интеграции, лучшейжизни, социальном подъеме или упадке лежит двойной критерий. С одной стороны,они определяются желанием быть наравне с соответствующими группами на Западе. Иэто желание наверняка доминирует. С другой, мерилом служит сохранение того, чтолюбимо и дорого, признание и поддержание своих жизненных достижений. Этомупротивостоят представления политиков, значительной части элит и широких круговнаселения Запада и приспособление к западногерманской «норме». И даже тогда,когда на словах делаются уступки, практика выглядит иначе. Вместо национальнойинтеграции на путях сотрудничества осуществляется стратегия «прививки» западныхпредставлений. Восточные немцы теперь уже приверженцы всех политических направлений—озадаченноотмечают, что от прошлого не остается ничего. Сохранение разрыва в жизненныхвозможностях между Западом и Востоком, наряду с опасениями перед своего родавнутренней колонизацией, могло бы стать опорой коллективного сознания восточныхнемцев и ФРГ, перекрывающего имеющиеся социальные и политические различии междуними.

Падениестены.

И еще однапроблема. Ее не назовешь препятствием, потому что материальная преграда в этомслучае рухнула. Ликование в ночь на 9 ноября 1989 года у еще недавно столь жегрозной, сколь и презираемой Берлинской стены, которая в одночасье стала годнойлишь на сувениры, наиболее зримо, как падение Бастилии, возвестило новое европейское начало. В те же самые минуты новое качество получил один из самыхдавних европейских вопросов — германский. Бетонные блоки демонтируемой Берлинскойстены охотно раскупаются западными коллекционерами. Как сообщают, каждый такойблок якобы стоит 50 тысяч западногерманских марок и выше. Может конечнопреувеличивали, но решили спросить у Фаншмидта. Господин Фаншмидт не сталназывать точные цифры, сославшись на коммерческую тайну. Однако подтвердил, чтоцены колеблются. Они зависят от «художественных достоинств» каждого фрагмента,поскольку после снятия охраны у стены берлинцы как с той, так и с другойстороны украсили бетонные блоки замысловатыми рисунками, надписями и лозунгами.

Восстановлениестены.

Проблемы собменом валюты для населения не было. В любом западноберлинском магазине можнобыло оплатить товар марками ГДР по нелегальному курсу, который публиковалсякаждый день в западных газетах. Если кому-то нужна была наличность в маркахФРГ, ее можно было получить в обмен на восточногерманские марки в меняльныхконторах, так называемом «вексельштубе», хотя и незаконно, но вполнереспектабельно – выдавались даже квитанции на фирменном бланке, как в государственномбанке. Второй основательный удар по черному рынку был нанесен четыре года спустякак часть общей протекционной политической акции против ФРГ. Выше я был невполне точен, хронологически относя окончательный раскол Берлина к концу 40-х –началу 50-х годов, хотя так и принято считать. Окончательный раскол все же,по-моему, имеет точную дату — ночь с 12 на 13 августа 1961 года, когда вдольвсей секторной границы была воздвигнута бетонная стена, протянувшаяся на десяткикилометров, отделив Восточный Берлин от Западного мертвой полосой на тридцатьлет. На страницах популярной, да и исторической литературы бытует мнение, чтоБерлинская стена — это сугубо немецкое изобретение. Технически возможно. Нополитически это была согласованная акция, проведенная правительством ГДР, каксвидетельствует в своих мемуарах Н. А. Громыко. По инициативе стран ВаршавскогоДоговора, предложивших установить на границах Западного Берлина «такой порядок,который надежно преградил бы путь для подрывной деятельности против государствсоциалистического содружества». Впрочем, представители ГДР не без гордостидавали понять о своем приоритете в этом суверенном деле. Тем не менее, возведениестены проблем не решило. Утечка населения ГДР через Западный Берлин нелегальнымпутем практически прекратилось, зато резко подскочило число инцидентов на секторнойи государственной границе, человеческие трагедии стали подлинной находкой длязападной пропаганды в организации идеологического давления на ГДР. С точки зренияэкономического протекционизма, это тоже немного дало, так как восточные марки инекоторые конкурентоспособные товары, находившие контрабандный сбыт в западнойчасти города, теперь пошли «в объезд», особенно после широкого признания ГДР,вызвавшего приток иностранцев, хлынувших на ее территорию, — от членовдепутатского корпуса до иностранных студентов и беженцев из развивающихся идругих стран.

Экономическоеи социальное положение ФРГ.

Экономика бывшей ГДР была в основномгосударственной: в промышленности главную роль играли комбинаты центрального ирегионального подчинения, которые производили более 9/10 всей товарнойпродукции и концентрировали около 9/10 научно-исследовательского потенциала; всельском хозяйстве — сельскохозяйственные кооперативы и государственные“народные имения”, которые сосредоточивали более 9/10 всех сельскохозяйственныхземель, более 9/10 поголовья скота и производили более 9/10 всейсельскохозяйственной продукции; в торговле — государственные торговыеорганизации, которые полностью господствовали в оптовой и внешней торговле ивместе с предприятиями потребительской кооперации обеспечивали около 9/10 всегорозничного товарооборота. Разгосударствление, которое стало главным направлениемсоциально-экономической перестройки хозяйства в новых землях, было в основномзавершено еще в первой половине 90-х годов. Ключевые позиции в промышленностизаняли западногерманские фирмы, приватизировавшие прежние государственныепредприятия; около 10—11% предприятий приобрели иностранные фирмы. В результатек началу 1998 г. половина персонала восточногерманской промышленности работалана предприятиях, принадлежащих западногерманским и иностранным фирмам.Доминирующую роль в торговле также стали играть торговые концерны, базирующиесяв западных землях. В сельском хозяйстве возникло много фермерских хозяйств, ноосновная часть земли осталась у кооперативных хозяйств, уменьшившихся вразмерах и изменивших правовой статус.

Крупныесоциально-экономические изменения не сопровождались, однако, соответствующим ростомзанятости. Наоборот, даже в те годы, когда в Восточной Германии отмечаетсяхозяйственный рост, наблюдаются рост числа безработных и сокращение числазанятых. За 1989—1998 гг. общее число занятых в экономикеВосточ-                    ной Германии сократилось с 9860 до 6055 тыс.человек, а число официально зарегистрированных безработных возросло с нуля до1375 тыс. человек. Кроме того, почти 1 млн человек были заняты на общественныхработах, либо проходили переобучение, или пользовались другими видами социальнойподдержки, и насчитывалось 327 тыс. “чистых” челночников (отрицательное сальдопо трудовым поездкам), работающих за пределами новых земель.

Среднийваловой доход в расчете на одного наемного работника в восточных земляхпостепенно приближается к уровню западных земель, но все еще менее 3/4 от западногерманского.При этом сближаются они не постоянно (в 1997 г. — 74,4%, в 1998 г. — 73,8%).Рост доходов восточногерманских работников обеспечивается не только производствомв самих восточных землях, но и перераспределением доходов между западными ивосточными землями, зависимость которых от трансфертов сохраняется.

Онеустойчивости экономики Восточной Германии в новых условиях свидетельствуют относительнослабые ее позиции на внешних рынках. При доле в общей площади страны около 30%,в населении — около 19% и в общем числе занятых в экономике — около 17% наВосточную Германию приходится лишь около 9% занятых в промышленности страны,11—12% общего производства валового внутреннего продукта, около 6% производствапромышленной продукции, около 4% производства товарной продукции обрабатывающейпромышленности и лишь около 3% экспорта промышленной продукции. Доля экспорта вобщей реализации продукции обрабатывающей промышленности Восточной Германии в1998 г. — 18,4%, почти вдвое ниже, чем в Западной (35,6%). Одним из признаковслабости восточных земель считают недостаточное внимание к научным исследованиями разработке новой конкурентоспособной продукции.

Впромышленности, как и прежде играющей основную роль в развитиивнешнеэкономических связей, в относительно более благоприятном положениинаходятся отрасли и производства, работающие на рынок самой Восточной Германии,особенно производства стройматериалов, продовольственных товаров, табачныхизделий и др. Постепенно восточногерманская продукция выходит и на рынокзападногерманских земель, особенно у предприятий, входящих в структуры фирм,базирующихся в ФРГ. Это свидетельствует о развитии процессов территориальногоразделения труда на внутрифирменной основе.

Вопубликованном в середине 1999 г. докладе-отчете трех авторитетныхэкономических институтов делается вывод, что “обе части Германии и через 10 летне образуют экономического единства”, что и на перспективу центральной задачейостается забота о сокращении большого перепада в экономической эффективностимежду Западной и Восточной Германией. В Восточной Германии не сформироваласьсбалансированная хозяйственная система, способная к саморазвитию без подпиткиизвне. По мнению авторов доклада-отчета, приоритетная поддержка государствомвосточных земель через систему перераспределения бюджетных доходов должна сохранятьсяпо крайней мере до 2004 г., но и потом они будут зависеть от помощи из западныхземель.

Ввосточных землях, по официальным данным, безработица почти вдвое больше, чем взападных (в 1997 г. — соответственно, около 20 и 11%).

Вполитической сфере хорошим индикатором различий между обеими частями Германиимогут служить результаты голосования избирателей за Партию демократическогосоциализма (ПДС), считающуюся политической наследницей Социалистической единойпартии Германии (СЕПГ), игравшей главную роль в политической системе ГДР.Результаты выборов в бундестаг ФРГ, проведенные в 1990, 1994 и 1998 гг., атакже в ландтаги восточных земель показывают наличие у значительной части их населенияностальгии о недалеком прошлом, которая не ослабевает, а даже имеет тенденцию кросту. Если в Западной Германии ПДС, стремящейся превратиться из восточногерманскойрегиональной партии в общегерманскую, до последнего времени не удалосьпреодолеть пятипроцентный барьер ни в одном из избирательных округов, то вВосточной доля голосов, поданных за нее, нигде не опускается ниже 10%. В 1998г. в новых землях она варьировала от 20,0% в Саксонии до 23,6 в Мекленбурге—ПереднейПомерании, что обеспечило общее повышение по Германии доли голосов за ПДС до5,1% и право на формирование в бундестаге официальной фракции, насчитывающей 35депутатов. Можно предположить, что среди причин этих различий существенную рольиграют, помимо провалов в социальной политике правящих кругов современнойГермании, также и воспоминания избирателей о социальных достижениях прежней ГДР— таких, как отсутствие безработицы, низкая квартплата, создание развитой системыпомощи многодетным семьям и матерям-одиночкам, возможность практически почтибесплатного пользования детскими яслями, садами, пионерскими лагерями и т. п.

Естьоснования для рассмотрения Восточной Германии в качестве особого макрорегиона,в котором общность коренных проблем развития важнее внутренних различий.Перепад между Восточной и Западной Германией, конечно, будет уменьшаться помере их интеграции. Но процесс этот длительный: он может занять не одно десятилетие,пока на смену нынешним не придут новые поколения.

Список использованнойлитературы:

 

1.Журналы: «Эхо планеты» (1990г.)

«ИсторияГермании» (1991г.)

«Новоевремя» (1989г.)

«Международнаяжизнь» (1992г.)

2. Учебники:Всемирная история / Гл. ред.: Шевчук.

Новейшаяистория / Гл. ред.: Данин.

История1917-1999гг. / Гл. ред.: Левитон.

3.Интернет ссылки:  www. Referat.ru/index.htm

www.yandex.ru/index561~00c

www.aport.ru/histor~1c23

Приложение

/>/>

                                                                                                     

Зоныоккупации Берлина

в дни падения Берлинской стенызрители перед стеной у Брандербургских ворот
10 ноября 1989года

/> /> /> /> /> /> <td/> /> />

                                                                                                                    

смотроваявышка

                                                                                                            смотровая вышка

/>

                                                                                                                       

                                                                                                               

Рисунок на Берлинской стене, сделанный на рубеже80—90-х годов. Гэдээровская машина, вроде “Трабанта”, пробивает стену ивырывается в западный мир. Прижилась ли эта малолитражка в мире “Мерседесов”?

Выборы в бундестаг ФРГ 1994 г. поизбирательным округам*

/>

/> /> /> /> /> /> /> /> <td/> /> /> /> <td/> />

                                                                                       25.12.01