Реферат: Судьбы крестьянства в эпоху коллективизции

     Трансформация политики всемерного развитиякооперации во всех ее формах в

«курс    на   коллективизацию»   началась    в   ходе  хлебозаготовок   и в

непосредственной  связи с  ними.Вслед  за сталинской директивой от 13 февраля

1928  года, требовавшей  «поднять на ноги партийные организации» на ликвидацию

кризиса  хлебозаготовок, на  места последовало  подписанноесекретарем ЦК В.М.

Молотовым  циркулярное письмо  «О весенней посевнойкампании» от 1 марта 1928

года.

     В нем  ставилась задача в«ударном» порядке добиться расширения посевных

площадей, укрепления  существующих и  создания  новых колхозов и совхозов.«Вся

работа местныхпарторганизаций по проведению посевной кампании, — говорилось в

письме,  - будет  расцениваться  в  зависимости  от успехов в деле расширения

посевов иколлективизации крстьянских хозяйств».

     Резко возрастают масштабы государственной помощи колхозам — кредитование

и  снабжение машинами  и  орудиями, передача  лучших земель, налоговые льготы.

Партийные, советские, кооперативныеорганизации развертывают активную пропаганду

коллективного  земледелия, работу  по практической  организацииколхозов.Число

колхозов  увеличилось с 14,8 тысячи на июнь 1927 годадо 57 тысяч на июнь 1929

года, а  удельный вес  объединяемых  ими хозяйств  — с 0,8 % до 3,7%.Колхозы

создавались   тогда  наиболее  сознательной  частью бедноты  и  в целом  на

добровольной  основе.Однако уже в то время имели место факты бюрократического

планирования    сверху,«разверстки»    заданий,«ударных   кампаний», нереальных

обещанийснабжения техникой, обеспечения агрономической помощи и т.п.Начавшееся

весной   1928 года  форсирование  организации колхозов  с  течением времени

становилось  все более  откровенным и сильным.Летом1929 года провозглашается

лозунг  «сплошной коллективизации»крестьянских хозяйств целых округов (первым

среди них сталХоперский округ Нижневолжского края).

     Тенденция к  безоглядному  форсированию коллективизации отражала позицию

Сталина  и  егоближайшего окружения (Молотова, Когановича и др.).В основе этой

позиции  лежало пренебрежение  к  настроениям крестьянства, игнорирование его

неготовности   и нежелания  отказаться  от собственного  мелкого  хозяйства.

Игнорировались  и ленинские  принципы, партийные  решения о  недопустимости и

пагубности  торопливости и насилия при кооперировании деревни.«Теоритическим»

обоснованиемфорсирования коллективизации явилась статья Сталина «Год великого

перелома», опубликованная  7 ноября 1929 года.В ней утверждалось, что в колхозы

якобы  пошли основные, середняцкие  массы  крестянства, что  в социалистическом

преобразовании  сельского хозяйства  уже одержана«решающая победа» (на самом

деле  в колхозах  тогда  состояло 6-7  % крестьянских хозяйств, притом свыше

третьей частидеревни составляла беднота).

     Следующий шаг  на  пути усиления  гонки за «темпомколлективизации» был

сделан  на ноябрьском  Пленуме  ЦК ВКП(б) того же 1929 года.Задача «сплошной

коллективизации»  ставилась уже «перед отдельными областями».Сообщение членов

ЦК, сигналы  с мест  о  спешке и принуждении при организации колхозов не были

учтены.Между темони требовали серьезного внимания.

     Обстановку в  деревне  и весь ход событий резко обострило принятоелетом

1929  года решение  о запрещении принимать вколхозы кулацкие семьи.Это сразу

отделило  и противопоставило их всемукрестьянству, вызвало крайнее озлобление,

до пределаожесточило сопротивление кулачества.Усилился кулацкий террор против

организаторов   и  активистов   колхозного  строительства, поджоги  колхозного

имущества, участилисьантисоветские мятежи.Сопротивление кулаков было и раньше,

но  обострение классовой  борьбы  вызывалось и  грубейшими  отступлениями от

ленинской  политики по отношению к крестьянству, перегибали и с извращениями в

коллективизации  по-сталински.Раскулачивание  захватило, как позднее признавало

сталинское  руководство, и значительную часть середняков, а массовым репрессиям

подвергалисьподчас и единоличники, и даже колхозники.

     О переходе к политике ликвидации кулачества как класса Сталин объявил 27

декабря 1929 годав речи на научной конференции аграрников-марксистов.

     Выработка конкректных  мер  и способов  осуществления  этой политики 15

января   1930  года   была   поручена  специальной  комиссии  Политбюро под

председательством  В.М.Молотова.30 января Политбюро утердилоподготовленный ею

текстпостановления ЦК ВКП(б) «О мероприятии по ликвидации кулацких хозяйств в

районах   сплошной  коллективизации».Постановлением предписывалось  провести

конфискацию   у  кулаков  средств  производства, скота, хозяйственных  и жилых

построек, предприятий  по переработке  сельхозпродукции  и  семенных  запасов.

Хозяйственное  имущество и  постройки передавались внеделимые фонды колхозов

в  качестве взноса  бедняков  и батраков, часть средств шла в погашениедолгов

кулацких хозяйствгосударству и кооперации.

     Раскулачиваемые    делились  на   три   категории.К  первой   относился

«контрреволюционный  актив»   -  участники   антисоветских  и антиколхозных

выступлений(они  сами подлежали  аресту, а  их семьи — выселению в отдаленные

районы  страны).Ко второй  -  «крупные кулаки  и бывшиеполупомещики, активно

выступавшие  против коллективизации»(их выселяливместе с семьями в отдаленные

районы).И   наконец, к  третьей  -  «остальная  часть» кулаков(она  подлежала

расселению   специальными   поселками  в  пределах  районов прежнего  своего

проживания).Искуственное  деление на группы, неопределенность их характеристик

создавали почвудля произвола на местах.

     На основе предложений комиссии Политбюро 5 января 1930 года было принято

постановление  ЦК ВКП(б)  «О темпеколлективизации и мерах помощи государства

колхозному  строительству».Как и предполагалоськомиссией зерновые районы были

разграничены  на  двезоны по срокам завершения коллективизации.Но Сталин внес

свои  поправки, и сроки  были резкосокращены.Северный Кавказ, Нижняя и Средняя

Волга  должны были в основном завершить коллективизацию «осенью 1930 года или

во  всяком случае весной 1931 года», аостальные зерновые районы — «осенью 1931

года  или во  всяком  случае весной 1932 года».Столь сжатыесроки и признание

«социалистического  соревнования»  по организации колхозов находились в полном

противоречии   с  указанием   о   недопустимости   «какого   бы то  ни  было

»декретирования"     сверху    колхозного    движения".Хотя   постановление

характеризовало  артель как «наиболее распространенную» форму колхозов, но как

всего   лишь  «переходную  к  комунне».Были  исключены положения  о  степени

обобществления  скота и  инвентаря, о  порядке образования неделимых фондов и

т.д.Не   было дано  рекомендаций  по этим  вопросам  и в  Примерном  уставе

сельскохозяйственной  артели, опубликованном к тому же с большимопозданием — 6

февраля 1930года.

     Под сильнейшим нажимом сверху не только в передовых зерновых районах, но

и  в черноземном  центре, и  в Московской области, и даже в республикахВостока

выносились  решения завершить  коллективизацию  «в течение весенней посевной

кампании   1930  года».Разъяснительная  и  организационная  работа в  массах

подменялась  грубым нажимом, угрозами, демагогическими обещаниями.Раскулачивать

стали  не только  кулаков, но  и середняков — тех, кто еще не хотел вступать в

колхозы.Число  «раскулаченных» во многих районахдостигало 10-15% крестьянских

хозяйств, число  «лишенцев»(лишенных  избирательских  прав) - 15-20%.Грубейшие

извращения  допускались при обоществлении средствпроизводства.Товарищества по

обработке  земли(ТОЗы) в  административном  порядке переводились  на  уставы

артелей  и коммун.В артелях добивались максимального обобществления — включая

не толькоединственную корову, но и мелкий скот и птицу.

     Уровень коллективизации стремительноповышался: к началу января 1930 года

в  колхозах числилось  свыше 20% крестьянскиххозяйств, к началу марта — свыше

50%.Конечно, среди   них  было  немало  «дутых», значившихся  лишь на  бумаге.

Нереальность директив, угрозыза их неисполнение, парадная шумиха толкали многих

местных  работников на  путь  очковтирательства.Однако  главным последствием

насилия  при создании колхозов стало массовоенедовольство и открытые протесты

крестьян, вплоть  до антисоветских  вооруженныхвыступлений.С начала января до

середины  марта 1930  года  их было  зарегестрировано более двухтысяч.Росли

случаи  расправ над  коммунистами  и колхозными активистами.Истребление скота

приобреломассовый характер.

     В деревне  этого  времени были и сторонники коллективизации, ееподлинные

энтузиасты, борцы   за  колхозы.Они   были   представлены беднотой  и  частью

середнячества.Без  их активной  поддержки  ни коллективизация, ни  ликвидация

кулачества   были  бы  просто  невозможны.Но и  самый  убежденный сторонник

коллективногоземледелия не мог понять и принять того разгула бюрократического

насилия, которыйворвался в деревню зимой 1929-1930 годов.

     О том, что происходило в деревне на первомэтапе сплошной коллективизации,

знали   все, включая, разумеется, Сталина  и его  непосредственное  окружение.Не

говоря  уже об обычных каналах партийной игосударственной информации, за осень

и  зиму на  имя  Сталина и  Калинина  поступило из деревни 90 тысяч писем с

жалобами, протестами, описаниями  творившихся безобразий.И тем не менее нажимна

местные  организации продолжал нарастать.3 февраля1930 года, когда насилие над

крестьянамидостигло предела, в передовой статье «Правды», написанной по прямому

указанию   Сталина, заявлялось:«Последняя   наметка  коллективизации   -   75%

бедняцко-середняцких   хозяйств в  течение  1930-1931 годов  -  не является

максимальной».В  «Ответе товарищамсвердловцам», опубликованном 10 февраля 1930

года, Сталинтребовал «усилить работу по коллективизации в районах без сплошной

коллективизации  в качестве  средства  борьбы против самоликвидации кулацких

хозяйств ирастранжиривания их имущества».

     Однако уже во второй половине февраля 1930года ЦК партии дал директивы о

ликвидации  спешки при  организации  колхозов, прекращении раскулачивания там,

где  сплошная коллективизация  еще  не началась, о необходимости учета местных

условий    в   национальных   республиках.2   марта  «Правда»   опубликовала

переработанный   Примерный  устав   сельскохозяйственной   артели, учитывающий

возможности инастроение крестьян.

     В марте-апреле  1930  года ЦК  ВКП(б)  принял ряд важнейших документов,

направленных  на преодоление  извращений  в коллективизации  и  нормализацию

обстановки  в деревне.«Прилив»  вколхозы сменился «отливом» из них крестьян.

Исчезли«бумажные» и насильственно созданные колхозы.В августе 1930года, когда

«отлив»   прекратился, колхозы  объединяли 21,4%  крестьянских  хозяйств.Часть

крестьянствасвязала свою судьбу с колхозами.

     На первых  порах были внесеныкоррективы.Стали более активно применяться

экономические    рычаги.Но   продолжались   и   перегибы.На  решение   задач

коллективизации   по-прежнему  сосредотачивались   основные  силы  партийных,

государственных   и общественных организаций.Возросли масштабы  технической

реконструкции   в  сельском   хозяйстве  - главным  образом  через создание

государственных     машинно-тракторных     станций(МТС).Уровень    механизации

сельскохозяйственных    работ   заметно   поднялся.Был   упорядочен  процесс

обобществлениякрестьянских средств производства.Лишь 26 марта 1932 года вышло

постановление  ЦК, которое обязывало  местные организации нетолько прекратить

принудительное  обобществление  скота, но и  помочь  колхозникам в обзаведении

пользовательскимскотом.

     Государство   в  1930   году   оказывало  колхозам   большую  помощь, им

предоставлялись  существенные налоговые  льготы.Зато  для единоличников были

увеличены ставкиединого сельскохозяйственного налога, введены взимаемые только

с  них единовременные налоги.Рос также объемгосударственных заготовок, которые

приобретали  обязательный характер.Уже с осени 1930 года началась новая волна

нажима  на крестьян-единоличников, опять связавшая водин узел хлебозаготовки и

коллективизацию.Весной1931 года была проведена новая и более широкая кампания

раскулачивания.

     1932 год  был  объявлен «годом завершения сплошной коллективизации».При

этом  несколько понижался  критерий  завершения коллективизации «восновном»:

объединение  в колхозах  68-70%  хозяйств.Осенью  в колхозах значилось 62,4%

крестьянских  хозяйств.Крупное коллективное хозяйство, такимобразом, становится

одной из основнашей экономики и всего общественного строя.

     Самая трагическая  страница  в истории коллективизации — голод, постигший

колхозную  деревню в  1932-1933  годах.Долгое время  о  нем даже  упоминать

запрещалось.Зато  вовсю пропагандировался  выдвинутый  Сталиным именно тогда

лозунг«сделать всех колхозников зажиточными».

     В целом  урожаи  1931 и  1932  годов были  лишь  немного ниже средних

многолетних  и сами  по  себе не грозили голодом.Беда пришла потому, что хлеб

принудительно  и, по сути,«под  метелку» изымалсяи в колхозах, и в единоличных

хозяйствах  ради выполнения нереальных, произвольно установленных сталинским

руководством  в 1930  году  вопреки пятилетнему плану заданийиндустриального

развития.

     Для закупки  промышленного  оборудования требовалась валюта.Получить ее

можно  было лишь  в  обмен на  хлеб.Между тем в мировойэкономике разразился

кризис, цены  на зерно резко упали.Однако сталинское руководство и не подумало

пересматривать  установку на  непосильный для страныиндустриальный «скачок».

Вывоз  хлеба за  границу все возрастал.В 1930году было собрано 835 миллионов

центнеров  хлеба, что позволило  экспортировать 48,4миллиона центнеров.В 1931

году сборсоставил намного меньше — 695 миллионов центнеров хлеба, а на внешний

рынок  было вывезено больше зерна — 51,8 миллиона центнеров.У многих колхозов

был  изъят весь  хлеб, включая  семенной фонд.В Сибири, Поволжье, Казахстане, на

Северном  Кавказе и  Украине  возникли серьезные продовольственныетрудности,

местами  начинался голод.И  колхозники  и единоличники, иногда целыми селами,

снимались  с места, уходили в города, на стройки.Рядколхозов распался.В тот год

все     же    были     приняты     меры   по    нормализации    обстановки в

деревне(продовольственная  и  семенная  ссуды и т.п.), предотвратившие массовый

голод.

     В 1932  году  валовой урожай зерновых составил 699миллионов центнеров, а

экспорт  хлеба — 18 миллионов.Часть урожая осталась накорню.Впрочем, цифры не

передают  всего драматизма  борьбы  за хлеб и вокруг него осенью и зимой 1932

года.Сказались, конечно, и    объективные    трудности:    погода   не    везде

благоприятствовала  уборке.Однако главное  состояло  в другом.После горького

опыта  1931 года, когда в результате изъятия хлеба многие хозяйства остались с

пустымизакромами, колхозники вынуждены были искать любые зароботки на стороне,

больше трудитьсяв личном подсобном хозяйстве, уклоняясь от колхозных работ.Они

видели, что  выращенный ими хлеб шел по«конвейеру» — с поля на молотилку, затем

назаготовительный пункт, минуя колхозные амбары.

     Хлебозаготовки  из урожая 1931 года обрекли на голодание крестьян.К лету

1932  года деревня  зерновой  полосы России и Украины после полуголоднойзимы

вышла  физически ослабленной.На еще не вызревшихполях появились «парикмахеры»

— чаще всегоотчаявшиеся при виде голодных детей женщины.Они ножницами срезали

колосья   на  кашу   для   семьи(на  колхозных  полях  это делалось  обычно

тайком, воровски, по  ночам).Когда началась  уборка  -  апервые обмолоты вновь

полностью  вывозились на  заготовительные пункты, — появились «несуны». Зерно

несли с токов вкарманах, за пазухой...

     И вот  7  августа 1932 года принимается Закон об охранесоциалистической

собственности, написанный  собственноручно  Сталиным.Он вводил «в качестве меры

судебной  репрессии за  хищение  колхозного и кооперативного имущества высшую

меру  социальной защиты — расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой

при  смягчающих обстоятельствах  лишением  свободы на  срок не ниже 10 лет с

конфискацией   всего  имущества».Амнистия  по  делам этого  рода  запрещена.

Действительный  смысл того  закона  - закона, вводившего беззаконие,  -  был

современникам  вполне ясен.«Закон  о  пяти колосках»  -  так  называлиего в

деревне.Егоосуждали и в партийной среде.

     К началу 1933 года, за неполные пять месяцев, в РСФСР по этому закону было

осуждено  54 645  человек.Из  них 2110  -  к высшей мере наказания.Приговоры

приведены  в исполнение примерно в 1000 случаев.Судьизаявляли, что у них «рука

неподнимается».

     Зимой 1932-1933  годов  в селах  зерновых  районов страны — на Украине,

Северном   Кавказе, Нижней   и Средней  Волге, Южном  Урале и  в  Казахстане -

разразилсямассовый голод.Имелись случаи вымирания целых селений.

     Насильственное  изъятие хлеба  и  в колхозах, и в единоличных хозяйствах

обрекло  на вымирание  от  голода многие  тысячи  людей.Особенно велика была

смертность  в поселках спецпереселенцев Карагандинскогорайона.Вывезенные сюда

для освоенияугольного бассейна раскулаченные семьи не имели ни хозяйственного

инвентаря, ни  каких-либо запасов  продовольствия, ни  сколько-нибудь  сносного

жилья.

     Начало второй  пятилетки  было крайне  тяжелым для сельского хозяйства.

Валовой  сбор зерновых  культур  в  1933и 1934 годах в среднем составлял 680

миллионов   центнеров  -   самые   низкие  урожаи   после  1921 года.Однако

государственные  заготовки зерновых  были  крайне высокими  -  233 миллиона

центнеров  в 1933 году и 268 миллионов центнеров в 1934году.Из-за насилия при

организации   колхозов, установки   на  максимальное   обобществление  скота и

пережитого  деревней голода  было подорваноживотноводство.Поголовье крупного

рогатого  скота сократилось  с  60,1 миллионов  голов  в 1928  году до 33,5

миллионов  - в  1933 году, поголовье свиней — с22 миллионов до 9,9 миллионов,

овец  - с  97,3  млн. до 32,9 млн.(в 1934 году), лошадей — с32,1 млн. до 14,9

млн.(в 1935году).Деревня влачила полуголодное существование.

     Преодолевание  кризисной ситуации  требовало  огромных усилий и времени.

Серьезнейшие  трудности возникали  из-за  того, что крупное  социалистическое

производство  в сельском хозяйстве моделировалось по типукрупнопромышленного,

а использование врамках колхозов малых экономических форм, прежде всего личных

подсобных  хозяйств колхозников, предельносужалось.Потому неправильно решались

и вопросы обуровне обобществления производства, формах и способах рациональной

организации, учетаи оплаты труда.

     В этих  условиях  положительную роль сыграл принятый в феврале1935 года

новый Уставсельскохозяйственной артели.Он обобщил и оформил новые отношения в

колхозной   деревне, определил   главные принципы  организации  производства и

распределения   в  колхозах, гарантировал  существование  личного  подсобного

хозяйстваколхозников.

     Восстановление  сельскохозяйственного  производства началось в 1935-1937

годах.Стали  увеличиваться урожаи, возобновился ростпоголовья скота, улучшилась

оплата  труда.Сказывались  и результаты технического перевооружения сельского

хозяйства.В  1937 году  система  МТС обслуживала  9/10  колхозов.Однако этот

процесс  шел очень  медленно, прирост  производства за  три названных года не

покрыл  потерь первых  двух лет.Среднегодовыесборы зерна за вторую пятилетку

оказывалисьниже, чем за первую — 729 миллионов против 735,6 миллионов.

     Что касается коллективизации единоличных крестьянских хозяйств, которых к

началу  второй пятилетки насчитывалось около 9 миллионов, то события 1932-1933

годов  ее фактически приостановили.В партийной средераспространялись мнения о

необходимости  серьезного пересмотра  политики  в деревне, особенно в области

колхозного  строительства.Высказывались, в  частности, рекомендации о расширении

личных   подсобных  хозяйств колхозников(увеличение приусадебных  участков,

разрешение  иметь двух коров и т.п.), о стимулированииединоличных крестьянских

хозяйств, темболее, что среди них уже не было кулацких.

     Но 2  июля  1934 года  в  ЦК ВКП(б)  состоялось  совещание по вопросам

коллективизации, накотором выступил с речью Сталин.Он объявил о начале нового,

завершающего  этапа коллективизации.Предлагалось перейти  в «наступление»на

единоличника  путем усиления налогового пресса, ограничения землепользования и

т.п.

     В августе  -  сентябре 1934  года  были повышены ставки сельхозналога с

единоличников   и, кроме  того, введен  для  них единовременный  налог, на  50%

увеличены  нормы обязательных  поставок  продукции государству по сравнению с

колхозниками.И  на последнем  этапе  коллективизации меры прямого давления на

крестьян  носили всеобщий характер.Коллективизация завершалась повсеместно, но

наиболее  интенсивно она  проходила  в районах  нечерноземной полосыРСФСР, в

Закавказье, в  национальных автономиях Северного Кавказа и вСибири.В 1937 году

в  стране насчитывалось  243,7  тысячи колхозов, объединявших 93% крестьянских

хозяйств.Такимобразом, к этому времени полностью сложился колхозный строй.

           ТЕНДРЯКОВ  «ПАРА ГНЕДЫХ», «ХЛЕБ ДЛЯСОБАКИ».

     Тендряков в своих произведениях воссоздаетисторию нашего общества в цепи

переломных   точек  времени:  действие  его «авторской  прозы»  происходят в

1929,1933,1937,1942,1948,1960  годах. «Великий перелом» и великийголод, террор

и   первый  год  войны, борьба  с «космополитами»  и  взаимоотношение  власти

творческойинтеллигенцией в «хрущевские времена».

     Можно  ли  назвать  Тендрякова летописцем?  Нет, это  определение будет

неполным   и  неточным.Во-первых, он  страстен, во-вторых, он включает  себя в

анализ, свое     собственное   сознание, поведение, свою  оценку.Он не  отделяет

свидетельство  о времени от собственного в нем, времени, участия.Именно поэтому

его  вещи ломают  все   жанровые перегородки: горькая исповедь соединяется с

художественнымрассказом, эссе сплавляется с документом, иронический мемуар — с

жесткойпублицистикой.

     Тендряков пишет  свою  прозу, как бы соединяя две точки зрения: оттуда, из

того  времени (времени действия, происходящихсобытий), и — отсюда, уже из нашего

времени,  времени раздумья,  размышления,  написания. Там  — мальчик, юноша,

молоденький  сержант, студент Литинститута; там — пылкий,влюбленный взгляд на

отца, напрекрасных сказочных лошадей, которых даром отдает деревенский «бога-

тей»,  красавец Антон  Коробов  бедняку Мирошке  Богаткину,  у которого одно

богатство — оцинкованное корыто; там — хлеб для собаки, романтический юноша на

передовой,молодое, полное энергии дарование; здесь — усталый, тяжелый взгляд,

«проклятые»  вопросы, ощущение зыбкой, засасывающей почвы,в которой исчезли и

кони-лебеди,  и дурочка  Параша,  и храбрый лейтенант Ярик, юноша храбрый со

взором  горящим, исчез  и  Эмка Мандель,  арестованный  в сорок  девятом, и

оптимистические  надежды первой оттепели — все, все поглотилоэто историческое

варево,  и почва эта — обескровленная, пропитанная кровью.Все вместе.Взгляд -

тяжелый,  знающий, безнадежный,  ибо  ноша уж слишком нелегка.И звук телеги,

собирающей урожайсвоих потерь — вот истинный хронометр этой прозы.

     При этом  надо  отметить следующее: Тендряков  останавливаетмгновение в

напряженной  точке, но  как бы на перифериицентральных событий.Он не пишет о

самом  раскулачивании  - он  пишет о еще сравнительномирной минуте, о минуте

предгрозовой.

     Героям «Пары  гнедых»  еще все предстоит вынести — и выселение из своей

деревни  и эшелоны  со  спецпереселенцами, и  смертный путь  на  Север или в

Сибирь.Они  еще балагурят,  шутят,  еще намерены  обмануть судьбу, какхочет

обмануть  ее Антон  Коробов,  добровольно сдавший свое нажитое честнымтрудом

имущество.«Ленин  тоже навстречу  нашему  брату шел, — спорит Коробов с отцом

Володи,  -нэп утвердил». На что отец отвечает:«Ох и скользкий ты враг,Антон!

Ты глиста, котораяизнутри точит».

     Над деревней  словно  ураган пронесся: бедняки победно переезжают вдома

«богачей»,  «богачи»,  в свою очередь, должны перейти в бедняцкие избы.Мечутся

по  деревне в закате коровы и овцы, не знают, куда идти, звенят «остервенелые

бабьи  голоса».Идет  передел, нарушены связи, крестьяненатравливаются друг на

друга.И  только Коробов предвидит грядущее: «По твоим костям пройдут и хруста

не услышат»,-апокалипсически заявляет он несказанно обрадованному свалившимся

на негобогатством Мирону.

     Тендрякова интересует  не  столкновение сил принуждения с крестьянами, не

взаимоотношения  власти и  народа  -  он  пишет о  том,  что творится внутри

крестьянства  в «сумасшедший  час»  перераспределения  благ.Лентяй все равно

останется  бедным -  он  быстро пустит по ветру и то новое хозяйство,которое

досталось  ему не от трудов праведных, — так ВаняАкуля, не успев расположиться

как  следует в  крепком  коробовском доме,  уже  продал железо с крыши, да и

загулял.А  Мирошка Ботаткин,  напротив, купитьстремится, умножить свое добро

(красавцы     кони    гонору     подбавляют).     Переворошилась     деревня.

Непонятное, новобиблейское    время!   Новые    пророки, новые    порядки, новые

апостолы.Вот  и  дедСанко Овин, с «апостольской лысиной», пророчествует, да и

кони  Антоновы, искущающие душу, не провозвестникили они тех, апокалипсических

коней,    несущих   мор    и   глад   и  горечь   в   источниках? Все   пошло

наоборот, повернулось  изнанкой своей: мыслителей, философов  изстраны изгнали;

крестьянина,  крепкого, работящего уничтожили- сначалаземлю отобрали, а потом

и  хлеб.«И лошадей  скоро  выгонит в леса — живите себе, дичайте.И сам мужик

будет  наг и  дик,  на Адама безгрешного похож.Птицы божии несеют, не жнут -

сыты  бывают... Сыты  и  веселы... ».И  следующий  по журнальной публикации

рассказ-  «Хлеб для  собаки»-  повествует о трагической судьбе этих мужиков,

новых  Адамов:«Кто-то  задумчиво грыз  кору  на березовом  стволе и взирал в

пространство  тлеющими, нечеловечьи  широкими  глазами… Кто-то расплылся по

земле студнем, нешевелился, а только клекотал и булькал нутром, словно кипящий

титан.А  кто-то умело запихивал в рот пристанционныймусорок с земли… Больше

всего  походили на  людей  те, кто уже успел помереть».Каким же словом можно

назвать,  обозначить тот  строй,  что восторжествовал  в  стране? Феодальный

социализм-  так определяют  его  иные историки  и  социологи; феодальный- не

слишком  ли облегченным  это будет? Однакочерты средневековья присутствуют в

мире,изображенном Тендряковым.

                      ПЛАТОНОВ  «КОТЛОВАН».

     Главным событием  повести  Платонова «Котлован»  оказываетсяреализация

социального мифа-строительство «чего-то всемирного и замечательного».

     Стоящие под повестью даты, декабрь 1929г.-апрель 1930 г., весьма недвус-

мысленно  указывают на  те  исторические события, которые обрамляют действие

повести.  Декабрь 1929  г.-  начало «развернутого наступления  на  кулака»,

выступление  Сталина на  конференцииаграрников-марксистов, которое похоронило

всякое  инакомыслие в  области  сельскохозяйственной  и экономической науки.

Апрель  1930 г.  -  появление в  «Правде»  лицемерной статьи Сталина «Ответ

товарищамколхозникам».

     В «Котловане» можно увидеть целый «диалог» соСталиным, диалог, в котором

пародируются идеисталинских статей и выступлений в 1929-1930 годы.

     Сталин:«Новое и рещающее в нынешнемколхозном движении состоит в том, что

в колхозы идуткрестьяне не отдельными группами, как это имело место раньше, а

целымиселами, волостями, районами, даже округами.А что это значит? Это значит,

что в колхозыпошел середняк...»

     Платонов: «Все смолкли, втерпении продолжая ночь, лишь активист немолчно

писал,  и достижения  все более расстилалисьперед его сознательным умом, так

что  он  ужеполагал про себя:»Ущерб приносишь Союзу, пассивный дьявол, мог бы

весь  район отправить  на коллективизацию, аты в одном колхозе горюешь; пора

уже  целыми эшелонами  население  в социализм  отправлять,  а  тывсе узкими

масштабамистараешься. Эх горе!"

     Сталин:«Ясно,  что пока не было массового колхозного движения, столбовой

дорогой являлисьнизшие формы и кооперации… а когда выступила на сцену высшая

форма  кооперации, ее  колхозная  форма, последняя  стала „столбовойдорогой

развития“.

     Платонов:»Зайдя  однажды в  кооператив, он  подозвал к себе, не трогаясь с

места,заведующего и сказал ему:«Ну хорошо, ну прекрасно, но у вас кооператив,

как  говорится, рочдэлльского  вида,  а не советского! Значит, вы не столб со

столбовой дорогив социализм?!»

     Сталин:«Не  бывало еще  в  истории таких случаев, чтобы умирающие классы

добровольноуходили со сцены».

     А  в«Котловане» буржуйка умирает, сознавая свою классовую чуждость(«Моя

мама,  - говорит  ребенок,  — себя тоже сволочью называла, что жила, атеперь

умерла и хорошаястала...»); мужик — подкулачник ложится в гроб и усилием воли

пытается  остановить «внутреннее  биение  жизни»; поп заявляет, что ему жить

бесполезно",   ибо  он  не  чувствует «больше  прелести  творения»;  инженер

Прушевский  составляет проект  собственной смерти, и дажеворобей под суровым

взглядомпролетария Чиклина собирается «вскоре умереть в темноте осени...»

     Диалог со  Сталиным  — лишь один из уровней «Котлована»,которым глубина

повести  отнюдь не  исчерпывается,  ибо  в  «Котловане»  дан обобщенный образ

общественного  развития в  1929-1930  годы.С одной стороны, не начав строить

«общепролетарскоездание», а лишь выкопав под него котлован, строители перешли

в  деревню, в колхоз имени Генеральной линии, для проведения раскулачивания.С

другой  стороны, Сталин  и  его группа, не решив к 1928 году проблемразвития

промышленности  и товарообмена между городом и деревней, а наоборот, всячески

осложнив  эти проблемы, целиком переключилась на «быструю индустриализацию»и

ускоренную   коллективизацию,   закономерным   итогом  которых   была  вполне

«чевенгурская»  по духу декларация, сделанная на XVI cъездеВКП(б): страна уже

вступила в периодсоциализма(июнь — июль 1930 года).

     Любопытно, что  само  название колхоза  -  «имени Генеральной линии» -

представляет  собой парадокс, ибо генеральная линиязаключалась в мощном темпе

индустриализации,  возможном благодаря военно-феодальнойэксплуатации деревни.

«Колхоз   имени линии  уничтожения  крестьянства»  - так  всю  эту ситуацию

смоделировал в«Котловане» Платонов.При этом он с философской глубиной показал

в повестидегуманизацию и подмену целей: писатель давал понять читателям, что к

концу   третьего  десятилетия   победили   представления   о  человеке   как

«веществе», которое    должно  исчезнуть, пойдя   на   изготовление   «будущего

неподвижного   счастья».  Писатель остро  ощутил, что  человек перестал  быть

абсолютной  целью, что  его  ценность стала  относительной,  и существование

поэтому  обратилось во  временную  «предсмертную  жизнь».Целью  же оказалось

государство  - вечное  и  надчеловеческое, обязательно требующеечеловеческих

жертв.

     В котлован люди затеяли«посадить… вечный, каменный корень неразрушимого

зодчества»   - «общепролетарское здание»,  по  существу, новое  мироздание,

которому  возвращен его  буквальный смысл.И котлован — это котлован под новое

мироздание,  образом которого  становится башня всередине мира, «куда войдут

на  вечное, счастливое поселение трудящиеся всей земли».В этой башне нетрудно

увидеть  вариант Мирового  древа  - образ мифопоэтического сознания, который

воплощает  универсальную концепцию мира.Попыткапрактического воплощения этого

проекта,  задача изготовить  «брус  во  всюРусь», который «встанет — до неба

достанет»,  оформленная в технократическом стиле эпохи, — это еще один вариант

буквальнойреализации социальной утопии.

     В   «Котловане»   строится   вечное, неподвижное, неразрушимое   Здание

Мира, которое   является целью, носит  не  утилитарный, а откровенно  культовый

характер; в  жертву же этой цели приноситсяконечный, обремененный «той излишней

теплотою   жизни,  которая  названа  однажды душой», подверженный разрушению

человек.Платонов    выявляет  безнравственность   всей   затеи, с  гротескным

преувеличением  показывая, как человеку просто нет резона противостоять своей

телесной слабостии недолговечности, тем более, что абсолютная ценность жизни, ее

смысл  и цель  от  него скрыты.Но  только  скрыты не  «онтологически», самим

мироустройством, а    по   чьему-то    злому    умыслу.То   самое   «вещество

существования», которое  разъединено со своей«идеей», оказывается в «Котловане»

«веществомнарода», которое «главный человек» лишил знания«идеи», присвоив себе

всеобщее«убежденное чувство» смысла жизни.

     Показанное   Платоновым стремление  мира  к самоуничтожению, изображение

человека, которого   «смертельное   манит», принадлежит  не мировой  мистерии, а

социальному  трагифарсу.Чуждые  классы стремятся  умереть  по одной причине,

пролетарии  готовы на  смерть по другой.Уцелеть хотятлишь землекопы, лишенные

«пролетарского  таланта труда».С  усердием  роя землю, они мечтают превратить

котлован  из цели в средство:«один желал нарастить стаж и уйти учиться, второй

о

еще рефераты
Еще работы по истории отечественного государства и права