Реферат: Андрей Рублев и его "Троица"

     Московский государственный институтэлектроники и математики

                     (технический университет)

                         Р  Е  Ф Е  Р  А  Т

                      по культурологии на тему:

                    «Андрей Рублёв и его»Троица"

                                                    Студент группы С-45

                                                     Сапунов Григорий

                                                     преподаватель:

                                                     Шульгин В. И.

                              МОСКВА 1998

         Оглавление

     Вступление. Личность Рублёва                       стр. 1

     Молодость художника                                стр. 3

     Благовещенский собор                               стр. 4

     Успенский собор во Владимире                       стр. 5

     «Троица»                                           стр.7

     Основные даты жизни и творчества                   стр. 11

     Список литературы                                  стр. 11

                      Андрей Рублев и его«Троица».

   Во всякой национальной культуре есть идеалы,к которым она стремит-

ся,  и есть реализация этих идеалов,  не всегда совершенная, а иногда,

когда  задачи поставлены идеалами оченьтрудные,  и совсем несовершен-

ная.  Но судить о национальной культуре мы всегдадолжны прежде  всего

по её идеалам.Это высшее, что создаёт национальная культура.

   Эпоха Рублёва была эпохой возрождения веры вчеловека, в его нравс-

твенные  силы, в  его  способность к самопожертвованию во имявысоких

идеалов.  Это была эпоха возрождения интереса ксобственной истории, к

культуре временинезависимости Руси,  предшествовавшеймонголо-татарс-

комунашествию.  Эпоха Рублёва была временемрасцвета литературы, эпо-

са, политическогосамосознания.

   Идеалы, воплощённые в творчестве Рублёва,столь высоки, что они бы-

ли бы чудом,  если бы не представляли собой некогоотражения того, что

можно было бынаблюсти в действительности.  А вдействительности  были

не только примерыподлости,  раболепства ипредательства,  но и безза-

ветного служениялюдям,  отечеству, идеалам добра икрасоты, создавшим

чувствособственного достоинства и спокойной уверенности в будущем.

  Лучшее и самое достоверное из произведенийРублёва — это  знаменитая

«Троица».

   Более половины  тысячелетия миновало с тех пор,  когда в городахи

монастыряхтогдашней Северо-Восточной Руси жил и работал монах-иконо-

писец  Андрей Рублёв,  прославленный теперь повсему миру как один из

величайшиххудожников России.

   Интерес русской  науки к личности Рублёва в своих истокахотносится

ко второмудесятилетию 19 века.  Широкая публикавпервые узнала  тогда

это имя,  прочитав в 1817 году пятый том «Историигосударства Российс-

кого»Н.М.Карамзина,  где были приведены ранеенеизвестные  летописные

сведения  о работе художника в Благовещенском собореМосковского Крем-

ля.

   В близком к  Карамзину кругу любителейотечественной старины в это

время сталисобирать иконы, которые предание приписывало кисти велико-

го  художника. Едва ли не первым таким собирателем был А.И.Мусин-Пуш-

кин, с чьимименем связано открытие «Слова о полку Игореве».

   Имя художника  стало появляться в печатных изданиях первойполовины

прошлогостолетия, однако этому времени не дано было сказать серьёзно-

го и вескогослова о его творчестве, ибо подлинная рублёвская живопись

оставалась подслоями записей.

   В 1840-х годах историкН.Д.Иванчин-Писарев,  посетившийТроице-Сер-

гиев монастырь ивидевший там рублёвскую «Троицу», оставил в своих пу-

тевых  заметках такую запись:  «Поклонясь главной местной иконе святой

Троицы,  я долго стоял перед ней,  дивясь живописанию...  Она являет в

себе  один из лучших и цельнейшихпамятников...  искусства,  ибо стиль

рисунка и самогоживописания кажет в ней цветущее время онаго. Она мо-

жет почестьсяславою древнего русского искусства». Последние слова бы-

ли истиннопророческими.  Они предвосхитили всеобщеевоззрение 20 века

                               -1-

на эту икону какна одно из величайших произведений мировой живописи.

   В целом же на протяжении 19 века лишьизредка вспоминали о  Рублёве

— толькоимя,  да краткие,  скупые строки — цитаты из немногих древних

упоминаний онём.  Не умирало и устное предание, чащевсего неверное и

смутное,  следуя которому  многие  произведения старинного художества

приписывалиськисти Рублёва. Не обошлось и без поддельных автографов -

новых надписей надревних иконах, написанных якобы «бывшим государевым

мастером АндреемРублёвым».

   В 1893 году в «Словаре русских художников» Н.П.Собко был напечатан

небольшой, всегов несколько страниц, но до сих пор не потерявший сво-

его значенияпервый биографический труд о художнике. Он был написан на

основании всехизвестных к тому времени письменных источников.

   Интерес к биографии  тогда  ещё полулегендарного художника был не

случайным,  как не случайным был великий расцветрусской  гуманитарной

науки,  занятой изучением далёкого прошлого России,во второй половине

19 века.  В это время были открыты и опубликованы  сотни произведений

древнерусскойлитературы и народной поэзии,  велиськрупные археологи-

ческие раскопки,изучались творения древних зодчих. Тогда же возникает

интерес к русскимиконам и фрескам и делаются первые шаги в их рестав-

рации.

   В конце 19 — начале 20 века в печатипоявилось несколько исследова-

ний,  которые полностью или частично были посвященыРублёву.  Из  этих

трудов,  к нашему  времени уже совершенноустаревших,  нужно выделить

книгу М.И и В.И.Успенских «Заметки о древнерусском иконописании», вы-

шедшую  в 1901  году.  В разделе о Рублёве собраны всебиографические

сведения ивпервые воспроизведено древнее изображение самого  художни-

ка.

   В 1904 году в Троице-Сергиевой лаврепроизошло событие, бывшее пер-

вым  шагом к открытию подлинного Рублёва,  — началась пока ещё не пол-

ная,  лишь частичная реставрация находившейся вТроицком  соборе  руб-

лёвской иконы«Троица», которую проводил реставратор В.П. Гурьянов.

   Сведений о самом Рублёве, по меркам нашеговремени, совсем немного.

И давноизвестные,  и новонайденные,  они могли бы легко уместиться со

всеми своимиподробностями на одной или двух книжных страницах. Дважды

упомянули Рублёваего современники-летописцы.  Краткиесведения о  нём

содержатся в двухжитийных произведениях. Около трёх десятков упомина-

ний разнойстепени достоверности — в записях преданий  как  древнего,

так и новогопроисхождения,  да изображения — условныепортреты самого

художника внескольких миниатюрах 16-17 веков и на одной иконе.  Вот и

всё, чемрасполагает сейчас биограф. Много это или мало? Для жизнеопи-

сания человеканового времени — ничтожно мало! Для древнерусского ико-

нописца этосущественно,  ибо русская средневековаяживопись,  за семь

столетий своегосуществования воплотившаяся в десятки,  аможет быть и

сотни  тысяч произведений,  из которых лишьмалую часть сохранило для

нас время,  была почти сплошь анонимна. Из сотен имёнхудожников, жив-

ших ранее 17века, известны лишь единицы. И то в нашем сознании многие

                                -2-

из них — толькоимена,  поскольку их произведениянеизвестны. Быть мо-

жет, их иконы ужене существуют, возможно, они влились в число аноним-

ных созданийхудожества.  Мал и краток списокхудожников 14-15  веков,

чьи иконы илифрески мы сейчас знаем,  — ФеофанГрек,  Рублёв,  Даниил

Чёрный, Паисий,Дионисий...

   Скудные, по представлениям нового времени, данные о жизни Рублёва

на самом деле — свидетельство его огромной известности  при  жизни и

много времениспустя.

   И всё же судьба Рублёва погружена в жизнь икультуру  его  времени,

слита с ними.Ключ к биографии средневекового художника — в его произ-

ведениях исобытиях современной ему истории. Его жизнь может быть опи-

сана строго поимеющися свидетельствам лишь на фоне исторических собы-

тий того времени.

   Где была «земля рождения его», таземля, которая взрастила на своём

лоне будущеговеликого художника?  Всё, что мы сейчасзнаем о его лич-

ной и творческойсудьбе, свидетельствует — Рублёв уроженец средней по-

лосы России, техмест, которые мы называем теперь Подмосковьем. Здесь,

и только здесь,сохранялись его произведения, и дошедшие до нас, и из-

вестные подревним описям. С подмосковными обителями связана его мона-

шеская жизнь. Инаконец, в своей живописи Рублёв продолжал глубинные и

давние традицииименно этого края — Ростово-Суздальской Руси.

   Рублёв скорее всего был потомственным,коренным ремесленником. Если

это  так, то  глубинные первоосновытворчества,  искусства жили в его

крови родовымдаром,  закрепившимся в первых жевпечатлениях  детства,

ещё раньше,  чем обозначились черты особого таланта,который вывел его

на путьиконописания.

   Молодость Рублева была  ознаменована крупными  событиями  в жизни

древнейРуси,  молодым человеком он, вероятно,слышал рассказы о побе-

де, одержаннойрусскими над татарами, так называемые «Повести о Мамае-

вомпобоище»,  в которых звучалиотголоски «Слова о полку Игореве», са-

мого поэтичногоиз древнерусских поэтических созданий. Правда, победа

на Куликовом полене сразу сломила силы татар, но она развеяла уверен-

ность внепобедимости татарского войска, подняла силы в русских людях,

пробудила странуот векового оцепенения.

   В то время, когда Московское княжествоначало освободительную борь-

бу и собирало вокругсебя все силы народа, средоточиями русской духов-

ной культуры былимонастыри.  В конце 15  века они  получают  широкое

распространение;  многие люди покидают насиженные места, уходятв дре-

мучие леса иначинают новую жизнь в нужде и лишениях. Они стремятся в

уединении квнутреннему совершенствованию и сосредоточенности; недаром

один современниксравнивал их с древним мудрецом Диогеном. Но в отли-

чие  от восточных отшельников,  мрачных аскетов,  прославленных кистью

Феофана,  в русских чернецах 15 века никогда неугасало  стремление  к

                                -3-

практическойдеятельности: они умели с топором пробиваться сквозь чащу

леса,  собирать вокруг своих келий людей,  вести неутомимую  трудовую

жизнь. Движениеэто захватило почти всю среднюю Россию и скоро переки-

нулось насевер.  Источником его  был Троице-Сергиев  монастырь  близ

Москвы. Возможно,что здесь провел свои молодые годы Андрей Рублев.

   Неизвестно, застал ли он в живых самогооснователя обители  Сергия,

но память о немнаполняла всю жизнь монастыря,  следы егодеятельности

были видны накаждом шагу. Сергий умел сплачивать единомышленников; он

рассылал  учеников в далекие уголки страны,  самразъезжал по русским

городам,  примирял враждующих князей и не задолго докончины благосло-

вил московскогокнязя на борьбу с татарами.

   В укладе Троицкого монастыря долгосохранялась первоначальная прос-

тота.  В церкви совершали службу при лучинах, писалина бересте, храмы

ставили издерева. Жизнь обитателей его была наполнена упорным, разме-

ренным трудом.«Кто книги пишет, кто книгам учится, кто рыболовные се-

ти плетет, ктокельи строит, одни дрова и воду носят в хлебню и повар-

ню, другие хлеб иварево готовят» — такими словами описывает современ-

ник жизньрусского монастыря того времени. Эта жизнь Сергиевой обители

должна  была оказать глубокое воздействие на характер художника.  Кто

знает, можетбыть, рассматривая старцев Феофана и всем существом своим

отворачиваясь отних, Рублев вспоминал советы своих учителей — хранить

прежде всегоголубиную простоту, ценить ее выше прежней мудрости?

   Впрочем, в стенах  Сергиевой  обители призвание художника не могло

развернутьсяполностью,  и Рублев переселился вАндроников  монастырь,

основанный  на живописном  берегу Яузы выходцемиз Сергиева монастыря

Андроником.Отсюда было всего с час пути пешком до московского Кремля,

который уженачинали обстраивать митрополит и великий князь.  В Москве

можно быловстретиться с лучшими русскими и греческими мастерами и по-

учиться у них.Здесь молодой мастер был замечен великим князем и прив-

лечен к почетнойработе.

   В 1405 году Рублеву выпала на долю честь украшать живописью Благо-

вещенский соборсовместно с мастерами Прохором из Городца и  Феофаном

Греком.Естественно, что наиболее прославленному из трех мастеров, Фе-

офанупринадлежало руководство работой и что им были выполнены главные

части огромногоиконостаса.  Принимаясь за него,греческий мастер дол-

жен был несколькоумерить свой живописный темперамент, которому он бе-

зудержноотдавался при выполнении новгородских фресок. Патетика усту-

пает здесь местосдержанному величию.  Фигуры Марии,  Иоанна и  отцов

церкви по бокамот Воздержителя представлены Феофаном не столько моля-

щимися,  сколько медленно выступающими в торжественномпокое. Особенно

хороша фигураМарии в синем,  как ночное небо,  плаще, который мрачной

глубиной своеготона гармонирует со всем ее величавым обликом. Рубле-

ву,  видимо, достались крайние фигуры чина, великомученики Дмитрий и

Георгий, и онвложил в яркую расцветку их одежд и в их юные лики выра-

жения светлойрадости.

   Мы знаем очень мало достоверного  о первых  шагах  художественного

развития Рублева.Но есть основания предполагать, что именно он в свои

                                -4-

ранние годыукрашал евангелие Христово и, в частности, выполнил миниа-

тюру — изображение символа евангелиста Матфея в образе ангела.  Миниа-

тюра выдержана воттенках голубого и лилового,  только красный  ободок

книги  в руках ангела выделяется ярким пятном. Мастер замкнул фигуру

крылатогокудрявого юноши круглым голубым обрамлением, которое придает

образуспокойствие и завершенность. Фигура ангела расположена в преде-

лах круга с такимрасчетом,  что его широкое крылоуравновешивает раз-

вевающийся  плащ, а  все  части его тела равномерно заполняют золотой

круг на равномрасстоянии,  касаясь голубого ободка; ипоскольку стре-

мительное  движение ангела как бы возвращается к исходной точке,  все

происходящеепретворяется в неизменное и уравновешенное. Плавно  зак-

ругленная линиястала впоследствии любимым мотивом Рублева. Правда, в

ангеле линиясочетается с решительной лепкой,  споследовательным, как

в византийскихиконах,  наложением все более светлыхпятен,  но все же

очертания егоголовы,  широкого крыла, рукава, ноги идаже развевающе-

гося плаща звучатотголоском обрамляющего их круга. Конечно, в Москве

в 15 веке никто ине подозревал о существовании древнегреческой вазо-

войживописи.  Тем более поразительно, чторусский мастер близко подо-

шел ккомпозиционным решениям древнегреческих вазописцев,  украшавших

силуэтнымифигурами плоскодонные килики.

   В 1408 году по почину московского великогокнязя было решено  укра-

сить фресковойросписью обветшавший в то время Успенский собор во Вла-

димире. В те годыФеофана не было уже в живых, и потому выбор заказчи-

ков пал наотличившегося за три года до того Андрея Рублева.  Вместе с

ним в работеучаствовал и его старший друг  по  Андроникову монастырю

ДаниилЧерный.  В силу старшинства Даниила егоимя в летописной записи

об этом событиипоставлено на первом месте.  Но решающаяроль, видимо,

принадлежалаРублеву.  Им были расписаны стены,встречающие посетителя

при входе подвеличественные своды собора.  Здесь  Рублев должен  был

представитьСтрашный Суд.

   Для современников Рублева Страшный Суд былестественным завершением

всей  истории человечества.  В близком наступлении его никто не сомне-

вался.  Но что ожидает людей в час светопреставления?Византийцы рисо-

вали  яркими красками гнев судии,  разрабатывали тему сурового возмез-

дия,  подчеркивали назидательный смыслсудилища.  В русских  сказаниях

сильнее выступаютпримирительные нотки, надежда на милость судии, ожи-

дание блаженстваправедников.  Соответственно  этому роспись  Рублева

пронизана духомрадости и бодрости.  Самые картины адскихмучений, ви-

димо,  мало его занимали, зато им ярко представленысонмы праведников,

прославляющихсоздателя,  трогательно упавшие передпрестолом прароди-

тели стройныевосседающие по сторонам от судии апостолы, праведники и

святители,  которых апостолы сопровождают в рай,  наконец, пленитель-

но-грациозныеангелы,  возвещающие трубным гласомо  наступлении  тор-

жественного  часа. В  византийских изображенияхСтрашного Суда фигуры

отличаютсяобремененностью,  телесностью,  грозные тела тяжело ступают

по земле.  Наоборот, у Рублева фигуры необыкновенно легки, воздушны,

                                -5-

почти невесомы;они то порывисто идут, то плавно парят, то стремитель-

новозносятся.  Рублев прекрасно связал своифигуры и группы с кругля-

щимися сводамидревнего собора.  Покрытые его  живописью стены  легко

уносятсявверх,  столбы расступаются,  и арки, повторяясь в очертаниях

фигур, начинаютмелодически звучать.

  Среди множества полустертых и поблекших отвремени фигур росписи Ус-

пенского собора,образ апостола Петра во главе праведников принадлежит

к числузамечательнейших созданий Рублева. Выполняя свою фреску,  он,

вероятно,  с признательностью вспоминал Феофана. Феофаннаучил Рублева

свободным ударамкисти, которые передают живую и подвижную мимику лица

и сообщают емумягкую и приятную лепку.  И все жекак  не похож  Петр

Рублева на образыФеофана! Куда девалась величавая гордость Феофановых

старцев!  Петр Рублева — весь самоотверженность,призыв, приветливость

и ласка. Гдеотрешенность от земного греческих отшельников! Петр обра-

щает лицо кследующей за ним толпе,  уверенный, чтоего услышат и пой-

мут. весь егооблик говорит о доверии к людям, о твердой убежденности,

что добрым истрастным призывом  можно  наставить людей  на  истинный

путь.  Рублев и не пытался придать своему Петрувнешние черты сходства

с кем-либо изсвоих современников,  но он вложил в егооблик тот свет-

лыйэнтузиазм,  который ему привелосьвстретить в лучших русских людях

своеговремени,  сподвижниках Дмитрия, егосовременниках. В отличие от

фресок  Феофана, блики у Рублева стали тоньше и нежнее и ложатся пра-

вильнымирядами;  сильнее выступает контур,очертания голов сближаются

с очертаниемкруга, формой, которая давно привлекала Рублева и в кото-

рой он виделвыражение высшего совершенства.

  Рублев приступил к росписи Успенского собора25 мая.  Вероятно,  еще

до наступленияхолодов работа была закончена и произошло торжественное

освящение храма.Прошло несколько месяцев, и над Русью разразилась бе-

да. ХотяКуликовской битвой и открывается цепь воинских подвигов русс-

ких в борьбе статарами, но прежде чем татарская опасность была начис-

тоуничтожена,  татары доставили русским ещемного  горя.  Обычно они

ждали наступленияосени, чтобы нагрянуть на русские хлеба. На этот раз

хан Едигей двинулполки в начале декабря.  Его появлениебыло так нео-

жиданно, чтовеликий князь, не успев собрать войска, вынужден был спа-

саться вКостроме,  а вслед за ним множествомосквичей должны были по-

кинуть  столицу. Посады  вокруг города былисожжены,  чтобы врагам не

достался материалдля постройки осадных сооружений.  Едигейподошел  к

городу ирасположился в селе Коломенском.  Егопослы требовали у Твери

помощи противМосквы, но тверичане, забыв, что Калита когда-то помогал

татарам громитьТверь,  отказались стать предателямиродины. Хан прос-

тоял под Москвоймесяц,  взял огромный выкуп в три  тысячи рублей  и,

спалив села,  разорив их и забрав пленных, двинулся, кудивлению и ра-

дости москвичейназад, в Золотую Орду.

   Через два года такому же нападению подвергсяВладимир.  На этот раз

татар незаметноподвел  к городу  недовольный  порядками суздальский

князь.  Татары ворвались  в Успенский собор истали грабить ценности.

Особенно жестокабыла расправа с ключарем собора попом Патрикеем,  не

                                -6-

желавшем выдатьцерковной казны.  Мы не знаем где провелэти годы Руб-

лев:  отсиделся ли он за стенами Андрониковамонастыря или, по примеру

других москвичей,подался в северные края. Но гроза, конечно, захвати-

ла и его.  Все происходило у него перед глазами.  Может быть, он и сам

знал  попа Патрикея  и живо воображал себедикую расправу в Успенском

соборе,  где едва успели просохнуть краски,  положенные его гениальной

рукой. Татарыразорили Русскую землю, увели пленников, делили меж  со-

бою серебряныемонеты, отмеривая их ковшами.

   Обитель Сергия была начисто сожженататарами. Можно представить се-

бе,  как тяжело было русским людям видеть одниобуглившиесь  головешки

на том самомместе, где 30 лет тому назад они искали нравственной опо-

ры переднаступлением на Мамая. Этими настроениями объясняется, почему

ученик и преемникСергия Никон, когда миновала гроза, с большим рвени-

ем принимается завосстановление монастыря, наперекор многим сомневаю-

щимся  развивает кипучую строительнуюдеятельность,  возводит на месте

деревянногобелокаменный храм,  приглашаетпрославленного  в  ту пору

Епифания  для составления жизнеописания Сергия ипризывает в монастырь

Андрея Рублевавместе с другом его Даниилом Черным для росписи собора

ииконостаса.  Эти годы были ознаменованыявлениями, не менее примеча-

тельными, чемпобеда над татарами. Русские люди, только что избавивши-

еся  от иноплеменных,  создают художественные ценности мировогозначе-

ния.  Среди них первое место принадлежит творениюАндрея Рублева,  его

«Троице»  , иконе  из иконостаса Троицкогособора Сергиева монастыря,

ныне находящейсяв Государственной Третьяковской галерее.

   Старинная легенда рассказывает: «Жилстарый кочевник Авраам, и дав-

но было ему данообетование,  что станет онродоначальником целого на-

рода.  Проходили годы,  состарились и он и его жена,  и уже по законам

естества не моглобыть у них потомства.  И вот однажды,когда сидел он

на пороге своегодома в Мамврийской дубраве,  в полуденныйзной явился

ему сам бог.  Невидимое, непостижимое, не имеющее образабожество, для

общения счеловеком принявшее вид трёх путников.»

   Издревле христианское искусство изображалоэто  таинственное  явле-

ние.  Три мужа в одеждах путников с посохами подошлик шатру гостепри-

имногостарца.  Он пригласил их за трапезу. Женамесит муку, чтобы ис-

печь хлеба,слуга-отрок закалывает тельца. Хозяева подают к столу уго-

щение.

   По-домашнему обыденно изображаетсясобытие,  но необыкновенен, уди-

вителен егосмысл.  Три мужа явились, чтобы принестиогромной важности

весть.  Они изображены  с  крыльями, в  виде  ангелов( слово «ангел»

по-греческизначит «вестник»). И весть эта о «завете», договоре бога и

человека.

   Рублёву ведомо было множество толкований вписьменности, но все они

сводились к двумосновным пониманиям. Согласно первому — это явление в

ангельском видесамого бога,  которого сопровождаютдва  служащих  ему

ангела.  Но было и другое толкование смысла ангельскойтроицы. В обра-

зах трёх ангеловбыла  явлена  миру тайна  троического  божественного

единства — «Троица единосущная и нераздельная».

                                -7-

В основе этихлегенд лежит убеждение,  что божествонедостижимо созна-

нию смертного истановится ему доступным, лишь приобретая человеческие

черты.  Это убеждение вдохновляло художников насоздание образов, сот-

канных изжизненных впечатлений и выражавших их представления о возвы-

шенном ипрекрасном. Рублев видел, конечно, византийские иконы Троицы,

но егоотталкивало,  что византийцы уделялибольшое внимание  трапезе,

уставленнойяствами,  что Авраам с супругой неизменноприсутствуют при

этой сцене, своимсуетливым гостеприимством напоминая об обстоятельст-

вах,  при которых на землю сошло божество, наконец,  что византийцев

большеинтересовал богословский вопрос о соотношении трех лиц Троицы -

отца, сына идуха, — чем само явление на земле неземного.

   «Троица» Рублева была плодомподлинного и счастливого  вдохновения.

При первом взглядеони покоряют своим несравненным обоянием. Но вдох-

новение озариломастера лишь после того,  как он прошелпуть настойчи-

вых  исканий; видимо,  он долго испытывал своесердце и упражнял свой

глаз,  прежде чем взяться за кисть и излить своичувства. Он жил среди

людей,  почитавших обряды, наивно убежденных втаинственной силе древ-

них форм. Чтобыне оскорблять их привязанностей к старине, он согласно

обычаю  представил трех крылатых ангелов,  так что средний возвышается

над боковыми. Онизобразил чашу с головою тельца, не забыл и дуб Мамв-

рийский ипалаты,  намекающие на отсутствующегоАвраама.  Но Рублев не

мог остановитьсяна этом.  его влекло более  проникновенное  понимание

древнегосказания.

   Есть все основания думать,  что в среде Рублева  были  известны и

пользовались  почетом византийские писатели,  хранившие традиции древ-

негреческойфилософии.  Некоторые из их трудовпереводились в то время

на русский язык.В них проскальзывала мысль, что в искусстве все имеет

иносказательныйсмысл,  все земные образы,  образы людей, животных  и

природы  могут стать средствами проникновения всокровенную основу ми-

ра, правда лишьпри условии, если человек будет неустанно стремиться к

возвышенному.

   Художнику это давало право видеть в красотеземного мира живое  по-

добие смутночаемого и желанного совершенства.  Всето,  что учёнейшие

из византийцевумели выразить лишь запутанными силлогизмами, опираясь

на древниеавторитеты и многовековую традицию, вставало перед глазами

Рублева какживое, было близко, осязаемо, выразимо в искусстве.

   Он сам испытывал счастливые мгновения великого художественного со-

зерцания.  Близкие его не могли понять,  что он находит в древних ико-

нах,  работах своих предшественников, почему он небил перед ними пок-

лонов, не ставилсвечей, не шептал молитв, но устремив свой взор на их

дивные  формы в свободные от трудов часы подолгупросиживал перед ними

(рассказ об этомчерез 100 лет после  смерти  Рублева передавал  один

русский  писатель).  К  этомусозерцанию призывает Рублёв своей «Трои-

цей», исозерцание это в каждом образе раскрывает неисчерпаемые глуби-

ны.

   В «Троице» Рублевапредставлены  все  те же  стройные,  прекрасные

женственныеюноши,  каких можно найти во всех еепрообразах,  но самые

                                -8-

обстоятельства ихпоявления обойдены молчанием;  мывспоминаем  о  них

лишь  потому, что не можем забыть сказания. Зато недосказанность эта

придает всемобразам многогранный смысл,  далеко уводящий  за пределы

древнегомифа.  Чем заняты трое крылатых юношей?То ли они вкушают пи-

щу,  и одни из них протягивает руку за чашей настоле?  Или они  ведут

беседу  -  одинповелительно говорит,  другойвнимает,  третий покорно

склоняет голову?Или все они просто задумались, унеслись в мир светлой

мечты,  словно прислушиваясь к звукам неземноймузыки? В фигурах скво-

зит и то, идругое, и третье, в иконе есть и действие, и беседа, и за-

думчивоесостояние, и все же содержание ее нельзя обнять человеческими

словами. Чтозначит эта чаша на столе с головой жертвенного животного?

Не  намек ли  на то,  что один из юных путников готов принести себяв

жертву? Не потомули и стол похож на алтарь? А посох в руках этих кры-

латых существ — не знак ли это странничества, которому один из них об-

рек себя наземле?  Возможно,  что византийские изображения  Троицы в

круглыхобрамлениях или на круглых блюдцах натолкнули Рублева на мысль

объединить кругомтри сидящие фигуры. Но обрамление его иконы не имеет

круглой формы,круг едва заметно проступает в очертаниях фигур, и пос-

кольку кругвсегда почитался символом неба, света и божества, его при-

сутствие  в «Троице» должно было увлечь мысльк незримому,  возвышенно

духовному.

   Круг по природе  своей вызываетвпечатление неподвижности и покоя.

Между тем Рублевстремился к выражению жизни изменчивой и свободной, и

потому он создаетв пределах круга плавное, скользящее движение; сред-

ний ангелсклоняет голову, нимб его нарушает симметрию в верхней части

иконы, иравновесие восстанавливается лишь тем, что оба подножия анге-

лов отодвинуты вобратную сторону.  Куда бы мы не  обращали наш  взор

всюду  мы находим отголоски основной круговоймелодии,  линейные соот-

ветствия, формы,возникающие из других форм или служащие их зеркальным

отражением,  линии, влекущие за грани круга илисплетающиеся в его се-

редине,  — невыразимое словами, но чарующее глазсимфоническое богатс-

тво форм,объемов, линий и цветовых пятен.

   Лица Троицы нераздельны,  но у каждого из них,  по замыслу Рублёва,

своё бытие,  своё действие в деле созидания мира.  Левый ангел — образ

Отца.  Его волей начинается устроениевселенной.  И палаты позади него

не простодом,  а образ«домостроительства».  Лицуэтого ангела Андрей

придал большуютвёрдость,  волю. И сам цвет одежд,«удаляющаяся» проз-

рачность  небесно-лазурного хитона( нижняяодежда),  легко светящегося

блекло-багряным,светло-зелёным, сине-голубым гиматия раскрывает ту же

мысль художника.

   Средний ангел обращён к правому, но головаего, слегка наклонённая,

повёрнута кОтцу.  Это Сын,  тот, кому предстоит воплотиться, принять

человеческуюприроду,  жертвенной смертью на крестеискупить,  преодо-

леть разделениемежду божественным и человеческим.  Вовсём его облике

согласие из любвик человеку самому стать спасительной жертвой. И что-

бы не былосомнений,  что это Сын, одет ангел водежды, в каких многие

столетия писалиИисуса — в тёмном,  багряном хитоне сзолотистой поло-

                                -9-

сой на правомплече и лазурном гиматии.

   И склонился с  отблеском тихой  печали  на лице  третий  ангел -

Дух-Утешитель водеждах лазоревых и светло-зелёных, цвет которых выра-

зит неотделимостьего от двух других.  И гора за  ним станет  образом

возвышенного,высокого.

   Краски составляют одно из главныхочарований  «Троицы».  Рублев был

художником-колористом.  В молодости  он любовался в иконахФеофана их

глухими иблеклыми, как завядшие цветы, тонами, сочетаниями, в которых

общая гармонияпокупалась ценой отказа от чистого цвета. Его восхищали

цветовыеволны,  как бы пробегающие через иконыФеофана,  но не  могло

удовлетворитьнапряженное беспокойство,  мрачныйхарактер его цветовых

созвучий.  Он видел, конечно, русские иконы 13-14 веков,расцвеченные,

как бесхитростныекрестьянские вышивки, в ярко-красные, зеленые и жел-

тые цвета,  подкупающие выражением здоровой радости иутомляющие пест-

ротойкрасок,  словно старающихся перекричатьдруг друга. Но разве это

радость,  если чистота красок исключает их нежноемелодическое  согла-

сие?

   Ранние произведения Рублева говорят, что онвладел искусством приг-

лушенных, нежныхполутонов. В «Троице» он хотел, чтобы краски зазвуча-

ли во всю своюмощь.  Он добыл ляпис-лазури,драгоценнейшей и высокоч-

тимой средимастеров краски, и, собрав всю ее цветовую силу, не смеши-

вая ее с другимикрасками,  бросил ярко-синее пятно в  самой середине

иконы.  Синий плащ среднего ангела чарует глаз, какдрагоценный самоц-

вет,  и сообщает иконе Рублева спокойную и яснуюрадость.  Это первое,

что бросается вней в глаза, первое, что встает в памяти, когда упоми-

нается«Троица». Если бы Феофан мог видеть этот цвет, он был бы сражен

смелостью  младшего сотоварища;  поистине такой чистый цвет мог произ-

вести толькочеловек в чистым сердцем, унявший в душе тревоги и сомне-

ния,  бодро смотрящий на жизнь. Но Рублев не желалостановиться на ут-

верждении одногоцвета;  он стремился к цветовомусозвучию. Вот почему

рядом  с сияющим голубцом он положил насыщенное темно-вишневое пятно.

Этим глубоким итяжелым тоном обозначен тяжело свисающий рукав средне-

го ангела, и этосоответствие характера цвета характеру означаемого им

предмета придаетколориту иконы осмысленно-предметный характер. Цвето-

вому  контрасту в одежде среднего ангелапротивостоит более смягченная

характеристикаего спутников. Здесь можно видеть рядом с малиновым ру-

кавом  нежно-розовый плащ,  рядом  с голубым плащем — зелено-голубой

плащ,  но и в эти мягкие сочетания врываются яркиеотсветы голубца. От

теплых оттенководежд боковых ангелов остается только один шаг к золо-

тистым, какспелая рожь ангельским крыльям и ликам, от них — к блестя-

щему золотомуфону.

   Вся та жизнь,  которой проникнуты образы, формы, линии «Троицы»,

звучит и в еекрасочных сочетаниях.  Здесь есть ивыделение центра,  и

цветовые  контрасты, и равновесие частей,  идополнительные цвета,  и

постепенныепереходы,  уводящие глаз от насыщенныхкрасок  к мерцанию

золота,  и над всем этим сияние спокойного, какбезоблачное небо, чис-

того голубца.

                                -10-

        Основные даты жизни и творчества АндреяРублёва

 Около 1360 г.         — родился в средней полосе  России.

 1370-1390-е гг.      - учился и работал в дружине московских

                         художников.

 До 1405 г.            — принял монашество  с именем Андрей, жил в

                         подмосковномСпасо-Андроникове монастыре.

 1405 г.               — совместно с художникамиФеофаном Греком и

                         Прохором сГородца  расписывал  Благовещенски

еще рефераты
Еще работы по искусству