Реферат: Экономическое развитие России во 2-ой половине 19 в.

План:

1. Введение.

2.Основная часть .

1) Основные начала реформы 1861 года.

2) Развитие промышленного капитализма. Общие предпосылки.

3) Переходный период.

4) Ход промышленного подъема

5) Закрепление национального капитализма.(1890-е годы)

6) Железнодорожное строительство.

7) Сельское хозяйство

8) Прилив иностранного капитала.

9) Таможенная политика.

10) Денежная реформа.

11) Формирование рабочего класса.

3. Итоги развития русского капитализма.

4. Список использованной литературы.

Введение

стория описывает развитие государств и народов, обобщает и накапливает человеческий опыт. Нельзя понять настоящее развитие государства, не зная его прошлого. Исторический опыт прошлого помогает решать проблемы современности. «История – наставница науки», — говорили древние.

В настоящее время Россия находится на рубеже веков: двадцатого и двадцать первого. Российское государство испытывает переломный период в своем развитии. Жесткое государственное регулирование советского периода меняется на новые демократические принципы. Развиваются рыночные отношения в экономике, претерпевают изменения и другие сферы жизни общества. В этот период каждому гражданину необходимо понимание дальнейшего пути развития нашего государства, осознание своего места и роли в современной жизни.

Мне показался интересным вопрос о развитии России во второй половине ХIХ века, когда государственные руководители решились на проведение довольно-таки смелых реформ, послуживших толчком для дальнейшего развития Российского государства. Так, к середине 19 века Россия представляла собой аграрную страну. В основе экономического уклада было крестьянское крепостное хозяйство. Промышленность же была представлена в основном крепостными мануфактурами. Это вотчинные мануфактуры, созданные помещиками в своих имениях. Это также казенными заводы, в основном военные и горно-добывающие, где использовался опять же крепостной труд крестьян, принадлежащих государству. Это и частные предприятия, принадлежавшие в основном купцам, но с использованием крепостных крестьян, принадлежавших государству и переданных купцам в условное владение. Феодально-поместная система хозяйства, закрепленная законодательно, тормозила как политическое, так и экономическое развитие России. Уже в недрах ее зарождались предпосылки и зачатки капиталистических форм и отношений.

Реформа 1861 г. ликвидировавшая крепостное право и хозяйство, дала мощный толчок развитию капитализма в России. За очень короткий по историческим меркам промежуток времени Россия превратилась из отсталой феодальной в развитую капиталистическую страну. Быстрыми темпами шло развитие промышленного капитализма и сельского хозяйства, образование банков и банковского капитала, строительство железных дорог, развитие торговли с формированием капиталистического внутреннего и внешнего рынка, шел прилив иностранного капитала. Проводилась соответствующая таможенная политика, направленная на поддержание и развитие отечественных производств. Была проведена денежная реформа. Процесс развития капитализма шел непросто, с характерными для России особенностями. Но капиталистический путь развития был решен и закреплен.

На пороге нового тысячелетия история делает новый виток. Государству снова приходится догонять страны запада как в гражданско-правовом, так и в экономическом плане. Какие меры предпринять, по какому пути будет происходить дальнейшее развитие? Возможно, ответ кроется на страницах истории?

Целью настоящей работы является изучение периода экономического развития России второй половины XIX века, выявление его особенностей, определение результатов. При написании реферата я использовал литературу Борисова Н.С., Левандовского А. А., Тюкавина В. Г., Сахарова А. Н., Корнилова А.А., а также энциклопедический словарь «Русского Библиографического Института», 1928 года издания.[1] Книга Корнилова А. А. довольно подробно и интересно рассказывает о переделе земельной собственности и положении в сельском хозяйстве тем самым давая хорошие представления о переменах в российской земельной политике после реформы 1861 года. В энциклопедическом словаре «Русского Библиографического Института», на мой взгляд, приведены наиболее точные статистические данные и более объективное описание событий, поскольку авторы данного издания могли быть живыми свидетелями происходившего, а также то, что в книге не прослеживается политический и идеологический гнёт советского периода с последующим искажением исторических фактов. Остальная литература вносит свой вклад в работу в виде многочисленных фактов, статистических данных, добавлений и уточнений.

Основная часть

Основные начала реформы 1861

Неправильно видеть причину ликвидации крепостного хозяйства в воздействии на него мирового рынка, в увеличении экспорта, во внешних стимулах к расширению производства, которых не могло выполнять крестьянское крепостное хозяйство. Крепостное хозяйство изжило себя в целом под воздействием изложенных совокупных как внешних, так и внутренних причин, при том с неравномерностью их силы в разных районах и областях. И если, тем не менее, пережитки крепостных отношений надолго сохранились в последующем развитии нашей общественной и экономической жизни, то лишь потому, что господствующий класс, которому принадлежало решающее слово в проведении реформы, смог поставить её так, чтобы и без крепостного права сохранить за собой более действительное «экономическое принуждение». Правда, это была ставка на разорение крестьянского хозяйства, на общую экономическую отсталость в развитии страны. Но именно эти черты, заложенные в самой реформе 1861 г., и наложили характерный и решающий отпечаток на все пореформенное экономическое развитие.

Среди наиболее важных моментов реформы 1861 г. получивших решающее значение в дальнейшем экономическом развитии, на первое место должно быть поставлено общее снижение размеров крестьянского землепользования сравнительно с фактическим пользованием в крепостном хозяйстве. Т. о. последующее малоземелье и безземелье было предрешено уже самой реформой. За это уменьшенное землепользование крестьяне обязаны были платить сильно возросшие повинности. Особенно тяжелой для крестьянского хозяйства оказалась принятая ради обеспечения интересов помещиков т. н. система градации повинностей, благодаря которой первые десятины надела облагались относительно повышенными размерами повинностей. Это давало возможность помещикам, в зависимости от своих выгод, или давать крестьянам более полный надел, или сокращать его, получая более высокую оплату за землю. Этот способ расчета заключал в себе «скрытую премию» за личное освобождение, формально отрицавшуюся, но особенно важную для помещиков нечерноземной полосы. Т. к. при наделении крестьяне получали землю лишь в бессрочное пользование, то для ускорения таких «временно-обязанных» отношений была проведена т. н. «выкупная операция» с выдачей государством соотв. суммы помещикам и с переводом долга на крестьян, становившихся с этого момента крестьянами собственниками. При таком ходе выкупной операции, ввиду того, что в значительном большинстве случаев выкуп происходил в первые годы после реформы по требованию помещиков,— вообще более 65% выкупных сделок было совершено по требованию помещиков,— и так как благодаря этому помещики получали только неполное вознаграждение и крестьяне не обязывались никакими доплатами к выданной казной ссуде, то и помещики, в свою очередь, воспользовались в полном размере своим правом на отрезок от крестьянских земельных наделов, вплоть до максимальных норм, установленных положением.*

Кроме повинностей за наделы и за выкуп их, после реформы возросли и другие многочисленные платежи его, государственные и местные (земские сборы, подушная подать, рекрутские, продовольственные и многие др.). При таком увеличении обложения и при сокращении в то же время размеров землепользования, в первое 10-летие после реформы было констатировано, что платежи за землю во много раз превышают ее доходность. Платежи бывших помещичьих крестьян составляли в черноземной полосе от 124% доходности наделов при среднем и до 200% при низшем наделе, а в нечерноземной полосе 200—270% доходности. По данным же официальной комиссии в некоторых губерниях платежи превышали доходность в 5 раз. При этом крестьянское земельное обложение обычно превышало помещичьи платежи за землю в 5—10 раз. Эти платежи вместе с малоземельем и являлись тем основным орудием экономического принуждения, которое помещичий класс и его государство поставили вместо прежнего «внеэкономического» для перекачки доходов из крестьянского хозяйства, для принудительной привязки крестьянского труда в помещичьей земле и т.п. Всем этим помещичий класс предполагал обеспечить себе возможность перехода на новые формы самостоятельного хозяйства в новых капиталистических условиях и на вольнонаемном труде: «выдача капитала, говорили помещики устами депутата Тверской губ. Унковского, необходима для поддержания помещичьих хозяйств и приспособления их к обработке наемным трудом». Однако, экономическое содержание самой реформы, как мы видели, противоречило этим основным требованиям развития свободного капиталистического хозяйства, опирающегося на широкий и платежеспособный рынок. Поэтому и дальнейший период промышленного капитализма, надолго получил отпечаток отсталой экономики и экономически реакционных интересов господствующего поместно-дворянского класса.

Развитие промышленного капитализма

Общие предпосылки

Официальная ликвидация крепостного права и хозяйства в 1861 г. только очень условно может считаться гранью, разделяющей две системы общественного хозяйства — феодально-поместную систему крепостного хозяйства и буржуазную систему промышленного капитализма. Из изложенного было видно, что за много лет до формальной ликвидации крепостной системы зарождались предпосылки и зачатки новых капиталистических форм и отношений; и наоборот—много лет спустя, в эпоху капиталистических отношений, сохраняются ещё значительные остатки докапиталистических и полукрепостнических отношений, налагая свой отпечаток на характер и темпы этого капиталистического развития.

Промышленный капитализм, как известно, предполагает, как основную предпосылку, развитие товарного хозяйства, возникающего на почве разложения натурального хозяйства и развития общественного разделения труда. В конечном счете это сводится к возникновению рынка в национальных масштабах, обеспечивающих возможность капиталистического формирования народного хозяйства. В свою очередь это может быть создано лишь на технической базе усовершенствования путей сообщения. В виде жел.-дор. транспорта. Далее, промышленный капитализм требует предварительного накопления капитала, который должен преобразовываться в материальный субстрат крупного капиталистического производства, в виде машин, фабричных зданий и т. п. Наконец, для развития капитализма требуется и третья основная социальная его предпосылка, в виде образования достаточных кадров свободных рабочих рук- промышленного пролетариата.

Если обратиться к рассмотрению этих предпосылок в процессе образования русского капитализма, то обнаружим здесь значительные отличия с Зап. Европой. Так процесс первоначального накопления капитала, шедший в Зап. Европе бурным темпом на почве мировой колониальной политики и внутренней, также бурно происходившей, экспроприацйии трудящихся масс, у нас происходил хотя и в тех же по существу формах, но в более замедленных темпах и не в мировом, а в менее крупном, провинциальном масштабе. Главным источником накопления капитала в эпоху первоначального накопления была у нас внешняя торговля; но и этот источник вначале не давал сколько-нибудь крупных результатов. После ликвидации крепостного хозяйства накопление капитала значительно возрастает.

После значительных колебаний внешняя торговля к 1880-90-м гг. стала давать стране приток капиталов уже до 55-238 млн. руб. в год. Эти капиталы оседали в виде основного капитала промышленности- машин, орудий производства и пр. Торговый баланс дает только косвенное представление о движении и накоплении капитала. Другим таким показателем могло бы быть исчисление размеров торговых прибылей из внешней торговли. Хотя сколько-нибудь точных исчислений в этом направлении не имеется, но для иллюстрации все же можно привести некоторые подсчеты торговых прибылей, напр. от внешней хлебной торговли, определяемых для 1851— 60 гг. в среднем в год до 8 млн. руб., для 1861—70гг. в 15 млн. руб. и для 1870—1900 гг до 50 млн. руб. в год.

Не менее крупные суммы оседали в виде капиталов от прибылей во внутренней торговле. После реформы к источникам внутреннего накопления прибавился такой своеобразный источник, как выкупные платежи: через руки капитализировавшегося дворянства они также шли в значительной мере в различные промышленные, жел.-дорожные и др. акции. Вместе с начавшейся после реформы усиленной распродажей дворянством своих земель, этот источник дал последнему за 36 лет 1861—97 гг., до 1,7 млрд. руб. Хотя значительная часть этих сумм пошла на покрытие лежавшего раньше на дворянских землях долга (до 425 млн. р.), а не менее значительная прожита «разоряющимся» дворянством непроизводительно, все же и этот источник дал крупное оседание капиталов для последующего капиталистического развития торговая буржуазия накопила к эпохе промышленного капитализма все же достаточные внутренние капитальные ресурсы.

Крепостная система обусловливала оригинальные и «самобытные» общественные отношения, слагавшиеся между крестьянином-рабочим, с одной стороны, и помещиком-фабрикантом, с другой: крестьянин превращался в фабричного рабочего, становился в подчинение и эксплуатацию к фабриканту, оставаясь в то же время крепостным помещика. Непосредственно безземельный пролетариат был создан реформой в виде кадров крестьянского и бывшего крепостного населения.

Особо важным моментом формирования промышленного капитализма является создание высокой капиталистической техники, сменяющей мануфактурную технику. В этом отношении крепостная система действовала особенно отрицательно, не только в связи с отсутствием капиталов, узостью рынка для массового производства, но и «даровым» своим трудом, делавшим излишним переход в квалифицированному машинному труду. Как было указано, первой отраслью, потребовавшей такого перехода, явилась хлопчатобумажная. Однако, хотя она стала переходить на машинное производство еще в 1840-х гг., все же и в ней, напр., машинное ткачество только к 1870-м гг. вытесняет ручное. В других отраслях экономическое развитие, сбросив с весов народного хозяйства отсталые формы мелкого самостоятельного «народного» производства, а вместе с ними и их «народническую» идеологию, бурным темпом приводит народное хозяйство к высоким ступеням капиталистического производства. Но по темпу развития, обгоняя на этом пути другие капиталистические страны, пройдя в одно десятилетие путь, который другие страны проходили в несколько десятилетий, русский промышленный капитализм не мог создать себе соответствующих общественных форм своего бытия приходится переживать продолжительный резкий кризис и депрессию. Однако во всем предшествовавшем развитии и в самом этом кризисе были заложены элементы нового промышленно-капиталистического этапа. Русский «национальный» капитализм становится все более связанным с мировым капитализмом.

Переходный период

В формировании промышленного капитализма переходный период занимает первые 15—20 лет после реформы (1860—1870-ые годы). Понятно, что перестройка старой докапиталистической экономики требовала значительного времени и сопровождалась кризисами и болезнями переходного времени. В течение первых 5—10 лет особенно заметна и болезненна была эта ломка старых форм, сказывавшаяся для некоторых промышленных отраслей прямым сокращением производства. В техническом отношении переход от крепостничества к «свободному» труду застал промышленность на довольно низкой, мануфактурной стадии ее развития. За исключением немногих, преимущественно легких (хлопчатобумажных) отраслей, в промышленности господствовал ручной труд и технический застой. При таких условиях крупное предприятие не имело больших технических преимуществ перед мелким, тем более, что положение осложнялось рядом других моментов—недостатком квалифицированной рабочей силы, недостатком капиталов и пр. Ликвидация крепостной вотчинной фабрики приводило в первые годы после реформы не только к некоторому измельчанию производства во многих отраслях но даже к абсолютному сокращению производства и занятой в нем рабочей силы. В то же время наблюдается другой важный усиленный переход фабрично-мануфактурных предприятий из рук поместного класса в руки торгово-промышленного. Очень значительно было падение производства в бывшем центре крепостной тяжелой промышленности. Уральские горнозаводчики, давно сомкнувшиеся с верхами аристократии, привыкли проживать свои доходы в столицах или за границей. Их капиталовложения в предприятия были недостаточны. На Урале: за первые двагода после реформы выплавка чугуна сократилась здесь с 14,5 млн. пуд. до 10,5 млн. Лишь в 1870 г. выплавка чугуна достигла уровня I860 г. Медленные темпы роста производства в черной металлургии сохранялись до конца 70-х годов. Причиной тому была затянувшаяся перестройка уральской промышленности.*

Однако, несмотря на эти «болезни роста» и на медленность темпа промышленного развития, общий процесс капитализации народного хозяйства шел все же довольно интенсивно. Основными моментами, к которым сводилось развитие капитализма за рассматриваемый период, были не столько капитализация и капиталистическая организация производства, сколько организация банков, кредита, железных дорог, образование капиталистического внутреннего рынка и пр. Это была первая мобилизация капитала и внутренних его ресурсов для капиталистического завоевания народного хозяйства. По форме своей эта мобилизация выливается в чисто капиталистическое строительство акционерных обществ. Еще до реформы в России насчитывалось 78 акционерных предприятий с капиталом в 72 млн. руб., но уже в 1861—1873 гг. учреждается 357 акционерных обществ с капиталом в 1.116 млн. руб. Главная доля в этом акционерном капитале принадлежала внутреннему капиталу и лишь очень небольшая — иностранному. Выше было указано, из каких внутренних источников почерпались эти капиталы, частью торгово-промышленного, частью капитализирующегося землевладельческого класса. Из указанного числа 357 акционерных обществ было: 73 банка, 53 жел.-дорожных общества, 15 пароходных обществ, 14 торговых предприятий и 163 собственно промышленных предприятия всех видов. Промышленность поглощала всего 11,4%, акционерного капитала, тогда как банки, жел.-дор. и торговые предприятия—до 83%. Этой мобилизации капиталов соответствовало сильное развитие и концентрация кредита. После учреждения в 1860 г. Государственного банка вся сеть кредитных учреждений нового типа состояла к 1870-му г. уже из 41 отделения Гос. банка, 29 акционерных банков, 15 обществ взаимного кредита, 163 городских банков. К 1873 г. в одном Гос. банке имелось текущих счетов и вкладов на 1.083 млн. руб., а в акционерных банках— 1.670 млн. руб., всего до 2.753 млн. руб., тогда как накануне реформы во всей системе старых кредитных учреждений имелось вкладов всего около 1.350 млн. руб., при чем собственно коммерческие капиталы в них оыли совершенно ничтожны. В том же 1873 г. вся сумма коммерческого кредита этих банков достигала 656 млн. руб. (в т. ч. учет векселей 431 млн. руб.) против 15 млн. руб. коммерческого кредита до реформы.

Собственно промышленность в этот период отставала в своем развитии от темпов капитализации обращения. Это имело место как в легкой промышленности, так и в тяжелой, обслуживающей новое железнодорожное и промышленное строительство. Особенно неприспособленной к быстрым темпам развития и к возросшему спросу на оборудование жел.-дор. строительства оказалась тяжелая металлургия: рельсового производства в то время совсем не было, плохие паровозы строились всего на одном заводе, чугуна собственной выплавки не хватало, почему жел. дор. строились вначале на привозном материале. Только со второй половины 1870-х гг. начинается более заметный рост тяжелой индустрии, главным обр. в связи с развитием—на иностранные капиталы—нового центра ее на юге, в Донецко-Криворожском бассейне (английское акционерное общество Юза с капиталом 3 млн. руб.). По отдельным отраслям рост промышленности за первые 15 лет после реформы виден из след. цифр годового производства:*

1860	1876
Бумажная пряжа млн. руб	28,7	44,2
Хлопчато-бумажн. изделия »»»»	49,2	96,3
Шерстяная пряжа »»»»	0,5	2,5
Шерстяные изделия »»»»	34,9	52,7
Машины »»»»	14,0	43,4
Нефть млн.пудов	0,6	10,9
Каменный уголь »»»»	7,3	111,3
Чугун »»»»	18,2	25,5
Железо »»»»	11,7	17,1

Таким образом большинство промышленных отраслей дало за 15 лет увеличение продукции в 2—3 и более раз. Это было в значительной степени результатом акционерного грюндерства и учредительской горячки, особенно по таким отраслям, как каменный уголь, нефть. Однако, при всем своем быстром темпе это увеличение, с одной стороны, не отвечало быстро развивающемуся внутреннему спросу, с другой—не имело за собой прочной базы в массовом внутреннем рынке. Основной толчок давали те же железные дороги, тогда как массовый потребитель-крестьянин по прежнему еще в значительной степени удовлетворялся самотканными полотнами и сукнами, не мог мечтать о железе взамен своих соломенных крыш и т. и При этом вся первая половина 1870-х гг. отличалась низкими урожаями, а 1871-72 г. и 1875- 76 г. были голодные годы. На этой почве уже в 1873—77 гг. молодой русский капитализм начинает пережинать годы кризиса и последующей депрессии. Жел.-дор. строительство, давшее за 1871—75 гг. 7,4 тыс. верст новых жел.-дор. путей, в 1881—85 гг. дало всего 8,1 тыс. верст, а акционерное строительство, вложившее в 187.3 г. новых капиталов 86,9 млн. руб., в 1880 г. упало до 51,2 млн. руб., а в 1886—87 гг. до 20—24 млн. руб. в год. Это было первое предостережение развивающемуся капитализму об узости и непрочности его базы,— об узости внутреннего рынка, о слабой покупательной способности основного покупателя массовых продуктов—крестьянина. Правда, с 1877 г., отчасти под влиянием войны, отчасти в связи с хорошими урожаями 1877— 79 гг., вновь начинает наблюдаться период оживления, но очень кратковременного, и с 1880-х гг., под влиянием также и зап.-европейского кризиса, наша промышленность вновь вступает в полосу длительной депрессии. Конечно, рост промышленности и жел.-дор. строительства продолжается, но в замедленных темпах и в сокращенных размерах. Сокращение работы предприятий, массовое закрытие фабрик, массовая безработица и, наконец, первые массовые проявления рабочего движения и забастовки—таковы были результаты этого первого периода в развитии русской капиталистической промышленности к концу 1880-х гг. Этим собственно кончается первый «подготовительный» период русского промышленного капитализма—период изживания неустройств и пут недавнего крепостного хозяйства; период первых и быстрых, но часто еще не окрепших шагов начинающегося промышленного капитализма; период грюндерских горячек железнодорожного и банкового строительства.

Закрепление национального капитализма (1890-ые гг.).

Промышленные кризисы 1873 г. и 1882 г., сильно подорвавшие только что начавшееся развитие крупной капиталистической промышленности; продолжительная депрессия, охватившая после этого на целое десятилетие всю хозяйственную жизнь. Полный развал деревни, закончившийся катастрофой голода 1891 г.—все это ярко вскрыло непрочность и узость той экономической базы, на которой был заложен фундамент русского промышленного капитализма в 1870-ые гг. Наследница дореформенного торгового капитала, наша промышленная буржуазия этого периода охотно шла на банковое, железнодорожное грюндерство, поскольку в этой учредительской горячке создавались новые и крупные источники быстрого обогащения. Крупные учредительские дивиденды, банковские операции с денежным капиталом, биржа, оперирование с жел.-дор. займами—все это давало такие крупные барыши, что не стоило затрачивать много усилии на обоснование новых промышленных предприятий, на трудное дело поднятия производительных сил страны. Инициатива заложения таких основных отраслей промышленности, как южная металлургическая, каменноугольная, нефтяная, соляная, химическая и пр., целиком принадлежала иностранному капиталу, обладавшему не только большей экономической мощностью, но и техническим вооружением. Происходил рост машиностроения, усиленный ввоз машин, инженеров, высококвалифицированных рабочих, техническое перевооружение заводов. Ввозились также целые заводы (например в США был заказан и перевезен новый трубопрокатный завод).* Поэтому часто построенные рядом с иностранными русские промышленные предприятия влачили жалкое существование, тогда как первые быстро развивались. Но в 1870-х гг. иностранный капитал, шедший в Р., также имел в значительной степени спекулятивный характер, рассчитывая больше на быстрый оборот ценностями, чемна длительное и прочное вложение и на разработку естественных богатств. Т. о. отечественная денежно-торговая буржуазия не сумела в этот период создать себе прочной производственной базы и полностью превратиться в промышленную буржуазию. Отсюда—подчиненная роль ее интересам землевладельческих классов, сохранявших в своих руках общественно-политическую гегемонию. Но такое соотношение общественных сил и подчиненность капиталистического развития экономически-реакционным интересам поместно-землевладельческих классов не могли не завести в тупик всю экономику страны. К 1890-м гг. русское народное хозяйство было уже целиком втянуто в мировую экономику. Перед ним стояли мощные экономические системы национального капитализма Англии, Франции, Германии. Русскому народному хозяйству предстояло — или, сохраняя свои отсталые самобытные формы хозяйства и общественных отношений, с слабо развитой промышленностью, с массой нищенствующего крестьянства и с немногочисленной дворянско-феодальной верхушкой, окончательно превратиться в колонию западно-европейского капитала,—или, закрепив свой «национальный» капитализм, добиться известной экономической самостоятельности и войти в систему мирового капитализма особой, хотя бы и зависимой национально-капиталистической системой. И в самосознании эпохи, и в классовой ее идеологии мы можем найти достаточно точных формулировок именно этой основной проблемы экономического развития. Только этот путь открывал достаточно широкие горизонты капиталистическому развитию. Поэтому победа остается за «индустриализацией» и капитализацией народного хозяйства. Результаты этих устремлений в течение 10—15 лет конца XIX в. и начала XX в. были в количественном отношении очень велики, и по темпам своим обгоняли почти все существующие примеры капиталистического развития других стран.

Вступив в среду развитого капиталистического мирового хозяйства, русский капитализм мог усваивать результаты его техники очень быстро и в наиболее совершенном виде. Но и здесь сказалась общественно-политическая слабость русский буржуазии. Даже в период своего расцвета и наивысшего подъема она не вступила в борьбу за власть с господствовавшим дворянско-помещичьим классом, по-прежнему оставляя в его ленном господстве и под его социально-экономической диктатурой основную базу народного хозяйства—деревню и крестьянство. Экономическая маломощность деревни, находившейся в кабально-земельной зависимости и под опекой земельного дворянства, не могла способствовать расширению эксплуатации той же деревни промышленным капиталом. Поэтому и наиболее сильный «взлет» промышленного капитализма в 1895—99 гг. вновь закончился крахом и продолжительной депрессией, передав последующим годам задачу окончательной капитализации деревни и внедрения в нее буржуазных начал земельных и хозяйственных отношений.

Ход промышленного подъема

В 1890- х гг. в количественных выражениях характеризуется следующими цифрами фабрично-заводской промышленности: каждое пятилетие 90-х гг. давало увеличение добычи почти вдвое, а за 40 лет увеличение было в 55 раз, а Донбасс—сорок лет назад еще «дикое поле» —увеличил свою добычу в 130 раз, повысив ее до двух третей всей добычи. Еще более быстрыми темпами развивается нефтяная промышленность с главным бакинским районом:*

*Годы*	*Вся добыча, млн. пуд.*	*В т. ч. Баку, млн. пуд.*	*% к общей добыче*
1870	1,8	1,7	94,4
1880	3	25	73,5
1890	241	226	93,8
1895	386	385	99,7
1900	632	601	95,1

За десятилетие число предприятий крупной фабрично-заводской промышленности возросло на 26,3%, число рабочих на 59,2°/, и сумма производства на 112,8%. Другими словами, происходил не только абсолютный рост промышленности, но и концентрация ее. В основе промышленного развития и подъема лежала тяжелая промышленность, связанная с производством средств производства. Развитие не менее быстрое: за одно последнее пятилетие увеличение вдвое, а в целом за 30 лет в десять раз, со все более решительным вытеснением старой уральской металлургии капиталистическим югом, захватившим половину всего производства.

В экономическом отношении еще более важным моментом развития капиталистической промышленности являлся быстрый рост ее концентрации. Высокая концентрация производства неизбежно вела к образованию монополий[2] . Владельцы крупных предприятий той или иной промышленной отрасли начинали договариваться между собой о регулировании объемов производства и цен на произведенную продукцию. Это позволяло предпринимателям устанавливать контроль над рынком и, диктуя потребителю свои условия, получать максимальную прибыль. Первые монополистические объединения в России возникли еще в 1880-1890-х годах: «Союз вагоностроительных заводов» стал играть в это время определяющую роль в транспортном машиностроении, «Союз бакинских керосинозаводчиков» — в нефтяной промышленности, объединение сахарозаводчиков — в свекло-сахарной.

Крупные предприятия с числом рабочих 1.000 и более человек занимали в началеXX в. уже половину всех фабричных рабочих, тогда как 20 лет назад всего лишь одну треть. За весь рассматриваемый период группа наиболее крупных предприятий дала прирост по числу рабочих 141,4%, по числу фабрик—123%, тогда как группа более мелких предприятий дала соответствующие цифры прироста 60,7% и 53,6%, по отдельным отраслям этот процесс концентрации находит себе еще более резкое выражение. Концентрация повышала производительность рабочего в связи с лучшим вооружением труда, повышая этим удельный вес наиболее хорошо поставленных предприятий. Так, в нефтяной промышленности 9,5°/, всех предприятий производили 69% всей выработки нефти, в каменноугольной промышленности 4% предприятий-43% продукции. Насколько и в этом отношении юг шел впереди, в особенности сравнительно с Уралом, показывают такие сравнительные цифры: на 1 завод выплавлялось чугуна на Урале 43,6 тыс. пуд., на юге 3.192 тыс., на одну домну на первом 342 т. п., на втором-2.035; лошадиных сил было на уральских заводах в среднем на 1 завод 241, на южных—6.159. Это была полная победа мощного оборудованнного и высокопроизводительного южного капиталистического производства над отсталым Уралом.

Иначе обстояло дело с продуктами «легкой» индустрии, которая могла опираться только на широкий массовый рынок. Развитие промышленности вообще и связанный с этим рост промышленного пролетариата и городского населения увеличивали отчасти потребительский спрос на продукты легкой промышленности. Но все же основным массовым потребителем оставался крестьянский рынок, который обладал по прежнему крайне низкой покупательной способностью. Поэтому легкая индустрия хотя и развивается, но значительно меньше и медленнее, чем тяжелая. Так сахарная промышленность, находясь всецело в руках крупных помещиков-фабрикантов, была еще в 1887 г. синдицирована правительством, с установлением контингентированного производства и повышенных внутренних цен, с высокими акцизами и с возвратом их при вывозе сахара заграницу, в качестве поощрительной к экспорту меры. Т. о. наш «сахарный империализм» был основан на недопотреблении масс и на искусственном сужении внутреннего рынка.

Железнодорожное строительство

Другою отраслью капитализации обращения, которую особенно усиленно захватывал крупный акционерный капитал, явилось железно-дорожное строительство.Последнее началось у нас еще до реф-рмы (в 1837 г. царскосельская жел. дор., в 1845—48 гг. варшавско-венская, в 1853—62 гг. петербургско-варшавская, в 1860 г. николаевская), но к 1861 г. в Р. имелось всего около 1.500 вёрст. Акционерный капитал, вложенный в жел.-дор. строительство, составлял до реформы 178 млн. руб., а в 1877 г. уже 1.833 млн. руб. При этом основанное в 1857 г. акционерное «Главное общество российских жел. дор.», преимущественно с французскими капиталами, получившее концессию на 4.000 верст жел.-дор. строительства, не оправдало надежды в смысле привлечения иностранных капиталов, и большинство последних было вложено русскими капиталистами. В 1870-х гг. в «Главном обществе жел. дор.» были намечены главнейшие основания предполагаемой жед.-дор. сети. Она должна была состоять из магистралей «от С.-Петербурга до Варшавы и прусской границы, от Москвы через Курск и низовья Днепра до Феодосии и от Курска и Орла через Динабург до Либавы; таким образом, непрерывным через 26 губерний железным путем соединятся взаимно: три столицы, главные судоходные реки наши, сосредоточение хлебных наших избытков и два порта на Черном и Балтийском морях, почти весь год доступные; облегчится сим вывоз заграничный, обеспечится привоз и продовольствие внутреннее». Менее чем через 10 лет после этого общего плана жел.-дор. строительства была уже открыта сеть линий, соединяющих Москву с производительными районами: дорога Москва—Курск привлекала к Москве грузы центра; Москва—Козлов—Воронеж собирала хлебные грузы с юго-востока; Москва—Нижний—со всего поволжского и камского района; Москва—Петербург соединяла основные промышленные районы с потребляющими. К концу 1875 г. центр обогатился линиями Москва—Ярославль, Сызрань — Вязьма, Козлов — Саратов, расширившими район тяготения к Москве и снабжения московскими промышленными изделиями далеко на восток.

Таким образом в течение первых 15 лет после реформы жел.-дор. строительство обнаруживает такое оживление, что общее протяжение жел. дор. увеличилось в 12 раз против начала 1860-х гг. Железные дороги являлись основной материальной базой для сформирования «национального» рынка как необходимой предпосылки развития капитализма, окончательной ликвидации натурально-хозяйственной изолированности отдельных районов и вовлечения всей страны в денежное товарное хозяйство.—Быстрый охват жел.-дор. сетью громадных пространств производил необычайно резкие перемены в хозяйственном строе ив экономической их географии, вовлекая их к обороты широкого национального рынка. Жел. дороги в первую очередь стали быстро всасывать в рыночный оборот имеющиеся избытки и хлебное производство крестьянского хозяйства, особенно в черноземном земледельческом центре, который без жел. дор. не имел выхода для своих земледельческих товаров. Крестьянское хозяйство чрезвычайно быстро, в течение одного десятилетия, целиком было вовлечено в товарно-денежный оборот, совершенно изменив свою недавнюю экономическую физиономию.

Новое усиление жел.-дор. строительства в 1890-е годы с одной стороны, явилось непосредственно тем рынком, который стал вновь крупным потребителем тяжелой индустрии, а с другой— новая волна расширения жел.-дор. сети усилила вовлечение в товарно-денежный оборот новых районов, до тех пор имевших слабые связи с общенациональным рынком. Общий застой 80-х и начала 90-х гг. дал приращение сети жел. дор. за десять лет 5,8 тыс. верст, т.-е. в год всего около 600 верст. Но уже второе пятилетие 1890-х гг. дает приращение сети в 15 тыс. верст, т.-е. в год до 3 тыс. За одно десятилетие 90-х гг. было выстроено 37% всей жел.-дор. сети, т.-е. половина того, что было выстроено за предшествовавшие 50 лет. Помимо частного, все больший удельный вес приобретает государственное строительство. Кроме непосредственного строительства, государство принимало финансовое участие в частном строительстве, в виде прямых государственных или «гарантированных» государством частных жел.-дор. займов.

Железные дороги представляли громадный рынок для сбыта продуктов тяжелой индустрии. Основная часть южной металлургии, в громадной степени (до 69% всего своего производства) обслуживала только жел.-дор., а некоторые крупные металлургические заводы, как Дружковский, Новороссийский и др., до 100% своего производства поставляли на железные дороги. Наоборот, такой продукт массового потребления, как кровельное железо, производился в значительно меньшем количестве. Очень ярко влияние жел. дор. обнаруживается на характере развития и размерах производства других основных отраслей промышленности, нефтяной и каменноугольной. Последняя до 86% своей продукции сбывала железным дорогам и до 29% металлургическим заводам (в свою очередь работавшим, как мы видели, в громадной степени для жел. дор.). Нефтяная промышленность все более становилась «мазутной», смазочной, т.-е. железнодорожно-промышленной, а не «керосиновой», т.-е. крестьянско-потребительской. Ведущей отраслью промышленности оставалась тяжелая металлургия, связанная с строительством жел, дор. и с капиталистическим оборудованием самой промышленности. На этой почве создавались новые производственные центры крупной тяжелой металлургической, топливной, каменноугольной, нефтяной, химической и др. промышленности.

Сельское хозяйство

Реформа 1861 г., окончательно уничтожившая формальные и экономические путы, препятствовавшие капиталистическому развитию, застала сельское хозяйство на особо низком уровне техники и экономики, с господством трехполья, зернового производства, со слабым развитием животноводства, с сохой, без удобрений, с истощенными и измельченными крестьянскими земельными участками. В то же время резкий переход к денежному хозяйству, крайнее обременение крестьянства денежными платежами и повинностями, высокие выкупные платежи за землю, недостаточность самих наделов—все это побуждало к погоне за землей, к расширению посевных площадей, к усилению аренды частновладельческих земель, хотя бы по крайне высоким ценам, к массовым переселениям и пр. О быстроте распашек земель в Европ. Р. свидетельствуют такие цифры: к 1887 г. количество возделываемых земель увеличилось на 26%, при чем в черноземных губ. это увеличение было до 50%. Это расширение шло за счет сокращения скотоводства и исключительно в счет расширения культуры зерновых хлебов. В 1881 г. посевная площадь составляла уже до 60% всей пашни, а зерновые хлеба составляли до 91,3% всех посевов. Для губерний с господством трехпольной системы это означало сильнейший кризис ее, так как при таких отношениях она уже не могла существовать, вследствие полного истощении пашни в связи с падением скотоводства и отсутствием требуемого удобрения. Только на крайнем юге и юго-востоке продолжалась быстрая распашка и освоение земель под зерновую культуру. В количественном отношении общее производство зерновых хлебов шло всё же так быстро, что обгоняло рост внутренних потребностей.

Одновременно в нечерноземной зоне начинают развиваться интенсивные отрасли земледелия и животноводства товарного характера. Так, в сев.-зап. районе возрастает производство льна, вместе чем увеличивается его экспорт. Здесь же сильно возрастает культура картофеля с винокуренными заводами. На юго-западе капитализация сельского хозяйства получила форму развития свеклосахарных. И тем не менее, для всей экономики сельского хозяйства решающим являлось все же зерновое производство. Оно составляло до 90% всего приходного бюджета крестьянских хозяйств. Зерновые хлеба составляли до 47% ценности всего внешнего вывоза. За 40 лет вывоз зерновых хлебов увеличился в 7.5 раз, сделавшись основой нашего положительного торгового баланса и громадным источником привлечения в страну иностранного золота и капиталов. Но со второй половины 1870-х гг. мировой сел.-хоз. рынок и особенно зерновое хозяйство впадает в длительный кризис перепроизводства и падения цен, вызванный главным образом заокеанской конкуренцией дешевого американского хлеба. К средине 1890-х гг. мировые цены на зерновые хлеба падают почти вдвое. Цены на внутренних русских рынках и экспортные также падают до небывалого уровня.

Земледельческое зерновое хозяйство не в. состоянии были вести не только землевладельцы, но и крестьяне, начавшие сокращать свои запашни и аренды помещичьих земель. При этом концентрация землевладения была весьма высока: свыше 70% всей земли находилось в руках 3% владельцев. Крупные латифундии, оставшиеся от дореформенного периода, первые стали раздробляться и переходить в руки других сословий в групп. Другими словами, в этом процессе мобилизации происходил отбор наиболее сильных экономически групп, которые не только не теряли землю, но концентрнтрировали ее в своих руках, организуя хозяйство на капиталистических началах. Последнее подтверждается усилением в помещичьих хозяйствах потребления машин, искуственных удобрений, переходом к интенсивным животноводческим и индустриальным направлениям и пр. Индустриальные направления сельского хозяйства, требовавшие значительных капиталовложений, особенно стали развиваться на юго-западе и западе. На юге капитализация поместного хозяйства выливалась в развитие крупных овцеводческих хозяйств, сменявшихся постепенно капиталистически поставленными пшеничными хозяйствами. В нечерноземных губерниях помещичье хозяйство стадо складываться в меньшие по размерам, но интенсивные и капиталистически поставленные животноводческие, молочные и т. п. хозяйства. Наименее удовлетворительно обстояло дело в бывшем крепостном земледельческом центре, о его экстенсивным зерновым трехпольным направлением и о истощенным крестьянским хозяйством. Помещичье хозяйство здесь в наименьшей мере превращалось в капиталистическое, оставаясь по- прежнему на почве главным образом земельной эксплуатации крестьянства и возрождая здесь полукрепостные формы земельных и хозяйственных отношений (отработки, сдача исполу и пр.). С развитием аграрного кризиса 1870—80-х гг. эти последние формы стали распространяться все больше, а самостоятельное ведение помещичьего хозяйства стало сокращаться. Тем не менее, одновременно с этим шел быстрый рост как земельных продажных цен, так и задолженности поместного землевладения. Не хозяйственный прогресс, а земельная нужда крестьянства гнала цены на землю вверх.

Т. о. общий ход экономического развития к этому времени выдвинул уже такие новые общественные силы и такие их интересы, что они стали получать в развитии общественной экономики все более решающее значение. Формирование национального промышленного капитализма, а вместе с ним и формирование национальной промышленной буржуазии, было основным содержанием этого процесса общественного и экономического развития. Соответственно общим законам развития капитализма этот процесс шел неравномерно, о периодами кризисов и депрессий, но вместе с тем и с быстрыми и сильными подъемами, создав в течение 50 лет на месте прежней системы крепостного хозяйства национальную систему развитого капитализма, хотя и со значительными пережитками прежних—и отсталых— общественных отношений…

Прилив иностранного капитала

Инвестиции в промышленность были второй непосредственной причиной оживления и подъема промышленности в 1890-е гг. После длительного застоя 80-х гг. начинается вновь усиленное строительство акционерных обществ, особенно на иностранные капиталы. За период 1893—1900 гг. у нас возникло 191 новое акционерное иностранное об-во с общим капиталом в 634 млн. руб. Весьма характерны были также изменения вложений иностранных капиталов по отдельным отраслям народного хозяйства. Если, как было указано выше, в 1870-е гг. подавляющая доля акционерных капиталов шла на банки, транспорт и пр. орудия капиталистического обращения, то в обществах, возникших в 1890-е гг., на промышленные предприятия было затрачено уже до 74,3%, а на транспортные и банковые предприятия всего 8,3%. Влияние иностранного капитала было неодинаково в разных отраслях промышленности.[3]

Основной акционерный капитал	В т. ч. иностранный капитал
Отрасли	1890	1900	Прирост	1890	1900	Прирост
Млн. руб.	%	Млн.руб.	%
Металлическая	27,8	257,3	826	14,0	145,3	938
Химическая	15,6	93,8	501	6,4	29,3	358
Керамическая	6,7	59,0	781	0,2	26,6	13200
Текстильная	197,5	373,7	89	26,0	71,4	115
Пищевая	87,6	153,1	75	7,6	11,4	50
Горнопромышл.	85,7	392,2	358	70,1	437,9	525
Все	580	1740,0	200	186,2	911,0	389

Так в отличие от отечественных капиталов, которые устремлялись в те отрасли, где прибыль была выше, т. е. в основном в легкую промышленность, капиталы европейских стран вкладывались в тяжелые отрасли, дававшие менее высокие прибыли.[4] Так в горной промышленности вложение иностранного капитала значительно обгоняло вложение русского, благодаря чему иностранный капитал составлял в этой отрасли в 1890 г. 58%, а в 1900 г. уже 70%, всех капиталов; в металлической промышленности его доля участия повысилась с 82% до 42%, а в текстильной и питательной промышленности русские капиталы составляли 90—98% всех капиталов. Так, по мнению С. Ю. Витте, ошибочным считается представление, что прилив капиталов из-за границы причиняет ущерб основным народным интересам, что он стремится поглотить все доходы растущей русской промышленности, что он, в сущности, приводит к распродаже наших производительных богатств “… Машина, привезенная в Россию и здесь изготовляющая изделия, хотя она и принадлежит иностранцу, работать будет все-таки в русской среде. И работать она будет не одна. Она потребует сырья, топлива, осветительных и прочих вспомогательных материалов, она потребует на помощь себе человеческого труда, и все это ее владелец должен будет купить в России… Из рубля, уплачиваемого за изделие предприятия, учрежденного хотя бы и при посредстве иностранного капитала, приблизительно от 25 до 40 коп. должны достаться русскому рабочему, затем значительная часть пойдет на оплату сырья и вспомогательных материалов, и только от 3 до 10 коп. придутся на прибыль самого предпринимателя; при уплате же за товар, привозимый из-за границы, весь рубль уйдет из России, и ни производитель сырья, ни производитель топлива, ни, наконец, рабочий не получит ни копейки...”[5]

Из сказанного видно, насколько крупный шаг вперед сделало развитие капитализма в Р. в 1890-е гг. как в смысле общих количественных своих итогов, так и в отношении организационных форм и, наконец, по закреплению своих связей с международным капиталом. К этому нужно прибавить еще одну характерную черту в народно-хозяйственном развитии этих лет. Необходимость поддержки зарождающейся и растущей промышленности требовала защиты ее от иностранной конкуренции, почему возникает и все более усиливается таможенная защита промышленности. Влияние всей системы государственного хозяйства и активность государственной экономической политики никогда не достигали в судьбах нашего народного хозяйства такого крупного значения, как в 1890-е гг. Экономическая политика и система государственного хозяйства в эти годы, пожалуй впервые и наиболее выпукло приобретает формы последовательной и чисто буржуазной политики, найдя особенно законченное выражение в деятельности С. Ю. Витте, наиболее крупной фигуры среди государственных деятелей царского правительства за этот буржуазный период его развития. И хотя и в этот период и правительство, и его руководители по прежнему сохраняют остатки преобладания феодально-помещичьей политики и интересов, тем не менее именно в 1890-е гг. государственная экономическая политика впервые находит законченное буржуазно-капиталистическое выражение. Этот характер русского государственного хозяйства обращал на себя внимание многих иностранных наблюдателей. «Никогда, быть может, в истории человечества деятельность правительства в чисто промышленной области не была более широкой и всеобъемлющей—писал американский экономист Джекобсон в 1904 г. (Dep. of Commerce and Labour, Commercial Russia in 1904) о государственном хозяйстве Р.,—чем за последний период русской истории. Русское правительство с помощью центрального государственного банка контролирует финансовое положение страны.

Таможенная политика

Довольно резкий поворот от фритредерства к усилению таможенного обложения относится еще к 1877 г., когда в фискальных целях и в связи с падением курса рубля было установлено взимание пошлин в золотом исчислении, что повышало существующий тариф 1868 г. на 40—50%. В то же время проводится повышение пошлин на ряд товаров тяжелой индустрии (чугун, железные изделия, каменный уголь, паровозы, жел.-дор. оборудование и пр.), а также хлопок. Однако, это обложение по размерам пошлин не носило еще чисто протекционистского характера. Сугубо протекционистский характер приобретает наша таможенная политика лишь в тарифе 1891 г.

Тариф 1891 г. повысил обложение многих товаров против существовавшего в два-три раза, получив частью характер почти запретительного. Насколько значительно было это повышение пошлин, видно из следующего сравнения их по тарифам 1868 г. и 1891 г. ( в коп. зол. за пуд ):

1868	1891
Каменный уголь	Беспошлинно	2-3
Руда железная	Беспошлинно
Чугун не в деле	5	45-52.5
Железо	20-50	90-150
Кузнечные и котельные изделия	100	255
Рельсы	20	90
Машины сель.-хоз.	Беспошлинно	70-140
Хлопок сырец	Беспошлинно	120-135
Хлоп. пряжа белая	325	420-540
Хлопчатобумажные изделия	28-110	35-135

Нужно сказать, что и этот тариф, однако, не прекратил ввоза иностранных товаров, особенно изделий, т. к. соотношение цен было и при немнев пользу русских товаров. Но чего он достиг- это повышения цен на внутреннем рынке, другими словами,—гарантировал отечественной промышленности и фабрикантам высокие прибыли и дивиденды. Часто это было в явный ущерб очевидным интересам других важных отраслей народного хозяйства, как, напр., с обложением сел.-хоз. машин; в этом последнем случае не достигли даже возражения заинтересованных влиятельных сел.-хоз. кругов. В целом все же, хотя и дорогой ценой, таможенный протекционизм способствовал росту промышленности, особенно ее тяжелых отраслей. Но для последних получила важное значение не столько таможенная защита, сколько одновременно с этим получившая развитие система специальных правительственных заказов, с запрещением производить закупки за границей для строительства и оборудования жел. дорог и пр. правительственных сооружений. Фактически это приводило к громадным переплатам казны. Так, в 1897—98 г. цена на рельсы была утверждена при казенных заказах в 1 руб. 10 коп.—1 р. 25 к., тогда как стоимость производства лучших южнорусских заводах была 77—89 к., на «вольном» рынке эти рельсы продавались по 85—89 к., а заграничные рельсы обходились в 60— 65 коп. На постройку Сибирской жел. дор. английские заводчики соглашались поставлять рельсы по 75 коп., но заказ был отдан русским заводам по 2 руб. Такого рода «переплаты» достигали по самым скромным расчетам до 15 млн. руб. в год, при чем эти субсидии распределялись между 5—15 заводами-«фаворитами», во главе которых стояли обыкновенно лица, близкие к сферам. При таких условиях не могло достигаться развитие здоровой и широкой тяжелой промышленности.

Денежная реформа

Введение мировой денежной золотой валюты является завершением политики капиталистического развития и международных связей его. Когда капиталы вкладываются в промышленность на много лет (как это имеет место, напр., в горнорудной и тяжелой металлургической промышленности) и особенно когда эти капиталы вкладываются иностранными капиталистами, требуется твердый и устойчивый международный измеритель ценности, каким является золото. Наша расстроенная и обесцененная бумажная валюта, с серебряным ее основанием, не могла удовлетворять этим требованиям. Хотя обесцененная бумажная валюта являлась мощным средством для развития нашего экспорта, преимущественно сельскохозяйственного, интересы развития промышленного капитализма требовали перехода на золотую валюту. Это требовало накопления громадных количеств золота, которое могло быть получено только через активный торговый и расчетный баланс, путем сокращения ввоза, увеличения вывоза, за счет увеличения налогового обложения, путем внешних займов. Таможенный протекционизм значительно сократил ввоз иностранных товаров. В то же время форсировался экспорт сел.-хоз. продуктов, особенно хлеба, несмотря на сел.-хоз. кризис, сильное падение мировых цен и голодовки внутри страны. Превышение вывоза над ввозом к началу 1890-х гг. давало уже свыше 300 млн. руб. золотом в год. Другим источником золотого накопления являлось накопление бюджетных средств, внешние займы, развитие кредитных операций. В результате уже к 1890-му г. золотой запас Гос. банка исчислялся в 475 млн. руб. при 928 млн. руб. кредитных билетов в обращении. В 1897 г. золотой фонд достиг уже 1.095 млн. руб. при 1.067 млн. руб. кредитного обращения. При таком соотношении могла быть проведена золотая реформа денежного обращения. Здесь укажем лишь, что хотя в основе нашей прежней системы лежал серебряный рубль, в основу денежной реформы был положен золотой монометаллизм, так как этого требовали интересы промышленного капитализма. Девальвировав рубль до фактического его курса (66 коп. золотом), реформа ввела новую золотую монету 5-руб. достоинства в замен прежнего 10-рублевого империала с разменностью новых кредитных билетов на золото и с определенными и весьма высокими условиями банкового обеспечения золотого размена кредитных билетов.

Формирование рабочего класса

По данным фабрично-заводской инспекции, относящимся к наиболее крупным предприятиям, действующая армия пролетариата достигала к началу XX в. 1.500—1.600 тыс. рабочих. Т. о. к этому времени русский капитализм имел уже значительный по численности и концентрированный, сформировавшийся класс пролетариата. Хотя значительная часть его все еще носит переходный характер сохранения хозяйственных связей с деревней, ухода летом в деревню, сохранения своего земельного надела, тем не менее и в этом отношении уже до половины рабочих к атому времени представляло собою вполне пролетарские промышленные кадры, окончательно порвавшие связь с землей и деревней. Закрепление системы национального капитализма и подъем его со второй половины 1890-х гг. послужили для пролетариата почвой для наступательных действий—массовых стачек и демонстраций. Оставаясь самым угнетенным в Европе, российский рабочий класс в подавляющем большинстве находился в одинаково плохих условиях. В результате он в полной мере сохранил свою социальную монолитность и был открыт для революционной агитации. Это, в свою очередь, лишало буржуазию свободы маневра и делало ее еще более осторожной в борьбе за изменение государственного строя в России.[6] Стачечное движение, начавшееся еще с 1880-х гг., наиболее законченные формы приобретает с средины 1890-х гг. Уже крупные массовые стачки в 1895—96 гг. на ряде крупнейших предприятий Петербурга происходили организованно, с выставлением определенных экономических и организационных требований. Несмотря на издание строгих запретительных законов против стачечного движения, стачки продолжались, охватывая такие центры промышленности, как Москва, Иваново-Вознесенск, Тверь, Ярославль, Донецкий бассейн, Урал, и пр. В то же время они вызывают бешеное сопротивление фабрикантов и заводчиков, с помощью правительства не только проводящих полицейские запреты и преследования забастовочного движения, но и жестоко подавляющих стачки с помощью военной силы. С наступлением кризиса и с ухудшением положения рабочих забастовочное движение не только не стихает, но, наоборот, усиливается, приобретая все более общеполитический характер.

Итоги развития русского капитализма

За период наиболее бурного и успешного развития капитализма к началу XX в. результаты были весьма велики. Побеждая мелкое производство, рутинную технику, отсталые общественные отношения, промышленный капитализм двинул русскую промышленность за одно десятилетие далеко вперед. По темпам своего развития за эти годы он превосходил все другие страны. Конечно, по абсолютным размерам производства, в особенности в расчете на душу населения, Р. стояла далеко не на первых местах. Но, тем не менее, капиталистический путь развития был явно и окончательно решен и закреплен. И если еще к началу 90-х годов находилась голоса, считавшие возможным «поворотить колесо истории» в сторону, обратную капитализму, то к началу нового столетия для самых убежденных идеологов докапиталистической России становилось ясным, что возврата назад от капитализма со всеми его положительными и отрицательными сторонами быть не может. Вопрос шел скорее о незавершенности и непрочности капиталистического развития, о незаконченности и отсталости его общественных форм. Победа «буржуазного развития» без «буржуазной революции» приводила к тому, что и в общественной экономике и в общественных отношениях сохранялись если уже не вполне господствующие, то все же влиятельные старые общественные силы. Эти силы тормозили полный, окончательный и прочный расцвет не только капиталистического содержания, но и правовой общественной буржуазной формы его. Поэтому капиталистическое развитие 1890-х гг. все еще проходит в старой «самодержавной», помещичьей, полукрепостнической оболочке. В экономическом отношении это проявлялось в отрыве блестящего развития промышленного капитализма от отсталой, полукрепостной, нищей деревни. Развитие экономической и политической жизни ставило его перед необходимостью окончательно сделаться господствующей общественной силой, отказавшись от старых «попутчиков»—разоряющегося дворянства, землевладельца, торгового капитала, отсталой деревни. Нок буржуазной революции наш капитализм оказался не подготовленным, поэтому его экономический расцвет 1890-х гг. оказался непрочным и кратковременным, а последующие годы XX в. явились для него не годами завоевания власти, выхода на широкую дорогу, создания законченной самостоятельной национальной системы капитализма, а годами существования его в «конституционно-самодержавном» государстве.