Реферат: Философия любви

Министерство высшего и профессионального образования РФ

Магнитогорский Государственный Технический Университет                                   им. Г. И.Носова

Кафедра философии

РЕФЕРАТ

по философии на тему:

«Философия любви»

Выполнил:

        Аспирант

Проверил:

        Профессор

Магнитогорск

2001

Содержание

 TOC o «1-3» Содержание… PAGEREF _Toc515935645 h 2

Введение… PAGEREF _Toc515935646 h 3

Детство человеческой любви… PAGEREF _Toc515935647 h 3

Любовь в Античной Греции… PAGEREF _Toc515935648 h 5

Идеал любви христианско-византийского мира… PAGEREF _Toc515935649 h 9

Тема любви в философской культуре нового времени… PAGEREF _Toc515935650 h 15

Сущность любви – тема философского размышления… PAGEREF _Toc515935651 h 21

О смысле любви… PAGEREF _Toc515935652 h 24

Список использованной литературы… PAGEREF _Toc515935653 h 26

Введение

Только в любви и через любовь человек становится человеком.Без любви он неполноценное существо, лишенное подлинной жизни и глубины и неспособное ни действовать эффективно, ни понимать адекватно других и себя. Иесли человек – центральный объект философии, то тема человеческой любви, взятаяво всей ее широте, должна быть одной из ведущих в философских размышлениях.

Философский анализ любви разворачивается в двух основныхнаправлениях: описание конкретных многообразных видов любви (от наиболееотчетливых ее видов до видов, стоящих на грани влечения и пристрастия) иисследование тех общих черт, которые присущи каждой из разновидностей любви.Главное внимание уделяется половой (эротической) любви, являющейся парадигмойвсякой любви. Любовь истолковывается как влечение, порыв, вдохновение, как воляк власти и вместе с тем стремление к верности, как особая сфера творчества иодновременно стимул к творчеству в других областях, как предметное выражениеглубин личности и ее свободы, притом свободы, готовой добровольно принести себяв рабство, как сложное, многоплоскостное перечисление биологического исоциального, личностного и общественно значимого, интимного, затаенного ивместе с тем открытого, ищущего, претендующего.

Детство человеческой любви

Уже давно люди спрашивали себя, когда возникла любовь —вынес ли ее человек из животного царства, или она появилась позднее. Многиесчитают, что любовь родилась позже своих собратьев — ненависти, зависти,дружелюбия, материн­ского чувства. Пещерные люди, которые жили ордой, групповымбраком, наверно, не знали никакой любви. Исследователи древности говорят, чтоее не было даже тогда, когда стало возникать единобрачие. Исходя из работ такихисследователей — Моргана и Бахофена,— Энгельс писал: «До средних веков не моглобыть и речи об индивидуальной половой любви. Само собой разумеется, чтофизическая красота, дружеские отно­шения, одинаковые склонности и т. п.пробуждали у людей различного пола стремление к половой связи, что как длямужчин, так и для женщин не было совер­шенно безразлично, с кем они вступали вэти интим­нейшие отношения. Но от этого до современной поло­вой любви еще бесконечнодалеко».

Многие философы, психологи, ученые считают, что во времяантичности любви не было, а был один только телесный эрос, простое половоевлечение. Эрос античности — так называют они любовь того времени, и это ходячийвзгляд, который многие считают аксиомой. Вряд ли, конечно, верно, что вдревности не было настоящей любви. О любви то и дело говорится уже в самых древнихмифах Греции, а в классическую эпоху, почти двадцать пять веков назад,появились даже теории духовной любви — Сократа, Платона и Аристотеля. А гре­ческиебоги любви? В свите богини любви Афродиты было много богов — покровителейлюбви. Один из них олицетворял собой начало и конец любви (у Эрота была стрела,рождающая любовь, и стрела, гасящая ее), дру­гой — плотские вожделения(Гимэрот), третий — ответ­ную любовь (Антэрот), четвертый — страстное желание(Поф), пятый — любовные уговоры (богиня Пейто), ше­стой — брак (Гименей),седьмой — роды (Илифия). И раз были боги любви и даже теории любви, то откудаже они брались, если не из любви?

При древних храмах жили тогда жрицы любви, их почитали, алюбовь обожествлялась как таинственная сила. Конечно, это еще простой эрос,телесный, лишенный духовности. Но уже и в те времена людям ясно было, что этотэрос не просто животное чувство, — он очеловечивает человека. С ходом временименялись люди, другим делался уклад их жизни, их психология. И наверно, нельзявы­водить общие для всех эпох античности правила, ду­мать, что любовь была вних одинаковой, равной самой себе.

Любовь ранней античности вполне, видимо, можно назватьантичным эросом. Это как бы предлюбовь, в ней еще много обще природного,одинакового для че­ловека и других живых существ. Телесные (хотя уже иодухотворенные) тяготения, плотские желания – таким и был, видимо, ранний эросантичности. Не раз говорится в мифах о том, что боги принима­ли облик другихлюдей, чтобы под их видом явиться к возлюбленным.

Интересно, что любовь появляется во времена, когда женщинапопадает под господство мужчины. Можно было бы подумать, что любовь возникла вистории как психологическое возмещение за женское рабство: под­чинив женщину,мужчина сам попал к ней в плен. Но это внешний подход — и очень однолинейный.Можно предположить, что похожие нравы царили в начальные времена варварскогопатриархата. Любовь не выдержала этого психологического ледникового периода ипогибла. И лишь спустя долгие тысячелетия, когда отношения мужчины и женщиныначали смягчаться, любовь стала рождаться снова. Личность начинает обособлятьсяот общества, начинает все больше осознавать свои отдельные, частные интересы,все больше выдвигать их на первый план. И вместе с этим обособлением резкоуглубляется и любовь, она как бы выдвигается вперед, попадает подувеличительное стекло, и постижение ее ценностей делается куда более глубоким иразветвленным.

Именно тогда появляется ощущение исключительности любви, еенесравнимости с другими чувствами. То и дело говорят поэты, что любовь – центржизни, самое главное в ней, что она сильнее всего на свете – сильнее уз крови,сильнее даже инстинкта жизни. Поэтому в античной поэзии начинает звучать нота нескончаемостилюбовного чувства

С ходом цивилизации все больше распадается древнийсинкретизм, все дальше уходят времена, когда духовность еще не вышла из лонателесности. Теперь она часто уже самостоятельна, независима, уже существуетсама по себе. Любовь все больше пронизывается духовными тяготеньями, и этовидно не только в лирике, и в позднеантичном романе. Для древних любовь — смесьмеда и яда, и недаром их трагедия с таким страхом писала о ней. Вместе споявлением любви резко выросли не только радости жизни, но и — пожалуй, ещебольше — ее горести, ее боль, тревога. Любовь — огромныйпсихологический уси­литель восприятия, и она увеличивает в глазах людей исчастье и несчастье, и, может быть, несчастье даже больше, чем счастье. Ипоэтому так много горя и боли в античной драме, в античной лирике, да и вообщеу поэтов всех других эпох — от Петрарки до Блока и Маяковского.

Входя в жизнь человечества, любовь меняет весь строй ееценностей. Это совершенно новый стимул сре­ди стимулов человеческого поведения,и, появляясь, он бросает свой отсвет на все другие стимулы, смещает ихравновесие, резко меняет пропорции. Простота чело­веческой жизни теперьпропадает, рождение любви за­путывает, усложняет индивидуальную жизнь, лишает еебылой ясности и цельности. Конечно, в разные времена и у разных людей этовыглядит по-разному. Но ясно одно — и это давным-давно стало понятно людям:любовь приносит человече­ству не только свет, но и мрак, она не толькоподнимает, но и гнетет человека.

Любовь в Античной Греции

Древние греки различали несколько видов любви.

Это, прежде всего, конечно, Эрот, обожествленный эрос. Эрот,или эрос,— любовь-страсть, любовь, погра­ничная с безумием, безумная любовь.Древние греки так и говорили: «эротоманиа» — «безумная (безрассуд­ная) любовь».Был глагол «эреоманео» — «быть безум­ным от любви».

Эрос — главным образом половая любовь. Отсюда «эротикэ» —искусство любви. Отсюда и название произ­ведения римского поэта Левия«Эротопайнион» — «Лю­бовная забава», аналогичная латиноязычной поэме Ови­дия —«Искусство любви». Правда, любовь-страсть может быть направлена и на другое.Геродот писал о спартанском царе Павсании (это не тот, который в «Пире»), чтотот «имел страсть» («эрота схон») стать тираном всей Эллады… Однако любовнаястрасть, как всякая страсть, редка и непродолжительна. Как все безмерное(древние греки понимали неразумное, безумное как безмерное), страсть, пожираясвоего носителя, пожирает себя.

Более спокойна «филиа». Существительное «филиа» имеет свойглагол — «филео» — «я люблю» («филео су» — «я люблю тебя»), У этой любвибольший спектр значений, чем у эроса. Такой любовью сложно любитьмногоразличное. Это, кроме того, не только любовь, но и дружба. Поэтомуэротическая любовь — лишь один из видов «филии».

Любовь как высшая степень хорошего эмоциональ­ного отношения«я» к «не-я» колеблется между себя­любием, где «не-я» — это «я», и«друголюбием», лю­бовью к «не-я», за которой, однако, может скрыватьсяопосредованное себялюбие, когда предмет любви («филэтон») сводится лишь кобъекту и к средству удовлет­ворения себялюбия, а не рассматривается как нечтосамоценное, как нечто даже более ценное, чем «я». Лю­бовь в первом смысле —любовь потребительская. Это не настоящая любовь. Только вторая,самоотверженная, любовь истинная. Гегель не зря сказал, что настоящая любовь —это обретение самого себя в отказе от самого себя и в исчезновении себя вдругом. Настоящая любовь самоотверженна. Она включает в себя и элемент жало­стии сострадания к предмету любви. Можно сказать:

Да, нет любви из жалости,

Но нет любви без жалости,

А если нет в ней жалости –

То это просто шалости...

«Филиа» — это не столько любовь, сколько влюбчивость(«филерастиа»). Остальные виды «филии»: любовь к отцу («филопатор» — «любящийсвоего отца»), любовь к матери («филомэтор» — «любящий свою мать»), любовь кдетям («филопайс» — «детолю­бивый»), любовь к братьям и сестрам («филадельфиа»,от «адельфос» — «брат» и «адельфэ» — «сестра»), любовь к своим товари­щам(«филетайриа»), к друзьям («филофилиа»), вообще дружелю­бие («филофронэсис»),любовь к своему родному городу («филополи»), к своим согражданам («филополитэс»— «любящий своих сограждан»), любовь к своему отечеству («филопатриа»), любовьк своей родине — Греции, преданность ей («филеллэн» — любящий Грецию, Элладу),любовь к народу («филодэмос» — «народолюбивый»), любовь к человеку(«филантропиа», отсюда «филантропия»). «Филиа» — любовь к наслаждению(«филэдониа»), к славе («филендоксиа»), к власти («филархиа»). Это любовь к свободе(«филелеутерон»), но любви к несвободе, к рабству у древних греков не было,хотя было «филотюраннос» — «стоящий на стороне тиранов, приверженец тирании».«Филиа» — любовь к прекрасному, («филокалиа») — любви к безобразному не было;любовь к добро­детели, к добру, к доброте («филагатос»), но возможно и стремле­ниек пороку («филопонэрос» — «тяготеющий к пороку» в отличие от «филаретос» —«любящий добродетель»). «Филиа» — любовь к правде, к истине («филалетейа»), новозможна и любовь ко лжи («филопсеустиа»). «Филиа» — любовь к деятельности(«филергиа»), труду («филопониа»), к земледелию («филогеоргиа»), к искусствам,ремеслам («филотехниа»), любовь к музам, т. е. также любовь к наукам иискусствам («филомусиа»). Это также любовь к богат­ству («филоплутиа»),жадность к деньгам («филохрэматиа»), страсть к наживе, корыстолюбие(«филкердейа»). «Филиа» — любовь к обще­нию («филокойнос» — «любящий общение»)и любовь к одино­честву («филеремос» — «любящий одиночество»). «Филиа» — любовьк своему телу, т. е. тщательный уход за телом («филосоматон»), любовь к самомусебе («филоаутос»), любовь к своей душе, к сво­ей жизни («филопсюхиа» и «филодзойа»),однако это осуждалось как чрезмерное жизнелюбие, жалкая привязанность к жизни,как источник трусости и рабства.

Кроме «эроса» и «филиа» были у эллинов и другие термины,обозначающие любовь. Это производные от «филии» термины: «филосторгиа» —«нежная любовь, горячая привязанность», «филотэс» — «дружба, привя­занность,любовь». Еще более мягкой, чем «филиа», любовью является, возможно, «агапэсис»— любовь-вле­чение. Во времена вечерней зари языческой культуры и утренней зарихристианской эта любовь приняла фор­му «агапэ» — новозаветной любви (агапы —братские трапезы у ранних христиан).

Среди видов «филии» была и любовь к мифам («филомютос» —«любящий сказания, мифы»). Древнегрече­ская мифология, как известно, богатаобразами, сюже­тами, легендами, из нее черпали свои темы многие древнегреческиетрагики, поэты, писатели-прозаики, ху­дожники, скульпторы...

Мифология — антропоморфична. В мифологии люди, не знаязаконов природы, подлинных причинно-след­ственных отношений в мире, объяснялиявления поверх­ностно, связывая их ассоциативно, по аналогии со своимиотношениями и свойствами. Совершалась великая мета­фора — перенос на природучеловеческих свойств и от­ношений, отчего, поскольку самой природе это челове­ческоечуждо, то переносимое на природу человеческое накапливалось над природой,образуя сверхприродный, сверхъестественный мир олицетворяющих те или иныеприродные, а также и некоторые общественные явления сверхъестественных существ,богов, демонов и т.д. И даже если эти существа внешне не похожи на людей,зооморфны или чудовищны, они все равно думают, говорят и действуют как люди,руководствуются человеческими мотивами. Это неявный антропоморфизм.

Была мифологизирована и обожествлена и любовь. В ДревнейГреции она мифологически была представлена в образах нескольких мифологическихсуществ. Это, прежде всего Афродита и Эрот (в Риме соответственно Венера иАмур).

Афродита — богиня любви и красоты. Ей приписывалась большаяроль. Ей подчинено почти все живое. Афродита даже сводит богов с женщинами, абогинь — с мужчинами.

Имел свой мифологический образ и эрос. Это Эрот — сынАфродиты (по некоторым версиям, Артемиды, из­менившей своей девственности). Тотхорошенький, шалов­ливый и безжалостный мальчик с крылышками, с луком истрелами любви, которые он по своему капризу пу­скает то в богов, то в людей,—плод эллинистического искусства, вначале же Эрота изображали в виде необ­работаннойкаменной глыбы.

Гомер не упоминает Эрота в числе богов. Это — безличнаясила, влекущая друг к другу богов и людей противоположного пола.

 И здесь мы находимпереход к философии.

Среди видов «филии» была и любовь к познанию. Это«филоматейа» — «любовь к знанию, любознатель­ность» («матэма» — «знание,учение, наука», отсюда ма­тематика), «филологиа» — «любовь к ученым беседам,занятиям», отсюда филология (однако «логос» означал не всякое слово, а толькоученое, разумное, отсюда и иной смысл термина «филологиа», чем это принято теперь),«филопеустиа» — «пытливость, любопытство» наконец, «философиа» — «любовь к знанию,любознательность; исследование, учение, наука; любовь к мудрости, философия;философское учение». Глагол «философео» означал «любить знания, бытьлюбознательным, мудро рассуждать...», а существительное «философос»«образованный, просвещенный человек, ученый, любитель мудрости...».

Философия, возникнув из мифологического мировоззрения подвлиянием окрепшего в самой жизни, а также в сферах специального знанияинтеллекта, логоса (логос нельзя отождествлять с философией, логос — то,благодаря чему существует философия), все же смогла до конца изжитьантропоморфизм. Им философы как бы «затыкали дыры» в своих философскихсистемах. Для этого употреблялись и остающиеся, в сущности, мифологическимиобразы любви, прежде все Афродиты, Эроса, Филии. Древнегреческий предфилософГесиод, не умея объяснить движущую силу космогонического процесса, процессапроисхождения и развития космоса (а кто может это объяснить?), находит эту силув космическом, вселенском эросе.

Образ Эрота был философски осмыслен Платоном в «Пире».Участвующий в этой беседе Сократ (устами которого говорит Платон, избегавший всвоих сочинениях выска­зываться от своего имени) принимает, в сущности, мысльПавсания о двух Эротах: вульгарном, земном и возвышен­ном, небесном (хотя и неиспользует этой терминологии), наполняя ее идеалистическим содержанием в духеуче­ния Платона о двух мирах, земном, физическом, чув­ственном и небесном,идеальном, мыслимом. В плато­новском диалоге «Пир» Сократ по-своему развиваетоб­раз Эрота, говоря, правда, что все это он слышал от некоей мудрой женщиныДиотимы, которая просветила его в том, что касается любви. Эрот сам по себе не прекрасен и не добр, но он ине безобразен и не подл, он сам по себе не мудр и не невежествен. Эротнаходится посередине между этими крайностя­ми. Он как бы единствопротивоположностей. Такова, говоря нашим языком, диалектическая природа Эрота.

Эрот — сын бога богатства Пороса и богини бедности (была итакая богиня!) Пении (отсюда «пени»). Будучи сыном столь непохожих родителей,Эрот противоречив. Эрот не просто некая «золотая середина» меж­ду прекрасным ибезобразным, между мудростью и невежеством. Эрот — стремление от худшегосостояния к лучшему. «Эрот — это любовь к прекрасному», а муд­рость — одно изсамых прекрасных на свете благ, поэто­му Эрот в изображении Сократа — Платона —любитель мудрости, философ. Так Платон объясняет высший смысл термина«философия», введенного в обращение Пифа­гором (VI в. до н. э.), которыйисходил из того, что людям доступно только стремление к мудрости, но не самамудрость. У Сократа — Платона Эрот — сверхъестест­венное существо, демон —посредник между богами и людьми.

Далее Сократ доказывает, что любовь к прекрасно­му — этолюбовь к своему благу, любовь к вечному обла­данию этим благом, любовь кбессмертию. Но люди смертны. Та доля бессмертия, которую дали людям бессмертныебоги,— способность к творчеству (а это «все, что вызывает переход из небытия вбытие»), к рождению («рождение — это та доля бессмертия и веч­ности, котораяотпущена смертному существу»). Однако стремление к прекрасному имеет и болеевысший смысл. Это стремление к идеальному, небесно­му, точнее говоря,занебесному миру. Эрот здесь уже не просто посредник между людьми и богами (этовсе же мифологический аспект Эрота у Сократа — Плато­на), а посредник междуфизическим и идеальным ми­рами, само стремление к прекрасному как таковому, кидее прекрасного. Обыватель любит прекрасные вещи, прекрасные тела. Но философлюбит прекрасное само по себе. Оно чисто, прозрачно, беспримесно, не обре­мененочеловеческой плотью, красками и всяким брен­ным взором, оно божественно иединообразно. Увидев хоть раз такое прекрасное, человек не может уже жить прежнейжалкой жизнью. Такой человек родит уже не призраки добродетели, а самудобродетель, не призра­ки истины, а саму истину… Так, рассказывает Сократ,сказала мне мудрая Диотима, «и я ей верю. А, веря ей, я пытаюсь уверить идругих, что в стремлении чело­веческой природы к такому уделу у нее вряд линайдется лучший помощник, чем Эрот. Поэтому я утверждаю, что все должны чтитьЭрота...»

Таков образ Эрота в философской системе идеалиста Платона.За всеми видами любви: к родителям, к детям, к женщине, к мужчине, к отечеству,к труду, к поэти­ческому и правовому творчеству и т. д. и т. п. должна стоятьвысшая любовь — любовь к миру вечных и неиз­менных идей, к высшему миру добракак такового, красоты как таковой, истины как таковой. (Это и есть то, чтообычно называют «платонической любовью», неверно понимая под этим несексуальнуюлюбовь муж­чины и женщины. Такой любви быть не может, а если и возникают такиеотношения между ними, то это не любовь, а дружба.)

Все же в Древней Греции (и позднее в Риме) любовь цениласьвысоко. В «Пире» содержится подлинное прославление любви. Более того, тамговорится и о ее положительном нравственном содержании. «Ведь тому, чемнадлежит руководствоваться людям, желающим прожить свою жизнь безупречно,никакая родня, никакие почести, никакое богатство, да и вообще ничто на светене научит их лучше, чем любовь».

Идеал любви христианско-византийского мира

Если сегодня, когда история христианства уже насчитывает дветысячи лет, мы зададимся вопросом, каков же главный вклад его в человеческуюкультуру, то, почти не задумываясь, можем ответить: идеал всеобъемлющей любвикак основы человеческого бытия. Христианство сразу же осознало себя носителемпринципиально новой, не бывшей до того этики, нового понимания человека, егоместа в мире, новых законов человеческого бытия. Нагорная проповедь Христа строитсяна принципах снятия древней нравственности нравственностью новой, основанной напринципах любви. Новые заповеди даются чаще всего не как развитие старых, а каких отрицание, снятие. «Вы слышали, что сказано: око за око, зуб за зуб. А Яговорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати кнему и другую; и кто захочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку, отдай емуи верхнюю одежду...» (Мф 5, 38-40).

Идеал всеобъемлющей, всепронизывающей и всепро­щающей любвивозник и сформировался в позднеантичном мире, в наиболее целостном изавершенном виде в сфере религиозного сознания, ибо без освяще­ния божественнымавторитетом он практически не мог стать достоянием общественного сознаниядревнего мира и возник он как отрицание противоположного идеала. Если в Ветхомзавете главным принципом взаимодей­ствия Бога с человеком был страх, то в Новомзавете им стала любовь, не отменившая полностью «страх Божий», но подчинившаяего себе.

Само воплощение (вочеловечивание) Сына Божия, вся егодеятельность на земле, страдания и позорная смерть на кресте во искуплениегрехов человеческих были по­няты евангелистами, затем и патристикой, как акцияглубочайшей любви Бога к людям. «Ибо так возлюбил Бог мир,— пишет евангелистИоанн,— что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, непогиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судитьмир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин 3, 16—17). Сопоставляя этотудивительный акт любви Бога к людям с уровнем их сознания, апостол Павелотмечает, что человек едва ли отдаст свою жизнь за другого, разве что кто-торешит­ся пожертвовать за своего благодетеля. А «Бог Свою любовь к намдоказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим 5,8), и этим спас нас для вечной жизни. С того великого и таинствен­ного времени«любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим 5, 5) и«любовь Христова объемлет нас» (2 Кор 5, 14). Она столь велика и сильна, чтопревосходит всякое разумение (Еф 3, 19), ибо изливается не только во внешниймир, но и дейст­вует внутри самого Божества — связывает Отца и Сына.

«Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас,— взывает Иисус клюдям,—пребудьте в любви Моей» (Ин 15, 9). Сам Бог подал людям примербесконечной и спа­сительной любви, и Новый завет, а за ним и христиан­скиемыслители на протяжении всей истории христиан­ства неустанно призываютединоверцев к подражанию божественной любви. «Итак, подражайте Богу, как чадавозлюбленные, и живите в любви, как и Христос возлю­бил нас и предал Себя занас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное» (Еф 5, 1—2).

Все три синоптических Евангелия передают (хотя и несколько вразной форме) эпизод с искушением Иису­са книжником, который вопросил его онаибольшей заповеди закона и услышал в ответ; «...«возлюби Гос­пода Бога твоеговсем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим»: сия естьпервая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: «возлюби ближнего твоего,как самого себя». На этих заповедях основываются закон и пророки (Мф 22,37—40). Иисус фактически дословно повторил заповеди из Пятикнижия Моисея.Однако там они перечислены среди множества других наставлений и «уставов» инаходятся в разных книгах. Иисус же выдвигает их на первое место в качестве главныхи объединяет. Понятие же «ближнего», относив­шееся в Ветхом завете только к«сынам Израиля», он распространяет на все человечество, подведя под него в ответекнижнику презираемого иудеями самарянина (см.: Лк 10, 30—37).

В данном случае Иисус не отменяет заповеди зако­на, но,напротив, усиливает их, выдвигает на первый план и делает акцент на второй (вего исчислении) запо­веди; любви к ближнему. Главной, предельной, идеаль­ной вНовом завете также выступает заповедь любви к Богу. О ней помнят все егоавторы, ибо любовь — от Бога. Он принес ее людям, возлюбил их и страстно желаетответного чувства. Однако оно невозможно без реализации второй заповеди, безлюбви к ближнему. «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненави­дит, тотлжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога,Которого не видит?» (1 Ин 4, 20). Любовь к ближнему, то есть к каждомучеловеку, в Новом завете — необходимое условие любви к Богу, главная ступень напути к нему, и поэтому она стоит практически в центре внимания всех новозаветныхавто­ров. Апостол Павел страстно убеждает римлян; «… лю­бящий другого исполнилзакон», ибо все Христовы заповеди «заключаются в сем слове; «люби ближне­готвоего, как самого себя». Любовь не делает ближнему зла; итак любовь естьисполнение закона» (Рим 13, 8—10).

Проповедями и личнымпримером евангельский Иисус в течение всей своей земной жизни страстно внедрялв человеческие сердца идею и чувство любви к ближ­нему. И вот на последнейпрощальной беседе с учени­ками («тайной вечере») он дает им новую, болеевысокую заповедь любви, призывая сделать ее основой челове­ческихвзаимоотношений после его ухода. Подчеркивая ее значимость, Иисус триждыповторяет ее в течение беседы. «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга;как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин 13, 34); «Сия есть заповедьМоя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин 15, 12); «Сие запо­ведуювам, да любите друг друга» (Ин 15, 17). Теперь он призывает учеников, а черезних и каж­дого человека любить друг друга не только обычной человеческойлюбовью («как самого себя»), но и более высокой — божественной, какой Иисус (аравно и сам Бог, ибо: «Я в Отце, и Отец во Мне»—Ин 14, 10) возлюбил людей.Движимый этой любовью, он предал себя на позорную смерть ради спасения своихвозлюб­ленных. Эта любовь почти превышает человеческие воз­можности, и все-такиИисус верит в человека и призы­вает его к всепобеждающей жертвенной любви. «Нетбольше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин 15, 13).Сила этой любви спасает возлюбленного для вечной жизни, только она поднимаетчеловека из его рабского состояния, возносит его до высокого положения друга,достойного дружбы и любви самого Бога. Если Ветхий завет считал людей толькорабами Божьими, то «Евангелие от Иоанна» поднимает их до уровня его друзей. «Выдрузья Мои,— говорит Иисус людям,— если исполняете то, что Я заповедую вам». Азаповедует он, прежде всего, любовь друг к другу. «Я уже не называю вас рабами,ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому чтосказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин 15, 14—15).

Итак, любовь людей друг к другу способна вывести их израбского, униженного состояния, в которое ввергли их ненависть и вражда, исделать друзьями не только между собой, но и самого Бога. Так высоко человече­скаямысль еще никогда не ставила ни человека, ни его, пожалуй, самое сложное ипротиворечивое чувство — любовь. Античная философия знала два вида любви — чувственнуюлюбовь (Афродиту земную) и божествен­ный эрос (Афродиту небесную), как космическуюсилу, но практически не знала всепрощающей любви к ближ­нему, которая, похристианским представлениям, только и делает человека равным Богу.

Любовь в Новом завете понимается очень широко, и практическивсе ее аспекты освящены божественным авторитетом. Она понимается как вообщедобродетельная жизнь, как исполнение всех нравственно-этических норм,столетиями вырабатывав­шихся в древнем мире и закрепленных в Св. писании вкачестве божественных заповедей. «Любовь же состо­ит в том, чтобы мы поступалипо заповедям Его»,— утверждает апостол Иоанн (2 Ин 1, 6). Заповеди же эти,помимо главных — любви к Богу и ближнему,— вклю­чают элементарные нравственныетребования: чти отца твоего и мать твою, не убий, не прелюбодействуй, неукради, не возводи клеветы на друга, не желай имущества ближнего твоего.Соблюдающий эти заповеди и есть человек, живущий в любви. Он удостаиваетсяответного чувства самого Бога, а это — залог вечной жизни и не­скончаемого блаженства.«Если заповеди Мои соблюде­те,— обещает Иисус,— пребудете в любви Моей, как и Ясоблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви. Сие сказал Я вам, да радостьМоя в вас пребудет и ра­дость ваша будет совершенна» (Ин 15, 10—11).

Истинная любовь сопровождается радостью, духов­нымнаслаждением от всецелого единения с возлюблен­ным, полного слияния с ним вакте любви, глубинного познания его, осуществляющегося не на разумно-рассу­дочномуровне, а на каких-то иных, более высоких ду­ховных уровнях. Это знание уже несобственно чело­веческое, но божественное, ибо «кто любит Бога, тому данознание от Него» (1 Кор 8, 3).

Бог есть любовь — в этой краткой формуле глубин­ныйобщечеловеческий смысл христианства, который, увы, до сих пор остается в целомнепонятым человечеством, а отдельные представители его, постигшие этот, можетбыть величайший, идеал человеческого бытия, почитаются в нашем социумесумасшедшими, больны­ми, в лучшем случае чудаками. Яркий пример в оте­чественнойкультуре — до сих пор не отмененный об­щественный приговор позднему Гоголю, попытавшемусянапомнить человечеству и реализовать в своем творче­стве идеал христианской любви.

Взаимная и всеобъемлющая любовь возведена в Но­вом завете навысший, доступный человечеству того времени уровень совершенства — онаидентифицирована с Богом, освящена его авторитетом. Бог, согласно Ново­музавету, так любит людей, что посылает Сына своего на заклание ради их спасения.И новозаветные авторы призывают людей так же беззаветно любить друг друга. Заэто обещана и самая высокая награда — обладание самим Богом. «… Если мы любимдруг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас» (1 Ин4, 12). «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем»(1 Ин 4, 16).

Обладание же Богом, то есть полное «знание» его,приравнивает человека к Богу, делает его свободным и независимым, лишаетвсяческого страха — не только перед силами мира сего, но и перед самим Богом.Лю­бовь, как высшее состояние человеческого бытия, сни­мает «страх Божий»,предписанный человеку в его обы­денной жизни, даже страх перед днем Суда. «Влюбви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, по­тому что в страхеесть мучение; боящийся не совершен в любви» (1 Ин 4, 18).

Первые защитники и пропагандисты христианства, учившие ещево времена гонений на него со стороны римской власти, осмыслили новозаветноеучение о любви, прежде всего как наказ о гуманных отношениях между людьми, очеловечности как главном принципе социального бытия.

Опираясь на предпосылки, возникшие еще в стоическойфилософии, ранняя патристика попыталась разработать и внедрить в позднеантичноеобщество комплекс таких отношений внутри социума, который обеспечивал бы защитусвободы и достоинства человеческой лич­ности во всем ее индивидуальномсвоеобразии, в ее оригинальной самости. На смену философскому духовному эросуантичности христианство принесло интимную, глубоко человечную, сострадательнуюлюбовь к ближнему, освятив ее божественным авторитетом, божественной заповедьюи производя ее от божественной любви. Всеобъемлющая, всепроникающая любовь клюдям становится главным оружием в руках ранних христиан против всякого зла инасилия, и вся раннехристианская культура устремлена к воплощению идеаловхристианского гуманизма в жизни. Бог даровал человеку мудрость и человеколюбие,поэтому для христиан на первом месте стоит религия – «познание и почитаниеистинного Бога», но непосредственно за ней и в тесной связи с ней следуетчеловеколюбие – «милосердие, или человечность». Гуманность, милосердие,сострадание, любовь к людям – вот область чувств и нравственных принципов,открытая христианством и поставленная им в основу построения новой культуры.

Вслед за раннехристианскими мыслителями много вниманияпроблеме любви уделяли и византийские отцы церкви. Идеи человечности, гуманногоотношения к каждому конкретному человеку и для них сохраняют свою высокуюзначимость, но здесь они практически не добавляют ничего нового к идеямапологетов. Находки византийцев лежат более в сфере чисто духовного опыта,который, по их глубокому убеждению, опирающемуся на Новый завет, неосуществимбез любви. «Познание осуществляется любовью», — афористически выразил его сутькрупнейший мыслитель IVв. Григорий Нисский, и в этом направлении активно работала мысль многих византийскихбогословов и практиков «духовного делания».

Учение о божественном эросе составляло глубинные основаниявсей христианско-византийской духовности. Христианство как мировоззрение ирелигия, обращенная к самым широ­ким массам населения, избегало абстрактныхусложнен­ных форм выражения своего учения. Самые сложные духовные истины оностремилось выразить в формах, доступных пониманию каждого верующего. Осознавэрос, любовь в качестве главной творческой движущей силы универсума,византийские мыслители стремились донести эту идею до всех членов Церкви,внедряя в их сознание не ее космическое значение, а в первую очередьсоциально-личностный смысл. Ведь христианский Бог, хотя и умонепостигаем, но,прежде всего — личность, и божественный эрос проявляется для человека в формахмежличностной, индивидуальной и очень интимной любви. Познание Бога, слияние сним — это, в конечном счете, очень личный, очень интимный тайный акт, хотя готовитьсяк нему можно и нужно соборно.

Поздняя святоотеческая традиция приписывает одному изкрупнейших византийских богословов, коммента­тору «Ареопагитик» МаксимуИсповеднику (VII в.), из­дание сборника высказываний о любви, наиболее полновыражающих патриотические представления. В четырех «сотницах» афористическихсуждений, обращенных, прежде всего к возлюбленным самого Христа—мона­хам,представлены многие аспекты хрис