Реферат: Осип Мандельштам

XX век принес человеку неслыханные страдания, но и вэтих испытаниях научил его дорожить жизнью, счастьем: начинаешь ценить то, чтовырывают из рук.

            В этихобстоятельствах с новой силой проявилось подспудное, тайное, изначальноесвойство поэзии, без которого все другие теряют силу. Свойство это –способность вызывать в душе человека представление о счастье. Так устроеныстихи, такова природа стиховой речи.

            Анненский,Кузмин, Ахматова, Мандельштам вернули слову его предметное значение, а поэзии –вещность, красочность, объемность мира, его живое тепло.

            Осип ЭмильевичМандельштам  – поэт, прозаик, критик, переводчик, — творческий вклад которого вразвитие русской литературы требует внимательного историко-литературногоанализа.

            ОсипМандельштам родился в 1891 году в еврейской семье. От матери Мандельштамунаследовал, наряду с предрасположенностью к сердечным заболеваниям имузыкальностью, обостренное чувство звуков русского языка.

            Мандельштамвспоминает: “Что хотела сказать семья? Я не знаю. Она была косноязычна отрождения — а между тем у  нее было что сказать. Надо мной и над многимисовременниками тяготеет косноязычие рождения. Мы учились не говорить, алепетать — и, лишь прислушиваясь к нарастающему шуму века и выбеленные пенойего гребня, мы обрели язык.”.

            Мандельштам,будучи евреем, избирает быть русским поэтом — не просто “русскоязычным”, аименно русским. И это решение не такое само собой разумеющееся: начало века вРоссии — время бурного развития еврейской литературы, как на иврите и на идише,так, отчасти, и на русском языке. Выбор сделан Мандельштамом в пользу русскойпоэзии  и “христианской культуры”.

            Всетворчество Мандельштама можно разбить на шесть периодов:

            1908– 1911 – это «годы ученья» за границей и потом в Петербурге, стихи в традицияхсимволизма;

            1912– 1915  — Петербург, акмеизм, «вещественные» стихи, работа над «Камнем»;

            1916– 1920  — революция и гражданская война, скитания, перерастание акмеизма,выработка индивидуальной манеры;

            1921– 1925  — промежуточный период, постепенный отход от стихотворства;

            1926– 1929  — мертвая стихотворческая пауза, переводы;

            1930– 1934  — поездка в Армению, возвращение к поэзии, «московские стихи»;

            1935– 1937  — последние, «воронежские» стихи.

            Первый,наиболее ранний, этап творческой эволюции Мандельштама связан с его «учебой» усимволистов, с участием в акмеистическом движении. На этом этапе Мандельштамвыступает в рядах писателей-акмеистов. Но как же при этом очевидна его особостьв их среде! Не искавший путей к революционным кругам поэт пришел к среде, вомногом для него чужой. Вероятно, он был единственным акмеистом, который такотчетливо ощущал отсутствие контактов с «миром державным». Впоследствии, в 1931году, в стихотворении «С миром державным я был лишь ребячески связан…»Мандельштам поведал, что в годы юности он насильственно принуждал себя к«ассимиляции» в чужеродном литературном кругу, слитом с миром, который не далМандельштаму реальных духовных ценностей:

И ни крупицей души я ему не обязан,

                                    Какя ни мучал себя по чужому подобью.

            Враннем стихотворении «Воздух пасмурный влажен и гулок…» прямо сказано оботчужденности, разобществленности, гнетущей многих людей в «равнодушнойотчизне», — царской России:

 

                                    Яучаствую в сумрачной жизни,

                                    Гдеодин к одному одинок!

            Это осознание социального одиночествапорождало у Мандельштама глубоко индивидуалистические настроения, приводило егок поискам «тихой свободы» в индивидуалистическом бытии, к иллюзорной концепциисамоотграничения человека от общества:

                                    Недоволенстою и тих

                                    Я– создатель миров моих

                                                                        («Истончаетсятонкий тлен…»)

            Мандельштам– искренний лирик и искусный мастер -  находит здесь чрезвычайно точные слова,определяющие его состояние: да, он и недоволен, но и тих, смиренен и смирен,его воображение рисует ему некий иллюзорный, сфантазированный мир покоя ипримирения. Но реальный мир бередит его душу, ранит сердце, тревожит ум ичувства. И отсюда в его стихах столь широко «разлившиеся» по их строкам мотивынедовольства действительностью и собой.

            Вэтом «отрицании жизни», в этом «самоуничижении» и «самобичевании» есть ураннего Мандельштама нечто роднящее его с ранними символистами. С раннимисимволистами юного Осипа Мандельштама сближает и ощущение катастрофичностисовременного мира, выраженное в образах бездны, пропасти, обступающей егопустоты. Однако, в отличие от символистов, Мандельштам не придает этим образам никакихдвусмысленных, многосмысленных, мистических значений. Он выражает мысль,чувство, настроение в «однозначащих» образах и сравнениях, в точных словах,приобретающих иной раз характер определений. Его поэтический мир – вещный,предметный, порою «кукольный». В этом нельзя не почувствовать влияния техтребований, которые в поисках «преодоления символизма» выдвинулипредакмеистские и акмеистские теоретики и поэты, — требований «прекраснойясности» (М.Кузмин), предметности деталей, вещности образов (С.Городецкий).

            Втаких строках, как:

                                    Немногокрасного вина,

                                    Немногосолнечного мая, -

                                    И,тоненький бисквит ломая,

                                    Тончайшихпальцев белизна, -

                                                            («Невыразимаяпечаль…»)

Мандельштамнеобычайно близок к М.Кузмину, к красочности и конкретности деталей в егостихах.

            Быловремя, — годы 1912-1916, — когда  Мандельштама воспринимали как «правоверного»акмеиста. Поэт в ту пору сам содействовал такому восприятию его литературнойпозиции и творчества, вел себя как дисциплинированный член объединения. Но насамом деле он разделял далеко не все принципы, заявленные акмеистами в ихдекорациях. Весьма отчетливо можно увидеть различия между ним и таким поэтомакмеизма, каким был Н.Гумилев, сопоставив творчество обоих поэтов. Мандельштамубыли чужды подчеркнутый аристократизм Гумилева, его антигуманистические идеи,холодность, бездушный рационализм ряда его произведений. Не только политически– в отношении к войне, революции – Мандельштам разошелся с Гумилевым, но итворчески. Как известно, Гумилев, претендовавший на преодоление символизма, егофилософии и поэтики, капитулировал перед ним, вернулся к символическомумистицизму и социальному пессимизму. Развитие Мандельштама было иным,противоположным: религиозность и мистика никогда не были ему свойственны, путь егоэволюции был путем преодоления пессимистического мироотношения.

            Литературныеисточники поэзии Мандельштама коренятся в русской поэзии XIXвека, у Пушкина, Батюшкова, Баратынского, Тютчева.

            КультПушкина начинается в творчестве Мандельштама уже на страницах книги «Камень».Петербургская тема у него овеяна «дыханием» пушкинского «Медного всадника»: тути преклонение перед гением Петра, тут и образ пушкинского Евгения, резкопротивопоставленный «миру державному», образу предреволюционного, буржуазно-дворянскогоПетербурга:

                                    Летитв туман моторов вереница,

                                    Самолюбивый,скромный пешеход,

                                    ЧудакЕвгений, бедности стыдится,

                                    Бензинвдыхает и судьбу клянет!

                                                            («Петербургскиестрофы»)

            Тютчевтакже один из любимых русских поэтов Мандельштама, один из его учителей. Водной из своих ранних статей «Утро акмеизма» автор «Камня» прямо указывал нато, что заголовок его первой книги вызван к жизни тютчевским воздействием.«…Камень Тютчева, что, «с горы скатившись, лег в долине, сорвавшись сам собойили низвергнут рукой»- есть слово»,- написал Мандельштам.

            Поэт,влюбленный в отечественную историю и в родной русский язык, Осип Мандельштам,подобно своим великим учителям, был отличным знатоком и приемником ряда лучшихтрадиций мировой литературы. Он хорошо знал и любил античную мифологию и щедропользовался ее мотивами и образами, знал и любил поэтов античных времен –Гомера, Гесиода, Овидия, Катулла.    

            В 1915 и в 1916 годах в поэзии ОсипаМандельштама появились отчетливые антицаристские и антивоенные мотивы. Цензуране дала поэту обнародовать стихотворение 1915 года «Дворцовая площадь», вкотором она с полным основанием усмотрело вызов Зимнему дворцу, двуглавомуорлу. В 1916 году поэт написал два антивоенных стихотворения, одно из которыхпоявилось в печати только в 1918 году. Это стихотворение «Собирались эллинывойною…» направленно против коварной, захватнической политики Великобритании.Другое антивоенное произведение – «Зверинец» — вышло в свет после революции, в1917 году. Прозвучавшее в нем требование мира, выражало настроение широкихнародных масс, как и призыв к обузданию правительств воюющих стран.

            Такеще в канун революции в творчество Осипа Мандельштама вошла социальная тема,решаемая на основе общедемократических убеждений и настроений. Ненависть к«миру державному», к аристократии, к военщине сочеталась в сознании поэта сненавистью к буржуазным правительствам ряда воюющих европейских стран и котечественной буржуазии. Именно поэтому Мандельштам иронически отнесся кдеятелям Временного правительства, к этим врагам мира, стоявшим за продолжениевойны «до победного конца».

            Историческийопыт военных лет, воспринятый отзывчивым сердцем поэта, подготовил Мандельштамак политическому разрыву со старым миром и принятию Октября. При этом возникшееу поэта отвращение к сердечно-холодной интеллектуальной элите, к снобизму такжесодействовало его отходу от акмеистической группы. Литераторы из «Цеха поэтов»стали ему духовно чуждыми. Нравственно опустошенные эстеты вызывали у негораздражение и негодование.

            «Октябрьскаяреволюция не могла не повлиять на мою работу, так как отняла у меня«биографию», ощущение личной значимости. Я благодарен ей за то, что она разнавсегда положила конец духовной обеспеченности и существованию на культурнуюренту… Чувствую себя должником революции…»,- писал Мандельштам в 1928 году.

            Всенаписанное поэтом в этих строках было сказано с полной, с предельнойискренностью. Мандельштам действительно тяготился «биографией» — традициямисемейной среды, которые были ему чужды. Революция помогла рубить путы,сковывающие его духовные порывы. В отказе от ощущения личной значимости было несамоуничижение, а то духовное самочувствие, которое было свойственно рядуписателей-интеллигентов (Брюсову, Блоку и др.) и выражало готовность пожертвоватьличными интересами во имя общего блага.

            Такогорода настроения выразились на страницах второй книги поэта – сборника «Tristia»,- в стихах, написанных в период революции и гражданской войны.

            Книга«Tristia» представляет по сравнению с книгой «Камень»принципиально новый этап эстетического развития Мандельштама. Структура егостихотворений по-прежнему архитекторична, но прообразы его «архитектуры» лежаттеперь не в средневековой готике, а в древнеримском зодчестве, вэллинистическом зодчестве. Эту особенность являют и самые мотивы многих стихов,мотивы обращений к культурам античной Греции и древнего Рима, к поискамотражения эллинистических традиций в Тавриде, в Крыму.  

            Стихотворения,вошедшие в сборник «Tristia», подчеркнуто классицистичны, иные из них даже своимиразмерами, своей поэтической «поступью»: «Золотистого меда струя из бутылкитекла…», «Сестры – тяжесть и нежность, одинаковы ваши приметы…».

            В«Камне» человек нередко представал игрушкой рока, судьбы, «ненастоящим»,жертвой всепоглощающей пустоты. В «Tristia» человек – центрвселенной, труженик, созидатель. Небольшое, восьмистрочное, стихотворение сприсущей Мандельштаму точностью слов — «определений» выражает гуманистическиеосновы его миропонимания:

                        Пустьимена цветущих городов

                        Ласкаютслух значительностью бренной.

                        Негород Рим живет среди веков,

                        Аместо человека во вселенной.

                        Имовладеть пытаются цари,

                        Священникиоправдывают войны,

                        Ибез него презрения достойны,

                        Какжалкий сор, дома и алтари.

            Этимпреклонением перед человеком, верой в него, любовью к нему проникнуты и стихи оПетербурге, созданные в годы гражданской войны. Стихи эти трагичны, Петербург –Петроград – Петрополь казался Мандельштаму умирающим городом, гибнущим «впрекрасной нищете». И уже не слова – «определения», а слова – метафоры выразилина сей раз мандельштамовскую веру в человека, бессмертного, как природа:

                        Всепоют блаженных жен родные очи,

                        Всецветут бессмертные цветы.

                                    («ВПетербурге мы сойдемся снова…»)

            Любовнаятема занимает небольшое место в лирике Мандельштама. Но и она в «Tristia»существенно иная, нежели в «Камне». Если в «Камне» любимой исполнен печали,удаленности от мира, бесплотности (стихотворение «Нежнее нежного…»), то в «Tristia»он земной, плотский, и сама любовь, — хотя и мучительная, трагичная, — земная,плотская (стихотворение «Я наравне с другими…»).

            ОсипМандельштам прошел определенный путь развития от «Камня» до «Tristia»,он принял революцию, приветствовал новую современность, но, будучи воспитан втрадициях идеалистической философии истории, не постиг ее социалистическогосодержания и характера, и это, безусловно, стало помехой к тому, чтобы открытьстраницы своих произведений новым темам и новым образам, рождаемым новойэпохой.

            Междутем революционная современность все более властно входила в жизнь страны инарода. Осип Мандельштам,  несомненно, чувствовал, что его поэзия, искренняя иэмоциональная, нередко оказывается в стороне от современности. Все больше ибольше стал он задумываться над возможностями и путями преодоления известнойотчужденности его поэзии от современной жизни. Нет сомнения в том, что онсерьезно думал и относительно собственного духовного роста, но этот росттормозился пережитками общедемократических представлений и иллюзий, преодолениекоторых все еще не давалось поэту с должной полнотой и основательностью. Думалон и о языковой «перестройке» своей лирики, о возможностях и путях обновленияязыка.

            Стихипервой половины двадцатых годов отмечены стремлением к «опрощению» языка, к«обмирщению» слова, — по языку, образности, жанровым особенностям ипоэтическому строю они существенно отличаются от стихов сборника «Tristia».Обновление языка шло у Мандельштама в различных направлениях – к предельнойпростоте, к поистине прекрасной ясности и к неожиданным, «небывалым»,усложненным сравнениям и метафорическим конструкциям.

            Итак,большая простота и ясность, простота простейшего повествования, песенки,романса:

 

                        Сегодняночью, не солгу,

                        Попояс в тающем снегу

Я шел с чужого полустанка,          

Гляжу – изба, вошел в сенцы  -

Чай с солью пили чернецы,

И с ними балует цыганка.

 

            Мандельштам– поэт с обостренным интересом к истории, к историческим параллелям, состремлением мыслить широкими историческими обобщениями – пору напряженно думаето прошлом, о современности, о будущем, о связях прошедшего с грядущим, оботношении современности к минувшему и к исторической перспективе.

            Враздумьях о современности у Мандельштама – поэта выступает впервые стольотчетливо «сформулированная» тема острых идейных конфликтов. Встихотворении       «1 января 1924» она предстает в форме сильного,драматичного конфликта. Поэт ощущает себя пленником умирающего XIXвека, его «больным сыном» с твердеющим в крови «известковым слоем». Ончувствует себя потерянным в современности, вскормившей его – своего ныне«стареющего сына»:

                        Оглиняная жизнь! О умиранье века!

                        Боюсь,лишь тот поймет тебя,

                        Вком беспомощная улыбка человека,

                        Которыйпотерял себя.

            ОднакоМандельштам не хотел сдаваться «власти преданья», подчиниться давлению прошлого.Он противопоставляет этой роковой власти, этому тяжелому давлению голос совестии верность присяге, которую он дал победившему в революции новому миру:

                        Мнехочется бежать от моего порога.

                        Куда?На улице темно,

                        И,словно сыплют соль мощеною дорогой,

                        Белеетсовесть предо мной.

 

            Назаре нового десятилетия, тридцатых годов, Мандельштам ринулся в жизнь. Онсовершил чрезвычайно важное для него путешествие в Армению, которое дало в еготворчестве обильный «урожай» — поэтический и прозаический. Появились циклстихов об Армении, очерковая повесть «Путешествие в Армению». Произведения этистали большими удачами писателя, они и по сие время читаются с любовнымвниманием.

            Многоевзволновало в Армении поэта – ее история, ее древняя культура, ее краски и еекамни. Но больше всего обрадовали его встречи с людьми, с народом молодойсоветской республики.

            Мандельштамне лукавил, никогда и ни в чем. Его поэзия все больше, все откровеннее выражаласостояние его духовного мира. И она говорила о том, что прилив бодрости,испытанный им в Армении, был именно приливом. Но довольно скоро волна бодрыхчувств пошла на спад, и поэт снова погрузился в мучительные, нервическиераздумья о своем отношении к современности, к новому веку.

            Приездв Ленинград в конце 1930 года, — приезд в город его детства и юности, в городреволюции – вызвал у поэта очень разные стихи: и ясные, просветленные, игорькие, скорбные. Тема расчета с прошлым сильно прозвучала в стихотворении «Смиром державным я был лишь ребячески связан…». Но еще несколькими неделямиранее Мандельштам написал стихотворение «Я вернулся в мой город, знакомый дослез…», где выражено ощущение трагической связи с прошлым – связи эмоциональнойпамяти, где  не оставалось места для восприятия нового, современного.

Поэзия Мандельштама становится в начале 30-х годовпоэзией вызова, гнева, негодования:

 

                       Пора вам знать, я тоже современник,

                       Я человек эпохи Москвошвея, -

Смотри, как на мне топорщится пиджак,

                       Как я ступать и говорить умею!

                       Попробуйте меня от века оторвать, -

                       Ручаюсь вам — себе свернете шею!

В середине 1931 года в стихотворении «Полночь вМоскве…» Мандельштам снова продолжает разговор с эпохой. Он снова борется смыслью о том, что может быть не понят новым веком. Он пишет о верностидемократическим традициям.

                        Чур! Не просить, нежаловаться, цыц!

                        Не хныкать!

                                                Длятого ли разночинцы

                        Рассохлые топтали сапоги,

                                                Чтоб ятеперь их предал?

 

В ноябре 1933 года Мандельштамом были написаны стихипротив Сталина

                       Мы живем, под собою не чуя страны,

                       Наши речи за десять шагов не слышны,

                       А где хватит на полразговорца,

                       Там припомнят  кремлевского горца...

            Всвоих воспоминаниях о поэте Мандельштаме Анна Андреевна Ахматова привелазнаменательную фразу, произнесенную им в Москве в начале 1934 года: «Стихисейчас должны быть гражданскими» и прочел ей свое «крамольное» стихотворение оСталине – «Мы живем, под собою не чуя страны…».

            13 мая 1934 года Мандельштам был арестован ивыслан в Чердынь. Арест очень тяжело сказался на Мандельштаме, временами у негонаступало помрачение сознания. Не признавая и все же каждодневно ощущая себя“тенью”, изверженной  из мира людей, поэт проходит через свое последнееискушение:  поддаться иллюзорному соблазну вернуться в жизнь. Так возникает“Ода Сталину”. И все-таки работа над “Одой” не могла не быть помрачением ума исаморазрушением гения.

            Стихотворение «Если б меня наши враги взяли…»было так же задумано во славу Сталина под влиянием все туже затягивающейсяпетли вокруг шеи еще живого поэта. Однако, предполагая сочинить нечто вродехвалебной оды, Мандельштам увлекся силой сопротивления и написал торжественнуюклятву во имя Поэзии и народной Правды. И только финал выглядит в этомконтексте пристегнутым и фальшивым добавлением:

                        Еслиб меня наши враги взяли

                        Иперестали со мной говорить люди,

                        Еслиб лишили меня всего в мире,

                        Правадышать и открывать двери

                        Иутверждать, что бытие будет,

                        Ичто народ, как судия, судит;

                        Еслиб меня смели держать зверем,

                        Пищумою на пол кидать стали б,

                        Яне смолчу, не заглушу боли,

                        Ираскачав колокол стен голый,

                        Иразбудив вражеской тьмы угол,

                        Язапрягу десять волов в голос

                        Иповеду руку во тьме плугом,

                        Ив океан братских очей сжатый,

                        Яупаду тяжестью всей жатвы,

                        Сжатостьювсей рвущейся вдаль клятвы,

                        Ив глубине сторожевой ночи

                        Чернорабочиевспыхнут земли очи.

                        Ипромелькнет пламенных лет стая,

                        Прошелеститспелой грозой Ленин,

                        Ина земле, что избежит тленья,

                        Будетбудить разум и жизнь Сталин.

            Наперекорпостоянной  житейской неустроенности, наперекор все развивавшейся нервнойболезни, продолжался идейно-эстетический рост поэта. Накапливались мысли,чувства, образы, выражавшие не только решимость Мандельштама дружить с веком,но и его реальную, неразрывную духовную связь с ним.

            Такназываемые «воронежские тетради» (1935-1937) – безусловно, крупное поэтическоеявление.  Несмотря на незавершенность, фрагментарность ряда стихотворений,«тетради» представляют нам высокие образцы проникновенной патриотическойлирики. Многие из тех благородных мыслей и чувств, которые накапливались иросли в сознании и сердце Мандельштама, получили свое поэтическое воплощение встроках «воронежских тетрадей», остававшихся долгое время, до 60-х годов,неизвестными советским читателям.

            В воронежских стихах господствуют мотивыисповедальные, мотивы самораскрытия духовного мира поэта. Но при этомзначительно шире, чем прежде, предстают в них черты эпические, черты обликасовременности, освещенные авторским отношением.

            Насколькочетче, определеннее, политически конкретнее стали лирические признания поэта:

                        Ядолжен жить, дыша и большевея…

                                                                        («Стансы»)

 

            Передлицом обрушившихся на него бед больной поэт сохраняет силу и мужество, чтобы втех же «Стансах» заявить:

 

                        Ине ограблен я, и не надломлен,

                        Нотолько что всего переогромлен.

                        Как«Слово о полку», струна моя туга…

            Вмарте 1937 года, больной, предчувствующий скорую смерть, поэт писал о своейдружбе с жизнью, о своей преданности людям:

                        Икогда я умру, отслуживши,

                        Всехживущих прижизненный друг,

                        Чтобраздался и шире и выше

                        Откликнеба во всю мою грудь!

                                                            («Заблудился я внебе, — что делать?..»)                 

2 мая 1938 года повторныйарест. В лагере под Владивостоком 27 декабря 1938 года Осип Мандельштам умер.Все было кончено.

Эпоха, век ждали от Осипа Мандельштама большего, чемон сделал, — он знал об этом, знал и мучался этим. Он не сумел быстрорасстаться со всеми «родимыми пятнами» прошлого. Но все, что было им написано,все было создано честно,  убежденно, искренне, талантливо. Все было  написаноумным, трепетным, ищущим мастером.        

 

           

                        СПИСОКИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1.М.Л.Гаспаров «Эволюция Метрики Мандельштама».

2.Э.Г. Герштейн «О гражданской поэзии Мандельштама».

3.АлександрКушнер «Выпрямительный вздох».

4.АлександрДымшиц «Заметки о творчестве О.Мандельштама».

еще рефераты
Еще работы по биографии