Виктор Гусев: "Я обеими руками за перемены!"

Виктор Гусев: Я всегда стремился попасть в спортивную редакцию, но очень долго не было места. Работал в ТАСС, меня послали в спасательную экспедицию в Антарктиду на борту ледокола "Владивосток", а когда я вернулся и получил всякие награды, мне сказали: "Проси чего хочешь!". Планировалось, что я поеду корреспондентом в Лондон, но я попросил места в спортивной редакции. В 1992 г. на зимних олимпийских играх в Альбервиле во Франции (а я уже был спортивным журналистом), ко мне подошли телевизионщики с предложением вести еженедельную программу "Спорт-Уикенд". Тогда на телевидении было время перемен, уходили комментаторы и обозреватели старой волны, появлялось много всяких самостоятельных программ. Я стал ведущим и фактически сразу же мне предложили комментировать футбольные матчи. С "Первым каналом" сотрудничаю с 1992 г., а в штате работаю с 1997. И если бы мне не предложили работу на канале, я наверно так и продолжал бы работать в газете и журнале - параллельно был главным редактором футбольного журнала и особо о телевидении не думал. Первые годы TV для меня было как нечто вспомогательное, потому что были другие, более серьезные, как мне казалось, дела в спортивной журналистике. Ведение программы раз в неделю воспринималось мной как хобби. А когда я начал комментировать матчи, у меня произошла переоценка. Матч – это твои полтора часа, где ты - царь и бог.

"Y": В чем заключается работа комментатора?

В.Г: Когда меня спрашивают о главном качестве комментатора, я отвечаю: "Хорошее зрение". Многие переспрашивают: "Что, что? Своя точка зрения?"… Комментатору нужно именно хорошее зрение для того, чтобы увидеть все, что происходит на поле. Когда ты сидишь в комментаторской кабине "Лужников", то смотришь на все происходящее практически с высоты птичьего полета. Есть конечно маленький монитор, но на нем та же картинка, которую видит зритель. А ты комментируешь происходящее на поле, иногда сверяясь с монитором, лишь для того чтобы знать, что в данный момент показывают зрителю. Комментатору не всегда видны номера и фамилии игроков, и ты должен угадывать всех, так что приходится это делать даже по прическе. Я не знаю у какого телевизора сидит тот или иной зритель - может у маленького телевизора с плохим изображением из-за слабого приема сигнала – поэтому моя задача сделать так, чтобы каждый себя чувствовал так, как будто он находится в самой лучшей ложе на стадионе. Для этого зрителю все время нужно знать кто с мячом. Потом на это можно накладывать все что угодно – рассуждения, анализ, какие-то шутки. Ты должен быть в курсе того, что происходит на скамейке запасных, что учудили зрители, кто готовиться выйти на поле, как ведет себя тренер, следить сколько минут добавлено к первому тайму. Должен всему уделить внимание, ничего нельзя упускать.

"Y": Но ведь это безумная нагрузка! Как Вам удается выхватывать важнейшие моменты происходящего, постоянно держать руку на пульсе?

B.Г:В работе мне очень помогает мои навыки работы синхронным переводчиком: Ты слушаешь выступающего, автоматически переводишь и в этот момент слушаешь уже другую фразу. Это целая система и нас учили этому в институте. Есть так называемый "принцип подводной лодки", где ты "всплываешь, хватаешь и снова опускаешься на дно". Эти знания мне очень помогли. Я до сих пор продолжаю заниматься синхронным переводом - два раза в год езжу на конгресс Международной Федерации хоккея.

"Y": Виктор, в "прямой эфир" Вы выходите в костюме, бывали ли случаи, когда Вам приходилось отступать от жестких телевизионных правил?

B.Г:Единственный раз в моей жизни я вышел в "Новостях" в рубашке и галстуке, без пиджака. А это вообще-то не принято. Я разрывался тогда между футбольной и новостной программой, и свой пиджак оставил в кабинете программы "Передача о футболе". Запер кабинет и мы пошли на другой этаж. Я спокоен, минута до эфира, мне нужно пройти из офиса в студию, иду, открываю шкаф и понимаю, что пиджак остался висеть внизу. Спуститься я уже не успеваю. Бросаю ключи редактору, он бежит вниз, а я сажусь в студию. И вот уже идет отсчет: "Три секунды…. Две секунды"… тут редактор появляется в дверях студии с моим пиджаком в руках и показывает мне, что сейчас его бросит. Я понимаю, что если он бросит, то в момент выхода в эфир я буду как раз надевать этот несчастный пиджак. На последней секунде перед командой "Мотор!" он его все-таки бросает, я его ловлю и кидаю под стол. Времени надеть просто не было. Это был единственный раз, когда я вел программу с пиджаком под столом. Если бы зрители видели эту картину сзади, было бы очень смешно.

"Y": От руководства не влетело?

B.Г:Нет, это совпало с тем, что было лето, и была не девятичасовая программа "Время", а какой-то Yтренний эфир "Новостей". На самом деле, хотя костюм и выдают полностью, чаще выходишь в своих джинсах и пиджаке от костюма. Потом рубашка может быть своя… Хотя уже забываешь что свое, а что не свое, потому что все вещи тебе отдают навсегда и они становятся твоими, ничего сдавать после эфира не нужно. Есть легенда, что Михаил Осокин выходит в шортах, шлепанцах и в пиджаке, у меня пока до этого дело не доходило.

"Y": Работа любого журналиста предполагает просмотр целого вороха публикаций на данную тему.

B.Г:Да, я читаю все то, что пишется о футболе и поэтому очень мало времени остается на обычную литературу. Я скупаю все газеты, журналы и читаю, читаю, читаю…. Ведь в каждой газете можно встретить что-то интересное, за что можно зацепиться и использовать в репортаже. В последнее время намного меньше читаю, нежели читал раньше. Я запоем читал в детстве и я очень хорошо знаю всю детскую литературу. Мне было легко с моими девочками и надеюсь, что также легко будет и с сыном.

"Y": Удается ли уделять достаточное внимание семье?

B.Г:Сейчас достаточно сложный период, потому что маленький Миша требует очень много внимания. Он начинает ходить и, естественно, хочет, чтобы им постоянно занимались. Нужно помогать Ольге и чаще бывать дома, я очень стараюсь, но у меня не очень получается уделять столько внимания семье, сколько хотелось бы. И это притом, что сейчас нет "Передачи о футболе" и вся моя работа формируется из каких-то выходов раз в неделю в новостях, а также репортажей, комментариев. Но все равно я живу в очень рваном ритме – Екатеринбург, Питер, Швейцария…. И это очень не просто.

"Y": Старшая дочь пошла по Вашим стопам – поступила на факультет иностранных языков.

B.Г: Юля выиграла Олимпиаду по французскому языку и поэтому ей сразу поставили по этому предмету 10 баллов. Все остальные экзамены она сдала очень хорошо. Юля знает французский и английский язык, сейчас еще учит испанский. Нина примерно такой же направленности. Сейчас учится в десятом классе, осталось отучиться одиннадцатый и здесь очень сложный момент. Я думаю, что если бы не было таких увлечений у старшей дочери, то может быть младшая выбрала что-то подобное. Но теперь идти по тому же пути, это все равно, что донашивать старые вещи с плеча старшей сестры. Видимо Нине это так надоело, что она не хочет идти в тот же институт да еще на тот же факультет…. Хотя она тоже знает английский и французский, плюс еще стала сама заниматься итальянским. У Нины явные дизайнерские наклонности, но там другая проблема - во всех училищах нужно уметь классически рисовать. У нее нет классической школы, но она делает какие-то аппликации, картины. Пока она пытается определиться, но уже ясно, что у нее преобладает гуманитарный уклон. У девочки очень развитое воображение. У нас была старая дача, дом старый и там были крысы. И вот мы слышим крик Нины: "Мама, папа! Мама, папа! Кенгуру!". Заходим и видим сидящую на задних лапах крысу. А девочка видит вместо нее кенгуру!

"Y": А как складываются у Вас отношения с животными?

B.Г: У меня в детстве всегда были какие-то животные – ежи, кролики, хомяки, морские свинки, собаки и кошки. Сейчас у нас живет бернская овчарка Баффи, ей уже восемь лет. Такая огромная, мохнатая. И еще у нас черный кот, которому примерно лет семнадцать, а у нас он живет уже четырнадцать лет. Была такая история. Я сидел в гостях у моего друга Сергея Старикова, известного хоккеиста, двукратного олимпийского чемпиона, который в свое время уехал вместе с Фетисовым играть в НХЛ. Мы отмечали день рождения Сергея и вдруг раздался стук в дверь. Встревоженные соседи сказали, что в соседней квартире умерла женщина и у нее вообще нет родственников. Остался только кот, который сидит и мяукает. И никто не знал что с ним делать. Этот кот так выглядывал на меня из темноты – совершенно черный, тела не было видно вообще и только желтые глаза, как в рок-опере "Cats". Я его взял и привез домой. Еще Нина совсем маленькая была…. И вот, открывается дверь, она смотрит на нас с котом и кричит: "Мама, папа лемура принес!".

"Y": Виктор, все-таки, на художественную литературу время бывает? Каковы Ваши пристрастия?

B.Г: Раньше я очень любил социально-политическую фантастику. Может быть потому, что нам этого не хватало. В то время нельзя было прямо писать о каких-то вещах, и фантастам приходилось выдумывать образ вымышленного общества, бороться на страницах своих произведений с той же диктатурой. Но было очень интересно находить эту фигу в кармане. Мне нравится читать воспоминания, связанные с какой-то частью моей жизни. Когда я в первый раз прочел "Мастер и Маргариту" Булгакова, мне дико понравилась та часть, в которой идет повествование о похождениях Воланда в Москве. А вот библейская часть книги осталась для меня непонятной. И только потом, уже в относительно сознательном возрасте, я все равно прочел всю книгу еще раз и понял, что как раз весь смысл заложен во второй части, а точнее даже в сочетании этих двух частей. Эта книга великая. Рукописи не горят! Я очень люблю поэзию – Бродского, Маяковского, Хлебникова. В их произведениях идет совершенно безудержная игра словами. Мне нравится читать воспоминания, связанные с какой-то частью моей жизни. Было интересно прочитать автобиографическую книгу Андрея Макаревича, ведь мы с ним учились в одной школе. Потом прочитал Евгения Рубина - до отъезда на запад он писал о хоккее в "Советском спорте". Эти воспоминания имеют прямое отношение к той жизни, которой я жил.

"Y": А Вы как жили?

B.Г: Меня же совершенно не устраивали принципы мира, в котором я прожил большую часть своей жизни, так что я обеими руками за перемены. Мы - за исключением диссидентов, которые выходили на красную площадь - были вынуждены принимать все правила игры, и протестовать режиму сидя на кухне. Страшно подумать, что можно было прожить так всю жизнь. И меня радует то, что мои дети проживут большую часть своей жизни в другом, измененном обществе - более логичном и более правильном. Мой герой - Горбачев. Многие его критикуют, подвергают осмеянию, но мне в то время было легче представить посадку на Марс чем, то что упадет Берлинская стена. Я понимал все неестественность ситуации, когда люди одной нации разделены искусственной стеной. Одни могли путешествовать, а других не пускали, потому что боялись, что они останутся по ту сторону стены. Хотя все это прикрывалось разговорами о каких-то шпионах и вражеских разведках. Это было противоестественно, но я думал, что эта ситуация никогда не измениться. К счастью все изменилось и я рад, что все это произошло за время моей жизни.

"Y": Но сегодняшняя Россия отличается тем, что существует безумная пропасть между олигархами и "средним классом".

B.Г: То с чем сегодня сталкивается Россия, я могу охарактеризовать как трудности переходного периода, которые должны пройти сами собой. Мы сейчас переживаем период Америки тридцатых годов. В то время у них появлялись их первые олигархи, которые потом превратились в благополучных и благопристойных Рокфеллеров. Здесь не нужно переворотов и революций, просто должно пройти время. Понятно, что жизнь очень коротка и есть большая группа людей, тех же пенсионеров, которые не доживут до того времени, когда все будет нормально. Так получилось, что большая часть их жизни приходится на это нелегкое время. Мне их очень жалко, но тут ничего не поделаешь. Наверно государство, зная это, должно заботиться о них с большей активностью. Но все равно сделать их жизнь радужной и прекрасной, равно как и обещать им светлое будущее – это просто бессмыслица и издевательство.

"Y": Вы участвовали в проекте "Первого канала" "Последний герой". Тяжело было выжить в предложенных условиях?

B.Г: Мы не были к этому готовы, настраивались на то, что нас будут все-таки подкармливать, и будут какие-то постановочные моменты. Причем, нам очень хитро отвечали на все вопросы: "Не волнуйтесь, все будет хорошо!". Нам ничего конкретного не говорили. Действительно была серьезная психологическая и физическая нагрузка. Мне кажется, что в идеале должен был быть некий остров и гора, на вершине которой стоят пальмы, растут бананы. Или нужно было бы построить лодку и доплыть до роскошного острова, на котором была бы еда. Но ничего подобного не было. Был пустой, брошенный всеми островок, а с двух сторон скалы.

"Y": Сложно?

B.Г: Меня часто спрашивают: "Там были такие сложные испытания, бытовые неурядицы и разные неудобства, очень тяжело? Как ты там обходился без еды?". Так вот, отсутствие еды у меня стояло на третьем месте, на втором – бытовая неустроенность. Все время в подобие спального мешка забивался какой-то песок. Укусы, воспаления, порезы – но и это не самое главное. Для меня самым тяжелым испытанием было отсутствие информации. Каждый день было ощущение, что ты пропускаешь что-то важное, значительное.

Беседу вела Наталия КАЗАНОВА