АРХИВ ПЕТЕРБУРГСКОЙ РУСИСТИКИ

Михаил Васильевич Ломоносов (1711–1765): Дополнительные материалы


Евтюхин В. Б. "Российская Грамматика" М. В. Ломоносова

«Российская грамматика» — одно из главных филологических сочинений М. В. Ломоносова и одно из важнейших по значимости в истории русской филологии. Первая печатная (типографски изданная) русская научная грамматика на родном языке. Ломоносов начал работать над «Российской грамматикой» в 1749 г. 20 сентября (по ст. стилю) 1755 г. Ломоносов преподнёс перебеленную рукопись РГ великому князю Павлу Петровичу. Из печати книга (тираж — 1200 экз.) вышла в январе 1757 г. На титульном листе 1-го изд. указан не год выхода «Российской грамматики» в свет, а 1755 г. Аналогично — 1755 годом — помечены и все последующие издания «Российской грамматики» XVIII в.: 2-е изд.(1765), 3-е (1771), 4-е (1777), 5-е (1784). В 1764 г. в Петербурге «Российская грамматика» вышла в переводе на немецкий язык.

«Российская грамматика» состоит из шести «наставлений». Наставления разделены на главы, главы — на параграфы. Наставление первое («О человеческом слове вообще») посвящено общим вопросам грамматики «вообще» и русской грамматики в частности. Согласно Ломоносову, язык человеку дарован Творцом. Язык — «первейшее» проявление человека как существа разумного. Основные функции языка — коммуникативная и когнитивная (как следствие того, что язык — проявление разума). Из всех возможных способов передачи информации (жест и пр.) наиболее совершенным является тот, что связан со звуком: «Но коль велика творческая премудрость: одарил нас словом, одарил слухом. Определенные к ним члены коль хитро устроены, невозможно и помыслить без удивления о неизреченном разуме, без глубочайшего благоговения и благодарения к щедроте всевышнего строителя мира». Рассматривая свойства звука (любого, а не только звука человеческой речи), Ломоносов говорит, что они зависят от «выходки», «напряжения» «протяжения» и «образования». Звук человеческой речи есть «неразделимая часть слова». При том, что толкование звука речи сходно с современной интерпретацией фонемы (нечленимая единица языка) и при том, что, по Ломоносову, «неразделимые части слова изображаются» буквами, специальных терминов, которые различали бы понятие звука и буквы, в «Российской грамматике» нет. Звуки и собственно буквы равно именуются буквами, что иногда дает результатом фактическое смешение звуков и букв. Перечислив органы речи, Ломоносов указывает, что «движения органов суть двояки» и это приводит к различению гласных и согласных звуков. Анализируются особенности гласных и согласных звуков и предлагаются их классификации. Гласные разделяются на «тонкие» (или «острые»): я,ѣ, и, i^о, ю и «дебелые», (или «тупые»): а, е, ы, о, у. Согласные распадаются на губные: б, в, м, п, ф, зубные: ж, з, с, ш, язычные: д, л, н, р, т, ц, ч, поднебные: г1 (в слове глаз), к, гортанные: г2 (в слове благо), х. Кроме того, согласные подразделены (по терминологии того времени) на «твердые» (п, ф, с, ш, р, т, ц, ч, к, х) и «мягкие» (б, в, м, ж, з, д, л, н, г1, г2). Это противопоставление полностью соответствует современному разбиению согласных по глухости / звонкости (за исключением р, отнесенного Ломоносовым к «твердым»). Гласные являются организующим центром «складов» (слогов). Склад может состоять из одной гласной («буквы»), одной гласной и одного или нескольких согласных (зе-мля). Слоги русского языка бывают ударными и безударными. Склад «составляет нередко целое речение»: я, и, ты.

Рассмотрены общие вопросы классификации «знаменательных [т.е. «знаменующих», обозначающих что-то] частей слова» (частей речи) и семантические, морфологические и синтаксические свойства последних. Знаменательных частей слова 8: имя, местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междуметие. Причастие интерпретируется как отдельная часть речи: служит «для сокращения соединением имени и глагола в одно речение». Части речи распадаются на главные (имя, глагол) и вспомогательные, или служебные (шесть остальных). Помимо этого, в морфологическом отношении части речи разбиты на «склоняемые» (т.е. изменяемые: имя, местоимение, глагол, причастие) и «несклоняемые» (остальные). Кратко освещен вопрос о способах образования слов («произвождением», или «наращением складов»: гора → горница; «сложением»: рука + мою → рукомойникъ).

Во втором наставлении («О чтении и правописании российском») подняты проблемы графики, орфографии, орфоэпии. По мнению Ломоносова, русская азбука должна включать в себя 30 букв (А, Б, В, Г, Д, Е, Ж, З, И, К, Л, М, Н, О, П, Р, С, Т, У, Ф, Х, Ц, Ч, Ш, Ъ, Ы, Ь, Ѣ , Ю, Я). Проанализировав принципы соотнесенности звуков и букв, свойственные русскому языку, Ломоносов предложил исключить из русского письма буквы i, щ, э, i^о (по-видимому, ввести i^о в русский алфавит первым предложил В. Н. Татищев). Iне нужна, потому что «произносится так же, как и». Щ произносится как сочетание звуков ш и ч и имеет не больше прав на существование, нежели буквы ѯ и ѱ (поскольку также обозначают сочетания звуков к и с, пи с). Буква э передает звук, характерный главным образом «иностранным выговорам»; «для чужестранных выговоров вымышлять новые буквы весьма негодное дело», и «старая» буква е, «имея несколько разных произношений» (по Ломоносову, пять), вполне достаточна, чтобы обеспечить правильное восприятие и разное произношение слов, в том числе етотъ [этот] и ей[йей] (а также копье[копьйо]). Диграфы («двуписьменные начертания») типа i^о не свойственны русской азбуке, впрочем, «употреблять в нужных случаях» i^о можно. По разным причинам не все предписания Ломоносова были приняты. Однако, хотя бы и частично, они сказываются на русском письме до сих пор. Так, в 1797 г. Н. М. Карамзин ввел букву ё. Заменив собою «двуписьменное начертание» i^о (что, в принципе, сделало более ясным фонетическое содержание буквы е), буква ё тем не менее и в настоящее время не является обязательной (чаще пишется елка, а не ёлка). Классификация собственно букв в «Российской грамматике» несколько отличается от классификации звуков. Буквы подразделяются на «самогласные» (соотносятся с гласными звуками), «согласные» и «безгласные» (ъ, ь). Согласные делятся на «твердые», «мягкие» и «плавные» (в, л, м, н, р). Из описания особенностей «произношения букв» можно заключить, что Ломоносов практически осознавал наличие в русском языке особого звука й [j] (хотя по традиции и толковал его в качестве краткой разновидности и) и был уже достаточно близок к осознанию оппозиции согласных по признаку твердости / мягкости (t — t'). Орфоэпические рекомендации «Российской грамматики» опираются на специфику «московского наречия»: «Московское наречие не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается …». Ведущим орфографическим принципом Ломоносов провозглашает морфологический (в отличие от В. Е. Адодурова и В. К. Тредиаковского, высказывавшихся, хотя бы и только в области отражения на письме согласных звуков, в пользу фонетического, «звукового» принципа): «<…> ежели положить, чтобы по сему выговору [московскому] всем писать и печатать [напр.: хачу, гавари], то должно большую часть России говорить и читать снова переучивать насильно».

Третье наставление («О имени») содержит подробные сведения о морфологических, семантичеких и словоообразовательных свойствах существительных, прилагательных и числительных, в совокупности, по традиции греческих грамматик, трактуемых как одна «знаменательная часть слова». В главе «О родах имени» устанавливается соответствие между родовыми классами (четыре: мужеский, женский, средний и общий) и формой существительных (например: «которые на и и ъ кончаются, суть мужеского рода: сарай <… > храмъ»). Центральным разделом наставления являются главы «О склонениях» и «Содержащая особливые правила склонения». «Склонений в российском языке пять: четыре существительных и одно прилагательных». К 1-му склонению отнесены существительные типа слуга, изба, дядя; к 2-му — соколъ, злодѣй, якорь, спасенiе, солнце; к 3-му — «имена среднего рода, кончающиеся на я» (сѣмя, жеребя); к 4-му — имена «женского рода, кончающиеся на ь» (добродѣтель). Ломоносов тщательно описывает не только падежно-числовые окончания (в том числе и вариантные) существительных и прилагательных, но и изменения в основах, сопровождающие склонение (небо — небеса, горшокъ — горшка и т.д.) и образование кратких форм прилагательных (кроткой, но кротокъ). Рассмотрено образование степеней сравнения прилагательных: положительный (богатый), рассудительный (веселѣе), превосходный (пребогатый, самой скверной) «степень». О формах с приставкой наи- Ломоносов замечает: «Новые превосходные, с польского языка взятые, с приложением наи: наилутчий, наичистѣйший российскому слуху неприятны».

Наставление четвертое («О глаголе») полностью посвящено глаголу: специфике его формо- и словообразования, семантике и функционированию форм. Наклонений у глагола три: изъявительное (пишу), повелительное (пиши) и «неокончательное» (писать). По Ломоносову, специальных глагольных форм желательного и сослагательного наклонений в русском языке нет («вместо оных употребляют изъявительное с приложением союзов»). Временных форм 10. Настоящее (трясу). 6 прошедших: неопределенное (трясъ), однократное (тряхнулъ), совершенное (написалъ), давнопрошедшее первое (тряхивалъ), давнопрошедшее второе (бывало трясъ), давнопрошедшее третье (бывало трясывалъ). 3 будущих: неопределенное (буду трясти), однократное (тряхну), совершенное (напишу). Глагол имеет 6 залогов: действительный (мою), страдательный (есть прославляемъ), возвратный (моюсь), взаимный (знаюсь), средний (сплю), общий (боюсь). Спряжений два. Причем спряжение Ломоносов трактует одновременно и в узком (изменение по лицам), и в широком смысле (вся система форм глагола, включая причастия и деепричастия). Глаголы разбиваются на личные и безличные; правильные и неправильные (даю, ѣмъ, хочу); полные, неполные («полный глагол имеет все наклонения, времена, лица и числа <…>; неполный глагол чего-нибудь из оных лишен, как: очутился, довелось») и «изобилующие» («имеют два разных окончания в одном знаименовании: колеблю и колебаю»).

В наставлении пятом («О вспомогательных или служебных частях слова») рассматриваются местоимения, наречия, предлоги (предлоги в «Российской грамматике» еще не разделяются с приставками), союзы; предлагаются их классификации. В этом же наставлении Ломоносов еще раз обращается к причастиям, фиксируя внимания читателя на некоторых их особенностях, которые не были обсуждены в наставлении о глаголе. Очевидна определенная нелогичность рассмотрения причастий в рамках вспомогательных (служебных) частей речи, что, по-видимому, ощущал и сам Ломоносов (ср.: «О причастиях хотя выше сего в спряжении глаголов показано, однако же кратко, и для того здесь надлежит изъяснить пространнее»).

Наставление шестое («О сочинении» частей слова») посвящено вопросам синтаксической сочетаемости частей речи. Терминов типа «управление», «примыкание» и под. как таковых еще нет (впрочем, ср.: «Имена прилагательные, местоимения и причастия должны с существительными, к которым прилагаются, должны быть согласны в роде, числе и падеже»), но техника и особенности синтаксических связей продемонстрированы отчетливо. Анализируя сочетаемость слов, Ломоносов не ограничивается только формальной стороной дела. Он показывает важность смысловой сочетаемости слов. Действительно, синтаксис не есть просто формальное связывание слов. Синтаксис — это связывание («сочинение») смыслов с использованием определенных формальных механизмов. Учения о простом предложении и синтаксических единицах, бóльших, чем простое предложение, в «Российской грамматике» нет (за исключением самых общих и кратких сведений на этот счет в главе 5-ой первого наставления). Однако, согласно грамматическим представлениям того времени, это учение должно было содержаться не в курсе грамматики, а в риторике. Риторика и грамматика составляют одно целое: грамматика объясняет устройство языка, риторика учит, как правильно строить речь. Об одном из побудительных стимулов к составлению грамматики Ломоносов писал: «Особливо для того выдаю [«Российскую грамматику»] на свет, что уже Риторика [«Краткое руководство к красноречию», 1748 г.] есть, а без грамматики разуметь трудно». Не случайно Ломоносов обращался в Академическую канцелярию с просьбой о выпуске нового издания его Риторики одновременно с выходом в свет «Российской грамматики».

«Российская грамматика» — отчетливо нормативно ориентированная грамматика (ср., напр.: «Говорят иные: хочем, хочете, хочут, однако непристойно»; «Весьма погрешают те, которые по свойству чужих языков деепричастия от глаголов личных лицами разделяют <…> идучи я в школу, встрѣтился со мной прiятель» и т.п.). Собственно, в условиях становления нового литературного языка русского общества, в процессе поиска языка новой литературы это было веление времени. И Ломоносов хорошо понимал это, став и в теории, и в практике одним из творцов современного русского литературного языка.

Таким образом, «в "Российской грамматике" Ломоносова <…> были сформулированы главнейшие аспекты изучения грамматического строя русского языка: формальный, функциональный и стилистический — в их органическом взаимодействии; этим определилось развитие русской грамматической мысли на много десятилетий вперед» (Н. Ю. Шведова). И современные грамматики строятся практически так же, как и «Российская грамматика», обязательно включая три указанные аспекта описания языка.

Выход «Российской грамматики» был встречен русским обществом с чрезвычайным энтузиазмом. «Российская грамматика» принесла Ломоносову вполне заслуженную славу «первейшего» российского грамматиста. Вместе с тем не следует думать, что «Российская грамматика» появилась на абсолютно неподготовленной до Ломоносова российской грамматической почве. Российское общество XVIII  в. живо ощущало настоятельную потребность в описательной грамматике, которая бы отразила реальную языковую ситуацию общества и которая бы способствовала «устроению» языка, сформулировав языковые нормы. Ломоносов писал: «Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики». Еще в 1733 г. Академия наук, принимая на службу В. К. Тредиаковского, так определила круг его обязанностей: «Помянутой Тредиаковский обязуется <…> вычищать язык руской как стихами, так и не стихами <…> окончить Грамматику, которую он начал, и трудиться совокупно с прочими над Дикционарием руским». Критически осмысленные Ломоносовым грамматические идеи В. Е. Адодорува, В. К. Тредиаковского, В. Н. Татищева оказали безусловное влияние на «Российскую грамматику». Однако ни в коем случае нельзя и преуменьшать значимость и объем проделанной Ломоносовым работы, о чем свидетельствует хотя бы громадная подготовительная работа — пространные черновые материалы к «Российской грамматике». Ломоносов стал первым русским автором, выпустившим в свет систематическую грамматику, грамматику, отвечавшую запросам динамично развивавшегося общества. Вполне отдавая отчет в значимости своего труда, Ломоносов осознавал при этом, что это только первый опыт такого рода сочинений с неизбежно присущими всем первым опытам недостатками: «Сию грамматику не выдаю за полную, но только опыт, ибо еще никакой нет, кроме славенской [Мелетия Смотрицкого] и маленькой [Адодурова — Anfangs-Gründe der Rußischen Sprache] в лексиконе [Вейсманна, 1731 г.], весьма несовершенной и во многих местах неисправной» (расширенного варианта грамматики Адодурова Ломоносов не знал, поскольку тот напечатан не был); «<…> сочинил малый сей и общий чертеж всея обширности — Российскую грамматику, главные только правила в себе содержащую»

«Российская грамматика» — это не холодный труд кабинетного ученого. В ней бьется пульс Человека-творца, человеческого разума как отражения разума Божественного. Божественный разум, разум человеческий, красота творения и «красота», «чистота» и великолепие русского языка как части этого творения — вот опорные точки труда, именуемого «Российской грамматикой». «Творец! Покрытому мне тьмою // Простри премудрости лучи // И что угодно пред Тобою // Всегда творити научи <…>» («Утреннее размышление о Божием величестве»; 1743 г.). Познать красоту русского языка, уметь использовать его безграничные возможности, разумом проникая в его устроение, — задача россиянина: «<…> язык российский не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе <…>. И ежели чего точно изобразить не можем, не языку нашему, но недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем».


Список трудовЖизнь и творчество Прочесть тексты Внешние ссылки
ЛитератураДополнительно Назад в библиотеку Главная страница