Поделиться
Сторонники также считают, что рента - это налог и поэтому ее следует рассматривать в качестве основания для фискального увеличения налоговой составляющей. Так, по расчетам Сергея Глазьева, дополнительную фискальную налоговую нагрузку только на "нефтянку" можно увеличить до 8 миллиардов долларов. Одновременно он считает, что рента относится к категории сверхприбыли. В соответствии с этим Глазьев уже несколько лет предлагает ввести налог на дополнительный доход (НДД) от добычи углеводородов, считая, что НДД - это налог на сверхдоходы.
Как видно, и сторонники введения природной ренты, и ее противники единодушны в понимании, что природная рента является налогом и должна взиматься через налоговую систему. Разница между ними лишь количественная - сколько через систему налогообложения можно изъять дополнительных денежных средств в бюджет государства.
На наш взгляд, природная рента это не налог и налогом быть не может. Прежде всего потому, что ренту должен платить тот, у кого она возникает, а не граждане России, оплачивающие в конечном счете товары и услуги, в цену которых включена рента и другие налоги за недропользование. Иными словами, чтобы у недропользователя образовалась рента в денежном выражении, она включается в рыночную цену реализации товаров и услуг, к примеру бензина. Поэтому она не может быть основанием для увеличения или уменьшения налогооблагаемой базы, так как не является результатом деятельности недропользователей. Рента - это дар природы, принадлежащий всему обществу, а не отдельным лицам.
Экономическая сущность природной ренты связана с дополнительным доходом, получаемым от эксплуатации лучших участков недр, находящихся в собственности государства, а не недропользователя. В Российской Федерации существует государственная собственность на недра (ст. 1-2 Закона "О недрах"). Это значит, что государству, а в его лице всему обществу и должен принадлежать этот дополнительный доход в виде природной ренты (земельной, горной, водной, лесной и др.).
Рента - есть доход, полученный сверх нормативных затрат недропользователя с учетом действующей системы налогообложения и нормативной прибыли добывающей отрасли. При этом нормативные затраты и прибыль, обеспечивающие расширенное воспроизводство недропользователя, должны с самого начала оговариваться в лицензионном соглашении между недропользователем и собственником недр. Нормативные затраты недропользователя должны формироваться с учетом современных требований к эксплуатации оборудования, технологии и рабочей силы. Что касается нормативной прибыли на вложенный капитал (затраты), то исторически сложилось так, что для нефтедобывающих компаний развитых стран, работающих на своем внутреннем рынке, она составляет 5-6 процентов годовых (ставка LIBOR плюс 2-3 процента как премия за риск). Однако если эти компании работают как транснациональные в развивающихся странах и странах с переходной экономикой, то нормативная прибыль возрастает до 15-17 процентов годовых (ставка LIBOR плюс 12-14 процентов - премия за риск).
Обратим внимание, что сегодняшние дискуссии вокруг определения объемов природной ренты находятся в макроэкономической плоскости. Но на этом уровне, на наш взгляд, ренту установить нельзя. Поэтому все рассуждения о сумме природной ренты в макроэкономическом смысле есть не более чем "средняя температура по больнице" или иллюзия, искажающая истинную денежную сумму ренты, возникающую в добывающих отраслях. Все разговоры оппонентов "на тему некоего нового более справедливого порядка дележа сверхдоходов" для нефтяников сводятся к сумме, не превышающей 2 миллиардов долларов (по данным Минэкономразвития России за 2002 г.). При этом ими утверждается, что в отношении отраслей добывающей промышленности налоговая нагрузка уже и так предельная. Для пущей важности прилагается обоснование совокупной налоговой нагрузки на нефтяную отрасль (прямая нагрузка плюс НДС плюс прямые и косвенные выплаты РАО "ЕЭС России", ОАО "Транснефть", МПС), которая в 2002 году составила 32,4 миллиарда долларов (57 процентов выручки).
Анализ бюджета нефтяной отрасли за 2002 год показывает, что на макроуровне природной ренты нет и быть не может. Так, если из выручки отрасли (60,5 миллиарда долларов) вычесть себестоимость добычи и переработки нефти (15,2 миллиарда), транспортировку нефти и нефтепродуктов (9 миллиардов), инвестиции в бизнес (10 миллиардов), налоги (21,7), средства в приобретенные активы (2,8) и дивиденды акционерам (1,8), то собственный доход нефтяных компаний России в 2002 году будет равен нулю. Поэтому, по мнению противников введения природной ренты в России, повышением налоговой нагрузки можно существенно подорвать инвестиционные возможности нефтяной отрасли, которые и так ограниченны.
Однако в реальности все наоборот. Природная рента в России имеется, и немалая. По нашим оценкам, она составляет не менее половины утечки капитала за рубеж. Именно благодаря ее наличию в России появилась уникальная возможность в течение нескольких лет стать долларовым миллиардером, купить себе престижный английский футбольный клуб и через систему трансфертных цен и офшорные зоны вывозить из страны значительные капиталы. Многие авторитетные источники утверждают, что из России ежегодно вывозится до 25 миллиардов долларов. Бесспорно, основой такого вывоза следует считать природную ренту, которая присваивается и капитализируется отдельными недропользователями страны.
Еще раз повторим: по нашему глубокому убеждению, рассчитать природную ренту на уровне макроэкономики невозможно. Она появляется на микроуровне, на уровне конкретных природных объектов. При этом размер ренты будет зависеть от соответствующих социально-экономических, природно-геологических и горнотехнических условий разработки месторождений. На величину ренты влияют дебит скважины, состояние освоенности и обустройства месторождений, количество и качество запасов нефти и газа, использование современного добывающего оборудования и технологий, степень удаленности от нефтегазопровода или транспортных (железнодорожных) коммуникаций, наличие высококвалифицированной рабочей силы и организации менеджмента.
Все эти факторы учитываются при геолого-экономической оценке (ГЭО) конкретного месторождения, которая должна являться неотъемлемой частью выдаваемых лицензий. Собственно, в ГЭО фиксируется чистый доход недропользователя, который является горной рентой, подлежащей взаимоприемлемому разделу между государством и недропользователем. Часть горной ренты можно оставить недропользователю на инвестиции в новые лицензионные участки.
Поэтому только мониторинг действующих лицензий и лицензионных соглашений, включающих ГЭО, позволит объективно устанавливать сумму ренты и регулировать поступление рентных платежей во внебюджетные фонды, которые, по нашему мнению, должны расходоваться на социально значимые и экономически эффективные цели Российского государства.
Кстати
Как стало известно, 3 декабря министр природных ресурсов Виталий Артюхов подписал приказ о том, что уже до 1 января 2004 года МПР России должно провести инвентаризацию фонда эксплуатационных скважин нефти и газа по каждому недропользователю и объекту разработки. Одна из целей ревизии - дифференциация налога на добычу полезных ископаемых по качеству месторождений, переход к взиманию природной дифференциальной ренты. Как видите, то, что еще недавно казалось невероятным - индивидуальный учет при разработке полезных ископаемых, - вещь, по мнению министерства, вполне реальная и, более того, осуществимая в минимальные сроки.