<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>


9.

ТЕОРИЯ ПОЛЯ КУРТА ЛЕВИНА

"Старшие" науки – физика, химия – часто влияли на пути более молодых, типа психологии, предоставляя способы размышления о естественных феноменах и их постижении. Когда в физике и химии развиваются новые взгляды, почти неизбежно, с учетом базового единства всех наук, что они будут переняты менее зрелыми науками применительно к их специализации. Таким образом, неудивительно, что физические представления о поле, у истоков которых стоят имена Фарадея, Максвелла и Герца, исследовавших в девятнадцатом веке электромагнитное поле, нашедшие свою кульминацию в эйнштейновской теории относительности в двадцатом веке, внесли свой вклад в современное психологическое мышление. Следует, однако, отметить, что речь идет о методе репрезентации мира – именно он, а не сами физические понятия и явления, вошел в психологию.

Первым важным проявлением влияния физической теории поля в психологии явилось движение, известное как гештальтпсихология, у истоков которого стоят три немецких психолога – Макс Вертгеймер, Вольфганг Келер и Курт Коффка, основавшие его в годы, непосредственно предшествовавшие Первой Мировой войне. Главный принцип гештальтпсихологии заключается в том, что поведение определяется психофизическим полем, в котором оно укоренено.

Хотя гештальтпсихология – теория общепсихологическая, она в первую очередь связана с проблемами восприятия, обучения, мышления, но не с личностью. Полевая теория личности, представленная в этой главе детище Курта Левина. Его теория испытала серьезное влияние гештальтпсихологии и психоанализа, но тем не менее абсолютно оригинальна.

Курт Левин родился 2 сентября 1890 года в деревушке прусской провинции Позен. Он был вторым из четырех детей; его отец содержал лавку. В 1905 году семья переехала в Берлин, где Левин завершил среднее образование. Затем он поступил в университет Фрайбурга, полагая изучать медицину, но вскоре отказался от этой идеи и, проведя семестр в Мюнхенском университете, в 1910 году вернулся в Берлин, чтобы изучать психологию в местном университете. Его главным учителем был Карл Штумпф, экспериментальный психолог с высокой репутацией. Получив в 1914 году докторскую степень, Левин в течение четырех лет служил в пехоте германской армии, проделав путь от рядового до лейтенанта. В конце войны он вернулся в Берлинский университет в качестве преподавателя и ассистента-исследователя Психологического института. Макс Вертгеймер и Вольфганг Келер, двое из трех основателей гештальтпсихологии, в то время также работали в Берлинском университете. В 1926 году Левин получил профессорство. За время пребывания в Берлинском университете Левин и его студенты опубликовали ряд блистательных экспериментальных и теоретических работ.

Когда к власти пришел Гитлер, Левин работал по приглашению профессором в Стэндфордском университете. Он вернулся в Германию уладить свои дела, после чего возвратился в Соединенные штаты, где и прожил остаток жизни. В течение двух лет (1933-1935 гг.) он был профессором детской психологии Корнуэлльского университета, после чего был приглашен в Государственный университет Айовы в качестве профессора психологии детского здоровья. В 1945 году Левин принял назначение на пост профессора и руководителя Исследовательского центра групповой динамики в Массачусетском технологическом институте. В то же время он становится руководителем Комиссии по общественным взаимоотношениям Американского еврейского конгресса, где осуществлялись исследования общественных проблем. Он умер неожиданно, от сердечного приступа в Ньютонвилле, Массачусетс, 12 февраля 1947 года в возрасте 56 лет.

В годы, проведенные в Соединенных Штатах, Левин привлек многих студентов, часть которых стали известными психологами. Как человек, Левин был очень демократичен, дружелюбен, энергичен, обладал особой силой вдохновения. На каждого, входившего с ним в контакт, он производил глубокое впечатление.

Многие психологи того же ранга, что и Левин, считают его одной из самых блистательных фигур в современной психологии (G. W. Allport, 1947, Tolman, 1948). Его теоретические труды (Lewin, 1935а, 1936а, 1938, 1951) и экспериментальная работа оставили неизгладимый след на путях развития психологии. В первую очередь Левин отстаивал применение теории поля во всех отраслях психологии. Для Левина теория поля – не новая психологическая система, ограниченная определенным содержанием; это – система представлений, позволяющих отразить психологическую реальность (1936а, сс. 6-7). Эти представления должны быть достаточно широки, чтобы применяться в отношении всех родов поведения, и в то же время достаточно специфичны, чтобы репрезентировать определенного человека в конкретной ситуации. Левин также характеризовал теорию поля как "метод анализа каузальных отношений и построения научных конструктов" (1951, с. 45).

Главные черты теории поля Левина можно представить следующим образом: 1) поведение – функция поля, существующего во время поведения, 2) анализ начинается с целостной ситуации, из которой дифференцируются компоненты; 3) конкретного человека в конкретной ситуации можно представить математически. Левин также выделяет в качестве детерминант поведения лежащие в его основе силы (потребности) и отдает предпочтение психологическому описанию поля, противопоставляя его физическому или физиологическому описанию. Поле определяется как "тотальность сосуществующих фактов, которые мыслятся как взаимозависимые" (Lewin, 1951, с. 240).

Представления теории поля применялись Левином к широкому кругу психологических и социологических феноменов, включая младенческое и детское поведение (Lewin, 1951, гл. X), поведение подростка (Lewin, 1951, гл. VI), умственно отсталых (1935, гл. VII), к проблемам малых групп (1935, с. 946), национальным различиям характера (1936b) и групповой динамике (Lewin, 1948). Левин, подобно многим теоретикам личности, не замыкался в башне из слоновой кости, отворачиваясь от проблем мира. Человек высоких гуманистических и демократических ценностей, он пытался повлиять на некоторые проблемы, с которыми сталкивается человечество, предпринимая исследования особого типа – они известны как действенные исследования. Действенные исследования имеют своим объектом изменение социальных условий. Примеры действенных исследований Левина и его сотрудников представлены в работах: Bavelas and Lewin (1942), Lewin (1943, 1946, 1947, 1948).

В настоящей главе мы сосредоточим внимание на тех аспектах теории Левина, которые связаны со структурой, динамикой и развитием личности. Кроме того, мы обсудим проблемы психологической среды, поскольку люди и их среда – взаимозависимые регионы жизненного пространства – термин, которым Левин обозначал психологическое поле в его тотальности. Не будут обсуждаться важные области действенных исследований и групповой динамики, изученные Левином. Некоторые аспекты левиновского мышления обсуждаются в работе Deutsch (1968), а обзор исследований групповой динамики представлен Gererd & Miller (1967). Прикладная групповая динамика – предмет книги Schein & Bennis (1965).

Структура личности

Первый шаг в определении человека как структурного понятия – представить его как целостность, отдельную от всего остального. Это можно сделать так, как делается в словарях, например, когда человек определяется как индивид (Webster) или же с помощью пространственной репрезентации человека. Поскольку пространственная репрезентация может быть выражена математически, а вербальные определения – нет, Левин предпочитает определять структурные понятия пространственно. Пойдя этим путем, Левин с самого начала пытается математизировать свои понятия. По Левину, важным преимуществом такой научной стратегии является то, что математические репрезентации требуют точных формулировок, тогда как вербальные определения неточны и двусмысленны. Далее, при математической репрезентации можно получить важную информацию посредством математических операций. Можно искать неизвестные, записывать уравнения, формулировать функциональные отношения. Слова же ведут за собой новые слова, и только. Математика, напоминает Левин – надлежащий язык научного дискурса, хотя математика, используемая Левином для репрезентации психологических понятий – не та, с которой знакомо большинство людей. Математика Левина – неметрическая, она описывает пространственные отношения не в евклидовых терминах. В сущности, это математика для описания взаимосвязей и взаимокоммуникаций в пространстве безотносительно к размеру и форме.

Отделение человека от остального мира находит завершение в образе замкнутой фигуры. Границы фигуры определяют границы целостности, известной как "человек". Все, находящееся внутри границ, обозначается Р (the person), все, лежащее за пределами границ, обозначается, как не-Р. Неважно, будет ли нарисованная фигура кругом, квадратом, треугольником, восьмиугольником или фигурой неправильной формы – важно, что она полностью замкнута.

Рис. 9-1*

* К сожалению, иллюстрации в данной HTML-версии книги отсутствуют.

Сделаем здесь паузу и обсудим, что же концептуализируется посредством репрезентации человека как замкнутой фигуры. Поскольку абсолютный размер и форма – несущественные свойства репрезентации, единственно значимым свойством рисунка 9-1 является то, что он изображает полностью ограниченную площадь внутри большей. Следовательно, когда рисуется круг на листе бумаги, концептуализируются два свойства человека. Это: 1) отделенность от остального мира посредством сплошной границы и 2) включенность в большее пространство. Первое свойство – дифференциация, второе – отношение "часть-целое".

Иными словами, человек представлен как отделенный от большей целостности, но и включенный в нее. Такое представление не расходится со здравым смыслом, поскольку кожа или одежда представляют видимые границы, отделяющие человека от большого мира, по которому он идет и частью которого является, что вполне очевидно.

Психологическая среда

Если бы нас интересовал только человек, а не мир, частью которого он является, мы бы остановили наше внимание лишь на свойствах пространства, очерченного окружностью, проигнорировав саму границу и внешние области. На этом пути, однако, мы не сможем заметить важные взаимодействия между человеком и средой.

Следовательно, следующий шаг в репрезентации психологической реальности – нарисовать другую замкнутую фигуру, большую, чем человека и окружающую его. Форма и размер не имеют значение, коль скоро она отвечает двум условиям – быть больше человека и окружать его. Для этой репрезентации Левин избрал фигуру, близкую по форме к эллипсу. Необходимо еще одно качество. Новая фигура не может совпадать с какой-либо частью круга, репрезентирующего человека. Должно существовать пространство между границами человека и границами большей фигуры. За исключением этого ограничения круг может быть размещен в любом месте внутри эллипса. Относительные размеры двух фигур несущественны.

Теперь наша картина – круг, вписанный в эллипс, но его не касающийся (рис. 9-2). Район между двумя периметрами – психологическая среда, Е (environment). Все пространство внутри эллипса, включая круг, – жизненное пространство, L (life). Таким образом, Р + Е = L. Пространство вне эллипса репрезентирует непсихологические аспекты мира. Для удобства будем называть это пространство физическим миром, хотя он не ограничен только физическими явлениями. Например, в непсихологическом мире есть и социальные явления.

Рис. 9-2

Хотя это простое упражнение – рисование фигур – может показаться неубедительным, оно абсолютно необходимо для понимания и оценки теории Левина. Важно, утверждает Левин, начать с объемлющей картины психологической реальности, картины наибольшей общей валидности, а затем, шаг за шагом, двигаться к дифференцированию из этой широкой панорамы деталей, на основе чего может быть достигнуто понимание конкретной психологической ситуации. Левин убежден, что, если общая картина психологической реальности неточна, не может быть верной и более детальная картина.

Круг-в-эллипсе – не просто иллюстрация или учебная картинка; это – достоверная репрезентация наиболее общих структурных понятий левиновской теории, а именно – "человек", "психологическая среда", "жизненное пространство". Круг-в-эллипсе – это карта или концептуальная репрезентация реальности, и функция ее, как и любой карты, заключается в том, чтобы вести своего пользователя по незнакомой территории и знакомить с новыми фактами относительно реальности.

Жизненное пространство

Хотя мы начали с человека и впоследствии окружили его психологической средой, было бы ближе к левиновской идее (идти от общего к частному) начать с жизненного пространства и дифференцировать в нем человека и среду. Ибо жизненное пространство есть вселенная психолога; это вся психологическая реальность. Оно содержит тотальность возможных событий, способных повлиять на поведение индивида. Оно включает все, что нужно знать для понимания конкретного поведения человеческого индивида в данной психологической среде и в данное время. Поведение (B, behavior) есть функция (f, function) жизненного пространства: B = f(L).

Рис. 9-3

"Задача динамической психологии – однозначно вывести поведение данного индивида из тотальности психологических событий, существующих в жизненном пространстве в данный момент" (Lewin, 1936а).

Тот факт, что жизненное пространство окружено физическим миром, не означает, что жизненное пространство – часть физического мира. (Рис. 9-3.) Скорее, жизненное пространство и пространство за его пределами – дифференцированные и отдельные регионы большей тотальности. Что это за тотальность, – какова эта большая вселенная – конечная или бесконечная, являет она хаос или космос – не имеет к психологии никакого отношения, за исключением одного важного момента. События, существующие во внешнем регионе и соседствующие с границей жизненного пространства – Левин назвал этот регион "внешней оболочкой жизненного пространства" – могут материально воздействовать на психологическую среду. То есть непсихологические события могут изменять психологические. Левин полагал, что изучение событий, происходящих во внешней оболочке, может быть названо "психологической экологией". (1951, гл. VIII). Первый шаг психологического исследования – установить природу событий, существующих на границе жизненного пространства, поскольку эти факты помогут определить, что возможно, а что – нет, что может случиться в жизненном пространстве, а что не может. Левин проделал эту работу перед тем, как предпринял исследование пищевых навыков у людей и возможности их изменения. (1943, 1951, гл. VIII).

События в психологической среде также могут вызывать изменения в физическом мире. Между этими двумя мирами – двустороннее сообщение. Соответственно, говорят, что граница между жизненным пространством и внешним миром обладает свойством проницаемости. Граница напоминает проницаемую мембрану или сеть – скорее, чем стену или жесткий барьер. Отметим по ходу дела, что физический мир не может прямо коммуницировать с человеком, равно как и человек не может напрямую коммуницировать с внешним миром. Событие, прежде чем повлиять на человека или испытать его влияние, должно стать фактом психологической среды. Это ясно при взгляде на рисунок, изображающий человека полностью окруженным пространством психологической среды.

Указание на проницаемую границу между жизненным пространством и физическим миром чрезвычайно важно. Поскольку события в непсихологическом мире могут кардинально менять все течение событий в жизненном пространстве, предсказания, основанные только на знании психологических законов, несерьезны. Никогда нельзя быть уверенным заранее, что какое-то событие из внешней оболочки не нарушит границу жизненного пространства и не перевернет вверх тормашками психологическую среду. Случайная встреча, неожиданный телефонный звонок, авария, как известно, могут изменить течение жизни. Поэтому, подчеркивает Левин, для психолога реальнее понять конкретную, в данный момент существующую психологическую ситуацию при помощи описания и объяснения в терминах теории поля, нежели попытаться предсказать, как собирается вести себя человек в некотором будущем.

Следует отметить другое свойство жизненного пространства. Хотя человек окружен психологической средой, он – не часть среды и не включен в нее. Психологическая среда заканчивается у периметра круга, так же, как непсихологический мир – у периметра эллипса. Однако, граница между человеком и средой также проницаемы. Это означает, что события среды могут влиять на человека, P=f(E), и наоборот, E=f(P). Прежде, чем мы перейдем к обсуждению природы этих явлений, следует ввести еще одну дифференциацию в отношении структуры человека и среды.

Дифференцированный человек

До этого момента человек был нами представлен как пустой круг. Такая репрезентация была бы адекватной, если бы человек был совершенной целостностью, а это не так. Левин утверждает, что структура человека не гомогенна, что она подразделяется на отдельные, хотя и взаимокоммуницирующие и взаимозависимые части. Чтобы представить эту ситуацию, нужно разделить пространство внутри круга на зоны.

Это делается следующим образом. Сначала разделите человека на две части, нарисовав внутри большого круга меньший с тем же центром. Внешняя часть представляет перцептуально-моторный регион (Р-М), центральная – внутренний (I-Р) (inner-personal). Внутренний регион полностью окружен перцептуально-моторным пространством, так что не имеет прямых контактов с границей, отделяющей человека от среды (рис. 9-4).

Рис. 9-4

Следующий шаг – поделить внутренний регион на ячейки (рис. 9-5).

Рис. 9-5

Ячейки, граничащие с перцептуально-моторным регионом, называются периферическими (р); находящиеся в центре – центральными (с). Левин не очень ясно говорит о дифференциации перцептуально-моторной сферы на меньшие регионы. Он полагает, что моторная система действует как единое, поскольку обычно в определенный момент осуществляет лишь один акт. Аналогично, система восприятия также обычно функционирует унифицированно, то есть в один момент времени человек может воспринимать только одну вещь. Однако ясно, что моторную систему следует отделить от перцептивной, поскольку они независимы. Как это следует представить пространственно, не раскрывается. Быть может, лучшим решением, которого придерживается и Левин, является оставить перцептуально-моторную систему неструктурированной, помня при этом, что, когда влияние направлено из среды к человеку, регион, окружающий внутриличностную сферу, представляет процессы восприятия, а в случаях, когда влияние направлено от человека к среде, он представляет моторную систему. Это согласуется и со здравым смыслом – вход предполагает восприятие, а выход – моторный акт.

Теперь мы располагаем точной концептуальной репрезентацией структуры человека. Человек определяется как дифференцированный регион в жизненном пространстве. Теперь обратимся к психологической среде.

Дифференцированная среда

Гомогенная или недифференцированная среда – такая среда, все события в которой в равной степени влияют на человека. В такой среде человек обладал бы совершенной свободой передвижения, поскольку в ней не было бы мешающих барьеров. Такая полная свобода передвижения объективно не отражает истинное положение дел. Следовательно, необходимо разделить среду на регионы (рис. 9-6).

Рис. 9-6

Между внутренней дифференциацией среды и внутренней дифференциацией человека есть различие. Нет необходимости выделять различные виды регионов среды. Среда не содержит ничего сравнимого с перцептуально-моторным слоем или внутриличностной сферой. Все регионы среды схожи. Следовательно, нас устроит любая картина пересекающихся линий. Необходимо, однако, отметить, что при конкретной репрезентации конкретного человека в конкретной психологической ситуации в данный момент времени точное число и относительное положение субрегионов среды, как и точное число и относительное положение во внутренней сфере, должно быть известно, иначе поведение будет непонятно. Полный и точный структурный анализ отражает всю совокупность возможных психологических событий в данный момент времени. Динамический анализ тема следующего раздела этой главы – показывает, какие из возможных событий актуально повлияют на поведение.

Связи между регионами

Теперь жизненное пространство представлено дифференцированным человеком, окруженным дифференцированной средой. Эта дифференциация показана линиями, служащими границами между регионами. Однако не предполагается, что эти границы представляют непроницаемые барьеры, которые делят человека и среду на независимые и несвязанные регионы. Проницаемость, как мы уже говорили, одно из свойств границы.

Коль скоро это так, жизненное пространство представляет сеть взаимосвязанных систем.

Что имеется в виду, когда мы говорим о связи между регионами? Чтобы ответить на этот вопрос, допустим, что каждый субрегион среды содержит один психологический факт и что один и тот же факт не появляется одновременно более, чем в одном регионе. (То, как Левин в этом контексте использует слово "факт", может казаться странным. Для Левина факт – не только нечто доступное наблюдению типа стула или футбольной игры; это также нечто, не наблюдаемое непосредственно, но выводимое из наблюдаемого. Иными словами, есть эмпирические или феноменальные факты и гипотетические или динамические факты. Все воспринимаемое или выводимое относится к фактам. Событие же есть результат взаимодействия нескольких фактов. Стул и человек – каждый из них является фактом, но человек, садящийся на стул – событие). О связи двух регионов говорят, когда факт одного региона коммуницирует с фактом другого. Например, о связи человека со средой говорят постольку, поскольку факт среды может изменить, модифицировать, переместить, интенсифицировать, минимизировать факты внутри человека. На обычном языке: среда может менять человека и наоборот. О связи двух регионов Левин говорит и тогда, когда факты одного региона "поддаются" фактам другого. Податливость – пространственный "двойник" влияния.

Наша непосредственная проблема – представить меру влияния или податливости между регионами. Для этого есть несколько путей. Один из них – поместить эти регионы рядом, если влияние одного на другой велико (рис. 9-7) и разместить их далеко друг от друга в случае слабого влияния (рис. 9-8). Число регионов, размещающихся между А и В, отражает степень их влияния друг на друга. Этот тип репрезентации можно назвать "близость-удаленность".

Рис. 9-7

Рис. 9-8

Структура личности

Например, регион, похороненный глубоко в центральной части внутриличностного слоя, может отстоять на много ячеек от перцептуально-моторного пространства. В таких обстоятельствах факту среды будет трудно достичь отдаленного центрального региона, так же как факт, укорененный в центральном регионе, будет очень мало коммуницировать – или не будет совсем – со средой. Они будут относительно независимы друг от друга. С другой стороны, периферический регион внутриличностной сферы, граничащий с перцептуально-моторной системой, может быть очень восприимчив к фактам среды.

Два региона могут быть очень близки друг к другу и даже иметь общую границу, и все же не влиять друг на друга вообще. Степень связанности и взаимозависимости – проблема не только количества границ, которые необходимо пересечь; она зависит также от силы сопротивления границы. Если сопротивление сильно, не имеет значения, насколько близки регионы; они будут мало влиять друг на друга. С другой стороны, два региона могут быть далеки и все же оказывать друг на друга существенное влияние – если границы слабы.

Сопротивление границы или ее проницаемость репрезентируются толщиной граничной линии. Очень тонкая линия означает слабую границу, очень толстая – непроницаемую (рис. 9-9). Этот тип репрезентации может быть назван "прочность-слабость".

Рис. 9-9

Граница не обязательно одинаково проницаема с обеих сторон. Скажем, факт в регионе А может влиять на факт в регионе В, но факт в регионе В может не иметь реального влияния на факт в регионе А. Представить это различие можно только сделав два рисунка, на одном из которых граничная линия будет тонкой, на другом – толстой. Концептуально это правильно, поскольку влияние А на В – психологически иная ситуация, нежели влияние В на А.

Рис. 9-10

Третий способ представить взаимосвязи между регионами – принять во внимание природу среды региона. Среда региона – это качество его покрытия или поверхности. Левин различал несколько свойств среды, наиболее важное из которых – текучесть-ригидность. Текучая среда та, что быстро реагирует на любое воздействие. Она подвижна и гибка. Ригидная среда сопротивляется изменениям. Она жестка и неэластична. (рис. 9-10). Два региона, отделенные друг от друга регионом с очень ригидной внутренней средой, будут неспособны ко взаимной коммуникации. Аналог – человек, пытающийся преодолеть топь или пробраться через густой подлесок.

Рис. 9-11

Рис. 9-12

При помощи использования понятий близости-удаленности, твердости-слабости, текучести-ригидности можно представить большую часть возможных взаимосвязей в жизненном пространстве. Рассмотрим несколько конкретных примеров. На рис. 9-11 граница жизненного пространства толстая, а на рис. 9-12 – тонкая. Рис. 9-11 отражает ситуацию, когда внешний мир мало влияет на жизненное пространство, а жизненное пространство – на внешний мир. Человек инкапсулирован в своей психологической среде; контакты с физической реальностью слабы. Приходят мысли о шизофренике в плохом состоянии или человеке, который уснул или видит сон. Рис. 9-12 иллюстрирует прямо противоположную ситуацию. Жизненное пространство и внешний мир тесно связаны. Изменения, происходящие во внешнем мире, влияют на состояние жизненного пространства, а изменения жизненного пространства на внешний мир. Это – картина человека, чья психологическая среда настроена на физический мир. Малейшее изменение во "внешней оболочке" немедленно отражается изменением психологической среды.

Рис. 9-13

Рис. 9-14

Рис. 9-13 и 9-14 отображают податливого и неподатливого человека. Один отгорожен от среды толстой стеной, другой же свободно и легко обменивается с психологической средой.

Рис. 9-15

Рис. 9-16

Рис. 9-15 изображает человека с более сложной структурой. Ячейки p1 и р2 тесно связаны, тогда как р3 и р4 отрезаны друг от друга непроницаемой границей. Регион с неподатлив или малоподатлив в отношении любого другого. Это выглядит так, как если бы эта область была диссоциирована относительно остального в человеке. Перекрестно заштрихованная ячейка не подвержена влиянию в силу свойств своей поверхности, в то время как усеянная точками легко поддается влиянию. Регион р4 отдаленно связан с p1, p2 и р3. На рис. 9-16 изображена психологическая среда сложной структуры.

Следует иметь в виду, что на этих рисунках изображены ситуации в определенный момент времени. В них нет ничего фиксированного или статичного, и вследствие действия динамических сил они постоянно меняются. Нельзя сказать, что человек таков на протяжении длительного периода времени. Жесткая граница может внезапно испариться, слабая граница – уплотниться. Отдаленные регионы могут сойтись. Жесткая среда может смягчиться, текучая – затвердеть. Даже число регионов может ежемоментно меняться. Соответственно, пространственные репрезентации непрерывно теряют актуальность, поскольку изменяется психологическая реальность. Левин не слишком опирается в своих построениях на фиксированные черты, ригидные навыки или иные константы личности. Понятия такого рода – признаки аристотелевского типа мышления, осуждаемого Левином. (1935а, гл. 1).

Количество регионов

Чем определяется количество регионов в жизненном пространстве? Количество регионов определяется количеством отдельных психологических фактов, существующих в данный момент времени. Когда существуют лишь два факта, – человек и среда, – в жизненном пространстве есть лишь два региона. Если среда содержит два факта, например, факт игры и факт работы, тогда среда должна быть разделена на пространство игры и пространство работы. Если есть ряд фактов игры различного рода – например, факт игры в футбол, факт игры в шахматы, факт игры в дарты – тогда пространство игры должно быть разделено на столько субрегионов, сколько есть отдельных фактов игры. Точно так же могут быть различного рода факты работы, каждому из которых должен принадлежать собственный регион. Если для человека не составляет разницы, играет он в футбол, шахматы или дарты, а важно просто то, что он играет, тогда будет лишь одна область игры, а не три. Для охваченного ужасом человека вся психологическая среда может быть наполнена одним фактом угрозы. Все остальные факты могут исчезнуть, оставив совершенно гомогенную среду. Когда к человеку начинает возвращаться спокойствие, он может обнаружить, что часть среды дает безопасность. В этот момент среда дифференцируется на пространство безопасности и пространство опасности. Короче говоря, новый регион дифференцируется в жизненном пространстве, как только возникает новый факт; регион исчезает, как только факт исчезает или сливается с другим фактом. Психологический, факт соотносится с психологическим регионом.

Количество регионов в человеке также определяется количеством существующих персональных фактов. Если существует единственный факт чувства голода, тогда внутриличностная сфера будет состоять из одного региона. Но если, помимо чувство голода, есть потребность завершить данную работу, тогда внутриличностный регион будет разделен на два.

Как мы увидим позже, важнейшие факты внутриперсонального региона называются потребности, тогда как факты психологической среды называются валентности. Каждая потребность занимает отдельную ячейку во внутриличностном регионе, а каждая валентность занимает отдельный регион в психологической среде.

Человек в среде

Ранее, обсуждая положение человека в среде, мы сказали, что точное расположение круга внутри эллипса не имеет значения, за исключением ограничения на соприкосновение их границ. Это верно лишь для недифференцированной, гомогенной среды, где все факты образуют один регион, то есть где все факты тождественны. Но, коль скоро среда делится на отдельные регионы, местоположение круга оказывается существенным. Факты того региона, в который он помещен, влияют на человека больше, чем остальные. Следовательно, понимание конкретной психологической ситуации предполагает, что мы знаем, где в своей психологической среде находится человек. Физически человек может находиться в классной комнате, но психологически – вновь проводить бейсбольную игру на площадке. Некоторые факты, существующие в классе, например, слова учителя, могут вообще до него не доходить, тогда как другие, например, записочка от соседки, очень просто могут оторвать от размышлений об игре в мяч.

Локомоция и коммуникация

То, как между собой связаны регионы, образующие жизненное пространство, репрезентирует степень влияния или податливости в отношениях между регионами. Но как в точности выражается влияние или податливость? В предыдущем примере относительно мальчика, податливого относительно записки соседки, но неподатливого относительно слов учителя, податливость означает, что мальчику легче двигаться к региону девочки, чем к региону учителя. Когда девочка осуществляет действие передачи мальчику записки, он может выйти из бейсбольного региона и перейти в ее регион. Он осуществил то, что Левин называет локомоцией. Два региона тесно связаны, податливы друг относительно друга и влияют друг на друга, если между ними легко может быть осуществлена локомоция.

Локомоция в психологической среде не означает, что человек должен совершить физическое пространственное движение; в сущности, большая часть локомоций, представляющих психологический интерес, содержит очень мало физических движений. Есть социальные локомоций – например, вступление в клуб, профессионально-деловые локомоций – например, решение проблемы, а также много других типов локомоций.

Теперь мы видим, что важным свойством психологической среды является то, что она представляет регион, в котором возможна локомоция. "Как среду можно рассматривать все, внутри чего, в направлении чего или от чего человек как целое может осуществлять локомоций" (Lewin, 1936а, с. 167). Совершая локомоцию, человек прокладывает путь через среду. Направление дороги и регионы, которые она пересекает, частично определяются силой границ и текучестью регионов, частично же – динамическими факторами, которые нам предстоит обсудить.

Стало быть, влияние регионов среды друг на друга выражается легкостью перемещения человека из одного в другой. Обнаруживают ли свое влияние друг на друга посредством локомоций и регионы личности? Нет, утверждает Левин. "Сам человек... не может считаться средой, внутри которой объект совершает локомоций из одной части в другую" (1936а, с. 168). О регионах личности говорят, что они коммуницируют друг с другом. Перцептуальный регион коммуницирует с периферическими ячейками внутриличностного региона, а те, в свою очередь, коммуницируют с ячейками, расположенными ближе к центру. Внутриличностные ячейки могут коммуницировать друг с другом и с моторной сферой. Какие регионы будут коммуницировать, и пути коммуникаций через регионы частично определяются такими структурными характеристиками, как толщина границ и природа внутренней среды, частично – динамическими факторами.

О локомоций и коммуникации говорят как о событиях, поскольку они – следствие взаимодействия фактов. Напомним, факт репрезентируется регионом. Соответственно, события репрезентируют взаимодействие между двумя или более регионами. Левин говорит, что, когда мы выводим событие, например, локомоцию или коммуникацию, из жизненного пространства, необходимо следовать трем принципам. Первый из них, называемый принципом связности, уже упоминался. Он утверждает, что событие – всегда результат взаимодействия двух или более фактов. Один факт сам по себе не может вызвать события. Для этого необходимы как минимум два факта, например, человек и среда – тогда возможна локомоция. Второй принцип – конкретности – гласит, что эффект могут иметь лишь конкретные факты. Конкретный факт – такой, который актуально существует в жизненном пространстве. Потенциальные или возможные факты, то есть такие, которые могут существовать где-то в будущем, но сейчас не существуют, не могут вызвать события настоящего. С принципом конкретности тесно связан принцип одновременности, утверждающий, что лишь факты настоящего могут продуцировать поведение в настоящем. Факты младенчества и детства могут не иметь никакого влияния на поведение взрослого, если не умудрились в какой-то форме сохраниться на протяжении прошедших лет. (Lewin, 1936, сс. 18-36).

Переструктурирование жизненного пространства

Локомоции и коммуникации – не единственные события, которые могут произойти в результате столкновения одного факта (региона) с другими. Могут быть и иные последствия. Количество регионов может уменьшаться или возрастать в зависимости от того, добавляются ли новые факты в жизненное пространство и выводятся ли из него старые. Может меняться относительное местоположение регионов. Два отдаленных региона могут сблизиться, близкие – разойтись. Могут возникать изменения, касающиеся границ. Проницаемая граница может стать жесткой, сильная – слабой. Наконец, возможны изменения в свойствах поверхности регионов. Текучий регион может стать непластичным, ригидный – расслабиться. Все эти события или изменения могут быть названы переструктурированием жизненного пространства. (Lewin, 1951, с. 251).

Степень реальности

Пока что для обсуждения структурных представлений Левина нам было достаточно двумерной пространственной репрезентации. Однако для полной репрезентации жизненного пространства необходимо третье измерение. Это третье измерение соотносится с представлением о степени реальности и нереальности. Реальность означает актуальную локомоцию, нереальность – воображаемую. Существуют различные степени или уровни, располагающиеся между актуальностью и чистым воображением. Например, человек может вступить в клуб, изменить работу, разработать проблему или же он может планировать сделать нечто, или же мечтать об этом. Планирование или размышление – промежуточные уровни между наиболее реалистичным уровнем действия и самым нереалистичным уровнем чистой фантазии.

В целом локомоция осуществляется проще по мере продвижения в направлении нереальности; границы теряют жесткость, а поверхности регионов становятся более текучими.

Левин полагает, что представление об уровнях реальности приложимо не только к структуре среды, но и к структуре человека. Хотя он не разрабатывает эту идею, но, как представляется, подразумевает, что коммуникации между регионами личности могут быть более или менее реалистичными. Например, внутриличностная ячейка может актуально повлиять на моторный регион или же это может произойти в воображении. Человек может высказать свое мнение или лишь грезить об этом.

Временнóе измерение или перспектива

Хотя ни прошлое, ни будущее не могут повлиять на поведение в настоящем, – в соответствии с принципом одновременности, – тем не менее отношения, чувства, мысли о прошлом и будущем могут иметь существенное влияние на поведение. Связанные с будущим надежды могут быть для человека гораздо важнее, чем трудности настоящего. Как ожидания могут облегчить наше бремя, так же и тени прошлого могут омрачать настоящее. Таким образом, настоящее должно быть репрезентировано как включающее психологическое прошлое и психологическое будущее. (Lewin, 1951, с. 53-56). Это измерение может быть длинным или коротким. Оно может быть определенным или туманным. Его структура может быть простой или сложной, его границы могут быть слабыми или жесткими.

Резюме

Важнейшие структурные представления, обсуждаемые в этой главе, это: жизненное пространство, включающее человека в окружении психологической среды. Человек разделен на перцептуально-моторный регион и внутриличностный регион. Внутриличностный регион подразделяется на группы периферических ячеек и центральных ячеек. Психологическая среда также разделяется на регионы. Жизненное пространство окружено внешней оболочкой, представляющей часть непсихологической, или объективной, среды.

Регионы человека и среды разделены границами, обладающими свойством проницаемости. Регионы жизненного пространства взаимосвязаны так, что факт одного региона может влиять на факт другого. Когда между двумя фактами возникает такое влияние, говорят о событии. Степень связанности или мера влияния между регионами определяется жесткостью границ, количеством промежуточных регионов и свойствами поверхности регионов.

О связи регионов среды говорят, если человек может осуществить локомоцию между регионами. О связи регионов человека говорят, если они могут коммуницировать друг с другом.

Два других измерения жизненного пространства – реальность-нереальность и прошлое-будущее.

Левин представляет названные понятия в пространственных терминах, так, что к ним приложима отрасль математики, известная как топология. Топология имеет дело с пространственными отношениями. Она не занимается ни размерами, ни формой, ни величиной, ни расстояниями, ни иными подобными пространственными характеристиками. Топология рассматривает такие пространственные отношения, как "включенность в", "часть-целое" и "наличие или отсутствие связи". Поскольку Левин репрезентирует свои структурные представления топологически, он называет эту часть своей системы "топологической психологией". (1936а).

Чтобы представить динамические понятия – такие, как направление, расстояние, сила – Левин вынужден был изобрести новый вид пространства, названный им годологическим пространством. Годология – это наука о путях. Путь – это то же, что локомоция. Свойства левиновского годологического пространства были также выражены линейными графами, где каждый регион представлен точкой, а каждая граница между регионами – линией, эти точки соединяющей. (Harary, Norman and Cartwright, 1965).

Обсудим теперь динамические представления Левина, которые, вместе взятые, образуют то, что Левин назвал векторной психологией.

Динамика личности

Структурная репрезентация жизненного пространства подобна дорожной карте. Хорошая дорожная карта содержит всю информацию, необходимую для планирования любого типа подхода – так же и хорошая структурная репрезентация людей и их окружения содержит все факты, знание которых необходимо для оценки любого возможного типа поведения. Но, так же, как карта не может сказать нам, какой именно поход действительно решит совершить человек, так и детальная картина жизненного пространства не скажет нам о том, как человек собирается себя вести. Только структурные или топологические представления не могут объяснить поведение в конкретной психологической ситуации. Для понимания такого рода необходимы динамические представления.

Важнейшие динамические понятия Левина – энергия, напряжение, потребность, валентность, а также сила или вектор.

Энергия

Левин, как и большинство теоретиков личности, считает, что человек – сложная энергетическая система. Тип энергии, осуществляющий психологическую работу, называется психической энергией. Поскольку теория Левина – исключительно психологическая, ему нет нужды обсуждать вопрос об отношении психической энергии к другим типам энергии.

Психическая энергия высвобождается, когда психическая система (человек) пытается вернуть равновесие после того, как оказалась в состоянии неуравновешенности. Неуравновешенность продуцируется возрастанием напряжения в одной части системы относительно других в результате либо внешней стимуляции, либо внутренних изменений. Когда напряжение в системе вновь выравнивается, выход энергии прекращается и вся система приходит в состояние покоя.

Напряжение

Напряжение – это состояние человека, или, говоря точнее, состояние внутриличностного региона относительно остальных внутриличностных регионов. Когда Левин обращается к динамическим свойствам региона или ячейки внутриличностной сферы, он называет регион системой.

Напряжение обладает двумя важными свойствами. Первое заключается в том, что состояние напряжения в определенной системе стремится к выравниванию с напряжением окружающих систем. Например, если система а находится в состоянии высокого напряжения, а окружающие системы b, с, d, е и f в состоянии низкого напряжения (рис. 9-17), тогда напряжение будет стремиться из а в b, с, d, е и f до тех пор, пока напряжение не уравняется во всей системе (рис. 9-18).

Рис. 9-17

Рис. 9-18

Психологическое средство уравнивания напряжения называется процесс. Процессом может быть мышление, запоминание, чувствование, восприятие, действие и т.п. Например, человек, столкнувшийся с задачей разрешения проблемы, становится напряженным в одной из систем. Для разрешения проблемы – и тем самым редуцирования напряжения – он использует процесс мышления. Мышление продолжается до достижения удовлетворительного результата, и в это время человек возвращается к состоянию равновесия. Или же возможно намерение вспомнить имя. Приходит в действие процесс памяти, восстанавливает имя, напряжение уменьшается.

Хотя напряжение всегда стремится к состоянию равновесия, это свойство относится лишь к системе в целом, но не обязательно ко всем частям-системам. Частная система может в действительности становиться все более и более напряженной, в то время как вся система возвращается к уравновешенному состоянию. Это случается, когда человек, решая проблему, вынужден идти окольным путем. Во время "обхода" напряжение может повышаться в одном из субрегионов, хотя общий процесс в конечном счете вернет человека к состоянию равновесия. Например, некто может приступить к задаче, хорошо зная, что придется выдерживать нарастающее напряжение, но в то же время предвидя, что конечным результатом будет более совершенный баланс сил.

Состояние равновесия не означает, что в системе нет напряжения. По-видимому, ни один организм не может достичь состояния, абсолютно свободного от напряжения, и при этом остаться в живых. Равновесие означает либо, что напряжение во всей системе уравнено, либо, что субсистема с неравным относительно других напряжением твердо отгорожена и изолирована от других внутриличностных систем (рис. 9-19). Такая напряженная система может оставаться в изоляции долгое время и представлять более или менее постоянный резервуар энергии. В личности может быть ряд таких жестко сегрегированных систем, которые постоянно снабжают энергией деятельность психических процессов.

Рис. 9-19

Человек, установивший равновесие на высоком уровне напряжения, заметно отличается от человека, установившего равновесие на низком уровне напряжения. В первом случае давление на моторику будет сильнее и высока вероятность постоянной утечки энергии в моторику. Такой человек будет демонстрировать высокую диффузную безостановочную активность.

Второе концептуальное свойство напряжения заключается в том, что оно оказывает давление на границы системы. Если граница прочна, диффузия напряжения из системы к пограничным с ней будет остановлена, но если граница слаба, напряжение перетечет из системы в другие. Обычно отдельная напряженная система граничит более чем с одной напряженной системой. В таких случаях сопротивление одной части границы может быть слабее, чем сопротивление других частей.

Рис. 9-20

Это позволит напряжению перемещаться в определенных направлениях свободнее, чем в других. Иными словами, динамическая коммуникация между системами изменчива. Напряженная система может коммуницировать с напряженной системой а так, что обмен энергией протекает легко, и в то же время быть отдаленно связанной с системами с, d, е и f, так, что обмен энергией затруднен. (Рис. 9-20).

Рис. 9-21

Говоря динамически, граница – это район сопротивления или барьер. Как барьер, она соответствует сдерживающей силе. Обладает ли сама граница свойством быть напряженной системой? Левин полагает, что нет. Скорее, сила, направленная из района границ а против силы, порожденной внутри а, определяется состояниями напряжения в окружающих системах. То есть противостоящая сила направляется на границу со стороны пограничных систем (рис. 9-21).

Потребность

Возрастание напряжения или высвобождение энергии во внутриличностном регионе вызываются возникновением потребности. Потребность может быть физиологическим состоянием – таким, как голод, жажда, половое желание; она может представлять желание чего-либо типа работы, или, например, замужества; или же может быть намерением сделать что-то – например завершить задание или продолжать начатое. Потребность, следовательно, это понятие из области психологии мотивации, эквивалентное таким понятиям, как мотив, желание, влечение или побуждение.

Левин удерживается от систематического обсуждения природы, источника, числа и видов потребностей, поскольку это понятие его совсем не удовлетворяет. Он полагает, что термин "потребность" неизбежно уступит свое место в психологии более удобному концепту, означающему нечто более доступное наблюдению и измерению. Не считал он важным и составление перечня потребностей, как это делают психологи. Прежде всего такой перечень был бы почти бесконечен, а во-вторых, единственное, что достойно психологического описания – репрезентация тех потребностей, которые реально существуют в данный момент времени. Это единственные потребности, производящие эффект. Абстрактно говоря, каждый способен чувствовать голод, но лишь когда голод реально нарушает существующее в человеке равновесие, его стоит принимать во внимание.

Очевидно, что Левин в своих представлениях о потребностях очень плюралистичен. Потребностей существует столько, сколько специфических отдельных желаний. У кого-то может быть потребность в непрожаренном бифштексе, который готовят только в одном-единственном ресторане, или услышать определенную тему в симфонии Сибелиуса в исполнении определенного оркестра. Левин не пытается свести множество специфических потребностей к одной общей и говорит следующее:

"Проблема появления потребностей лежит на пересечении культуральной антропологии, психологии развития и психологии мотивации. Разработка ее затруднена незрелыми спекулятивными попытками систематизировать потребности на основе нескольких категорий" (1951, с. 280).

Каждая потребность – это конкретный факт, и невозможно понять истинную психологическую реальность, не описав ее во всей полноте.

Относительно потребностей Левин говорит, что можно различить три состояния: голода, насыщения и пресыщения. "Эти состояния соответствуют положительной, нейтральной и негативной валентности регионов активности, соотносящихся с конкретной потребностью" (1951, с. 282). Пресыщение означает, что желательный в прошлом объект или деятельность стали вызывать отвращение в плане продолжения связанного с ними опыта. Слишком много чего-то приводит к отвращению.

Кроме того, Левин различает потребности и квазипотребности. Потребность соотносится с некоторым внутренним состоянием, например голода, тогда как квазипотребности эквивалентны специфическому намерению, типа удовлетворить голод, поев в конкретном ресторане. Левин полагает, что потребности человека в значительной степени детерминируются социальными факторами (1951, с. 289).

Напряжение и моторное действие

До сих пор мы занимались в первую очередь внутренней динамикой напряженных систем, а именно динамикой взаимозависимости и коммуникации между системами. Как соотносятся напряжение и действие? Можно предположить, что энергия, текущая из внутриличностного региона в моторику, будет прямо завершаться психологической локомоцией. Однако Левин отвергает такой взгляд. Напряжение, давящее на внешнюю границу человека, не может вызвать локомоцию. Вместо того, чтобы привязывать потребность или напряжение непосредственно к действию посредством моторики, он связывает потребность с определенными свойствами среды, определяющими тип локомоции. Это – очень простой путь обозначения связи мотивации и поведения.

Чтобы достичь этого, требуется ввести еще два понятия. Это понятия валентности и силы.

Валентность

Валентность – концептуальное свойство региона психологической среды. Это – ценность региона для человека. Есть два типа ценности положительная и отрицательная. Регион, обладающий положительной ценностью – тот, что содержит целевой объект, который редуцирует напряжение, когда человек войдет в него. Например, регион, содержащий пищу, обладает положительной валентностью для голодного человека (рис. 9-22). Регион, обладающий негативной ценностью – тот, который повысит напряжение. Для человека, боящегося собак, любой регион, где находится собака, будет иметь отрицательную валентность (рис. 9-23). Положительная валентность привлекает, отрицательная отталкивает.

Рис. 9-22

Рис. 9-23

Валентность координирована с потребностью. Это означает, что положительная или отрицательная валентность конкретного региона среды зависит напрямую от системы в состоянии напряжения. Потребности сообщают среде ценностность. Они организуют среду в сеть привлекающих и отталкивающих регионов. Однако эта сеть валентностей зависит также и от посторонних факторов, не входящих в сферу психологических законов. Наличие или отсутствие самих потребных объектов явно играет важную роль в структурировании психологической среды. Есть ли пища, можно ли ее распознать, какого типа пища и в каком количестве, ее пригодность и близость к объектам, обладающим отрицательной валентностью – все это непсихологические факторы, влияющие на валентность региона для голодного человека.

Валентность – величина переменная; она может быть слабой, средней, сильной. Сила валентности зависит от силы потребности плюс все упоминавшиеся непсихологические факторы.

Валентность – это не сила. Она ведет человека через его психологическую среду, но не является мотивирующей силой локомоции. Как мы уже видели, и сама напряженная система не производит локомоции. Нужно новое понятие. Это – понятие силы. или вектора.

Сила или вектор

Локомоция возникает, когда на человека действует достаточная сила. Сила координирована с потребностью, но она – не напряжение. Сила существует в психологической среде, тогда как напряжение – свойство внутренней системы.

Концептуальные свойства силы – направление, величина и точка приложения. Эти три свойства математически представлены вектором.. Направление, которое указывает вектор, – репрезентация направления силы, длина вектора репрезентирует величину силы, а место на внешней границе человека, которого касается кончик стрелы, репрезентирует точку приложения. Вектор всегда рисуется снаружи человека (рис. 9-24), никогда – внутри: психологические силы – свойства среды, а не человека.

Рис. 9-24

Если на человека действует только один вектор (одна сила), тогда будет локомоция или тенденция к движению в направлении вектора. Если два или более векторов толкают человека в нескольких разных направлениях, итоговая локомоция будет результирующей этих сил.

Теперь можно увидеть отношение валентности и вектора. Регион, обладающий положительной валентностью, это такой регион, в котором действующие на человека векторы направлены в сторону этого региона. Регион с отрицательной валентностью – тот, в котором векторы указывают противоположное направление. Другими словами, направление вектора прямо определяется местоположением региона с положительной либо отрицательной валентностью. Величина вектора соотносится с силой валентности, психологической дистанцией между человеком и валентным объектом и относительной силой других валентностей.

Отметим: понятие потребности – то понятие, с которым координируются все остальные динамические конструкты. Потребность высвобождает энергию, увеличивает напряжение, наделяет ценностью, порождает силу. Это – центральное или ядерное понятие Левина, вокруг которого группируются все остальные.

Локомоция

Теперь мы готовы представить тот специфический путь, который пройдет человек в своем продвижении через психологическую среду. Например, ребенок проходит мимо конфетной лавки, заглядывает в окошко и хочет конфет. Вид конфеты побуждает потребность, а эта потребность делает три вещи. Она высвобождает энергию и тем самым повышает напряжение во внутреннем регионе (система "хотения конфеты"). Она наделяет положительной валентностью регион, в котором находятся конфеты. Она порождает силу, толкающую ребенка в направлении конфеты.

Рис. 9-25

Рис. 9-26

Скажем так: ребенку нужно войти в лавку и купить конфету. Эту ситуацию можно представить так, как изображено на рис. 9-25. Предположим, однако, что у ребенка нет денег: тогда граница между ним и конфетой оказывается непроходимым барьером. Он подойдет к конфете как можно ближе, быть может, засунет нос в окно, но не сможет достать ее (рис. 9-26).

Он может сказать себе: "Если бы у меня были деньги, я бы купил конфет. Может быть мама даст мне немного денег". Иными словами, рождается новая потребность, или квазипотребность, – намерение взять у мамы денег. Это намерение, в свою очередь, побуждает напряжение, вектор и валентность, что представлено на рис. 9-27. Между ребенком и матерью нарисована тонкая граница – в допущении, что ребенку нужно прийти домой, найти маму и попросить денег. Другая тонкая граница нарисована между матерью и конфетой, чтобы представить усилие, необходимое для возвращения в лавку и покупки. Ребенок движется к конфете, его путь – через мать.

Рис. 9-27

Если мать отказывает ребенку в деньгах, он может подумать о том, не занять ли их у друзей. В этом случае регион, в котором находится мать, окружен непроницаемым барьером, и прокладывается новый путь к конфете – через регион, содержащий друзей (рис. 9-28).

Рис. 9-28

Эта топологическая репрезентация может бесконечно усложняться появлением дополнительных регионов среды и границ разной степени прочности, а также дополнительных потребностей и соответствующих напряженных систем, валентностей, векторов.

В целом можно сказать, что любая локомоция может быть полностью рассмотрена на основе понятий потребности, напряжения, силы, валентности, барьера, свойств внутренней среды, измерения реальности-нереальности и временной перспективы.

Динамическое структурирование психологической среды

Динамика психологической среды может меняться четырьмя различными способами. (1) Ценность региона может меняться количественно, например, от менее положительного к более положительному, или же качественно, от положительного к отрицательному. Могут появляться новые валентности, могут исчезать старые. (2) Векторы могут изменяться по силе, по направлению или в обоих отношениях. (3) Границы могут становиться прочнее или слабее, появляться или исчезать. (4) Могут меняться "вещественные" свойства региона, текучесть или ригидность.

Переструктурирование психологической среды может быть результатом изменений в системах напряжения человека, результатом локомоций или когнитивных процессов. Когнитивное переструктурирование происходит, когда человек обнаруживает новые способы решения проблем (инсайт), вспоминает что-то забытое или видит в среде что-то, чего раньше не замечал. Переструктурирование может также быть следствием вторжения сторонних факторов из внешней оболочки в психологическую среду.

Возвращение равновесия

Конечная цель всех психических процессов – вернуть человеку состояние равновесия. Эта цель может быть достигнута несколькими путями, в зависимости от того, какой процесс задействован. Хотя некоторые процессы были описаны выше, полезно перечислить их все.

Неравновесие определяется как состояние неравного напряжения в различных системах человека. Для простоты допустим, что одна из внутренних систем находится в состоянии повышенного напряжения, тогда как другие обладают низким уровнем напряжения. Один путь достижения равновесия – диффундирование напряжения системы по всем другим системам, пока не уравняется напряжение во всей внутренней сфере. Если допустить, что при этом энергия из внутренней сферы не уходит, следствие такой диффузии – поднятие напряжения всей системы и увеличение давления на границе между внутренним слоем и перцептуально-моторным слоем. Допустим, этот процесс повторяется вновь и вновь; тогда результатом будет аккумуляция напряжения во внутренней сфере. О таком человеке говорят, что в нем высоко внутреннее напряжение. Когда граница внутреннего региона не в состоянии больше сопротивляться давлению, возникает внезапный прорыв энергии в моторную сферу, что приведет к возбужденному поведению. Так описываются ситуации припадков и приступов.

Если граница между внутренней системой и перцептуально-моторной областью явно проницаемы, энергия может разряжаться в беспокойной активности. Это – очень простой способ редукции напряжения, хорошо наблюдаемый в период младенчества. Например, голодный ребенок становится беспокойным. Как говорят, беспокойство помогает выпустить пар.

Преобладающий способ возвращения равновесия – осуществление подходящей локомоции в психологической среде. Подходящая локомоция та, которая приводит человека в регион объекта, удовлетворяющего цели. Например, если человек находится в состоянии напряжения в силу отсутствия работы, напряжение снизится, когда он работу найдет. В таких случаях перцептивные и моторные процессы – средства перехода к облегчению от напряжения. Разумеется, для достижения цели может оказаться необходимым переструктурировать среду, и это переструктурирование может предполагать сложные и долговременные когнитивные процессы. Человек, мечтающий быть президентом, может проводить годы в манипулировании средой прежде, чем достигнет успеха. Или же он может так и не добиться успеха, оставаясь в постоянном состоянии неравновесия.

Напряжение можно редуцировать и восстановить равновесие посредством замещающей локомоции. Это предполагает, что две потребности взаимозависят настолько, что удовлетворение одной снимает напряжение с другой потребностной системы. Об этом мы подробнее поговорим позже.

Наконец, напряжение можно редуцировать чисто воображаемой локомоцией. Человек, воображающий, что он выполнил сложную задачу или занимает выдающийся пост, получает своего рода шикарное удовлетворение, просто грезя об успехе. Мы обеспечены даже набором готовых грез – в виде романов, спектаклей, фильмов.

Резюме

В этом разделе представлены и обсуждены главные динамические понятия Левина – потребность, психическая энергия, напряжение, сила или вектор и валентность. Эти динамические конструкты, рассмотренные вместе со структурными конструктами, обсуждавшимся в последнем разделе, описывают специфические локомоции индивида и способы структурирования среды. Локомоции и переструктурирования служат цели редуцирования потребностей посредством их удовлетворения.

Развитие личности

Хотя Левин не отрицает, что наследственность и созревание играют роль в развитии, он нигде в своих работах не обсуждает это возможное влияние более или менее подробно, равно как и не отводит им сколько-нибудь серьезного места в своих концептуальных репрезентациях. Это соответствует ориентации Левина на чисто психологическую теорию. Поскольку наследственность и созревание относятся к миру биологических фактов и, следовательно, существуют вне жизненного пространства наряду с физическими и социальными феноменами, Левин их игнорирует. Лишь в редких случаях он упоминает, что органические изменения могут влиять на психическое развитие. Например, обсуждая период отрочества, он замечает, что изменения функций и структуры тела глубоко влияют на психическую структуру в плане неопределенности и нестабильности (1951, глава VI).

Нет у Левина и теории научения в том смысле, в каком этот термин понимается в американской психологии. Он описывает типы изменений в поведении, приписывая их когнитивному реконструированию, дифференциации, организации, интеграции и мотивации (1951, глава IV).

Интересно, однако, вспомнить, что ранние экспериментальные работы Левина были посвящены исследованию ассоциативного научения. Частота повторений и смежность стимульных слов, подлежащих ассоциированию, в то время полагались важными детерминантами научения. Однако, Левин открыл, что подлежащие ассоциированию элементы, для того, чтобы между ними возникла связь, должны принадлежать к одной и той же системе напряжения. Открытия Левина породили сомнения в валидности ассоцианистических теорий научения. Эта стадия научной работы Левина прекрасно представлена у Hilgard (1956, гл. 8).

Далее, Левин написал обширную статью, посвященную поощрениям и наказаниям (1935а, гл. IV), но его идеи в этой области очень незначительно связаны с гедонистическими представлениями, например законом эффекта (Торндайк) и принципом подкрепления (Халл (Hull, С. L.)). Поощрения и наказания интересовали Левина не в плане формирования или разрушения навыков, но как средства контроля над поведением в конкретной ситуации в данный момент времени. В представлениях Левина, поощрения и наказания не закрепляют и не подавляют ассоциации, как обычно полагал Торндайк; скорее, они вызывают изменения векторов, валентностей и границ в психологической среде и системах напряжения человека.

Не следует упускать из виду, что Левин и его студенты, особенно Зейгарник (1927), сделали значительный вклад в наше понимание памяти, продемонстрировав, что невыполненные задания запоминаются лучше, чем завершенные. Мы согласны с Хилгард (Hilgard, Е.R.), проделавшим анализ влияния идей Левина на психологию научения (1956, гл. 8) в том, что хотя многие формулировки Левина и релевантны теории научения, они не составляют такой теории. Да и Левин никогда не говорил этого.

Изменения поведения

В важной работе "Regression, retrogression and development" (1951, гл. V) Левин обсуждает некоторые из изменений поведения, которые возникают в процессе развития, и старается показать, как эти изменения можно представить при помощи полевых конструктов.

Разнообразие. Вполне очевидно, что по мере взросления возрастает разнообразие активности человека, – его эмоций, потребностей, информации и социальных отношений, – во всяком случае, до определенного возраста. Затем многообразие может уменьшаться.

Организация. Деятельность человека не только становится более разнообразной с возрастом; возникают также важные изменения в организации. Данная единица поведения проявляет возрастающую сложность. Маленький ребенок вступает во взаимоотношения лишь с одним другим ребенком в определенный момент времени, но ребенок старшего возраста может находиться во взаимоотношениях сразу с несколькими детьми в одно время. Поведение также становится по структуре более иерархическим. Например, маленький ребенок может играть в кубики просто ради удовольствия от активности, но, по мере роста, игра в кубики может стать средством достижения и иных целей, например, получить одобрения или превзойти другого ребенка. Поведение может также усложняться в том смысле, что ребенок более старшего возраста может в течение какого-то периода времени быть включенным в несколько деятельностей. Он может рисовать картинку, быть с другом, прерваться и сбегать куда-то по поручению матери, вернуться к рисованию, поговорить с другим другом, ответить на телефонный звонок и вновь вернуться к рисованию. Маленький ребенок более отвлекаем. В одно время он делает одно дело и, будучи прерван, скорее всего к нему не вернется.

Протяженность пространств активности. У ребенка более старшего возраста выше свобода передвижения. Старшие дети, например, могут переходить улицу, ходить в школу, навещать друзей, чего не могут младшие. Кроме того, с возрастом время становится более "растянутым". Младший ребенок – по большей части существо настоящего; для него будущее и в меньшей степени – прошлое не существуют. По мере взросления ребенок начинает думать о прошлом, строить планы на будущее и рассматривать настоящее как включающее больший отрезок времени.

Внутренняя взаимосвязанность поведения. Простое наблюдение показывает, что поведение младенца представляет диффузные реакции всего тела. Левин называет такое поведение простой взаимосвязью или недифференцированным состоянием. С созреванием из общей активности дифференцируются специализированные и независимые формы действия. Простое единство поведения младенца уступает множественности действий. Некоторая интеграция возникает, когда независимые действия иерархически организуются, но реальная интеграция достигается только на основе того, что Левин называл организационной взаимосвязанностью. Организационная взаимосвязанность представляет комбинирование и интегрирование отдельных активностей или потребностей в большее целое. Игра на пианино, строительство деревянного дома, писание истории предполагает собирание воедино множества отдельных активностей. Левин отмечает, что общая активность с возрастом уменьшается, иерархическая организация возрастает, а степень внутреннего единства, основанная на организационной взаимосвязи, с возрастом колеблется.

Уровень реализма. Обычно, по мере взросления, человек становится более ориентированным на реальность. Маленький ребенок не готов различать реальное и воображаемое. Чувство реальности не может возникнуть, пока ребенок не научится такому различению.

Основные понятия теории развития личности

Обозначив некоторые важные изменения, происходящие во время развития, а именно изменения в разнообразии, сложности, протяженности, организации, интеграции, реализме, Левин концептуализирует эти изменения. Используемые конструкты – те же, что обсуждались в предыдущих разделах главы, поскольку и поведение, и развитие считаются функциями тех же структурных и динамических факторов (Lewin, 1951, с. 238).

Дифференциация. Это – одно из ключевых понятий левиновской теории личностного развития и относится ко всем аспектам жизненного пространства. Оно определяется как возрастание количества частей целого. Например, с возрастом возрастает количество регионов внутренней сферы. Сравните ребенка и взрослого (рис. 9-29). У взрослого гораздо более дифференцированные системы напряжения, чем у ребенка. Аналогично, с возрастом становится более дифференцированной психологическая среда. Временное измерение дифференцируется на отдаленное прошлое, близкое прошлое, настоящее, близкое будущее и отдаленное будущее. Возрастающая зрелость вносит возрастающую дифференциацию и в измерение реальности-нереальности. Ко времени приближения взрослости человек в какой-то мере научается отличать не только правду от лжи, но и различные уровни возможности и вероятности.

Рис. 9-29

Свойства границ. Большая дифференциация человека и психологической среды объективно означает возрастание количества границ. Не все границы схожи. Они отличаются по силе. В целом границы у ребенка менее прочны, чем у взрослого. Например, граница между ребенком и его психологической средой слабее, чем между взрослым и его психологической средой. Этим объясняется то, что ребенок больше подвержен влиянию среды и ему легче, чем взрослому, расходовать внутреннюю энергию. Ребенок в большей мере является частью среды. В сущности, в первые недели жизни между ребенком и средой может и не быть вообще никакой границы. Слабость границы во внутренней сфере ребенка означает, что у него легче, чем у взрослого, одна потребность может замещать другую. Аналогично, для ребенка характерны слабость границ в измерении "реальность-нереальность" и во временной перспективе.

Интеграция. Дифференциацией и изменением свойств границ можно объяснить многие факты развития, но они не могут объяснить возрастающую организованность и интеграцию поведения с возрастом. Необходимо другое понятие – Левин обозначает его как организационную взаимозависимость. Чтобы оценить, что обозначается этим понятием, полезно противопоставить его простой взаимозависимости регионов. Рассмотрим, к примеру, две соседствующих и взаимозависимых напряженных системы, а и b. Когда а приходит в состояние повышенного напряжения, энергия перетекает из а в b до тех пор, пока между двумя системами не возникнет состояние равного напряжения. Точно так же, если повышается уровень напряжения в b, энергия будет перетекать в а. Влияние взаимно и реципрокно. Это – тот род отношений между напряженными системами, который, как представляется, существует у младенца. Нарушение в одном регионе распространяется на другие регионы внутренней сферы и наружу посредством моторики в массивном, диффузном высвобождении. Голодный ребенок беспокоен весь, целиком. По мере созревания ребенка, влияние соседних напряженных систем друг на друга теряет, как представляется, свойства взаимности и реципрокности. Вместо простой взаимозависимости возникают отношения управляющего и управляемого. Напряженная система а таким образом управляет напряженной системой b, чтобы а могла дать выход энергии без обязательного конечного равенства между системами. Простой пример организационной взаимозависимости – управление моторикой со стороны внутреннего региона или регуляция восприятия со стороны внутреннего региона.

Кроме того, напряжение в организационной взаимозависимости не диффундирует из региона в регион только на базе принципа близости. Развивается селективность – отдаленные друг от друга системы могут доминировать или управлять друг другом. Может установиться целая иерархия доминирования-субординации: регион а может управлять регионом b, тот – регионом с и т.д. Это объясняет, между прочим, способность взрослого создавать и доводить до конца сложные планы поведения, способность, которой ребенку недостает.

Левин уподобляет организационное единство человека организации с одним руководителем. Когда вместо одного главы появляется несколько, единство уменьшается; когда возникает новый центральный глава, единство увеличивается. Таким образом, единство взрослого не развивается прямолинейно, а проходит фазы убывания и роста.

Стадии развития

Левин очень краток относительно этого. Для него развитие – непрерывный процесс, в котором очень трудно распознать дискретные стадии. Он говорит о том, что важные изменения в развитии происходят около трехлетнего возраста, что за этим следует период относительной стабильности до отрочества, являющего период динамической реорганизации, находящей кульминацию в стабильности взрослости (1951, гл. VI). Он отмечает также, что первые дифференцирующиеся в ребенке регионы – те, что связаны с едой и выделением.

Левин полагает, что использование возрастной шкалы для описания развития не адекватно задаче понимания психологического роста. Возрастная шкала в конце концов будет вынужденно отброшена, уступив место уровням дифференциации, организации, интеграции и т.п. Кроме того, психология должна обратиться к задаче выявления сосуществующих и динамически связанных фактов, представляющих условия для изменения в тот момент, когда оно происходит. Недостаточно сказать, что шестилетний ребенок делает то, чего не делает трехлетний. Изменения должны рассматриваться на основе использования представлений теории поля.

Регрессия

Любая теория развития должна принимать во внимание возникающие время от времени регрессии. Левин внес существенный вклад в наше понимание регрессии – вклад теоретический и экспериментальный. (1951, гл. V). Во-первых, он различает ретрогрессию и регрессию. Ретрогрессия означает обращение к ранним формам поведения, имевшим место в жизненной истории человека, тогда как регрессия означает переход на более примитивную форму поведения независимо от того, вел ли человек себя когда-либо прежде таким образом. Исходя из определения, гораздо легче изучать регрессию, нежели ретрогрессию, – нет необходимости выяснять, имело ли место такое поведение прежде в жизни субъекта. Кроме того, при изучении регрессии экспериментатор может извлечь пользу из возрастных норм, установленных для различных видов активности. Например, если двухлетний ребенок определенным образом играет с игрушками, тогда как четырехлетний играет иначе, можно задаться вопросом, при каких условиях четырехлетний ребенок будет регрессировать к игровому уровню двухлетнего. Левин и его сотрудники провели такие эксперименты и выяснили, что одним из факторов возникновения регрессии является фрустрация. (Barker, Dembo, Lewin, 1941).

Резюме

Предпринятый Левином теоретический анализ развития связан с такими понятиями, как дифференциация, изменение состояния границ, организация и интеграция. В целом можно сказать, что с возрастанием зрелости возникает большая дифференциация и в человеке, и в психологическом окружении, увеличивается прочность границ, усложняется система иерархических и селективных отношений между напряженными системами. По Левину, развитие поведения есть функция человека и психологической среды.

Типичные исследования. Методы исследования

Одним из признанных критериев "хорошей" теории является степень ее плодотворности в плане стимуляции исследований. В этом отношении теория Левина поистине "хороша". Немногие иные теории личности породили столько экспериментов. Сам Левин, будучи блестящим теоретиком, всегда был и действующим исследователем. Он был инициатором эмпирической проверки многих своих базовых гипотез, и его великий исследовательский энтузиазм передался многим поколениям студентов Германии и Соединенных Штатов. Серия статей в Psychologische Forschung между 1926 и 1930 отражает самую выдающуюся группу эмпирических исследований в психологической литературе. Кроме того, идеи Левина и его гениальная способность к простым и убедительным демонстрациям своих теоретических представлений каталитически подействовали на многих психологов, никогда с ним лично не сотрудничавших. Невозможно даже примерно оценить количество исследований, несущих отпечаток влияния Левина. Имя им – легион. Какова бы ни была судьба теории Левина в грядущие годы, данная им основа для экспериментальной работы – непреходящий вклад в наше знание о личности.

Эмпирические исследования Левина и многих его сотрудников всегда были ориентированы на теорию. Иными словами, эксперименты проводились для проверки предположений, выдвигающихся в рамках теории поля: они никогда не осуществлялись просто для сбора фактов. Частный факт имел для Левина значение только в том случае, если проливал свет на валидность общего принципа и закона.

Это иллюстрируют исследования, вырастающие из левиновских представлений о напряженных системах. Следует напомнить, что внутренняя сфера личности состоит из многих регионов или ячеек. Каждая ячейка отделена от соседних границами, главное свойство которых – оказывать сопротивление диффузии энергии из одной ячейки в другую, граничащую с ней. Прочность границ может изменяться и изменяется, вследствие чего регион может теснее коммуницировать с одним регионом, чем с другим. Это означает, что когда уровень напряжения ячейки увеличивается потребностью или намерением, энергия с большей готовностью перейдет в тот соседний регион, где барьер слаб, нежели в тот, где он силен. Это – теория. Как можно ее проверить в горниле эмпирического исследования?

Левин изобретает следующую экспериментальную стратегию (1935а, сс. 180-193). Допустим, к примеру, что ребенку предоставляется возможность строить нечто из кубиков. Скажем, в ребенке индуцировано намерение построить дом. Намерение, напомним, координировано с внутренним регионом в состоянии напряжения. Прежде чем ребенок получает возможность завершить задание и тем самым полностью разрядить напряжение, его прерывают и дают другой вид игрового материала, – немного пластилина. Индуцируется новое намерение – например, слепить лошадь, и это в концептуальном плане означает, что второй внутренний регион пришел в состояние напряжения. Ребенку позволяют до конца выполнить второй проект. Затем ему предоставляется возможность вернуться к незавершенной задаче – строительству дома из кубиков. Если он не завершает прерванного задания, это указывает на то, что напряжение первой системы разрядилось посредством выполнения второго задания. О втором задании говорят, как о замещении первого. Если же ребенок завершает прерванное задание, это указывает на то, что напряжение системы "строительство из кубиков" не было истощено выполнением деятельности по лепке лошади. То есть завершенная деятельность не имела замещающего значения для прерванной деятельности. Оба эти результата могут быть изображены посредством следующих концептуальных репрезентаций (рис. 9-30).

Рис. 9-30

На фигуре слева два региона отделены друг от друга сильной непроницаемой границей, что не дает расходоваться напряжению системы "кубики" разряжаться посредством системы "пластилин". Напряжение, сохраняющееся в системе "кубики", побуждает ребенка завершить строительство из кубиков. На фигуре справа граница слаба, и напряжение системы "кубики" легко отводится через систему "пластилин". Поскольку после завершения пластилиновой лошади в системе "кубики" не остается никакого напряжения, у ребенка нет желания возвращаться к кубикам. План эксперимента предусматривает также, чтобы была контрольная группа, в которой детей прерывают, но не дают замещающего задания. Назначение контрольной группы – представить основание для уверенности, что в момент прерывания в системе действительно существует некоторое напряжение. Иначе невозможно проверить замещающее значение завершенного задания.

Экспериментальные исследования, основывающиеся на этом базовом проекте, называются исследованиями замещения. Одним из первых экспериментов, посвященных замещению, поставленных под влиянием теории поля Левина, был осуществлен Кейт Лисснер (Kate Lissner, 1933). Она хотела определить, что было в самих заданиях влияющего на их замещающее значение одного для другого. Как можно было ожидать, она обнаружила, что, чем больше похожи были два задания, тем выше их возможность замещения друг для друга. Например, если прерванное задание состояло в лепке лошади, а замещающее – в лепке змеи, то количество возвращений было много меньше, чем в случаях, когда замещающее задание представляло рисование картинки или нанизывание бусинок. К сожалению, не существует достаточно хороших критериев для того, чтобы заранее определить степень сходства между заданиями. Два задания могут казаться очень похожими наблюдателю, но быть абсолютно различными с точки зрения выполняющего их человека, либо два задания могут казаться совсем непохожими, но быть очень сходны для того, кто их выполняет. Лисснер обнаружила также, что трудное замещающее задание имеет большую замещающую ценность, чем простое – при прочих равных условиях. Трудность задания также трудно оценить прежде, чем проделан сам тест. Трудное для одного человека может быть легким для другого.

В исследовании Малер (Mahler, 1933), другой ученицы Левина, было обнаружено, что, чем выше уровень реальности второго задания, тем большим замещающим значением оно обладает для первого. Так, ребенок, которого прервали в середине рисования картинки, и которому затем позволили рассказать, как он закончил бы рисунок, если бы представилась возможность, с меньшей вероятностью вернется к начальному заданию, чем ребенок, которому предлагали подумать или представить себе, как бы он завершил задание. Разговор о деятельности, как предполагается, более реалистичен, чем размышление о ней. Однако работа Слиосберг (Sliosberg, 1934) показывает, что уровень, на котором менее реальное может замещать более реальное, зависит от характера ситуации. В свободной игровой ситуации фантазия может быть столь же эффективна, как и моторная активность, тогда как в более серьезном контексте фантазия может вообще не обладать замещающей ценностью.

Кепке (Kopke, О.) (на которого ссылается Левин, 1935а, с. 185) использовал "опыт на замещение" для проверки особого способа приложения теории Левина. Левин предположил, что границы между ячейками во внутренней сфере умственно отсталого ребенка должны быть жестче, чем у нормального. Если гипотеза верна, то умственно отсталые дети продемонстрируют меньшие возможности в плане замещения заданий по сравнению с нормальными. Это подтверждается открытиями Кепке. Даже при очень похожих заданиях, таких как рисование кота на красной бумаге и того же изображения на зеленой, отсталые дети почти всегда возвращались к первому рисунку и заканчивали его после выполнения второго. Это различие в свойствах границ между нормальными и отсталыми детьми иллюстрируется следующим изображением (рис. 9-31).

Рис. 9-31

Более толстые границы внутреннего региона отсталого ребенка указывают, что между напряженными системами коммуникация меньше, чем в случае нормального ребенка. В репрезентации нормального ребенка больше ячеек, поскольку Левин постулировал большую дифференцированность нормального ребенка. (Относительно других различий между отсталыми и нормальными детьми см. Lewin 1935а, гл. VII).

Быть может, наиболее амбициозное и тщательно оформленное исследование замещения было выполнено Мэри Хенле (Mary Henie, 1942). Хенле высказала ряд критических замечаний в адрес предшествующих исследований замещения; из них наиболее для нас важное касается некоего круга в интерпретации открытий Лисснер. Хенле отмечает: сказать, что одно задание имеет замещающее значение для другого, поскольку две системы находятся в динамической коммуникации, – слишком малое дополнение к нашему знанию замещения, если нужно эмпирически проверить, действительно ли одно задание будет замещением другого. Иными словами, объяснение результатов после того, как они получены – не настоящая проверка теории, поскольку с тем же успехом могут работать объяснения, сделанные на базе других теорий. Если теория обладает уникальной объяснительной силой, она должна давать возможность предсказания. Соответственно, Хенле обращается к важной проблеме – выявлению некоторых принципов, на основе которых можно заранее предсказать, какие задания будут в отношении друг друга замещающими, а какие нет.

Хенле обращается к гештальтистской теории восприятия и научения. Гештальттеория принимают, что такие структуральные факторы, как сходство, близость, гомогенность, замкнутость и отношения фигура-фон играют важную роль в организации восприятия и определении того, чему обучаются. Хенле задается вопросом, не могут ли эти принципы действовать в ситуации замещения заданий.

Соответственно, она разрабатывает эксперименты, основанные на принципах гомогенности и близости. Студентам колледжа предъявлялась серия гомогенных заданий – "пройти" карандашом нарисованный на бумаге лабиринт. Условия были следующие. Человек выполнял первые три задания, на четвертом прерывался, завершал пятое, после чего ему позволялось вернуться и завершить незавершенное. Хенле предположила, что работа над прерванным заданием будет продолжена, поскольку последние два задания, будучи единицами гомогенной серии лабиринтов, не выделяются из остальных. Следовательно, задания под номерами четыре и пять не образуют пару, о которой можно сказать, что они друг с другом коммуницируют. Действительно, каждый из участников эксперимента завершал работу над непройденным лабиринтом.

Следуя той же линии рассуждений, Хенле предположила, что в гетерогенной серии, где четвертое и пятое задания отличны от первых трех, возвращений будет меньше, чем в случае гомогенной серии. Это предположение не подтвердилось. Например, когда первые три задания представляли составление мозаичных узоров, а четвертое (прерванное) и пятое (завершенное) – задачи по ажурному выпиливанию, количество возвращений было то же, что и в гомогенной серии. Хенле признает, что неудача в предсказании результатов второго эксперимента аннулирует предполагавшееся подтверждение гипотезы первым экспериментом, поскольку обе гипотезы были сделаны на базе одних и тех же принципов.

Хенле была озадачена результатами эксперимента, поскольку в предыдущем, где вместо серии заданий давались два, значительная часть субъектов не завершала прерванное задание. Какова же причина такого различия? Хенле предложила три возможных объяснения. Во-первых, прерывание задания в серии заданий может выделять его из остальных. Став сегрегированным, прерванное задание теряет свою динамическую связь с другими. В случае всего двух заданий, прерванное настолько не выделяется и устанавливает отношения с завершенными. Как следствие, замещающее значение будет больше в случае лишь двух заданий. Если причина такова, тогда искомое доказательство может дать следующая процедура. Использовались пять заданий. Первые три были сходны между собой, последние два тоже, то есть он^ образовывали гетерогенную серию. Выполнение заданий первого, третьего и четвертого прерывалось, так что задание четвертое, относительно которого проверялось возвращение, не выделялось из остальных, так как выполнение первого и третьего также прерывалось. Оказалось, что большинство испытуемых завершали прерванную работу по четвертому заданию после выполнения пятого. Очевидно, само по себе прерывание не выделяет задание из остальных и не вызывает потери связи напряженной системы с соседними системами.

Вторым фактором, который мог вызвать несоответствие результатов в серии заданий относительно пар заданий, была большая привлекательность (валентность) заданий, использованных в серии, по сравнению с заданиями, использованными в парах. Возможно, предположила Хенле, замещение принимается с меньшей готовностью, когда субъекта очень заинтересовало прерванное задание. Для проверки Хенле использовала пары заданий, различающихся по своей относительной валентности. Одну пару составляли высоко предпочитаемые задания, вторую – задания средней валентности, третью – мало интересные задания. Результаты ясно показали, что наибольшая степень возвращений имела место для заданий с наивысшей валентностью, наименьшая – для заданий с малой валентностью, умеренное число возвращений – для заданий со средней валентностью. Сильная валентность подавляет коммуникацию между напряженными системами и редуцирует замещающую ценность. Или же может быть так, что за заданием высокой валентности стоит большее напряжение, так что оно недостаточно отводится выполнением второго задания, как это происходит с заданием низкой валентности и, соответственно, низким напряжением. В любом случае противоположные результаты, полученные для пары заданий низкой валентности и серией с высокой валентностью, объясняются различием в валентности. Следовательно, при планировании экспериментов по выявлению роли структуральных факторов, как близость и сходство, необходимо использовать задания равной валентности в различных экспериментальных условиях.

Третий фактор, который, по мысли Хенле, мог быть причиной различных результатов в экспериментах с использованием двух заданий и серией из пяти заданий, – фактор успеха. Ее аргумент относительно влияния успеха выглядит следующим образом. У субъекта есть тенденция считать прерванное задание более сложным, чем завершенное. Когда у субъекта есть возможность выполнить несколько заданий, когда предъявляется серия из пяти, он обретает уверенность в своей способности выполнить работу. Как следствие, он стремится вернуться и выполнить прерванную работу. Когда же есть только два задания, у субъекта нет возможности обрести уверенность в себе посредством переживания успеха, и менее вероятно стремление завершить трудную прерванную работу.

Хенле исследовала значение этого фактора следующим образом. Субъектам было позволено "пройти" три лабиринта возрастающей степени сложности, за чем следовало задание с прерыванием работы и завершенное задание. Практически все испытуемые вернулись к прерванному заданию. Если первые три задания были настолько просты, что решение их не вызывало чувство успеха, гораздо меньше испытуемых завершало прерванную работу.

Определив, что валентность и трудность заданий были важными переменными в экспериментах на замещение, Хенле в дальнейшем сохраняла эти два фактора неизменными, варьируя условия гомогенности и близости заданий.

Серия гетерогенных заданий, состоящая из трех тестов по вычеркиванию букв и двух тестов по составлению мозаики (выполнение одного из них прерывалось, другого нет) продемонстрировала гораздо меньше возвращений к прерванному заданию, чем серия гомогенных заданий, например, состоящая целиком из тестов на вычеркивание букв или составление мозаик. Гетерогенность заданий позволяет двум последним выделиться и стать динамически взаимозависимыми, тогда как гомогенность не дает развиться коммуникации.

Чтобы проверить действие фактора близости, были использованы следующие две серии из трех заданий каждая. В первой серии первое задание выполнялось, выполнение второго прерывалось, третье задание выполнялось. Второе и третье задание были сходны, первое от них отличалось. В этой серии прерванное задание соседствовало со сходным завершенным. Семьдесят пять процентов испытуемых не возвращались к прерванному заданию. Результат показывает, что третье задание обладает большой замещающей ценностью для второго. Во второй серии выполнение первого задания прерывалось, второе и третье выполнялись до конца. Первое и третье задание были сходными, второе от них отличалось. В этой серии задание, выполнение которого прерывалось, было отделено от сходного с ним завершенного. Лишь тридцать шесть процентов испытуемых не вернулись к прерванной деятельности. Результаты этих двух экспериментов подтверждают гипотезу о том, что граница между двумя напряженными системами более проницаема в условиях гетерогенности и близости заданий.

Вышеупомянутые исследования замещения составляют лишь малый фрагмент экспериментальной работы, инициированной теорией Левина. В рамках одной главы практически невозможно обсудить их все. Мы можем лишь выделить некоторые области исследования, прямо связанные с теорией личности Левина, и довериться читателю в том, что он с ними ознакомится. Это уровень притязаний (Lewin, Dembo, Festinger & Sears, 1944), прерванная деятельность (Katz, 1938; Zeigarnik, 1927), психологическое пресыщение (Karsten, 1928, Kounin, 1941), регрессия (Barker, Dembo, Lewin, 1941), конфликт (Lewin, 1951, cc. 260-268; Smith, 1968). Хороший обзор экспериментальных работ Левина и его сотрудников можно найти в главе Левина в книге "Manual of child psychology" (1954) и в книге Дойча (Deutsch, 1968). Детальное рассмотрение идей Левина и исследований, которые они стимулировали, можно найти во втором томе книги "Psychology: A study of a science" (Cartwright, 1959).

Статус в настоящее время. Общая оценка

Один из показателей жизненности научной позиции – количество споров между последователями системы и ее критиками. Уотсоновский бихевиоризм, психоанализ, теория поведения Халла, "целевой" бихевиоризм Толмена – примеры тех взглядов, которые разделили психологов на соперничающие лагеря, и в каждом случае теория оказала существенное влияние на развитие психологии.

Теория поля Левина была предметом многих споров в течение последних тридцати лет. За это время у нее появилась группа преданных последователей, которые после смерти Левина продолжали начатые им исследования, особенно в области групповых процессов. Многие из них сотрудничали с Левином в Исследовательском центре групповой динамики в Массачусетском технологическом институте. Как указывает Дойч (1968), групповая динамика стала интегральной частью социальной психологии. Истоки движения групп встреч и его ответвлений, например, в Эсалене или в общинах Синанона показаны в материалах семинара по межрасовой напряженности для лидеров общин, который был организован Левином в 1949 г.

Не забыта и предложенная Левином теория человека. Сам Левин в последние годы жизни отдавал свои силы в основном изучению групповых процессов и исследованиям действия (Lewin, 1948). Его интересовало применение теории поля в социальных науках. Соответственно, в левиновской теории человека не было существенного продвижения с начала 40-х гг. Однако, многие его представления были ассимилированы, включаясь в основное русло психологии. Вектор, валентность, напряженная система, барьер, жизненное пространство – эти понятия более не звучат для психолога как сторонние.

Важное новшество в тех исследованиях, что ориентированы на теорию поля, – возрастающее внимание к влиянию непсихологических факторов жизненного пространства. Например, Эскалона (Escalona) и Лейтч (Leitch) (Escalona, 1954), исследовавшие поведение младенца, показали, что такие конституциональные факторы, как сензитивность к различным физическим стимулам, физическая активность и толерантность к напряжению влияют на психологическую среду ребенка. Впечатляющее исследование в области психологической экологии было осуществлено Баркером и Райтом, и их сотрудниками в Канзасском университете (Вагсег, 1963, 1965; Barcer & Wright, 1951, 1955). Их целью было описать регуляторы поведения всех детей маленького городка на среднем Западе Соединенных Штатов.

Влияние Левина на современное психологическое мышление можно проиллюстрировать теорией мотивации достижения Аткинсона (Atkinson, 1964; Atkinson & Feather, 1966). Эта теория представляет развертку и разработку идеи уровня притязаний. Кэнтрил (Cantril, 1965) использовал методологию уровня притязаний в своих глобальных исследованиях человеческих проблем. В исследовании открытого и закрытого сознания Рокича (Rokeach, 1960) используются понятия Левина. Закрытое сознание менее дифференцировано, имеет более ригидные барьеры и обладает более узкой временной перспективой, чем открытое. Фестингер (Festinger, 1957, 1964) создал теорию когнитивного диссонанса, в которой разрабатывается представление Левина о том, что ситуация, предшествовавшая решению, отличается от ситуации после принятия решения.

Имеющий большое влияние анализ социальной перцепции и межличностных отношений, осуществленный Хайдером (Heider, 1958), во многом опирается на теоретический подход Левина. Хайдер говорит: "Хотя лишь немногие специфические понятия теории поля были взяты, они помогли мне создать новые, при помощи которых мы попытались репрезентировать некоторые основные факты человеческих отношений" (с. 4).

Критика в адрес теории поля Левина может быть сведена к четырем направлениям.

Топологическая и векторная репрезентация, осуществленная Леейном, не раскрывает ничего нового относительно поведения, которое они, как предполагается, объясняют. Это возражение формулируется различным образом и различными критиками. Некоторые, такие, как Гэррет (Garrett, 1939), утверждают, что левиновские репрезентации – это громоздкие изображения очень простых психологических ситуаций, а Брольер (Brolyer, 1936-1937) называет их рисуночными аналогиями или иллюстративными метафорами. Лондон (London, 1944) говорит, что они изображают то, что уже известно, не добавляя никакого нового знания или инсайта. Линдсей (Lindzey, 1952) в обзоре "Field theory in social science" Левина отмечает тенденцию Левина к использованию скорее иллюстраций "постфактум", нежели предварительных предсказаний, основанных на предложениях, выведенных из базовой теории. Хаусхолдер (Householder, 1939) также отмечает, что Левин не формулирует законы и не рассматривает операции, необходимые для определения констант уравнений, на основе которых можно осуществлять предсказания поведения индивида в данной ситуации. Спенс (Spence, 1944) отрицает, что экспериментальная работа Левина как-то связана с его теорией. "Левиновская теория привлекательна. В соединении с его интересными экспериментами это создает замечательную иллюзию того, что они както между собой связаны" (с. 54).

Психология не может игнорировать объективную среду. Такого типа критика в адрес теории Левина была высказана Липером (Leeper, 1943), Брунсвиком (Brunswik, 1943) и Толменом (Tolman, 1948). Аргументы выглядят следующим образом. Жизненное пространство – не закрытая психологическая система. С одной стороны, на жизненное пространство влияет внешний мир, с другой – жизненное пространство производит изменение в объективном мире. Таким образом, чтобы создать адекватную психологическую теорию, необходимо сформулировать "ряд принципов, объясняющих, посредством чего то или иное индивидуальное или групповое жизненное пространство определяет то или иное поведение, и посредством чего независимые переменные ситуации и состава личности будут продуцировать те или иные внутренние и внешние жизненные пространства" (Tolman, 1948, сс. 3-4). Толмен полагает, что теория Левина неудачна в особенности в том, что не концептуализирует то, как внешняя среда производит изменения в жизненном пространстве. То, что такие принципы не заявлены, означает, что теория поля Левина попадает в ловушку субъективизма, откуда может спасти только интуиция. То есть приходится интуитивно представлять, что есть в жизненном пространстве, вместо того, чтобы посредством научных процедур выявлять независимые переменные среды, продуцирующие данное жизненное пространство. Если известны независимые переменные, ответственные за продуцирование жизненного пространства, можно объективно предсказывать и контролировать его.

Ответ Левина на критику такого рода состоит из двух частей. Во-первых, он утверждает, что он принимает во внимание те аспекты объективной среды, которые в данный момент влияют на жизненное пространство человека. (1951, сс. 57 и далее). Действительно, похоже, что, когда Левин и его коллеги осуществляют исследования, они отделяют независимые переменные и стимулы от непсихологического окружения во многом так же, как и любой экспериментатор.

Во-вторых, он предлагает область исследований – психологическую экологию – которая будет изучать отношения между психологическими и непсихологическими факторами (1951, гл. VIII). Очевидно, основной задачей этой дисциплины должно быть предсказание того, какие переменные объективной среды должны в некотором будущем повлиять на жизненное пространство индивида. Как бы ценна ни была эта новая программа для предсказаний того, что может случиться в некотором будущем, это не дает ответа на возражения Липера, Брунсвика и Толмена. Они хотят концептуализации факторов среды, здесь и сейчас влияющих на жизненное пространство. Каковы процессы, посредством которых физические и социальные факты трансформируются в психологические?

Иного типа критика, но также связанная с проблемой отношения физического мира к жизненному пространству, была высказана Флойдом Олпортом (1955). Олпорт полагает, что Левин смешивает физическое с психологическим, или, как Олпорт предпочитает называть жизненное пространство, "феноменальным" (прямое знание). В работах Левина локомоции предстают иногда как физические, иногда как "ментальные"; границы иногда представлены реальными барьерами внешнего мира, иногда это внутренние барьеры. В левиновской модели смешаны внутренний мир феноменологии и внешний мир физики, результатом чего, по мнению Олпорта, является безнадежная путаница. Олпорт полагает, что при применении полевого подхода эта путаница неизбежна, поскольку возникает большое искушение включить в то же самое поле факторы, находящиеся внутри человека (феноменология) и факторы, находящиеся вне человека (физикализм). Только начав с концептуального разделения двух систем факторов, возможно найти законы их взаимодействия.

Левин не принимает во внимание прошлое индивида. Липер (Leeper, 1943) и Гэррет (Garrett, 1939), в частности, высказывают это возражение. Они полагают, что для полного объяснения любого поведения в настоящем необходимо в поисках факторов обратиться к прошлому индивида. Критика такого рода весома среди психологов, полагающих, что человек – продукт наследственности, созревания и научения.

Действительно, кажется, что левиновский принцип одновременности исключает прошлое, но Левин отвергает исключение из психологии исторической причинности. По этому поводу Левин пишет следующее.

"Этот принцип (принцип одновременности) с самого начала выделялся теоретиками поля. Его часто не понимали и интерпретировали таким образом, как если бы теоретиков поля не интересовали исторические проблемы или влияние предшествующего опыта. Нельзя ошибаться сильнее. Фактически теоретики поля более всего интересуются развитием и историческими проблемами и действительно внесли свой вклад в то, чтобы расширить временное пространство психологического эксперимента от классического эксперимента на выявление времени реакции, продолжающегося несколько секунд, до экспериментальных ситуаций, содержащих систематически созидаемую историю на протяжении часов или недель" (1951, сс. 45-46).

Левин неверно использует физические и математические понятия. Хотя Левин очень старался объяснить, что он лишь использовал метод физической теории поля, но не ее содержание, и что он использовал те аспекты топологии, которые удобны для психологической репрезентации, тем не менее его жестоко ругали за неразборчивое и некорректное использование физических и математических понятий (London, 1944). Возражение заключается в том, что слова – такие, как сила, вектор, валентность, напряженная система, траектория, граница, пространство, регион и многие другие термины, используемые Левином, вырваны из своего физического, химического, математического контекста и неправомерно использованы как психологические конструкты. Например, валентность в психологии означает нечто иное, чем в химии. Более того, как отмечают Липер (Leeper, 1943) и Кэнтрил (Cantril, 1935), Левин не всегда четко определяет эти термины, что может вести – и ведет – к путанице. Поскольку, если заимствованные термины нечетко определены в новой системе, их старое значение стремится к сохранению.

Возможно, самая резкая критика в адрес теории поля Левина заключается в том, что он претендует на то, чтобы дать математическую модель поведения, на основе которой можно делать специфические предсказания, тогда как в действительности предсказаний делать нельзя. В глазах многих специалистов по математической психологии так называемая математическая модель, предложенная Левином, бесполезна в плане порождения проверяемых предсказаний. Каким бы математическим манипуляциям не предавался Левин, он осуществлял их после того, как осуществлял наблюдения. Иными словами, он подстраивал уравнение к данным, а не выводил их дедуктивно из теории так, чтобы потом их можно было проверить наблюдением. Обнаружение способа выражения открытий в терминах математики – интересное упражнение в переводе вербальных утверждений в нумерические или неметрические, но нерелевантно развитию полезной теории. Теория поля Левина – не математическая, хотя и использует язык топологии.

Тот же вопрос поднимает Толмен в посвященной Левину статье, появившейся ко времени его смерти. "Правда ли – такая позиция отстаивается, и сам я временами чувствую искушение признать это, – что точная концептуализация данного жизненного пространства возможна лишь после того, как мы пронаблюдали поведение, которое, как предполагается, из него проистекает?" (Tolman, 1948, с. 3). Более осторожный, чем другие критики, Толмен утверждает, что недостаток заключается в том, что Левину не удалось осуществить четкие определенные шаги в своем мышлении. Хейдбридер (Heidbreder, 1937) в глубоком анализе Левиновских "Principles of topological psychology" утверждает, что Левин не полагал, будто его диаграммы должны служить моделями реальности. Скорее это графические методы репрезентации логической структуры самих отношений. Топологические понятия, продолжает он, могут быть специфическим образом приспособлены для компактного и удобного изображения сложной системы отношений в психологической ситуации.

Левин по поводу этой критики мог бы сказать, что его репрезентации – просто картины известных фактов и не позволяют предсказывать какое поведение возникнет.

"Нередко утверждается, что теории, которые просто объясняют известные факты, не имеют особенной ценности. Не могу с этим согласиться. В частности, если теория вводит в единую логическую систему известные факты, которые ранее рассматривались отдельными теориями, она имеет определенное преимущество как средство организации. Кроме того, соответствие известным фактам доказывает адекватность этой теории – хотя бы до некоторой степени" (Lewin, 1951, с. 20).

Далее, однако, Левин признает правильность критики.

"Тем не менее, верно, что более точной проверкой адекватности теории является возможность делать на ее основе предсказания и проверять их экспериментально. Основания для этого представляются следующими: эмпирические данные в целом допускают множество различных интерпретаций и классификаций и поэтому обычно несложно придумать множество охватывающих их теорий" [выделено нами] (1951, с. 20).

В выделенном фрагменте последней фразы Левин указывает на причину того, почему критикуются объяснения, сделанные "после того" и почему строгая научная методология настаивает на том, что для проверки теории необходимы предварительные предсказания.

Однако в работе Левина нашли и многое, достойное похвалы. Прежде всего это касается огромной исследовательской активности, стимулированной идеями Левина. Он открыл для психолога много новых дверей, ведущих в такие области личности и социального поведения, которые до того были закрыты перед экспериментатором. Работы, посвященные замещению, уровню притязаний, эффекту прерывания деятельности, регрессии, конфликту и групповой динамике были инициированы Левином. Важность многих этих психологических феноменов была установлена в наблюдениях психоаналитиков, но именно Левину было отведено создать конгениальную теоретическую атмосферу и разработать методы исследования этих феноменов. В частности, проблема человеческой мотивации, которая представляла недоступную для исследований область за исключением экспериментального изучения биологических влечений у низших животных, стала благодаря Левину областью живого экспериментирования.

Левин обладал ценным даром – способностью делать ясными и .конкретными некоторые из более имплицитных и неясных допущений относительно личности. Например, он видел необходимость детального проговаривания базовых допущений теоретиков психоанализа относительно замещения одной активности другой. Когда это было сделано в терминах организации и сегрегации напряженных систем, чьи границы обладают свойством проницаемости, был открыт путь для экспериментирования. Точно так же, достаточно запутанный вопрос психологического конфликта, всегда игравший центральную роль в психоаналитической теории, был проработан Левином и возник как ясное утверждение о том, что есть конфликт и как его можно экспериментально изучить. Эта способность очень четкого и ясного мышления относительно важных понятий была сильной стороной Левина, и он высветил много проблем, прятавшихся в тени неполной концептуализации и витиеватого теоретизирования. Он был убежден, что психологическая наука, если хочет быть полезной людям, должна проникнуть и экспериментально исследовать важное пространство человеческого поведения. Хотя Левин в своем теоретизировании мог быть труден для понимания, ему редко не удавалось в конечном итоге прийти к конкретному случаю и практическим предписаниям для исследования.

Кроме того, он сознавал, что теория, включающая жизненные аспекты человеческого поведения, должна быть многомерной. Иными словами, это должна быть теория поля, охватывающая систему взаимодействующих переменных, а не пары переменных. Именно это было нужно в 20-30 годы, чтобы противостоять влиянию и престижу сверхупрощенной и наивной стимул-реактивной психологии. В то время как гештальтпсихология атаковала и преодолевала оборонительные валы структурной психологии, отстаивавшей поэлементный анализ сознания, топологическая и векторная психология Левина соперничала с достаточно бесплодной формой бихевиоризма, редуцировавшей человеческое поведение к простым стимул-реактивным связям. Далее, разработанный Левином тип теории поля был по характеру глубоко психологическим, что резко контрастировало с более физической и физиологической ориентацией бихевиоризма и даже физикалистским уклоном гештальтпсихологии. Теория Левина помогла научно подойти к субъективной системе ориентации в то время, когда доминирующий голос в психологии был голос объективизма. Так называемые внутренние детерминанты поведения, такие как притязания, ценности, намерений, были отброшены "объективной психологией", поставившей на их место условные рефлексы, заучивание наизусть и автоматическую штамповку стимул-реактивных связей. Бихевиоризм почти преуспел в редуцировании человека к автомату, механической кукле, танцующей под мотив внешних стимулов или дергающуюся в ответ на внутренние физиологические побуждения, роботу, лишенному спонтанности и творческого отношения к делу, человеку-пустышке.

Теория Левина – одна из тех, что оживили представление об индивиде как сложном энергетическом поле, мотивируемом психологическими силами и ведущем себя избирательно и творчески. Человек-пустышка наполнился психологическими потребностями, намерениями, надеждами, притязаниями. Робот превратился в живого человека. Грубый и скучный материализм бихевиоризма уступил место более гуманистическому взгляду на человека. В то время как "объективная" психология проверяла многие свои эмпирические положения на собаках, кошках и крысах, теория Левина вела к исследованию человеческого поведения в более или менее естественной обстановке. Дети в игре, подростки в групповой активности, рабочие на фабриках, люди, планирующие расход пищи, вот некоторые из естественных жизненных ситуаций, в которых эмпирически проверялись гипотезы, выведенные из теории Левина. Жизненность исследований, убедительность теории поля – неудивительно, что точка зрения Левина стала широко популярной. Эвристическая сила теории, независимо от ее формальной адекватности или претензии быть математической моделью, оправдывает высокую оценку теории Левина в современной психологии. "Основные представления Левина... изобилуют скрытыми неистощимыми смыслами, и это – гарантия дальнейшего развития" (Heider, 1959, с. 119). Оценка теории поля Хайдером остается валидной и теперь. Левиновская теория человека в среде все еще очень жизненна.



<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>
Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев)