«Делают» революцию и «строят новое общество» люди, выросшие в условиях старой культуры. Уже в этом заключено противоречие: можно ли создавать новое при помощи старого? А что думаешь ты? Однако других людей и быть не могло. Поэтому новой властью ставится сложнейшая задача проведения «культурной революции». Предпосылки. Накануне революции 73% населения страны не умело читать и писать. Неграмотность крестьянства достигала 85%, неграмотность подавляющего большинства нерусских народов — 98-99%. 48 народностей вообще не имели письменности. В 1921 г. одно перо приходилось на 10 учеников, один карандаш и одна тетрадь — на 20. Только ликвидация неграмотности в такой ситуации будет подлинным революционным переворотом. Цель — человек? Нарком просвещения А. В. Луначарский, который находился на этом посту с 1917 по 1929 г., считал, что цель культурной революции состоит в формировании всесторонне развитой, гармонической личности, в превращении каждого человека в сознательного творца истории. «Революция никогда не была... и не будет целью, революция есть средство к созданию гармонической культуры, к бесконечному росту сил и красоты человека. Человек — вот цель всех нужных и важных вещей, его совершенство». Но можно ли воспитывать «нового человека»? Троцкий утверждал, что в ближайшие 20-50 лет могут быть решены лишь «азбучные задачи», т. е. ликвидация неграмотности. Откуда в отсталой стране, находящейся в капиталистическом окружении, появится «новый человек»?! У Троцкого, как всегда, было мало сторонников... Луначарский полагал, что надо выделить этапы формирования нового человека и на первом сломить мещанский индивидуализм и воспитать человека в коллективистском духе. Новый человек будет формироваться в процессе строительства нового общества. Средства. Если мы примем точку зрения Троцкого и левых, то единственным средством для развития культуры и формирования нового человека станет мировая социалистическая революция. Если же согласимся с Луначарским, то программа на ближайшие несколько десятилетий может выглядеть так: • демократизация культуры — народ не только источник и главный герой, но и творец культуры, получивший доступ к образованию и культурным ценностям; • ликвидация неграмотности; • привлечение на сторону революции «старой» интеллигенции, использование «старого» культурного наследия и создание новой интеллигенции; • формирование у трудящихся научного мировоззрения, вытеснение религиозного и буржуазного сознания. На основе всего этого возможно ликвидировать культурное неравенство между отдельными слоями населения, нациями и народностями; обеспечить развитие науки и искусства; изменить быт, мораль, нравы. Да для этого потребуется целая эпоха просвещения! Вот именно. Поэтому управлять процессом должен Наркомат просвещения. Руководители. Анатолий Васильевич Луначарский (1875-1933) был человеком таких дарований, что простой их перечень составил бы небольшую брошюру. Еще в годы эмиграции Анатолий Васильевич, получивший высшее образование, изучал педагогику, постановку дела просвещения на Западе. При всей мягкости характера Луначарский оставался революционером. Именно о нем сказал Ленин: «Этот человек не только знает все и не только талантлив — этот человек любое партийное поручение выполнит, и выполнит превосходно». «Комиссаром при наркоме» называл Ленин заместителя Луначарского Михаила Николаевича Покровского (1868-1932). Историк по образованию, Покровский много сделал для развития науки. Его можно считать первым советским историком. Еще в 1920 г. он написал научно-популярный очерк «Русская история в самом сжатом очерке». Человек прямой и жесткий, Покровский не всем нравился, но прекрасно сработался с Луначарским, о котором ходили слухи — связался с богемой, не вылезает от актрис, кутит на банкетах. Кто проверит?! Работой по ликвидации неграмотности и пропаганде идей коммунизма руководила Крупская. Человек скромный. Надежда Константиновна относилась к тем большевикам, которые никогда не добивались привилегий, власти. Ничего для себя, все — делу. Можно восторгаться или нет эрудицией Луначарского, твер- достью Покровского, выдержкой и скромностью Крупской, но надо помнить, что на местах политику Центра так, как понимали, проводили сотни и тысячи «старых» и «новых» «деятелей культуры»... Пролеткульт. Величайшее нетерпение поселилось в душах многих честных революционеров. Потом и кровью они платили за то, чтобы разрушить старый мир. Настало время осуществить девиз: «Кто был ничем, тот станет всем!» Имелась одна мелочь — не совсем ясно, что делать с теми, кто уже был «чем-то» до революции? Впрочем, вот ответ: Мы во власти мятежного, буйного хмеля. Пусть кричат нам: вы палачи красоты! Во имя грядущего завтра сожжем Рафаэля, Разрушим музеи, растопчем искусства цветы. Старая культура, как и старый мир, должна быть уничтожена. Создадим новую, чисто пролетарскую культуру. Создать ее может только пролетариат. Да здравствует пролетарская культура! Это идеи Пролеткульта — организации, ста- вившей целью осуществление таких лозунгов. Пролеткульту возражал Троцкий, полагавший, что новая культура возникнет лишь при социализме, но она будет уже не пролетарская, которой вообще быть не может, а социалистическая. Пока же нам хотя бы постичь ее азбуку, посте- пенно приобщая пролетариат к достижениям старой культуры. «Левые» на посту. Под воздействием партийной критики пролеткультовское движение к середине двадцатых годов пошло на убыль, однако организационные изменения не означали ликвидацию «левых» настроений. В 1925-1932 тт. в литературе на роль творцов «чистокровного пролетарского искусства» претендовала (и не без успеха) Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП). Руководство ее считало себя властью в литературе и раздавало ярлыки направо и налево, «звание „пролетарские" нося, как эполеты». С 1923 г. журнал «На посту» занялся критической расправой над писателями «без эполет». Законы классовой борьбы переносились в искусство. Критерий был один: «Союзник или враг?» Здесь не жалели никого, били наотмашь, расчищая пьедестал для литераторов пролетарского происхождения, ну и для себя. «Муха-Цокотуха» К.Чуковского подвергнута уничтожающей критике «за воспевание мещанского счастья», а знаменитый «Мойдодыр» вызвал бурю протеста. Оказалось, что «сравнение поросенка с трубочистом и трубочиста с поросенком — это сравнение чисто- плотного буржуа, чистоту свою покупающего руками пролетария — трубочиста». Вот аж на что посягнул Корней Иванович - на пролетарскую чистоту! Гнать его из писателей! Нам необходима бдительность и организованная борьба с инакомыслящими в искусстве! Левые постоянно себя ощущали в бою. В двадцатые годы утвердилось и соответствующее выражение: «борьба на культурном фронте». В стране действовало огромное количество разнообразных групп и ассоциаций деятелей культуры: от РАППа до союзов буржуазной интеллигенции. В живописи продолжали существование Товарищество передвижных выставок, «Мир искусства». Союз русских художников; вторгались в жизнь Ассоциация пролетарских ху- дожников, Ассоциация художников пролетарской России. Невозможно перечислить все течения и направления в театральном искусстве. Революционный театр В. Э. Мейерхольда спорил с классическими постановками К. С. Станиславского. В архитектуре ярые сторонники урбанизма проектировали поворачивающиеся дома, мечтали о необычных машинах. Так появился «Летатлин» выдающегося живописца, основателя художественного конструирования В. Е. Татлина. Каждый по- своему видел мир и хотел рассказать о нем. Лучшая часть «левых» готова согласиться с тем, что переход на позиции поддержки социализма не происходит автоматически, и все свои силы обратила на творческие поиски: лефовцы во главе с Маяковским — в литературе; театр Мейерхольда, киевский «Молодой театр», театр грузинского режиссера Ахметели — в сценическом искусстве; Малевич, Татлин, Филонов, Кончаловский, Лентулов и другие художники — в живописи; Эйзенштейн и Вертов — в кино. Все они пытались найти оригинальные формы и проложить новые пути. Но все сильнее заявляли о себе карьеристы у власти — вроде руководителя РАППа Л. Авербаха, который готов менять свои оценки и убеждения в зависимости от очередного лозунга, пущенного «сверху». Левизна таких деятелей заключалась в методах руководства культурой, в определении темпов ее развития. Претендуя на культурную монополию, они стремились всех выправить, подравнять, подогнать под один (свой соб- ственный) стандарт. Мир они красили двумя красками: белой и красной. Их лозунг: «Кто не с нами, тот против нас!». В головах этих «деятелей» не укладывалось, что можно быть художником-абстракционистом и тем не менее сторонником Советской власти или сочувствовать ей. Можно ли иначе? Но если предположить, что не союзник — вовсе не враг, что у любого человека есть право на свою точку зрения и это — нормальное явление? В 1921 г. вышел первый номер первого советского толстого журнала «Красная новь». Одна из задач, поставленных партией перед журналом, как раз и заключалась в том, чтобы привлечь на сторону Советской власти лучших буржуазных писателей, помочь им сплотиться на платформе признания новой власти. Редактором журнала в 1921-1927 гг. был А. К. Воронский. Журнал получил от «левых» клеймо либерального, да еще и отстаивающего «чистое искусство». •ОБРАТИ ВНИМАНИЕ. В 1925 г. ЦК принял резолюцию «О политике партии в области художественной литературы». Продолжая «борьбу в области литературы с буржуазной идеологией», партия терпимо относилась «к промежуточным идеологическим формам, терпеливо помогая эти неизбежно многочисленные формы изживать в процессе все более тесного товарищеского сотрудничества с культурными силами коммунизма»; «партия в целом отнюдь не может связать себя приверженностью к какому-либо направлению в области лите- ратурной формы»; «партия должна высказываться за свободное соревнование разных группировок и течений в данной области». Эта позиция была подтверждена и в 1928 г. Таланты требуют бережного отношения, длительного ухода, их надо растить. Это понимали в то время многие. Бухарин, будучи художником, сплотил вокруг себя огромное число деятелей культуры самых разных направлений и оказывал им всемерную поддержку. Однако рядовые члены, «брошенные партией на культурный фронт», — бюрократическая серость, «культурная» бездарность считали себя вправе и пытались командовать, действовали привычными методами кулачного права. Безусловно, в двадцатые годы были люди, способные противостоять этому натиску, но РАПП и ему подобные «пролетарские» ассоциации набирали к концу двадцатых годов все большую силу. «Долой неграмотность!» К концу 1927 г. читать и писать научились 10 млн. человек. Грамотные к этому времени в городах составляли 79%, а в деревне — 4,3%. Какие же выводы? В 1927 г. СССР занимал по уровню грамотности 19-е (!) место в Европе. Неграмотных в возрасте 12 лет и старше оставалось свыше 50 млн. человек; 90 тыс. членов сельсоветов РСФСР неграмотны, как и 4% принятых в партию в 1926 г. В эти годы закладывались основы единой для всех, а не единообразной (унылой, однообразной) трудовой школы. Луначарский считал, что там, где скука, там и безобразия. А как дела обстоят в твоей школе? Но, может быть, нарком просвещения ошибается? Подумай. Происходили сдвиги и в высшем образовании. Перед революцией в 91 вузе страны обучались 112 тыс. студентов, а в 1927-1928 гг. в 148 вузах— 169 тыс. При этом до 1917 г. все вузы находились на территории России и Украины и лишь один — в Грузии, а теперь же вузов не было лишь в Туркмении, Киргизии и Таджикистане. Почти половина студентов — выходцы из рабочих и крестьян. Их прием осуществлялся через рабфаки. Религия и революция. Большие сложности возникли в отношениях с религией и церковью. Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви не означал устранения религиозного сознания. Не СТОИТЕ забывать, что культура народных масс в решающей степени оставалась религиозной. Впрочем, это не исключало атеистической работы. В 1923 г. XII съезд партии принимает решение «О постановке антирелигиозной агитации и пропаганды». Второй поместный собор православной церкви, состоявший г л в 1923 г. в Москве, низложил патриарха Тихона и осудил участие духовенства в контрреволюционной борьбе. Собор обратился к верующим с призывом сотрудничать с Советской властью. В 1927 г. митрополит Сергий призвал духовенство делом доказать, что и ревностные верующие могут быт_ преданными гражданами СССР Но обычное нетерпение, стремление идти напролом брата верх В административном порядке закрывались церкви и насаждались «советские» праздники и обычаи Союз воинствующих безбожников, издававший газету и журнал «Без- божник», вел пропаганду атеизма, вовсе не считаясь с религиозными чувствами верующих. Гонения еще больше укрепляли их веру. Не помогли выступления Луначарского, полагавшего, что «религия, как гвоздь, если бить ее.. то она входит все глубже, и можно так забить се в стену, что потом нельзя даже подхватить ее. . чтобы выдернуть Интересная особенность. Kaкую бы сферу культуры двадцатых годов мы ни взяли, сразу же бросается в глаза практически полное отсутствие привычного героя. Особенно ярко это проявилось в такой новой и потому созвучной революционной эпохе сфере, как кино. В 1923 г. режиссер И. Н. Перестиани создал кинокартину «Красные дьяволята», а через два года С. М. Эйзенштейн снимает фильм «Броненосец „Потемкин"». В 1927 г. к юбилею революции сделан фильм «Октябрь, или Десять дней, которые потрясли мир». Книги о революции и гражданской войне («Железный поток» А. С. Серафимовича, «Чапаев» Д. М. Фурманова) продолжали эту линию в литературе. Народ - вот подлинный герой этих и многих других произведений. Действие, борьба массы и ее представителей, а не внутренний мир или психология героя интересуют авторов Большинство считало, что в революционную эпоху гармония личного и общественного возможна лишь при растворении личного «я» в общественном «мы». Необходимо отказаться от индивидуальности, эмоций и страстей человека. Общество должно работать как слаженный механизм, в котором каждый член его знает свое место и не выделяемся по сравнению с другими. Страшный роман Е. И. Замятина «Мы» изображал такое фантастическое общество, где удалось осуществить идеи полного обезличивания. У членов этого общества нет даже фамилий — просто порядковые номера. Нарком просвещения предупреждал об опасности забвения индивидуальности человека. Пока же рапповцы громили первую книгу «Тихого Дона» Шолохова, который стремился разобраться в сложном внутреннем мире героя. «Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела, „колесиком и винтиком"' одного- единого, великого социал-демократического механизма, приводимого в движение всем сознательным авангардом всего рабочего класса». Интересная мысль, не правда ли? Эмиграция. Большинство российской интеллигенции до революции и особенно после нее не приняло ленинских предложений. К началу двадцатых годов в России насчитывалось вряд ли более 200 тыс. человек, которые могли считаться интеллигенцией, подавляющая же часть отправилась в эмиграцию. Конечно в каждом случае причины отъезда могли быть различные. У Горького и Шаляпина неоднократно устраи- вались обыски, а их деятельность постоянно наталкивалась на непонимание со стороны Зиновьева, грозившего арестовать близких им людей. У композитора Глазунова не было даже нотной бумаги.. Трагически и нелепо оборвалась жизнь поэта Ни- колая Гумилева. Впрочем, это «частности», главное заключалось в том, что интеллигенция не увидела осуществления тех идеалов, к которым стремилась. Может быть, есть другие причины? Подумай. Эта власть ставит задачей экономическое развитие государства и на базе возрождения государственной дисциплины стремится превратить Россию в великую державу. Она опирается на массы, которые не требуют ничего сверх того, что они уже получили, и сбросят любую другую власть. Будет ли будущая Россия коммунистической или капиталистической — не так важно. Дело интеллигенции — способствовать реализации программы по созданию Великой России. Тебя устраивает эта позиция? Как реагировала партия? На XII партконференции (1922 г.) отмечалось: Наши партийные организации должны самым серьезным, деловым образом подойти к каждой группе, прежде враждебной Советской власти и ныне обнаружившей хотя бы малейшее искреннее желание действительно помочь рабочему классу и крестьянству в деле восстановления хозяйства, поднятия культурного уровня населения и т. п. Некоторые итоги. К концу двадцатых годов произошли сдвиги, которые отражают следующие факты: • 82% высших должностей в промышленности занимали высококвалифицированные специалисты дореволюционной России; • число научных работников РСФСР, начавших свою деятельность до революции, достигало 90%; • представители буржуазной интеллигенции составляли около трети специалистов народного хозяйства; • в первой половине двадцатых годов командный состав Красной Армии более чем на треть состоял из офицеров и чиновников старой армии (82% комполков, 83% командиров дивизий и корпусов, 54% командующих военными округами — в прошлом офицеры старой армии); • за 1918-1928 гг. было подготовлено 340 тыс. специалистов с высшим образованием и почти 200 тыс. со средним специальным. К сотрудничеству с властью пришли прежде всего представители точных и естественных наук. Как ты считаешь, почему? Первым выборным президентом Академии наук СССР (1917-1936) стал старейший ученый страны геолог А. П. Кар- пинский. Был депутатом Моссовета академик К. А. Тимирязев — выдающийся биолог. Академик А. Ф. Иоффе — один из создателей советской физической школы, прокладывавший пути мировой науке в исследованиях полупроводников, — активно включился в преобразования в области культуры. Не сразу и не просто И. П. Павлов — мировая величина в физиологии, единственный в то время наш Нобелевский лауреат — признал новую власть, продолжая свою работу в России. Получили широчайшее поле деятельности ученые-экономисты, аграрники А. В. Чаянов, Н. Д. Кондратьев и другие. Советская экономическая школа далеко ушла вперед и определяла мировой уровень. Продолжали свои исследования и работу В. И. Вернадский, Н. Е. Жуковский, А. Н. Крылов, И. В. Мичурин и другие. Разные судьбы. В 1928 г. страна встречала Горького. Поэты, писатели, меценаты собрались на вокзале. Вот он — Буревестник революции! Овации, цветы, восторги... Бухарин смеется, как ребенок, и треплет Алексея Максимовича за щеку. Горький улыбается. На глазах слезы. Окончательно он вернется только в 1931 г. Анна Ахматова осталась в России и разделила вместе с ней судьбу... Такие разные поэты — Пастернак и Маяковский. Но они оба из знаменитого «Левого фронта» (Лефа), оба советские поэты. Революцию восприняли как распрямляющий порыв поруганной действительности. Впервые в советской литературе заявили о достоинстве художника перед лицом времени. «Моя революция», — с гордостью говорил Маяковский, а его спрашивали в записках из зала: «Когда же вы застрелитесь?» Он считал себя пролетарским поэтом, а РАПП числил его в попутчиках. Но и сам Владимир Владимирович обрушился на МХАТ Станиславского за постановку пьесы М. А. Булгакова «Белая гвардия». По Луначарскому, пытавшемуся защищать автора и театр, ударила «Комсомольская правда». Показательны названия статей: «В атаку на театральную реакцию!», «Классовый враг за кулисами!». Правда, пьеса пока идет. Новая пьеса Булгакова «Бег» (1928), по мнению Горького, «великолепная вещь, которая будет иметь анафемский успех». Начальник Главискусства А. И. Свидерский говорил, что «если пьеса художественна, то мы, как марксисты, должны ее считать советской. Термины — советский и антисоветский — надо оставить. К художественной пьесе... отрицательно относиться нельзя». Иначе полагал Сталин. Он и в театральном искусстве знал толк. В художественной литературе, писал он, вернее всего оперировать «понятиями классового порядка или даже понятиями „советское", „антисоветское", „революционное", „антиреволюционное"... „Бег" — это попытка оправдать или полуоправдать белогвардейское дело. „Бег" в том виде, в каком он есть, представляет антисоветское явление». Л. Авербах повел кампанию под лозунгом: «Ударим по булгаковщине! Разоружим классового врага в театре, кино, литературе!» Пьесу запретили...