Маринистическая живопись. Страница 5

Айвазовскому исполнилось восемьдесять два года, когда он вернулся в Феодосию из Петербурга, где была последняя выставка его картин, и начал готовиться к предстоящей поездке в Италию. Он был полон творческих замыслов. В мечтах он видел себя на берегу Неаполитанского залива юношей-академистом, смело и уверенно пролагавшим путь к европейской славе. Он вновь переживал радость своих творческих успехов в Италии, Франции, Англии и Голландии.

Воскресив в памяти один из ясных осенних дней, проведенных на берегу Средиземного моря, он написал небольшую картину "Морской залив" (1900, Третьяковская галерея), которая была одной из последних его работ.

По молодости чувств и безмятежной радости, какую излучает эта небольшая работа, она сродни самым светлым созданиям человеческого духа.

Айвазовский сознавал, что физические силы его иссякают, но творческое горение в нем не ослабевало. В его письмах последних лет можно прочесть строки, полные заботы о своих картинах: "Простите, что пишу на клочках бумаги. Пишу большую картину и ужасно озабочен". "В этом году я очень много работал. Восемьдесят два года заставляют меня спешить". "Я избегаю всего, что может отвлечь меня",— сообщает он своему биографу Н. Н. Кузьмину.

Труд для него был неисчерпаемым источником творческих сил, позволявших все время совершенствовать свое искусство. Это было счастьем для художника, и надо полагать, что сознание своей творческой полноценности помогало ему работать до последнего часа жизни.

В глубокой старости, собираясь в Италию, Айвазовский не переставал трудиться. Утром 19 апреля (2 мая) 1900 года он приступил к работе над небольшой картиной "Взрыв корабля", в которой решил еще раз показать один из эпизодов освободительной борьбы греческих повстанцев с турками. Ему почти удалось закончить работу в течение одного сеанса. Центральная часть картины, изображающая корабль, объятый пламенем, клубами дыма и огня, в которых видны обломки мачт и рей, летящих в воздухе, написана с присущим Айвазовскому мастерством. Остальная часть холста едва прикрыта краской, но и в ней уже все намечено, все предопределено.

Хочется отметить, что и в восемьдесят два года у Айвазовского не ослабла свойственная его натуре порывистость и яркость воображения. Это сказалось в выборе темы картины, в глубокой продуманности и последовательности работы над ней и мастерстве, с каким она написана. "Взрыв корабля" — последняя картина Айвазовского. В ту же ночь он скоропостижно скончался.

В методе работы Айвазовского на протяжении всей жизни не было существенных изменений, хотя материалы, техника живописи в различные периоды его творчества были различны. 40—60-е годы являются периодом, когда Айвазовский любил гладкую, блестящую, лаковую живописную поверхность картин; в 70-х годах произошел известный перелом — отступление от этой манеры, а в 80—90-х годах он предпочитал матовую поверхность картин и более широкую, обобщенную живопись.

Это было характерно не только для работ Айвазовского, но и для всей русской живописи на протяжении семидесяти лет (с 30-х гг. XIX века до начала XX века).

Техника работы, подбор красок и материалов изменялись художником неоднократно. Эти перемены, конечно, не обусловливались изменением чисто внешних, вкусовых склонностей мастера, а определялись новыми творческими задачами, которые разрешал мастер и при которых даже внешний вид картины, ее живописная поверхность, как одно из средств выражения в живописи, играет свою роль. Эти изменения были обусловлены теми процессами в развитии русской живописи, которые произошли на протяжении XIX века.

Работая над картиной, Айвазовский, конечно, учитывал все возможности выразительности, какие можно извлечь из различных живописных приемов. Повышенное звучание, цветовая напряженность краски под лаком, в отличие от матового красочного пятна, им тонко учитывались. Недаром в одном из писем, сопровождавших выставку его картин 80-х годов, он пишет: "Картины лаком не надо покрывать".

Как правило, картины, написанные Айвазовским до 70-х годов, покрыты лаком из мягких смол (дам-марным, мастичным, сандарачным). Во второй половине жизни, особенно при работе над большими холстами, Айвазовский стремился к ровной матовой поверхности живописного слоя. Это ему прекрасно удавалось благодаря живописи в один прием. Не исключено, что он применял для достижения матовой поверхности живописи восковую пасту, добавляя ее в краски или покрывая ею картину по высыхании. (Флакон такой пасты поступил в Феодосийскую галерею от семьи И. К. Айвазовского в 1944 году.)

Картина, покрытая мастикой, на другой день шлифуется большой кистью или мягкой тряпкой, отчего живопись приобретает мягкий, ровный блеск. Обычно подобные мастики варят из воска, скипидара и мягкой смолы.

Маленькие картины во второй половине жизни Айвазовский писал на масле и ничем не покрывал. Так написано большинство небольших картин, хранящихся в Феодосийской картинной галерее. Ясное представление об этом можно получить при рассмотрении картины "Вид Кавказских гор с моря" (1894, Галерея Амстердам. 1840-е гг. Рисунок Айвазовского, Феодосия). Волны на этой картине написаны [настолько жидким слоем краски, что она дала во многих местах потеки. Эти случайные потеки были мастерски использованы художником для передачи эффекта прозрачности воды.

В различные периоды творчества мы наблюдаем пристрастие Айвазовского к определенным материалам. В первом периоде творчества он пользовался гладкими холстами, иногда он писал на тонком льняном полотне. Грунт на этих холстах положен плотным слоем, имеет матовую поверхность и по всем признакам чаще всего был эмульсионным. Прекрасная сцепляемость красочного слоя с грунтом, отсутствие выхода масла на оборотную сторону холста, блестящая поверхность живописи — все эти признаки хорошего эмульсионного грунта наблюдаются в большинстве ранних работ Айвазовского. Среди картин Феодосийской галереи встретилась одна, красочный слой которой плохо связан с грунтом. В этом случае мы имеем дело с дефектным, слишком жирным масляным грунтом холста, который плохо сцепляется с красочным слоем живописи из-за перегруженности грунта маслом.

Морской залив. 1900
Холст, масло. 24х30 см. Петергоф