Реферат: Генезис институтов государства в античной Европе и на Др. Востоке (общее и особенное)

ПЛАН:

Введение.

Европа и восток: двеструктуры, два пути развития.

Ранние формысоциальной организации и процесс генезиса предгосударственных институтов.

Раннее государство.

Развитое государство на востоке.

Заключение.

Список использованной литературы.


ВВЕДЕНИЕ

     Термин «ге'незис» происходит от греческого genesis и означает происхождение,возникновение; процесс образования[1].

     Приступая к раскрытию моей темыя хорошо осознаю, что оная не так просто, как могло показаться на первый взглядв силу множества причин. Во введении к своей эпохальной книге Л.С. Васильев,например, очень долго перечисляет всех тех многочисленных авторов, занимавшихсяданной проблемой, при этом оговаривается, что представленные модели ни в коему случае не могутсчитаться абсолютно правильными и универсальными. Это скорее своего родапутеводители, позволяющие разобраться в хитросплетении тех многочисленныхдорог, которые вели человечество от ранних социальных структур к развитым, отлокальной группы и общины к государству, от эгалитаризма к иерархии. До сихантропологи и археологи откапывают для учёных-теоретиков всё новые и новыефакты, порой ставящих исследователей в тупик. Поэтому не удивительно, что срединих нет твёрдого знания о том, как на самом деле происходил генезис институтовгосударства и догосударственных образований. Реальная действительностьчеловеческой истории многообразна. Но что характерно: при всем ее неохватноммногообразии генеральные закономерности эволюции примерно одинаковы, они иберутся за основу при изложении различных материалов из истории стран и народовВостока и античной Европы. И упомянутое мною разнообразие мнений и взглядов наразвитие государственных структур важно знать также в связи с возрождающимсяинтересом к подобным теоретическим изысканиям. Учёный мир только вот стряхиваетс себя пыль догматичной истматовской (исторический материализм) формационнойконцепции.

     Что касается Востока вдревности, то в первую очередь бросается в глаза при самом общем,ретроспективном взгляде на его долгую историю, столь богатую различного родасобытиями, его экономические принципы существования, от форм ведения хозяйствадо форм извлечения избыточного продукта и его редистрибуции, особенности егоедва вышедшей из первобытности социальной структуры с ее общинными традициями иявственной тягой к корпоративности, религиозные идеи и связанные с нимисоциальные ценности, нормы бытия и поведения, установочные стереотипы мышленияи восприятия мира, наконец, свойственную ему систему политическойадминистрации, столь привычно воспринимаемую, особенно на фоне свобод античногомира, в качестве «восточной деспотии».

     Соответственносоциальной структуре сложились и взаимоотношения между государством и обществомв целом. Если в Европе с античности государство способствовало процветаниюгосподствующего класса, собственников, если там общество в лице частныхсобственников всегда отчетливо доминировало над государством, а государствобыло слугой общества и соответственно были построены все его институты, то внеЕвропы, на Востоке, дело обстояло иначе. Государство здесь никогда не было,если использовать привычную марксистскую терминологию, надстройкой надсоциально-экономическими отношениями, сложившимися вне его и помимо него.Государство в лице причастных к власти социальных верхов не только выполнялофункции господствующего класса («государство-класс»), но и быловедущим элементом базисной структуры общества. Если сказать жестче, оноабсолютно господствовало над обществом, подчинив его себе. Соответственно складывалисьинституты такого государства и вся обслуживавшая его система идей и учреждений.

Подчиненное государству общество вразличных восточных структурах выглядело по-разному. В Египте, например,общества почти не было вообще: оно было практически растворено в институтахвсемогущего государства. В Китае голос его был слышен — как в форме идей, так ив виде определенных организаций. В Шумере и Вавилонии общество в целом ииндивиды как часть его сумели отстоять даже некоторые формальные права,отраженные в системе законов. Наконец, в Индии общество в форме варн и каст, ввиде классической индийской общины в некотором смысле даже выходило на переднийплан[2].

     В ранний период,когда никаких признаков частной собственности еще не существовало, этогосподство не было заметным в силу того, что государство и общество тогда ещепрактически не были расчленены: государство было формой организации общества;выросшие на основе общественных должностей власть имущие, организованные ваппарат власти, вполне искренне считали себя и действительно были на службеобщества, организованного в государство. С ростом престижного потребления иуспехами процесса приватизации изменение общей ситуации проявилось, вчастности, и в том, что государство в лице аппарата власти отделилось от обществаи противопоставило себя ему, одновременно подчинив его себе.

     Предоставленное внекотором смысле самому себе (правда, в небольшой степени, ибо государствопо-прежнему оставалось системой институтов, возникших во имя самосохраненияобщества, его традиционной структуры), общество стало заботиться о созданиикакой-то системы социальных корпораций, которые призваны были как зановоорганизовать его членов в новой, более дробной форме, так и противостоятьвнешнему нажиму со стороны власти, произволу власть имущих. Частично этимикорпорациями стали существовавшие издревле формы — семьи, кланы, общины, ачастично возникли и новые — касты, цехи, секты. Некоторые из новых форм нетолько воспроизводили старые отношения зависимости младших и слабых от старшегои сильного (отношения типа патрон — клиент, отношения клиентеллы), но и придалиим некую новую сущность, поставив упомянутую и уходящую в глубокую историюклиентельную связь как бы на новую основу имущественной зависимости отпроцветающего частного собственника, будь то богатый и причастный к властиаристократ либо влиятельный в общине богач-землевладелец.

     Социальные корпорации былиизвестны и Европе. Но там они играли несколько иную роль, ибо на передний планвыступали личностные интересы, что было связано с господствомчастнособственнических отношений. На Востоке же, при отсутствии условий длярасцвета индивидуализма частного собственника, горизонтальные связипотенциальных союзников по классу с лихвой перекрывались связями вертикальными,корпоративными, клиентельными.

     В Европе превращение частнойсобственности в структурообразующую основу и возникновение сложной системы идейи институтов, соответствующих этому и всячески стимулирующих развитиеиндивидуальности гражданина-собственника, его энергии и предприимчивости, егоинициативы и гарантий, прав и обязанностей, привели в конечном счете к тому,что общество и определявшая его благополучие и процветание экономика сталибыстрыми темпами эволюционировать и наращивать накапливаемые благоприятныеинновации. Сильное и уверенное в себе общество, основанное на личной инициативепроцветающего собственника, не могло бояться новаций, напротив, оно стремилоськ ним, умело отбирало их, для чего использовался свободный и административно нерегулируемый рынок, выдвигавший свои требования и предоставлявший удачливымновые возможности.

    Итак, в основе исторического процесса на Востоке с древности лежало отчетливовыраженное стремление к консервативной стабильности. Естественно, это оказалоогромное воздействие на динамику процесса. Если в Европе это было движение отнизшего к высшему, от отсталого к передовому, т.е. линейная динамика прогресса,то на Востоке альтернативой ей оказалось цикличное развитие.

Сравнение ДревнегоВостока и античной Европы я провожу по следующим направлениям:

1. Преобладающий типгосударства.

2. Формы собственности наземлю.

3. Город: пути образования, характердеятельности населения, роль в жизни общества, взаимоотношения города игосударства.

4. Социальная структураобщества: основные сословия, их отличия друг от друга, основные производителиматериальных благ.

5. Община и ее роль вжизни человека и государства.

6. Картина мира. Тообщее, что было свойственно сознанию древневосточного и античного человека.

7. Способностьцивилизации к саморазвитию.

     История начинаетсяна Востоке… Этот хорошо известный и ныне никем в принципе не оспариваемыйтезис убедительно подкрепляется данными современной археологии, материаламипалеографии и иными первоисточниками. В плодородные долины и предгорья БлижнегоВостока уходят своими корнями древнейшие очаги мировой цивилизации. Именноздесь возникали и приобретали устойчивые формы древнейшие социальные иполитические институты, совокупность которых определила очертания наиболееранних модификаций человеческого общества, а затем и государства. Совершенныйпереход от присваивающего хозяйства (охота, рыболовство, собирательство) кпроизводящему, т.е. к регулярному производству пищи (неолитическая революция) –оседлый быт с гарантированной пищей способствовал резкому ускорению дальнейшегоразвития производства и культуры. Производственный потенциал земледельческогонеолита оказался столь значительным, что появилась объективная возможностьсоздания избыточного продукта, за счет которого можно было содержатьосвобожденных от производства пищи людей, исполнявших различныеадминистративные функции. Иными словами, именно на основе появившихся врезультате неолитической революции производственных возможностей и возникли вконечном счете древнейшие очаги урбанистической цивилизации со свойственными имнадобщинными социальными структурами и ранними формами политическойадминистрации. К этому стоит добавить, что на базе производственныхвозможностей земледельческого неолита возникли первые известные науке протогосударственныеструктуры, подавляющее большинство которых существовало опять-таки на Востоке[3].

     Древневосточныегосударства (Египет, Вавилон, Индия, Китай и др.) возникли около 5 тыс. летназад в зонах поливного земледелия, а значит имелась необходимость организациикрупных и сложных оросительных систем. Такой характер сельскохозяйственногопроизводства («азиатский способ производства») требовал, во-первых,сохранения родовой общины, ибо отдельные семьи не могли проводить сложные иобъёмные ирригационные работы, а во-вторых, наличия сильной публичной власти.

     Важно заметить, что до эпохиантичности такого же типа протогосударства были и на территории Европы, вчастности в Греции, начиная с микенского периода ее истории. Едва ли естьоснования для сомнений в ближневосточных истоках раннеевропейскойземледельческой культуры, равно как и параметров ее предантичнойгосударственности. Для доантичной Греции, предстающей перед миром наиболее яркосо страниц гомеровского эпоса, характерны были примерно те же отношения, чтосуществовали и в иных ранних протогосударствах, в частности восточных:господствовали общинные связи, существовали мелкие правители-вожди (базилевсы идр.), тогда как частнособственнические отношения были еще неразвитыми. Иноедело – времена античности. Именно с времени возникновения во второй трети 1тысячелетия до н. э. античной Греции греки стали ощущать и фиксировать весьмазаметные отличия своего образа жизни от образа жизни соседних с нимицивилизованных народов Востока, не говоря уже о нецивилизованных«варварах».

     В античной Европе позднееранневосточных государств в результате появления частной собственности,имущественного расслоения, раскола общества на классы, складывались попреимуществу так называемые государства рабовладельческого типа. Наиболееклассические из них были созданы в Греции (VIII–VI вв. до н.э.) и в Риме (VI в до н.э.). Формой организациигосударственной власти были унитарные монархии и республики, в отличие отвосточных деспотий на Востоке.

ЕВРОПА И ВОСТОК: ДВЕ СТРУКТУРЫ, ДВА ПУТИ РАЗВИТИЯ

     Античное общество сформировалосьпрежде всего на базе развитых торговых связей и средиземноморскогомореплавания. То и другое, вкупе с благоприятными географическими условиями,сыграло, видимо, свою роль в архаической революции, приведшей к преобразованиюдоантичной (в принципе близкой к типичной древневосточной) структуры вкардинально отличную от нее античную. Трудно сказать, что явилось причинойархаической революции, которую смело можно уподобить своего рода социальноймутации, ибо во всей истории человечества она была единственной и потомууникальной по характеру и результатам. Одно несомненно: главным итогомтрансформации структуры был выход на передний план почти неизвестных или покрайней мере слаборазвитых в то время во всем остальном миречастнособственнических отношений, особенно в сочетании с господством частноготоварного производства, ориентированного преимущественно на рынок, сэксплуатацией частных рабов при отсутствии сильной централизованной власти и присамоуправлении общины, города-государства (полиса). После реформ Солона (началоVI в. до н. э.) в античной Греции возникла структура, опирающаяся на частнуюсобственность, чего не было более нигде в мире. Господство частнойсобственности вызвало к жизни свойственные ей и обслуживавшие ее нуждыполитические, правовые и иные институты – систему демократическогосамоуправления с правом и обязанностью каждого полноправного гражданина, членаполиса, принимать участие в общественных делах (римский термин res publica какраз и означает «общественное дело»), в управлении полисом; системучастноправовых гарантий с защитой интересов каждого гражданина, с признаниемего личного достоинства, прав и свобод, а также систему социокультурныхпринципов, способствовавших расцвету личности, развитию творческих потенцийиндивида, не говоря уже о его энергии, инициативе, предприимчивости и т. п.Словом, в античном мире были заложены основы так называемого гражданскогообщества, послужившего идейно-институциональным фундаментом быстрого развитияантичной рыночно-частнособственнической структуры. Всем этим античное обществостало принципиально отличаться от всех других, прежде всего восточных, гденичего похожего, во всяком случае в сколько-нибудь заметном объеме, никогда небыло. Особенностью же основы восточной структуры было полное поглощениеличности коллективом и соответственно отсутствие личности как самоценнойиндивидуальной целостности со всеми ее внутренними потенциями и особенностями.Даже Карл Маркс, столь неравнодушный к классовому анализу ни разу не употребилпонятие «класс» применительно к Востоку, потому что там, где нетчастной собственности, нет и не может быть места классам и классовымантагонизмам. Однако, в жизни древневосточного общества огромную роль играливековые традиции. И таковая природа типичной восточной общины являласьопределяющей структуру в целом, макроструктуру государства[4].

     Именно на основе греческойантичности были достигнуты в Древнем Риме впечатляющие успехи в областиэкономики, политической администрации, культуры. Пройдя через полосу кризиса,на что ушло несколько долгих веков, средневековая Европа начала быстро иэнергично возрождать античные нормы, принципы и институты, чем была заложенасоциально-экономическая основа эпохи Возрождения, которая, в свою очередь,означала создание условий для быстрого и энергичного восстановления некоторыхантичных порядков, элементов античной структуры. И именно последовавшее вскореза этим, после Великих географических открытий, первоначальное накопление капиталасоздало материальную базу для вызревания в Европе капитализма.

     Мне кажется, чтоименно то, что европейская структура ведет к капиталистическому развитию в силузаложенных в ней потенций эволюции, а восточная, отличная от нее, в силу тех жеобстоятельств (иные потенции) к капитализму привести не может, создает ту самуюпресловутую дихотомию Восток – Запад. А по поводу причин этой дихотомии, вопросможно сформулировать примерно так: экономика или власть, собственность илигосударство? Что первично, что вторично, какая здесь взаимосвязь?

     Греки с глубокой древностиконтактировали с Египтом и другими ближневосточными государствами и немало отних заимствовали и в сфере экономики (транзитная торговля и мореплавание), и вобласти политики (реформы Солона), и в сфере мудрости, знаний, философии и т.п.Уже в «Политике» Аристотеля среди прочих форм государственной властибыла особо вычленена тирания, определенная как «деспотическаямонархия». И хотя это был в основном абстрактный анализ форм власти, а тираниякак таковая была хорошо известна и самим грекам, идея о деспотии отчетливоассоциировалась прежде всего с Востоком, в частности с персидской династиейАхеменидов.

РАННИЕ ФОРМЫ СОЦИАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ И ПРОЦЕСС ГЕНЕЗИСАПРЕДГОСУДАРСТВЕННЫХ ИНСТИТУТОВ

     В этом параграфе я попытаюсьнайти и проследить процесс развития основных социальных, социокультурных,социально-экономических и административно-политических институтов. Причем речьидет о самых общих принципах возникновения и становления этих институтов. Инымисловами, я поставила перед собой задачу сконструировать нечто вроде идеальнойсовокупной модели, генерального эталона, ориентируясь на который можно было быпредставить, хотя и с определенными вариантами, возможный ход формированияпредгосударственных институтов, а затем и государства.

     Тщательно изучая многочисленныеотсталые и примитивные общества, этнографы и антропологи не только собралигигантское количество материалов полевых обследований, но и. детальнейшимобразом изучили и сопоставили друг с другом эти материалы. На основе этихсопоставлений были сделаны серьезные выводы, способствовавшие выявлениюнекоторых общих закономерностей формирования и развития примитивных социальныхструктур, возникновения в недрах этих структур институтов, способствующих ихэволюции.

     Человеческоеобщество, выделяясь из породившей его живой природы, уже на заре историипротивопоставило природным инстинктам культуру. Именно она уже в ее самойранней форме легла в основу общества, практически создала общество каксовокупность людей, связанных общими потребностями и целями и взаимодействующихради их удовлетворения, как в конечном счете упорядочение, т. е. организацию,основанную на общепринятой и обязательной системе норм. Как утверждаетизвестный французский антрополог К. Леви-Строс, первоосновой социокультурногоначала была сексуальная реформа, запрет инцеста, что породило системуупорядоченных коммуникаций, основанную на принципе эквивалентного взаимообмена.Обмен женщинами, дочерьми и сестрами, ограничивший беспорядочное половоеобщение в рамках первобытного стада и породивший ранние формы жесткофиксированных брачных связей, способствовал установлению нормативного родства,в связи с чем были определены старшинство поколений, брачные классы и в конечномсчете основанные на этом родовые и родоплеменные общности. Фундаментальныйпринцип эквивалентного обмена-дара стал затем основой основ существования всехранних обществ. Обмен словами и знаками-символами способствовал становлениюопределенных норм общения, обмен пищей и предметами обихода вел к укреплениюсоциальных связей, к созданию более или менее устойчивой структуры, без чегоскладывавшееся человеческое общество просто не сумело бы выжить.

     Исследованияэкономантропологов открывают нам, что первобытный коллектив охотников исобирателей обычно был невелик – в среднем 20-30, иногда 50 человек. Каждаягруппа имеет свою территорию обитания в пределах района, занятого даннойэтнической общностью, и находится на полном самообеспечении, хотя при этом онаможет быть связана взаимообменом с соседями. Фундаментальный принципсуществования локальной группы – ее эгалитарность. Система добычи,распределения и потребления пищи здесь основана на строгой уравнительности, нос учетом ролевых функций: между мужчинами и женщинами, старшими и младшими,взрослыми, стариками и детьми всегда существовало определенное и строгофиксированное неравенство в потреблении, генетически восходящее к аналогичномунеравенству и в рамках стаи животных. Социальные права и обязанности членовгруппы (опять-таки с учетом ролевых функций) одинаковы. Все имеют голос. Каждыйволен принять самостоятельное решение вплоть до разрыва с группой. Есть соблазнвидеть в этой эгалитарности и свободе принятия решения нечто вроде первобытнойдемократии. Гораздо больше оснований говорить о жестком конформизме группы, острогой необходимости для каждого полностью соответствовать сложившимсяэкспектациям под угрозой изгнания из общества (уже не только из данной группы),чем о свободе мнений и поведения. Словом, эгалитаризм – это далеко недемократия. Без уравнительного потребления группа попросту не смогла бы выжитьи обеспечить нормальное воспроизводство, не говоря уже о расширенном.

     Экономический аспектгенерального принципа системы эквивалентного обмена, основанной науравнительности, антропологи обозначили термином «реципрокность» (отлат. – двигать туда-сюда, возвращать обратно). Первоначальная суть реципрокноговзаимообмена сводилась к тому, что каждый вносил в общий котел, сколько мог, ичерпал из него, сколько ему полагалось, тогда как разница между отданным иполученным измерялась в терминах социальных ценностей и выражалась в формепрестижа и связанных с ним привилегий. Будучи едва ли не первым универсальныммеханизмом функционирования человеческого общества на ранних этапах егосуществования, реципрокный обмен сыграл решающую роль в последующем развитииобщества, в конечном счете в разложении той эгалитарной структуры, котораявызвала его к жизни и существовала на его основе. Здесь мы переходим к проблемепоявления привилегий и избыточного продукта. Оставался лишь шаг до социальногонеравенства. И вскоре этот шаг был сделан, правда, уже в новых условиях, когдана смену обществу собирателей пришли коллективы производителей пищи, земледельцеви скотоводов[5].

     Неолитическаяреволюция и переход к регулярному производству пищи способствовали заметномуросту избыточного продукта, что дало резкий толчок изменению форм социальныхотношений, менявшихся параллельно с появлением нового образа жизни в видеоседло-земледельческих поселений и общинной организации. Непрочные усобирателей парные семейные ячейки при переходе к оседлости и систематическомупроизводству пищи трансформировались в более крепкие и достаточномногочисленные семьи, даже семейно-клановые группы, заменившие собой локальныегруппы бродячих охотников. Именно такие семейно-клановые группы стали первичнойячейкой оседло-земледельческого (а позже и кочевого) обществ[6].

     Прежде всего своимположением отец-патриарх обязан не случайности выбора и тем более несобственным заслугам, а случайности рождения или обстоятельств, превратившихего в старшего среди группы более младших родственников его поколения иследующих поколений. Господствует все тот же фундаментальный принципэквивалента, но древняя практика реципрокного обмена в этом пункте оттесняетсяспецифической системой перераспределения и получившей наименованиередистрибуции. Путь от эгалитарного общества к ранговому и есть движение отре-ципрокности к редистрибуции. Редистрибуция как важнейший полит-экономическийпринцип возникает с того момента, когда средства коллектива и тем более егоизбыточный продукт оказываются в распоряжении главы группы. Посредством щедрыхдемонстративных раздач глава процветающей группы повышает свой престиж изанимает более высокое положение в общине. Функции общинного лидера, тем болееглавы крупной, разросшейся общины, подчас разделенной на кварталы илисостоявшей из нескольких соседних деревень, достаточно сложны и многообразны. Внекотором смысле это уже функции политического администратора. К их числуотносились регулярное перераспределение участков пахотной земли между численноменявшимися группами и небольшими семьями (коль скоро возникали такие),обеспечение справедливого пользования общинными ресурсами и угодьями,организация общественных работ, взаимоотношения с соседями, включая межобщинныйобмен и ритуальные акции, и т.п. На лидера возлагалась и важная функцияверховного редистрибутора, т.е. распорядителя как коллективного достоянияобщины, так и ее избыточного продукта, хранившегося в общественных амбарах. Завсю свою непростую и, главное, необходимую для нормального существования общиныработу старейшина обычно получал от глав семейных групп, которым он формальновручал их участки и права на определенные угодья, подарки — вначалеспорадические и даже необязательные, но со временем становившиеся нормой ирегулировавшиеся обычаем. Эти подарки, равно как и участие всех в строительствебольшого дома для главы общины и его жен, всей его большой семьи (домстарейшины, как правило, выделялся размерами), являли собой тот эквивалент,который старейшина получал от коллектива за свой общественно полезный труд.Вначале эти подарки в форме пищи, зерна хранились в амбарах и не вели кзаметному обогащению лидера, больше раздававшего, чем получавшего. Но современем их накапливалось все больше, а глава общины все более определеннопревращался в глазах коллектива уже не просто в распорядителя, но в«хозяина земли», раздававшего ее как бы от своего имени и за то имевшегоправо на налог, которым он был волен распоряжаться по своему усмотрению. Этоозначало, что объективная потребность разраставшегося и усложнявшегосяколлектива в управлении и централизованном регулировании в форме редистрибуцииизбыточного продукта вела к появлению должностных лиц, обладавших престижем,авторитетом, привилегиями и облеченных властью, т.е. очень заметно отличавшихсяпо своему реальному статусу от рядовых производителей.

Итак, вставший надобщиной старейшина приобретает над нею определенную власть. Существуетмножество определений понятия «власть». Классическая формула М.Вебера сводится, например, к тому, что власть — это возможность осуществлятьсвою волю вопреки сопротивлению тех, кого это затрагивает, либо при согласииих. В триаде престиж — авторитет — власть вершиной и конечной цельюамбициозного честолюбца является достижение реальной власти, т.е. возможности вконечном счете не только руководить, но порой и навязывать свою волюуправляемому коллективу, что означало достижение высшей точки на общепризнаннойшкале социальных ценностей. Хотя власть старейшины была так называемой властьюположения, опиралась только на престиж и авторитет, да еще к тому же довольнодорого стоила ее обладателю, к ней стремились многие. И не приходится удивляться:шкала социальных ценностей говорила сама за себя — все, кто был готов к этому,обычно включались в негласное соревнование за достижение ее вершины.

     Социологи иантропологи подвергли обстоятельному анализу феномен механической солидарностиразраставшихся на основе сегментации семейно-клановых групп многочисленныхродственных кланов в зоне обитания данной этнической общности. Базирующаяся наобщности происхождения, культуры, языка, спаянная ритуальными нормами (обрядыинициации, мужские дома, празднества) и легендарно-мифологической традицией,такого рода общность, обычно всегда именовавшаяся племенем, подчас исчисляетсясотнями тысяч. Именно в ее недрах фиксируется солидарность, которая реализуетсяавтоматически, но подчиняется законам энтропии: сила ее убывает с увеличениемдистанции, как социально родственной, так и территориальной (феномен убывающейэтнической солидарности). Консолидирующий импульс здесь возникает лишь вэкстраординарной ситуации, чего оказывается достаточно для сохранения общности,которая в ординарном, обычном состоянии вновь автоматически распадается нааморфную сумму общин — каждая во главе со своим лидером. Но такие аморфныеобщности ещё нельзя назвать племенем, чья структура уже близка кпротогосударственной. Конституирующий протогосударственную структуру импульсстановится устойчивым, если угроза общности извне оказывается постоянной, — именно в этом случае возникает племя как структура во главе со своим вождем. Нодля того чтобы такого рода процесс кристаллизации общности произошел, чтобыаморфная общность превратилась в племя, требовалось существование рядом с нейсильного соседа, в котором все эти процессы уже прошли. Механизм процессагенезиса первичных надобщинных структур таков: в ходе соперничества лидеровсоседних общин наиболее удачливый берет верх и подчиняет себе остальных,превращая их в повинующихся ему руководителей управлявшихся ими преждеколлективов, которые выступают теперь по отношению к возникающемупротогосударству в целом в качестве его региональных подразделений[7]. Но одно дело — процесс в замкнутоманклаве, другое — в реальности древнейшего исторического прошлого. Инымисловами, если в стерильной обстановке процесс мог и подождать, пока общностьокончательно созреет для интеграции, при условии, что ничто извне этому немешает и никак в это не вмешивается, то в древневосточной реальности, гдескладывались первые известные науке протогосударства, такого рода условий небыло.

     Слабые соперникиподчинялись сильному, богатому и щедрому, в результате чего создаваласьблагоприятная обстановка для возникновения надобщинной политической структуры,протогосударства. Первичное протогосударство, или простое протогосударство,вождество — это обычно группа общинных поселений, административно подчиненныхцентральному поселку городского типа, где находится резиденция вождя и егоокружения. В функцию вождя входит создание эффективной системы администрации сцелью добиться оптимальной организации производства и максимума избыточногопродукта. Наряду с этим на передний план среди ведущих функций вождя выходитвоенная. Дело в том, что с момента возникновения первых первичныхпротогосударств (а их обычно возникало сразу несколько в том регионе, где дляэтого были условия и уже наглядно действовала сила примера) появляется иожесточенное соперничество между ними. В этих условиях именно войны оказываютсяглавным средством решения споров и реализации преимущества. Военная функциянадолго становится одной из важнейших, что, собственно, и породилопредставление о всеобщем характере так называемой военной демократии как формыорганизации воинственной общности, существующей за счет грабежа других.Укрупненная система мелких первичных протогосударств — это сложное илисоставное протогосударство, имеющее иерархическую внутреннюю структуру изнакомое с определенным количеством оторванных от сельскохозяйственногопроизводства групп администраторов, воинов, жрецов и обслуживающего верхиперсонала (слуги, рабы, ремесленники). Администраторы — это общинная выборнаяверхушка; воины — это группа профессионалов -дружинников, всегда готоваяповести за собой всех остальных, способных носить оружие. Слуги и рабыпринадлежат к числу неравноправных чужаков, чаще всего захваченных в ходе войн.Из их же числа, а также из числа собственных мастеров, если они имелись вколлективе, формируются профессионалы -ремесленники, прежде всегометаллурги-кузнецы, продукт труда которых становится особенно важным с момента,когда неолитические коллективы вступают в век бронзы. Но едва ли не наиболееважной прослойкой в формирующемся протогосударстве всегда были жрецы. Во всякомслучае глава протогосударства часто одновременно был высшимжрецом-первосвященником. Власть в протогосударстве, как и в общине, былавыборной, ибо иных форм ее замещения общество еще не знало. Но достигший высшейвласти вождь, сполна вкусивший сладость этой власти, пользующийся всеми благамиавторитета и привилегий, никогда не спешит с ней расстаться. Напротив, онстарается ее укрепить, добиться ее легитимизации, в чем заинтересован и коллектив:авторитарная власть вождя ведет к укреплению интегрирующих импульсов,призванных противостоять принципу убывающей солидарности, к ослаблениютенденции к региональной автономии, обузданию честолюбия местных лидеров и вконечном счете к соединению воедино всех включенных в рамки протогосударства.На практике сказанное означает, что добившийся власти лидер стремится закрепитьэту власть за собой пожизненно, а коллектив этому способствует. Вот здесь-то иприходит на помощь институт сакрализации власти. Вождь должен выступать какноситель божественной благодати, как могущественный посредник между миром живыхи сверхъестественными силами, включая и всех умерших вождей. На службувозникающей в связи с этим более сложной религиозно-мифологической системепривлекаются все существовавшие до того колдуны и иные служители культа. Этакардинальная трансформация в системе взглядов, своего рода мировоззренческаяреволюция, сыграла огромную роль в дальнейшем развитии ранних обществ игосударств. Как упоминалось, сакрализация вождя была важным условиеминституционализации его власти, легитимизации его божественного права навласть. Власть становилась пожизненным правом, а выборы нового вождя — болеередким явлением. Власть вождя стала наследственной в его семье, что сыгралоогромную роль в деле стабилизации всей структуры.

     Описанный в процессгенезиса пред- и протогосударственных институтов в основных своих пунктах — сбесчисленными вариациями и модификациями — универсален. Так или примерно таквызревали надобщинные политические структуры у всех народов и во все времена,вплоть до XX в., что засвидетельствовано полевыми материалами антропологов,сыгравшими едва ли не важнейшую роль в реконструкции этого процесса. Следуетснова напомнить, что именно на основе привычной протогосударственной структурыгомеровской Греции произошла та революционная трансформация (социальнаямутация), которая вызвала к жизни античную структуру, принципиально отрицавшуюпредшествовавшую ей.

     Появление феноменавласти-собственности было важным моментом на пути институционализации обществаи государства в неевропейском мире. Практически это означало, что прежняясвободная община теряла свои исключительные права владения ее угодьями ипродуктом. Теперь она вынуждена была делить эти права с теми, кто в силупричастности к власти мог претендовать на долю ее имущества, начиная отрегионального вождя-администратора, будущего владетельного аристократа,которому верховный вождь передавал часть своих высших прерогатив, и кончаяобщинным главой, все более превращавшимся в чиновника аппарата администрации.Иными словами, возникал и надолго закреплялся хорошо знакомый специалистамфеномен перекрывающих друг друга владельческих прав: одна и та же земля (аточнее, право на продукт с нее) принадлежит и обрабатывающему ее крестьянину, иобщине в целом, от лица которой выступает распределяющий угодья старейшина, ирегиональному администратору, и верховному собственнику. И что показательно,эта множественность прав, столь нелепая в обществе с юридически хорошо разработаннымичастно-правовыми нормами, здесь никого не смущает: коль скоро земля не являетсячастной собственностью и принадлежит всем, то совершенно естественно, чтокаждый получает свою долю дохода от нее, причем в строгом соответствии с тойдолей владения ею, власти над ней, которой реально располагает. Вместе с темважно оговориться, что в множественности прав уже таились зародыши некоторойтрансформации прежней структуры, в частности тенденции к приватизации, т.е. кпоявлению частной собственности (пусть не господствующей и весьма ограниченнойв потенциях, но все же частной), до того в описываемом обществе еще неизвестной.

     Обычноепротогосударство, в том числе составное и даже этнически гетерогенное, несмотряна весьма заметную разницу между крестьянскими низами и верхами управителей,было еще густо опутано системой родственных клановых связей. Более того, именноэти связи играли чаще всего основную роль в его социальной и административнойструктуре, определяя степень знатности и место человека в обществе. С течениемвремени и по мере институционализации власти ситуация определенным образомменялась. Прежде всего клановые связи начинали терять свою всеобщность иоказывались свойством немногих, признаком избранности, аристократизма. Крометого, опасавшиеся притязаний близкой родни на власть правители стремилисьприблизить к себе преданных лично им чужаков из числа мелких должностных лиц,слуг, а то и иноплеменников-рабов, явных аутсайдеров. Часть их, закрепившисьнаверху, со временем тоже давала начало знатным аристократическим кланам.Результатом всего этого было появление в обществе, прежде ориентировавшемся восновном на заслуги и престиж, новых критериев для деления на верхи и низы.Верхи стали комплектоваться из числа наследственных аристократов и причастных квласти должностных лиц, причем те и другие, тесно связанные клановыми связями,образовывали своего рода потомственный слой людей, занятых в сфере управления ивключенных в систему социально-имущественных привилегий. В новых условияхсоциальные низы, т.е. крестьяне-производители, оказались исключенными как изсистемы генеалогического родства в конических кланах аристократов, так и изсферы редистрибуции. Этот все углублявшийся отныне разрыв между верхами инизами означал, что на смену примитивному политическому образованию типапротогосударства шла более развитая и принципиально отличная от негоадминистративно-политическая структура — раннее государство.

РАННЕЕГОСУДАРСТВО

Раннее государство обычномного сложнее и крупнее протогосударства; этническая гетерогенность здесь — ужепрактически почти обязательная норма, ибо возникает раннее государствопреимущественно за счет завоеваний и аннексии соседей. Расширяясь и включая всвой состав многие десятки и сотни тысяч людей, раннее государство обычнооказывалось перед необходимостью усложнить администрацию, следствием чего былдальнейший рост иерархичности структуры в целом: все стоявшие над общиной всвою очередь выстраивались в сложную иерархическую лестницу должностных лиц,прав, статусов, привилегий. Так, иерархическая лестница управления оказываласьпо меньшей мере трехступенчатой; возникали три уровня — высшийобщегосударственный, средний региональный и местный. На местном уровне потрадиции на главу общины падала львиная доля всех административных забот облагосостоянии общинного коллектива, а также о своевременных выплатахренты-налога в казну и организации необходимых для коллектива и для государстваобщественных работ. Этот последний момент заслуживает особого внимания. Дело втом, что именно в рамках укрупненного раннего государства, в отличие отпротогосударства (за редкими исключениями типа раннешумерских), возникаетфеномен урбанизации, т.е. монументального городского строительства, сооружениядворцов, храмов, мавзолеев, пирамид, каналов, дамб и т.п. Урбанизация стоитдорого, так что далеко не случайно именно с нее начинается обычно отсчетцивилизации. Далеко не все протогосударства могли позволить себе нечтоподобное, и подавляющее большинство их так и замирало на доцивилизованном уровне.О немногих исключениях типа древнешумерских храмовых центров уже упоминалось.Что же касается ранних государств, то для всех них урбанизация была непременнымусловием существования, чем они принципиально отличались от протогосударств.

     Активная внешняяполитика удачливого правителя приводит к расширению границ его государства,увеличению его населения и богатств. В зависимости от сильного государстваоказываются его соседи, находящиеся на разном уровне развития, но в любомслучае выплачивающие в знак признания своей зависимости определенную дань.Расширение земель и поток дани создает новые условия и возможности для правящихверхов. Успешно расширяющий свои владения правитель нередко дает своимродственникам — практически теперь уже от своего имени — участки земли, подчасцелые области в своего рода кормления. И хотя доход с этой вотчины непринадлежит вновь назначенному владельцу, во всяком случае целиком, часть егостановится объектом присвоения со стороны нового владельца. Более того, вусловиях ослабления расширившегося государства этот владелец — как, впрочем, ифункционально близкий ему региональный администратор — обычно превращается вавтономного властителя и узурпирует право от собственного имени наделятьродственников и приближенных более мелкими уделами и кормлениями, чтоспособствует возникновению многоступенчатой иерархической структуры вассально-феодального типа, сталь хорошо известной и древности, и средневековью.Но тенденция к приватизации проявляется не только в этом. Власть имущие постепенноприобретают право распоряжаться людьми, оказывающими им услуги или находящимисяпод их началом. Эти услуги нередко индивидуализируются, а люди — будь то воины,слуги или рабы — становятся объектами присвоения. В результате всего этого вобществе, прежде всего на надобщинном его уровне, возникает определенноеколичество излишков материального производства, которые пускаются вчастнотоварный оборот. Иными словами, излишки, до того не бывшие товаром,теперь становятся им. Возникают товарные рынки и как прямое следствие этого — деньги, всеобщий эквивалент. На товарном рынке с помощью денег реализуютсясамые различные вещи, сырье, предлагаются услуги. Рабочая сила превращается втовар, следствием чего является институт частного рабства. Но все сказанное являетсяуже не столько элементом раннего государства, сколько институтом государстваразвитого. Все это возникает на грани перехода раннего государства в развитоеи, более того, может считаться едва ли не основным признаком этого перехода,своего рода критерием отсчета.

РАЗВИТОЕГОСУДАРСТВО НА ВОСТОКЕ

     Раннее государство«врастает» в развитое постепенно — хотя далеко не каждому этоудается. Принципиальные отличия развитой политической государственной структурыот ранней сводятся к появлению двух новых институтов — системы принуждения иинституционализованного закона, а также, как упоминалось, к дальнейшемуразвитию частнособственнических отношений.

     Функция медиациилидера группы, старейшины и даже вождя в прогогосударстве опираласьпреимущественно или исключительно на его престиж и авторитет. Элементовпринуждения и насилия, не говоря уже о законе, еще не было, хотя постепенно всеэто вызревало. Так, например, сакрализация правителя способствовала усилениюего авторитета даже в условиях автоматической солидарности клановой структуры:сакрально санкционированная высшая воля вождя приобретала силу закона, неговоря уже о том, что сам такого рода закон на первых порах опирался нарелигиозно-моральную норму и не имел характера безличностного принуждения.Ритуальная форма закона становилась своего рода «ненасильственной формойнасилия», хотя параллельно с ней в обществе, уже хорошо знакомом с войнамии в немалой степени живущем за счет доходов от покоренных и зависимых народов,вызревали также и принуждение, даже насилие в своем неприкрытом виде, правда,пока еще только по отношению к чужим[8].

     Появление внутристраны пленных иноплеменников, приобретавших статус рабов — вначалеколлективных, позже также и частных, означало перенесение принуждения и насилиявнутрь. Отсюда был теперь только шаг до использования уже сформировавшегосяинститута принуждения по отношению не только к чужим, но и к взбунтовавшимсяили проштрафившимся своим, от мятежного регионального администратора иливладетеля удела до недовольных своим положением общинников либо горожан.Практика авторизованного насилия породила специально формулировавшуюся дляудобств администрации систему регламентов наподобие той, что предложили вцарствах чжоуского Китая реформаторы легистского толка. Именно таким образом,хотя и со многими вариантами, шел процесс вызревания институтов развитогогосударства. Здесь важно заметить, что речь не должна ограничиватьсяупоминанием о принуждении, насилии, системе регламентов. Ведь соответствующимобразом — в интересах государства, основанного на генеральном принципевласти-собственности,- институционализировались и все остальные формулсуществования структуры, обслуживавшие сложившуюся социально-политическуюданность. Это касается социальных (семейно-клановых, общинных, надобщинных)институтов, политических принципов (централизованная администрация, удельнаязнать), идеологии и т.п. И более всего сказанное заметно на примереупоминавшегося уже процесса приватизации — родного брата того, что привел вСредиземноморье к становлению античной структуры с господствомчастнособственнических отношений, опиравшихся на частное право, гражданскоеобщество, республиканско-демократические формы правления, индивидуальныесвободы и т.д. Всего этого в неевропейских структурах на аналогичном этаперазвития не возникло и возникнуть не могло. Почему же?

     Казалось бы, все здесь должно было развиватьсяпримерно так же, как и в античной Греции. Развивались товарно-денежныеотношения. Под воздействием рыночных связей начинала интенсивно разлагатьсяземледельческая община, в которой все определеннее выделялись домохозяйствамалых разделенных семей. Переделы земли в общине (там, где они были)становились все реже, пока не прекращались вовсе. В общинной деревне появлялисьбогатые и бедные семьи, много- и малоземельные. Часть хозяйств нищала иразорялась, появлялись безземельные, вынужденные арендовать чужую землю либоидти в батраки. Другие предпочитали перебраться на новые земли, освоить их изакрепить за собой. Словом, шел процесс накопления в руках индивидовматериальных излишков и торговли ими, в результате чего возникали богатыеторговцы и ростовщики, в кабалу к которым попадали неимущие. Казалось бы, ещенемного — и набегающая на общество частнособственническая стихия с присущим ейразмахом сметет все. Ведь не только богатые купцы, ростовщики, земледельцы, нодаже и сами правители порой — в качестве частных лиц — приобретали у общиныправо на владение земельными участками. Разве все это не сближало ситуацию сантичной? На самом деле все не так. Зарождавшуюся и даже быстро развивавшуюсячастную собственность и обслуживавший ее далеко еще не огражденный правовымбарьером рынок встречала давно институ-ционализировавшаяся и принципиальновраждебная рыночно-частнособственническим отношениям иная структура,командно-административная. Командно-административная структура, о которой идетречь, это и есть неевропейское государство, восточная деспотия по Гегелю или«азиатский» (а точнее — государственный) способ производства поМарксу. Принципиальное отличие этого государства от того, которое было типичнодля Европы с античности, отнюдь не сводится, как-то может показаться на первыйвзгляд, к большей степени произвола или беззакония. Достаточно прочитатьповествование Светония о римских цезарях, чтобы убедиться, что и произвола, ибеззакония, и деспотической власти в античности было более чем достаточно: пожестокости и насилиям едва ли не любой из цезарей и особенно такой, как Нерон,могут сравняться с восточными владыками, а то и оставить многих из них позади.Дело совсем в ином.

     Во-первых, в том,что мощная централизованная структура складывалась в неевропейском мире напротяжении тысячелетий не на основе рыночно-частнособственнических отношений.Привычная командно-административная форма отношений абсолютно подавляла инарождавшуюся частную собственность, и робкий обслуживающий ее и не имевший нисвобод, ни гарантий, ни привилегий восточный рынок. Власть здесь былапервоначалом. Власть, команда, администрирование довлели абсолютно, тогда как отношениясобственности, необходимые для регулирования хозяйства, были явлениемпроизводным, вторичным по отношению к власти. А во-вторых, в античном мире дажев те времена, когда в политике, администрации, власти царил произвол,сближавшийся внешне с деспотизмом по-восточному, существовали уже опиравшиесяна развитую частную собственность и мощный свободный античный рынок отношениянового типа, рыночно-частнособственнические, существовали и ограждающие этиотношения нормы права (знаменитое Римское право). Традиции свободы, какэкономической, так и правовой, политической, не были здесь пустым звуком, что иопределяло во многом конечный итог противостояния свободы и произвола. Разницамежду античной рыночно-частнособственнической и восточной командно-административнойструктурами сводится, таким образом, не к возможному объему произвола властиотдельно взятого деспота, а к принципиальной разнице самих структур кактаковых. Если в системе рыночно-частнособственнических отношений в хозяйствезадает тон рынок, господствует частная собственность и все правовые нормынаправлены на обеспечение наибольшего благоприятствования рынку и собственнику,то в системе административно-командных отношений задают тон администрация икоманда сверху, для правящих верхов создается режим наибольшегоблагоприятствования, а рынок и собственники находятся в подчиненном,подконтрольном правящим верхам и администрации состоянии. Можно сказать иопределеннее: ни рынок, ни частная собственность в восточной структуре неявляются свободными и потому не имеют права быть уподобленными рынку и частнойсобственности в рыночно-частнособственнической европейской структуре. НаВостоке как норма существует квазирынок и квазисобственность, причем именновследствие структурной неполноценности то и другое лишено внутренних потенцийдля самоусовершенствования. На Востоке рынок и собственник находятся в зависимости от государства иобслуживают нужды прежде всего правящего слоя. Государство же здесь твердостоит над обществом и соответственно над экономикой общества, а его правящиеслои, не будучи классом в привычном марксистском понимании этого термина (т.е.классом экономическим, классом, владеющим собственностью и реализующим этопреимущество в собственных интересах), являются своего рода квазиклассом, ибо вконечном счете живут за счет достояния общества и выполняют в этом обществефункции господствующего класса. И, что особенно важно подчеркнуть, эти функцииправящие верхи традиционно выполняют не потому, что они узурпировали власть инавязали свою волю искусственно ослабленным собственникам, но именно потому,что они управляют обществом принципиально иным, чем европейское.Командно-административная структура опирается на принцип власти-собственности игенетически восходит к практике реципрокного взаимообмена, к традициямцентрализованной редистри-буции. Эта особенность способствует тому, что.объективно может сложиться впечатление — тем более у того, кто привык кмарксистской политэкономической системе понятий и логике анализа,- будто врамках классической восточной структуры нет или почти нет места антагонизмам иэксплуатации. В самом деле, если правящие верхи заботятся об организацииобщества, включая и его экономику, то платой за их труд закономерно являетсяупоминавшаяся уже рента-налог, выплачиваемая низами как натурой, так иотработками. А раз так, то перед нами естественная форма законного инеобходимого для благосостояния и вообще для существования структуры в целомобмена деятельностью[9].

     Напомню, что разницамежду верхами и низами сводится не только к различиям в функциях (работают ите, и другие — но каждый по-своему), но и к несходству в качестве жизни (бедные- богатые), а также к имманентному праву верхов командовать и к обязанностинизов повиноваться. Так вот, если с точки зрения этих критериев обратиться кВостоку, то окажется, что в основе лежит власть администратора, основанная наотсутствии частной собственности. И далеко не случайно сам термин«командно-административная структура» вошел в активныйнаучно-публицистический оборот в наши дни, когда объективно понадобилосьвыявить принципиальную разницу между двумя структурами — рыночно-частнособственнической и противостоящей ей социалистической,генетически восходящей к классической восточно-деспотической.

     Итак, главное, чтоотличает верхи от низов, — это момент власти (команда, администрация).Абсолютная власть, породившая высшую и абсолютную собственность в условияхотсутствия или ликвидации частной собственности и свободного рынка, — вот тотфеномен, о котором идет речь. Возник он не случайно. Скорее, напротив, явилсязакономерным итогом многотысячелетней постепенной эволюции, законным плодомистории. Ведь особенностью всей системы отношений, связанных с описываемойструктурой и обусловленных ею, являются ее исключительная устойчивость, стабильность,способность к автоматической регенерации (или, иначе, к самовоспроизводству),опирающиеся на веками отработанный комплекс защитных средств и институтов.Строго говоря, и генеральный принцип обязательного реципрокного взаимообмена, ипрактика централизованной редистрибуции избы точного продукта и трудаколлектива, и сакрализация возвысившегося над обществом вождя, правителя, ипоявление престижного потребления правящих верхов, и формирующаяся практикапринуждения, и вся система идеологического обоснования статус-кво, опирающаясяна привычные нормы морали и религиозные установления, — все это являло собоймощную оборонительную систему, призванную решительно противостоять всему томуновому, что могло разрушить веками создававшийся и заботливо сохранявшийсябаланс. Появление же рыночных связей, товарно-денежных отношений, накоплениебогатства в частных руках и иные связанные со всем этим результаты процессаприватизации колебали этот баланс, нанося ему чувствительные удары.

     Идеальным всложившихся обстоятельствах было бы такое сочетание государственной ичастнособственнической форм хозяйства, при котором приоритет первой был бы внесомнений. Вот почему вне зависимости от того, в какой степени каждый изпредставителей правящий кругов лично был втянут в сферурыночно-частнособственнических отношений (покупая земли у общин, вкладываяденьги в торговлю и т.п.), все они в целом вынуждены были действоватьединодушно и достаточно жестко по отношению к собственнику. Отвечая занормальное функционирование системы, в рамках которой и благодаря которой онигосподствовали, правящие верхи вынуждены были выступать за нейтрализациюдезинтегрирующей тенденции, т.е. за строгий контроль и суровые ограничениячастнособственнической стихии, без чего нельзя было и думать о достиженииоптимального сосуществования с ней. В разных структурах это противостояниепринимало различные формы. Противостояние, о котором идет речь, сводилось квыработке строго фиксированной нормы, призванной регламентироватьчастнособственнический сектор, обеспечить верховный контроль государства ибезусловный примат административной власти над отношениями собственности.Практически это означало, что в обществе не существовало системы строгихиндивидуальных прав и гарантий интересов собственника, как то имело место вантичной Европе. Как раз напротив — собственники были подавлены и поставлены взависимость от носителя власти, от произвола администрации, причем наиболеепреуспевшие из них нередко расплачивались за это конфискацией имущества, а то ижизнью, благо формальный предлог для этого найти было несложно. Первая заповедьчастного предпринимателя в неевропейских структурах — вовремя дать взятку комуследует и «не высовываться». Это, естественно, не могло не тормозитьсвободного развития частной экономики и препятствовало разгулучастнособственнической стихии.

     Казалось бы, всесказанное может означать, что с ослаблением централизованного контроля вмоменты кризиса ситуация должна была радикально меняться в пользу собственника.Это, однако, не так. Динамика функционирования централизованного государства внеевропейском мире убедительно опровергает подобного рода посылку. Конечно,ослабление власти центра способствовало усилению региональных администраторов иудельной знати, что нередко приводило к феномену феодализации (речь идет осоциально-политической раздробленности и связанных с ней явлениях иинститутах). Но это никак не означало создания благоприятных условий длячастного сектора. Во-первых, государь меньшего масштаба оставался все тем же государем,с таким же аппаратом власти и теми же принципами администрации. А во-вторых,даже тогда, когда и на региональном уровне власть слабела, а обществооказывалось в состоянии дезинтеграции, следствием всего этого были упадокхозяйства, натурализация его, а то и кризис, восстания обнищавшего люда,завоевания воинственных соседей. Все это никак не способствовало расцветучастной экономики, скорее напротив — богатые собственники подвергалисьэкспроприации в первую очередь. Словом, история Востока свидетельствует о том,что расцветала частнособственническая экономика только в условиях стабильностии сильной власти центра со всеми ее контролирующими функциями, включая жесткийадминистративный контроль над экономикой всей страны. Таким образом, сущностьнеевропейской модели в том, что частная собственность здесь, даже появившись иукрепившись, всегда была второстепенной и никогда не была защищена от произволавласти какими-нибудь привилегиями либо гарантиями, свободами или правами.Альтернативой господству частной собственности здесь была власть-собственность.Функции господствующего класса выполняли организованные в аппарат власти верхиобщества. И еще. Если в антично-капиталистической структуре государство, как натом настаивает марксизм, было надстройкой над базисом и орудием в рукахгосподствующего класса, т.е. общество там безусловно стояло над служившим емугосударством, то в неевропейских обществах все было прямо наоборот. Государствоздесь абсолютно довлело над обществом и потому было, если продолжать пользоватьсяпривычными терминами истмата, субъектом производственных отношений и важнейшимэлементом базиса.

Именно в этом — ключ кструктуре традиционных неевропейских обществ. Без этого трудно рассчитывать наадекватное понимание сути Востока, как древнего, так и современного.

     Дело в том, чтоструктурные формы, типологическое сходство которых берется за основу, суть лишьскелет того или иного общества. Конкретный же облик и тем более живой дух егозависят главным образом от его цивилизационных и религиозно-культурныхпараметров. Что же касается этих последних, то о них следует сказать в первуюочередь самое главное: при всем своем несходстве и даже порой весьма заметномпринципиальном противостоянии друг другу все они в чем-то опять-таки близкимежду собой. Эта близость, равно как и кардинальное отличие их от европейскойантично-христианской традиции-цивилизации, в том, что они появились на свет ибыли призваны обрамлять отличные от европейской неевропейские структуры. Инымисловами, системы идей и институтов во всех неевропейских традициях-цивилизацияхразличались весьма заметно, но притом разительно сходились в одном и основном:все они обслуживали структуры, где частнособственнические отношения не былиглавными и где поэтому не существовало всего того, что способствовало бы ихбыстрому и эффективному развитию, как то имело место в Европе. Можно добавить ксказанному, что процесс сложения системы идей и институтов в рамках каждойтрадиции-цивилизации шел весьма медленно, особенно на раннем этапе развитиягосударств.

     В результатесложения первых очагов урбанистической цивилизации и последующего достаточнобыстрого процесса формирования протогосударств и ранних государств, укрупнениясоциальных организмов за счет усложнения их внутренней структуры появился новыйтип общества

     Как свидетельствуютмногие факты и как это сейчас уже практически признано специалистами, процессгенезиса социального, правового и имущественного неравенства был связан не склассообразованием (марксизм), а с политогенезом, т. е. возникновениемгосударства. Именно протогосударство и раннее государство со всеми егоатрибутами (институт власти-собственности, рента-налог и централизованнаяредистрибуция и др.) не просто обслуживали все возраставшие и усложнявшиесяпотребности цивилизующегося общества, но и способствовали формированию новыхсоциальных слоев, т. е. тех категорий и групп людей, которые призваны быливыполнять те или иные социальные функции укрупнявшегося социального организма.По мере развития первоначальных социальных структур и первичных протогосударствна только что описанную систему ранних социальных связей накладывалась ещеодна, имевшая отношение к правовому статусу населения. Естественным и самособой разумевшимся было то, что все члены ранней этнической общности всегдасчитались полноправными: издревле понятия «свой» (в этническомсмысле) и «полноправный» были синонимами. Иное дело — чужие. Это былипотенциальные враги, бесправные рабы. На две перечисленные системы — раннихэтногенных связей и правового неравенства гетерогенного в этническом планенаселения данной социальной общности — со временем накладывалась и еще одна,третья – имущественное неравенство.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

     Сущность отношений,сформировавшихся в складывавшихся на основе общинной первобытностидревневосточных обществах, и как эти отношения вписывались в традиционныйхарактер власти и определяли типичные формы господства и подчиненияраскрывается в высказанном и обоснованным в моей работе тезисом о господствепринципа власти-собственности и централизованной редистрибуции на Востоке.

     Углублявшийся разрывмежду верхами и низами означал, что на смену примитивному политическомуобразованию типа протогосударства шла более развитая и принципиально отличнаяот него административно-политическая структура — раннее государство. Раннеегосударство — это многоступенчатая иерархическая политическая структура,основанная на клановых и внеклановых связях, знакомая со специализациейпроизводственной и административной деятельности. Главными функциями такогогосударства являются централизованное управление крупнымтерриториально-административным комплексом с этнически гетерогенным населением,расширение пределов своей территории за счет военных захватов, а такжеобеспечение благосостояния общества и престижного потребления привилегированныхверхов за счет ренты-налога с производителей, дани с зависимых соседей. Раннеегосударство хорошо знакомо с урбанизацией и монументальными сооружениями,осуществляемыми населением в счет общественных работ, причем эти работы, как ився сумма взаимоотношений между верхами и низами, основаны на принципахреципрокности и редистрибуции, рассматриваются как закономерный обмендеятельностью и легитимизирются общепризнанной религиозно-идеологическойдоктриной. Именно на этапе раннего государства в процессе развития престижногопотребления и тенденции к приватизации закладываются основы новой формысоциально-экономических отношений — отношений частнособственнических, связанныхс товарно-денежным хозяйством и рынком рабочей силы.

     Раннее государство«врастает» в развитое постепенно — хотя далеко не каждому этоудается. Принципиальные отличия развитой политической государственной структурыот ранней сводятся к появлению двух новых институтов — системы принуждения и институционализованногозакона, а также, как упоминалось, к дальнейшему развитию частнособственническихотношений.

     Процессприватизации, что привёл к становлению античной структуры с господствомчастнособственнических отношений, опиравшихся на частное право, гражданскоеобщество, республиканско-демократические формы правления, индивидуальныесвободы и т.д. Всего этого в неевропейских структурах на аналогичном этаперазвития не возникло и возникнуть не могло. Потому, что строго говоря, игенеральный принцип обязательного реципрокного взаимообмена, и практикацентрализованной редистрибуции избы точного продукта и труда коллектива, исакрализация возвысившегося над обществом вождя, правителя, и появлениепрестижного потребления правящих верхов, и формирующаяся практика принуждения,и вся система идеологического обоснования статус-кво, опирающаяся на привычныенормы морали и религиозные установления, — все это являло собой мощнуюоборонительную систему, призванную решительно противостоять всему тому новому,что могло разрушить веками создававшийся и заботливо сохранявшийся баланс.Появление же рыночных связей, товарно-денежных отношений, накопление богатствав частных руках и иные связанные со всем этим результаты процесса приватизацииколебали этот баланс, нанося ему чувствительные удары.

     Отвечая занормальное функционирование системы, в рамках которой и благодаря которой онигосподствовали, правящие верхи вынуждены были выступать за нейтрализациюдезинтегрирующей тенденции, т.е. за строгий контроль и суровые ограничениячастнособственнической стихии, без чего нельзя было и думать о достиженииоптимального сосуществования с ней. В разных структурах это противостояниепринимало различные формы[10].

     Словом, историяВостока свидетельствует о том, что расцветала частнособственническая экономикатолько в условиях стабильности и сильной власти центра со всеми ееконтролирующими функциями, включая жесткий административный контроль надэкономикой всей страны. Таким образом, сущность неевропейской модели в том, чточастная собственность здесь, даже появившись и укрепившись, всегда былавторостепенной и никогда не была защищена от произвола власти какими-нибудьпривилегиями либо гарантиями, свободами или правами. Альтернативой господствучастной собственности здесь была власть-собственность. Функции господствующегокласса выполняли организованные в аппарат власти верхи общества. И еще. Если вантично-капиталистической структуре государство, как на том настаиваетмарксизм, было надстройкой над базисом и орудием в руках господствующегокласса, т.е. общество там безусловно стояло над служившим ему государством, тов неевропейских обществах все было прямо наоборот. Государство здесь абсолютнодовлело над обществом и потому было, если продолжать пользоваться привычнымитерминами истмата, субъектом производственных отношений и важнейшим элементомбазиса. Именно в этом — ключ к структуре традиционных неевропейских обществ.Без этого трудно рассчитывать на адекватное понимание сути Востока, какдревнего, так и современного. Можно добавить к сказанному, что процесс сложениясистемы идей и институтов в рамках каждой традиции-цивилизации шел весьмамедленно, особенно на раннем этапе развития государств.


СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙЛИТЕРАТУРЫ

Васильев Л.С. История Востока.

История государства и правазарубежных стран в 2-х томах. Под общ. ред. О.А. Жидкова и Н.А. Крашенинникова.Изд. НОРМА-ИНФРА, М., 1998.

Черниловский З.М. Всеобщая историягосударства и права – М., Юристъ, 1996, 576 с.

Всеобщая история государства и права.Учебник для студентов, обучающихся по специальности «юриспруденция».Отв. ред. д.ю.н., проф. К.И. Батыр. «Былина» – Москва 1999.

Андреев И.Л. Происхождение человека иобщества. М., 1988.

Чиркин В.Е. Элементы сравнительногогосударствоведения. М., 1994, 152 с.

Д. Ф. Терин. «Запад» и «Восток» винституциональном подходе к цивилизации.

www.nationalism.org/library/science/sociology/terin/terin-sj-2001.htm

Дьяконов И.М. Пути истории. М., 1995.

Фридрих Энгельс. Происхождение семьи,частной собственности и государства. М., 1985.

Рене Давид. Основные правовые системысовременности. М., 1989.

В.М. Корельский, В.Д. Перевалов.Теория государства и права. – М.: ИНФРА М – НОРМА, 1997. – 570 с.

еще рефераты
Еще работы по юриспруденции