Реферат: Наука и рациональность. Типы рациональности

Волгоградская Академия Государственной Службы

 

 

 

 

 

 

Реферат

 

 

Наука ирациональность.

Типы рациональности

 

 

 

 

 

Подготовила                                                     студ.гр.ЮВ-403

                                                                            ПенкинаН.В.

 

 

 

Проверила                                                          преп.Шевякова Е.В.

 

 

 

 

 

 

Волгоград

1998 год

Известная неопределенность, неоднозначность понятиярациональности требует согласованности как в отношении понятия рациональности,так и в отношении существа самой проблемы.

Рациональность (в предельно широком ее понимании) впрактической и духовной деятельности людей не имеет достаточно отчетливыхграниц, охватывая как целеполагание, проект, так и совокупность избираемыхшагов, позволяющих в конечном счете достичь поставленной цели.

Рождение феномена рациональности связывается скоренным реформированием европейской философии в Новое время, выразившимся в еесциентизации[1]и методологизации. Пионером этой реформы принято считать Декарта, пробудившегочеловеческий разум освободиться и от оков мистики и откровения, и отрассудочной ограниченности схоластики.

Цель идеологов рационализации философии и человеческойкультуры в целом состояла в утверждении науки (прежде всего математики) вкачестве безоговорочного и единственного лидера. Вера и авторитет (Библии иАристотеля) должны были уступить место критической рефлексии[2],точному расчету и идеологической непредвзятости. Культ «естественного светаразума», несущего в себе не только критический, но и конструктивный заряд,получил впоследствии наименование «классической» или собственно философскойрациональности.

Между тем многие философы прошлого и настоящеговремени указывают на неправомерность отождествления философской рациональностис рациональностью научной с ее критериями логичности, дискурсивности,системности и т.п. Особая опасность содержится в «очищении» философскойрациональности от нравственного контекста как не имеющего отношение кустановлению объективной истины. Постклассическая философия XIXвека предприняла попытку раздвинуть узко-рассудочные границы сциентизированнойфилософии и повернуть ее лицом к социально-гуманистическим ценностям, идущимеще из античности.

Подлинно рациональный, действительно разумный путьчеловеческого развития – это не только глубоко продуманный и рассчитанносбалансированный, но прежде всего нравственный путь, при котором долг,альтруизм, милосердие и прочие архаичные и, строго говоря, нерациональныефакторы не вытесняются, где знание не подавляет совести. Формально истинадоступна всякому здравствующему, но воистину истине, по словам Сократа,причастен лишь тот, кто способен употребить свой разум на благо всегочеловеческого рода. Всякое рафинирование рациональности (культ «чистой» науки)есть, в сущности, противоестественное выхолащивание духовного мира человека.Это не только антигуманно, но и неразумно, ибо человеческая разумность состоит,кроме всего прочего, в том, чтобы понимать, принимать и ценить то, что лежит заее пределами и что, в конечном счете, определяет условия ее собственногосуществования и функционирования.

Знание (в том числе и научное) не складывается и неразвивается в рамках узко понимаемых рациональных критериев в обходнеформализованных, внерациональных духовных реалий. Сциентистская концепциярациональности при всей своей привлекательности и ясности целей так и не смоглаокончательно избавить философское и научное мышление от того нерациональногошлейфа, который всегда тянется за ними.

Современная философская мысль все более склоняется кубеждению в многообразии форм рациональности, их исторической обусловленности,определяемой в значительной мере личностью мыслителя и особенностью эпохи.Проблема «разных» рациональностей не только реальна, но и весьма актуальна.

Вместе с тем заслуживает внимания и концепция единстварациональности, понимаемая, однако, как диалектическое единство многообразныхпроявлений разума. Рациональность научная, философская, религиозная и т.д. – неальтернативы, но грани единого и многоликого человеческого разума. Все дело вакцентах, приоритетах: научных, нравственных, художественных и т.д., сменяющих(но не отменяющих) друг друга в силу объективных условий исторического илогического развития человеческой культуры. Выявляя специфику этих особенностейрациональности, используют понятия «форма» или «тип» рациональности, тем болеечто сама рациональность имеет целый ряд критериев, ни один из которых необладает абсолютной значимостью. Ценностный критерий рациональности не менееактуален, чем, скажем, критерий логический.

Вопрос об истоках рационализма (рациональности) – визвестной мере вопрос об истоках самой философии.

При всей насыщенности мифологией, античная философиярешительно переключает свое внимание к истинно сущему и апеллирует к понятию,логике, факту. У философа изначально проявляется природная склонность к наукам,т.е. сфере умопостигаемого, интерес к объективному и закономерному, а неслучайному и изменчивому.

В пользу изначальной и сознательной рационализации,новой формы общественного сознания, зародившейся в лоне мифологии, говорит итот факт, что введение Пифагором самого понятия «философия» совпало с рождениемантичной математики. Число оказалось самой рациональной из всех известных людямчувственно-воспринимаемых и умопостигаемых «вещей». Арифметика и особенногеометрия оказались стимулами и средствами развития естествознания, и первыефилософские программы античных мыслителей были программами математическими.

Характерной чертой античного рационализма,определившей и суть первой европейской интеллектуальной революции, следует,видимо, считать формирование культуры дефиниции[3].Превосходство понятий над чувственными образами, умозрений над впечатлениями имнениями, дедукции над индукцией, рефлексии над обыденным сознанием лучше ираньше других уловил и использовал Сократ. Именно он начинает кардинальныйповорот всей философии в сторону переосмысления природы разума и основанийдостоверности знания. Философия – не всезнайство и не цветистая риторика, нознание сущего и причины, понимание законов становления явлений, торжестворазума и справедливости.

Одним из важнейших принципов разума Сократ считалпринцип целесообразности, объективной нормативности. Вещи не только изменчивы,но и устойчивы, иначе они были бы в принципе непознаваемы. В любой из них, даженаходящейся в стадии становления, есть некоторое объективное устойчивое ядро,фиксируемое в имени (понятии). Имя не тождественно вещи, но, зная его, имеяпонятие вещи, и, тем самым выходя за ее пределы, можно постичь ее сущность. Имяне случайно и не субъективно, именно имена-понятия делают вещи интеллектуальнозримыми.

По достоинству оценив объективную значимость ирациональный смысл имен-понятий, Платон создает свою философскую систему преждевсего как систему понятийную. В этой ситуации даже слово, как материальнаяоболочка имени-понятия, способно исказить смысл и значение последнего. «Всякий,имеющий разум, никогда не осмелится выразить словами то, что является плодомего размышления, и особенно в такой негибкой форме, как письменные знаки».Истинно понятийное мышление – в сущности «беззвучная беседа» души с собой.

В истории становления и развития культуры речи ирационального мышления вообще трудно найти более значимое звено, чем то, чтодревние греки называли диалектикой. Лишь диалектика, как способность «чистого»мышления проникать в сущность вещей и процессов, могла претендовать на правоименоваться подлинной наукой, поскольку имела дело не с преходящим иизменчивым, но с «божественным и постоянным», умела «видеть все сразу».Демонстрируя и развивая возможности диалектики в системе рациональногомышления, Платон первым ввел особый, диалектический род суждения, дополнив имшироко практиковавшиеся в античной философии эстетический, этический,эротический и другие виды суждений.

Настаивая на трактовке философского мышления какумозрительного искусства, Платон, как и Сократ, вовсе не отрицал значениечеловеческих чувств и страстей и отнюдь не считал наличие «воска в ушах»условием истинного философствования. В ряде своих сочинений он говорит оестественной и необходимой гармонии чувственного и рационального. Удовольствие,игнорирующее рассудок, — иррационально и пагубно; рассудок, не приносящийнаслаждения и подавляющий страсти, — ущербен.

Чувства и разум имеют различную природу и ведут кразличным результатам. Вещи (явления), конечно, доступны чувствам, но ихсущности постигаются только размышлением. При всей привлекательности инеизменной силе чувств и естественных страстей, человек с их помощью недостигает в жизни многого. И истинный любитель мудрости, если он хочет чего-тодостичь своим учением, должен взять власть над удовольствиями и вожделениями,надеть на них узду рассудочности.

Известная ограниченность роли чувств в познавательнойдеятельности становится абсолютной при столкновении субъекта познания с вещами«безвидными», бестелесными, реальность и значимость которых превосходит,однако, реальность и значимость всех чувственно воспринимаемых природных иискусственных объектов и явлений. Речь идет о платоновских Идеях, которыепредставляют собой феномен субстанционального характера, эксплицируемый каксугубо рациональная (смысловая) предпосылка всех чувственно воспринимаемыхвещей и олицетворяющая собой закон и основу их природного и искусственногоконструирования. Идеи пребывают в природе как бы в виде образцов,парадигмических причин всех вещей. Идея – носитель и хранитель вечных инеизменных свойств и характеристик, родовая квинтэссенция. Идея – единствомногого, познать многое можно лишь познав это единое.

Руководствуясь объективно существующей Идеейкакой-либо вещи, природа творит те или иные чувственно-материальные предметы,подражание соответствующим сверх-природным Идеям. Природа, следовательно, непричина самой себе. В ней все изначально озарено божественным Разумом. Идея ипорождает вещь и наполняет ее смыслом, никогда не растворяясь в ней до конца,как и в какой угодно сумме вещей-копий. Вещь как явление доступна органамчувств; вещь со стороны ее сущности (Идеи) воспринимается лишь «очами разума».

Платоновская экспликация Идей в качестве родовыхсущностей сыграла важную роль в формировании одного из важнейших направленийфилософского рационализма – реализма с его культом общих понятий. Вместе с темна Идеях, как априорных формах сущего, представляющих собой в конечном счетевечные самодовлеющие акты божественного разума, отчетливо видна печатьмифотворчества, теологии и языческого пантеизма.

Платон рассматривал свою Идею прежде всего черезпризму ее прагматической, аксиологической[4]и нравственной функций. Отсюда – и два различных типа философскойрациональности, сложившихся в рамках системы объективного идеализма. Идея – этообъективный природный (в смысле естественности) и социальный (нравственный,эстетический, эротический, политический и т.д.) закон, идеал для подражания. Позаконам пользы, справедливости, красоты, содержащимся в Идеях-нормативах,творит и природа, и человек. Критерий совершенства (идеала) есть первый иподлинный критерий (принцип) Идеи. В то же время Идея – не гносеологическийабстракт и не чистое понятие, но имманентная[5]основа всего сущего, всей реальной жизни с ее радостями, проблемами и противоречиями.Не случайно Платон допускал возможность и даже неизбежность «вражды» междуИдеями. Это предопределило характер платоновского рационализма, егосвоеобразную интерпретацию.

Отчетливо нравственно-аксиологическая тенденция,положенная Сократом в основание истинной философии, безоговорочно сохраненная иконкретизированная Платоном, сформировала особый тип философского мышления. Нопрямая связь его с философской рациональностью многим представляетсясомнительной. С позиций XVII в. какая-либо позитивная связь здесь вообщеисключена. И тем не менее, если не абсолютизировать «классическую» концепциюрациональности и не считать ее безальтернативной, то платоновскую социальную(моральную, правовую, политическую и проч.) философию правомерно расценивать какв высшей степени разумную (для своего времени во всяком случае), а,следовательно, рациональную доктрину. Абсолютно бесспорен один из доводовразума Платона: абстрактного гуманизма, абстрактной нравственности, абстрактнойистины, абстрактной рациональности нет. Разумно, рационально только то, чточеловечно, гуманно, духовно.

Итак, Новое время – эпоха не зарождения, новозрождения философского рационализма прежде всего как высочайшей культуры исамодисциплины разума. Новый («классический») рационализм оказался своего рода«снятием» рационализма античного, но «снятием» не диалектическим. К некоторымценностям античной модели рациональности, утраченным позднейшей европейскойфилософией и культурой, имеет смысл вернуться не только ради восстановления«исторической справедливости», но прежде всего с целью более глубокогопонимания существа и границ этого феномена.

Рационализм Нового времени предложил принести нажертвенный алтарь чистого разума весь нерациональный человеческий «хлам». КультВеры был заменен культом Науки.

Декартовское сомнение призвано снести здание прежнейтрадиционной культуры и отменить прежний тип сознания, чтобы тем самымрасчистить почву для постройки нового здания — культуры рациональной в самомсвоем существе. Когда мы говорим о научной революции XVII века, то именноДекарт являет собой тип революционеров, усилиями которых и была создана науканового времени. Прежняя наука выглядит, по Декарту, так, как древний город сего внеплановыми постройками, среди которых, впрочем, встречаются и зданияудивительной красоты, но в котором неизменно кривые и узкие улочки; новая наукадолжна создаваться по единому плану и с помощью единого метода. Вот этот методи создает Декарт, убежденный в том, что применение последнего сулитчеловечеству неведомые прежде возможности, что он сделает людей «хозяевами игосподами природы».

Декарт убежден, что создание нового метода мышлениятребует прочного и незыблемого основания. Такое основание должно быть найдено всамом разуме, точнее, в его внутреннем первоисточнике — в самосознании. «Мыслю,следовательно, существую» — вот самое достоверное из всех суждений. Но чтобыоно приобрело значение исходного положения философии, необходимы, по крайнеймере, два допущения. Во-первых, восходящее к античности (прежде всего кплатонизму) убеждение в онтологическом[6]превосходстве умопостигаемого мира над чувственным, ибо сомнению у Декартаподвергается прежде всего мир чувственный, включая небо, землю и даже нашесобственное тело. Во-вторых, чуждое в такой мере античности и рожденноехристианством сознание высокой ценности «внутреннего человека», человеческойличности, отлившееся позднее в категорию «Я». В основу философии новоговремени, таким образом, Декарт положил не просто принцип мышления какобъективного процесса, каким был античный Логос, а именно субъективнопереживаемый и сознаваемый процесс мышления, такой, от которого невозможноотделить мыслящего. Декарт исходит из самосознания как некоторой чистосубъективной достоверности, рассматривая при этом субъект гносеологически, тоесть как то, что противостоит объекту. Расщепление всей действительности насубъект и объект, противопоставление субъекта объекту характерно не только длярационализма, но и для эмпиризма XVII века.

С противопоставлением субъекта объекту связаны у Декартапоиски достоверности знания в самом субъекте, в его самосознании. Французскиймыслитель считает самосознание («мыслю, следовательно, существую») той точкой,отправляясь от которой и основываясь на которой можно воздвигнуть все остальноезнание. «Я мыслю», таким образом, есть как бы та абсолютно достоверная аксиома,из которой должно вырасти все здание науки, подобно тому как из небольшогочисла аксиом и постулатов выводятся все положения евклидовой геометрии.

Аналогия с геометрией здесь вовсе не случайна. Длярационализма XVII века, включая Декарта, Мальбранша, Спинозу, Лейбница,математика является образцом строгого и точного знания, которому должнаподражать и философия, если она хочет быть наукой. А что философия должна бытьнаукой, и притом самой достоверной из наук, в этом у большинства философов тойэпохи не было сомнения. Что касается Декарта, то он сам был выдающимсяматематиком, создателем аналитической геометрии. И не случайно именно Декартупринадлежит идея создания единого научного метода, который у него носитназвание «универсальной математики» и с помощью которого Декарт считаетвозможным построить систему науки, могущей обеспечить человеку господство надприродой. А что именно господство над природой является конечной целью научногопознания, в этом Декарт вполне согласен с Бэконом.

Метод, как его понимает Декарт, должен превратитьпознание в организованную деятельность, освободив его от случайности, от такихсубъективных факторов, как наблюдательность или острый ум, с одной стороны,удача и счастливое стечение обстоятельств, с другой. Образно говоря, методпревращает научное познание из спорадического и случайного обнаружения истин — в систематическое и планомерное их производство, позволяет наукеориентироваться не на отдельные открытия, а идти, так сказать, «сплошнымфронтом», не оставляя пропущенных звеньев. Научное знание, как его предвидитДекарт, это не отдельные открытия, соединяемые постепенно в некоторую общуюкартину природы, а создание всеобщей понятийной сетки, в которой уже непредставляет никакого труда заполнить отдельные ячейки, то есть обнаружитьотдельные истины. Процесс познания превращается в своего рода поточную линию, ав последней, как известно, главное — непрерывность. Вот почему непрерывность — один из важнейших принципов метода Декарта.

Согласно Декарту, математика должна стать главнымсредством познания природы, ибо само понятие природы Декарт существеннопреобразовал, оставив в нем только те свойства, которые составляют предметматематики: протяжение (величину), фигуру и движение.

Центральным понятием рационалистической метафизикиявляется понятие субстанции, корни которого лежат в античной онтологии. Декартопределяет субстанцию как вещь (под «вещью» в этот период понимали неэмпирически данный предмет, не физическую вещь, а всякое сущее вообще), котораяне нуждается для своего существования ни в чем, кроме самой себя. Сотворенныймир Декарт делит на два рода субстанций — духовные и материальные. Главноеопределение духовной субстанции — ее неделимость, важнейший признакматериальной — делимость до бесконечности. Здесь Декарт воспроизводит античноепонимание духовного и материального начал. Таким образом, основные атрибутысубстанций — это мышление и протяжение, остальные их атрибуты производны отэтих первых: воображение, чувство, желание — модусы мышления; фигура,положение, движение — модусы протяжения.

Нематериальная субстанция имеет в себе, согласноДекарту, идеи, которые присущи ей изначально, а не приобретены в опыте, апотому в XVII веке их называли врожденными. В учении о врожденных идеяхпо-новому было развито платоновское положение об истинном знании какприпоминании того, что запечатлелось в душе, когда она пребывала в мире идей. СXVII века начинается длительная полемика вокруг вопроса о способе существования,о характере и источниках этих самых врожденных идей. Врожденные идеирассматривались рационалистами XVII века в качестве условий возможностивсеобщего и необходимого знания, то есть науки и научной философии.

Что же касается материальной субстанции, главныматрибутом которой является протяжение, то ее Декарт отождествляет с природой, апотому с полным основанием заявляет, что все в природе подчиняется чистомеханическим законам, которые могут быть открыты с помощью математической науки- механики. Именно в XVII веке формируется та механистическая картина мира,которая составляла основу естествознания и философии вплоть до начала XIX века.

Но в XIX веке на смену механике приходит термодинамика, а споявлением теории эволюции Дарвина происходит сдвиг интереса от физики всторону биологии. Наука постоянно обогащается новыми методологическимипринципами, часто противоположными принятым ранее; новыми подходами; новымипонятиями, как частными, применяемыми в отдельных областях познания, так иобщенаучными.

Так, согласно Риккерту, предметом исследования наукиявляется бесконечное многообразие эмпирического мира, причем бесконечное и«вширь», и «вглубь», то есть и экстенсивно, и интенсивно. Познание означаетпреодоление этой бесконечности с помощью понятий. Задачи естественных наук – втом, что они упорядочивают интенсивное и экстенсивное многообразие явленийэмпирического мира с помощью логических средств – понятий, а понятия в своюочередь базируются на суждениях, продуктах рассудочной разумной деятельности. Вестествознании преодоление бесконечного многообразия материала достигаетсяпосредством обобщения. Установление закона, к которому стремятся естественныенауки, есть, по Риккерту, максимальное упрощение налично-данного многообразияпосредством обобщения. Чем более общим является закон, тем ближеестествоиспытатель к достижению своей цели.

Вслед за Риккертом Вебер жестко формулирует принцип:всякое познание есть суждение. Не интуиция, не вчувствование, ненепосредственное постижение, а суждение. Суждение предполагаетпротивопоставление познающего субъекта познаваемому объекту.

Эмпирический мир – это не просто хаотическоемногообразие, как полагали Риккерт и Виндельбанд; это многообразие предстаетисследователю уже как-то организованным в известном единстве, комплексеявлений, связь между которыми – пусть еще недостаточно установленная – все-такипредполагается существующей.

В современной естественнонаучной картине мира имеетместо саморазвитие. В этой картине присутствует человек и его мысль. Онаэволюционна и необратима. В ней естественнонаучное знание неразрывно связано сгуманитарным.

Поэтому при определении типов рациональности Вебер шелпо пути выявления социологического аспекта религии (с которым он связывает еевоздействие на процесс исторического развития), отправляясь от рассмотрениятого, какой способ отношения к миру «задается» — находясь с ним в«избирательном сродстве» – тем или иным комплексом религиозных «идей»,заключенных в соответствующей «картине мира». На основе сопоставления мировыхрелигий Вебер счел возможным выделить три самых общих типа, три способаотношения к «миру», заключающих в себе соответствующую установку,предопределяющую направленность деятельности людей, вектор их социальногодействия.

Первый он сопрягает с конфуцианским и даосистскимрелигиозно-философским воззрением, получившим распространение в Китае. Второй –с индуистским и буддистским, распространенным в Индии. Третий – с иудаистским ихристианским, возникшим на Ближнем Востоке и распространившимся в Европе, а впоследствии и на Американском континенте.

Первый Вебер определил как приспособление к миру,второй – как бегство от мира, третий – как овладение миром. Этим изначальныммироотношением обусловлен, согласно Веберу, и соответствующий типрациональности, задающий общее направление последующей рационализации – как впределах «картины мира», так и в самом мире.

Главный результат современного естествознания, поГейзенбергу, в том, что оно разрушило неподвижную систему понятий XIXвека и усилило интерес к античной предшественнице науки – философской рациональностиАристотеля и Платона. Положительная в свое время фундаментальная черта науки –стремление абстрагироваться от человека, стать максимально безличной – делает ееныне неадекватной реальности и ответственной за экологические трудности,поскольку человек стал самым мощным фактором изменения действительности.

Человек овладевает миром через его познание, но этопознание не может быть абсолютным. Тем не менее наука, давая человекуценнейший, неубывающий ресурс – информацию, является необходимым способомотражения объективного мира, и ни мистика, ни интеллектуальное созерцание, нипоэтическое отношение к природе не заменит науку в деле объяснения мира ипрогнозирования последствий его изменения человеком.

Наука находится в процессе перманентного развития. СогласноПопперу, она развивается благодаря выдвижению смелых предположений и ихпоследующей беспощадной критике путем нахождения контрприемов. Каждая теорияуязвима для критики, в противном случае она не может рассматриваться в качественаучной. Если теория и противоречит фактам, она должна быть отвергнута. Всяистория научного познания и состоит, согласно Попперу, из такого рода смелыхпредположений и их опровержений и может быть представлена как история«перманентных революций».

В эпистемологии[7]существует традиционная проблема источников знания. Откуда берется наше знание:из опыта, из разума или из того и другого, а если верно последнее, то какововзаимоотношение опыта и разума? Для Поппера этой проблемы в эпистемологии несуществует. Неважно, из какого источника возникли те или иные идеи в науке. Онимогут быть навеяны опытом, другими теоретическими концепциями, они могутприсниться, они могут быть взяты из мифологии. В конце концов, вся современнаянаука возникла из мифа, потому что демокритовская теория о том, что мир состоитиз атомов, с точки зрения содержания принципиально не отличается от мифа.

Все дело не в том, откуда возникла та или иная идея, ав том, как с нею начинают обращаться после ее появления. Если она вовлекается впроцедуру рационального обсуждения, если к ней применяются нормы критическойдискуссии, и она выдерживает испытание дискуссией и позволяет осуществлятьдальнейшее исследование, значит, она включается в процесс порождения научногознания, а потому и сама является научной.

Когда Поппер разработал свою теорию рациональности, онпретендовал на то, что она довольно хорошо описывает реальное положение вещей внауке. Любимый ученик Поппера – Лакатос – развил его идеи методологическогофальсификационизма  и теории рациональности.

Если, с точки зрения  Поппера, обнаружениепротиворечий между выводом из теории и эмпирическим фактом непременно означаетотказ от теории и поиски новой, то Лакатос довольно убедительно показывает, чтов реальной истории научного познания дело обстоит не так. Если обнаруживаетсяподобное противоречие, то оно, как правило, не ведет к отказу от теории, а темболее от научной программы, в рамках которой данная теория стала возможной.Оказывается возможным так переформулировать некоторые допущения теории илипрограммы, что данные факты из опровержения теории становятся ееподтверждением.

Для Поппера рациональность – это прежде всегорадикальный критицизм. Для Лакатоса рациональность – это сочетание, казалосьбы, несочетаемых качеств. С одной стороны, это критицизм, умение рефлектироватьнад предпосылками собственных рассуждений, серьезное отношение кконтраргументам оппонентов и принципиальная готовность менять свои взгляды вопределенных обстоятельствах. С другой стороны, это в хорошем смысле слова«догматизм», или, точнее говоря, убежденность в возможностях своей системыидей. Последнее означает, что в том случае, когда обнаруживаются факты, которыепротиворечат защищаемым идеям, от этих идей вовсе необязательно отказываться.Важно уметь защищать свои идеи, учитывая новые обстоятельства.

По мнению Фейерабенда, попперовский вариант плюрализмане согласуется с научной практикой и разрушает известную нам науку. Но если наукасуществует, разум не может быть универсальным и неразумность исключитьневозможно. Эта характерная черта науки, считает Фейерабенд, и требуетанархистской эпистемологии. Осознание того, что наука несвященна и что спормежду наукой и мифом не принес победы ни одной из сторон, только усиливаетпозиции анархизма.

Одно из наиболее общих возражений против использованияи существования несоизмеримых теорий заключается в опасении, что они сильноограничили бы действие традиционного, недиалектического рассуждения.

Фейерабенд предлагает посмотреть на критическиестандарты попперианской школы, которые образуют содержание «рационального»рассуждения.

Эти стандарты – стандарты критики: рациональноеобсуждение состоит в попытках критиковать, а не в попытках доказывать илиделать вероятным. Развивайте ваши идеи так, чтобы их можно было критиковать;атакуйте ваши идеи, пытаясь не защищать их, а выявлять их слабые места;устраняйте их тотчас же, как только эти слабые места выявились, — таковынекоторые правила, установленные критическими рационалистами.

Эти правила становятся более конкретными, когда мыобращаемся к философии науки, и в частности к философии естественных наук.

В естествознании критика связана с экспериментом инаблюдением. Содержание теории состоит из совокупности тех базисныхутверждений, которые ей противоречат (потенциальных фальсификаторов).Возрастание содержания  равнозначно возрастанию уязвимости, следовательно,теории с бóльшим содержанием предпочтительнее теорий с меньшимсодержанием. Возрастание содержания приветствуется, уменьшение содержаниянежелательно. Теория, противоречащая признанному базисному предложению, должнабыть устранена.

Наука, принимающая правила критического эмпиризмаэтого рода, будет, согласно Фейерабенду, развиваться следующим образом.

Мы начинаем с проблемы. Она является не толькорезультатом нашей любознательности, но и теоретическим результатом. Онавозникает в результате того, что определенные ожидания не оправдываются. Фактне согласовывается с ожиданиями и принципами, лежащими в основе этих ожиданий.Свидетельствует ли он о том, что наши ожидания ошибочны? В этом и состоитпроблема.

Важно заметить, отмечает Фейерабенд, что элементыпроблемы не просто даны. Факт становится объектом нашего внимания лишьблагодаря определенному ожиданию (например, факт несоразмерности существуеттолько благодаря ожиданию регулярности) и имеет смысл, только если у нас естьправило.

Итог этой части попперовской доктрины: исследованиеначинается с проблемы. Проблема есть результат столкновения между ожиданием инаблюдением, которое в свою очередь сформировано ожиданием.

Формулирование проблемы требует ее решения, чтоозначает изобретение теории, которая фальсифицируема (в большей степени, чемлюбая из ее альтернатив), но еще не фальсифицирована.

Затем начинается критика теории, выдвинутой припопытке решить проблему. Успешная критика раз и навсегда устраняет теорию исоздает новую проблему, а именно:

1)   требуется объяснить, почему теориядо сих пор была успешной;

2)   почему она оказаласьнесостоятельной.

Для решения этой проблемы нам нужна новая теория,которая воспроизводит успешные следствия старой теории, отвергает ее ошибки идает дополнительные предсказания, которых раньше не было.

/>


Таковы некоторые формальные условия, которым должнаудовлетворять приемлемая наследница опровергнутой теории. Приняв эти условия,можно продвигаться вперед посредством предположений и опровержений от менееобщих к более общим теориям и расширять содержание человеческого познания.

Открывается (или строится при помощи ожиданий) всебольше и больше фактов, которые затем объясняются теориями. Изобретение новыхтеорий зависит от наших способностей и других счастливых обстоятельств (как,например, удовлетворительная сексуальная жизнь). Однако до тех пор, пока этиспособности сохраняются, предложенная схема дает корректное понимание ростазнания, удовлетворяющее требованиям критического рационализма.

Здесь Фейерабенд ставит вопрос: возможно ли иметьизвестную нам науку и одновременно придерживаться этих правил?

На этот вопрос он твердо и решительно отвечает «нет».

Во-первых, реальное развитие учреждений, идей,практических действий часто начинается не с проблемы, а с некоторойнесущественной активности, например, с игры, приводящей в качестве побочногоэффекта к разработкам, которые впоследствии могут быть интерпретированы какрешения неосознанных проблем.

Во-вторых, строгий принцип фальсификации, или «наивный»(догматический) фальсификационизм, по мнению Фейерабенда, уничтожил быизвестную нам науку и никогда не позволил бы ей начаться.

В-третьих, требование роста содержания с его точкизрения также невыполнимо.

Теории, вызывающие ниспровержение всеобъемлющей ихорошо обоснованной концепции и впоследствии занимающие ее место, первоначальноограничены лишь весьма узкой областью фактов и весьма медленно распространяютсяна другие сферы. Пытаясь развить новую теорию, мы должны сначала сделать шагназад от имеющихся данных и исследовать проблему наблюдения. Постепенновозникающий концептуальный аппарат теории начинает определять ее собственныепроблемы, а прежние проблемы, факты и наблюдения оказываются забытыми, либоотстраняются как несущественные. Это совершенно естественное и бесспорноеразвитие.

Почему некоторая идеология должна ограничиться старымипроблемами, которые имеют смысл только в рамках отброшенного контекста?

Почему она должна рассматривать «факты», которыепривели к этим проблемам или играли роль в их решении?

Почему бы ей не следовать своим собственным путем,изобретая собственные задачи и образуя свою собственную область «фактов»?

Предполагается, что универсальная теория должна иметьнекоторую «онтологию», которая детерминирует, что именно существует, и такимобразом устанавливает область возможных фактов и сферу возможных вопросов.Развитие науки согласуется с этим рассуждением.

Новые концепции сразу устремляются по новымнаправлениям и с подозрением относятся к старым проблемам и к старым фактам,которые так сильно занимали умы более ранних мыслителей. А там, где новыетеории уделяют внимание предшествующим, они присоединяются к старым программам,с которыми они явно несовместимы.


При сравнении старой теории с новой отношение ихэмпирических содержаний обычно представляется в одном из следующих видов:

/>

 

Хотя на самом деле оно таково:

/> <td/>

/>

 

Область Д представляет проблемы и факты старой теории,о которых все еще помнят и которые искажены так, чтобы их можно было включить вновую структуру.

В этом, согласно Фейерабенду, и состоит иллюзия,которая ответственна за постоянное возрождение требования увеличиватьсодержание.

Суммируем. Куда ни посмотришь, какой пример нивозьмешь, видишь только одно: принципы критического рационализма (относиться кфальсификациям серьезно, требовать роста содержания, быть честным, что бы этони означало, и т.п.) и, соответственно, принципы логического эмпиризма (бытьточным, основывать наши теории на измерениях, избегать неопределенных инеустойчивых идей и т.п.) дают неадекватное понимание прошлого развития науки исоздают препятствия для ее развития в будущем. Потому, что наука являетсягораздо более «расплывчатой» и «иррациональной», чем ее методологическоеизображение. Поскольку попытка сделать науку более «рациональной» и болееточной уничтожает ее.

Следовательно, различие между наукой и методологиейуказывает на слабость последней, а также, может быть, на слабость «законовразума». То, что в сравнении с такими законами представляется как «расплывчатость»,«хаотичность» или «оппортунизм», играет очень важную роль в разработке тех самыхтеорий, которые сегодня считаются существенными частями нашего познанияприроды. Эти «отклонения» и «ошибки» являются предпосылками прогресса. Без «хаоса»нет познания. Без частого отказа от разума нет прогресса.

Отсюда, согласно Фейерабенду, мы должны заключить,что даже в науке разум не может быть и не должен быть всевластным и долженподчас оттесняться или устраняться в пользу других побуждений. Нет ни одногоправила, сохраняющего свое значение при всех обстоятельствах, и ни одногопобуждения, к которому можно апеллировать всегда.

Этот вывод можно сделать при условии, что наука,которую мы знаем сегодня, остается неизменной и что используемые ею процедурыдетерминируют также и ее будущее развитие. Если наука дана, то разум не можетбыть универсален, и неразумность не может быть исключена. Эта характернаяособенность – серьезное свидетельство в пользу анархистской эпистемологии.

Однако и наука не священна. Ограничения, которые онаналагает, вовсе не являются необходимыми для создания стройных и плодотворныхконцепций относительно мира. Наука теряет надежду сделать людей счастливыми идать им истину. Действительность нельзя познать с помощью науки, так какнаучное познание – это частное познание, имеющее дело с определеннымипредметами, а не с самим бытием. Сделать человека счастливым науке не удастсяникогда, а отказ от претензий на абсолютную истину подрывает ее лидирующую рольв культуре. Существуют мифы, догмы теологии, метафизические системы и множествоиных способов построения мировоззрения. Плодотворный обмен между наукой итакими «ненаучными» мировоззрениями нуждается в анархизме даже в большейстепени, чем сама наука.

Таким образом, реформа наук, которая сделает их болееанархистскими и более субъективными, не только возможна, но и необходима какдля внутреннего процесса науки, так и для развития культуры в целом.


Список литературы:1.   Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность. М.: Политиздат,1991

2.   Горелов А.А. Концепциисовременного естествознания. М.: Центр, 1997

3.   Лекторский В.А. Рациональность,критицизм и принципы либерализма (взаимосвязь социальной философии и эпистемологииПоппера). // Вопросы философии, 1995, № 10

4.   Новиков А.А. Рациональность в ееистоках и утратах. // Вопросы философии, 1995, № 5

5.   Фейерабенд П. Избранные труды пометодологии науки. М.: Прогресс, 1986

еще рефераты
Еще работы по социологии