Реферат: Православие, язычество, Иконопочитание

           . «Икона» в переводе с греческого  означает  «образ». Когданекоторая реальность отражается в другом материале — это об-раз.Отпечаток, оставленный перстнем в сургуче или  воске  -это образ. Моя память окаком-то событии — это образ.  Отра-жение другого человека в моем сознании имоих глазах  -  этообраз. Слово, которым обозначается предмет — это образ: лю-бое слово есть не вещь, но символ  вещи,  ее  отображение  вмоей речи.Человек неизбежно  живет  в  мире  образов.  Дажестол, который я вижу передсобой, дан  мне  как  образ  (моесознание непосредственно работает с образомстола на сетчат-ке моего глаза). И вся культура — от музыки  до  скульптуры, от литературы  до  живописи,  есть  образ.  Тем  самым  всякультурная деятельностьчеловека есть научение жить  в  миренеизбежных образов. В этой  школе  у человека  должно  раз-виться ожидание того, что реальность многомернее  и сложнеесвоих образов, и в тоже время смирение с тем,  что  познаниемира безпосредства образов вообще невозможно.  Как же тогда понять четвертую из десятиМоисеевых  запове-дей — «не делай себе кумира и никакого изображения того,чтона небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже зем-ли»? Именнонапоминая эту ветхозаветную заповедь, протестан-ты укоряют православные иконы.То, что я сказала абзацем вы-ше — философия. Они-же приводят цитату Писания.Как  совмес-тить философию и богословие? Какой сделать выбор?  Так вот,философски очевидно, что человек не может не соз-давать образов — суть жезаповедей не в  запрете  на  созда-ние образов, а в том, чтобы из этих неизбежных  образов  неделать себе кумиров. И Моисей ясно понимает  смысл запрета:«не поклоняйся им и не служи им». Изображение не должновос-приниматься в качестве Бога — это верно. В частности,  чело-век долженпомнить, что и тот образ Бога, который он имеет всвоем уме, не есть Сам Бог.Можно не иметь икон и быть  идо-лопоклонником — ибо кумир будет всажен  в сердце  человека, Можно спутать реальность текста Писания  и  реальность тогоБога, о котором оно говорит. Верно, в православном мире мож-но встретитьлюдей, которые относятся к иконе, как  к  куми-ру — но разве в мирепротестантском нет людей, которые  Биб-лию превратили в предмет своегопрофессионального  изучения, а живого Бога забыли?  Кстати, Библия тоже естьикона. Просто  образ  Творца  онапередает не красками, а словами. Любаяпроповедь  предлагаетнекоторый образ Бога, некоторое представление  о  Боге, длятого, чтобы человек обратил свой  сердечный  взор  к  самомуСоздателю. Нотоже делает и икона. Седьмой Вселенский Собор, установивший иконопочитание, ясносказал: глазами взирая  наобраз, умом восходим к Первообразу. Более того, Ветхий  За-вет есть икона Нового Завета — «образ  настоящего времени»,«тень будущих благ». События Священной историииконичны.  Первым же иконописцем был сам Бог. Его Сын — «образ  ипос-тасиЕго».  Бог же создал человека как свой образ в мире (в  греческомпереводе- как икону).  Тайну иконы раскрывает такой литургический обряд, как каж-дение:в храме священник при каждении кланяется  и  кадит  илюдям и иконам. Это двавида образов. В человеке образ Божийесть личность, разум, способность к творчеству  и  свободе.Почитая в другом образ Бога-я почитаю его свободу  иБогосы-новнее достоинство, те Дары, которые Господь дал моему  бра-ту. Я могуне видеть этих даров, могу с осуждением или през-рением, с холодным равнодушиемотноситься — на  уровне  эмо-ций — к этому человеку. Но догмат напоминает моемуразуму: вэтом человеке, в каждом человеке, не меньше тайны, чем в те-бе самом.Почти же не его дела в мире, почти  Божие  дело  внем — образ, подаренный емуБогом. Или если я поклонился привстрече человеку, я тоже совершил языческийобряд? Но  тог-да Соломон был язычником, ибо даже  будучи  царем, кланялсясвоим гостям. И Авраам — ибо кланялся и он народу. И значит, опять намнужно вспомнить то, что сказал  Седьмой  Собор  обиконе: есть поклонение, каквсецелое служение — и оно надле-жит только Богу, и есть поклонение, какпочитание, как  воз-дание чести — и оно возможно по отношению  к  образу. Иначечетвертая заповедь Моисея войдет в прямое противоречие с пя-той: «Чтиотца твоего и матерь твою». И в четвертой  запове-ди: «Чти деньсубботний». Итак, все, что вышло из рук Бога ивсе, что напоминает нам оНем — достойно благодарения и  по-читания. И если человек творит себе памятныезнаки,  образы, для того, чтобы свой ум чаще обращать к Единому Творцу — гдежездесь язычество? То же ли самое — Бог и те заповеди,  ко-торые Он дал Моисею?Нет. Но как  же  пророк  Исаия  воскли-цает — «И на закон Его будууповать». Не язычник  ли  Исайя, раз уповает на закон Божий, а не на Бога?А вот Давид  приз-нается — «как люблю закон Твой». Как же смеет он религиознолюбить что-то, помимо Бога? И уж  не  нарушает  ли заповедь«Богу одному поклоняйся» тот же Давид, когда говорит: «пок-лоняюсь святому храму Твоему». Конечно, нет,  ибо  все, чтонапоминает о Боге, достойно благоговейного Отношения.  Свой образблагочестия нельзя навязывать другим — но и по-дозревать в других худшее безвсякой попытки  понять  мотивыих действия является ничем  иным  как фарисейством.   Можнобыть христианином и жить по Евангелию, не  почитая живопис-ных изображений (православные, молясь  в  лагерных  бараках, где небылоикон Христа, не переставали быть  православными).Нос главной заповедьюЕвангелия — заповедь  любви  -  трудносовместима практика обвинений других христиан  в  язычестветолько за то, что они иным путем выражают свое благоговениеперед Единым Господом. Можно ли, глядя  на  звезды,  славитьТворца?Можно ли, глазами взирая на земное,  умом  воспеватьНебесное? Вопросриторический, и всякий верующий ответит  нанего решительным «да». А разможно — значит  творение  можетбыть посредником между Богом  и  Человеком.  Иприрода можетбыть посредником в религиозном становлении  человека,  когдасвоейкрасотой и величием исторгает из его сердца молитву  кСоздателю. Но есличеловек будет почитать космические силы истихии за Бога, тогда он превратитьсяв язычника, ибо  тварьдля него встанет на место Творца. Другое дело, что в ветхо-заветные времена зримая икона Бога была  невозможна.  Но  воХресте Богстал един с человеком — и если Христос есть  Бог, и Христос был виден, то значитон стал изобразим.  Евангилиесловами описывает жизнь Христа, художник — красками.  До тех пор, пока вопрос о почитании икон не был  теснейшимобразомсвязан с вопросом о воплощении Бога во Христе — Цер-ковь допускала разноеотношение к иконам. Она  не  запрещалаиспользовать образ для проповеди и длямолитвы тем, кто  какполучал духовную пользу, и она же не понуждала к  этому теххристиан, которые боялись, что языческие предрассудки в  на-роде еще слишкомсильны, чтобы можно было безопасно  предла-гать художественные изображениясвященных событий. До 8  ве-ка мы не видим повсеместного  и  обязательного употребленияикон. Но и сказать, что иконопочитание появляется лишь  пос-ле XIIВселенского Собора время, тоже неверно.Этот Собор лишьбогословски обосноваликонопочитание — но не он его  ввел  вцерковную жизнь. Икона существовала ираньше. Всем известно, например, что итальянские Помпеи погибли в 79 году. Даже попротестантским меркам это врему  опостольской,  неискаженнойЦеркви. не всеапостолы уже ушли к этому году из нашего  ми-ра. Так вот, при раскопках в этомзасыпанном  пеплом  городебыли найдены стенные росписи на библейские сюжеты, иизобра-жения креста. Находки  следов  христианского  присутствия  вПомпеях теминтереснее, что, как известно апостол Павел про-поведовал в Путеоле, в 10километрах от  Помпей.  На  другомкраю Римской империи — Междуречье  (КатакомбыДоура-Европус)от начала второго века до наш дошли другие  фрески  катаком-бныххристиан (кстати, с изображением Девы Марии).  Но в эпоху иконоборческогокризиса вопрос об иконе оказал-ся поставлен  в  догматический, христологический  контекст.«Чему вы кланяетесь?» — выпытывали управославных  иконобор-цы. Божеству Христову? Но оно — неизобразимо, и, значит,ва-ши картинки не достигают цели. Или вы кланяетесь Его челове-честву — нотогда вы поклоняетесь чему-то, что не есть Бог, и вы, во-первых, язычники, а,во-вторых, несториане,  разде-ляющие Христа на две части. Православные жеотвечали: «Мы некланяемся ни тому, ни другому». Мы кланяемся Единой Богоче-ловеческой Личности Христа. В молитве  мы  обращаемся  не к«чему», а к «Кому», к Личности, а не к безличной природе, кживому и личному Богу. И в той мере, в какой икона  помогаетнам обращаться кЛичности Богочеловека — мы и  приемлим  ее.Что общего у портрета и человека?То, что при встрече с  са-мим человеком и при взгляде на его портрет мыназываем  оюд-но и тоже имя: «Это — Петр». Образ  един  с Первообразом  вимени, в именовании Личности Того,  Кто  изображен  на  ней.Поэтому,кстати, на  каноничной  православной  иконе  обяза-тельно должна присутствоватьнадпись  -  имя  изображенного.Итак, икона существует для молитвы, и именно вмолитве,  ко-торую человек обращает к Богу и резует свое  духовное пред-назначение. Ход этих рассуждений можно  вполне  понять  лишьпри некоторомопыте богословской мысли. Но даже не очень бо-гословски искушенный христианинможет понять, что нельзя ав-томатически переносить ветхозаветные установленияв  новоза-ветный мир. Даже «10 заповедей» уже не безусловны. Ониужес-точегны в их нравственном содержании (в  Нагорной  проповедиХриста) иослаблены в своей национально-религиозной исключи-тельности. Апстольский соборв Иерусалиме, обсуждая вопрос отом, что из Израильского Закона должен исполнять  не-еврей, принявший Новый Завет, оставил в силе лишь триустановления:«Угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакогобре-мени, кроме сего необходимого: воздерживайтесь от  идоложер-твенного икрови и удавленины и блуда, и не  делайте  другимтого, чего себе нехотите». Заповедь о субботе здесь по  су-ти отменена — ибо неподтверждена. То, что отделяло  Израильот языческого мира во времена ожиданияМессии, не должно бо-лее служить преградой после пришествия «Желаемоговсеми  на-родами». Предупреждение о неизобразимости  Бога  естественнонеупоминается после того, как Иеизобразимый стал видимым  иБестелесый воплотился.В конце концов и у протестантов  естьизображение Христа. Значит, вопрос не визобразимости — а  впочитании. Станет ли протестант Евангелие держать непотреб-ном месте? Будет ли он в страницы Библии заворачивать бутер-броды, асаму Библию использовать в качестве  подставки  длякаких-нибудь домашних нужд?И осудит ли он желание человека, который, прочитав Евангелие, от сердечнойрадости  и  благо-дарности поцелует дорогую страницу? Почему  же  эти чувстванельзя проявить перед ликом Христа, написанным  иным  спосо-бом? Иликритики православия всерьез считают,  что  мы  кла-няемся дереву и краскам? Иждем помощи не от Бога, а от  де-ревянной доски? Приведу житейское сравнение. Муж,  находясьдолгое время в дали от дома, достает фотокарточку жены и це-луетее. Имеет ли право  жена  подозревать  его  в  нечистойстрасти к фотобумаге и визмене, и подавать на развод за этожест своего мужа? И если это так — то невспомнить ли  словаБлаженного Августина, который так описывает в своей«Испове-ди» свои перживания в тот момент, когда он  понял,  что егопрежние нападки на Церковь безосновательны: «я покраснел  отстыда иобрадовался, что столько лет лаял не  на  Православ-ную Церковь, а на выдумкиплотского воображения. Я был  дер-зким нечестивцем: я должен был спрашивать иучиться, а я об-винял и утверждал… Учит ли Церковь Твоя истине, я  еще незнал, но уже видел, что она учит не тому, за что я осыпал еетяжкимиобвинениями».                                                                                                                                                                                                    __