Реферат: Тибетская книга мертвых
Министерство образованияУкраины
Днепропетровский государственный университет/>
по религиеведению
/>
Исполнитель студент группы ПД-97-1 Сафронов О.О.Днепропетровск 2000
Прежде чем начатьпсихологическое толкование, мне хочется сказать несколько слов о самом тексте.Тибетская Книга Мертвых, или Барда Тодол, является книгой наставлений длямертвого или умирающего. Как и у Египетской Книги Мертвых, ее предназначение — служить путеводителем для помершего во время его пребывания в состоянии Барда,описанного символически как промежуточное состояние в сорок девять дней междусмертью и новым рождением.
Сам текст распадается натри части. Первая часть, называемая Чикай Барда, описывает происходящее впсихике во время умирания. Вторая часть, Хониид Барда, рассматривает снуподобное состояние, которое следует сразу же за наступлением смерти, состоящееиз «кармических иллюзий». Третья часть, Сидпа Барда, начинается свозникновением инстинкта нового рождения и продолжается в виде событий,предшествующих новому рождению.
Показательно, что самое сильноеПроникновение и Озарение, а отсюда и самая большая возможность высвобождения,нам пожалованы во время действительного — умирания. Вскоре после того начинается«иллюзорность», которая в конечном счете ведет нас к перевоплощению/реинкарнации/: огни озарения становятся все слабее и разнообразней, а видениявсе более устрашающими. Этот спуск показывает отчуждение сознания от освобождающегосвета по мере того, как оно приближается к очередному физическому рождению.
Цель наставления. обратить вниманиепомершего, в каждой очередной ступени обольщения и запутанной чертовщины, навсегда присутствующую возможность освобождения и объяснить ему природу видений.Текст Барда Тодол читает Лама возле тела помершего.
Барда Тадол, оченьподходяще названное др. Вызвано-Венцем «Тибетская Книга Мертвых»,вызвала значительное движение в англоязычных странах во время своего первогопоявления в 1927 году. Книга принадлежит к числу таких писаний, которые не толькопредставляют интерес для знатоков Буддизма Махаяны. но которые из-за своей человечностии более того — глубинного проникновения в секреты человеческой души, притягательныи для мирянина, который ищет путей расширить свои знания о жизни.
Многие годы, с ее первой публикации, Бардо Тадол была моим постояннымспутником, и ей я обязан не только плодотворными идеями и открытиями, но такжеи многими самыми основными своими откровениями.
В отличие от Египетской Книги Мертвых,которая всегда побуждает нас к тому, чтобы сказать либо очень много, либослишком мало. Барда Тодол предлагает членораздельную философию, обращенную к человеческимсуществам, а не к богам или примитивным дикарям.
Эта философия содержит в себе воплощениеБуддийской психологии и в таком виде, надо признаться, остается непревзойденнойв своем превосходстве.
Не только «гневные», но и «миротворные» божества понимаютсялишь как сансарические /вызванные иллюзиями, заблуждениями цепи рождений/отображения /проекции/ человеческой психики, — идея, которая кажетсясамоочевидной просвещенному европейцу, потому что напоминает ему о егособственных банальных упрощениях.
Однако, хоть европеец и сумеет легко отделаться от этих божеств, сделав ихотображениями, ему никак не удастся в то же время утвердить отдельную ихреальность.
Бардо Тодол может это сделать, потому что в некоторых своих главныхметафизических посылках эта книга ставит просвещенного и непросвещенногоевропейца в очень неловкое положение.
Таковы всегда присущее Барда Тодол, хотя ине высказанное прямо, допущение того, что все метафизические истины по природесвоей противоречивы, а также идея качественного различия уровней сознания исвязанных с ними метафизических реальностей.
Основа этой книги не скудное европейское«или — или», а великолепное утверждающее «оба — и».
Это явление можетпоказаться спорным западному философу, поскольку Запад любит ясность и недвусмысленность.Последовательно один философ прилепляется к утверждению: «Бог Есть!»В то время как другой с тем же рвением к противоположному: «БогаНет!» Что эти враждующие братья будут делать с утверждением вродеследующего: "… Сообразив, что Опорожненная, Чистота твоего разума исоставляет высшую Просветленность, и понимая в то же время, что это — по-прежнему твое собственное сознание — ты пребудешь и удержишься а состояниибожественного разума Будды"?
Такое утверждение, я боюсь, столько же неприемлемо для нашей Западнойфилософии, как и для нашей теологии. Бардо Тадол в высшей степени психологичнав своих наблюдениях.
А у нас философия и теология ещесредневековые, пребывают на допсихологической ступени, гдевыслушиваются, объясняются, защищаются, критикуются и оспариваются толькоистины. В то время, как авторитеты, сочинившие эти истины, по общему согласию,помещаются в стороне от предмета и обсуждению не подлежат.
Метафизические утверждения илиумозаключения, однако, являются заявлениями определенного состояния души,психики, а потому есть категории психологические.
Для западных мозгов, которые компенсируют свои, хорошо известные чувстванеприятия рабским почтением к «рациональным» объяснениям, этаочевидная истина кажется уж слишком очевидной, или на нее глядят, как нанепозволительную негацию /отрицание/ метафизической «истинности».
Когда западный человек слышит слово«психологический», для него это всегда звучит, как «лишьпсихологический». Для него «психе» /душа/ что-то досадно малое,нестоющее, личное, субъективное и еще много подобного в том же духе.
Он предпочитает поэтому использовать слово«разум» вместо души, хотя в этом случае он с удовольствием допускает,что истины метафизические, которые и впрямь могут быть весьма субъективными, формулируются«разумом»; разумеется, «Вселенским Разумом» или даже — вслучае нужды — самим «Абсолютом».
Такой смехотворный посыл служит, вероятно,возмещением за вызывающую прискорбное сожаление малость души.Складывается впечатление, что Анатоль Франс был бесконечно прав. применительноко всему Западному миру, когда в его «Острове Пингвинов» КатеринаАлександрийская дает совет Богу: «Дайте им по душе, но по маленькой».Хотяименно душа, благодаря присущей ей божественной творческой силе, изрекаетметафизические суждения и утверждает различия между метафизическими сущностями.Не только душа обусловливает всю метафизическую реальность, она сама Есть этареальность!
Бардо Тодол и открываетсяэтой великой психологической правдой. Эта книга не молитвенник за упокой, анабор инструкций для помершего, путеводитель по и через переменчивые явленияцарства Барда, через сушествование, которое длится в течение 49 дней от смертидо следующего рождения.
Если мы на миг пренебрежем вневременностьюдуши — что Восток принимает за саморазумеющуюся истину — мы, читатели БардоТодол, без особого труда сможем поместить себя в положение помершего ивнимательно обдумать наставление, содержащееся во вступительной части, котороемы выше приводили.
Теперь следующие слова п розвучат непомпезно, а надлежаще-учтивым образом:
— «О благородно рожденный /такой-то и такой-то/, слушай! Ты сейчасиспытываешь Блеск Предвечного Света Просветленной Яви. Пойми это. Твоетеперешнее сознание, по своей природе Отрешенное, не бытное, Опорожненное, несформированное, не заполненное чем-нибудь, картинками или впечатлениями,-воспринимает само себя. Оно и есть настоящая Реальность. Благодать. Твойсобственный ум, который теперь не-бытен и не наполнен, Опорожнен, Чист, хотя инепуст или беспамятен, но лишь предоставлен сам себе, не замутненный, сияющий,счастливый, — это и есть само сознание, Благодатный Будда». Таково описаниеДхарма Каин, состояния совершенного озарения, или, как бы следовало выразить тоже самое на нашем языке: творческой почвой всех метафизических сужденийявляется сознание — невидимое, непостижимое проявление самой души /духовности/.Небытность является состоянием, превосходящим /трансцендентным/ все суждения иутверждения. Полнота его отдельных проявлений все еще гнездится подспудно/латентно/ в нашей душе.
Текст продолжает:
«Твое сознание, сияющее, небытное и нераздельное с Великим БлескомПредвечности, не имеет рождения и не знает смерти. Оно само и есть этот ВечныйСвет — Будда. Амитаба».
Такая душа /или, как тут названо — наше собственное сознание/ определенно немаленькая, но само сверкающее Божество, Божественность.
Для Запада такое заявление слишком опасно, если не откровенно богохульственно.Либо оно принимается Западом бездумно, чтобы затем пострадать от теософическойинфляции. Каким-то образом мы все время занимаем ложную позицию в отношенииподобных вещей.
Однако, если мы сумеем справиться с собойнастолько, что удержимся от нашей главной ошибки — всегда хотеть чего-нибудь сделатьс достающимся нам и приспособить это доставшееся к практическому употреблению,мы, по всей вероятности, сумеем извлечь для себя важный урок из этихнаставлений.
Во всяком случае, мы хотя бы оценим величиеБардо Тодол, которая удостаивает помершего крайней и высшей правды: что дажебоги — это блеск и отражения нашей собственной души. И для Восточного человекасолнце от этого не затмевается, не меркнет, как это случится с Христианином,который почувствует, что у него украли Бога. Наоборот, его душа есть светБожественного. Божествами Божество — есть душа. Восток способен выдержать этот парадокслучше, чем несчастный Ангелиус Силезский, который, даже по сегодняшнимпонятиям, психологически находится… намного впереди нашего времени.
Как это умно и точно, чтоБардо Тодол отчетливо разъясняет помершему именно первичность души, егодуховности, ибо это как раз то, чему жизнь нас не учит. Мы так набиты внутривсяким, что теснится у нас в душе и угнетает, что нам и случая не представляется,в толчее всех этих «очевидных» вещей, задуматься над тем, кем они«очевидятся»? Из этого мира очевидностей вещей померший иосвобождается, и цель наставления помочь ему во время этого освобождения. Мы,поместив себя на его место, и себя вознаградим не меньше, потому что из самогопервого параграфа мы узнаем, что «очевидетель» всей «очевидности»обитает внутри нас.
Несмотря на всю очевидность этой истины вмалом и большом, она никогда нами не осознается, хотя часто это так необходимо,даже жизненно роково для нас, знать эту правду.
Подобное знание, разумеется, годится лишьдля созерцателей, которые склонны к размышлению над смыслом существования, длятех, кто, по природе,- Гностики и потому верят в Спасителя, который, какСпаситель у Манденян, называет себя «Гнозисом Жизни» /знанием жизни/.
Вероятно, немногим из нас дано видение мирацеликом, как чего-то «очевидного». Тут требуются воистину переворот сног на голову всех устоявшихся истин и немалая жертва, прежде чем мы сможемувидеть «очевидность» мира, обусловленную самой сутью нашей души.
Гораздо прямее и проще, драматичней,внушительней и поэтому убедительней считать, что все жизненные событияслучаются со мной, нежели увидеть, как я даю им возможность случиться.
Воистину, животная природа человеказаставляет его сопротивляться мысли, что это он — творец обстоятельств!
Вот почему попытки такого научения всегдавключали тайное посвящение, вершиной которого, как правило, являетсясимволическая смерть посвящаемого, означавшая полный переворот внутреннего отношения.
И действительно, наставление Барда Тодолслужит напоминанием помершему о его посвящении и учении его гуру. Потому чтонаставление это, в основе своей, ничто иное, как посвящение помершего в жизньБарда. в точности, как посвящение живого было подготовкой для Потустороннего.
Так это было, по крайней мере во всехтайных культах древних цивилизаций, от времени Египетских и Элевсинскихмистерий. В посвящении живых, однако, это Потустороннее — не является существованиемпосле смерти; это новое существование при жизни, после крутого поворота души внамерениях и взглядах, психологическая
Потусторонность или, в Христианских терминах, «избавление» от сетеймирского и греха.
Избавление является отделением и освобождением от предыдущей темноты и бессознательности,и ведет к состоянию озарения и отпущения, к победе и возвышению, над всей«очевидностью».
До сих пор Барда Тодол, как это чувствует и докторЗвано-Венц является процессом посвящения /инициации/, цель котороговосстановить для души ее божественность, которую она потеряла при рождении. Для
Восточной религиозной литературы типично начинать учение неизменно самымважным, самыми предельными и высокими принципами и выводами, которые у нас,обыкновенно, идут в самом конце. Как, например, в Апулее, где Луцию поклоняютсякак Гелиосу только в самом конце.
Инициация в Бардо Тодол таким образом являет собойпоследовательность все слабеющих климаксов, заканчивающихся новым рождением вутробе.
Единственным «процессом инициации»,который еще жив и практикуется сегодня на Западе, является анализбессознательного, применяемый врачами для терапевтических целей. Этопроникновение в глубинные слои сознания является своего рода рациональнойmaieutics в Сократовском смысле, выкапыванием психического содержания, котороееще в зачатке, подсознательное и пока еще не рождено.
Первоначально такая терапия приняла форму Фрейдистскогопсихоанализа и занималась в основном сексуальными фантазиями.
Это область, которая соответствует последнему и самому нижнемупространству — Бардо, известному под названием Сидпа Бардо, где померший,оказавшийся не в состоянии извлечь пользу из наставлений Чикай и Хониид Бардо,начинает превращаться в жертву сексуальных фантазий и влечется к зрелищам совокупляющихсяпар. В конце концов он ловится чревом /утробой/ и рождается вновь в земнуюжизнь.
Меж тем вполне понятно, почему Эдипов комплекс начинает работать. Если егокарма предопределяет ему родиться мальчиком, он влюбляется в свою будущуювероятную мать, а от своего отца /тоже будущего/ отвратится, как отненавистного и отвратительного. И обратное, будущая дочь сильно будет привлеченак своему возможному отцу и отвратится от матери.
Европеец проходит сквозь эти характерно фрейдистские владения,когда его бессознательное содержание вытаскивается на свет божий при помощианализа, но идет он в противоположном направлении. Он движется назад, к чреву/утробе/ через мир сексуальных детских фантазий. В психоаналитических кругахдаже предполагали, что травмой главным образом является само рождение — малотого, психоаналитики даже заявляют, что им удалось добраться до памятивнутриутробного существования.
Здесь Западное размышление достигает своего предела, к сожалению…
Я говорю, к сожалению, потому что очень бы хотелось, чтобыфрейдистский психоанализ мог бы жизнерадостно проследовать еще дальше в этивнутриутробные переживания: если бы он преуспел в этом смелом предприятии,наверняка бы мы прошли сквозь Сидпа Барда и проникли бы с обратной стороны внижние пределы Хониид Барда.
Верно, конечно, и то, что с теперешними биологическими идеями подобноеприключение никогда бы не было увенчано признанным успехом: для этогопотребовалось бы совсем иное философическое обеспечение, чем то, котороебазируется на современных научных допущениях.
Но если бы это путешествие назад было последовательно продолжено,вне сомнения, его результаты привели бы к утверждению доутробногосуществования, настоящей жизни Бардо. Если бы, только, оказалось возможнымобнаружить, по крайней мере, какие-то следы соответствующих переживаний.
Как бы то ни было, психоанализ не пошел дальше предположительныхследов внутриутробного переживания. И даже знаменитая «травмарождения» осталась таким очевидным трюизмом, что вряд ли она способнаобъяснить что-либо лучше, чем гипотеза, рассматривающая жизнь как болезнь сплохим исходом, потому что ее завершение всегда фатально…
Фрейдистский психоанализ, во всех главных аспектах,никогда не пошел дальше переживаний Сидпа Барда: то есть он не сумел себявыпутать из сексуальных фантазий и подобных «несовместимых»устремлений, которые вызывают тревогу и другие аффективные состояния пациента.
Тем не менее, теория Фрейда — это первая попытка, сделанная наЗападе, исследовать снизу, из животной сферы, области инстинкта,психическую территорию, которая соответствует в Тантрическом Ламаизме владениямСидпа Бардо.
Очень понятный страх метафизики помешал Фрейду проникнуть в область«оккультного». Кроме того, состояние Сидпа Барда, если допуститьпсихологию Сидпа Барда, отличается свирепым ветром кармы, который крутит инесет помершего до тех пор, пока тот не достигает «двери-чрева».
По-иному говоря, в мире Сидпа не разрешается возвратного движения,потому что владения Сидпа Барда запечатаны от состояний Хониид Барда сильным,непреоборимым движением вниз, в сторону животной сферы инстинкта и физическогорождения.
Это значит, что любой, кто проникнет в это бессознательное владениес чисто биологическими допущениями и представлениями, застрянет в этой областиинстинктов и останется неспособным продвинуться дальше, поскольку снова и сноваего будет относить назад к физическому существованию.
Вот почему не способна Фрейдистская теория достичьничего иного, кроме, по существу, негативной оценки бессознательного. Это есть«ничего кроме».
В то же время, надо признаться, что такой взгляд на душу /духовное/ являетсятипичным Западным, только выражен он грубее и проще, и беспощаднее, чем другиеосмелились бы то же самое сказать, хотя в глубине они так же считают.
Что значит «разум» в этой связи — трудно сказать. Можно лишь лелеятьнадежду, что за ним сохранится убедительность. Но как заметил даже Макс Шелер ссожалением, сила такого «разума», мягко говоря, сомнительна.
Я думаю, мы можем считать за факт, что с помощью психоанализарациональный ум Запада продвинулся вперед в те пределы, которые можно назватьневротизмом состояний Сидпа, и там полностью остановился: неизбежно и попричине нелепого допущения, что все психологическое является субъективным иличным.
Но даже и в этом случае, это продвижение было большим достижением,ввиду того, что позволило нам сделать еще один шаг вслед за сознанием жизни.Это знание дает нам также ключ к тому, как нам следует читать Бардо Тодол — тоесть наоборот, сзади наперед.
Если с помощью Западной науки мы в какой-то мере преуспели впонимании психологического смысла характера Сидпа Барда, наша следующая цель — посмотреть,не можем ли мы чего-нибудь сделать схожего с предыдущим Хониид Бардо.
Хониид Бардо — это состояние кармических иллюзий — то есть иллюзий, которые вызваны психическим /душевным/ осадком предыдущихсуществований. По Западной мысли, Карма заключает в себе своего рода теориюпсихической наследственности, основанную на гипотезе перевоплощений/реинкарнаций/, что, в конечном счете, является гипотезой вневременности души.Ни наши научные знания, ни наши рассуждения не способны шагать в ногу с этойидеей. Слишком много «если» и «однако». Помимо всего, мыслишком плачевно мало знаем о подобных возможностях продолженного существованияиндивидуальной души после смерти. Настолько мало, что нам даже и непонятно,каким способом можно что-то доказать вообще в этом отношении.
К тому же, мы еще и уверены /на эпистемологической основе/, что подобныедоказательства столь же невозможны, как доказательство Бога. Отсюда мы можемлишь с большой осторожностью допустить идею Кармы, именно если только мыпонимаем ее как психическую наследственность в очень широком смысле этогослова.
Психическая наследственность существует — иначе говоря, существуетнаследование психических особенностей, таких, как предрасположенность кзаболеваниям, черты характера, особые таланты и тому подобное.
Никакого насилия психическая природа этих сложных явлений неиспытывает оттого, что естественные науки сводят их до того, что представляетсяфизическим аспектом /структуры ядер в клетках и т.д./. Все это — основные явления жизни, которые выражают себя, главным образом, психически,подобно тому как имеются другие наследуемые признаки, которые выражают себя, воснов- ном, физиологически, на физическом уровне.
Среди этих наследуемых психических признаков существует особыйкласс, род, который не сводится ни к семье, ни к расе.
Это универсальные предрасположения ума, которые следует понимать поаналогии с Платоновскими формами, в соответствии с которыми разум, уморганизует свое содержание. Можно рассматривать эти формы как категории, поаналогии с логическими категориями, которые всегда и везде присутствуют в видеосновных постулатов рассуждения. Только в случае наших «форм» мыимеем дело не с категориями рассудка, а с категориями Воображения. Посколькуплоды воображения всегда визуальные по сути своей, их формы должны с самогоначала иметь характер образов, более того — Типических образов. Вот почему,вслед за Святым Августином, я называю их «архетипами».
Архетипы еще можно понимать. как врожденные, вечные Сюжеты, незаполненные определенным культурно-национальным содержанием. Например, такимАрхетипом будет Сюжет: Смерть — Воскресение — Преображение. Однако, у однихнародов -это Христианская повесть с Христом. а у других — Птица Феникс иди Дух.(Прим.пер.)
Сравнительное богословие и мифология располагают богатейшими залежамиархетипов, как и психология снов и психозов. Поражающий параллелизм меж этимиобразами и теми идеями, выражению которых они служат, часто вызывал к жизнисамые безумные теории миграции народов, хотя много естественней допуститьзамечательное подобие человеческой психики во, все времена и во всех местах.
Архетипические формы-фантазии на самом делевоспроизводятся спонтанно всегда и везде, без какого бы ни было даже мыслимогоследа прямого заимствования. Основные структурные компоненты психики не меньшепоражают своей однородностью, чем сходство видимых частей нашего тела. Архетипыявляются, так сказать, органами до-рациональной психики. Они суть изначальнонаследуемые формы и идеи, которые не обладают /не наполнены/ конкретностьюсодержания. Их особенное наполнение появляется только во время индивидуальнойжизни, когда личный опыт осмысляется на языке этих форм. Если бы архетипы небыли предсущими в одинаковом виде повсюду, как объяснить совпадение межподчеркиванием почти повсюду в Бардо Тодол, что помершие не знают, что онипомерли, и столь же частым сходным утверждением повсюду в мерзкой полуиспеченнойлитературе Европейского и Американского Спиритуализма?
Хотя мы находим такое же утверждение у Сведенборга, трудно предположить, чтобыего писания были так широко распространены, что этот штришок знания былдоступен любому «медиуму» из маленького городка. А связь межСведенборгом и Бардо Тодол совершенно немыслима для того времени.
Это исконная, универсальная идея, что помершие просто продолжаютсвое земное существование и не догадываются, что они бестелесные духи, — архетипичная идея, которая тут же обретает зрительное выражение, стоит кому-тоувидеть привидение. Замечательно, что у привидений по всему миру есть многообщих черт.
Естественно, я предполагаю существование недоказуемойспиритуалистической идеи, хотя у меня нет желания делать ее своею. Я долженудовлетвориться гипотезой существования вездесущей, хотя и многообразной,психической структуры, которая наследуется и которая с необходимостью задаетопределенную форму и направление всему опыту жизни.
Подобно тому, как органы тела — Это не куски безразличной пассивнойматерии, но динамические, действенные комплексы, которые заявляют себя иутверждают с властной настойчивостью, так и архетипы, будучи органами психики/души/ — Суть очень динамичные, полные жизни комплексы, которые определяютжизнь психическую до степеней поразительных. По этой причине я называю их еще Доминантамибессознательного.
Тот слой бессознательной психики, который сложен этимиуниверсальными динами- ческими формами, я определил, как коллективноеподсознание.
Насколько я знаю, не существует наследованияиндивидуальной, дорожденческой или доутробной памяти, но несомненно существуетнаследование архетипов, которые поначалу, однако, не наполнены содержанием,потому что, прежде всего, в них не содержится личного опыта. Они возникают всознании, когда личный опыт жизни делает их видимыми, обрисовывает, проявляетих.
Мы видели, что психология в Сидпа Бардо заключается в желании житьи вновь родиться /Сидпа Барда недаром называется по-другому «Барда ИщущегоРождения»/. Такое состояние, поэтому, исключает любое испытание сверхличных психических реальностей, если только померший не отказывается категорическивновь рождаться в мире сознания.
По учению Бардо Тодол, для такого «отказанта» в любом изсостояний Бардо существует возможность достичь Дхарма Каин, путем преодолениячетырехликой Горы Меру, разумеется, если он не поддастся желанию последовать за«тусклыми огнями». Это все равно, что такое сказать: мол, помершийдолжен отчаянно сопротивляться диктату рассудка, как мы его понимаем, ирасстаться с верховенством индивидуального, рассматриваемого рассудком каксвятое.
Что сне означает на практике — это полная капитуляция передобъективными силами психики, со всеми вытекающими последствиями: своего родасимволическая смерть, соответствующая Суду Помершего в Сидпа Барда. Этоозначает конец всего сознательного, рационального, морально ответственногоповедения жизни, и добровольная сдача тому, что Бардо Тодол называет«кармическими иллюзиями».
Кармические иллюзии берутся из суеверий и веры исключительно иррациональной природыв нашем виденческом мире, которые никак не совпадают и не выводятся из нашихрациональных суждений, но являются исключительным произведением /продуктом/ раскрепощенноговоображения.
Это чистый сон или «фантазия», и всякий«благонамеренный» человек мгновенно предостережет нас против этого. Ибезусловно нелегко увидеть, в чем заклю- чается различие с первого взгляда межфантазией такого свойства и фантасмагорией лунатика. Зачастую лишь легчайшееabaissement du niveau mental требуется, чтобы спустить со сворки этот мириллюзий.
Ужас и мрак этого мига подобен тому состоянию, которое описываетсяв первом разделе Сидпа Барда. Но содержание этого Бардо также обнаруживаетархетипы, — кармические образы, которые появляются сначала в их устрашающемобличье.
Состояние Хониид Барда полностью подобно намеренно вызванному психозу.
Многие часто слышат и читают об опасностях йоги, вособенности пользующейся дурной репутацией Кундалини — йоги. Обдуманновызванное состояние психоза, которое у некоторых неустойчивых индивидуумовможет легко перейти в настоящий психоз, и является той опасностью, к которойследует очень серьезно относиться. Эти шутки по-настоящему опасны и неследует в них соваться в нашей типической Европейской манере. Это шутки исованье в судьбу, рок, который бьет и рубит самые корни человеческогосуществования и способен высвободить такое море страдания, которое человеку вздравом уме и не снилось!
Эти страдания соответствуют мучениям в Хониид Бардо, описанным втексте так:
«Тогда Бог Смерти обмотает вокруг твоей шеи веревку и потащит тебя засобой, он отрубит тебе голову, вырвет твое сердце, выдернет твои кишки, высосетиз черепа мозги. выпьет кровь и будет есть твою плоть, разгрызая кости. Но тыне сможешь умереть. Даже когда тело твое изрублено в кусочки, оно вновь оживет.Снова тебя разорвут на части и вновь ты ощутишь страшную боль и пытку».
Эти пытки точно описывают действительную природу опасности — распадцелостности тела в Бардо, которое является своего рода «тонкимтелом», составляющим видимый конверт, оболочку, психического Себя впослесмертьи.
Психологическим эквивалентом этого расчленения служит психическаядиссоциация личности пациента. В тяжких случаях — это шизофрения /расщеплениемозга/ Это, наиболее частое из психических заболеваний, состоит, выражается восновном в заметном утишении или отключении рассудка, здравого смысла, котороеупраздняет нормальную критическую проверку, навязываемую сознательнымрассудком, и, таким образом, дозволяет неограниченный разгул подсознательных«доминант».
Переход, тогда, из Сидпа Барда в Хониид является опасным обращениемцелей и намерений сознательного разума. Это заклание устойчивости Себя, Эго иподчинение, сдача на милость исключительной неопределенности того, что должнопоказаться хаосным бунтом фантасмагорических форм и стихий.
Когда Фрейд создал фразу, что Эго служит «истинным вместилищембеспокойства», он предоставил слово самой верной и глубинной нашейинтуиции. Страх самопожертвования прячется глубоко в каждом Эго, и этот страхчасто лишь ненадежно с трудом контролируемое, сдерживаемое требование подсознательныхсил выметнуть наружу во всей силе.
Никто из тех, кто тщится в самоосмыслении /индивидуации/, непощажен от опасностей этого прихода, потому что то, что боится, такжепринадлежит целостности Себя — до-человеческому или сверх-человеческому мирупсихических «доминант», от которых Эго первоначально освободило себяс огромным трудом, да и то лишь частично, ради более или менее иллюзорнойсвободы.
Это освобождение безусловно очень необходимое и весьма героическоепредприятие, но оно не окончательное: это всего лишь творение«субъекта», который, чтобы найти удовлетворение, все еще долженвыстоять против «объекта». На первый взгляд, это кажется именно теммиром, который прямо пухнет от возможностей достижения такой цели. Тут мы ищеми находим наши сложности, там мы ищем и находим наших врагов, здесь мы ищем инаходим, что дорого и драгоценно нам: очень утешительно знать, что все зло ивсе добро находится Там, Снаружи, в видимом, где можно победить, наказать,разрушить или насладиться этим. Но природа не допускает этому райскомусостоянию длиться вечно. Находятся такие люди, всегда находятся, которые немогут не замечать, что мир и личный опыт по природе своей символичен и что вдействительности мир отражает нечто, лежащее, спрятанное в субъекте самом, вего сверхсубъективной сущности. Именно из этой глубинной интуитивностипонимания, в соответствии с ламаистской доктриной, состояние в Хониид Бардочерпает свою истинную суть.
Вот почему Хониид Бардо озаглавлено: «Барда ИспытывающегоРеальность».
Реальность испытываемых состояний Хониид Бардаесть, как пишет про то последняя часть соответствующих наставлений, реальностьмысли. Мыслеформы кажутся реальностью, фантазии облекаются плотью, иустрашающие сны, вызванные кармой и разыгранные подсознательными«доминантами», начинают сниться. Первым появляется, если читать текстсзади наперед, все разрушающий Бог Смерти, эпитома всех ужасов. За ним следуют28 власть предержащих и зловещих богинь и 58 богинь, пьющих кровь. Несмотря надемонический аспект, который выглядит спутанным хаосом жутких черт и уродств,виден уже некоторый порядок. Мы видим собрания богов и богинь, которые упорядоченыпо четырем направлениям и различаются присущими им мистическими тонами.
Постепенно становится ясно, что все эти божества организованы в«Мандалы» или круги, содержащие четырехцветный крест. Цвета сообразнычетырем аспектам мудрости:
1) Белый — световая тропа мудрости зерцала
2) Желтый — световая тропа мудрости восприятия
3) Красный — световая тропа мудрости различения
4) Зеленый — световая тропа мудрости всесвершения
На более высоких ступенях сознания померший знает, что настоящие мыслеформы,все, исходят из него самого и что четыре световых тропы мудрости, которые передним появляются, суть излучения его собственных психических способностей.
Это напрямую нас приводит к психологии ламаистской мандалы, которуюя обсуждал уже в книге, опубликованной совместное покойным Рихардом Вильгельмом«Секреты Золотого Цветка».
Продолжая наше восхождение в обратном порядке черезпределы Хониид Барда, мы наконец приходим к видению Четырех Великих: зеленыйАмогха — Сидхи, красный Амитаба, желтый Ратна — Самбхава и белый Вайра — Саттва. Подъем заканчивается лучезарным голубым светом Дхарма — Дхату, тела — Будды, который пламенеет в центре мандалы из сердца Вайрочаны.
Этим завершающим видением исчерпываются кармические иллюзии:сознание, отнятое от благодатной груди всех форм и всех привязанностей кобъектам, возвращается к вневременному рудиментарному /изначальному/ состояниюДхарма-Кайя. Так /обратным чтением/ достигается состояние Чикай, котороенаступает в момент смерти.
Я думаю, этих пояснений достанет, чтобы датьвнимательному читателю некоторое представление о психологии Бардо Тодол.
Книга описывает путь посвящения в обратном порядке, которое, вотличие от эсхатологических ожиданий Христианства, приготавливает душу длянисхождения в физическое существование. Предельно интеллектуализированная ирационалистическая мирорассудочность Европейцев подсказывает нам эту болееподходящую обратную последовательность Бардо Тодол, которую можнорассматривать, как отчет об опыте Восточной инициации /посвящении/, хотя каждыйволен, если того пожелает, подставить христианские символы вместо богов вХониид Бардо.
В любом случае, последовательность событий, как я только что описалее, предлагает близкую параллель с феноменологией Европейского подсознания,когда оно претерпевает «процесс посвящения», то есть когда егособираются анализировать.
Преображение подсознания, которое случается в процессе анализа,делает этот анализ естественным аналогом религиозной церемонии инициации/посвящения/. Хотя последние в принципе отличаются от естественного процессапосвящения в том, что естественный ход событий предвосхищается, и спонтанноерождение знаков подменяется тщательно отобранным набором символов, предписанныхтрадицией. Мы можем увидеть это отчетливо в сочинениях Игнатия Лойолы или вмедитационной ноге Буддизма и Тантризма.
Обращение порядка глав, которое я предложил здесь,с целью помощи в понимании, ни в какой мере не совпадает с изначальнымназначением Барда Тодол. Так же не созвучны и психологические упражнения,которые вторичны по своим намерениям, хотя, быть может, и не вызвали бывозражений у ламаистов.
Действительная цель этой исключительной книги, которая быть можетпокажется очень странной образованному Европейцу двадцатого столетия,-просветить помершего в его путешествии через просторы Барда.
Католическая Церковь является единственным местом в мире для белогочеловека, где как-то пекутся о душах ушедших. Внутри Протестантского лагеря, сего жизнеутверждающим оптимизмом, мы обнаруживаем лишь несколько медиумических«спасительных кругов», чье назначение главным образом в том, чтобыпомершему донести, что он действительно помер.
В целом, у нас нет ничего на Западе в какой-нибудь степенисравнимого с Барда Тодол, за исключением определенных тайных наставлений,которые недоступны широкой публике и обыкновенным ученым. В соответствии страдицией, Бардо Тодол также, кажется, было записана в разряд«тайных» книг, «закрытых», как ясно об это пишет докторЗвано-Венц в своем предисловии. Как таковая она формирует особую главу вмагическом «излечении души», которое простирается даже после смерти.Этот культ смерти рационально зиждется на вере во вневременностьдуши, но егоиррациональная основа обнаруживается в психологической нужде живыхсделать" что-нибудь для ушедших.
Это простейшая нужда навязывает себя даже самым «просвещенным»индивидуумам, когда они сталкиваются со смертью близких или друзей. Вот почему,просвещение или непросвещение, у нас все еще существуют все виды церемоний попокойникам.
Если Ленин был подвергнут забальзамированию и выставлен напоказ в пышноммавзолее как египетский фараон, мы можем быть совершенно уверены, — это не потому,что его последователи верили в воскресение его тела.
Исключая Мессу, которую служат заупокой в Католической Церкви, обеспечение, которыммы запасаем, снабжаем помершего, — рудиментарно и стоит на нижнем уровне качества.
Не потому, что мы не способны убедить себя в бессмертии души, апотому, что мы рационально исключили вышеупомянутую психологическую нужду изнашего существования. Мы ведем себя так, будто в том не нуждаемся, а посколькумы не можем поверить в жизнь после смерти, мы предпочитаем вообще никак этогоне касаться.
Люди попроще следуют своим чувствам и, как в Италии, ставят себе надгробныепамятники «жутких» красот. Католическая Месса по душе по уровнюзначительно выше этого, потому что она выразительно предуготована покойному иимеет цель юблагоденствие души покойного, а не является простым удовлетворениемслезливых чувств.
В Бардо Тодол с уверенностью можно обнаружить высшее применениедуховных усилий в интересах усопшего. Они так подробны и основательноприспособлены к очевидным изменениям в состоянии помершего, что любой серьезныйчитатель должен спросить себя, а не могло ли быть так, что эти мудрые старыеламы, в конце концов, поймали отсвет четвертого измерения и сдернули малостьпокрывало с величайшей тайны жизни?
Если правда обречена на то, чтобы всегдаразочаровывать, возникает почти искушение допустить хоть такую реальность,какая содержится в видениях жизни Бардо. Во всяком случае, неожиданно и такоригинально, если ничего другого, обнаружить послесмертное состояние. изкоторого наше религиозное воображение сформовало самые грандиозные концепции,нарисованные зловещими тонами, в виде ужасающего сновидения, котороепоследовательно деградирует.
Наивысшее видение появляется не в конце Бардо, а в самом начале, вмомент смерти. Что случается после — это все углубляющийся спуск в иллюзии имглу, вниз до самого дна деградации в новом физическом рождении. Духовныйвзлет, вершина, достигается в момент, когда заканчивается жизнь. Человеческаяжизнь, таким образом, превращается в колесницу высочайшего совершенства. какогоможно достичь. Она сама порождает карму, которая позволяет умершему пребыть ввечном свете Зияния /Опорожнения/, без нужды прилепляться к предметам, и такимспособом отдохнуть на ступице колеса новых рождений, освобожденным от всехиллюзий рождения и распада.
Жизнь в Бардо не влечет ни вечного вознаграждения, ни наказания, но простойспуск в новую жизнь, которая подвигнет человека ближе к конечной цели Спасения.Но эту эсхатологическую цель именно он сам привносит в рождение, как последнийи наивысший по качеству плод трудов и упований жизненного существования. Такойвзгляд не только величественен и высок, он мужественный и героический.
Деградирующий характер жизни в Барда подкрепляетсяспиритуалистической литературой Запада. которая снова и снова снабжает насодним тошнотворным впечатлением крайней бессодержательности и банальностикоммуникаций, сообщений из «мира духов». Ученые мозги не колеблясьобъясняют эти сообщения эманациями из подсознания «медиумов» и тех,кто принимал участие в сеансах, и даже простирают подобные объяснения наописания Загробности в Тибетской Книге Мертвых.
Неоспоримо, что вся книга порождена архетипическим содержаниемподсознания. Сверх того не существует /и тут наше Западное мышление право/ нифизической, ни метафизической реальностей, но «просто» и лишьреальность психических фактов, информация психического опыта. И это именно то,что умерший должен распознать, если еще при жизни ему не стало ясно, что егособственное психическое Себя и Поставщик всех сведений — это одно и то же.
Мир богов и духов воистину «ничто иное, как» коллективноебессознательное внутри меня. Поворотим это предложение так, чтобы оно гласило:Коллективное Бессознательное — есть мир богов и духов вне меня. Чтобы понятьэто — не надо интеллектуальной акробатики, нужно время одной человеческой жизницеликом, может, даже много жизней все возрастающей «завершенности»,полноты. Заметьте, я не говорю «возрастающего совершенства», потомучто те, кто «совершенны», — совершают иные открытия, нежели эти.
Барда Тодол была «закрытой» книгой итаковой осталась, вне зависимости от комментариев, которые к ней могут бытьнаписаны.
Потому что эта книга открывается лишь духовному пониманию, а эта способностьникому не отпущена при рождении. Это способность, которую человек однако можетприобрести развитием и особым опытом.
Прекрасно, что такие, годные для всех намерений и целей,«бесполезные» книги существуют. Они предназначаются для тех странныхчудаков, которые уже больше не придают большого значения использованию, целям исмыслу сегодняшней «цивилизации».