Реферат: Семья в современном обществе

Министерство образования РоссийскойФедерации

Лицей при Дальневосточном государственном техническомУниверситете

Реферат на тему:

Семья всовременном обществе

По предмету: обществознание

Выполнил: студентгруппы юр-21

Воинов Павел

Проверил:_________________

Владивосток

2004

<span Arial",«sans-serif»;mso-fareast-font-family: «Times New Roman»;mso-font-kerning:16.0pt;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language: RU;mso-bidi-language:AR-SA">
 TOC o «1-3» h z u

Раздел I. Экономика.PAGEREF _Toc67137582 h 3

Семья:хозяйственная единица, секс-партнёрство и инкубатор для детей.PAGEREF _Toc67137583 h 3

“Семья” в макроэкономической перспективе.PAGEREF_Toc67137584 h 4

Атомистическая социология и«детский вопрос».PAGEREF_Toc67137585 h 5

«А вот дети… Детей жалко». PAGEREF _Toc67137586 h 6

Возжелавшие ауспиций: «другиесемьи». PAGEREF _Toc67137587 h 7

Перспективы… PAGEREF _Toc67137588 h 8

Раздел II.PAGEREF _Toc67137589 h 10

“O tempora! Omores!”. PAGEREF _Toc67137590 h 10

Биологияоткрытого брака. PAGEREF _Toc67137591 h 12

Моногамияс точки зрения биологии. PAGEREF_Toc67137592 h 16

Список литературы:PAGEREF _Toc67137593 h 18

<span Arial",«sans-serif»;mso-fareast-font-family: «Times New Roman»;mso-font-kerning:16.0pt;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language: RU;mso-bidi-language:AR-SA">

Тоффлер о семье:

«Если мы действительно хотим восстановить[нуклеарную] семью, есть способы, которыми это можно сделать <…>

1)<span Times New Roman"">   

Заморозитьвсю технологи <…> чтобы сохранить общество, основанное на <…>массовом производстве. <…>

2)<span Times New Roman"">   

Субсидироватьпроизводство и заблокировать возникновение сектора обслуживания. <…>

3)<span Times New Roman"">   

«Спасти»энергетический кризис, применив ядерные и другие высокоцентрализованныеэнергетические процессы.

4)<span Times New Roman"">   

Наложитьзапрет на становящиеся всё более немассовыми средства информации. <…>

5)<span Times New Roman"">   

Насильственновернуть женщину на кухню. <…>

6)<span Times New Roman"">   

Резкосократить зарплату молодых рабочих, чтобы они дольше находились в большейзависимости от своих семей. <…>

7)<span Times New Roman"">   

Запретитьпротивозачаточные средства. <…>

8)<span Times New Roman"">   

Снизитьуровень жизни всего общества. <…>

9)<span Times New Roman"">   

Наконец,следует снова сделать общество массовым, отказавшись от всех перемен».Раздел I. Экономика.Семья: хозяйственная единица, секс-партнёрство иинкубатор для детей.

С семьёй как хозяйственной единицей у экономики вообще проблемы,даже в «статике», и ниже это будет показано. Однако удручающим следствиемотсутствия категоризации становится неуправляемый «дрейф» института семьивместо его управляемого изменения, которое вполне можно было бы сопоставить стем, что называется перестройкой бизнес-процессов, при декларируемойстабильности этого института, что приводит к вопиющему «раздраю» междуноминальными и фактическими функциями реальных «семей».

<span Times New Roman",«serif»;mso-fareast-font-family:«Times New Roman»; color:black;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language: AR-SA">
“Семья”в макроэкономической перспективе.

 Макроэкономические функции «семейныххозяйств» достаточно просты. «Семейные хозяйства»:

<span Times New Roman"">

 Являются покупателями на «Потребительскихрынках»;

‚<span Times New Roman"">

 производят человеческий ресурс (рабочую силу,работоспособность, творческий потенциал), продаваемый в основном бизнесу;

ƒ<span Times New Roman"">

 накапливают и владеют, в конечном счете,большей частью хозяйства нации (или региона, или мира, в зависимости отмасштаба макроэкономического взгляда) и, соответственно,  являются основным инвестором.

Выходя за пределы элементарного курса, экономист обязательно отметиттакже:

„<span Times New Roman"">

«производство/оказание услуг для себя» — «невидимый сектор» любого национального хозяйства, объём и специализациякоторого сильно меняются в зависимости от уровня и направления технологическогоразвития и от культурного контекста.

И экономисту придётся выйти за рамки своего предмета, чтобыпризнать, что перечисленным не вполне покрываются две культурные функции семьи,универсально признаваемые за нею нашей цивилизацией, и отправляемые в рамкахтого же самого «домашнего хозяйства»

…<span Times New Roman"">

 функция «детского инкубатора» — не толькодеторождение и физическое выкармливание потомства, но и организация«культурного наследования» уникального (положительно или отрицательного) опытаданной семьи;

†<span Times New Roman"">

 функция стабильного секс-партнёрства с (покрайней мере, теоретической) взаимной монополией супругов если не насексуальное внимание, то на его реализацию.

Микроэкономические сложности. Удивительно, как мало объяснительныхинструментов может дать для так описанного явления микроэкономика. Благодаряэтой дисциплине мы понемногу начинаем понимать эмпирически очевидноеразнообразие институционализации в бизнесе (различные размеры фирм – от малыхпредприятий до транснациональных корпораций, различия в конфигурации рынков игосподствующих на них обычаев и т.п.), но микроэкономика не в силах объяснитьнам однообразия «на другом полюсе»: почему на исторически долгом (с началаиндустриальной революции до наших дней), семья ассоциируется, прежде всего с«нуклеарным типом» — отдельно живущей супружеской парой, расширенной детьми,покидающими её по мере взросления. Что это – универсалия человеческогосуществования, которую нужно выносить за скобки всякого предметного исследования?Биологический императив? Предрассудок?

«Модульная» экономика. Одним из предложенных решений оказаласьэкспансия науки экономики на новые (для себя) области: экономическоерассмотрение тех аспектов человеческих отношений, которые традиционно всячески«уводились» из предмета. Это решение оказалось связано, во-первых, сокончательной «сциентификацией» предмета этой науки («оптимальное распределениеограниченных ресурсов»), а с другой – с неуемным юмором ряда её представителей.Долгое время такие темы, как «экономика секса», были темами экстракуррикулярныхэкзерсисов, потом они рассматривались как «новые области экономическихисследований» (вплоть до середины восьмидесятых). Сегодня мы вполне можемобнаружить их в качестве разделов серьёзных учебников или тем отдельныхмонографий.

Важно понимать,что это движение оправдано именно «онаучествлением» экономических знаний и, впринципе, никак логически не связано с «грубым материализмом» или«экономическим цинизмом». Сказать, что привлекательное сексуальное партнёрство(или, наоборот, потребное на его установление и поддержание время и пр.)является редким ресурсом и в этом – собственно экономическом – аспекте можетбыть сопоставлено с любым другим редким ресурсом – совсем на равнозначноутверждению о, например, «продажности всякой любви».

Теорияразработана достаточно детально. Наступает момент её критики, или, другимисловами, выяснение границ её применения. Что – при определённойинтеллектуальной честности – заставляет ставить другие, более фундаментальные иотносящиеся скорее к методологии или социальной философии вопросы: а с какойточностью приближения человек может рассматриваться как реализация оператораоптимизации  эффективности (вэкономических терминах)? Каковы ограничения, накладываемые на такую реализациюматериалом (буквально: биологическим, психофизическим субстратом)? Какиепроцессы, помимо рассматриваемой экономикой последовательности оптимизирующихвыборов, организуют этот материал и как они ограничивают протекание этогопроцесса?

Некоторые догадкина этот счёт приведены во втором разделе.

Атомистическая социология и «детскийвопрос».

Что дометодологических вопросов, то необходимо указать на другую точку, гдесобственно экономический дискурс становится политэкономическим и (явно или скрыто)втягивает в себя непредметные предпосылки.

Это не вопрос осексе и сексуальном поведении, это вопрос о детях.  Экономика, как строгая наука, возможна толькопри определённых внешних для неё допущениях, в частности, предположения осуществовании такой сущности, как «экономический субъект», а её выводыприложимы лишь в той мере, в какой эта абстракция адекватна.

«Узкое место»заключается в том, что, как сильно мы бы ни верили в автомистичность общества иавтономность человеческого существа, мы знаем, что субъектов экономическойактивности не находят в капусте или клюве аиста. Они даже не рождаются вготовом виде, они изготовляются из биологического материала по мере взросленияребёнка. На «одном конце» этого процесса мы находим маленький кусочек живой плоти,неспособный даже к самостоятельному физическому существованию, на другом –субъекта экономической активности и правоотношений, а как относиться к переходуодного в другое, непонятно.

Радикальноерешение «детского вопроса» дали древние римляне – тоже своего рода «военныелибералы», признававшие и защищавшие автономность частной жизни (правда, скорее, семейно-клановой,чем индивидуальной). В системе римского права дети – частная собственность родителей (точнее, отца как главы семьи) инаходятся на положении объекта, а не субъекта права до момента эмансипации (длямальчиков, а в позднюю, эклектическую эпоху – иногда и для дочерей) – акта,требующего не исполнения формальных требований (как, например, достижение«совершеннолетия» в современных правовых системах), но воли отца-собственника,либо его смерти.

Решение честное ипоследовательное (в рамках системы рабовладения). Настолько последовательное,что мало кто из современных либертарианцев открыто и без оговорок призовёт кего реставрации. Между тем других последовательных решений нет или, по крайнеймере, не найдено. «Объектность» грудного младенца – вопиющий эмпирический факт.Субъектность взрослого по отношению к правам человека (включая правасобственности и экономические правомочия) – безальтернативное требование.Трансцезус, переход между объектным и субъектным режимами существованиямистичен и непостижим; и традиция, и закон либо прямо объявляют его таковым,либо маскируют системой компромиссов.

«А вот дети… Детей жалко»

Общие формыкомпромисса в современных либеральных демократиях и претендующих на такойстатус режимов известны.

Права за ребёнкомпризнают с момента рождения<span Times New Roman",«serif»; mso-fareast-font-family:«Times New Roman»;color:black;mso-ansi-language:RU; mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA">[1],но признаются условно. Соответствующие им реальные правомочия либоперекрываются мораторием на определённый срок, либо делегируются ответственнымлицам – агентам, в качестве которых обычно выступают родители, но в другихситуациях – усыновители, опекуны или органы опёки, создаваемые на различныуровнях государственности.

Эмансипация –формальный акт (или ряд актов), автоматически совершающийся при достиженииопределённого условия (например, в России – при достижении восемнадцатилетнеговозраста или при вступлении в брак) иобычно совпадающий с полной формальной реализацией права на гражданство.

Однако послеэтого на эмансипированном гражданине – новоиспечённом «атоме общества» — остаются «висеть» неконтрактныеобязательства – обязательства содержать нетрудоспособных по старости илиболезни родителей (в предположении, что это какбы компенсирует его содержание в нетрудоспособном по младости летвозрасте).

Иными словами,«атомистичность» общества признаётся вполне условно, и в ряде случаев вюридической действительности (действительности правоотношений) обществорассматривается как состоящее не из «атомов», а из «молекул» («семья – основнаяячейка общества», как неожиданно провозглашалось в коммунистической странеосновной ячейкой которой, конечно же, был социально-производительныйколлектив), где реальное положение «единственного привилегированного класса» — детей – всегда было крайне сомнительным<span Times New Roman",«serif»; mso-fareast-font-family:«Times New Roman»;color:black;mso-ansi-language:RU; mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA">[2].

Здесь нетникакого противоречия (так же, как теория молекулярного строения вещества непротиворечит атомистической теории), однако налицо онтологический плюрализм, тоесть признание множественности оснований бытия объектов, анализируемых в предмете,причём множественности, существенной для самого предмета. Каковой плюрализм,будучи распространён на основания социальных дисциплин в целом, напрочьисключает возможность научной экономики,по крайней мере, в известных её формах – безответственное политэкономическоерассуждение отнюдь не исключается.

При внимательноми отстранённом чтении семейного законодательства можно обнаружить массу следовэтой категориальной неопределённости. Массу «пряников» обещает законсообществу, назвавшему себя семьёй.

Российский законодатель о семье:

«Семейное законодательство исходит изнеобходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствахвзаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьёй всех еёчленов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи,обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи <…>

К <…> имущественным и личнымнеимущественным отношениям между членами семьи, не урегулированным семейнымзаконодательством, <…> применяется гражданское законодательствопостольку, поскольку это не противоречит существу семейных отношений. <…>

Брачным договором признаётся соглашениелиц, вступающих в брак, или соглашение супругов, определяющее имущественныеправа и обязанности супругов в браке и (или) в случае его расторжения. <…>

Брачный договор не может <…>регулировать личные неимущественные отношения между супругами».

Семейный кодекс РФ, 1995

Возжелавшие ауспиций: «другие семьи»

Вполнепредсказуемой реакцией на это является борьба за эти привилегии со стороны«других семей», не укладывающихся в нуклеарную или расширенную нуклеарную(предполагающую совместную жизнь и ведение хозяйства) гетеросексуальную модель,например:

§<span Times New Roman""> 

безусловнымуспехом в большинстве развитых стран увенчалась кампания за права «неполныхсемей», включая образовавшиеся путём сознательного материнства (реже –отцовства) вне брака (в несколько запоздавшей России сдвиг культурной парадигмывсё еще продолжается вне урбанизированных территорий);

§<span Times New Roman""> 

вряде стран уже признаны «гомосексуальные (гей- и лесби-) моногамные браки», иза гомосексуальными семьями признаны права обычной «законной» семьи, включаяправо на воспитание детей и налоговые вычеты;

§<span Times New Roman""> 

легализацияв странах Запада полигамной и (или) полиандрической форм семей и идеологии«открытого брака» препятствуют скорее религиозные, чем общекультурныесоображения.

При этом в большинстве стран легальные ограничения половой свободы(в браке или вне его) постепенно отпадают или, не будучи формально отменены,«умирают» в практике правопринуждения. Понятие «семьи» в правовой действительности, таким образом, размываетсяокончательно, и, возможно было бы разумно отказаться от его использованиявообще, чем плодить типология и скандализировать оппонентов диверсификации формсемейной жизни (тех же религиозно, мотивированных консерваторов, к примеру).

Перспективы

Реальнойперспективой альтернативной тому, чтобы продолжать тащить в одну кучу различныеи асинхронно изменяющиеся в историческом процессе функции «семьи», являетсяразборка соответствующих культурных и правовых установлений на составляющие ипредоставление обществу «конструктора», из которого «семьи», «квазисемьи» и«псевдосемьи» могут «собираться» по мере необходимости:

§<span Times New Roman""> 

половаяжизнь может окончательно приватизироваться, и принцип половой неприкосновенностиможет быть дополнен принципом половой приватности<span Times New Roman",«serif»; mso-fareast-font-family:«Times New Roman»;color:black;mso-ansi-language:RU; mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA">[3];

§<span Times New Roman""> 

в тоже время всякие препятствия к добровольной контракции срочных или бессрочныхличных отношений (включая половые) могут быть сняты<span Times New Roman",«serif»; mso-fareast-font-family:«Times New Roman»;color:black;mso-ansi-language:RU; mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA">[4];

§<span Times New Roman""> 

равныес семейными привилегиями могут получить любые сообщества, осуществляющиесовместное потребление, накопление или инвестиции. Грубо говоря, студенческаясемья, живущая рядом временная «коммуна» обитателей одной комнаты и любоедругое сообщество<span Times New Roman",«serif»;mso-fareast-font-family: «Times New Roman»;color:black;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU; mso-bidi-language:AR-SA">[5] смогутпретендовать на равный легальный статус. Демографическая политика можетпоощрять деторождение, содержание и воспитание детей вне связи с «семейным»статусом тех, кто отправляет эти важные для общества в целом функции;

§<span Times New Roman""> 

«детскоеправо» может стать выделенной из семейного права отраслью и сосредоточиться на защитеинтересов и (потенциальных) правомочий членов общества, не достигшихсовершеннолетия.

Такуюдемистификацию темы следует произвести хотя бы в мысли, прежде чем начинатьтеоретизирование на предмет того, как «информационные факторы», а именно:

§<span Times New Roman""> 

снижениеиздержек учёта и контроля;

§<span Times New Roman""> 

коммуникационнаяальтернатива транспортации;

§<span Times New Roman""> 

новыеформы и новое содержание кооперации в «производстве» и  «потреблении» различных ценностей, размываниеграни между первым и вторым

 и многое-многое другое, заставляющее нас прибегатьк реинженирингу  бизнес-процессов, могутбыть использованы для сознательной и целенаправленной трансформации нашейнеделовой жизни, включая «семейную».

<span Arial",«sans-serif»;mso-fareast-font-family: «Times New Roman»;color:black;mso-font-kerning:16.0pt;mso-ansi-language:RU; mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA">
Раздел II.“O tempora! Omores!”

В связи с даннойтемой Евгений Козловский написал статью, в которой вспомнил один жизненныйпример.

Это было в США, жара, Калифорния с Невадой и Аризоной, ипрактически у всех встречаемых особ женского пола, автор наблюдал «сбруирусских парашютистов» (толстые лифчики на пуговках, подобные которым носили вСССР в 60-х), которые демонстративно демонстрировали свои лямочки и перетяжкипод крайне (в смысле ткани) экономными летними маечками. Никакойфранцузско-московской распущенности в виде отсутствия под майкой чего бы то нибыло (сейчас уже и в Москве, и в Париже мода на эту «распущенность» почтипрошла), никакой маскировки бретельки нижней бретелькой верхней: по цвету тамили незаметными булавками. А вот так: нагло и выставочно. Что в сочетании сотсутствием дамской причёски имакияжа громко провозглашало: я такой же человек, как мужчина; у меня естьнекоторые анатомические особенности, которых я не стесняюсь, которыми негоржусь и не завлекаю, — вот для них – специальное обрамление… и больше ничего!

Женщины там – по ощущению – вообще на этом двинулись и вовсюдемонстрируют, что никакой мужчина им не нужен. То, что они сегодня называютсемьёй (если речь не идёт о каких-то квакерских островках в глубинке), скореенапоминает жизнь в отеле. Сравнительно высокий уровень жизни, который можетпозволить себе американская женщина исключительно посредством своего труда (илиотсуженных у мужа алиментов; американский суды, несмотря на это самоесверхравноправие, почему-то, как правило, не жалеют в этом отношении мужчин, ачтоб муж получал содержание от разошедшейся с ним жены – я никогда не слышал)плюс почти патологические амбиции превращать семью в союз двух равнозначныхиндивидов, а ещё из курса школьной физики нам известно, что, чем равноправнееэлементы, составляющие систему, тем система неустойчивее вплоть до исчезновенияеё как системы.

Очень похожие явления (в не столь, к счастью, карикатурной форме)весьма заметны и у нас (во всяком случае – в городах), и в Европе. Дело поКозловскому состоит в общей социальной западной тенденции (в России, например,семья в позапрошлых веках была мало что довольно крепка – ещё и довольно органична).

Итак, люди равноправны. Но правильно ли, что равные права получаютиндивиды с разными мало, что личностными заточенностями и склонностями, — сразной анатомией и физиологией. Но раз уж только женщина может зачать,выносить, выкормить ребёнка, а после – ходить за ним до хотя бы десятилетнегоего возраста, может, стоит учесть такую природой назначенную специализацию? Может,женщине стоит её полюбить? Может, воспитывая девочек, стоит такую любовь в нихкультивировать? Получается, что все векторы западного прогресса, начиная сраннего-раннего средневековья, идут в сторону специализации, а единственныйэтот – в обратную. Короче, таким образом, семья как институт разрушается –пусть сравнительно медленно, но необратимо.

После чего возникает вопрос: может, оно и к лучшему, может семьяне нужна вообще, отживший институт вроде крепостного права?

Сейчас самое время было бы заглянуть к приматам, к птичкам, каборигенам, посмотреть, как у кого и к чему всё это приводит, а заоднопорассуждать, как эти процессы влияют на генофонд популяций и человечествавообще и какие эволюционные последствия влекут, если бы… Если бы всё это вообщехоть как-то заметно влияло на эволюцию.

Станислав Лем заметил как-то в своём «Големе XIV» (устами последнего), что эволюция отнялау человека свод правил поведения, зашитыйв генетический код и не обсуждаемый, а уж тем более – беспрекословный,вынудив взамен создавать собственные, куда более мягко зашиваемые культуры, причём, едва интуитивное строительствокультуры подходит к завершению и, следовательно, к осознанию её живущими в нейлюдьми, её основы и устои начинают подвергаться сомнению, и – практически неизбежно– культура разрушается, уступая место следующей. И путешествие генетическихкодов по человечеству если и находится в контексте эволюции, то очень уж как-тонезначительно и опосредованно. Ну можно ли назвать вполне эволюционным выжигание инквизицией самых ярких исвободолюбивых женщин или выбивание Сталиным наиболее хозяйственных илиактивных членов соответствующих популяций? А уж зависимость от социальныхпривычек столь исчезающее мала, а сама смена этих привычек столь стремительнана фоне эволюционных сроков, что, кажется, любая попытка исследовать этиявления, так или иначе, сводится к крылатому латинскому восклицанию «Otempora! Omores! », что один из наших остроумныхсоотечественников перевёл как «Otempora! – умора!»

<span Times New Roman",«serif»;mso-fareast-font-family: «Times New Roman»;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language: AR-SA">
Биология открытого брака

Дайсоно секс-партнёрстве:

«Здесь я <…> привожунесколько основных принципов сообществ.

<span Allegro BT";mso-fareast-font-family:«Allegro BT»;mso-bidi-font-family: «Allegro BT»;color:black">−<span Times New Roman"">      

Каждыйучастник  должен определит для себя, чтоон дает, и что надеется получить. В конечном счёте, эти желания должнысоответствовать друг другу, хотя они могут быть различными для разных людей.<…>

<span Allegro BT";mso-fareast-font-family:«Allegro BT»;mso-bidi-font-family: «Allegro BT»;color:black">−<span Times New Roman"">      

Членысообщества должны чувствовать, что они лично заинтересованы в сообществе, и,следовательно, покинуть его будет для них испытанием. <…>

<span Allegro BT";mso-fareast-font-family:«Allegro BT»;mso-bidi-font-family: «Allegro BT»;color:black">−<span Times New Roman"">      

Правиласообщества должны быть ясными, и, если они нарушаются, должны быть принятымеры.

Когда эти принципынарушаются, сообщество становится весьма унылым: таков, например, брак, вкотором одна сторона любит изменяющего ей партнёра – в отличие от брака, гдеодин партнёр удовлетворяет сексуальные потребности другого в обмен на лёгкуюжизнь. Некоторые люди могут рассматривать последний пример как случайморального падения, но это полноценное общество».

ЭстерДайсон, «Жизнь в эпоху Интернета», 1997.

Отчегочеловеческие существа склонны к изменам, если они так сильно осложняют нашу жизнь?Почему мы клянемся, друг другу в верности, а затем, так часто, практикуемадюльтер? Легкомысленный очевидный ответ: «Слишком приятно, чтобыостановиться», как выясняется, не очень-то хорош.

Эволюционная биология учит нас, что человеческие существа, как ипрочие животные, являются адаптивными машинами; «приятно» — это просто способ,которым инстинкт подталкивает нас к поведению, которое – в среднем –оказывалось успешным для наших предков. Поэтому такой ответ влечёт за собойновый вопрос: почему история нашего вида доказывала успех поведения, которое –как сообщают нам многочисленные объявления о розыске пропавших родных, горькиебаллады, трагические пьесы и статистика венерических заболеваний – зачастуюдеструктивно для всех причастных сторон.

Этот вопрос особенно важен именно для людей, поскольку секс идеторождение для человека, по сравнению большинством наших животных сородичей, — рискованное занятие. Учеловеческих детёнышей огромная голова, делающая исход родов вероятностным, а –для благополучно родившихся – период, в течение которого они зависят от ухода,поразительно долог и требует массы родительского участия.

Если бы мы переделывали людей в соответствии с такой высокойинвестиционной ёмкостью, очевидным решением было бы «перешить» наши инстинктытак, чтобы мы образовывали устойчивые пары на всю жизнь. Без сомнения, возможнопредставить себе лучшее человечество, в котором проблема «неверности» вообще нестоит, поскольку у членов сложившейся пары взаимный импринтинг так силён, чтоникто другой не оказывается сексуально привлекательным. Так устроены некоторыептицы. А почему мы не такие? Почему успешно прошли отбор промискуитет иадюльтер? Какой такой адаптивной функции они служат, что уравновешивает рискидля потомства, проистекающее от нестабильности пар?

Ответ на этот вопрос следует искать, прежде всего, вспомнив, чтоэволюционный отбор представляет собой не доброжелательное планирование в целяхмаксимализации группового выживания, а слепую конкуренцию различныхгенетических линий. На конфликтующие стратегии, используемые конкурирующимисторонами в репродуктивной игре, стоит взглянуть повнимательнее.

Всегда было сравнительно просто объяснить мужскую склонность кпромискуитету. Хотя совокупные затраты родителей на детей достаточно велики,необходимый минимум участия мужчины драматически низок (и с точки зрениязатрат, и сточки зрения рисков) по сравнению с участием женщины. Одним изпоказателей этого различия являлась высокая родовая смертность женщин плоть доНового времени. Таким образом, для генетических линий, передаваемых черезмужчин оптимальную стратегию, продвигающую их, можно сформулировать так:«порождай массу потомства и принимай в нём минимальное участие», в то время какдля женщин это: «минимизируй потомство и максимизируй затраты на обеспечениеего выживание».

Это также объясняет, почему культуры, не развившиеся до признанияравенства полов, всегда относились к  женскойизмене гораздо более нетерпимо, чем к мужской. Мужчина, отказавшись принятьвсерьёз «неверность» своей половины, рискует гораздо большей частью своегорепродуктивного потенциала, чем женщина, игнорирующая похождения своего мужа.

Из этого, разумеется, следует, что мужчина, «хранящий верность»постоянно, недообслуживает свои гены, и такого рода поведенческая тенденция будетпресечена естественным отбором. Оптимальная стратегия для мужчины – готовностьк промискуитету для того, чтобы не упустить возможность частичной оплаты другиммужчиной стоимости своего воспроизводства, но не доходящая до такой«неверности», при которой потенциальная пара будет рассматривать его какслишком рискованный вариант (например, до готовности бежать с другой женщиной,бросив детей).

Для чего до середины 1990-х не существовало хорошей теории, такэто для объяснения кооперативности женщин по отношению к такой стратегии.Ранние социобиологические модели человеческой социальной стратегиипредсказывали, что женщины должны хватать лучшего производителя, которого имудастся привлечь, и делать всё возможное и невозможное для сохранения его  верности, поскольку если он начнёт гулять,часть его ресурсов может быть направлена не обеспечение детей от других женщин.По этой теории добрачное воздержание и верность в браке для женщинывыработались как предмет обмена на мужскую верность – небольшая жертва, посколькуникто не замечал никаких эволюционных стимулов для того, чтобы женщинауклонилась от соблюдения контракта.

Задним числом можно заметить, что подозрения должно было возбудитьуже само совпадение предсказаний этой теории с обычным моральным предписанием –подозрение касательно самой модели, поскольку актуальную и бросающуюся в глазасклонность женщин к промискуитету (даже в очевидных формах, не говоря уже оскрытых) модель эта не объясняла и не могла объяснить.

Начнём с того, что, если стратегия «обмена её верности на его»действительно была оптимумом отбора, не было бы баров для одиноких: генотипы,продуцирующие женщин со склонностью торчать в таких барах, были бы исключеныдавным-давно. Но есть и более серьёзная неувязка.

Исследования материнства/отцовства в современных

еще рефераты
Еще работы по психологии, общению, человеку