Реферат: Становление античной этики

                                           Содержание :

1. Зарождение этической мысли древней Греции 

   в эпоху Гомера и Геосида

2. Релятивистские воззрениядревнегреческих софистов,

              осмысление или проблемы 'номо– фюсей'

3. Этические изыскания Сократа,его 'майевтика' как

              Метод обоснования объективного критерия

  нравственных отношений.

                   Зарождениеэтической мысли древней Греции

                                     в эпоху Гомера и Геосида

 Этика будучи по преимуществуучением о добродетелях, о добродетельной, совершенной, личности, содержала взначительном виде едва ли не все типы теоретических объяснений и нормативныхрешений, которые получили развернутое обоснование в последующей историиэтической мысли. Одновременно с этим она отождествила мораль с разумностьюповедения и на многие столетия, на весь период развития задала этикепросветительский тон.

Первые попытки философского обобщения моральныхпроцессов, являются прямым продолжением этических размышлений в рамкахгероического и дидактического эпосов (Гомер и Гесиод), практическоймудрости  (Семь мудрецов). Уже впамятниках ран негреческой литературы более или менее адекватно и каждый раз всоответствии с жанровой спецификой рассматривается соотношение индивидуальнойволи и всеобщего блага,  необузданных,горячих страстей и умеряющего, трезвого разума, интересов и целей одногоиндивида с интересами и целями других, а также довольно определеннообозначается та нормативная модель поведения – подчинение индивидуальноговсеобщему, страстей разуму, живых личностей абстрактным нормам, того, что есть,тому что должно быть, — которая получает систематическое обоснование вскладывающейся философской этике или, выражаясь по другому,  для обоснования которой в значительнойстепени складывается философская этика.

Анализ ранних литературных памятников европейскойкультуры – поэм Гомера (ХII-VIIвв. до н. э.), Гесиода(конец VIIIначало VIIв. до н. э.), изречений Семи греческих мудрецов (VII — VI вв. до н. э.), которые отразили разрушение родового строя истановление классовой цивилизации в Греции, свидетельствует, что именно реальные коллизии социально-нравственного развития, в частности противоречия между благом целого ( племени, народа, сословия, полиса) и благом отдельных личностей, явились предметом первых этических размышлений. Последовательное рассмотрение названных источников показывает: этическое мышление складывается и усугубляется по мере того, какформируются абстрактные моральные нормы, возрастает конфликт между ними и реальнымповедением людей.

Обратимсяк поэмамГомера. В них наблюдается два ряда фактов, которыес точки зрения современного нравственного сознания представляют явный парадокс. С одной стороны героиГомера выражают коллективистское начало, они принадлежат своему народу и борьба за благонарода является реальным смыслом их жизнедеятельности; они нравственны, ибо готовы стоятьнасмерть в этой борьбе. Отечество, слава воина, благосемьи составляют живую основу ихповедения. Ахилл, идя на бойс Гектором, знает, что вслед заним погибнет сам, но этоне останавливает его.

С другой стороны мы не находимобщеобязательных и безусловныхнорм поведения. Строго морального кодекса, отчужденных от реальных индивидовзаповедей, неуклонное соблюдение которых считалось бы критериемморальности. Даже любовь к родине, эта действительная основа поведения героев Гомера, крайне редко выставляетсяв качестве сознательного мотива. В соверемнном понимании герои Гомера не обладаютморальнвм образом мыслей.

Итаксвоеобразие моральной ситуации, описанной Гомером, состоит в том, что есть живыеморальные индивиды – эпитечские герои, но нет моральнойидеологии. Герои моральны в силу реальных общественных связей, без опосредствующейроли этической рефлексии, моральных норм и добродетелй, без какого быто ни былостраха и духовного принуждения. Их поведение представляет как свободное развертываниефизических сил и соответственно сложившихся человеческих обязанностей, настроений, симпатий и антипатий. Объяснение этого феномена состоят в том, что индивид непротивостоит коллективу, племени.

Вдоклассовом обществе, последнюю стадию которого изображает Гомер, превалируетединство интересов кровнородственного колллектива, апримат общего над личным реализуется в сознательно волевых действиях развитых индивидуальностей, прежде всего представителей родовойзнати.

Это непосредственное единство личности и коллектива можно хорошопроследить на примере отношения гомеровских героев к богам. Согласно мифологии,люди и боги жили когда-то общей жизнью, вместе. У Гомера этого уже нет. Богиобитают на Олимпе и крайне редко появляются перед людьми, а Зевс им непоказывается вообще. Тем не менее боги все еще появляются на земле. Героисохраняют с богами живую связь и происходят от них (прямо или через рядпоколений). И по существу своему они схожи с богами. Типичными эпитетами дляхарактеристики Агамемнова, Ахилла, Одиссея и другихгероев являются слова «божественный». «благородный», «вскормленный Зевсом» ит.д. Божество есть выражение общего коллективного начала, и в то же времякаждый герой божественен, т.е. это общее еще не отчуждено, не противопоставленоотдельным личностям.

Единство богов и героев, коллективного ииндивидуального, пожалуй, наиболее наглядно раскрывается в двойнойобусловленности человеческих поступков – совпадении конкретной мотивации инепосредственных указаний богов. С одной стороны, боги являются виновникамипочти всех человеческих поступков, с другой – эти же поступки совершенно естественновытекают из конкретных человеческих ситуаций, природных страстей и общественныхсвязей индивидов.

Переплетение общего с единоличным, индивидуализированность коллективных целей и коллективнаясущность индивидуальной воли как раз и составляют своеобразие моральныхотношений гомеровских героев. Здесь мораль еще вписана в язык практическойжизни, совпадает с естественными свойствами и конкретными общественнымиинтересами индивидов.

В поэмах Гомера вообще моральная терминологиянаходится в зачаточном состоянии. Специально исследовавший этот вопрос МартинГофман пришел к выводу: общие моральные понятия, в том числе термины,обозначающие положительные и отрицательные моральные качества личности, уГомера немногочисленны; эти понятия как бы в тени, на втором плане, уступая посвоей значимости при оценке человека таким характеристикам, как физическаякрасота, сила, ум, красноречие, благородство происхождения, а такжеблагосклонность судьбы,  дарующей счастьеи славу. Явная скудность моральной терминологии свидетельствует об отсутствии,морали как особой формы идеологии, но разумеется, не об отсутствии мораливообще. Мораль просто ограничена самой практической жизни древних греков.

Творчество Гомера стоит на стыке двух историческихэпох. Оно отражает закат первобытной формации и зарождение цивилизации.

По мнению ряда исследователей, Гесиода отделяют отГомера несколько десятилетий, не более ста лет. Однако различия между ними винтересующем нас плане являются поистине эпохальными. В дидактической поэмеГесиода «Труды и дни» нет и следа героической морали. Она носит последовательноназидательный, морализаторский характер, в ней отражена новаясоциально-нравственная ситуация. Гесиод принадлежит уже эпохе классовойцивилизации.

Справедливость и труд у Гесиода имеют уже нормативныйсмысл и определяют рамки должного поведения. Как отмечал исследовательдревнегреческой этики. Э Шварц, герои эпоса ничем не связаны, кроме самих себя;они не знают правил и законов. У Гесиода же, напротив, одна мораль являетсяподлинным героем «Трудов и дней». Справедливость и труд предстают в качествесамостоятельных ценностей.

Следует, однако, заметить, что Гесиод выражает точкузрения общественников. Сам беотийский крестьянин, онговорит от имени мелких землевладельцев, чье существование зависит оттрудолюбия бережливости, а также наличия твердой законной власти. Все этоспособствует сохранению и умножению собственности, что является, согласноГесиоду, главной задачей в жизни. Ей должно быть подчинено все: женитьба, числодетей, общение с соседями, выбор рабов и слуг, а также товарищей – все должновести к укреплению собственности. Посягательство на собственность, ее  отторжение путем насилия и обмана являютсятягчайшим преступлением. Вот почему гнев поэта направлен прежде всего противкрупных собственников, которые путем разрушительных войн, разбоев и обманастремятся увеличить свое богатство.

Творчество Гесиода отражает новую ступень в развитииморали и само способствует ее оформлению как совокупности общественных норм.Гесиод критически относится к современной ему социальной действительности.Согласно его представлениям, развитию общества своейственрегресс. От высшей ступени к низшей оно последовательно проходит пять эпох. Вдалеком прошлом люди были сделаны из золота, они не знали ни житейских забот,ни тем более нравственной порчи. На смену им пришло поколение из серебря,которое было намного хуже. Третьим было поколение медное. Четвертым – поколениебожественных героев. Затем наступил век железных людей, в  котором

Правду замениткулик. Города подпадут разграблению.

И не возбудитни в чем уваженья ни клятвохранитель,

Ни справедливый, ни добрый. Скорейнаглецу и злодею

Станет почетвоздаваться. Где сила, там будет и право.

По мнению Гесиода, среди его современников почти нет нравственных индивидов.Скоро вовсе на Олимп отлетят

Совесть иСтыд. Лишь одни жесточайшие, тяжкие беды

Людямостанутся в жизни. От зла избавленья не будет.

Причиной деградации общества, по мнению поэта, быломоральное поведение людей, последовавшее за « недостойным» поступком Прометея,укравшего огонь у богов. В качестве средства преодоления существующихотношений. Гесиод и выставляет свой моральный идеал труда и справедливости.Когда священные связи порваны и все обращается в руины. Остается только одно:не уподобляться ястребу. Нападающему на соловья, и слушаться голосасправедливости, навсегда забыть насилие и прежде всего работать, чтобыосвободить безрассудное сердце от зависти на чужое добро. Так нравственностьначинает приобретать самостоятельный статус. Гесиод фиксирует чаянияопределенных социальных слоев (мелких собственников), одновременноабсолютизируя их. Он идеализирует собственнические отношения, делаяморальныйимператив труда и справедливости всеобщим требованием.

Гесиод  является, видимо, первым моралистом в истории европейской культуры. Он придаетморали первостепенное значение; уже у него встречается формулировка (правда, несовершенная) гуманистического  правила, получившего в последствии назнвания золотого: “Зло на себязамышляет, кто  зло на другого замыслил”.В то же время у Гесиода начинает выкристаллизовыватьсятипичная для эксплуататорской идеологии тенденция конфликтам, а протест против социальной системы подменять  назиданием. Мораль, следование идеалу труда и справедливости, должна стать решающимсредством возрождения гармоничных социальных отношений золотого века.

Следуетотметить, что Гесиод не толькофомулирует свои нравственные требования, но и дает имрациональное обоснование. Прежде всего онаппелирует к утилитарному агрументу. Следование нравственному идеалу разумно, ибо прямосопряжено с пользой, выгодой. Прилежная работа приносит богатство и уважение; кто знает и практикуетсправедливость, тому будет даровано длительное счастье. Если, например, кто-то нарушает клятву и клевещет на другого человека,то ему и его потомкам уготованобесчестье. Потомки же того, ктоверен клятве, будут чтимы. Такимобразом, у Гесиода осуществление справедливости прямо связывается с разумной целесообразностью,  пониманием собственной выгоды, пользы. Утилитарные соображения в обосновании необходимости следования моральным нормам дополняются авторитарными. На страже справедливостистоит верховный бог Зевс,  воздавая по заслугам тем,кто “в надменности злой и в целях нечестивых коснеет”. Верно пишет В.Н. Ярко: “ В отличие от гомеровского этически индифферентного Зевса гесиодовский глава олимпийцев наделен несомненными моральными функциями: он призван каратьлюдей за совершаемые ими несправедливые деяния”. Если к сказанному добавить, что идеалтруда и справедливости у Гесиода мировоззренческое обозначение в учении о пяти эпохах, накоторые он делит жизнь человеческогорода, то можно заключить: Гесиод-моралист пользуется довольно развернутой системой доказательств.

Релятивистскиевоззрения древнегреческих софистов, осмысление или проблемы 'номо – фюсей'Новая  моральнаяситуация требовала новых философских обоснований.Предстояло осмыслить моральную суверенность личности, раскрытьсубъективно-психологические основы морали. Это предполагало одновременноизменение характера  отношения философиик моральному сознаниюобщества. Если на ступени предэтики речь фактическишла только о том, чтобы подвести рационально-философскую базу под существующуюмораль, то теперь сама мораль должна под существующую мораль, то теперь самамораль должна была стать предметом рациональной критики, теоретическогосомнения. Это уже было начало этики в собственном смысле слова. Первым, ктоосмыслил новые горизонты и задачи этики были софисты.Роль софистов в истории этики можно понять только на фоне их вклада вфилософскую мысль и культуру вообще. Они впервые решительно сместилинаправление теоретико-познавательного интереса с природа на человека.  В противоположность предшествовавшимфилософам, искавшим тайну человеческого бытия в природе, космосе. Протагор(490–ок. 420 до н. э.)провозгласил свое знаменитое положение: «Человек есть мера всех вещей,существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют».Речь идет не о простом расширении предмета философского исследования. Софистыпринципиально иначе подошли и к пониманию человека. Он для них больше, чем одноиз проявлений (пусть даже высших) универсума, он ее центр, творческое начало.Софисты, таким образом, перевернули традиционно сложившийся способфилософствования: от космоса к человеку, от всеобщего к особенному, отобъективного к субъективному.

Протагор своим положением в сущности утверждает  примат человека над космосом, особенно надвсеобщим, субъективного над объективным. Первичным оказывается ценностное, а непознавательное отношение к миру: природа («вещи») не содержат в себе мерычеловека, т. е. Не может дать направления его жизни; для того чтобы выработатьнорму своего бытия, человеку нет надобности знать устройство космоса, болеетого, само познание зависит от человека, и в этом смысле он, человек, задаетмеру вещам. Словом, человеческое бытие – это особая самостоятельная реальность,которая не только не сводится к частному случаю некоего вещного мира, но,напротив, является ключом к пониманию последнего. Человек не просто реализуеткакие-то существующие вне его законы, а сам задает законы объективнойдействительности. Протагоровский тезис: являетсяключевым для всех тех представителей западноевропейской культуры. Которыерассматривают человека как центр и властелин природы, Софисты обосновываютправо человека смотреть на окружающий мир сквозь призму своих – человеческих –целей и интересов.

За софистами в современной философской литературезакрепилось имя античных просветителей. Это верно. Софисты впервые подчеркнулиформирующее значение образования, воспитания, культуры в жизни человека. Болеетого в духовной, культурно-исторической деятельности они увидели специфическоеназначение человека. Этика наряду с диалектикой спора, ее логико-языковымиосновами была главным предметом теории софистов. Неудивительно поэтому, чтомировоззренческие установки софистов в значительной степени явились обобщениемих этических исследований, посвященных главным образом двум проблемам:возможности воспитания добродетелей, а также соотношению законов природы иустановленной культуры.

При все скудности источников по этике софистов, мысли которых дошли донас в отдельных фрагментах, а по большей части в изложении их убежденногоидейного противника Платона и других античных авторов, их представления овоспитании добродетелей все еще можно реконструировать с достаточной полнотой.Богатый материал по этому вопросу содержится в платоновском диалоге «Протагор»,а также в сочинении известного софиста «Двоякие речи».

По свидетельству Платона, Протагор впервые ввел вобычай философское преподавание за плату и явился родоначальником всейсофистики.

Возможность человека постоянного совершенствования впроцессе правильно поставленного обучения и воспитания софисты доказывали каксвоей собственной преподавательской деятельностью, так и ссылками на реальносуществующий опыт воспитания. «Если ты пожелаешь, Сократ, вдуматься, в чемсмысл наказания преступников, то увидишь, что люди считают добродетель деломнаживным» – так говорит Протагор в одноименном диалоге Платона. Он добавляет кэтому, что нравственные недостатки потому обычно вызывают гнев и укор, что они не являются  неотвратимыми; не укоряем же мы людей заприродные недостатки, например, за малый рост.

Идея о всесильном воспитании связана у софистов сключевым тезисом их философии о коренном различии требований природы иустановлений культуры. Считается, что данное положение впервые высказал Гиппий (2-ая половина Vв. до н. э.), а особенно энергично отстаивал и глубоко обосновал Антифонт (Vв. до н. э.).  Встречается онои у Протагора, в частности в его знаменитом «мифе». В чем суть данной идеи?Обратимся к мифу Протагора вплатоновском изложении.

Перед тем как выпустить на свет сотворенные ими подземлей живые существа, боги поручили двум братьям, Прометею и Эпиметею, разделить между этими существами различныеспособности. Занявшийся этим Эпиметей, вполнеоправдывая свое имя («крепкий задним умом»), не рассчитал: все роды смертных созданий, кроме людей, он наделил такимиспособностями, которые предохраняли их от взаимного истребления, позволялиобеспечить пропитание, а также защиту от стужи и зноя. И когда Прометей увидел,«что все прочие животные заботливо всем снабжены, человек же  наг и не обут, без ложа и без оружия, то онисправляя  оплошность своего брата, укралу богов «премудрое уменье Гефеста и Афины вместе с огнем…». Так человекоказался причастен к божественному уделу – стал членораздельно говорить,признавать богов, давать всему названия, делать жилища, мастерить различныепредметы, добывать пропитание из почвы. Правда, всего этого оказалосьнедостаточно для безопасного существования человека, но об этом чуть позже, апока прервем изложение прекрасного мифа и отметим: согласно Протагору, основасуществования человека совершенно иная, чем у других животных. Обладая смертнойприродой, как и все прочие живые существа, человек вместе с тем вырабатывает всебе и создает вокруг себя вторую – божественную – природу, связанную суменьем, искусством. Протагор по сути дела обсуждает вопрос о спецификечеловеческого бытия,  его отличия отприроды в собственном смысле слова. Что касается терминологического выраженияантиномии природы и культуры у софистов, то согласно А. С. Богомолову,природа у них всегда обозначаетсякакphysis, а культура – как monos(закон, обычай, мнение),techne (искусство) или  thesis (установление). Это как раз свидетельствует о том,что софисты в данном случае интересовались не физической природой, которая быладля них всего лишь точкой отсчета, а неприродным, т. е. Общественным, началом вчеловеке.

В чем же, по мнению софистов, состоит основноеотличие культуры, общества (законов, искусства и т. д.) от природных процессов? Прежде всего в том, что природа действует неотвратимо с необходимостью, азаконы государства, предписания религии, моральные нормы и обычаи являютсяпродуктами сознательного творчества, произвольными результатами человеческойдеятельности. «Веления законов надуманы, тогда как  велениям природы присуща внутренняя необходимость»,- пишет Антифонт в сочинении которого «Об истине» мынаходим ряд весомых аргументов в обоснование положения софистов.

Если, говорит Антифонт,закопать в землю природный продукт, скажем черенок сливы, то вырастет слива.Если же закопать в землю продукт человеческого искусства, например скамью, тоскамья не вырастет, а вырастет то, чем является скамья по своей природнойоснове, — олива, лавр и т. п. Отсюда он делает вывод: «Сущность, приданная вещичеловеческим творчеством или постановлениями, — признак случайный и преходящий;настоящей же и постоянной сущностью является природа вещи». Философ, такимобразом, подчеркивает, что человеческое творчество, господствующее в обществезаконы, нормы и т. д. Не имеют вещественной природы, все это хотя и реализуетсяв ходе переработки, преобразования природного материала, тем не менее несводимок природной основе, носит совершенно иной характер. То, что превратило сливу вскамью, нельзя вычитать ни в оливе, ни в скамье.

Другое отличие состоит в том, что природа объединяетлюдей, а законы и обычаи разъединяют их. Ведь природные потребности у всеходинаковы, варвар в этом отношении ничем не отличается от эллина: все дышатвоздухом через рот и едят руками. Иное дело – установления культуры, здесьцарит полный разбой. «Я думаю, — пишет наблюдательный автор «Двоякий речей», — что если бы всем людям было предложено собрать воедино то, что те или иныесчитают постыдным,  а затем из всей этойсовокупности выкинуть опять-таки то, что те или иные считают приличным, то жеосталось бы ни единого (обычая), но все было бы разделено между всеми. Ибо увсех не одни и те же обычаи». Иначе говоря, культурно-исторические процессынеобычайно индивидуализированы, настолько, что внешне представляютсяпроизвольными, случайными. Рациональный смысл этого положения софистов – в идеео том, что нравственные воззрения отличаются большим разнообразием и частосменяются. Как впоследствии напишет Ф. Энгельс, «представления о добре и злетак сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямопротиворечили одно другому». Конечно., софисты не видели за относительнымабсолютного, а релитивизм довели до скиптицизма и даже, как мы увидим позже, до нравственногонигилизма. Но справедливость требует признать, что именно они впервые указалина текучесть, изменчивость, моральных предсавлений,на их прямую зависимость от исторического развития общества.

Софисты сформулировали кардинальную для этикипроблему: являются ли добро и зло самостоятельными, надындивидуальнымисущностями, или они имманентны человеческой деятельности? Или, переводя этотвопрос на нормативный язык, должен ли индивид руководствоваться в своемповедении личными интересами, вытекающими из его склонностей, биографии, опытаобщения и т. д., или  же он должен силойдуховного самопринуждения подчинить свою деятельностьтребованиям абстрактной морали?

Абсолютного, а тем более извне навязанного добрасофисты не признают. В гипостазировании законов инорм они усматривают прямую связь с интересами политического господства.Существующие традиции, признаваемые в качестве всеобщих, обычаи и нормы ненесут сами по себе никакой разумности. Они являются продуктом разумаопределенных лиц, которые, преследуя собственную выгоду, придали им абсолютнуюформу. Таким образом, свидетели одного из первых внутренних кризисов классовойцивилизации – софисты зафиксировали связь между социальным угнетением ипроцессом отчуждения моральных ценностей от их реальных носителей.

Социально-нравственный критицизм софистов переходил, как мы видели, вразрушительный индивидуализм, нигилизм. Но не только. Он дополнялся также идеейприродного единства всех людей. Платон влагает в уста Гипия  следующие слова: «Мужи, присутствующие здесь…я считаю, что вы все по природе, а не по закону являетесь родными, близкими(друг другу) согражданами. Ибо подобное родственно подобному по природе, законже, будучи тираном людей, часто действует насильственно против природы».Следует подчеркнуть исключительную важность для этики высказанной здесь идеиравенства людей как предпосылки и основы морального общения. Надо заметить, чтоантисоциальные установки софистов и индвидуалистическом и в космополитическом вариантах нестолько были обобщением исторических тенденций общественных нравов, сколькологическими следствиями их эпического релятивизма и социального критицизма.

Итак, софисты положили начало этике как философской дисциплине. Всепоследующее развитие европейской этической мысли, в том числе ее сократовско — платоновской ветви, было стимулирование ихпросветительской деятельностью. При этом значение софистов не ограничиваетсятем, что они указали на общественный человеческий характер морали и в самомобщем виде обозначали  предмет этики. Онивместе с тем задали научно плодотворное и социально прогрессивное направление  зарождающейся этике – ориентировали ее накритическое отношение к принятым в обществе моральным образцам поведения, наизучение моральных ценностей в их соотнесенности с конкретными историческимиусловиями и интересами индивидов. Их уничтожающая критика морального догматизмаи этический релятивизм наполнены глубоким гуманистическим смыслом.

Этические изыскания Сократа,его 'майевтика' как метод обоснования объективного критерия нравственных отношений.

Сократ (ок. 470-399 до н. э.)– первый в истории моралист-просветитель. Софисты переориентировали философию сизучения природы на изучение человека, бытие которого они понимали все ещедостаточно разносторонне. Сократ делает предметом рассмотрения именно моральноебытие человека; предметом философии уже является ценное содержание жизни –вопросы блага и добродетели, добра и зля, пользы и счастья. Всякультурно-просветительная деятельность познающего разума, по мнению Сократа,должна быть направлена на нравственное самосовершенствование личности. Сократ,таким образом, впервые в истории этики абсолютизирует мораль. Правда, это ещене чистое абстрактное морализирование противопоставляющее мораль предметно-практической деятельности, — такоеморализирование возникает позже и отражает более развитые формы социальных антагонизмов.  Сократ не отрывает моральность(добродетельность) личности от многообразия ее деятельности  (добродетельность) личности от многообразияее деятельности (семейной, гражданской, военной, индивидуально-телесной и т.д.), а видит в ней ведущее, смыслообразующее началочеловеческого бытия.

Сократ рассматривает мораль как глубочайшую основу всей человеческойкультуры. Он высказывает твердое убеждение в существовании общих определенийморали, постижение которых является гарантией добродетельности  личности. В этом его отличие и от софистов иот Демократа. Он обозначил ту линию в этике, сторонники которой не моральныепринципы. С его именем связано начало идеалистической этики, хотя конечно, унего этический идеализм еще не принял завершенной формы. Сократ остается напочве реальной жизни с ее противоречиями, подвижностью, незавершенностью. Длянего социальная ответственность является неотъемлемой, существеннойхарактеристикой индивида, не менее важной, чем его стремление к моральносуверенному образу мыслей и действий.

Основными источниками о жизни и учении Сократа являются сочинения егоучеников – Платона (427-347 до н. э.) и Ксенофонта (ок. 430-450 гг – Vв. до н. э.), в которых, однако не столько рассматриваетсятеоретические взгляды философа сколько воссоздается в целом его образ. Главное затруднение для исследователяэтического мировоззрения Сократа состоит в том, что Ксенофонти Платон противоречат друг другу и по существу дают разную интерпретациювзглядов своего учителя. В истории философии отдавалось предпочтение  то одному источнику (к примеру, Гегельсчитал, что большей физической достоверностью и исторической достоверностью иисторической ценностью обладают

Свидетельства Ксенофонта),то другому (Б. Рассел полагал, что только Платон понял философскую суть сократовского учения), но в общем и целом считается  несомненным, что и тот и другой изображаютисторического Сократа, отталкиваясь от своих впечатлений и своего понимания егомировоззрения и деятельности. Необходимо считаться с обоими источниками. Что жекасается заключающихся между ними противоречий, то они вряд ли объясняютсясубъективными особенностями интерпретаторов.

Само это разночтение является историческим фактом, который скорее всегоотражает противоречивую суть учения Сократа. Доказательством тому помимо всегопрочего может служить то, что в последующем развитии этика Сократа дает толчокк возникновению ряда резко полемизировавших между собой школ, каждая из которыхпретендовала на аутентичное толкование взглядов учителя.

Можно выделить ряд несомненно сократовскихтезисов, относительно которых основные источники единодушны и которые позволяютне только реконструировать содержание этики Сократа, но в какой-то степенипонять саму противоречивость источников.

Первым несомненным положением этики Сократа является признание традиционнойдля античного общественного сознания связи понятий блага и добродетели спонятиями пользы и счастья. Все люди, констатирует Сократ, стремятся кудовольствиям и пользе. И когда Сократ говорит в споре с Протагором, что  «благо – не что иное, как удовольствие, и зло– не что иное, как страдание, то онв сущности приписывает удовольствиям то же значение исходного критериячеловеческого поведения, которое они имели у Демокрита.

Что все люди стремятся к удовольствиям и избегают страданий, чтосамоочевидно. Но что конкретно для них является удовольствием и страданием –это довольно сложный вопрос: Сократ устанавливает (в данном пункте ход егомыслей опять-таки полностью совпадает с логикой демок