Реферат: Политические партии и партийные системы
Политические партии и партийные системы
1. Функцииполитических партий
2. Политическаяпартия: определение понятия
3. Типологиипартий и партийных систем
4. Политическиепартии в современной России
1. Функции политическихпартий
Всовременных либеральных демократиях гражданское общество и государствоинтегрированы в единое целое посредством трех основных политических институтов:представительной системы государственной власти, всеобщего избирательного праваи политических партий. Метафора «суверенной власти народа» означаетсегодня, что власть в государстве исходит от народа и осуществляется импосредством его представителей, выбираемых на строго фиксированный срок наоснове всеобщих, равных и тайных выборов. Поэтому политические партии играютисключительную роль в функционировании современных демократическихпредставительных систем.
Требованиесоздания многопартийной системы вытекает из стремления привести партийнуюструктуру в соответствие с плюралистической общественной структурой современныхгосударств. Без признания партийного плюрализма и оппозиции любая политическаясистема не может быть названа ни демократической, ни представительной. Однакороль представительного органа власти как выразителя «общей воли» вотличие от «воли всех» (Ж.-Ж.Руссо), означает, что в парламентедолжны быть представлены не интересы отдельных социальных групп или личностей,а общезначимые политические интересы. Именно поэтому в демократических странахосновными коллективными субъектами избирательного процесса и парламентскогопредставительства являются политические партии. Они, прежде всего, призваныобеспечить связь политической системы и окружающей среды, выполняя функцииартикуляции и агрегации социальных интересов. При этом партии, в отличие отиных общественных объединений, предназначены не для выражения отдельныхкорпоративных интересов, а для выявления и учета в групповых интересахобщезначимого начала и перевода его на общегосударственный уровень.
Именнопоэтому, политические партии берут на себя и формулирование коллективных целейдля социума, предлагая различные цели и стратегии общественного развития.Расширяя пространство публичного политического процесса, партии стремятсяпреодолеть отчуждение маргинальных групп общества от политики, то естьвыполняют функцию политической мобилизации. Еще М.Вебер видел, «чтосоперничество за голоса масс подразумевает опору на организованные массовыепартии и что такие партии обычно организованы иерархически и бюрократически.Партии приобретают голоса избирателей, поощряя последних идентифицировать себяс политическим имиджем партии и с ее руководством. Они упрощают стоящий передизбирателями выбор».
Отсюдаследующая констатация, политические партии и регулярные выборы это тесновзаимосвязанные и взаимозависимые институты демократической системы, а «демократия- это система, при которой партии проигрывают выборы». Чаще всегополитические партии и определяются как организации, стремящиеся к выдвижению иизбранию своих признанных представителей на государственные посты. Не случайнов законодательстве ФРГ, Швеции и некоторых других стран записано, чтополитическое объединение утрачивает правовое положение партии, если оно втечение определенного количества лет (в ФРГ — 6 лет) не участвует в выборах,т.е. это не только право, но и обязанность партий. Однако, участие в выборах — это лишь способ, посредством которого партии могут содействовать формированиюполитической воли народа и его волеизъявлению, поскольку выборы это аналогнепрямого принятия политических решений. Так, согласно ст.21 Основного законаФРГ, партиями являются организации, содействующие формированию политическойволи народа.
Современныеправительства, как правило, партийные правительства, а партийные фракцииопределяют «лицо» современных парламентов, поскольку через партииреализуются еще две важнейшие политические функции — политическогопредставительства и рекрутирования политической элиты.
Выступаяуниверсальным посредником между обществом и государством, партии становятсяинструментом легитимации власти и одновременно решают одну из важнейших проблем- проблему защиты прав и свобод граждан от вмешательства государства.Поддерживая непрерывность политического процесса, партии объективнообеспечивают устойчивость обратных связей между обществом и политическойсистемой. Работая над преодолением отчуждения «периферийных» группобщества, партии увеличивают гибкость и маневренность политической системы.
Политическиепартии выступают в качестве субъекта политической социализации. Социализирующаяфункция партий реализуется как в ходе избирательных кампаний, в повседневнойпартийной деятельности (освоение техники голосования и избирательной технологиив широком смысле массовыми слоями населения, до того не принимавшими активногоучастия в политике), так и в процессе регулярного общения политиков спотенциальными сторонниками. Через СМИ политические партии дают доминирующимкультурным ценностям ту или иную интерпретацию, и формируют, таким образом,позицию общественности по различным вопросам.
Наконец,партии являются наиболее эффективным и легитимным инструментом борьбы за властьи участие в принятии значимых политических решений.
Политическиепартии один из немногих политических институтов, рождение которых неразрывносвязано с генезисом либеральной демократии. «Демократия мыслима не иначе,чем выраженная через партии», — пишет, например, Г.Шатшнайдер. Хотяполитическая история знает не только демократические, системные, но иантисистемные, революционные и реакционные партии.
Процессстановления демократии происходил через два параллельных потока измененийевропейских политических систем после 1789 года:
1.Институализация демократии — становление системы свободной конкуренцииполитических сил, постепенное снижение и отмена избирательных цензов,обеспечение тайного и равного голосования, установления контролязаконодательных органов над исполнительными и др.
2.Развитие и утверждение каналов политической мобилизации избирателей — формирование и укрепление политических партий.
Отмечаяособую роль и значение партий в функционировании представительной демократии,многие исследователи (причем и те, кто позитивно, и те, кто негативно оцениваютданный институт) называют современное государство — «партийнымгосударством». Согласно определению К.фон Бейме: «Партийноегосударство понимается как тип современной демократии, в которой парламентутратил свое значение в качестве института выражения суверенной воли народа:парламенты в основном лишь ратифицируют те решения, которые, в другом месте,уже приняли партии, входящие в коалицию большинства».
Партииимеют длительную предысторию, поскольку политические группы интересов, вбольшей или меньшей степени организованные, всегда были неотъемлемым атрибутомполитики. В связи с этим можно вспомнить «партии» пополяров иоптиматов времен кризиса Римской республики, гвельфов и гибеллинов средневековойЕвропы, политические объединения, возникавшие в ходе английской революции XVIIвека (диггеры, левеллеры, индепенденты) и Великой французской революции концаXVIII века (фельяны, жирондисты, якобинцы, «бешенные») и др. Однакопартии в современном смысле слова относительно недавнее «изобретение».Они появились лишь во второй половине XIX века.
Непосредственныеих предшественники «внутренние партии» или «партии — политические клубы» возникли примерно столетием раньше на «родинеклассического парламентаризма» в Великобритании. Это знаменитые «тори»и «виги», представлявшие в английском парламенте интересы двухфракций господствующего класса: земельных собственников и двора (тори) ипромышленников (виги). Оформление в парламенте политических протопартий во второйполовине XVII века постепенно вовлекло в парламентские дебаты и общественностьвне парламента. Возникает еще один уровень политических отношений — междучленами парламентских группировок и поддерживающими их представителями обществавне парламента. Демократические практики вначале институализировавшиеся наэлитном уровне, затем постепенно разрастаются вширь, превращая все общество всложную систему институализированных отношений. В XVII -XVIII вв. вВеликобритании складываются привычные сегодня правила взаимоотношенийпарламента и правительства, а в 1725 году этот порядок закрепляется законом,установившим ответственность правительства перед парламентом. В последующиегоды утвердилось и правило формирование партийного правительства, опирающегосяна парламентское большинство.
Индустриализациястраны, связанные с ней социальные потрясения (массовое рабочее чартистскоедвижение) и расширение избирательного права окончательно делают британскуюполитику партийной, а избирательная система (мажоритарная в один тур)стимулирует оформление двух доминирующих на политической арене партий,находящих во многом легендарные корни в торизме и вигизме «героическойэпохи». Таким образом, уже полтора столетия назад главные английскиепартии превращаются в нечто, отдаленно напоминающее современные партии, одна изкоторых обеспечивает необходимый политический, социальный и экономическийпрогресс, а другая — столь же необходимые сдержанность, преемственность,осторожность. При этом роли могут и меняться. Во многом схожую эволюцию прошлии две основные партии США.
В своевремя С.М.Липсет и С.Роккан дали убедительное политологическое обоснованиефункции европейских партий как политических выразителей глобальных социальныхрасколов. Они назвали четыре «критические точки»- решающие историческиесобытия, ставшие водоразделами в политической истории Европы (1. Реформация(16-17 вв.); 2. Национальная революция (период, начиная с 1789 г.); 3. Промышленная революция (19-20 вв.); 4. Революция в России (1917г.) и четыре линииосновных расколов, обозначающих серьезные конфликты интересов внутри каждойполитической системы и возникающих как результат появления критических точек вевропейской истории: 1 — между центром и периферией; 2 — государством ицерковью; 3 — городом и деревней; 4 — работодателями и рабочими. Именно они и далитолчок к появлению в Европе политических партий с различными социальными базами(региональными, конфессиональными, этническими, классовыми). Таким образом,роккановская модель формирования политических партий в Западной Европеукладывается в следующую схему: критическая точка истории — раскол покакому-либо важному основанию — артикуляция основных проблем — возникновениеполитических альтернатив. Из концепции следует, что в Европе к двадцатым годамХХ века возникло несколько наиболее значительных партийных альтернатив:консервативная — представляющая первоначально центральные элиты, а затем и веськласс крупных собственников; либеральная — выражающая первоначально интересыпериферии, а затем радикалов в городах; аграрная — защищающая интересыземлевладельцев и крестьян; социал-демократическая — ориентированная на работув рабочем движении и представительство интересов этого класса; коммунистическая- представляющая радикальные силы, не принимающие сложившиеся политическиесистемы и стремящиеся к мировой революции. Нагляднее всего эта теоретическаясхема работала в Скандинавии. Во всех странах этого региона сложиласьдвублоковая партийная система: рабочему движению, представленному социал-демократамии коммунистами, противостояли «буржуазные» партии — консервативные,либеральные, аграрные, что и позволяло до определенного времени говорить опятипартийной системе скандинавских стран, что полностью соответствовалоконцепции С.Роккана.
Действительно,революции в США и во Франции стали историческим рубежом в эволюции западныхполитических систем, а последовавший за ними промышленный переворот дал мощныйтолчок развитию политических партий. Постепенно они обретают основыорганизации, вырабатывают программы, осваивают специфические методыполитической работы. Несомненно, и то, что решающее влияние на процессстановления современного типа партий оказало организованное рабочее движение.Как пишет К.Г.Холодковский: «Партия как форма политической организацииприобрела особое значение для тех социальных слоев, которые не чувствовали себяпредставленными в существовавших государственных институтах». Поэтомуименно западноевропейские рабочие (социал-демократические) партии стали первымимассовыми партиями с фиксированным членством, сетью местных организаций ируководящими органами, регулярными связями между ними, членскими взносами,партийными уставами и программами. Возникновение во второй половине XIX векаклассовых партий, стало следствием включения широких масс в политику. Именнопартии становятся выразителями интересов общественных классов. Наряду срабочими создаются буржуазные, крестьянские, мелкобуржуазные партии «социальнойинтеграции», которые перенимают у них формы организации и политическиеметоды работы в массах. Правда и в этот период образовавшаяся партийнаяструктура общества целиком не совпадала с классовой. В дальнейшем этонесовпадение все более увеличивалось.
Сравнительно-исторический анализ процессов формированияпартий и партийных систем в различных странах, позволяет говорить о трехосновных способах их возникновения:
— партииобразованные «сверху», представляют собой организации, сформированныена базе различных парламентских групп, сегментов политических элит, группдавления, создания новых партий в результате партийного раскола по идейным ииным причинам;
— партии, сформированные «снизу», на основе общественных движений,реализующих потребность в артикуляции и агрегации интересов социальных групп,конфессиональных, этнических, региональных общностей или же возникающие врезультате объединения приверженцев той или иной идеологии либохаризматического лидера;
— «комбинированный»способ характерен для возникновения партий в результате соединения встречныхусилий элитарных групп и масс рядовых граждан (например, объединениепарламентской группы с гражданскими комитетами по поддержке того или иногополитического лидера).
Следуетотметить, что первоначально демократия и не связывалась с существованиемпартий, а на всем протяжении ХХ века, выдвигались проекты преодолениянегативных последствий партийной политики. С одной стороны, в противовес «величайшемузлу либерально-демократического государства — партийности» (Луи Блан)выдвигалась идея функционального, ответственного корпоративного представительства,предполагающая, что представительные учреждения должны состоять не издепутатов, избранных населением, а из делегатов отдельных деловых организаций,не теряющих с ними связи и перед ними ответственных, с другой — идея «беспартийныхвыборов».
Однако реальнои полно воплотить в жизнь доктрину корпоративизма в первой половине ХХ векасумел лишь итальянский фашизм ряд других авторитарных режимов.
Наиболее последовательной попыткойликвидации партийной политики в условиях либеральной демократии было введение вначале ХХ века «беспартийного» голосования в США. Практически этовылилось в исключение наименований партий из избирательных бюллетеней. В период1900-1920 гг. «беспартийные» избирательные бюллетени применялисьболее чем 60% городов страны с населением свыше 5000 человек, а также навыборах в законодательные собрания двух штатов (Небраска и Миннесота). Хотяданную практику нельзя рассматривать как пример полной отмены партий, вряд лиможно предполагать, что партии полностью исчезнут даже в случае из действительнойзаконодательной отмены. Ибо, как пишет американский политолог А.Уэйр «идеалXIX века, связанный с независимым народным представителем, тщательновзвешивающим все доводы „за“ и „против“ и выносящимобоснованное решение в интересах своих избирателей, не более чем химера».
Приотсутствии политических партий, как показал опыт США, избирательный механизм невыполнял в достаточной степени функций по установлению ограничений надеятельность избранных политиков. В ходе «беспартийных» выборовосведомленность избирателей относительно «независимых» кандидатов(тем более, что их, как правило, много в мажоритарном округе ) была весьманевысока, поэтому выборы, как свидетельствует практика, выигрывали кандидатылибо лучше известные населению. либо занимающие в данный момент эту выборнуюдолжность, либо затратившие на избирательную кампанию больше средств, чемдругие.
Отсюда,массовое участие «независимых» кандидатов в избирательной кампанииозначает, что они должны финансировать свою кампанию из собственных средств,искать фонды или прибегать к помощи заинтересованных групп, с которыми послеизбрания надо было расплачиваться предоставлением определенных льгот и услуг.Таким образом «независимые» кандидаты на самом деле связаныневидимыми для избирателя узами зависимости. Непартийные выборы не препятствуютпопаданию во власть людей с темным, даже криминальным прошлым, из-за котороголюбая демократическая партия не приняла бы его в свои ряды и тем более невыставила бы его в качестве своего кандидата на выборах.
Другаяхарактерная особенность «беспартийной политики» состоит в том, чтоотсутствие партий в законодательных органах может привести к потере внутреннейсвязи в процессе формирования политики. Законодатели не связанные ни партийнымиобязательствами, ни дисциплиной быстрее всего будут лоббировать либо своисобственные интересы, либо интересы своих «спонсоров». Правительство,стремящееся опереться на коалицию большинства в беспартийном парламентевынуждено будет покупать поддержку у «независимых» кандидатов, а дляпринятия решений заинтересованные лица будут вынуждены сколачиватькратковременные коалиции, которые неизбежно развалятся сразу же после итоговогоголосования, если не раньше. Таким образом, уничтожение партийных связей междузаконодателями из предполагаемого достоинства может обернуться не тольконедостаточной целостностью правительственной политики, но и чрезвычайнообостряет проблему коррумпированности и безответственности власти. Здесь будетуместно вспомнить слова известного французского социолога М.Дюверже о том, что «режимбез партий обеспечивает увековечивание руководящих элит, сформированных поправу рождения, богатства или должности»..., «человеку из народачрезвычайно сложно пробиться в эту закрытую касту без поддержки партий,стремящихся растить собственные элиты».
2. Определениеполитической партии
Сегоднясуществует огромное количество дефиниций политической партии. Как заметилоднажды немецкий политолог Х.Д.Клингеманн «природа партий, как и природакрасоты, зависит от взгляда наблюдателя». Однако практически всеопределения носят функциональный характер. Поэтому достаточно условно все ихмножество можно разделить на две большие группы:
а) ихавторы считают важнейшими для партий функции артикуляции и агрегации социальныхинтересов и формулирования общенациональных целей, такого рода определенияблизки по содержанию к классическому определению «политической партии»,принадлежащее одному из «отцов-основателей» европейскогоконсерватизма, английскому мыслителю и политическому деятелю Э.Берку: «Партия- группа людей, придерживающаяся общих принципов и объединившаяся дляобеспечения общими усилиями национальных интересов»;
б)исследователи, принадлежащие к этой группе, акцентируют в качестве ключевой дляпартий функцию борьбы за власть и участия во власти. Такова дефиницияЙ.Шумпетера: «Партия это не группа людей, способствующая осуществлениюобщенационального интереса, скорее это группа людей, которая, исходя из общихпринципов, стремится к политической власти». Или более современное и вбольшей степени соответствующее природе нынешних массовых партий определение К.фон Бейме: «Партии — это общественные организации, конкурирующие междусобой на выборах во имя достижения власти».
Болееширокое «зонтичное» определение, которое охватывает партии, использующиене только состязательные и сдерживающие, но и подрывные стратегии в борьбе завласть, предложил К.Джанда: " партия — это организация, преследующая цельзамещения правительственных должностей своими признанными представителями".
Пытаясьсформулировать универсальное определение " политической партии"американский политолог Д. Ла Паломбара указал на четыре образующих партиюпризнака:
1. Любаяпартия есть носитель идеологии или особого видения мира и человека(мировоззрения);
2.Партия — это организация то есть достаточно длительное институализированноеобъединение людей на разных уровнях политики (от местного — до международного);
3. Цельпартии завоевание и осуществление власти;
4.Каждая партия старается обеспечить себе поддержку народа — от голосования занее до активного членства.
Причем,первый и третий признаки это то, что отличает политические партии от заинтересованныхгрупп, а второй и третий это то, что отличает их от общественных движений.
Проблемаидентификации различных видов групповых объединений является предметомпристального внимания исследователей. Так английский политолог Г.Джордансчитает, что партии и группы интересов с точки зрения их функциональных иорганизационных особенностей нередко перетекают друг в друга. На этом основаниион делает предположение, что «дефиниции партии и группы интересов должнычастично совпадать, пересекаться, накладываться друг на друга: ведь перед намине дискретные явления. Использование только одного критерия, такого, например,как „не стремящиеся к власти“, не дает удовлетворительного результата».
3. Типологии партий ипартийных систем
Простейшаяи наиболее распространенная классификация политических партий — деление их на «левые»и «правые», — обязана своим происхождением Великой французскойреволюции. Так уж случилось, что 1789 году, когда созванные королем Генеральныештаты провозгласили себя Учредительным собранием противники короля, сторонники радикальныхмер и приверженцы принципа «народного суверенитета» сидели слева отпредседательствующего, а сторонники монархии, сохранения «статус-кво»и завершения революции — справа. Современное употребление этих терминов связанос появлением социал-демократических и коммунистических партий. К левым сталиотносить тех, кто признает высшей ценностью социальную справедливость и борьбуза нее провозглашает своей целью, смещение вправо, в этом случае, означаетпостепенный отказ от этой ценности. Сравнительные исследования партийныхвыявили общую тенденцию, в соответствии с которой «партии всегда остаютсяболее развитыми слева, чем справа, поскольку они всегда более необходимы налевом фланге, чем на правом», поскольку у правых сил, как правило, гораздобольше политических ресурсов и каналов влияния на политический процесс.
Принципранжирования политических сил по оси «правые-левые» служит сегоднянаиболее доступным ориентиром самоопределения в политическом пространстве иполучения информации в ходе выборов для западного деполитизированногообывателя. Д.Фукс и Х.Д.Клингеманн рассматривают «схему левые-правые, какмеханизм упрощения, который служит в первую очередь для обеспечения функцийориентации индивидов и функции коммуникации в политической системе». Так,они обнаружили, что более 90% западногерманских и голландских избирателей имеютхотя бы минимальное представление об ярлыках «левый» – «правый»,в то время как в США эта цифра оказалась меньшей в силу того, что эта схематесно связана с европейской политической традицией, с расхождениями,характерными для партийных систем Европы.
Поданным западноевропейского социологического исследования, правые политическиепозиции выражаются в приоритете национально-патриотических ценностей,склонности к милитаризму и поддержке в рамках существующих демократическихинститутов порядка в обществе, в уважении к сложившимся традициям, нормам иавторитетам.
Левыевыступают за справедливость, мир, свободу самовыражения и развития индивида,терпимость, ослабление различных нормативных «запретов»,интернационализм. Выступая за равенство и перераспределение доходов в пользуменее имущих слоев, они не противопоставляют его свободе: большее экономическоеи социальное равенство является для них предпосылкой более свободной жизни длявсех, а не только привилегированных слоев общества. Развитием данной типологии,стала классификация партий в зависимости от идеологических предпочтений, всоответствии с ней партийно-политический спектр включает (слева на право):левых радикалов (коммунисты, троцкисты, анархисты и др.), левых реформистов(социал-демократы), либералов, консерваторов, правых радикалов (фашисты,национал-экстремисты).
Какотмечает Ф.У.Паппи: «начиная с Даунса, идеология обсуждалась, как один извозможных способов получения информации с наименьшими затратами. Такоеиспользование идеологии нельзя путать с идеологическим мышлением в смысле „политическойискушенности“… Изначально ожидалось, что доля граждан имеющих „идеологию“в этом смысле, среди американского электората составляет 2,5%, еще 9% тех, ктоблизок к этому. Несмотря на то, что эти цифры для американского электоратавыросли по сравнению с нижними значениями в конце 50-х годов, идеологическоемышление осталось исключением из правила и не превратилось в мощный инструментсбережения интеллектуальных усилий для тех, кто пытается ориентироваться в миреполитики. Кроме того, линейный характер спектра и содержательные критериитипологии затрудняют определение места тех или иных реально существующих, азначит динамично развивающихся, партий в этой классификации. Особенно трудноэто сделать в условиях радикальных изменений политической системы.
Поэтомуклассификацию политических партий чаще всего осуществляют по признакамвнутрипартийных структур. Наиболее распространенной является типологияМ.Дюверже, который предложил разделять партии на массовые и кадровые. Различиекадровых и массовых партий не строится на их численности, поскольку речь идетне о внешних различиях, а об особенностях организационных структур, основныхнаправлениях деятельности, организационной стабильности, принципах руководства.
Примероммассовой партии для Дюверже являются европейские социал-демократические партии,большинство из которых возникло во второй половине XIX века, в условияхвведения всеобщего избирательного права, как политические организации рабочегокласса и как антисистемные партии протеста, что и предопределило некоторыеособенности их организации. „Привлечение новых членов представляет для нее(массовой партии) фундаментальную потребность с двух точек зрения — политической и финансовой. Она стремится, прежде всего, осуществитьполитическое воспитание рабочего класса, выделить в его среде элиту, способнуювзять в свои руки правительство и управление страной, члены партии, такимобразом, составляют саму ее основу, субстанцию ее деятельности. Без членовпартия представляла бы собой учителя без учеников. С финансовой точки зрения,она в основном опирается на членские взносы, уплачиваемыми ее членами“.
Кадровыепартии — это, по словам М.Дюверже, „объединения нотаблей“ (»лучшихлюдей") с целью подготовки и проведения выборов с последующим сохранениемконтактов с избранными. Он различает несколько категорий нотаблей: 1. — этонотабли, которые своим именем или престижем повышают авторитет кандидата вдепутаты и завоевывают ему дополнительные голоса; 2. — это нотабли, умеющиеорганизовывать избирательную кампанию; 3. — это нотабли — финансисты. «То,что массовые партии достигают числом, кадровые партии добиваются путемотбора… Если понимать под членством то, что имеет признаком обязательствоперед партией и, далее, регулярную уплату членских взносов, то кадровые партиине имеют членов», — писал М.Дюверже. Пик активности кадровых партий — этовремя выборов, в промежутках между ними они как бы «засыпают». В СШАименно от «нотаблей» зависит выдвижение кандидатов на все выборныепосты, в том числе избрание выборщиков на национальный съезд, определяющийкандидатов в президенты. Взаимодействие между кокусами (группами партийныхбоссов по округам и графствам) устанавливается лишь во время выборов.
Классическоеисследование данного типа партий (прежде всего американских и английских)осуществил в начале XX века наш соотечественник М.Острогорский, пессимистическиоценивший перспективы демократического развития, в условиях сосредоточениясредств контроля и манипулирования политическим поведением масс в рукахнебольшого числа людей, входящих в так называемый партийный «кокус».Его выводы перекликаются с теми, которые получил Р.Михельс при анализе эволюции«классического» примера массовой партии (СДПГ). Именно онсформулировал, так называемый, «железный закон олигархии» — фиксирующийнеизбежность олигархического перерождения демократических партий в условияхприхода масс в политику и преобладание хорошо организованных властных элит надаприори слабо организованным большинством.
Первоначальнокадровые партии, в отличие от массовых, ориентировались на политическуюмобилизацию, прежде всего, среднего класса и были «системными партиями».Ныне эти различия во многом нивелировались, кадровые партии были вынужденызаимствовать или имитировать многие структуры партий массовых, в значительнойстепени нивелировались идеологическая и классовая определенность, радикализмполитических требований бывших партий протеста.
В связис этим М.Дюверже выделяет категорию полумассовых партий. Это, например, партии,состоящие не только из индивидуальных, но и коллективных членов. Классическийпример такого рода — возникшая в 1900 году, Лейбористская партияВеликобритании. С финансовой точки зрения — это массовая партия, так какпартийные расходы покрывались преимущественно за счет взносов членов тред-юнионов,которые и были коллективными членами партии. Однако, во-первых, она никогда небыла марксистской, а значит и антисистемной партией, во-вторых, как отмечает М.Дюверже:" Общее членство остается весьма отличным от индивидуального: оно непредполагает ни действенного включения в политическую жизнь, ни персональныхобязательств перед партией. Это глубоко трансформирует ее природу".
Позднее,классификация М.Дюверже неоднократно дополнялась. Так, французский политологЖ.Шарло предложил дополнить ее категорией партий избирателей. Он обратилвнимание на то, что созданная Ш. де Голлем партия Союз демократов за республику(ЮДР) имела чрезвычайно неопределенные идейные установки и этим напоминалакадровую партию. В то же время ЮДР широко использовала методы вовлечения масс вполитическую жизнь, практикуемую массовыми партиями, что и обеспечивалообъединение вокруг партии и ее лидера избирателей даже с противоположнымиинтересами.
Фиксируяизменения, происходящие в современных партийных системах Запада, политологи сталивыделять еще несколько типов партий:
а) «партиихватай всех» («catch-all party»-О.Киркхаймер), универсальные или«народные» партии — утратившие идеологическую определенность иориентирующиеся на максимальную мобилизацию электората, вне зависимости от егосоциальной принадлежности и идейных предпочтений. Для таких партий уже нестолько важно массовое членство, сколько массовость электоральной поддержки. Вних неизбежно увеличивается разрыв между группой лидеров – профессиональныхполитиков и рядовыми членами партии, снижается роль партийных активистов.Однако многие западные политологи считают, что будущее именно за универсальнымипартиями, т.к. они ориентированы на общественный, а не групповой интерес, болеегибки и способны получать массовую поддержку на выборах;
б) новыекадровые или «картельные» (электорально-профессиональные) партии — политические профессиональные (корпоративные) объединения менеджеров погосударственному управлению, готовящие выборы и соперничающие между собой втом, кто способен предложить более профессиональное и менее дорогостоящееуправление обществом и уловить наиболее существенные для электорального успехаинтересы и настроения. Поэтому, в частности, они почти не отличаются друг отдруга, озабочены преимущественно организационно-техническими аспектамиизбирательных кампаний, однако более приспособлены к быстро меняющимся условиямэлекторальной конкуренции. Они не стремятся к массовому членству, но борются заголоса избирателей, используя СМИ и вовлекая в свою орбиту лидеров общественныхдвижений, представителей групп интересов и гражданских инициатив. Такого родапартии представляют собой возврат на новом уровне к элитарным кадровым партиям,с заимствованием американского опыта. Происходит «американизация» нетолько партий, но и политической жизни вообще, — отмечает К.Г.Холодковский. Течерты американской партийно-политической системы, которые многие политологисчитали архаичными, связанными с неразвитостью в США социальных конфликтов,характерных для индустриального общества, оказались, напротив, наиболеесовременными и в чем-то более продуктивными, по крайней мере, с точки зренияэлекторальных задач, которые все более поглощают внимание партийных лидеров".
Объединениятакого рода, по мнению ряда специалистов, очень мало напоминают массовуюпартию, представляя собой скорее своего рода «информационно-технократическиймутант», «электронный танк», таранящий избирательную систему, иуничтожающий всякие иллюзии относительно выявления «воли народа» и «демократичностивыборов». «Картелизация» партий, врастание их в государственныеструктуры, несет в себе угрозу для гражданского общества.
Меняютсяи американские «кадровые» партии. В результате структурных реформ,осуществленных в демократической партии в 1969-1972 гг., утратили свое былое влияниена процедуру выдвижения делегатов на партийный съезд (а значит и определениекандидата партии на президентский пост) местные организации в избирательныхокругах и даже штатах. Теперь задача определения кандидата партии в президентырешается в ходе первичных выборов (праймериз). Впервые первичные выборы былипроведены еще в 1912 году, однако в конце ХХ века их роль неизмеримо возросла.В 1972 г. праймериз демократов были проведены в 18 штатах, в 1976 г. – 27, в 1980 г. – 35, в 1984 – 30, в 1988 – 37, в 1992 г. — 40. Под влиянием демократов увеличивали число своих праймериз и республиканцы. При этом в ряде штатов кголосованию на первичных выборах приглашались не только «свои»избиратели, но и «чужие». В последнее время, наряду с традиционнойпрактикой выдвижения кандидатов для голосования на праймериз «партийнымибоссами», получает распространение их «петиционное» выдвижениепутем сбора подписей. Тем самым, казалось бы, происходит демократизацияпроцедуры, и воля избирателей открыто ставится выше воли активистов партий и ееруководства. Однако данная практика зачастую открывает путь для формальнодемократического выдвижения кандидатов, от могущественных, обладающихзначительными политическим ресурсами, групп интересов.
в)симптоматично и возрождение политических объединений, построенных по типу «вождистскойпартии» (Национальный фронт Ж.М.Ле Пена, Австрийская партия свободыЙ.Хайдера и др.), которые получают преимущество перед политическими соперникамине только на стадии выборов, за счет жесткой дисциплины и бесприкословногоподчинения воле лидера, но и в парламенте. Парламентские фракции, созданные набазе таких партий, гораздо более эффективно отстаивают свои партийные интересыв процессе внутрипарламентской борьбы, поскольку жесткая фракционная дисциплина«превращает их в машины, ведомые руководителем партии»;
г)проблемно-ориентированные партии — новые партии, ставящие своей целью разрешениепроблем, чуждых традиционным политическим объединениям. Ярким примером здесьмогут служить проблемы защиты окружающей среды, ставшие предметом заботы «зеленых»,или появление региональных партий, отстаивающих требования децентрализациигосударственной власти и т.д.
Появлениеданного типа партий — свидетельство кризиса партийных систем Запада, «симптомыее вырождения». Некоторые авторы даже приводят целый список причин,обуславливающих «упадок партий» — это «изобилие, усилениегосударства, появление универсальных партий, неокорпоратизм, рост политическойроли средств массовой информации, новые политические проблемы и расколы(например, между интересами экономического роста и защитой окружающей среды),трудности в функционировании государства, постиндустриализм».
В целом,современные партийные системы стран Запада характеризуется следующими чертами:
1.Произошло «усреднение» социальной адресации программ и лозунговполитических партий.
2.Сгладились противоречия по линии «левые-правые». В 50 — 70-е гг. «правые»приняли «правила игры», разработанные «левыми» (социальноегосударство), в 80 — 90-е годы «левые» восприняли положительный опыт «консервативнойволны».
3.Произошло упрощение партийной структуры по линии лидер — аппарат — партийнаямасса. Лидер все более олицетворяет партию.
4.Углубилась профессиональная система политического управления (окончательнооформился «политический класс»). Вместе с тем, широкое развитиеполучили альтернативные движения, которые омолодили одряхлевшую партийнуюсистему новыми идеями и формами политической организации.
Подпартийной системой обычно понимают конфигурацию политического пространства,составленного из независимых элементов (партий) и определяемого их количеством,параметрами (численность избирателей, тип структуры и др.) и коалиционнымивозможностями. Я.- Э.Лэйн и С.Эрсон, исходя из того, что партийные системысостоят из отдельных элементов и взаимосвязей между ними, представляющих нечтобольшее, чем их сумма, определяют ее как «совокупность политическихпартий, действующих в стране на основе определенной организационной модели,которую характеризуют свойства партийной системы». Однако вопрос освойствах, концептуально важных для теории партийных систем вызывает дискуссиюсреди исследователей. Так, А.Лейпхарт выделил такие свойства партийной системыкак: (1) минимальные, выигрышные коалиции; (2) продолжительность существованияправительства; (3) эффективное число партий; (4) количество проблемныхизмерений: (5) непропорциональность результатов выборов. Другие ученые добавилик этим характеристикам (6) уровень межпартийной конкуренции; (7) степеньустойчивости избирательных предпочтений и др.
Большинство из предлагаемых в литературе типологийпартийных систем носит количественный характер, поскольку их главным критериемявляется число партий, действующих на политической арене. Однако этот, напервый взгляд, чисто формальный критерий чрезвычайно важен. М.Дюверже дажеутверждал, что «различие по признаку „однопартийная — двухпартийная — многопартийная система“ может стать основным способом классификацииполитических режимов». Поскольку характер партийной системы оказываетзаметное воздействие на избирательный процесс и на процесс принятияполитических решений. Как правило, при классификации партийных систем, вовнимание принимаются следующие критерии: 1. Число эффективных партий; 2.наличие или отсутствие доминирующей партии или коалиции; 3. уровеньсоревновательности между партиями.
Дж.Сарторив работе «Партии и партийные системы» выделяет семь основных типовпартийных систем, руководствуясь критериям движения от властного монизма к всебольшему политическому плюрализму. При этом учитываются только крупные партии,обладающие либо «потенциалом для коалиции», либо «потенциаломдля шантажа» (каким, например, в недавнем прошлом обладаликоммунистические партии в Италии и Франции):
1. «Однопартийные»системы (СССР, Куба), где фактически партия «срастается» сгосударством .
2.Системы «партии-гегемона» (Болгария, Китай, Польша) — наряду справящей партией, существуют партии-сателлиты, признающие«руководящую рольправящей партии» и реально не влияющие на процессы принятия решений.
3.Системы с доминирующей партией (Мексика, Япония — до 1993г.) где долгие годы,несмотря на наличие основных демократических процедур и множества партий, однапартия регулярно побеждает на выборах и доминирует во властных структурах.
4.Системы «простого плюрализма» (двухпартийная система — США,Великобритания) где две основных партии сменяют друг друга у власти, лишаякаких-либо шансов на победу «третью силу».
5.Системы «умеренного плюрализма» «нормальное количество (партий)… три или четыре» (Бельгия, ФРГ, Швеция и др.);
6.Системы «крайнего плюрализма» (более пяти партий — это Италия, где до1993 года в парламенте было представлено восемь партий, Финляндия) гдезатруднено формирование устойчивых партийных коалиций и возможна поляризацияпартийного спектра .
7.Атомизированные системы (свыше 8 партий), где происходит распыление влияния идисперсия ролей (Малайзия).
ДляДж.Сартори и двухпартийные, и умеренно многопартийные системыцентростремительны, тогда как крайне многопартийные — центробежны. «Если вполитической системе преобладают центростремительные тенденции, то этоозначает, что проводимая политика является взвешенной, тогда как не отличающийсяумеренностью или экстремистский политический курс отражает преобладаниецентробежных сил… приводит к политическому тупику и парализует деятельностьправительства». Таким образом, по мнению многих западных исследователей (Дж.Сартори, А.Лейпхарт, М.Тейлор, В.М.Херман и др.) умеренная многопартийностьявляется оптимальным условием для стабильной демократии.
Втипологии американского политолога П.Ордешука вводится иной критерий — наличие(или отсутствие) одной, двух и более доминирующих на политическом пространствепартий (т.наз. «партий большинства»), в результате речь также идет отрех типах партийных систем:
1)двуполюсная система (США, Великобритания);
2)однополюсная система (Япония, Мексика);
3)многополюсная система (Нидерланды, Бельгия и др.).
Возможнаи более подробная градация по этим критериям.
Обычноже партийные системы в сравнительном плане исследуют по пяти главнымизмерениям, предложенным Я.-Э.Лэйном и С.Эрсоном ( на основе факторного анализа14 показателей, выделенных на материале 272 выборов в 16 европейских странах в1920 — 1984 гг.) для европейских партий :
1)дробность, т.е. колебания численности и силе единиц, составляющих партийныесистемы;
2)функциональная ориентация, т.е. различия между традиционными классовымипартиями и партиями конфессиональными, этническими, региональными;
3)поляризация, т.е. колебания в идеологических предпочтениях между партиями по «лево-правой»шкале;
4)радикальная ориентация, т.е. различия в степени влияния крайне левых и правыхпартий;
5)изменчивость, т.е. различия в суммарной мобильности между партиями.
Анализизменений данных характеристик основная проблема в компаративном анализепартийных систем.
Партийнаясистема есть результат воздействия множества факторов, которые влияют на ихконфигурацию и динамику изменений. М.Дюверже предложил разделить эти факторына:
а)специфические для каждой страны — это национальные традиции и история,экономическая и социальная структура, тип политической системы, наличиепостоянного раскола/расколов общества, конфессиональные предпочтения населения,этнический состав и др. (так называемый «национальный контекст) Так, помнению Стейна Роккана, для тщательного анализа конфигурации партийных системтой или иной страны следует учитывать процессы исторически складывающихся партийныхальтернатив, развитие конкуренции в политике и утверждение системы всеобщихвыборов, структуру оппозиционных сил и точек раскола. Разнообразиезападноевропейских партийных систем, по Роккану, отражает прежде всего историюконфликтов и компромиссов каждого государства по трем из четырех линийрасколов, возникших в результате двух революций — национальной и промышленной;
б) общие– это институциональный дизайн политической системы в целом, который определяетспособ действий политических партий, выбор ими стратегий поведения, но для наснаиболее важен избирательный режим, оказывающий воздействие на количествопартий, их численность, специфику формирования партийных коалиций, размерыпредставительства в парламенте и т.д.
Политическим элитам Запада сегодня все труднеенаправлять политическое поведение массового избирателя, отсюда: и, применяемаяныне партиями Запада, тактика „прислушивания“ к воле избирателей, втом числе, все более активное использование Интернет для установленияинтерактивной связи и получения дополнительной информации о настроениях „новыхкатегорий избирателей“ и др. Однако, „современные политики впередовых государствах действуют в рамках узкого политического спектра, где всеони претендуют быть демократами. Кроме того, все они воспринимают рыночнуюсистему как единственно возможную форму экономической организации. И все жедемократия, которую они поддерживают, есть только узкий плебисцитарный вариантдемократии, в рамках которой народ периодически называет своих избранныххозяев… В этих обстоятельствах у избирателей есть выбор между вариациямиодного и того же, и они демонстрируют все большее безразличие к политическомупроцессу и все больший цинизм в отношении к тому, чего с его помощью можнодостичь“, — отмечает П.Хирст.
Тенденции персонификации политики, профессионализациипартийной верхушки, превращения ее в замкнутый и самодостаточный „политическийкласс“ приводят к росту дистанции с рядовыми членами партии. В своюочередь ослабление влияния партийной массы и рядовых активистов на процесспринятия решений, делают менее эффективной обратную связь государства сгражданским обществом, и превращает партии в „полугосударственныеагентства“ и „электоральные машины“, лишая гражданское обществоэффективного канала влияния на государственную власть.
И, темне менее, политических институций более эффективно выполняющих все многообразиефункций политических партий пока не появилось. Тем более что партии реагируютна изменение ситуации, модернизируют свою структуру, сокращают бюрократическийаппарат, осуществляют попытки внедрения в партийную жизнь элементов прямойдемократии, т.е. достаточно гибко учитывают изменение настроений избирателей ив целом небезуспешно приспосабливаются к новым условиям.
Хотяпартии и внушают сегодня определенное разочарование, вряд ли можно говорить обих окончательном провале в качестве носителей демократии. „Утверждение отом, что партии не играют никакой роли в посредничестве на выборах или вформировании правительства или их роль незначительна, не убедительны, хотя,быть может, партии и не столь влиятельны, как это представлялось политологампрежних поколений“.
4. Политические партиив современной России
Политическиепартии играют исключительную роль в функционировании не только стабильных,демократических, представительных систем, но и в процессах политическойтрансформации и формирования гражданского общества.
Партии проводят отбор, приводят в систему иобъединяют интересы групп гражданского общества. „Они играют роль фильтровмежду социумом и государством, решая какие требования пропустить через своиячейки“.
Однако в России партии действуют в неструктурированнойсоциальной среде с разрушенными старыми и не сформировавшимися новыми связями,с крайне низким уровнем гражданского самосознания и социального участия, потомуосуществление функции агрегирования интересов можно приписать им с оченьбольшой долей условности. У большинства членов общества нет четко выраженных иосознанных экономических интересов, поэтому структурирующую функцию частичновыполняют этническая, региональная, профессиональная и другие идентичности.Сами политические партии представляют собой, по преимуществу, узкие элитарныегруппы, действующие, однако, в эпоху массовой политики и всеобщегоизбирательного права, потому они отчужденны от общества и вытеснены напериферию общественного сознания россиян.
В результате политические интересымассовых категорий граждан не находят политического выражения и представления.Если отдельные граждане и общественные группы не интегрированы в процесспринятия решений, если политика не имеет поддержки, кооперации и солидарности сосновными группами социума, то нельзя говорить, что данная система является посвоей природе и структуре открытой и устойчивой к кризисам. Современнаяполитическая наука давно сформулировала почти аксиоматическое положение — когдаагенты политического пространства не имеют голоса в системе и не могутудовлетворить свои насущные интересы, то они предпочитают выход из этой системы(то есть прибегают к антисистемным действиям). Это особенно хорошо известноспециалистам по политическим переходам — транзитологам. В частности, ониподчеркивают роль важную партий в решении данной проблемы. В переходный период,именно политические партии выдвигаются на ведущие роли, когда созыв ипроведение выборов „высвечивают“ их способность синтезироватьпредпочтения тех или иных политических акторов в различных территориальныхокругах. К сожалению, в России партии пока выполняют эту функцию не слишкомэффективно.
Современнаядемократия — это представительная демократия. Как отмечалось ранее, требованиесоздания многопартийной системы вытекает из стремления привести партийнуюструктуру в соответствие с плюралистической общественной структурой, поэтомубез признания партийного плюрализма и оппозиции любая политическая система неможет быть названа ни демократической, ни представительной.
Внешне,в современной России с этим более чем благополучно, на федеральном уровнезарегистрировано свыше 100 политических партий, значительная часть из нихучаствует в парламентских выборах, которые проводились на общефедеральномуровне уже три раза, шесть партий и политических движений представлено внынешнем созыве Государственной Думы. Практически везде зарегистрированырегиональные отделения общефедеральных партий и движений, есть даже данные обих численности, лидерах, формах участия в региональной политике и т.п. (правда,данные не слишком достоверны, что вызвано состоянием самого исследуемогообъекта).
Однако,сто партий это слишком много даже для России, поскольку стабилизирующеевоздействие на политическую систему в целом оказывают партийные системы снизким уровнем фрагментации. Российский же политический спектр „размыт“,сориентироваться в таком политическом пространстве трудно даже специалисту(отсюда такое разнообразие типологий российских партий). В то же время такоеобилие партий не свидетельствует о растущей социальной дифференциации общества,которое, по-прежнему атомизировано и фрагментировано — это скорее отражениеполитической институализации конкурирующих групп правящей элиты. Единственнаяпартия России, которую можно было, с определенной натяжкой, назвать массовой инародной — это КПРФ. Однако и она не дотягивает до статуса партииоппозиционной, поскольку не стала реальной альтернативой организованным группамправящей элиты, конкурирующим между собой в процессе принятия значимых решений.
Показательно,что более чем из ста восьмидесяти политических партий, зарегистрированныхМинюстом РФ, до 1999 года, лишь три принимали участие в выборах почти во всехрегионах России: КПРФ, „Яблоко“ и ЛДПР. При этом коммунисты опережаликонкурентов с большим отрывом.
Важнейшейхарактеристикой демократического процесса является наличие альтернатив ивозможности выбора между ними. Трансформируя требования и чувства социальнойнеудовлетворенности в позитивные политические цели, партии направляют стихийнуюэнергию социального протеста в русло конституционной борьбы за их достижениечерез участие в государственном управлении. Сравнительные исследованияпоказывают, что роль систем ценностей, каковыми и являются идеологии,возрастает, как правило, в условиях фрагментированной многопартийности, сочетающейсяс интенсивными политическими конфликтами. В такой ситуации идеология (скорееидеологический „лейбл“) становится средством, позволяющим упроститьсложный политический выбор избирателя между правительством и оппозицией.
Считаетсятакже, что партийная система обладает консолидирующим потенциалом в том случае,если идеологическая дистанция между влиятельными партиями левого и правогофланга не слишком велика и если нет влиятельных антисистемных партий.
Стремлениепоходить на классические демократические образцы приводит к тому, чтороссийские партии осуществляют пока вполне безуспешные попытки придать себекакой-либо идеологический облик, сформировать структуры массовой политическойорганизации или, хотя бы, имитировать таковые.
Однако,в целом, партии сторонятся выполнения задачи формирования общенациональныхценностей и стратегии развития страны, этим занимается администрацияпрезидента, коллективы ученых, отдельные деятели русской культуры, но непартии, за единственным исключением — КПРФ. Большая часть отечественных партий „функционируюткак избирательные машины для лидеров, используя рыночные структуры и приемы ввиде консалтинговых и рекламных фирм, политмаркетинга и менеджмента дляпроталкивания на политический рынок имиджей политиков“, — пишет российскийисследователь. Партийная идеология в этой ситуации превращается вовспомогательную и не самую востребованную составляющую избирательных технологий.
Крометого, значительная часть российских партий может быть уверенно классифицированав качестве экстремистских и антисистемных (РНЕ, РКРП, „Трудовая Россия“,НБП и др.). Невозможность обрести устойчивые позиции в избирательном процессеподталкивает эти партии к выражению недовольства в непарламентских и дажепротивоправных формах, побуждает искать нелегитимные способы борьбы противсуществующей власти, что делает их потенциально опасными для системы.
Западный опыт показывает, что принадлежностьк политической партии обеспечивает кандидату „узнаваемость“. Этосущественно упрощает целый ряд, прежде всего информационных, проблем. Согласно представлениямЭ. Даунса, избиратель чаще всего не обладает необходимой полнотой политическойинформации. Однако восполнить этот дефицит он стремится максимально экономнымспособом, не тратя времени на изучение программ, выдвинутых независимымидепутатами. Тут на помощь и приходит партийная принадлежность (посколькуидейная и политическая позиция партий, как правило, вполне определенна),позволяющая легко идентифицировать позиции кандидата, а, значит, и облегчитьвыбор при голосовании. Таким образом, партии призваны дать людям „ключ“для ориентации в сложном мире политики. Кроме того, заявляя о своейпринадлежности к политической партии, кандидат присваивает долю ее известностии популярности.
Однакосовременные российские партии демонстрировали полную идеологическую эклектику,указывающую на отсутствие в их программах изначально принятой и продуманнойидейно-ценностной базы, определенного места в политическом спектре, которыемогли бы помочь избирателю в его выборе.
Врезультате, более или менее определенными идейными установками обладает неболее трети российских избирателей. „В основном (по даннымГ.Г.Дилигенского) это “твердые ядра» коммунистического и либеральногоэлекторатов". Однако опросы показывают, тем не менее, что 21%дезориентированного электората «Яблока» сочли лучшей политическойсистемой – советскую, до 1991 г., зато 11% электората КПРФ — западнуюдемократическую и т.д. Только 18% проголосовавших за СПС, отнесли себя ксторонникам радикальных рыночных реформ и т.д.
Подавляющеебольшинство российских избирателей хотело бы соединить несоединимое:социалистические ценности в социально — экономической сфере (развитая системасоциального обеспечения и бесплатные социальные услуги, государственнуюсобственность на землю, банки, крупные промышленные предприятия, недопущение встрану иностранного капитала) с либерально-демократическими в сфере политики(свободные выборы, политический плюрализм, демократические свободы, свободаиндивидуального выбора) и «рыночными» в сфере розничной торговли иобслуживания (частные магазины, с наполненными прилавками, рестораны и т.п.). Вмассовом масштабе проявляется таким образом «синдром» гоголевскойАгафьи Тихоновны: из прошлого и современного опыта избиратели отбирают наиболеепривлекательные, а значит, по их представлениям, и оптимальныеинституциональные элементы, не задумываясь, при этом, об их совместимости. Поэтомузачастую победу на выборах в России обеспечивает не столько идеологическаяидентичность партии, которая у большинства активных участников электоральногопроцесса размыта, или отражение интересов определенных групп населения, сколькоадминистративная поддержка (способная по оценкам экспертов принести кандидатудо 25% голосов), личная известность лидера и избирательные технологии.
Политическиепартии и регулярные выборы это тесно взаимосвязанные и взаимозависимыеинституты демократической системы. Таким образом, политические партии это и «машиныдля голосования», более того, они основные участники избирательногопроцесса и, поскольку выборы считаются главным средством легитимациисовременных демократических режимов, постольку партии выполняют и эту функцию.Сменяемость власти в результате выборов (так называемая, «двойная проверка»выборами С.Хантингтона) — минимальный критерий демократичности политическогорежима. Именно поэтому «учредительные выборы» (первый цикл свободныхвыборов, проходящих после отказа от авторитарного правления) связываются сначалом периода демократизации. При этом следует подчеркнуть, что партии,действовавшие в стране до «учредительных выборов», не образуютпартийную систему, поскольку «качества партийной системы» не могутбыть выявлены в отвлечении от исходов выборов. Отсюда часто употребляемое дляих обозначения понятие «протопартии». Отсюда следует, что российскаяпартийная система начала складываться в течение думской избирательной кампании1993 года — первой в цикле «учредительных выборов» в России.
Помнению большинства исследователей, в России учредительными (на федеральномуровне) были выборы декабря 1993 года, однако смена политического режима у наспроизошла до них, в результате силового противостояния Верховного Совета иПрезидента РФ, и поэтому избирательная кампания проходила по сценарию,продиктованному президентской стороной, хотя и принесла не вполне ожидаемыйрезультат (победа по партийным спискам партии В.В.Жириновского). В связи сэтим, некоторые авторы пишут о том, что учредительные выборы растянулись у насна два этапа — 1993 и 1995 год, включая президентские выборы 1996 года.Предшествовавший выборам 1993 года период может быть описан как процессформирования организационных, идеологических и иных предпосылок к возникновениюпартий и партийной системы, причем в условиях России он был в целомнеблагоприятен для становления партий.
Однаковыборы вовсе не гарантируют демократического развития страны. Конкурирующиегруппировки способны использовать голоса «как мягкое тесто, из которогоони лепят, что захотят» (М.Дюверже). Выборы могут приводить к властиправителей, которые склонны управлять способами, далекими от норм демократии.Они могут и не стать способом демократического контроля за властью «снизу»,а служить целям мимикрии «под демократию» во имя самосохранениярежима.
Действительно,несомненным достижением прошедшего политического периода в России стала «политическаяадаптация элит к требованиям электоральной политики». Однако, выборы вРоссии, став формой борьбы за власть, пока еще не стали механизмом смены и, темболее, контроля власти. Их исход определяется ресурсами финансово-промышленныхкланов и политических клик, стоящих за кандидатами, административнойподдержкой, профессионализмом их выборных «команд» и «телевизионнымвременем», которое они способны купить, а отнюдь не партийнойпринадлежностью. Наличие в нашей стране партий и регулярно проводимыхизбирательных кампаний вовсе не гарантирует демократический характерполитической практики, не обеспечивает демократической подотчетностифедерального и региональных правительств и не снимает нового отчужденияобщества от власти.
Отсюда,отмечаемое исследователями доминирующее воздействие на функционированиеформально-демократической системы «авторитарного наследия»(авторитарно-бюрократические практики правления) и сохранение у власти ключевыхгруппировок старого правящего класса. Представители второго и третьего эшелоновсоветской номенклатуры успешно заняли ключевые политические позиции и органичновстроились в новую властно-собственническую систему. Структурные деформациипартийной системы и второстепенная роль партий в российском политическомпроцессе во многом следствие этих специфических особенностей российскоготранзита. Следует учесть, что и многие лидеры и активисты российских партийпрошли политическую социализацию в структурах «партии-государства» исохранили свои навыки и политические привычки.
Краткаяи точная формула функционирования современного политического режима в нашейстране, предложена Г.Г.Дилигенским: «Демократически избираемая и сменяемаяавторитарная власть — в такую форму на сегодняшний день отлилось развитиепосткоммунистического политического режима».
Втерминологии западных транзитологов это разновидность «демокрадуры» — в условиях такого режима уже существует демократические институты, но нетлиберализации. Так, при демокрадуре проводятся выборы, но таким образом, чтобыгарантировать победу правящей партии (например, путем исключения из участия визбирательном процессе каких-то социально-политических групп или лишения ихвозможности осуществлять управление в случае электоральной победы), несоблюдаются также личные права граждан (Г.О`Доннелл, Ф.Шмиттер). Впрочем, дляописания российского политического режима вполне применимы и характеристики «делегативнойдемократии» (Г. О`Доннелл), «авторитарной демократии»(Р.Саква) идр.
Теоретически,партии являются наиболее эффективным и легитимным инструментом борьбы за властьи участие в принятии значимых политических решений. Однако в России этаважнейшая функция партий в лучшем случае потенциальна.
Действительно,начиная с 1993 года, политические партии России активно участвуют в выборах наобщефедеральном уровне, однако это скорее не их «заслуга», аследствие закрепленной в законе формулы голосования, так называемой «смешаннойнесвязанной системы». Избрание 225 депутатов Государственной Думы по «партийнымспискам» — подталкивает элитные группы к созданию партий, политическихдвижений и блоков. В свою очередь избирателям предлагается делать выбор издлинного списка партий и блоков, не располагая для этого никакими рациональнымикритериями — не зная ни партийных программ, ни стоящих за красивыми названиямипартий людей, то есть предлагают вслепую делегировать свои властные полномочия «темнымлошадкам».
Сказываетсятакже то, что между публичной политикой и реальными механизмами принятиязначимых решений в Российской Федерации сегодня дистанция огромного размера.Партии же выступающие главным инструментом публичной политики, в наших условияхстановятся лишь декорацией политики реальной. Дж.Т. Ишияма не случайноприменительно к посткоммунистическим странам пишет о «массовоподобных»и «кадровоподобных»партиях .
Какправило, «партийный век» в России недолог. «Новейшая историяпартийного строительства в России двигается по развалинам множестваорганизаций, которые провозглашали себя партиями и рассыпались при первом жестолкновении с действительностью», где сегодня многие активные участникипервой думской избирательной компании: РДДР, ДПР, ПРЕС, ДВР, НДР и другие? Большинствуже, из пока существующих партий – «пигмеев» очень далеко допреодоления вожделенного 5-процентного рубежа, поскольку они не пользуютсясколько-нибудь заметной поддержкой избирателей. Да и партии представленные вГосударственной Думе, не имеют институциональных конституционных возможностейконтролировать власть, формировать и сменять правительство и потому вотношениях с этой властью выступают, прежде всего, как защитники своихкорпоративных интересов, а не интересов общества.
В то жевремя, успехи партий по мажоритарным округам более чем скромны (за исключениемвсе той же КПРФ), зато, в декабре 1999 года, в Думу прошло 132 «независимых»кандидата, независимых от своих избирателей, но «зависимых» от группинтересов, «спонсировавших» их избрание в регионах.
Если жебрать региональный уровень, то в представительных собраниях субъектов федерацииуже безоговорочно доминируют «независимые» кандидаты. Правда, нарегиональных выборах 1996-1997 гг. число «партийных» кандидатов,увеличилось по сравнению с выборами 1994 г. на 32%, однако доля таких кандидатов, получивших мандаты, сократилась на 45%. На январь 1998 года из 3481депутата законодательных собраний 89 субъектов РФ лишь 635 (18,4%) были избраныот партий (в большинстве своем от КПРФ).
Вусловиях, когда партии, за исключением КПРФ, ЛДПР и ультраправого «Русскогонационального единства», практически не ведут никакой низовой работы врегионах и по-прежнему остаются «партиями Садового кольца», «вероятностьтого, что они превратятся в значительный фактор политической и гражданскойжизни ничтожна», — отмечает А.Н.Кулик
Еще хужедело обстоит с выполнением партиями функции рекрутирования политической элиты.Ряд авторов даже полагает, что в условиях переходного периода политическиепартии в России не могут выполнять функции артикуляции и агрегации интересов иполитического рекрутирования элиты. Исполнительная власть, доминирующая и вЦентре, и в регионах, формируется без участия партий, появление в федеральномправительстве партийных представителей носит эпизодический характер и не делает«политической погоды». Ограниченность прав представительных органоввласти, как на общефедеральном, так и на региональном уровне имеет своимследствием и то, что " влиятельные группы интересов не считаютцелесообразным добиваться представительства в парламенте. Формирующие егополитические партии оказываются оторванными от реального процессаструктурирования интересов и остаются преимущественно идеологическимиорганизациями. Между тем реальные группы интересов ищут теневые путипредставления и реализации своих целей и находят их преимущественно вустановлении прямых и небескорыстных контактов с чиновниками в структурахисполнительной власти".
Врезультате, сформировавшиеся почти во всех регионах неформальные «губернаторскиепартии власти» (ГПВ), по иной терминологии — «политико-финансовыегруппировки» (ПФГ), ведут борьбу за монопольное доминирование с такого жерода ПФГ, консолидированными, либо вокруг мэра областного центра, либо (редко)вокруг главы регионального законодательного собрания. Реально вмешаться в этуборьбу могут не общефедеральные политические партии, а только московскиефинансовые кланы, имеющие экономические интересы в регионе, да правительство иадминистрация президента РФ, использующие финансовое давление иадминистративные ресурсы для достижения своего интереса. В случае же победыпарламентской партии на региональном уровне, региональная, исполнительнаявласть, как правило, тут же включает партийных лидеров в систему патрон — клиентельных отношений, что, в свою очередь, создает дополнительное препятствиеразвитию партий как институтов представительства интересов и формированияполитической воли граждан. Таким образом, можно говорить о почти полноймонополизации общественной жизни экономическими и административными элитами.
Одновременно,во многих регионах губернаторы препятствовали и препятствуют становлениюотделений общенациональных партий. В частности, в Калмыкии, после прихода квласти К.Илюмжинова, деятельность политических партий была и вовсеприостановлена. Петербургский исследователь Г.Голосов дает целый переченьпричин незаинтересованности глав исполнительной власти субъектов федерации вразвитии партий, он пишет: «Губернаторам партии не нужны, поскольку принадлежностьк ним:
* необлегчает победу на губернаторских выборах;
* неспособствует консолидации региональных политических режимов;
* неиграет роли полезного ресурса во взаимоотношениях с Центром;
* губительносказывается на организационном развитии партий».
Таким образом, в регионах партии не играют «первуюскрипку», что обуславливает слабость системы организованного коллективногодействия (это, по мнению ряда авторов, является одним из двух главныхинституциональных препятствий на пути консолидации российской демократии). Неимея собственных финансовых и организационных ресурсов, немногочисленныепартийные активисты, либо примыкают перед выборами к более сильномуобщефедеральному избирательному блоку/партии, становясь его региональнойструктурой (Региональная партия центра в Санкт-Петербурге, многие партии-членыНПСР), что позволяет вести на деньги «спонсора» более или менееактивную избирательную кампанию, либо входят в «губернаторскую партиивласти» на правах младшего партнера (вассала).
Роль и влияние партий на уровне региона каксамостоятельных субъектов политического процесса устойчиво снижается вмежвыборный период. Как показывает практика, после губернских выборовпроисходит вполне естественное смещение акцентов в сторону неполитических (т.е.непартийных) — корпоративных, отраслевых, групповых и иных — интересов. Это темболее очевидно, если учитывать, что в регионах корпоративный принципобщественной жизни всегда доминировал над социально-политическим, партийным.
В свою очередь, хроническая слабостьроссийских партий подрывает стимулы к партийному активизму, в результатегражданское общество оказывается не представленным на политическом уровне.Одновременно возникают благоприятные возможности для проникновения в парламент «независимых»«бюрократов» и «хозяйственников» и укреплениюклиентелистских и корпоративистских связей между исполнительной изаконодательной властями.
Значительная часть общефедеральных ирегиональных партий и избирательных блоков в действительности являютсяклиентелами влиятельных или популярных в обществе/ регионе политиков,обладающих значимыми политическими ресурсами. Отношения между лидером и «соратниками»строится не столько на программной общности, сколько на принципе «обменауслугами». Первый и отнюдь не единственный пример такого рода — ЛДПР В.Жириновского.
Преодолеть названные недостаткиформирующейся партийной системы и призван, принятый в 2001 г. «Закон о политических партия», который предусматривает:
а) ограничения на минимальную численностьпартии (не менее 10000членов) и ее региональных отделений (наличие таковых неменее чем в половине субъектов РФ, численностью не менее 100 чел.);
б) требование фиксированного членства впартиях;
в) признание статуса партии лишь заобщероссийскими общественно-политическими объединениями;
г) запрет на создание политических партий попризнакам профессиональной, расовой, национальной или религиознойпринадлежности
д) введение государственного финансированияпартий и др.
Все эти ограничения призваны работать наконцепцию закона – создание в России мощных общенациональных партий, которыебудут реально представлять в различных ветвях власти интересы своихизбирателей. Предполагается, что в результате будет создана необходимая дляразвития российского гражданского общества составляющая – эффективная обратнаясвязь общества и власти.
Пока жероссийские партии плохо справляются и с функцией легитимации власти. Тем болеечто легитимность формально демократических режимов легко может быть поставленапод сомнение. Несмотря на то, что демократический опыт России очень невелик посравнению со странами Запада, безразличие и цинизм в отношении демократическойполитики и политиков здесь, пожалуй, гораздо выше.
Выборыпредставительных органов власти считаются, как правило, главным инструментомлегитимации политической власти (но только не в рамках президентско — парламентских систем, вариантом каковой является современный российскийполитический режим). Однако еще М.Вебер объяснял, почему минимизация уровнямассового участия в политике и отчуждение от партий как важнейших политическихакторов демократического политического процесса практически неизбежны. ПоВеберу, легитимность представительных политических режимов должна опираться наверу управляемых в то, что демократия сама по себе соответствует их интересам,а также на их убежденность в том, что она способна быть эффективной вобеспечении некоторых важных интересов масс в обмен на существенное ограничениеполитического участия. Не случайно и Р.Даль особо подчеркивает, что, наряду сверой в жизнеспособность демократии, уверенность в эффективностидемократических институтов при решении насущных проблем и ограничение массовогополитического участия очень важны для создания жизнеспособного и стабильногодемократического режима. Однако такого рода вера чрезвычайно неустойчива.
Следуетотметить, что реально существующие западные демократии — не являются системамивласти, полностью воплощающими все демократические идеалы, но это системы, которыев достаточной степени к ним приближается. Демократическая форма правлениявсегда находится в процессе либо развития, либо разложения. Ее взлеты и падениязависят от множества факторов и не в последнюю очередь от того, какие люди вней задействованы и какие ресурсы выделяются на то, чтобы сделать ееэффективной. Стоит разразиться экономическому кризису, как тут же начинаютзвучать требования изменения или радикального реформирования демократическойсистемы. Демократия часто порождает представление о ненадежности власти, еепостоянно одолевают публичные разногласия по поводу средств и целей развития,путаница и пробелы в политических программах, скрытые и открытые конфликты. Всвязи с этим, неоднократно в истории возникало искушение — навести «Порядок»,путем отказа от практики политического плюрализма и сложных демократическихпроцедур принятия решений.
Говоритьже о наличии веры в эффективность российской демократии у массового избирателя,в пестовании которой немалая роль отводится именно партиям, и легитимностьдемократических институтов может сегодня только завзятый оптимист. Об этом, вчастности, свидетельствуют некоторые итоги социологических опросов. Так, поданным ВЦИОМ, при оценке результатов, достигнутых в процессе перестройки, самоенегативное отношение у респондентов вызывают многопартийные выборы. Средиполитических институтов партии, несмотря на относительно высокий уровеньпартийной идентификации избирателей, устойчиво продолжают относиться к числупользующихся наименьшим доверием.
Западныетранзитологи утверждают, для того чтобы "… партийная система выступала вкачестве консолидирующего фактора, партии должны обладать более или менееустойчивым электоратом, т.е. доля избирателей, меняющих свои партийныепредпочтения от выборов к выборам, должна быть незначительной или хотя бы средней".
Однакона выборах 1995 года только 21,6 % избирателей проголосовали за выбраннуюпартию потому, что верили, что она «отражает интересы таких людей, как они»,остальные из симпатии к лидеру, потому, что так голосовали знакомые, или потомучто про эту партию они, по крайней мере, что-то слышали, тогда как про другие — ничего. Летом 1997 г. всего 1% респондентов заявили о полном доверии партиям, вто время как недоверие высказали 76 %. В 1998 г. респонденты ВЦИОМ даже признавая «полезность» партий в принципе, тем не менее, весьма скептическиотнеслись к действующим российским партиям: 38% «не видели никакихразличий» между существующими партиями, а 58% считали, что «партиислужат только интересам своих лидеров». Наконец, в мае 2000 года, поданным общероссийского опроса, партиям и общественным движениям не доверяло54,4% респондентов. Это и понятно, российские партии совсем не решают, одну изважнейших для демократических обществ проблему защиты прав и свобод граждан отвмешательства государства.
Из всегосказанного следует, что российские партии пока не являются тем универсальным «социальнымпосредником» между народом и государством который помогает гражданскомуобществу осуществлять свои интересы, каковыми являются их западные аналоги.Отношение населения России к партиям — это проявление взаимного отчужденияобщества и режимной системы, частью и младшим партнером которой партии стали.
«Постсоветскиепартии не сумели стать ни массовыми объединениями..., апеллирующими копределенному социальному слою, ни универсальными партиями избирателей,стремящимися представлять интересы самых широких слоев общества… Вместо этогоскладывается сервилистская партийная система, не имеющая значительнойсоциальной базы, ориентированная на поддержание интерэлитной коммуникации имобилизацию социальной поддержки представителям элиты, стремящимсяинституализировать свое участие в публичной политике через выборы...». Какотмечают многие российские аналитики, о существовании в сегодняшней Россиипартийной системы можно говорить лишь с большой долей условности. Речь можетидти по преимуществу о конгломерате протопартий, не обладающих сколько-нибудьзначительной социальной базой.