Реферат: Особенная стать и формула России

Этническое и анатомическое недоразумение?

В 1830 году был получен окончательный вывод, подводящий итог многовековым сомнениям и исследованиям вопроса — первого из трех основных (фундаментальных) вопросов россиеведения:

1) каковы отношения классов (множеств) Россия (R), Европа (E) и Азия (A),

2) существует ли специфика (особенность) России,

3) если она существует, то какова ее суть?

Вывод ошеломляет до сих пор: R? E = 0 (пересечение классов Россия и Европа есть пустое множество). Пушкин, предвидя ошеломление, настаивает на своей формуле, вразумляя современников и потомков на русском языке: «Поймите же, Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; история ее требует другой мысли, другой формулы».

К выводу, что имеющиеся в европейской науке общие для европейских стран методы моделирования («мысли», «формулы» и т.д.) не адекватны России, поскольку она обладает не выявленной пока особенностью (спецификой, самобытностью, «особенной статью»...) пришел и один из сильнейших русских геополитиков дипломат Тютчев (Умом Россию не понять). Хотя в России уже был математик (Лобачевский), физик и геохимик (Ленц), группа географов (главной науки того времени) мирового уровня, в целом российская наука не была еще готова заниматься сложными системами, и ее функцию в культурологических и социологических исследованиях исполняла (более чем успешно) русская литература. Делая при этом попутно выдающиеся открытия, например, — пушкинский язык очаровательных множеств (Пушкин как математик рассмотрен Гоголем), опередивший на 130 лет открытие менее глубокого языка размытых (нечетких, диффузных) множеств, сделанное американцем Заде и признанное существенным достижением в математике.

Ни у Пушкина, ни у Тютчева нет напрашивающегося из их вывода утверждения R? A, на котором настаивал и настаивает Запад с той же твердостью и даже в тех же выражениях, что и у Пушкина, адекватно отражающих и напряженность споров, и трудность восприятия получающихся выводов, и призыв к думающим людям подумать и понять («Поймите же...»):

«Поймите меня правильно: всякий русский — милейший человек, покуда не напьется. Как азиат он очарователен. И лишь когда настаивает, чтобы к русским относились не как к самым западным из восточных народов, а, напротив, как к самому восточному из западных, превращается в этническое недоразумение, с которым, право, нелегко иметь дело» (Редьярд Киплинг, «Бывший»)

Общеизвестен ученый, который никак не мог бы покрыть свое великое имя позором неспособности решать такие школьно-примитивные логические задачи, имея на руках все достаточные посылки — это Д.И.М леев. Он же и ответил в 1905 г. на третий простой фундаментальный вопрос — коренная особенность России состоит в том, что это пограничная симбиотическая евразийская цивилизация: «Страна-то, ведь, наша особая стоящая между молотом Европы и наковальней Азии». «В России народов разного происхождения, даже различных рас, скопилось немалое количество. Оно так и должно быть вследствие того срединного положения, которое Россия занимает меж Западной Европой и Азией, как раз на пути великого переселения народов, определившего всю современную судьбу Европы… и самое появление в великой европейской равнине славянской отрасли индоевропейцев. Послужив главным путем великого переселения народов, Россия содержит осевшие на местах их остатки. К Африке Россия не касается непосредственно, и черная раса не бродила по нашим степям...» «Мы, русские, взятые в целом, благодаря бога, кичливости чужды».

В общем, дальше книгу можно было бы не писать: вся основа высказана почти сто лет назад. Если бы не глупость, умело эксплуатируемая негодяями. Если бы не закон Пушкина-Маркса — закон переворотов (перестроек, реформаций, революций). Марксова, общая теорема: «Теперь мы знаем, какую роль в революциях играет глупость, умело эксплуатируемая негодяями». Пушкинская, специальная теорема: «Не приведи бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка».

Когда в воздухе начинает пахнуть русским бунтом и у «негодяев» начинает ныть шейка, они начинают маскироваться под «глупость» (далее оба термина используем как научные, безэтичные). Например, Джеффри Сакс: «Мы положили больного (то есть Россию) на операционный стол, вскрыли ему грудную клетку, но у него оказалась другая анатомия». Бурбулис в 1992 г не мог не похвалиться, что больного они положили на операционный стол против его воли (какая там статья УК, медики?).

Пограничная евразийская геоподоснова России обусловливает фундаментальную культурологическую особенность России («другую анатомию», о которой известно более ста лет): это естественное («традиционное», в отличие от искусственного западного — «гражданского») пограничное общество. Первым об этом сказал, по видимому, Хомяков, а обсудил — Маркс: («скорее похоже на явление природы, чем на дело рук человеческих») с соответственными антропологией и мировоззрением (картиной мира), из которых, в свою очередь, вытекают образ жизни, тип хозяйствования («экономики») и надстроечные конструкции России.

Целые научные направления, объединяемые общим названием «геодетерминизм», исходят даже из представлений о предопределенности истории и судьбы страны и народа их географией, даже геологией. Эти яды издавна, начиная с первых достоверно известных геодетерминистов Платона и Аристотеля, периодически то выходят на передний план (а то и доминируют, как у Монтескье и Бокля), то профанируются, дискредитируются и уходят в подполье. Они были популярны в начале века, благодаря работам австро-германской школы землеведения и антропогеографии (Зюсса, Ратцеля, Риттера), а также парижского коммунара Реклю. Их в определенной степени придерживались и три гения русской науки: Менделеев, В.И.Вернадский и И.П.Павлов, что не может не вызывать интереса. В.И.Вернадский задумывался, особенно в 1917-1919 годы, над геоподосновой вспышек народных волнений и смут, примеряя к ним концепцию живого вещества, толчком к созданию которой послужило наблюдение В.И.Вернадским вспышки и нашествия полчища саранчи. И.П.Павлов в этом шел очень далеко и считал, что «вся жизнь от простейших до сложнейших организмов, включая, конечно, и человека, есть длинный ряд все усложняющихся до высочайшей степени уравновешиваний внешней среды. Придет время — пусть отдаленное — когда математический анализ, опираясь на естественно-научный, охватит величественными формулами уравнений все эти уравновешивания, включая в них, наконец, и самого себя».

А.Чижевский писал об астрофизических периодически действующих факторах исторического процесса (правда, не вполне убедительно, по естественнонаучным меркам) и отмечал, что попытки идентифицировать периодичности культур предпринимались в истории мир науки неоднократно, начиная с Дж.Вико (1726 г), продолжаясь у Оттокара Лоренца (1886) и кончая О.Шпенглером (1920 г). Эти идеи, совмещенные с библейскими откровениями, входили в склад мышления людей начала века и находили отражение в художественной литературе. Сейчас мы эти «странные» строчки пропускаем при чтении — что за мистика?! Например, у Михаила Булгакова в «Белой гвардии» о «боевом 18-м годе».

Одними из сильнейших в истории науки геодетерминистами были Питирим Сорокин и Солоневич. Вот как, например, формулировалась Иваном Солоневичем геоподоснова таких сложных и в значительной степени мистическо-духовных понятий, как «свобода», «безопасность», «богатство», «сила власти» и «сила государства», сравнительно — в России и США:

«Американская свобода, как и американское богатство, определяются американской географией — наша свобода и наше богатство ограничены русской географией. Безопасность США гарантирована океанами и проливами, а русская может быть гарантирована только воинской повинностью — первой из „несвобод“. Так наша география диктует необходимость сильной власти, сильного государства — и от этого нам никуда не уйти».

Если с геоподосновой сравнительной безопасности России и США люди еще могут соглашаться, то с геоподосновой ограниченности нашего богатства они обычно не согласны (возможно потому, что у старшего поколения в школе уроки географии заменялись математикой и физикой, а у новейшего поколения — гомо- и гетеросексуальным просвещением). Напомним, что наш биоклиматический потенциал понижен в 2-3 раза и наш климат обусловливает в 1,5 — 2 раза повышенную энергоемкость любых производств и самого жизнеобеспечения, что сразу же, вместе с сухопутными и морскими пространственно-ледово-транспортными условиями, дает широкие и вполне обоснованные возможности спекуляциям на нерентабельности (в ее европонимании) наших производств и самой нашей жизни. Да, Россия лежит в так называемой зоне «неблагоприятной для жизни», частично — в зоне «невозможного земледелия», а частично — «рискованного земледелия». Она сплющена между зоной вечной мерзлоты, занимающей половину ее территории, и самыми северными в мире пустынями. И при этом половина болот мира — у нас. Границы России почти точно намечены на школьных картах границами плавучих льдов (исключение — безледные Кольский и Курилы, которых мир и не признает русскими и при любой возможности пытается оккупировать). Ледовая граница южного снежно-ледового окончания Северного Ледовитого океана (к литораль), как у Аляски и Гренландии, — вот что такое Россия, только в отличие от них, она не омывается теплыми течениями, и этим Россия больше похожа на Антарктиду, вместе с которой она и является обладательницей полюсов холода. Какова рентабельность производств и богатство человеческой жизни в Антарктиде? Принцип хозяйствования и жизни в существенно неблагоприятных для нее зонах — семейный, общинный и солидарный, т.е. противоположный «рыночному»: производить не для прибыли, а для потребления и выживания, и жить по средствам со всей защищенностью, но и со всеми неудобствами и несвободами, «домостроевщиной» (т.е. экологично, Эйкос — дом), какие бывают в семье и какие бесят безответственных инфантилов — тех, чья конституция и энергетика, как запрограммировано за миллион лет эволюции вида, уже требуют тяжелых физических нагрузок, лишение которых, вместе с гормональной гиперактивностью и с самым стрессогенным фактором — скукой, вводит в страстное состояние, сужает сознание и начисто поражает психику. В отличие от рынка, внутри семьи понятие рентабельности, как и понятие свободы, не имеет смысла, как на рынке не имеют смысла понятия совести и справедливости (наш человек, проголосовав за рынок, продолжает апеллировать к ним — это расщепление («шизо») сознания и души («френо»)), а общее там и там понятие любви имеет совершенно разный смысл (рынок любви у нас развернулся первым). На солидарном, семейно-общинном принципе построена вся российская цивилизация, в отличие от запада.

И что же? Русский опыт показал, что семейно-общинный принцип жизнеустройства может делать не только рентабельной, но и «богатой» (в достатке) жизнь даже в «почти Антарктиде». Так, устроившаяся среди льдов Белого моря на приполярном архипелаге Соловецкая религиозно-хозяйственная общинная система (включавшая монастырскую иноческую братию, скиты, пустыни и промысловые пристанища) славилась в дореволюционной России, как пишет В.О.Ключевский, богатством не только духовным, что общеизвестно, но и материальным. Правда, это одна из тех особых точек Земли, как отмечает Скопин В.В., где в казалось бы невозможных окружающих условиях и 4 тысячи лет назад процветала первобытная община (неолитическая). Так кто ж заставляет обустраиваться в «антиточках» (геопатогенных зонах)?

Геодетерминистские взгляды на судьбу России достигли «пика» в 1920-е годы у евразийцев и после них быстро ушли в подполье на полвека. Начавшееся в 1960-е годы их возрождение не было связано с немецким возрождением в 1955 г (геофизик В.Фрич, геолог И.Вальтер, медик И.Копп) концепции геопатогенных зон врачей Г.фон Поля и Олдриха Юризека (чех) 1930-х гг). Оно шло в рамках лимологии (ушедшая в подполье не только в СССР, а во всем западном мире возглавляемая В.Вернадским наука о границах и пограничных явлениях, limes — граница), в 1970-е годы оно было связано с этногеографическими концепциями Л.Н.Гумилева, продолжено неоевразийцами в 1990-е годы и ими же совместно с геополитиками начата их профанация.

Отбрасывая нелепые и сомнительные элементы геодетерминистских построений (особенно в «геополитике»), мы находим немало вполне обоснованных и логичных причинных связей между географическими и геологическими условиями (геоподосновой) формирования страны (народа) и историческим процессом при всем различии его понимания. В разные времена и в разных обществах исторический процесс рассматривают по-разному. В теократических государствах его практически сводят к истории религии, в монархиях и военно-феодальных обществах — к истории царей и войн, в «пролетарском» государстве — к истории восстаний, развития производительных сил, классовой борьбы и смены формаций и т.д. Но есть общий знаменатель этих различных проявлений исторического процесса — культура. Уже в 1920-е годы, когда концепции экологии Э.Геккеля (1866) еще не получили широкого распространения, а понятие экосистема (Тэнсли, 1930) еще не появилось, евразийцы поняли и сформулировали экологический принцип истории, культуры и безопасности, в основе которого лежат разнообразие (ныне более или менее осознанное благодаря экологическому просвещению), сукцессия (последовательная естественная смена естественных культур) и «неумолимая» цикличность (обусловленная в конечном счете универсальностью вращательных движений в космосе).

Начало этому взгляду (как и всей русской науке) положил Ломоносов: «Начинаются народы, когда другие рассыпаются: одного разрушение дает происхождение другому». А вот как этот принцип сформулировал выдающийся лингвист и культуролог евразиец князь Н.Трубецкой:

«История человечества есть история смены различных типов культур… Последовательность зарождения, расцвета и упадка культур всюду может быть установлена. Это отнюдь еще не значит, как это многие ошибочно делают, что можно приравнять культуру к организму. Значит это только, что существует ряд циклических процессов, объемлющих культурно-исторические процессы, с одной стороны, и органические — с другой. Есть некая неумолимость в самом ходе циклических процессов… Жизнь органическая и жизнь человечества (в плане культурно-историческом) продолжается всегда лишь в творчестве нового организма или другого культурно-исторического типа, отличного от уже существующих. Поэтому установление единой культуры и отсутствие разнообразия и возможности зарождения новых культур явилось бы смертью для человечества… При таких условиях мировой масштаб европейской цивилизации составляет величайшую опасность для всего человечества. Надо твердо и о определенно помнить, что все попытки обновления и спасения ни к чему не приведут, доколе не будет осознано, что Европа не есть человечество и что европейская цивилизация не абсолютна».

Евроцивилизация уже уничтожила своеобразные, адекватные своей географической и этнокультурной окружающей среде цивилизации и культуры народов половины мира: двух из четырех остальных населенных континентов — Америки и Австралии, хотя их разделяли труднопреодолимые океаны. Однако она пока не смогла преодолеть пятый, снежно-ледовитый океан, заслонивший древние цивилизации Азии, как 800 лет назад не смогли преодолеть его, наоборот, азиатские покорители вселенной, также стремившиеся установить единый, свой новый мировой порядок. Этот ледовито-снежный океан, называемый Россией, имеет странное свойство: чем больше на него наседают полчища покорителей вселенной, придавливая землю, тем больше он в конце концов разливается весной и затопляет их земли. Невольно он исполняет особую биосферно-ноосферную функцию гаранта социо-культурного разнообразия мира — основы его устойчивости и существования.

В культурологии Россия и относится к сравнительно редкому классу — к так называемым пограничным культурам и цивилизациям. Пограничные культуры (российская или иберо-латиноамериканская, например) занимают особое место во всемирно-историческом процессе. Этим названием обозначаются «целостные общности, исторически сформировавшиеся на рубежах, стыках между христианским, исламским, буддистским и языческим мирами и включающие в себя (в различных комбинациях) многие их элементы». Пограничные культуры — как правило полиэтнические общности, которые естественноисторически сформировались и прошли отбор на протяжении столетий или тысячи лет в результате мирных и кровавых взаимодействий, сосуществования, союза, соединения или даже синтеза как близкородственных, так и разнородных культур. В культурологии все такие объединения, все пограничные культуры и цивилизации называют симбиозом то неточность. Синтетические культуры, например, русская — высшая целостность, исходные элементы которой не только не вычленимы в ней, но и просматриваются с трудом. В симбиозных же культурах, например, российской или советской, симбиоты очевидны и в принципе не только могут быть вычленены, но и могут раздельно просуществовать то или иное, правда сравнительно небольшое, реальное время.

Отсюда — научное недоразумение: европеец (или наш «европеоид»), способный видеть только исходные европейские элементы культуры, считает русскую и российскую культуру и цивилизацию азиатской или в лучшем случае — «недоделанной» европейской, а, например, существование русской науки или русской философии вовсе не признает (как будто великий народ может существовать тысячу лет без философии).

Во внутренних российских делах это имеет тяжеловатые последствия: сидящий в узловых точках системы управления «европеоид» старательно удобряет и поливает исходные евроэлементы и выпалывает ростки тут же синтезирующейся русской культуры — борется с сорняками. Все знают, какая это трудная борьба, а он, по нашим меркам, филон, любитель мелких удовольствий. Поэтому «сорняки» вдруг дают вспышку, взлет. Тогда их травят, даже засыпают щебенкой, покрывают асфальтом и укатывают катком. Проходит время, и сквозь асфальт и бетон снова прорываются ростки русской культуры, начинают пышно цвести и вдруг дают космический взлет, потрясающий мир. Главный идеолог современной борьбы с «сорняками» А.Яковлев сказал, что все это бесполезно, большевики на штык прокопали — не помогло и сдались. Даже искоренять бесполезно, дело в земле (все равно будет «быстрых разумом Невтонов» — Менделеевых-Королевых российская земля рожать) — понимает геоподоснову, хоть и академик, недаром из крестьян вышел (начисто). Он и предложил (не без подсказки, конечно) окончательное решение русского вопроса: нужен тектонический сдвиг. Сейчас нас сдвигают, русскую землю, а сдвинут Землю (это показал в 1987 г., на уроках Чернобыля, А.В.Легасов в своей концепции безопасности России «Дамоклов меч», показал и предупредил президентов и мировое сообщество — так что омницид совершается вполне осознанно).

Симбиоз это также понятие-аналог, применение которого оказалось очень плодотворным. Оно пришло из биологии и экологии. Симбиоз, буквально, — сожительство, более тесное, чем мужа с женой, это квазиорганизм. Симбиоз формируется там, тогда и постольку, где, когда, поскольку суровые реальные жизненные условия дают этой форме взаимопомощи и взаимозависимости жизни решающее преимущество перед биологическим суверенитетом; и наоборот — наличие симбиоза говорит о суровости условий на данном географическом пространстве в данный период, делающей невозможным биологический суверенитет в исторически значимом промежутке времени. При изменении условий и кардинальном смягчении среды симбиоз может очень постепенно распасться сам собою.

Радикальные реформаторы России, ссылаясь на своих американских боссов, которым не дают покоя социо-культурное разнообразие мира и «многоземельность» России (по Менделееву), уверяют нас, что сейчас произошло именно такое кардинальное, не бывалое за всю десятитысячелетнюю историю существования цивилизаций, смягчение условий, и не только климатических — во всем мире возобладали альтруизм и любовь. Однако сами американские аналитики в документах для своего правительства пишут, что с глобализацией экономики конкуренция между странами усиливается и ужесточается, выиграют в ней немногие, самые сильные нации, а «участь аутсайдеров ужасна». Из проекта Golden billion видно, какова их участь: ликвидация.

Главное отличие России (Иван Солоневич прав) от других пограничных цивилизаций, например, той же латино-иберийской, в том, что она в отсутствие естественных географических барьеров (морей, высокогорий, пустынь — на западе и на дальнем востоке, а теперь, благодаря «реформаторам», вновь удаленной от барьеров на всей своей гигантской южной границе) собственным народным телом держит границу и обеспечивает сосуществование цивилизаций, пытающихся столкнуться через ее территорию. Не совсем понятно, почему так исторически получилось, но во всей ноосфере Россия оказалась единственной пограничной цивилизацией — гарантом социокультурного многообразия на планете. За это на нее политические мошенники всегда вешали ярлык «жандарма Европы», как будто Франция или Германия могли прожить хоть день без жандарма или полицая. И с очередным появлением в сумерках Европы мирового пахана уровня Наполеона или Гитлера Европа испытывала облегчение лишь когда на ее улицах появлялся жандарм Европы, мы. Нет в России семьи-рода, чьи сыновья не легли бы в землю Европы, спасая ее «священные камни», по Достоевскому (в этом смысле не только для всякого русского, но и для татарина-тюрка с калмыком-монголоидом священна земля Европы, хранящая прах их дедов и прадедов). И тут же, облегчившись, Европа немедленно о принималась за русофобскую клевету. Александр I даже, по утверждению Ключевского, хотел вызвать на дуэль Талейрана и Меттерниха. Организовался антирусский «наступательный союз» из 6 держав и были назначены сроки военной кампании против своих спасителей, но тут,- отмечает Ключевский,- «немезидой, карающей вероломство, явился сам Наполеон»: среди венских балов и интриг в конце февраля 1815 г пришло известие о побеге Наполеона из ссылки, и «обомлевшие интриганы судорожно схватились за Россию, за Александ Как вся эта этнопсихологическая мелочевка лавочников и наперсточников, европейская гордость мошенников своим „умением“ (которое они почитают за ум) нам знакома по нашему времени, с фултоновской речи Черчилля в 1946 г, и как от этого уже тошнит не только вольных полян-степняков, но и половину цивильных древлян русских, в целом — поклонников Запада, которым „священные камни Европы“ дороже жизни своих сыновей, даже и теперь — единственных, как правило.

В критические моменты истории России преемственность ее культурного развития подвергалась угрозам разрыва, а то и обрывалась на время. Такое время, смутное время, такой момент, момент истины, Россия переживает сейчас. Поэтому не чисто научный, а острый практический интерес представляет знание об этно-культурогенезе России и „особых точках“ в нем — периодическом наступлении смутного времени (как страстного состояния), историческом формировании и сущности культурно — генетического „кода“ и алгоритма пограничной российской цивилизации (понятие „алгоритм России“ предложено в 1991 г сотрудником Аналитического Центра РАН проф. В.К.Егоровым, но в состоявшейся дискуссии нам удалось уговорить его не применять этот термин, касающийся сравнительно простых систем, к такой сложной живой системе как Россия, однако оказалось, что он был прав — алгоритм России существует).

Это знание должно помочь предвидеть будущие события и определить границы, которые нельзя переходить в сложном современном процессе модернизации России, который тоже есть взаимодействие различных культур и столкновение различных цивилизаций, путь между Сциллой и Харибдой, между жизненной потребностью в модернизации и одновременно — в сохранении исторической связи, культурного ядра России, ее культурно-генетического „кода“, разрушение которых открыто объявили своей задачей новые „реформаторы“ России.

Необходимо и достаточно рассматривать российскую цивилизацию как естественноисторическое природно-социо-культурное образование, живое межэтническое единство. Этническим ядром России (а прежде — Московского государства) оказался высокоэнергичный (пассионарный) русский этнос (»великая русская раса", по Марксу). Истоки основных черт русской этнокультурной общности, которые определили вектор российской истории, уходят в глубину тысячелетий, и затоптанные (в основном, сознательно) следы их едва различимы, они более или менее просматриваются на р е эр, а вполне видны к XIII-XIV векам. Этим временам и уделим особое соответственное внимание для выводов и обобщений.

Восстановление смыслов реальной истории — это герменевтика, интерпретация слов и действий. Раскопка и выяснение скрытых за ними смыслов — почти археология. Современные методы, как космическая съемка, позволяют и проникнуть глубоко, и увидеть широко, и отснять мельчайшие детали, и дешифровать сумасшедшую многослойную мозаику снимков. Но у нас речь не о социальной инженерии, а о теории, без которой инженерия слепа и практичнее которой ничего нет. Древнейшие науки отработали адекватные методологии, позволяющие не утонуть в море частных фрактальных, бесконечно дробящихся подробностей, завораживающих и мистифицирующих тем сильнее, чем они мельче. География дала ариаднову нить методов масштабирования и генерализации, будем следовать также методологии системного реализма «по примеру,- как сказал великий Уильям Рамзай,- учителя нашего, Менделеева».

Список литературы

Айзатулин Т.А. Особенная стать и формула России.