Реферат: Коллективизация в Казахской ССР в 20-30-е годы и ее последствия

1. Курс на коллективизацию и методыее осуществления.

26 августа 1920 года В.И. Ленин и М.И. Калининподписали декрет ВЦИК и СНК РСФСР «Об образовании Автономной Киргизской(Казахской) Социалистической Советской Республики». Это было началомвосстановления казахской государственности, но уже на новом витке истории. Своссозданием государственности казахи связывали большие надежды — ведь онадолжна теперь защитить их. Действительно, в первые годы Советской власти былонемало сделано для местного населения — открывались новые школы, вузы; былиочерчены границы, объявлена новая столица. Ко двору вчерашним кочевникампришелся и НЭП: ведь вся политика не ломала традиционный уклад жизни. Былазначительно ослаблена политика отчуждения от власти местных кадров. Но какпоказали дальнейшие события, все это, в том числе и объявление о созданииКазахской Республики не смогли защитить народ от надвигающейся катастрофы.

Крайний догматизм, некомпетентность, игнорированиезаконов и ценностей человеческого бытия, превалировавшие во взглядахбольшевиков, неминуемо должно было привести к трагедии, что потом и случилось.

На рубеже 20-30 годов нэповская линия развитияисторического действия была заблокирована идеями революционного утопизма, густозамешанными на дрожжах тоталитарного политического мышления. На долгие имучительные десятилетия в сфере экономики и общественно-политической жизнивоцарился тотальный «дух» силовой альтернативы.

Глубоко трагические последствия возымела его роковаяданность в сельском хозяйстве. Выдвинутые во главу угла политики в деревневнеэкономические императивы с их ориентацией на жесточайшийкомандно-административный террор не только дискредитировали идею кооперированиякрестьянства, но и сводили на нет ее позитивные потенции. «Великий перелом» начинал безжалостно разламывать сельскиеструктуры, исподволь подготавливая грядущие проблемы общества.

В этих условиях основным двигателем процессакооперирования непосредственных производителей становились не столькодействительное творчество масс и осознанная«снизу» экономическая целесообразность, сколько грубая сила идирективно санкционированное принуждение к его системе противоправных атрибутовобеспечения. Одним из первыхподтверждений тому служил уже сам факт установления зональных сроков и темпов проведения коллективизации сельскогохозяйства, когда вся страна была поделена на ударные плацдармы и районыэшелонированного продвижения кампании.

Состоявшийся в ноябре 1929 года пленум ЦК ВКП (б)среди других прочих проблем обсудил вопросы развития колхозного движения ипринял «меры для улучшения руководства перестройкой сельскогохозяйства»[1].Пленум ЦК Компартии Казахстана в декабре 1929 года обсудил пути выполненияПленума ЦК ВКП (б) и постановили, что необходимым условием проведениягенеральной линии на коллективизацию является переход кочевников к оседломуобразу жизни.

В данном случае, коммунисты Казахстана подруководством Ф.И. Голощекина намного опередили Москву, где официальный указ,подписывающий постоянное расселение кочевых племен на территории РСФСР былпринят лишь 6 сентября 1930 года. ЦК Компартии Казахстана постановил, что из566 тысяч кочевых и полукочевых хозяйств к январю 1930 года к оседлости должныбыли перейти 544 тысячи. При этом указывалось, что население на оседлостьпереводить надо насильно. А после известных решений ЦК ВКП (б) от 5 января 1930года подобные нечеловеческие директивы получили и политическое и юридическоеобоснование. Местные комитеты за небольшим исключением, кинулись святовыполнять спущенные сверху директивы.

Директивные органы как будто бы ипредостерегали от чрезмерного забегания вперед, однако, имевшиеся на этот счетмногочисленные прецеденты в большинстве своем квалифицировались как«издержки революционного рвения» или неопытность и в худшем случаевызывали дисциплинарные взыскания. Весь комплекс политико-идеологическихрегулятивов нацеливал больше на гонку за рекордными показателями, нежели наразумные темпы.

Понятно, что очень скоро общественный организм сталиспытывать приступ почти,чтопарадоксальной процентомании. Районы и округа Республики соревновались друг сдругом, в напыщенности победных реляций. Газеты не успевали давать ежедневноменяющуюся информацию с «колхозного фронта».

Если в 1928 году в Казахстане было коллективизировано2% всех хозяйств, то уже на 1 апреля 1930 года — 50,5%, а к октябрю 1931 года — около 65%. А ряд «маяков» колхозного движения перекрыл и этипоказатели. Так в Уральском и Петропавловском округах на это время в колхозахчислилось 70% имеющихся хозяйств.

К началу осени 1931 года в Республике насчитывалось 78районов (из 122), где коллективизацией было охвачено 70% — 100% дворов.

Однако если количественные характеристики вызывали навсех уровнях иерархической отчетности чувство оптимизма, то их качественнаяипостась порождала сомнения. Даже наиболее беспрекословные и готовые на всефункционеры в своих комментариях для вышестоящих инстанций были вынужденыпризнать, что подавляющее большинство стремительно «организовавшихся формсоциалистического производства» не выдерживают сколько-нибудь серьезнойкритики и могут считаться таковыми лишь весьма и весьма условно"[2].

Нарушение принципа добровольности и элементарнойзаконности вообще с самого начала приняли повсеместный характер. В тех случаях,когда крестьянство не проявляло «доброй воли» и не спешилоизбавляться от «буржуазной» частной собственности, к ним применялииные «воспитательные» меры. Источники сообщают о таких фактах, какимитация расстрелов.

Излюбленным средством наиболее рьяныхколлективизаторов было огульное зачисление колебавшихся в так называемыхподкулачников. Эта категория представлялась наиболее универсальной.

Своего рода предтечей обрушившихся на крестьянстворепрессий стали сельскохозяйственные заготовки. В ходе их, произошла заметнаяэкспалация силового нажима. О масштабах его можно судить по тому факту, что втечение только двух хлебозаготовительных кампаний (1928-1929 и 1929-1930 годов)и только по трем округам (Акмолинскому, Петропавловскому и Семипалатинскому) врезультате применения 107-ой и 61-ой статей УК РСФСР были осуждены 34120человек и привлечены к административной ответственности 22307 хозяйств. Крометого, взыскано штрафов и изъято имущества более чем на 23 млн. рублей,конфисковано скота — 53,4 тысяч голов, хлебных запасов — 631 тысяч пудов,различных строений — 258 единиц[3].Кулацкие хозяйства составляли несколько больше половины.

В первое время находилось немало работников наивнопытавшихся апеллировать разумными пределами. Например, из Карабалыкского районасообщали: «Экономика района окончательно подорвана непосильными планами.Колхозники, а также бедняки и середняки не имеют перспективы своегосуществования. Мы оттолкнули от себя колхозников, они от нас уходят»[4].

Для того чтобы оставить себе на пропитание и семенахоть какую-то часть выращенного урожая, колхозники специально не выпахивалиполосы хлеба у дорог, межей и арыков.

Вскоре эти «маленькие хитрости» сталипресекаться более сурово. Так после того, как 7 августа 1932 года был принятзакон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов икооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» заподобные дела грозил расстрел, а при смягчающих обстоятельствах — 10 лет тюрьмыс конфискацией имущества[5].

За первый год антиконституционной нормы в Казахстанебыло осуждено 33345 человек, из них колхозников 7728 и 5315 трудящихсяединоличников.

Поводом дляжестокого наказания могли стать самые пустяковые провинности.

Крайне тяжелымипоследствиями обернулось так называемое раскулачивание. В директивах,доведенных до местных органов, указывалось, что удельный вес ликвидируемыхкулацких дворов по отношению к общей массе хозяйств не должен превышать 3-5%.Но во многих районах подобного количества кулаков никак не набиралось. Нередкоплан «по валу» выполнялся настолько усердно, что фактически превышалв два, а то и в три раза субъективно установленный контингент. Например, вКрасноармейском районе Петропавловского округа, где раскулачиванию оказалисьподвергнутыми 7% всех хозяйств (496 дворов), так втрое больше, чемнасчитывалось индивидуально обложенных налогоплательщиков[6].

Следует такжеучитывать, что конкретные решения об экспроприации или выселению кулаковпринимались на общих сходах колхозников, бедняков и батраков. А посколькуконфискованное имущество передавалось в качестве вступительных взносов беднякови батраков в неделимые фонды колхозов (к лету 30-го года доля стоимостиимущества раскулаченных в неделимых фондах колхозов Казахстана составляла 25,2%), а частью раздавалось бедноте, топодчас за «классово

строгимирезолюциями» оказывались обыденные меркантильно-личные интересы.

К сожалению, масштабы раскулачивания в Казахстане покане поддаются точной оценке, так как репрезентативность — мерапредставительности — выявленных материалов еще не вызывает удовлетворения.Историография располагает лишь фрагментными сведениями на этот счет.

Что касается нашей республики, то уже на 15 марта 1930года, то есть всего через месяц после принятия постановления ЦИК и СНК КАССР«О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельскогохозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством ибайством» было арестовано и передано суду 3113 человек, а 2450 хозяйствподлежало выселению за пределы округа проживания[7].В ходе проведения политики «раскулачивания» более 60 тысяч былиобъявлены байскими, и их имущество подлежало (подвергалось) конфискации; более40 тысяч было раскулачено, а остальные скрылись, бросив свое имущество.

По данным Отдела по спецпереселенцам ГУЛАГа ОГПУ в1930-31 годах численность крестьян, отправленных в «кулацкую ссылку»достигла по Казахстану 6765 человек. По данным того же отдела в республику быливыселены 46091 семьи или 180015 человек[8].Это были крестьяне с нижнего и среднего течения Волги, Центрально-Черноземскойобласти, Нижегородского края, Московской области, Средней Азии и Закавказья.Трагедия этих людей безмерна — их грузили в эшелоны, дав на сборы подчас лишьсутки.

Весной 1930 года волнениями были охвачены почти всерайоны Средней Азии и Казахской АССР. Так восстания проходили в аулах Кзыл-Кумскогорайона, Иргизского района, в прилегающих к пустыни Каракумы и других районах.

Каждая стычкавойск с группами в основном безоружных повстанцев оборачивалась для последнихдесятками убитых и сотнями пленных. Например, в ходе подавления восстания вИргизском районе в Каракумах, со стороны погибли 386 человек, было изъято 31огнестрельных единиц — или 17 винтовок, 12 дробовиков, 2 берданки.

Общим моментом во всех восстаниях было то, чтокрестьяне, не имея возможности сопротивления превосходящим их силам, снималисьс насиженных мест и откочевывали.

В более сложном положении оказались участникивосстаний во внутренних районах. Они блокировались со всех сторон и очень частоподвергались уничтожению влетевшими в аул эскадронами. Так было весной 1930 годав Абралинском, Чингистауском, Чубыртауском районах Каркалинского округа.

По неполным данным за полтора года в волненияхучаствовало около 80 тысяч человек. Несмотря на широкий размах географическогопространства, восстания и волнения крестьянства в 1929-31 годах в силу своейобреченности не могло изменить ход событий и политику официальных властей ваулах и деревнях. Одной из главных причин этого явилось противопоставлениегорода и деревни — разрушения традиционных структур, крестьянских хозяйств немогло вызвать широкого сочувствия со стороны городского населения. Тем неменее, репрессивные меры к восставшим привели к смирению остальную частькрестьянства. Однако впереди надвигались еще более страшные страдания — голод1932-33 годов.

2. Казахстанскаятрагедия.

1). Реализация антинаучных и античеловечныхпостановлений ЦК ВКП (б) Крайкома партии Казахстана привела к резкому сокращению поголовья скота- от 40 млн. до 4 млн. и породила массовый голод казахского населения, и гибельего значительной части, а также откочевку большого количества людей изреспублики. Эта миграция была обусловлена отчаянием, голодом, нищетой, полнымразрушением общественных и экономических основ жизни.Толпы голодных заполнили улицы городов Алма-Аты, Ташкента,Бишкека. По этому поводу видный англо-американский историк Роберт Конвекстзамечает: «В Казахстане с предельной наглядностью проявилась поразительнаямеханистичность и поверхность партийногомышления», а голод 30-х годов он оценивает как «колоссальнуючеловеческую трагедию казахов»[9].

Действительно, ничем кроме презрения к человеческой жизни,вопиющей неграмотности, игнорирования веками выработанных правил цивилизациикочевников нельзя объяснить такую нечеловеческую политику деятелей, гордоназывавших себя большевиками.

Голод собрал в Казахстане обильную дань. Например,согласно результатам первой переписи 1926 года на территории Казахской АССРпроживало 3628 тысяч коренного населения. Но уже через 12 лет в переписи 1939года фиксируется убыль в 1321 тысяччеловек, то есть происходит уменьшение совокупности на 36,7%[10].

А по данным Центрального Управлениянародно-хозяйственного учета Госплана СССР население Казахстана с 5873,0 тыс.человек за 1932 год сократилось до 2493,5 тысяч человек, и эмигрировали за этотпериод из Казахстана 1,3 млн. человек[11].Смертность и уровень миграционной подвижности за этот период были высокимисреди всех национальных групп Казахстана — русских, украинцев, уйгур, дунган,но

этипоказатели среди казахов все же на порядок выше, потому что кочевникитрадиционно не имело навыковземледельческого труда. По подсчетам демографа М. Татимова казахи во времяколлективизации потеряли 2100 тысяч человек, что составило 42% казахскогонаселения и плюс к этому миллионы людей выехали за пределы республики. Созданная по советскому образцу казахскаягосударственность 1920 года нисколько не защитила своих граждан от катастрофы вмирное время.

Примерные масштабы невосполнимой убыли коренногонаселения Казахстана в годы трагедии определяются в пределах около 2 млн.человек или 49% от первоначальной численности.

Из приведенных данных видно, что масштабы голода,вызванного тотальным разрушением хозяйства, были воистину страшными. Утративскот, обитатели Степи лишались традиционного для них мясомолочного рациона питания.Хлеб в ауле в силу неурожая также отсутствовал. Покинуть зону бедствия невсегда удавалось. Для бесскотного казахского крестьянства огромная Степь изкормилицы превратилась в ловушку. Голод и связанные с ним эпидемиидеформировали нормальный процесс демографических переходов в самом их начальномэтапе. Коренное население республики смогло быстро преодолеть глубоко кризисноеявление только потому, что последнее застало его на самой ранней стадии развития народонаселения, т.е.на первых фазах демографической эволюции. Прежняя численность былавосстановлена почти через 40 лет, в 1969 году.

2). Эмиграция казахов за рубеж и миграция внутристраны обходились им очень тяжело. Новые мигранты попадали в иной климат инезнакомую для себя этническую среду. Круто для них изменился и рацион питания.По словам очевидцев, они плохо приспосабливались к растительной пище, ведьвеками основную массу питания вчерашних кочевников составляли мясные продукты.Теперь потоки казахских беженцев в отличие от прежних времен потянулись вРоссию. Если внимательно приглядеться к направлениям миграции казахов, тозаметно, что они тянутся к близлежащим районам сопредельных республик игосударств. Беженцы из западных областей Казахстана стали уходить в Иран,Афганистан, Туркмению и Каракалпакию; южных и восточных областей — вУзбекистан, Киргизию и Китай; северных и центральных областей — в Куйбышевскую,Челябинскую, Курганскую, Тюменскую области и Алтайский край РоссийскойФедерации, в Монголию. Пустели целые районы и аулы. Степь все большестановилась безлюдной.

Большие массы казахов уходили в Китай. Беглецам, кромесвоих доморощенных контролеров приходилось теперь преодолевать и пограничныйкордон. Отчаявшиеся люди нередко становились мишенью для солдат погранвойск.

Откочевки нанесли большой урон численности коренногонаселения. Четвертая часть первоначальной совокупности населения, т.е. 1030тысяч человек, откочевала за пределы республики в годы голода. Из них 616 тысяччеловек безвозвратно, 414 тысяч человек впоследствии вернулись в Казахстан. Избезвозвратно откочевавших около 200 тысяч человек ушли за рубеж — в Китай,Монголию, Афганистан, Иран и Турцию.

Списокиспользованной литературы

1.

М.К. Козыбаев, Ж.Б. Абылхожин, К.С. Алдажуманов«Коллективизация в Казахстане: трагедия крестьянства»; Алматы, 1992г.

2.

«История Казахстана: белые пятна»; Алматы,1991 г.

3.

Б. Аяганов «Государство Казахстан: эволюция общихсистем»; Алматы, 1993 г.

4.

Абылхожин Ж.Б., Козыбаев М.К., Татимов М.Б.«Казахстанская трагедия» / «Вопросы истории», 1989 г., №7

5.

«Коллективизация сельского хозяйства вреспубликах Средней Азии и Казахстана: опыт и проблемы», Алматы, 1991 г.

6.

Козыбаев М.К. «История и современность»;Алматы, 1991 г.

7.

Абылхожин Ж.Б. «Традиционная структураКазахстана»; Алматы, 1991 г.

[1]

«Очерки истории Компартии Казахстана»; Алма-Ата, 1984 год, стр. 211

[2]

Рукописный фонд института истории, археологии, этнографии НАН РК, инв. №149, стр. 20.

[3]

СЗ СССР 1932 г., №62, стр.360

[4]

«Борьба за хлеб — борьба за социализм» / «Большевик Казахстана»;1932 г., №12, стр. 45

[5]

«Весь Казахстан», Алма-Ата, 1931 г., стр. 77

[6]

Ивницкий Н. А. «Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества каккласса», Москва, 1972 г., стр. 141

[7]

Земской В. Н. «Спецпоселенцы (по документам НКВД и МВД СССР)» /«Социальные исследования», 1990 г., №4, стр. 4

[8]

Кумабеков Ж. «Ленинской дорогой», Алма-Ата, 1973 г., стр. 155

[9]

Р.Конквест «Жатва скорби»/ журнал «Родина», 1989 г., №. 9,стр. 48-50.

[10]

«Всесоюзная перепись населения 1926 года», Москва 1926 г., том 8,отд.1; Татимов М.Б., «Социальная обусловленность демографическихпроцессов», Алма-Ата, 1989 г., стр. 129.

[11]

Журнал «Социологические исследования», 1990 г., № 6, стр. 21-23

еще рефераты

Еще работы по политологии, политистории

Реферат по политологии, политистории

Третий Сектор - Некоммерческие Организации

29 Августа 2013

Реферат по политологии, политистории

Экономические итоги "перестройки"

29 Августа 2013

Реферат по политологии, политистории

США, Франция и европейская безопасность

29 Августа 2013

Реферат по политологии, политистории

Моя политическая биография

29 Августа 2013